Текст книги "Молчи и танцуй"

6

– Сима, вставай! В садик опоздаем.

– Не хочу!

– Я те дам «не хочу»! Ну-ка, поднимайся.

Лариса легонько потянула мальчика за ухо. Максим открыл один глаз, моргнул, снова закрыл. Начиналась его любимая игра под названием «Пинками в детский сад».

– Симка, не зли маму.

Мальчишка открыл другой глаз.

– А ты купишь мне вечером Бэтмена?

– Если не встанешь, я Бэтмена сделаю из тебя самого!

Максим нехотя стал выползать из-под одеяла.

– Вот умничка.

Лариса пошла в кухню. Электрический чайник уже закипал, на столе стояла тарелка с бутербродами и миска манной каши. На завтрак в садик они, как всегда, не успевали, приходилось кормиться дома. Впрочем, домашнюю кашу пятилетний сорванец жаловал не больше, чем детсадовскую, и сейчас Ларису ожидала еще одна перебранка – одна из тех, что порой доводят ее до нервного срыва.

– Максим, ты идешь умываться?

– Да-а, иду-у.

Маленькая тень переместилась из детской комнаты в ванную. После нескольких секунд мелодичного журчания, смешанного с зеванием, свирепо гавкнул сливной бачок унитаза. Потом полилась вода из крана. Несмотря на ранний нигилизм, малыш умывался сам и чистил зубы без напоминаний. Вероятно, самостоятельности он учился у мамы, которая уже не первый год наглядно демонстрировала, каково обходится без поддержки. Иногда Лариса ловила его за возней с молотком – Максим пытался что-то починить, предварительно сломав. Когда после очередного вывода из строя какого-то аппарата Лариса сделала ему замечание, мальчишка вскинул руку в театральном жесте и рявкнул: «А кто будет чинить? Пушкин, что ли?! Или папа?».

С манной кашей Максимка сегодня управлялся особенно долго. Лариса успела помыть посуду, заправить постель и вынести мусор, а парень все еще ковырялся в тарелке.

– Сима, если ты наелся, так и скажи!

– Я наелся.

– Тогда пей чай, он уже остыл.

Максим отодвинул тарелку и схватился маленькой ручонкой за самый большой бутерброд. В этот момент в дверь позвонили.

– Ой! – вырвалось у Ларисы. В такой ранний час их никогда не навещали. Даже соседка Люба, прежде чем завалиться в гости, предварительно звонила по телефону. Кто это может быть?

Лариса, увидев на лице сына вопросительно-настороженное выражение, подмигнула ему и направилась в прихожую. Заглянув в глазок двери, она никого не увидела. Едва успела подумать, что звонок просто среагировал на помехи в сети (такое у нее иногда случалось), как позвонили снова.

По старой привычке – не раздумывая – Лариса открыла дверь.

– При-и-вет!

Она отшатнулась. На пороге, привалившись к косяку, стоял плечистый гигант в безрукавке и синих спортивных штанах.

– Привет, – выдавила Лариса. – Чего так рано?

– Разбудил? Извини. В квартиру-то пустишь?

Лариса крепче взялась за дверь, оставив только небольшой проем, чтобы можно было разговаривать.

– Извини, Володя, некогда. Сына в садик собираю. Что ты хотел?

Парень поцокал языком.

– Даже по старой дружбе?

Лариса побледнела.

– По какой дружбе? Это ты с Игорем дружил, а я с вами не выпивала.

– Да ладно, я не настаиваю. – Визитер отодвинулся от косяка, сунул руки в маленькие карманы штанов. – Я просто зашел тебя проведать, узнать, как вы тут. Игорь скоро уже приедет, знаешь?

Лариса стала уже не просто бледной, она похолодела.

– Знаю. Всё у тебя?

– Ага.

– Ну, тогда еще раз извини, мне надо собираться. Если увидишь Игоря первым, можешь передать, что у нас с Максимом все в порядке.

– Лады. Пока!

Он отправился восвояси, насвистывая какую-то блатную гадость. Лариса захлопнула дверь – пожалуй, громче, чем обычно.

– Мама! – позвал из кухни сынишка. – Кто там?

– Никто, – произнесла Лариса, вытирая повлажневшие глаза. – Это дяденька… дяденька из ЖЭКа.

