Текст книги "Молчи и танцуй"

Кирилл, за любым столом и в любое время года по умолчанию являвшийся тамадой, быстро наполнил освободившиеся сосуды, поднял свой и с пафосом изрек:

– За избавление раба божьего Глеба от сомнений!

Шестопалов опрокинул вторую порцию коньяка одним глотком. Стало еще веселее. Хоть и бывало, что директор радио «Пилот» просыпался после какого-нибудь праздника в чужой квартире со всеми признаками алкогольной амнезии, пьяницей себя он не считал. Будучи студентом, он закладывал за воротник куда больше. Но как все-таки хорошо посидеть в ресторане с приятелем, у которого когда-то стрелял пачку «Родопи» до стипендии!

– Я гляжу, – сказал Кирилл, орудуя вилкой, – Глебыч приходит в себя.

– Почти, – согласился тот. – Вчера я пересадил с утра на вечер одного своего балбеса, и вот если Дашка Парамонова справится с утренним вещанием, я буду счастлив, как корова «милки вэй».

– Молодец. Семена давно пора гнать, у нас не социальный приют.

Кирилл прикончил пиво и взглядом поискал официанта. Его неугомонная натура требовала продолжения банкета.

Принесли горячее. Очень скоро коньяк в графине подошел к концу, в голове у Глеба лохматые белые зайчики играли в теннис.

– Закусывай, – велела Наташа, когда перед ним поставили тарелку с шашлыком. – Закусывай, а то окочуришься раньше времени.

– Да-да, – подтвердил Обухов, – закуси, а потом потрясем животиками.

С горячими закусками управились быстрее, чем с салатами. Вторую порцию спиртного пока заказывать не стали. Кирилл вышел из-за стола, снял свой пиджак «от Версаче» и сделал приглашающий жест.

– Натусь, пойдем потанцуем.

– Спасибо, пока не хочется. Возьми лучше моего, а я на вас погляжу отсюда.

Приятели вышли на середину танцплощадки. Молодежь, оттягивавшаяся под что-то современное, недовольно расступилась. Тучная фигура тридцатишестилетнего Кирилла Обухова и высокий и худой, как телеграфный столб, Глеб Шестопалов выглядели среди подростков довольно комично.

– Пам-парам-парам, – орал Кирилл, – сейчас будет моя музыка!

– Ты уверен, что тебе этого хочется? – напрягая связки, прокричал Глеб.

– На все сто.

Кирилл щелкнул пальцами (или махнул кому-то рукой – Глеб толком не понял, потому что зайчики в его голове уже выходили на матч-пойнт) и игравшая песня плавно затихла. Молодежь не успела даже выразить свое негодование, как музыка заиграла вновь, только теперь уже совершенно другая.

«Ах ты, какая прелесть!» – успел подумать Глеб.

Из колонок ударили барабаны, и визг электрической гитары накрыл танцплощадку, как вой бомбардировщика.

– Погнали! – заорал Кирилл.

Он начал дрыгать ногами и вскидывать свои мясистые руки в разные стороны. Глеб последовал его примеру. Они танцевали под «Криденс».

– Это же просто праздник какой-то! – кричал Шестопалов. – Боже, сколько лет я этого не делал. Когда ты успел договориться?

– Вчера. Надо знать, кому наливать!

Приунывшая молодежь расступилась окончательно, и теперь в распоряжении двух «старичков» оказалась почти вся площадка.

– А-а-а, бляха медная!!!

Кирилл летал от одного края к другому, и пузо его колыхалось, как холодец. Глеб пересекал квадрат по другой траектории. Завсегдатаи клуба в одно мгновение превратились в зрителей и, право, посмотреть было на что. Мужчины резвились, словно обезумившие от восторга дети в городском фонтане, энергия била через край.

«В этом ты весь! – говорила молоденькая Наташа Шестопалова своему мужу. – Твои усилители, раздолбанные гитары, пластинки старые. Куда это все девать теперь? Что за блажь, не понимаю?».

Вряд ли она до конца понимала и сейчас, но, по крайней мере, старалась помалкивать. Она сидела за столиком, пила вино и смотрела на «пляшущих человечков» с умиротворением.

