Текст книги "Ясно вижу"

Из дневника Екатерины Соболевой

28 июня 2008

…Иногда я чувствую себя просто какой-то зеленощекой принцессой Фионой. Сначала родители ее никуда не выпускали допоздна, а потом и вовсе заперли в высокой башне, оставив на попечение Дракоши. Родительский долг выполнен, девчонка изолирована от дурного влияния улицы, пусть сидит и ждет своего прекрасного принца, ха-ха…

Да не жду я уже никакого принца, плевать я на них хотела! Мне нужна свобода. СВО-БО-ДА! Не в том смысле, что куда хочу, туда пойду, что хочу – то и наворочу. Я не такая, поверь мне… да ты и сам прекрасно знаешь, что ж я тебе рассказываю, слава богу уже пять лет общаемся! Просто я хочу, чтобы у меня было право выбора. Я считаю, что человек в шестнадцать лет заслуживает право выбора, а мне говорят, что ты еще не достигла возраста, дающего право голосовать… «ха-ха» три раза!

Я учусь хорошо, я пишу лучшие сочинения в школе за всю историю ее существования (понял, да? бе-бе!), я не шляюсь по притонам… но я тысячу лет не была на концерте в клубе (блин, какое там «тысячу лет»! НИ РАЗУ НЕ БЫЛА!). Я забыла, что такое дискотека! Я не гуляла на закате по нашей набережной, а ведь там так красиво! Я люблю эту набережную, хотя река там самая грязная в городе. Да ну и что! Пусть грязная, пусть вечером страшновато… но как я живу, посмотри на меня! Ради чего? Ради кого?! Зачем я?!.. Ой, ладно, пойду я спать…

В последнее время днем мечтаешь только об одном – скорее плюхнуться спать. Кажется, только в постели чувствую себя спокойно, но утром приходится просыпаться. Знал бы ты, как иногда не хочется, чтобы веки разлипались!

Ладно, прости за слабость, пока!

Рыба

На первом задании Миша откровенно забавлялся. Пожалуй, даже за это маленькое развлечение стоило бы поставить Вовке Аверину бутылку поддельного виски, который он так любит.

Сначала претендентов – примерно по двадцать-тридцать человек – запустили в импровизированный актовый зал с небольшой сценой. На сцене стояла черная ширма, абсолютно непроницаемая, мрачная и немного пугающая, как театральный задник перед спектаклем при потушенных софитах. Когда первая партия экстрасенсов, в которую пролез и Михаил, расселась по казенным стульчикам с кривыми металлическими ножками, на сцену перед ширмой вышла девушка. Миша ее узнал – это была неудачливая в браке ассистентка режиссера, пытавшая его на кастинге. С девушкой что-то произошло. По сравнению с их первой встречей настроение ее сильно изменилось. Возможно, она недомогала.

«Да просто месячные начались!» – мысленно отмахнулся Миша, чтобы не загружать мозги.

– Внимание, – сказала она, подняв руку. – Здравствуйте, меня зовут Ирина Королева. С вами мы познакомились во время кастинга. Здесь в зале собрались те, кому предстоит побороться за выход в финальную часть шоу. Вас ждет первое задание, по итогам которого вы проходите в следующий этап. Сейчас мы уже пишем первую программу, которая скоро пойдет в эфир. На раскачку времени нет, начинается настоящая работа. Я желаю всем вам удачи!

Она покинула сцену. Михаил со своего последнего пятого ряда успел заметить у нее мешки под глазами.

Проводив Ирину, на сцену вышел молодой человек в джинсовой куртке и с телефоном в руке. По виду – еще один ассистент режиссера, но уже менее приветливый и более деловитый.

– Здравствуйте, друзья. Вот условия первого задания.

Он повернулся к залу боком.

– Здесь за ширмой кое-что спрятано. За двадцать минут вы должны определить, что именно там находится. Можете описать это общими словами, можете попытаться указать конкретный предмет. В вашем распоряжении все пространство зала, можете подходить к ширме и стучать хоть в шаманские бубны, дело ваше. У каждого из вас есть лист бумаги. Напишите на нем свои имя и фамилию и то, что вы увидели. На выходе вы опустите бумагу в урну и дадите небольшое интервью. Всё, друзья, время пошло, удачи всем!