Вездесущий Кирилл Обухов в это самое время находился за сотни километров от города – в соседней области, в маленьком районном центре под романтичным названием Семеновка. Он вышагивал по разливочному цеху со странным выражением лица. Главный технолог, маленький лысоватый грибок в засаленном костюме, семенил рядом и что-то пытался прокричать директору на ухо, но уже тысячная по счету попытка обернулась провалом: «странное выражение лица» босса настолько его пугало, что, едва раскрыв рот, мужичок тут же его закрывал.

Нельзя сказать, что Кирилл Обухов был деспотичным директором. Не тянул он и на злюку, беспричинно срывающуюся на подчиненных. Однако и назвать его добряком, несмотря на приличную комплекцию, никто не решался. Все толстяки добрые? Ха-ха, только не те, что владеют ликероводочным производством!

Остановившись перед одним из секторов разливочной линии, Кирилл поднял руку с вытянутым указательным пальцем.

– Это что? – спросил он.

– Это? – растерялся технолог. – Черт, это мусор…

Кирилл присел, дотянулся до картонной коробки, доверху набитой мятой бумагой.

– Что за мусор и почему он здесь?!

– Ну… мы сейчас уберем.

– Не надо, я сам.

Кирилл поднялся и с такой силой пнул по коробке, что она на десяток метров вылетела в проход, ударив одного из рабочих.

– Клюев! – обратился Кирилл к лысому грибку. – Чтобы сам директор ходил по заводу и убирал коробки с мусором – да я тебя за одно за это четвертую! На вот, почитай.

Он сунул ему под нос газету, которую до сих пор держал под мышкой. Технолог развернул ее, прочел первый же попавшийся заголовок.

– «Кто заказал прокурора?».

– Да не это! На обороте читай.

Клюев перевернул страницу. Через полминуты лицо его вытянулось и стало похоже на высохшую головку чеснока.

– Это чья?!

– Не знаю, будем искать. Пошли в контору уже!

Когда начальник и технолог ушли, рабочие еще долго переглядывались и шушукались. Тот, в кого попала проклятая коробка, наверняка затаил обиду и уже обдумывал текст письма в трудовую инспекцию. Все толстяки добрые, ха-ха…

В конторе, находившейся в кирпичном двухэтажном здании, Кирилл вывалил на стол своего кабинета целую пачку газет, всего штук десять. Клюев таращился на нее во все глаза, и его маленькие очки сами собой полезли на лоб.

– Свежий номер, – пояснил Кирилл, – только что выкупил в киоске. Потом раздашь всем, но сначала сам ознакомься.

Технолог опустил очки на место, сел на стул и принялся читать.

«Ежегодно в нашей области сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями выявляют десятки подпольных цехов, в которых производится фальсифицированная водка. Можно сколько угодно говорить об экономическом ущербе, об ущербе, причиненном здоровью граждан, но явление это, пожалуй, вряд ли будет искоренено… Тем более явление это вызывает тревогу, когда недоброкачественный товар выпускают известные и уважаемые предприниматели…».

Клюев сделал паузу, посмотрел на Кирилла. Тот ухмылялся.

– Дошел до эпитетов в мой адрес? Читай дальше. Только не вслух, я тебя умоляю.

«На днях сотрудники областной Госторгинспекции изъяли из торговой сети большую партию недоброкачественной водки, изготовленной на Семеновском ликероводочном заводе, который, кстати, находится за пределами нашей области. Причина – использование при изготовлении недостаточно очищенной воды и наличие посторонних примесей, вредных для здоровья»…

– Что?! – взвился Клюев, и очки его снова поползли вверх. – Кто это писал?!

– Того, кто это писал, я найду и подвешу за яйца, – ответил Кирилл. – Написано бездарно.

– Но это же неправда!

– А вот об этом ты сейчас мне и расскажешь.

Обухов уселся на стол перед главным технологом и проскрежетал:

– Колись, что вы тут творите в мое отсутствие?

Клюев потерял дар речи. Попытки вернуть очки на место успеха не имели, и вдобавок к этому у технолога начал дергаться левый глаз.

– Ничего! Все выдержано, Кирилл Сергеевич! Все в соответствии с технологией, как обычно. Никаких рекламаций не поступало, отгрузка идет по графику.

– При чем тут отгрузка! Где акты, предписания, где это все?