– Я сейчас вырублюсь! – взвизгнул Глеб, пролетая мимо приятеля. Его действительно уже немного заносило в сторону. Кирилл тоже выдыхался, и это было заметно по ручьям пота, блестевшим на его шее, и по промокшей рубашке.

– Врагу не сдается наш гордый варяг!

Вторую половину короткого танца приятели дефилировали в центре площадки, толкая друг друга локтями. Когда в воздухе повис последний звенящий аккорд, оба в едином порыве торжествующе вскинули руки.

– Да!!!

Раздались аплодисменты, кто-то два раза крикнул «браво». Глеб и Кирилл театрально раскланялись и вернулись на свои места.

– Вы это заранее отрепетировали? – спросила Наталья, подавая Кириллу платок.

– Да, лет пятнадцать назад, в общаге. Кстати, как мы смотрелись?

– Как два пьяных орангутанга в песочнице.

– Глеб, не расслабляйся, – сказал толстяк.

– Что? Еще плясать будем? Ты хочешь, чтобы я сдох?

– Нет, теперь мы будем слушать. Программа начинается.

Действительно, прожекторы над танцплощадкой погасли, сцена осветилась приятным голубоватым сиянием. В тишине раздалось шипение дымовых установок, густые клубы белесого дыма поползли со сцены в зал. Минута была более чем торжественная.

– Это, собственно, то, ради чего я вас сюда притащил, – сказал Кирилл. – Ловите кайф.

Глеб налил себе немного минеральной воды, которую предусмотрительно заказала Наташа, и сделал осторожный глоток.

– Леди и джентльмены! – прогудел из мощных колонок низкий голос. – Мы рады приветствовать вас в клубе «Черепаха».

Пауза. Пространство заполнил звук, похожий на рокот огромного механизма. Глебу живо представилась сцена из «Титаника»: сотни кочегаров в машинном отделении перекидывают уголь. По спине поползли мурашки – как профессиональный звукорежиссер Глеб обожал подобные эффекты.

Мужчина с низким голосом заговорил вновь:

– Наслаждайтесь нашей сегодняшней программой и ураганным звуком, обеспеченным компанией «СТК». Мы работаем для вашего удовольствия!

– Спасибо, – пробормотал Кирилл, указательным пальцем подзывая официанта. Когда тот подошел, Кирилл сделал новый заказ: – Дружище, повтори для моего удовольствия кружечку темного. Да, и коньячку еще принеси. Пожалуйста.

Официант ушел. Таинственный голос заканчивал свою интродукцию:

– Сегодня на сцене – группа «Темная половина»!

Глеб только успел усмехнуться, как вдруг яркий луч света рассек пространство над сценой. Под лучом стоял человек в белой рубашке навыпуск, черных кожаных брюках, в темных очках и с микрофоном в прижатой к бедру руке. Никто не заметил, когда он появился, и его появление было настолько эффектным, что Глеб не смог съязвить.

Впрочем, вместо него это сделал Кирилл:

– Типа Джексон из табакерки.

Василий Стручков не был очень хорошим журналистом. Он все время куда-то опаздывал, где-то терялся, назначал встречи, забывал о них, не успевал монтировать сюжеты в указанный срок и слыл девяностопроцентным обалдуем. В телекомпании его терпели, потому что на оставшиеся 10 процентов у Васьки приходились отличные скандальные материалы, подготовка которых не требовала большого ума. Также Василий неплохо справлялся с интервью и небольшими очерками. Но все-таки, по большому счету, журналистом он был никаким.

Вдобавок ко всему парень стал частенько прикладываться к бутылке. Коллеги и немногочисленные друзья полагали, что причиной тому стал отказ руководства компании выделить ему эфирное время для собственной передачи. Почти все его однокурсники, попавшие в компанию вместе с ним, уже настряпали кучу авторских программ с различной степенью успеха, а Вася бегал по городу с микрофоном, выискивал какие-то какашки и пытался сделать из них конфеты. Тоска подступила незаметно.