Парень ушел. По залу стали сновать операторы с камерами. Народ зашушукался.

«И каждый из них будет желать нам удачи, и скоро нас всех вырвет от этих телячьих нежностей», – подумал Миша.

Как и в старые школьные (а позже институтские) времена, прежде чем приступить к выполнению задания, он стал разглядывать своих конкурентов. Интересно было понаблюдать за их рвением.

Ниже на один ряд сидел Рустам Имранович. Он был уже без кепки, и кожа на его напряженной лысине ходила ходуном, как гармошка старого «Икаруса». Мужчина неотрывно пялился на ширму, постукивал пальцами по деревянному подлокотнику. Миша улыбнулся и перевел взгляд вправо. Там сидела многодетная узбечка, чей ароматный плов он увидел в своем воображении. Внезапно ему захотелось попробовать чего-нибудь мясного. «Надо будет с ней подружиться, если она пройдет в финал». Женщина сидела неподвижно и тоже смотрела на ширму. Губы ее что-то нашептывали. Очевидно, шаманила на своем языке.

Участники с боковых мест стали вставать и подтягиваться к сцене. Кто-то подходил вплотную к ширме и пытался пронзить ее взглядом, но тут же, разочарованный, отходил прочь. Кто-то нарезал круги под сценой, стуча в бубен, потрясая кухонными ножами или разбрасывая какие-то семечки… Молодой человек в черных брюках и черной рубашке, не выпуская изо рта мундштук с тлеющей сигаретой, вытянул к ширме длинные руки вперед ладонями и что-то там пытался нащупать… но Михаил был уверен, что все впустую.

«Балаган», – подумал он, едва сдерживая улыбку.

Сам он довольно скоро определил, что скрывается за ширмой. Он просто в течение минуты смотрел на нее, потирая левый висок, и увидел. Он не стал изображать мыслительные потуги. Как на вступительных экзаменах в университет, он сразу написал правильный ответ. Вдоволь насмотревшись на конкурентов, Миша сложил листочек вдвое и покинул зал. Краем глаза заметил, что Рустам Имранович все еще морщит затылок.

На выходе действительно ожидали интервьюеры. Его отвели в уголок, под свет прожектора, направили камеру.

– Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста, – попросила девушка.

– Михаил Некрасов.

– Вы определили, что спрятано за ширмой?

– Да.

– И что же там?

– Большой аквариум с акулой… или с другой большой рыбой.

Девушка и оператор переглянулись.

– Много ли времени у вас на это ушло?

– Честно?

– А как иначе!

Миша улыбнулся.

– Я могу, конечно, пококетничать для камеры, рассказать, какие сложные манипуляции с сознанием совершаю. Могу просто ответить как есть.

На мгновение девушка замешкалась.

– Ну, давайте просто.

– Около двух минут. В первую минуту я увидел стекло и воду, а потом – большое живое и холодное тело. Акула там или нет – точно не знаю, но кроме нее ничего в голову не лезет. Я могу идти?

– Конечно. Спасибо большое. Далеко не отходите.

Коридор

Из двух с лишним сотен претендентов для следующего испытания можно было отобрать человек пятьдесят. Садовская ожидала худшего результата. Во время перерыва, когда участники пили кофе, курили на площадке возле ангара, делясь впечатлениями и проклиная авторов только что пройденного бестолкового задания, продюсер просмотрела свежие рабочие материалы и пришла к выводу, что как минимум шоу не провалится. Чуть больше ста претендентов правильно указали, что за ширмой – живое существо. Тридцать человек определили, что там еще стекло и вода, следовательно, можно с большой долей вероятности предположить, что там какая-то рыба или что-то на нее похожее. Остальные в своих исследованиях ушли очень далеко, и просматривая ответы на листах бумаги, ассистенты не переставали похихикивать: версии были самые сумасшедшие – от голой девушки на пуантах до газонокосилки.

Только два человека ответили, что за ширмой – акула в аквариуме. Разумеется, акула была маленькая, обколотая транквилизаторами, лениво нарезала круги в резервуаре и вполне могла сойти за откормленного сома, но, черт побери, два человека ее увидели!

Садовская положила перед собой два листа бумаги. Две подписи в углах – М. Некрасов и Л. Кремер. И совершенно одинаковая форма ответа:

«Аквариум. Акула».

