Текст книги "Управление экономическим риском. Теоретические основы и приложения"

Признание фактора неопределенности задает специфический ракурс рассмотрению прошлых и будущих событий – каждый реальный факт или событие рассматривается лишь как одно из возможных. По существу, речь идет о многовариантности социально-экономических процессов, противопоставляемой идеям детерминизма, фатализма, безальтернативности и т. п. Информация о возможных событиях в деятельности предприятий характеризуется различной степенью полноты и доступности. Так, в том, что касается производственного предприятия, то для него набор возможных исходов или путей развития событий под воздействием внешних условий постоянно меняется и не бывает полностью известен. Однако, как показывают исследования, даже при наличии информации хозяйственные решения зачастую принимаются иррационально, без учета имеющейся информации (Сен, 1996).

Предложенное Ф. Найтом разграничение (см. начало данного параграфа), согласно которому риск – это оцененная любым способом вероятность, а неопределенность – это то, что не поддается вероятностной оценке, в настоящее время разделяют далеко не все. К тому же исследования К. Эрроу (1995), Н. Лумана (2005) и других выдвигают иные критерии разграничения неопределенности и риска, например информационные и целевые. В данной работе принято разграничение, основанное на целевом критерии: неопределенность – это характеристика объективной реальности или ее субъективного представления, а риск – это характеристика той же реальности, но в контексте целенаправленной деятельности хозяйствующего субъекта.

В более поздних работах многих авторов исследуется именно целевой подход, то есть «именно порожденная неопределенностью возможность того, что при осуществлении выбранного варианта решения поставленная цель не достигается – называется риском» (Хозяйственный риск …, 1979; Цельмер, 1980). Учет феномена риска в управленческой практике подразумевает, прежде всего, возможность выбора: принимать или нет на себя ответственность за результаты выбранного в условиях неопределенности и реализованного решения на уровне отдельного индивида, хозяйствующего субъекта, и так вплоть до общества в целом. В основе данного подхода к феномену риска, как видим, лежит понятие неопределенности.

Следует заметить, что классическая теория принятия решений в основном имеет дело с формализованными правилами анализа и выбора решений. В то время как теория управления риском смещает акцент в сторону исследования слабоструктурированных явлений, разработки методов оценки достаточности и пополнения исходной (для принятия решений) информации, генерации вариантов решений (управленческих воздействий) и идентификации возможных помех, а также прогнозированию результатов применения выбранных решений. Например, теория управления экономическим риском большее внимание уделяет анализу и сопоставлению информации о хозяйственной ситуации на момент подготовки решения и на момент реализации решения, а также разработке методов прогнозирования результатов применения управляющих воздействий и оценки их соответствия поставленной задаче.

Рассматриваемая проблематика имеет и ярко выраженный временной аспект. С одной стороны, при подготовке хозяйственных решений в рассмотрение принимается прогнозная информация – то есть о ситуациях и событиях, которые еще только должны произойти. С другой стороны, в преддверии будущих, неизвестных событий решения должны быть приняты сегодня. Наконец, огромное значение имеет и прошлое – именно ретроспективные данные являются основным источником информации о вероятных будущих событиях, о возможности их наступления, равно как и о потенциальной значимости последствий каждого вероятного события и значении принятых ранее решений для субъекта хозяйствования.

Решение, в результате принятия которого будет реализовываться некоторая «бизнес-идея», будь то хозяйственное использование нового объекта, технический замысел неапробированной на практике конструкции, нетрадиционная технология, новый товар, новая коммерческая схема или хозяйственная инициатива и т. п., сопряжено с повышенным уровнем риска, обусловленным, прежде всего, принципиальной недоступностью точного знания о будущем (Гринберг и др., 1989). При этом относительно любой «бизнес-идеи» хозяйственный руководитель может избрать одну из трех альтернатив: отказаться от принятия сомнительного решения, не раздумывая; принять чем-то привлекательное решение, согласившись с принятием повышенного риска и, наконец, попытаться обосновать свое решение, затратив усилия на добывание дополнительной информации, ее осмысление и анализ риска. Именно последний случай, видимо, имел в виду К. Эрроу, когда писал, что экономическая роль информации заключается в снижении неопределенности и предотвращении убытков (Эрроу, 1995).