Вчера главный редактор информационной службы вызвал его в свой кабинет и томным голосом сообщил, что генеральный директор телекомпании «Неон-ТВ» Семен Семенович Соколовский, да продлит аллах его годы, готовит масштабное сокращение штатов, и под раздачу первым делом попадут граждане алкоголики и тунеядцы. Не заметив просветления на лице гуманоида Стручкова, редактор сунул ему в руки бумажку с адресом и уже довольно грозно пообещал, что лишит его ушей и ноздрей, если Вася не появится по этому адресу в точно определенное время. «Делать особо ничего не надо, – сказал редактор, – закажи себе минералки, посиди, посмотри, потом расскажешь». Вася запихал бумажку в недра своей куртки и в тот же день надрался так, что наутро его физиономия напоминала помятую и захватанную жирными пальцами хлопчатобумажную салфетку. За весь сегодняшний день ему так и не удалось привести в порядок свой портрет, и более ничего не оставалось, как банально опохмелиться двумя бутылочками пива.

Разумеется, на входе в клуб «Черепаха» его задержали.

– Я корреспондент телекомпании «Неон-ТВ», – возмущался Василий, пытаясь прорваться сквозь строй крепких парней в униформе. – У меня здесь дело.

– Фэйс-контроль, братишка, – вежливо сообщил главный охранник.

– Какой, нах, фэйс-контроль! Я вам сейчас удостоверение покажу. Мне работать надо!

– Рабочий день давно закончен.

Вася отступил на пару шагов, отдышался. Из недр клуба доносились громоподобные раскаты танцевального ритма.

– Ну, ребята, пропустите. В конце концов, я же заплачу за билет.

– Не поможет. – Охранники были достаточно терпеливы; за каждую свою трудовую вахту они отсеивали с десяток таких заморышей, как Вася.

– Но там уже программа давно идет! – взмолился Стручков. – Я и так уже опоздал!

– Твои проблемы.

Вася набрал в грудь побольше воздуха и ринулся на охранников. Те встали плотной стеной, и в одно мгновение корреспондент «Неон-ТВ» был отброшен от дверей метра на три.

– Ну, сволочи, – процедил Стручков, – вы у меня попляшете. Я пожалуюсь вашему начальству! Нет, я на вас, козлов, разгромный материал сделаю!

Один из плотных ребят вышел вперед, подхватил журналиста под руку и подтолкнул к выходу.

– Пойдем-ка на воздух.

Вася попытался упереться рукам, но охранник был раза в два крупнее, что позволяло ему вышвырнуть дебошира на улицу одной рукой.

– Куда ты меня тащишь, мудак! – орал Стручков, скользя ботинками по крыльцу. – Неприятностей хочешь?!

– Неприятностей на свою задницу заработал ты, – ответил секьюрити и развернул Васю лицом к себе. – Жалуйся, если хочешь.

С этими словами он коротко размахнулся и влепил репортеру эффектную оплеуху. Вася перелетел через перила и рухнул под крыльцо, как мешок с овощами. Папка на молнии, которую он секунду назад держал в руке, оказалась на нижних ступеньках.

– Ты там в порядке, брателло? – вежливо осведомился охранник.

– Пошел ты!

– Я очень рад. – Секьюрити отряхнул руки, поправил ремень и отправился восвояси, а Василий Стручков еще долго сидел на траве и потирал ушибленную ляжку.

Выступление группы «Темная половина» продолжалось минут тридцать. Собственно, группа состояла из двух человек – певца и гитариста. Длинноволосый жлоб с гитарой носился по сцене, как угорелый, и довольно умело развлекал публику, вокалист же практически не двигался.

– Тот еще выпендрежник, – сказал Кирилл в паузе между песнями. Глеб молча кивнул.

Ребята спели семь песен. Первую, похожую на русский эквивалент ритм-н-блюза, публика приняла довольно прохладно. Вторая песня представляла собой лирическую балладу о неразделенной любви: слова были так себе, а мелодия Глебу понравилась.

– Ты его знаешь? – поинтересовался Шестопалов у приятеля.

– Этого парня? Практически не знаком.

– А чьи песни он поет?

– По-моему, свои.

– Молодец, – резюмировал Глеб.