– Ничего не было! Я впервые слышу о том, что тут написано.

Кирилл вздохнул. Похоже, технолог не врал, на заводе и на линиях все в порядке. Клюев был до тошноты ответственным мужиком, и если бы на вверенном ему объекте действительно обнаружили что-то из ряда вон выходящее, он публично сожрал бы собственные трусы.

– Я привез с собой человека, – сказал Кирилл, успокаиваясь. – Он эксперт в этой области, один из лучших. Кстати, он сейчас подъедет, будем разбираться.

Клюев накапал себе валерьянки и потом еще долго горестно вздыхал, сидя в углу кабинета и шелестя проклятыми газетами…

Обещанный гость появился в конторе через полчаса. За это время Клюев успел уже километр соплей на кулак намотать – так переживал из-за нанесенного оскорбления. «Эксперт» оказался подтянутым, спортивного вида молодым человеком в джинсах и пиджаке, надетом поверх черной водолазки. Вылитый Том Круз в «Человеке дождя». Без лишних разговоров парень представился Иваном Сорокиным, сел за стол и вынул блокнот.

– Говорите.

– Ваня, – сказал Кирилл, – в первую очередь я хочу выяснить, кем заказана эта статья, и вообще, откуда ветер дует. У меня есть свои догадки, потому что дело к тому и шло, но теперь мне нужно знать наверняка – это просто «пук» или дана отмашка на окончательную травлю.

Иван сделал какую-то короткую пометку на чистой странице блокнота.

– Еще.

– Подумай, как это можно нейтрализовать. Если появится шумиха в прессе, нужно будет срочно что-то предпринимать. Честно говоря, моя пиар-служба расслабилась и наела доброе пузо, поэтому придется тебе начинать все с чистого листа. Смогёшь?

Иван, не отрываясь от своих записей, улыбнулся одними губами и кивнул. Закончив писать, поднял голову.

– Вопрос можно?

– Давай.

– Водка действительно говёная?

Кирилл, не обращая внимания на новую вспышку гнева своего технолога, терпеливо пояснил:

– Ваня, эту статью я увидел сегодня в местном киоске «Роспечати». То, что в ней написано, для меня является новостью, а уж для товарища Клюева (технолог громко чихнул) это вообще шок. В последние несколько месяцев объем отгрузок у нас вырос на двадцать процентов, покупатели – со всего округа. Чтобы кто-то, выпив нашу «Степную» или «Генерала», отбросил копыта или остался трезвым, я не припомню. Да ты и сам можешь попробовать.

– Обязательно, – улыбнулся Иван, – но после.

– О’кей. Деньги тебе когда?

– Немедленно, ибо в средствах стеснен. – Иван закрыл блокнот, сунул его во внутренний карман пиджака и поднялся. – Пойду в ваш местный семеновский отель, приму душ. Встретимся в тамошнем ресторане через… через два часа.

На том и порешили. Кирилл отвез его в гостиницу, а сам поехал по делам. За два часа он успел объехать все свои объекты, осмотреть цеха, склады и переговорить с персоналом. Задания им были поставлены жесткие: за двое суток привести в порядок территорию завода, документацию и уволить алкоголиков. С последним обещали разобраться особо.

В оговоренное время Кирилл и «эксперт» сидели в гостиничном ресторане. Обухов заказал графин «Степной» собственного завода, и когда принесли закуски, Иван уже успел пропустить пару стопок.

– Водка как водка, – резюмировал он.

– Спасибо, друг. Кстати, я уже параллельно выяснил, что никакого изъятия нашей продукции из торговой сети не было. Под горячую лавочку попала какая-то паленка из Башкирии. Ты узнал, кто с нами забавляется?

Иван закинул в рот маринованный огурчик, тщательно прожевал и только потом приступил к отчету.

– Значит, так. Статья написана одной моей знакомой – к слову сказать, бывшей любовницей – Наташкой Степановой. Она получила задание напрямую от редактора. Заказчика, разумеется, не знает и ей совершенно наплевать, кому она сделала этот минет. Но от себя я вам скажу, что заказчик статьи парится в бане с одним из известных человеков.

– С которым?

Иван сделал театральную паузу, щелкнул губами.

– С Лесневским.

Кирилл грустно покачал головой.