Садовская закурила длинную ментоловую сигарету, начала крутиться на стуле, кусать губы и размышлять.

Миша оказался прав насчет Ирины Королевой. Сегодня она была не в духе. Более того, она и физически чувствовала себя весьма отвратно, однако предположение экстрасенса относительно причин такого самочувствия оказались поспешными – критические дни здесь были ни при чем.

Едва закончилось первое испытание, в течение которого она пряталась в передвижной аппаратной рядом с режиссером Женькой Ксенофонтовым, Ирина покинула телевизионную зону и пошла бродить по запутанным лабиринтам бывшего завода. Ей хотелось побыть одной.

Она миновала съемочную площадку, уставленную разнокалиберными ящиками, и вошла в первую же попавшуюся дверь в углу ангара с красной надписью «Не входить!». Внутри огляделась. Это был длинный коридор, подсвеченный желтушными стоваттными лампочками с пыльными абажурами. Концы коридора терялись в полумраке. Прямо перед Ириной на стене висел выцветший от времени, с ободранными углами плакат, призывавший рабочих не тырить социалистическое добро.

«Когда здесь в последний раз были люди?» – подумала Ирина.

Судя по всему, живых существ здесь действительно не было очень давно. Максимум – оголодавшие крысы и пауки. Пахло сыростью. Где-то в полутьме капала с потолка вода, образовывая лужу. Впечатление этот заброшенный технический коридор производил мрачное, если не сказать – пугающее. Впрочем, под стать тому безобразию, что здесь устроили телевизионщики. Экстрасенсов нужно пустить погулять по этому заводу – вот где будут «веселые картинки», подумала Ирина.

– Эй! – крикнула она и зажмурилась.

Ничего не произошло, и визгливые летучие мыши не взметнулись черным ураганом под потолком, и эхо не откликнулось мрачным предложением убираться. То есть эха не было вообще, будто стены этого коридора были обиты войлоком, как в психушке комната для буйных.

– Эээээй!!! Ууууууу!!! Стооой, кто идёоооот!..

Мрачный коридор по-прежнему не торопился подхватывать игру – все так же молчал, хлюпая падающими в лужу каплями воды. Ирина подошла к противоположной стене и села на пол под плакатом. Черт побери, что же с ней происходит?!

Как будто кто-то холодной рукой схватил грудь и зажал ее, не давая вздохнуть. Ощущения почти те же, что она испытывала по утрам после нелепой гибели бывшего мужа. Пусть их мало что связывало в те годы, но, просыпаясь и глядя в белый потолок, она едва удерживалась от слез.

Сейчас – почти то же самое. Паника, подступающие к горлу слезы, чьи-то холодные пальцы в груди… Пожалуй, помочь могла лошадиная доза корвалола или еще чего посильнее. Нет, лучше коньячку выпить! У Женьки в автобусе где-то был спрятан небольшой початый пузырек… правда, если Садовская почует запах алкоголя – порвет на бантики для своей собачки…

Надо встать, найти туалет, умыться и взять себя в руки. Еще один сезон, дорогая, только один сезон – и все, идут они лесом, светилы отечественного телевидения, вместе с их рейтингами, замерами, больными на всю голову зрителями, которым нужно только одно! На что я расходую свой талант?!

Она шмыгнула носом, поднялась, держась руками за шершавую стену. Жаль, нет с собой зеркальца… впрочем, все нормально, она справится и так, она сейчас возьмет себя в руки, поднимет свою красивую головку и пойдет вперед.

Она скрючилась, схватилась рукой за сердце.

Да что же это такое?!

Она заплакала, упала на колени. Ей хотелось кричать, потребовать отпустить ее и перестать мучить, но она только плакала и плакала. На большее сил уже не хватало…

И в этот момент в конце коридора раздались чьи-то шаги. Кто-то стучал каблуками по бетонному полу.

Женщина подняла голову. Сквозь пелену слез увидела силуэт.

Человек направлялся к Ирине.

Игра в ящик

Организаторы шоу оставили тридцать человек. Михаил с удовлетворением отметил, что среди них – смешной «черный колдун» с мундштуком, узбекская Тетенька-Плов, Рустам Имранович. Все, кого он так или иначе отметил еще до начала съемок, были на месте, значит, он умеет делать точные прогнозы. Это радует.