Третья песня «Темной половины» заставила скучающую молодежь шевелиться, а чуть позже к танцплощадке потянулись даже сидящие за столиками. И снова мелодия оказалась на высоте. Глебу стало казаться, что для молодежной самодеятельности это слишком хорошо. Четвертая песня…

Что ж, «Темная половина» оставила свои главные вещи напоследок. Четвертая, пятая, шестая и седьмая песни произвели на Глеба неизгладимое впечатление. За все время, что он был директором музыкальной радиостанции, ему пришлось прослушать десятки кассет и дисков с записью местных исполнителей, но в основном ему попадались амбициозные малолетние графоманы и подражатели, научившиеся управляться с компьютером и овладевшие вокальными навыками на уровне школьного хорового кружка. Впрочем, эти местечковые «звезды» все же каким-то чудом просачивались на радио и телевидение, давали интервью и пытались выглядеть при этом как суперкассовые голливудские персоны: носили черные очки, ноги закидывали на подлокотники кресел и разговаривали исключительно с калифорнийским акцентом. Словом, ребята категорически отказывались взрослеть.

Но этот парень не был на них похож. Он держался естественно, даже немного отстраненно, и всем своим видом как бы говорил: «Мы тут еще маленько попоем, отработаем ужин, а потом свалим, потерпите». Все было очень мило и скромно, почти без пафоса.

– Кирилл, – обратился Глеб к приятелю, – ты иногда преподносишь сюрпризы. Я, пожалуй, тебя потом поцелую… если захочешь.

Каждая из последних песен была абсолютным хитом. Зал остался доволен. Закончив выступление и собрав причитающуюся порцию аплодисментов, ребята покинули сцену. Концертный свет погас, продолжилась дискотека.

– Ну, как тебе? – поинтересовался Кирилл. Глеб только кивнул головой – он еще не успел облечь свои мысли в точные фразы.

– Я думаю, – продолжил Обухов, – что ротация на радио «Пилот» могла бы сделать этого парня любимцем местной публики.

Глеб ухмыльнулся:

– Его надо сделать любимцем всероссийской публики. Ему бы денег побольше… Вот ты бы, Киря, взялся его раскручивать на всю страну?

– Нет.

– Бабла жалко?

– Пацана жалко. – Кирилл с невозмутимым видом принялся ковыряться в своей тарелке. – Я бы тебе посоветовал присмотреться к мальчику. Знаешь, «Пилот» в последнее время достает даже меня, твоего друга и почитателя.

Вокалист группы «Темная половина» оказался довольно стеснительным молодым человеком, не знающим, куда девать руки. Он то совал их в карманы, то принимался усердно теребить рукав и все время смотрел куда-то в сторону. Тот холодный супермен, который полчаса назад зомбировал со сцены танцующую молодежь, куда-то исчез.

– Двуликий анус, – сказал Глеб жене.

– Янус, болван, – поправила Наташа.

Рядом с парнишкой стояла девушка с длинными темными волосами, а из-за ее плеча выглядывала ухмыляющаяся физиономия Кирилла, похожая на репу с просверленными дырочками.

– Познакомьтесь, – сказал он, вылезая вперед. – Это Вадим, а это его подруга Лариса. Они, оказывается, собирались еще посидеть в этом заведении, и я решил пригласить их за наш столик.

– Так вот куда ты удрал! – воскликнула Наталья. – Мог бы и предупредить, мы бы хоть стулья раздобыли.

– Не беспокойтесь, – вымолвил Вадим, – мы о себе позаботимся.

Судя по виду, заботился он о себе без особого энтузиазма – старые полинявшие джинсы и пеструю рубашку дополняли помнившие перестроечный голод башмаки. Лариса выглядела куда более привлекательно.

– Не обращайте внимания на мой наряд, – сказал Вадим, перехватив изучающий взгляд Глеба. – Это временные обстоятельства.

Глеб махнул рукой. Кирилл к этому моменту уже соорудил два лишних стула.

– Вадим, Лариса, – обратился к молодым людям толстяк, – теперь вы познакомьтесь с моими друзьями. Вот этот высохший кукурузный початок, что на вас пялится, называется Глебом Шестопаловым. Рядом с ним – моя любовница и по совместительству жена кукурузного початка по имени Наталья. Она хорошая женщина, но вот с супругом ей явно не повезло.

– А этот расфуфыренный индюк – по несчастью, мой друг Кирилл, – парировал Глеб. – Садитесь, ребята, нечего стоять.

Они уселись за столик.

– Что пьете, Лариса? – спросил Глеб.

– Спасибо, ничего.

Глеб покачал головой.