– Я так и знал.

– Это совпадает с вашими выводами?

– К сожалению. – Обухов сунул в зубы сигарету. – Видишь ли, несколько лет назад акционеры вытолкнули из своих рядов одного проходимца, и его долю купил я. Большую долю, хоть и не контрольный пакет – контрольный я потом частями выкупал у остальных миноритариев. Мы долго судились, но доказали, что продажа прошла на законных основаниях. Проходимец сел по экономической статье, и ему очень повезло, потому что мог и пульку головой поймать. До некоторых пор о нем ничего не было слышно, а совсем недавно я узнал, что они с Лесневским кореша чуть ли не со школы.

Иван кивнул и поднял рюмку. Кирилл угрюмо последовал его примеру. Закусив кусочком шашлыка, молодой журналист как бы между делом заметил:

– Надеюсь, вы слышали, что люди Лесневского оформляют пакетик акций самого крупного алкогольного производителя нашей хлебосольной области?

– Слышал, но сомневался, что он рискнет.

– И напрасно. Ставлю последние штаны, что заводик будет куплен, а потом начнется самое интересное. На рынке давно не протолкнуться, местные производители не знают, в какую канаву свою бодягу сливать, а тут еще вы лезете из какой-то семеновской жопы, демпингуете.

– Ясное дело. Мой завод находится здесь и налоги платит здесь, поэтому я для них чужак. Я знал, что когда-нибудь споткнусь об этот камень.

– Угу. Лесневский будет защищать свои вложения, и союзников у него найдется немало. Вас ожидает информационная война, за которой сразу последует торговая с применением дозволенных силовых приемов.

– Кишка тонка.

Иван усмехнулся, и, растянувшись в кресле, поинтересовался:

– Что планируете делать?

– Воевать, что еще делать, – вздохнул Кирилл. – Понимаешь, мне не собственность свою жалко, мне людей жалко… Вань, я принесу тебе чемодан документов, внимательно изучишь, подумаешь, что можно сделать. Для начала запустим кампанию в прессе.

– А потом?

– Потом будем копать траншеи и закладывать мины.

Кирилл налил еще водки.

7

Зеркал в этой комнате было много. Они были везде. Как бы ни отворачивалась Лариса, куда бы ни прятала свой напряженный и почти испуганный взгляд, она постоянно встречалась с ним в одном из гигантских зеркал танцевального класса.

Танцоры отдыхали. Три пары, парни и девушки, сидели на полу, потягивали газировку и старались говорить тихо. Руководительница сегодня была не в духе, поэтому ее лучше не раздражать.

На самом деле Лариса сегодня никак не могла сосредоточиться на работе. Она гоняла одну и ту же фонограмму, отрабатывала с танцорами одни и те же движения, якобы для четкости, но подспудно понимала, что валяет дурака. От таких репетиций пользы немного, к тому же есть еще и зарплата, которую нужно оправдывать. Никому нет дела до того, что стряслось и как тебя сейчас ломает. Пришла – работай.

Но Ларисе не работалось. Память то и дело возвращала сегодняшнее утро, точнее – сцену у входной двери. Дружок Игоря приходил разузнать, где его жена и что у нее на уме, готова ли встречать любимого мужа из долгой командировки. А ведь она почти забыла о его существовании, почти выбросила из головы, как неприятное сновидение.

– Ларис, – подал голос один из танцоров, – мы готовы.

Она отвернулась от зеркала, посмотрела на своих подопечных.

– Отдохнули?

– Ага.

– Тогда подъем и погнали по новой!

Ребята поднялись, вышли на середину класса. Лариса подошла к музыкальному центру, запустила компакт-диск. Из стоваттных колонок, расставленных по углам, ухнуло многоголосие «Чао, бамбино!» от группы «Кар-Мэн». Лариса уселась на пол, сложила руки на коленях. Ей нравился этот танец, но уже вторую неделю они не могли довести его до ума. Что-то все время летело к чертям.

Может, не в танце дело?

Пару минут Лариса автоматически отстукивала ритм, созерцая мелькание пестрых костюмов. Потом устало опустила голову.

Нет, не идет…

Когда песня закончилась, Лариса боковым зрением заметила движущийся силуэт у дверей. Обернулась.

– Вадим, ты?!