Теперь счастливчикам предстояло зубодробительное задание, и когда Миша, не видевший предыдущих сезонов шоу, понял, что от него ожидают, восторгу его не было предела. Он едва сдержал хохот. «Они так проверяют наличие у человека экстрасенсорных возможностей? – подумал он. – Что же меня дальше-то ожидает? Воду в спирт не надо будет превращать?».

Их по одному стали заводить в самый большой зал ангара. Все остальные под присмотром людей в джинсовых костюмах ожидали в благоустроенном предбаннике – чай, кофе, журналы и прочие радости. Практически всем участникам уже было известно, что их ожидает. Михаилу достаточно было послушать разговоры своих «коллег».

– Ящики будем обнюхивать, как собаки Наркоконтроля, – махнул рукой Рустам Имранович. Он был увлечен своими мыслями, судя по всему, не очень веселыми.

– Что-то искать будем? – спросил Миша.

– Не «что-то», а «кого-то». Спрячется там какой-нибудь чудик полтора метра ростом, свернется в три погибели, а ты должен будешь вытащить его. Ящиков – штук тридцать, на все дается минут десять. Слабо?

Михаил улыбнулся. Слабо ли ему, укротившему аномальную видеокамеру Виктора Вавилова, отыскать в ящике карлика?

– Не спешите с выводами, – сказал ему Рустам Имранович. – Не все просто, что простым выглядит. Если вы, конечно, не супермен.

Миша только хмыкнул. Супермен он или нет, наверняка не скажешь, но предыдущее его дело позволяет надеяться, что с этим дорогостоящим телевизионным аттракционом он как-нибудь справится.

Те, кто проходил испытание, обратно не возвращались – их отправляли в следующий павильон, окруженный такой же плотной охраной. «Система безопасности у них тут поставлена хорошо», – подумал Миша. Эта мысль его порадовала: ребята стараются пресечь возможные утечки, а потому можно быть уверенным, что откровенной лажи вроде подсадных уток и постановочных сцен в проекте не будет, или хотя бы их сведут к минимуму.

Он терпеливо ждал своей очереди, сидя у стены возле кулера. Ни с кем не общался, ни к кому не прислушивался, хотя прекрасно осознавал, что стоило ему чуть-чуть напрячься – закрыть глаза, прикоснуться к левому виску и врубить хотя бы на половину мощности свои принимающие датчики – и на него обрушится вся эта экстрасенсорная ерунда, томящаяся, словно говяжий бульон на медленном огне, в головах у этих странных людей. И еще он понимал, что сам вызывает у окружающих определенный интерес. Не раз и не два он буквально ловил кого-то «за руку», посылал мощную оплеуху в ответ – «Брысь!» – и втайне забавлялся тем, как быстро любопытные уносили из его головы свои щупальца.

Рустам Имранович отчего-то скис. Он сидел в углу под вешалкой, шелестел пальцами, будто перебирал невидимые четки, бубнил что-то под нос. Миша пару раз бросил обеспокоенный взгляд в его сторону, но вмешиваться не стал.

«Черный колдун» ходил из угла в угол по маленькому павильону, не выпуская изо рта свой дурацкий мундштук. Сигарета в нем истлела до фильтра, причем парень затянулся всего пару раз. Сколько у него имелось реальных колдовских способностей, Михаил точно бы не сказал, но основные таланты молодого человека, без сомнения, лежали в иной плоскости – он тяготел к театральным постановкам. Если парня возьмут в программу, цирк будет обеспечен.

Из всех остальных конкурентов Михаил выделил еще одну загадочную даму. Это была Людмила Кремер (он слышал ее имя). Загадочность ее заключалась в том, что к ней в голову Михаил не мог проникнуть совсем, даже на короткое время и даже, что называется, «по верхам». Из всех, с кем когда-либо общался или просто пересекался экстрасенс Михаил Некрасов, таким мощным барьером обладал лишь его коллега по университету профессор Саакян. Но если старый стервец, шутя и забавляясь, иногда впускал его, то Кремер окружила себя чем-то очень плотным, как саркофаг четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС.

Он оставил попытки раскусить ее. Еще представится случай.