– Давайте не будем скромничать. Я вам налью пока минеральной воды, а потом вы сами определитесь. Вадим, я надеюсь, ты составишь мне компанию?

– Пожалуй, – отозвался тот.

– Ну, тогда по коньячку!

Первый тост выпили за знакомство. Взгляд Вадима, ранее блуждавший по окрестностям, теперь сфокусировался на обитателях столика. Лариса пока оставалась немного скованной. Глеб без труда определил, что знакомы они с Вадимом не очень давно и наверняка это их первый выход в ресторан. Однако некоторые едва заметные «косяки», перехваченные Глебом, свидетельствовали о том, что тащить ее силой не пришлось.

После второй рюмки, выпитой за творческие успехи, Глеб аккуратно запустил свои в действие профессиональные щупальца:

– Вадим, ты где-то еще выступаешь?

– Бывает.

– А где записываешься?

– В домашней студии у приятеля.

– Недурно звучит. Кстати, мне понравилось.

Кирилл вовсю перешептывался с Ларисой. То ли рассказывал похабные анекдоты, то ли щекотал под мышками, но она начала хихикать. Вадим с беспокойством поглядел в их сторону.

«Она ему тоже нравится», – решил Глеб.

– Слушай, Вадик, – продолжал он, – ты с радиовещанием когда-нибудь соприкасался?

– Особо нет.

– А попробовать не хочешь?

Вадим неожиданно улыбнулся, и эта улыбка навела Глеба на мысль, что парень прекрасно знает, зачем он здесь. Вадим полез в задний карман, вытащил компакт-диск и протянул его Глебу.

– Хочу вам подарить кое-что свое. Это не намек, а просто презент.

– Бери, бери, – вмешался Кирилл, – хороший диск. Я слушал.

Вопреки обыкновению, Глеб не сморщился, принимая подарок, и не фыркнул, ознакомившись с содержанием обложки диска: здесь у «Темной половины» тоже все было в порядке, на достаточно профессиональном уровне.

– Спасибо. Ну, тогда уж позволь и мне тебе кое-что презентовать.

Глеб тоже полез в карман пиджака, вынул маленькую книжку и положил ее на стол. Он всегда носил с собой экземпляр «Убегающего волка». На всякий случай.

– Подпишу тебе свое творение, а ты подпишешь мне диск. Идет?

Вадим кивнул:

– Диск уже подписан.

Глеб посмотрел на него пристально, цокнул языком, но ничего не сказал.

Когда обмен культурными ценностями был завершен, Кирилл наполнил бокалы и сказал тост:

– За процветание каждого из нас в отдельности и всех вместе! За перспективы!

Выпили, закусили. Потом Глеб наклонился к Вадиму и шепнул:

– Если не хочешь сразу же испортить отношения, советую не обращаться ко мне на «вы». Договорились?

Тот смутился.

– Договорились. – Парень сделал паузу. – Глеб, я могу помочь с книгой.

«И об этом Толстый успел ему рассказать!» – подумал Шестопалов.

– В каком смысле?

– Ну… чтобы она продавалась.

Глеб ничего не ответил, только наградил испепеляющим взглядом своего упитанного приятеля. Кирилл всегда был трепачом.

– Какой у нее тираж? – спросил Вадим.

– Осталось около четырех тысяч. У тебя есть идеи?

Вадим неопределенно пожал плечами: дескать, надо смотреть на месте.

Какой-то он странный, этот маленький супермен, подумал Глеб.

В половине второго ночи компания вышла из клуба. Кирилл настоял на том, чтобы Вадим и Лариса уселись в его чумазый джип, место водителя в котором уже занял хмурый мужчина, похожий на офицера в отставке. Ребята долго сопротивлялись, уверяли, что доберутся на такси, но они не знали, что если Кирилл Обухов чего-то хотел, то он этого добивался любыми способами. В результате их запихнули в машину почти силой.

Едва обуховский монстр покинул клубную стоянку, куривший на крыльце парень в черной рубашке достал телефон и набрал номер.

– Алло, Пал Владимыч, это Серый… Можно праздновать… Похоже, получилось. Уехали только что, все пятеро. По-моему, они нашли общий язык… Да, я понял… Ага. Все, до завтра.