Отказ от инновационной деятельности, от реализации новых бизнес-идей и проектов – тупиковый путь, который рано или поздно заканчивается застоем, стагнацией. В этом случае субъект хозяйствования обрекает себя на применение рутинных методов хозяйствования, чем естественно повышаются шансы на потерю конкурентоспособности и банкротство (Половинкин, Зозулюк, 1997). Напротив, безоглядное принятие непродуманных, не обоснованных анализом и расчетом решений – авантюристический путь, который иногда может принести заманчивые плоды, дать сиюминутные выгоды, но, как правило, не приводит к стабильному успеху (Буриен, 1980). Существует еще третий путь: рациональное осмысление ситуации принятия решения, выяснение возможных плюсов и минусов от принятия данного решения или от его отклонения, выявление скрытых препятствий на пути достижения поставленной цели и, наконец, выяснение возможностей «подстраховаться» на случай неудачного или нежелательного развития событий после принятия решения.

Действительно, в период подготовки и принятия любого хозяйственного решения нельзя с полной уверенностью утверждать, какая конкретно конъюнктура сложится на рынке, какие изменения окружающей хозяйственной среды повлечет за собой ввод в действие или новые характеристики функционирования промышленного объекта, какие могут возникнуть неожиданные технические препятствия или конструктивные проблемы. Покупателям может не понравиться новый товар, конъюнктура в секторе рынка данного предприятия может измениться по причинам, неподконтрольным предпринимателю и т. п. Однако, подвергнув выдвинутую идею разностороннему критическому разбору, идентифицируя потенциальные опасности и анализируя возможные последствия, наконец, привлекая дополнительную информацию, можно предусмотреть меры по нейтрализации или по смягчению нежелательных последствий проявления тех или иных факторов риска.

Например, сравнение размеров потенциального выигрыша (в случае получения запланированного результата) от принятия данного решения с учетом затрат на разработку и проведение подстраховочных мероприятий, с одной стороны, и оценки возможного ущерба в случае неудачи – с другой, может привести к существенному изменению отношения ЛПР или хозяйствующего субъекта к «рискованности» предлагаемого решения. С учетом принятых мер изменится не только психологическое отношение к риску, но и объективный уровень риска. Предполагаемый урон при неблагоприятном развитии событий может оказаться приемлемым для того, чтобы принять «рискованное» решение.

Естественно такая линия поведения требует определенных затрат на добывание информации и ее обработку. Скорее всего, в результате изменится информированность лица, принимающего решения, и степень неопределенности всей ситуации принятия решения[4]4
  Возможны ситуации, когда недостающая информация не может быть получена в принципе, в этом случае степень неопределенности уменьшить не удается.


[Закрыть].

Предсказуемые факторы риска можно компенсировать превентивными мерами. Во многих практических ситуациях для подкрепления надежности «рискованного» предложения бывает достаточно сформировать некоторые резервы (финансовые или материальные), застраховать сделку либо разработать план действий на случай возникновения нежелательного развития событий.

Приходится различать две разнесенные во времени оценки: «стартового» и «финального» уровня риска. «Стартовый» уровень риска характеризует риск, заключенный в идее, замысле, предложении, в то время как «финальный» уровень риска уже учитывает вклад тех «антирисковых» мер, которые могут быть продуманы, разработаны и предусмотрены заранее, до того, как те или иные факторы риска проявят себя. Разнесенными во времени оказываются два других события: момент принятия решения и момент наступления ущерба. В итоге противоречие разрушает сама асимметрия времени.

Н. Луман, прослеживая этимологию понятия «риск», показывает, что решения, принятые с учетом риска, являются решениями, с помощью которых связываются разнесенные во времени события. Хотя будущее не может быть известно в достаточной мере; причем даже то будущее, которое создается решениями самих людей (Луман, 1994 с. 143), тем не менее сознательное принятие рискованных решений расширяет границы рационального действования.