Через час народ начал рассасываться. Кто-то курил на улице, кому-то срочно понадобилось сбегать в магазин. Экстрасенсы начинали скучать. Михаил сам был готов вздремнуть, но тут его вызвали.

– Вы готовы? – спросила девушка в униформе телекомпании.

Он кивнул.

– Уверены?

– Вполне. Ведите меня к вашим гробам.

Девушка не оценила шутку, развернулась спиной и пошла по коридору.

Они вышли в большой ангар. На входе Михаила встречали два оператора с камерами на плечах. Он уже привык к ним за время первого испытания и почти не обращал внимания. За операторами маячила черная шевелюра высокого парня в кожаном плаще до пят. «Еще один рулевой», – угадал Михаил. И действительно, парень, разводя операторов по разные стороны, пошел навстречу чуть ли не с распростертыми объятиями.

– Здравствуйте, Михаил! Рад, что ваше ожидание подошло к концу. Сразу перейдем к делу. Меня зовут Константин, я соведущий проекта и сегодня буду сопровождать вас на этом задании. Проходите.

– Да, давайте.

Константин обвел рукой площадку.

– Перед вами – тридцать ящиков различных размеров, цветов и предназначения. Мы собирали их по всему городу. В одном из них скрывается человек. Вы должны ему помочь выбраться наружу, и на это вам отводится всего десять минут. Вам понятно задание?

Миша устало улыбнулся. Улыбка ведущему не понравилась.

– Михаил! Вы готовы к выполнению задания?

Миша встряхнулся.

– Да, готов.

– Тогда желаю удачи.

Константин нажал кнопку секундомера и отошел в сторону, приглашая экстрасенса. Миша шагнул вперед, операторы засуетились рядом.

Перед ним в два ряда были выставлены действительно самые разные ящики, какие только можно найти в большом городе – от упаковочной тары крупногабаритной техники до мусорных баков (либо новых, либо тщательно отмытых). Расставлены они были без всякой видимой системы, но ровно по пятнадцать штук в каждом ряду.

Миша коротко обернулся к оператору. Камера справа сверлила его висок, второй оператор отбежал в дальний конец зала. Еще Миша увидел сверху лебедку операторского крана с подвешенной камерой. Она летела прямо ему навстречу.

«Добро пожаловать на манеж, старина! – подумал Михаил. – Прозвенел третий звонок, зрители в партере едят мороженое и хрустят попкорном. Прошу вас, дамы и господа, выключить ваши сотовые телефоны, видео– и фотокамеры…

Ладно, зубоскалить можно долго, но надо уже начинать, коли пришел».

И он приступил к работе.

За мониторами в аппаратной сидели Женя Ксенофонтов и Маришка Садовская. Последняя нервничала.

– Жентос, где эта подружка твоя носится?

Женя не сводил взгляда с мониторов и делал в микрофон подсказки операторам:

– Сеня, зайди еще раз справа, возьми его в профиль крупно… да, посмотри, как у него желваки ходят… во, молодец… Так, кран пошел вниз…

Садовская была вынуждена повторить свой вопрос, на этот раз дернув режиссера за рукав:

– Я тебя спрашиваю, красавец, где твоя любовница?

Евгений на мгновение отвлекся, повернулся к Садовской, опустил микрофон, прикрепленный к подбородку, и прошипел:

– Слушай, займись делом! Или сама иди ее ищи…

Маришка прикусила губу. На центральном мониторе Михаил Некрасов тоже кусал губы. По щеке его потекла капелька пота. Да, действительно, план был выхвачен очень удачный…

Но куда подевалась Королёва?!

Михаил замер. Впрочем, та капля пота, которую засекли оператор и обитатели аппаратной, не была признаком напряжения – просто в ангаре стало очень жарко. Миша краем глаза заметил, что и его провожатый Константин все порывается скинуть плащ, но, вспоминая, что это элемент его сценического костюма, возвращает на плечи.

В душе Михаила сейчас боролись два маленьких монстра. Один из них имел все шансы со временем превратиться в большого, если его не приструнить. Этот негодяй вопил: давай, сделай их, пусть они обалдеют, когда ты на второй минуте испытания подойдешь и укажешь им на нужный ящик; ведь они именно этого хотят!