4

Слушайте, а кто вы вообще такой, чтобы вас уважали, любили и принимали за Человека с большой буквы?

Вот вы стоите перед зеркалом, изучаете собственное отражение и приходите к выводу, что Матушка Природа, создавая вас, периодически отвлекалась на просмотр «Санта-Барбары» или, того хуже, «Кармелиты». В результате у Мамаши вышло черт знает что: глаза косят, губы слишком толстые, уши, наоборот, как у крысеныша… ну и так далее. «Кому я нужен?! – думаете вы, стряхивая с лацкана пиджака остатки вишневого варенья. – Ничего у меня не получится!».

Что ж, вы правы – ни черта у вас не выйдет при такой любви к самому себе.

Из книги Глеба Шестопалова

«Убегающий волк»

Проснувшись, Лариса не сразу поняла, где ночевала. Чужой диван, чужие запахи и незнакомый потолок, нависающий над головой. И люстра какая-то не такая. Где она?

Из кухни донеслось шипение сковородки…

Это вообще ни в какие ворота: Лариса уже подзабыла ощущения, когда ты просыпаешься, а на кухне что-то готовится, шипит и источает сладкие ароматы в твое отсутствие. Что там может готовиться, когда я – здесь?!

Лариса взглянула на часы. Здесь ее поджидал еще один сюрприз: будильник недвусмысленно намекал на то, что матери-одиночки уже давно на галерах.

Двенадцать часов!

Ее моментально охватила паника. Где она должна сейчас находиться? Где?! Детский сад, магазин, репетиция… Господи, она всюду опоздала, опоздала, она плохая мать!

Рывком откинув одеяло, она села на кровати и тут же обнаружила, что практически голая, если не считать трусиков, больше, впрочем, похожих на носовой платочек. Лифчик висел на стуле, рядом со спортивными штанами хозяина квартиры.

Тьфу ты, йо-майо! Надо ж было так набраться!

Лариса покраснела.

Насколько она помнит, это была очень неплохая ночь, весьма и весьма… Они с Вадимом долго гуляли, обошли дом раз десять. Парень немного рассказал о себе. Мать его живет в Кургане, а отца он в сознательном возрасте не застал, потому что папашка оказался слабонервным малым и смотался, как только мокренький Вадим устроил первый в своей жизни сольный концерт.

«Хиленькие мужички пошли», – подытожил парень.

Вместо отца у него был некий дядя Петя, проживавший на той же лестничной площадке в квартире напротив. Пожалуй, о дяде Пете Вадим говорил больше, чем может заслуживать обычный сосед.

– Он возился со мной как с собственным дитятей: водил в цирк, на футбол, а иногда брал с собой на работу, в какой-то непонятный институт, где мужики носили бороды и очки, а женщины не снимали резиновых перчаток. Мне с ним было интересно. Наверно, папашка мой не был таким.

Потом они посидели на качелях во дворе, и когда Лариса пожаловалась на ночную прохладу, Вадим пригласил ее подняться домой.

Ну, в общем, согрешила мать-одиночка.

Вспомнив, что сегодня воскресенье и сын остался с дедушкой – папа все-таки согласился посидеть с ним, пока она развлекалась – Лариса испытала легкое чувство стыда. Наверно, мама была права: она безответственная молодая леди, для которой воспитание собственного ребенка – тяжелая обязанность. Мама всегда оказывается правой.

Лариса упала на подушку и уставилась на книжные полки: Гоголь, Шекспир, Кинг… Маринина. Когда они пришли сюда, Вадим долго еще что-то рассказывал, показывая свое жилище, достаточно ухоженное и уютное для съемного, но она не особенно вслушивалась и всматривалась. Ей просто хотелось ласки и тепла… и она сама сделала первый шаг. О, как давно она этого не делала! Ее настойчивость и смелость были удивительны для нее самой, но Вадим почему-то вызывал у нее безграничное доверие, ему достаточно было посмотреть на нее ободряюще, сказать пару ласковых слов, и она таяла, как мороженое в ладошках Максимки.

Невероятно, но они знакомы всего два дня!

Сейчас он войдет в комнату, и она встретит его вот так, без одеяла, в одних трусиках. Просто восхитительно.

Вадим появился через пару минут. На нем была длинная рубашка, застегнутая на нижние пуговицы, а в руках он держал поднос.