– Привет. – Тот махнул рукой, медленно продвигаясь вглубь класса. Он, как всегда, смущался. – Не помешал?

– Конечно, нет! Проходи.

Она поднялась, направилась ему навстречу, и танцоры снова получили возможность отдохнуть.

– Ты откуда здесь?

– Шел мимо.

– Знаю я твои «мимо»! – улыбнулась Лариса. – Что-то случилось?

– Нет, если не считать, что мне захотелось тебя увидеть. Я точно не мешаю?

Несмотря на свое настроение, Лариса обнаружила внутри себя даже способность умиляться.

– Да я же сказала, что нет. Я закончила. – Она обратилась к своим подопечным: – Ребята, на сегодня все. Встречаемся здесь послезавтра, за два часа до выезда на концерт.

Танцоры не возражали.

Лариса собрала компакт-диски, накинула на плечи кофточку и увела Вадима за собой. Они миновали два лестничных пролета, прошли по третьему этажу дворца культуры и уперлись в маленькую комнатку в самом конце коридора.

– Это моя клеточка, – сказала Лариса, вставляя в замочную скважину маленький серебристый ключ. – Здесь я прячусь от директора и рассерженных родителей.

– А родители сердятся?

– Бывает, когда я забираю своих орлов и уматываю на какой-нибудь концерт. Понимаешь, иногда приходится отменять занятия с малышами, вот их родители и визжат. «За что мы деньги платим!»… Вообще-то, я давно хочу отказаться от малышей и заниматься только профессиональной подготовкой.

Они вошли в комнатку. Размером она была не больше кухни в обычном жилом доме. Окно выходило на площадку перед крыльцом дворца, возле окна располагался столик, рядом – шкафчик с двумя дверцами, а возле противоположной стены нашел свое, вероятно, последнее пристанище зеленый диван с ободранными подлокотниками.

– Любишь комфорт, – пошутил Вадим, разглядывая плакаты на стенах: Фил Коллинз, Джек Николсон, балет «Тодес» чуть ли не в полном составе, множество других людей различной степени известности.

– Девчонки мои увлекаются, – пояснила Лариса, усаживаясь на диван. – А что до комфорта, так мне хватает.

Блуждающий взгляд Вадима наткнулся на небольшой плакат в углу, почти возле окна. На нем Лариса в довольно сексуальном костюме обнимала за плечи какого-то высокого паренька, а он держал ее за талию. Из-за их плеч выглядывала еще одна симпатичная пара. Надпись внизу гласила, что это – шоу-балет «Фокус» с новой программой «Лайка».

– У тебя не будет зажигалки? – спросила Лариса.

Вадим присел рядом. Оба закурили и умолкли. Лариса долго смотрела на стену, не замечая, как маленькие хлопья табачного пепла падают на колени.

– Колготки спалишь, – заметил Вадим.

– Куплю новые. Который час?

– Половина пятого.

– Максимку скоро забирать.

Снова пауза. Вадим аккуратно вытянул руку и положил ее на плечо девушки. Лариса с благодарностью прильнула к нему. Едва ли Вадим осознавал, насколько был нужен ей сейчас.

– Я не помешаю, если пойду с тобой? – спросил он.

Она подняла к нему лицо, ответила движением ресниц – утвердительно. Вадим не удержался, нежно поцеловал ее в губы.

– Вадик… – прошептала она.

Сигареты с пепельницей были отложены в сторону. Диван недовольно заскрипел, когда молодые люди, сцепившись, повалились на него. Еще секунда – и они могли бы согрешить снова, но Вадим вдруг остановился.

– Лариса, у тебя какие-то неприятности?

Она не стала отрицать.

– Приятностей мало, Вадик. Я тебе как-нибудь потом расскажу, ладно?

– Угу.

– Ты сможешь побыть со мной сегодня?

– Смогу. Только… – Он вспомнил, что у него сегодня ответственный вечер. Как назло, именно сегодня. – Я тебя оставлю часиков в восемь. Мне надо ехать на «Пилот», записывать ролики.

– Хорошо.

Они еще раз поцеловались и поднялись с дивана.

– Мне надо переодеться, – сказала Лариса.

– Разумеется. – Вадим направился к двери, чтобы оставить ее одну. К своему удивлению, он услышал за спиной смех.

– Да нет же! Выходить не обязательно.