Второй «монстрик» предлагал повременить, поиграть на нервах, подвесить интригу. Это ведь шоу, тут нужна драматургия.

Два маленьких негодяя…

Дело в том, что Миша сразу увидел человека в ящике. Увидел даже с того места, где сейчас находился. Он не ожидал, что у него получится так скоро.

А тут еще Константин начал мешать:

– Извините, Михаил, а можно узнать ход ваших мыслей?

Миша едва не фыркнул. Какой там «ход мыслей»! Нет никаких мыслей, есть «очевидное и невероятное» – вон он, полутораметровый лысый парнишка в правом ряду в квадратной то ли коробке, то ли тумбочке… Скрючился, как эмбрион, вертится, крутится, склоняет на всех непереводимых диалектах организаторов шоу, которые засунули его в ящик, соблазнив тремя бутылками дорогого виски. Как можно его не увидеть! Вон же он, четвертый в правом ряду!

Мишка вздохнул.

– Я вам мешаю? – поинтересовался ведущий.

– Нисколько.

– У вас есть какие-нибудь мысли?

«Мысли, конечно, есть, но тебе их лучше не знать».

– Я могу дать ответ, – произнес он вслух.

У Константина расширились глаза. Судя по всему, предыдущие экстрасенсы не очень радовали результатами.

– Вы уверены?

Миша кивнул.

Константин остановил секундомер.

– Две минуты двадцать секунд… Что ж, не смею возражать. Покажите, где находится наш узник.

– Извольте.

Михаил сразу направился к ящику, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его решительности. Он остановился в шаге от него. Это действительно был невысокий деревянный шкафчик, опрокинутый на спинку. Подобный вполне мог стоять в комнате прабабушки колдуньи, от которой Михаил и унаследовал свой дар, – шкафчик древний, загадочный, мрачный. Миша закрыл глаза, коснулся пальцами левого виска… Да, он тут, наш маленький друг. Кажется, вспотел и пыхтит, мечтая выбраться наружу. Пора его спасать.

– Это здесь.

Константин для приличия вскинул брови.

– Именно этот?

Миша кивнул.

– И других вариантов не будет?

– Вроде это не «Поле чудес». Открывайте, и я пойду.

Константин пожал плечами.

– Ну что ж, давайте откроем.

Ведущий кивнул двум дюжим молодцам в синих рубашках, и через несколько мгновений Миша получил возможность убедиться в точности своих выводов, а заодно и покуражиться над ведущим. Второе принесло ему гораздо больше удовольствия.

– Феноменально! – сказал Константин и начал аплодировать. Вслед за ним захлопали все остальные члены съемочной группы, находившиеся на площадке.

Кряхтя и расправляя помятые члены, под свет прожекторов выбрался карлик. Пот ручьем катился по его лбу, короткие волосы стояли торчком. Он так радовался, что его, наконец, вытащили, что готов был расцеловать экстрасенса. Миша даже опешил.

– Поздравляю вас, Михаил! – продолжал аплодировать ведущий. – Феноменальный результат! На моей памяти никто так быстро не справлялся с этим заданием. Вы поисковик?

Миша молча покачал головой. Какой поисковик? Вы еще с собакой сравните…

Константин понял, что ничего путного от парня не добьется. Он произнес еще несколько ничего не значащих протокольных слов, улыбнулся камере и пригласил Мишу выйти через дверь в противоположном конце зала.

Михаил шел мимо шкафов и ящиков. В голове пульсировали неприятные мысли. Вот со всем этим ему придется иметь дело еще около полутора месяцев, если, конечно, его не выбросят из шоу раньше суперфинала. Камеры, улыбочки, «встаньте так, встаньте эдак, поверните голову туда…». Интересно, они хоть какие-нибудь гонорары собираются платить? А то торчи тут, понимаешь, от заката до рассвета.

В ушах появился легкий гул, словно от работающего трансформатора. Михаил остановился.

Он дошел уже до конца рядов. На краю стояли два обычных городских мусорных контейнера, и от одного из них тянуло сыростью и гнилью. Причем Миша чувствовал это не носом, ибо это был явно не запах…

Он оглянулся назад. Операторы отдыхали, Константин болтал с ассистентом режиссера, сорокалетний карлик, выбравшийся из ящика, курил в стороне. Они готовились встречать следующего участника.