– Привет, – сказал парень, аккуратно ставя поднос на диван. Разумеется, он сразу оценил открывшееся ему зрелище. – Тебе не дует?

Лариса сладко потянулась.

– Я тут тебе кофе приготовил. Ты пьешь кофе по утрам?

– Пью. А чем это так вкусно пахнет?

– Это?… Ну, это типа какие-то сэндвичи с сыром получились, не знаю. Хочешь позавтракать в постели?

Лариса уже давно решила, что она это сделает.

– Тогда устройся поудобнее, – посоветовал Вадим, пододвигая поднос. Лариса села, подтянула одеяло до пупка (выше – ни за что! пусть наслаждается картиной) и зевнула. Однозначно, это самое прекрасное воскресное утро за несколько лет.

– У тебя есть еще какие-то дела сегодня? – спросил Вадим.

– Угу.

– Важные?

– Угу.

Он почесал лоб. Лариса, увидев его разочарование, приостановила жевательный процесс. Конечно, нельзя просто взять и обломать такого рыцаря, нужно хотя бы объяснить.

– Вадик, не обижайся, у меня Максимка с дедом целый день сидит, скучает.

Вадим будто бы спохватился:

– Да, конечно, тебе надо идти, я не буду задерживать.

Лариса кивнула. Кофе оказался так себе, обычный растворимый и, кажется, даже бразильский.

– Ларис, ты не спеши, я тебе еще сделаю, у меня сыра много.

– Нет, спасибо. Я съем парочку, и хватит. Мне нельзя, а то я танцевать не смогу.

– А когда у тебя следующая репетиция?

– Сегодня вечером.

Лариса вчера рассказала ему, что ведет танцевальный класс во дворце культуры железнодорожников и время от времени сама танцует в концертных программах. Профессия накладывает свои ограничения: не валяться на диване, поменьше трескать мучного и не злоупотреблять алкоголем. «Мы нашли друг друга, – сказал тогда Вадим. – Тебе не кажется, что это судьба?». Вчера она промолчала, а сегодня была просто счастлива… и к черту объяснения.

Увидев грусть на его лице, Лариса снова перестала жевать. Совершенно очевидно, что он рассчитывал на новую встречу, но настаивать не хотел. Вадим с самого начала показался ей странным – от лихой смелости при знакомстве на улице возле кафе «Солнышко» до невообразимого смущения в ночном клубе была дистанция огромных размеров, но он преодолел ее в два счета

– Что-то не так?

– Нет-нет, все в порядке.

Лариса вздохнула.

– Вадик.

– М?

– У тебя самого-то какие планы сегодня?

– Пока никаких, а вечером меня к себе позвал Глеб. Хочет показать мне свою студию.

– Вот видишь, мы сегодня оба при делах.

– Ага.

И все-таки он расстроился.

Лариса доела оба бутерброда, допила кофе и отодвинула поднос в сторону. Полностью откинув одеяло, она встала на корточки и подковыляла к Вадиму, взяла его за плечи, поцеловала в щеку.

– Спасибо, милый.

– На здоровье, – простодушно ответил Вадим.

– Я не об этом. Спасибо тебе за встречу и все остальное. Это было здорово.

Она поцеловала его в губы и пошла собираться.

Все время, что она провела в ванной и перед зеркалом в прихожей, Вадим сидел на диване. Лишь когда она нацепила туфли и повесила на плечо сумочку, он нехотя поднялся.

– Ну, я пошла.

Он стоял у косяка и не предпринимал никаких попыток попрощаться.

– Ты телефон мой помнишь? – спросила она.

– Конечно.

– Позвони мне… знаешь когда… – Лариса произвела в уме какие-то сложные вычисления, – вечером, часиков в шесть. Сможешь?

Парень кивнул. Тут бы им и попрощаться, но Лариса снова приблизилась к нему.

– Вадичка, – начала она, тщательно подбирая выражения, – мне тоже не хочется, чтобы… чтобы все закончилось двумя вечерами. Веришь?

– Да.

– У меня сейчас очень много разных дел, и я себе не принадлежу. У меня сын… – Она запнулась; ей не хотелось говорить про мужа, который вот-вот вернется из тюряги. – …И ему хочется видеть маму почаще. Понимаешь?