Не следует думать, что люди становятся предпринимателями только потому, что они в самом деле рисковые натуры, люди авантюрного склада. Психологами доказано, что огромное большинство людей испытывает как раз антипатию к риску и не склонны принимать повышенный риск. Но если отвергать решения, связанные с принятием повышенного риска, то многие прекрасные идеи никогда не были бы реализованы, так как им суждено было бы долгие годы ждать какого-нибудь авантюриста. Н. Луман (1994, с. 156) утверждал, что «в процесс с неопределенным результатом ввязываются с большей готовностью, если имеются гарантии правовой защиты. Замечено также, что в рискованных ситуациях менеджеры склонны переоценивать степень своего контроля над процессами, которые могут быть чреваты ущербом, бывает даже так, что они игнорируют имеющиеся данные и подбадривают себя тем, что обеспечивают появление других, более благоприятных оценок. Иными словами, идет активный поиск данных в пользу предположения о том, что процесс и далее не выйдет из-под контроля». Всякая оценка риска всегда остается привязанной к контексту. По-видимому, не существует абстрактного предпочтения или пренебрежения риском. В этом смысле важным представляется использование в практике антирисковых подразделений предприятий метода «протоколов мониторинга риска», который далее описан более подробно.

Известно также, что хозяйственные руководители, добивающиеся стабильного успеха и высоких экономических результатов своих предприятий, чаще избегают рискованных авантюристических проектов и предпочитают надежные проверенные осмотрительные действия. И это несмотря на то, что сделки с наиболее высокой степенью риска при их благополучном исходе оказываются, как правило, и самыми прибыльными. Недаром в обыденном сознании больший риск ассоциируется не только с потенциально большей выгодой, но и с возможностью больше потерять. В некоторых работах эта ситуация описывается как «сожаления после принятия решения» (postdecision regret). Это случай решений, в которых возможно придется раскаиваться, указывает на то, что решение, которое привело к ущербу, могло быть, тем не менее, правильным. Асимметрия времени разрушает и этот парадокс. По сути дела, именно для этого случая разрабатывались вероятностно-статистические модели исчисления риска.

Однако, какие бы изощренные вычисления ни производились и какие бы при этом ни получались убедительные совпадения результатов, это отнюдь не означает, что существует такое решение, которое вообще избавляет от риска. И, само собой разумеется, отказ от принятия какого-либо решения – это тоже решение, которому также сопутствует риск не получить желаемый результат. Опыт учит: чем больше знаешь, тем больше знаешь, чего не знаешь, и тем скорее формируется сознание риска. Тем не менее, чем более рациональны, чем более сложно задуманы обосновывающие решение исследования и расчеты, тем больше граней проблемы попадает в поле зрения. Идея использования категории «хозяйственный риск» и связанных с ней расчетов и оценок способствует расширению исследовательских и прикладных возможностей и пополнению знаний об управляемом хозяйственном объекте, а значит, в конечном счете будет способствовать повышению качества управления.

1.2. Подходы к формализации неопределенности и риска

Для формализованного описания неопределенности обычно используются три класса математических моделей, различающиеся степенью информированности о состоянии объективной реальности: стохастические, лингвистические, и нестохастические, или игровые (Клейнер, Смоляк, 2000). В стохастических моделях неопределенность описывается распределением вероятностей на заданном множестве. В лингвистических моделях – функцией принадлежности, задаваемой вербально[5]5
  В данной работе нечеткие модели включают в класс лингвистических.


[Закрыть]. Нестохастические игровые модели используются тогда, когда имеется возможность лишь задать неструктурированное множество значений элементарного события, потенциально могущих реализоваться.