Миша подошел к контейнеру. Бак тщательно отмыли и почистили – это было видно невооруженным глазом – но от гадкого духа избавить не сумели. Он все равно будет смердеть, даже если его помыть с шампунем, обдать паром и проветрить на морском бризе. В этом баке будто кто-то умер…

Миша коснулся рукой края крышки, погладил. Пальцы кольнуло холодными иглами. Он одернул руку.

Точно, умер человек, причем совсем недавно. Женщина лет двадцати пяти – тридцати, красивая. Была чем-то подавлена… или напугана… Сердце отказало, кажется…

Миша закрыл глаза, вновь погладил ребро ящика.

Странно все это. При чем тут ящик? Почему она в мусорном баке, если у нее отказало сердце? И выглядела она слишком прилично для бомжа. Несчастных бродяг иногда действительно можно встретить и в заброшенных коллекторах, и в мусорных баках, и черт знает где еще. Но эдакая милашка?

Миша втянул носом воздух, свободной рукой коснулся виска и начал свои привычные круговые движения. Он понимал, что, возможно, занимается ерундой, но его никак не отпускал этот «дух». Свежая смерть – так он его мысленно называл. Это не запах крови и не импульсы угасающего сознания – это запах страха. Девушка очень сильно чего-то испугалась сегодня утром, а потом умерла…

Сегодня утром? Уверен?

Миша открыл глаза, оглянулся. Его задержкой на съемочной площадке заинтересовались. Ведущий Константин, сунув руки в карманы своего стильного плаща, смотрел на него вопросительно, операторы почему-то нацелили камеры, ассистент режиссера направился к нему.

– Все в порядке? – крикнул он на ходу.

Миша не ответил. Вновь закрыл глаза. Что-то не так с этим ящиком, какая-то мерзость от него тянется. Ко всем остальным в этом ангаре нет вопросов, а тут…

А в ящике ли дело?

– Михаил! – повторил свое обращение ассистент. – Что-то случилось? С вами все в порядке? Может, врача?…

Миша прервал его движением руки. Он уже почти нащупал нить, и этот мальчик в синей рубашке его отвлекал.

Ага, вот в чем дело…

Михаил отошел от контейнера в середину прохода между рядами ящиков.

«Запах» тянулся из соседних помещений, а вовсе не из мусорного контейнера! Ручеек человеческого страха – животного ужаса даже! – огибал ящики, расползался по ангару, как ядовитый газ, и только Михаил, кажется, мог предвидеть, чем все это может закончиться. Во всяком случае, никто из предыдущих экстрасенсов не обратил на это внимания.

– Что-то не так? – спросил подошедший ассистент.

Михаил кивнул и рукой указал на дверь в углу ангара. Ее не было видно из центра зала из-за ящиков и телевизионного оборудования, но стоило сделать несколько лишних шагов – и дверь просто «вопила»! Почему никто из шаманов ничего не почувствовал?

– Что находится за этой дверью? – спросил Миша.

– Коридоры какие-то, я не заходил.

– Позовите охрану… есть у вас охрана или кто-нибудь в этом роде?

Парнишка развел руками. В этот момент зашипела висевшая у него на шее рация.

– Синица, что там за самокопания на заднем плане?! Слышишь меня?

Парнишка взял рацию.

– Да, Марин, слышу. У нас тут… – Он посмотрел на Михаила. Тот одобрительно кивнул. – Мариш, у нас проблемы. Вышли кого-нибудь из ребят с охраны.

– Чего? У нас участник на старте, что стряслось опять?

– Не знаю, но нужны люди. Тут вот Михаил…

– Да я вижу, что там Михаил! Дай ему трубу!

Синица снял с шеи аппарат и передал его Мише. Тот не стал тратить время на длинные предисловия.

– Скажите, Марина, кто-нибудь из вашего персонала посещал подсобные помещения в этом цехе?

Садовская озадаченно помолчала.

– Я лично нет. А что?

Михаил выдержал паузу. Вы хотели шоу, значит, все будет в соответствиями с законами жанра.

– Миша, я вас не слышу!

И он ответил. Медленно и отчетливо, чтобы все слышали:

– В подсобных помещениях – труп. И он еще теплый.