– Конечно.

– Я знаю, что ты понимаешь. Давай не будем спешить, посмотрим, как сложится.

Вадим начал улыбаться.

– Хорошо, давай посмотрим.

Лариса не видела его улыбку, потому что смотрела на пуговицы его рубашки.

– Ты же не считаешь меня легкомысленной, верно?

– Упаси боже!

– Вот и хорошо.

Она его поцеловала.

Окраину власти не жаловали. Депрессивная и серая, слякотная, мрачная, хотя и гораздо ближе к природе, чем задыхающийся в автомобильных пробках деловой центр, но все равно отрицательно влияющая на психическое здоровье – окраина финансировалась по остаточному принципу и облагораживалась крайне медленно. Когда в центре росли новые высотки, бизнес-центры с зеркальными витринами, гремели кинотеатры, ночные клубы и парки аттракционов, несчастная окраина получала с барского плеча новый автобусный маршрут с двумя машинами на целую линию или приобретала за счет средств налогоплательщиков долгожданную линию электропередач, позволяющую осветить улицу. Немудрено, что именно окраина регулярно поставляла городу полки отборных отморозков.

Но случались и приятные неожиданности – одна из них, например, как раз на следующий день после концерта группы «Темная половина» в ночном клубе «Черепаха».

Когда солнце уже перекатилось на западную половину неба, во двор одной из серых пятиэтажек въехала грузовая «Газель». Она опоздала, во дворе полным ходом шли какие-то загадочные работы. Из машины высунулся бородатый мужчина.

– Эй, пацан! – обратился он к первому попавшемуся местному жителю. – Это Калмыкова, пять?

– Да.

– А что тут у вас творится?

– Это у нас детский городок строят.

– Кто строит?

– Кирилл Сергеевич.

– Кто-кто?!

– Обухов.

– Понятно.

Экспедитор залез обратно в кабину.

– Едрит твою… опять он!

Машина развернулась и остановилась на углу дома. Экспедитор выпрыгнул на газон, сунул под мышку папку с бумагами и направился во двор.

Работа кипела. Десяток мужчин в желтых комбинезонах устанавливали качели, песочницы и турники. Еще несколько человек занимались рассаживанием елочек по периметру, а две немолодые женщины красили уже установленные возле подъездов скамейки. Местные жители – в основном, ребятня и старики – крутились рядом и открыто выражали одобрение.

Определить, кто руководил работами, не представлялось сложным. Этого человека можно было увидеть издалека – большого и внушительного, со светлым ежиком волос и телефонной трубкой в руке. К нему экспедитор и направился.

– Здравствуйте. Похоже, нам с вами тесно в миллионном городе.

Толстяк смерил его любопытным взглядом, почесал телефоном щеку.

– Вы – Обухов?

– Ну.

– И что вы тут строите?

Кирилл сделал широкий жест рукой: дескать, сам видишь.

– Кто позволил? – продолжал допрос экспедитор, не желавший мириться со своим опозданием.

– Управление по благоустройству, администрация района. Фамилия Платонов что-нибудь говорит?

Экспедитор чертыхнулся. Тот же самый Платонов неделю назад одобрил план возведения детского городка по улице Калмыкова, дом пять, но только никакого Обухова там не стояло даже в коридоре. Резолюция поставлена на бумагах, представленных предвыборным штабом кандидата в мэры Константина Лесневского.

– Вы тоже куда-то баллотируетесь? – спросил экспедитор. – Мы уже второй раз на вас натыкаемся.

Кирилл вскинул брови.

– В смысле – «баллотируетесь»?

– Ну, в смысле, что мы здесь от Лесневского. Это его благотворительный объект, вот бумаги.

Настала очередь Кирилла фыркать. Он лишь мельком взглянул на документы, потом повернулся к одному из своих рабочих и прикрикнул:

– Эй, ребята, аккуратнее там! Если эта хрень грохнется, нам потом самим памятник поставят.

Экспедитор напомнил о своем присутствии покашливанием.

– Кхм, господин хороший, как будем разруливать?

– Не знаю, – бросил Кирилл. – У меня все пробито в администрации, ищите другой двор.

– Да вы-то с чего тут развернулись?! – не выдержал бородач. – Вы кого представляете?