В частности, для математической постановки задачи анализа риска исходная информация может быть представлена в виде нагруженной причинно-следственной сети (ПСС), отражающей результаты качественного анализа ситуации с учетом компонентов риска. Под причинно-следственной сетью понимается ориентированный граф, каждый узел которого обозначает событие или совокупность событий (факторов риска), приводящих к нежелательным последствиям, а дуги соединяют причины с каждым из возможных непосредственных нежелательных последствий. Таким образом, ПСС формализует качественные результаты анализа риска данного объекта, фиксируя перечни факторов риска и вариантов нежелательного развития событий в случае реализации одного или нескольких факторов риска. Неопределенность и неоднозначность развития событий отображаются в ПСС тем, что из каждого узла ПСС выходит в общем случае не одна дуга. Возможны ситуации, для которых известна информация о степени возможности реализации того или иного исхода. Это соответствует наличию информации для каждой дуги, исходящей из данного узла, о степени возможности перехода по ней. В таком случае можно перейти к нагруженным ПСС. Способ нагружения ПСС это способ описания неопределенности перехода, который фактически и определяет класс математической модели анализа риска (Аркин, Смоляк, 1984).

Последняя разновидность моделей неопределенности – нестохастические игровые модели – позволяет преодолеть ограниченность механистического понимания каузальности, включая в рассмотрение и фокусируя внимание на том, что в экономических явлениях мы имеем дело с совершенно особыми объектами, демонстрирующими непривычные для нас формы причинности. Экономические явления отличаются тем, что в известные, то есть изученные закономерности вторгается игра, то есть столкновение двух (а может быть, и более) подвижных и реагирующих друг на друга субъектов, стратегий, воль и интеллектуальных усилий. Это приводит к тому, что, начиная с некоторого момента, параметры закономерности могут измениться (происходит обучение или самообучение некоторых экономических субъектов-участников взаимодействия, несимметрично меняется информированность субъектов), и один (или более) из экономических субъектов начинает вести себя иначе, по иным закономерностям, чем до этого. В одном случае информированность субъекта-участника (или предсказуемость его поведения) составляет постоянную величину, в другом – она может изменяться.

Это обстоятельство приводит к выделению различных типов причинности: с конкретным (условно постоянным) уровнем информированности для стабильных экономических систем и с возрастанием информированности – в системах подвижных («игровых»). Первые имеют симметрические структуры, вторые – симметрично-асимметричные. Для пояснения этого явления Ю. М. Лотман[6]6
  См. Максимов Д. Е. Из переписки с Ю. М. Лотманом и З. Г. Минц / публ., подгот. текста, вступ. заметка и примеч. Б. Ф. Егорова // Звезда. 2004. № 12.


[Закрыть] приводит следующий пример: очередная шахматная партия может завершиться неожиданностью вследствие того что один из игроков стал лучше играть, то есть имел место прирост информации[7]7
  Более правильным и точным в этом случае будет говорить о приращении знания.


[Закрыть]. Для этого нужны два игрока – при игре с самим собой неожиданность исключена. Они симметричны, но по позам зеркально противоположны, а интеллектуально различны (асимметрия в симметрии). Всякий раз, когда возникает асимметрия, возможен прирост информации или приращение знания[8]8
  Например, для рождения ребенка нужна половая асимметрия, для интеллектуального процесса – асимметрия полушарий головного мозга, асимметрия в симметрии – закон художественных структур и пр. (М. Ю. Лотман).


[Закрыть].

В экономических взаимодействиях примерами асимметрии информации (или информационного неравенства) могут служить ситуации, когда один из участников получает, например, доступ к инсайдерской информации и узнает скрываемую информацию о положении или намерениях другого субъекта экономических взаимодействий (например, конкурента). Аналогично, когда становится известной информация о появлении у одной из соперничающих фирм технологического новшества либо о внедрении организационной инновации, благодаря чему эта фирма смогла реализовать более высокие скорости обработки и выполнения заказов (например, интернет-торговля и т. п.), либо когда предприятие обучает своих сотрудников новым способам выполнения работ (кружки качества и т. п.). Фактически это иллюстрации к тезисам К. Эрроу, Ж. Дебре по «Асимметрии информации» о том, что все субъекты рынка фактически находятся в состоянии разной информированности (асимметрия информации). Подключение функции управления риском позволяет в какой-то мере компенсировать негативный эффект асимметрии информации (точнее, асимметрии информированности) для данного субъекта хозяйственной деятельности. К этому надо добавить, что существует еще разница между информированностью субъектов экономической деятельности как целого и информированностью данного руководителя предприятия, исследователя риска и др., которых не всегда можно отождествить с исследуемым субъектом хозяйственной деятельности.