Он покраснел, остался стоять у двери, пытаясь скрыть свой интерес к процессу переодевания, но он мог бы и не напрягаться – Лариса на него не смотрела. Она быстро скинула с себя тренировочный костюм и принялась расправлять помятые брюки.

– Познакомишься с моим сынулей, – говорила она. – Симка у меня очень сурьезный парень, с характером. Так что ты будь готов.

– Я люблю детей, – брякнул Вадим, – и они меня тоже.

– Это хорошо.

На сборы ушло минут пять. Принарядившись и припудрившись, Лариса вывела своего друга в коридор и закрыла кабинет.

Им пришлось долго стоять на остановке, дожидаясь троллейбуса. Когда тот все же подкатил, они с трудом втиснулись в салон. Лариса всю дорогу висела на Вадиме, временами утыкаясь носом ему в грудь, а он старательно отталкивал от нее теток с большими сумками и пышущих перегаром мужиков. Троллейбус два раза застревал в пробке, и в результате молодые люди добрались до детского сада уже под самое закрытие.

Всех детей в группе разобрали. Максимка в одиночестве сидел на лавочке возле качелей и водил палочкой на песке, рисуя какие-то замысловатые знаки. Увидев маму, он сначала обрадовался, вскочил со скамейки, но, бросив взгляд на стоящего рядом с ней незнакомого дядю, нахмурился.

– Симка, пойдем!

Мальчишка не тронулся с места. Воспитательница, дородная женщина лет сорока, сидящая на другой лавочке, пыталась его подбодрить:

– Максим, ты разве домой не хочешь? Я вот хочу, а ты?

– Я тоже, – буркнул тот.

Лариса подошла к нему, взяла за плечи. Началась стандартная процедура «сдачи-приемки любимого чада»: осмотр носа на предмет обнаружения зеленых человечков, обтирание губ платочком, отряхивание коленок. Все это время Максим не сводил почти враждебного взгляда с незнакомого дяди.

– Привет, – решился начать разговор дядя. – Как дела, малыш?

Тот молчал.

– Это дядя Вадим, – вмешалась мама. – Поздоровайся с ним.

Максим автоматически протянул руку ладонью вверх, но ничего не сказал. Пока мама теребила его за уши и расчесывала волосы, он смотрел на свои таинственные знаки на песке и что-то беззвучно шептал.

– Что ты там поешь? – спросила Лариса. – Спой нам. Ну, какую песню вы сегодня разучивали?

– Про ежиков, – сообщил мальчик, отворачиваясь в сторону. С мамой он еще соглашался говорить, но вот этот дядя… Чего он так вылупился?

– Ладно, споешь мне про ежиков дома.

Лариса взяла его за руку и, попрощавшись с воспитательницей, повела к выходу. Вадим поплелся позади.

Городским транспортом на этот раз не воспользовались. Троица шла по широкому тротуару. Справа по зеленому газону бегали карапузы с мячиками, на скамейках со свежими газетами сидели папы. Максимка неоднократно порывался улизнуть на этот газон, но его хватало только на длину материнской руки.

– Пусти ты его, пусть побегает, – посоветовал Вадим.

Лариса не ответила. Она хотела побыстрее очутиться дома, за большими и надежными дверями. Она хотела уже всем сердцем, чтобы Вадим остался с ней на всю ночь… а может быть, и навсегда, чтобы он спас ее от надвигающейся депрессии и защитил их с мальчишкой от посягательств чужого человека. Плохого человека.

Она посмотрела на своего кавалера. Да, не высок, не плечист, довольно робок, но…

– Ларис, отпусти его, пусть побегает.

Вадим улыбнулся. Она отпустила руку мальчика с легкостью.

– Вот и умница.

Они поравнялись с уличным кафе, спрятавшимся под огромным зонтом. К счастью, некоторые столики были свободны.

– Тебе что-нибудь купить?

Лариса промолчала, просто кивнула. Она смотрела на парня и не могла найти слов, чтобы возразить. Да она и не собиралась.

– Что ты будешь пить?

Лариса снова лишь пожала плечами.

– Колу, минералку?

Она кивнула.

– А Максиму сок можно?

Молчаливый кивок.

– Хорошо.

Мальчишка в этот момент подбежал к маме, чтобы что-то сказать. Он подергал ее за руку, не решаясь заговорить в присутствии незнакомого дяди, но она не отреагировала. Она будто пребывала в трансе.

Ей очень нравился этот парень. Если это не любовь, то она не знала, как еще можно это назвать. Стоя на тротуаре, глядя на него, такого забавного, одетого в потертые джинсы и белую просвечивающую безрукавку, она чувствовала, что ее к нему тянет, как болтик к намагниченной отвертке. Дурацкое сравнение, еще более дурацкое, чем афиша во дворце культуры. Да, к черту, какая разница.

Вадим, между тем, присел на корточки перед малышом. Максимка слегка отстранился.

– Сима, соку хочешь?

Он кивнул – точь-в-точь как его мама. Они оба теперь отвечали ему только движением головы.

– Какой ты любишь? Яблочный годится?

Кивок.

– Ну, тогда пойдемте.

Они подошли к прилавку. Вадим заказал две банки колы, маленький пакет сока и три эскимо.

– Девяносто два пятьдесят, – сказала продавщица.

Он полез в задний карман. Мама и сын глядели на него и облизывались. Максимка предвкушал халявный сок – «А дядя не так плох, по-моему!» – Лариса же грезила о других вещах, для детей не предназначенных.

Когда бумажник был извлечен на свет и открыт, по лицу Вадима пробежала тень.

– Черт, – еле слышно пробормотал он, но Лариса его услышала.

– Не хватает? Не переживай, я добавлю. – Лариса полезла в сумочку.

– Нет, все в порядке!

Продавщица уже выставила на прилавок заказанные лакомства. Банки соблазнительно сверкали капельками влаги.

– Одну секунду, – сказал Вадим, видя нетерпение продавщицы. – Ларис, возьми Симку и садитесь, а я сейчас подойду.

Лариса послушно исполнила просьбу. Вместе с сыном они заняли самый дальний столик, как раз возле газона. Лариса уселась на пластмассовый стул и наблюдала за тем, что происходило у прилавка.

Вадим нагнулся к продавщице, принялся что-то нашептывать. Та сначала скорчила забавную физиономию, потом улыбнулась и кивнула. Вадим тут же забрал покупки и присоединился к своей компании.

– Что ты ей наговорил? – поинтересовалась Лариса. – Свидание назначил?

– Да нет, ничего особенного.

– Я заметила, что ты ей так и не заплатил.

Вадим предпочел не отвечать. Он выставил угощения на столик, сам открыл упаковку сока и протянул ее мальчику.

– Держи.

– Пасиба, – сказал Максим.

– Так все-таки, – не унималась Лариса, – снимаешь барышень по вечерам?

– Я этим не занимаюсь. Я просто сказал ей, что занесу деньги вечером, перед закрытием.

Лариса удивленно вскинула брови, но Вадим больше не обращался к этой теме. Он открывал колу и все время подмигивал мальчику.

Сегодня они с Глебом записали три дубля рекламного ролика книги. Вполне хватило бы и одного – Вадим был на удивление профессионален – но чутье заставило Большого Босса подстраховаться на случай каких-нибудь сбоев. Он лично подготовил ролики к эфиру, наложил музыкальное сопровождение и распечатал для ведущих график выхода в эфир.

– Вся эта бодяга пойдет завтра с утра, – резюмировал он, – и я все равно не пойму, в чем здесь хохма.

– Никакой хохмы, – устало отмахнулся Вадим, – просто это мой текст.

– Да, но он мало отличается от моего, который я гонял целый месяц. И толку – чуть.

Они сидели в эфирной студии. Глеб тоже порядком вымотался за день. В разговоре с Нестеровым он дал добро на предвыборную агитацию господина Лесневского, и теперь в его сейфе покоилась пухленькая пачка зеленых условных единиц. Он еще не решил, на что пустит эти деньги – на оплату просроченных счетов или в дело.

– У меня просьба к тебе, – подал голос Вадим.

– Ну.

– Если благодаря моим усилиям книга пойдет, возьмешь меня на работу? Если, конечно, есть вакансии…

Глеб не удивился. Он уже понял, что этот парень умеет не только петь песни и строить глазки.

– Я найду тебе занятие. А ты свободен?

– Считай, что свободен. Я чертовски устал отгружать просроченный шампунь.

Они рассмеялись.