Приведенные соображения указывают на то, что в задачах управления экономическим риском, кроме известных моделей неопределенности с постоянными характеристиками информированности, мы сталкиваемся еще и с моделями, в которых некоторые характеристики могут меняться со временем (например, изменяется, причем по-разному, информированность участвующих в этих взаимодействиях субъектов). При этом сама неопределенность остается объективной и нейтральной, не обладающей целеориентированными свойствами. Таким образом, в экономических задачах неопределенность может выступать еще и как своеобразный феномен объективной реальности, который характеризуется иным видом причинности, обусловленным ее асимметрично-симметричными возможностями приращения знаний участниками экономических взаимодействий.

Превалирующий во многих экономических работах негативный контекст понимания риска как возможного ущерба в результате выбора или действия неизвестных факторов (для экономических приложений – внешних и внутренних) рассматривается именно как следствие выбора в условиях неопределенности, воспринимаемой заранее негативно. На это расхожее мнение обратил внимание еще Ф. Найт, когда писал: «Обычно слово “риск” употребляют весьма вольно: так называют неопределенность любого вида, связанную с непредвиденными обстоятельствами неблагоприятного толка; точно так же термин “неопределенность” подразумевает благоприятный исход. Мы говорим о риске убытков и о неопределенности выигрыша» (цит. соч. с. 255).

По-видимому, приходится признать, что в экономических процессах основным отличием феномена риска от неопределенности является его непосредственная связь с целенаправленной деятельностью. Категория «риск» именно и появляется в связи с целенаправленной деятельностью в условиях неопределенности то есть, в связи с объективной возможностью не достичь цели хозяйственной деятельности, которая сама по себе как объективное явление природы нейтральна и существует вне зависимости от какой бы то ни было человеческой деятельности. Существует мнение, что и в обыденном языке понятие риска появилось вследствие необходимости как-то характеризовать целенаправленные действия субъекта, не подготовленные на уровне размышления. Такие гуманитарные науки, как психология и социология отметили эту разницу значительно раньше экономической науки (см. ссылки в работах О. Н. Яницкого, Б. Н. Порфирьева, С. А. Кравченко, Т. В. Корниловой и др.). Следует заметить, что в психологии понятие риска также включают в контекст оценивания целедостижения как риск не достигнуть поставленной цели (Корнилова, 2003)..

С большой долей уверенности можно предположить, что поскольку экономика вообще имеет дело только с целеположенными действиями хозяйствующих субъектов, то этому аспекту различия не придавали значения. В самом деле, даже в тех случаях, когда цель хозяйственной деятельности не обозначена в явном виде, она подразумевается, например, как приобретение или производство некоторых благ[9]9
  Строго говоря, телеологический подход в системных экономических исследованиях не является обязательным, но и не исключается (Клейнер, 2003, с. 89). В рамках системной парадигмы вследствие сопряженности предприятия и его внешней среды признание в качестве глобальной цели функционирования предприятия максимизацию дохода (прибыли и т. п.) оказывается невозможным. Однако показатели такого рода могут использоваться в качестве частных целевых установок, действующих в пределах ограниченного интервала жизненного цикла предприятия и обеспечивающих (при стремлении к их достижению) продолжение и улучшение процесса функционирования предприятия.


[Закрыть].

Поэтому понятие риска потребовалось в бытовом сознании и в практической деятельности для описания характеристик целедостижения состоявшегося (или нет) интеллектуального опосредствования решений, будь то решения о действиях или о вынесении некоторого оценочного суждения. То есть риск воспринимается в качестве компоненты процедуры принятия решений об управлении экономическими объектами тогда, когда субъекту предоставляется право принимать решения в условиях действия неизвестных сил (событий, информации или заданных условиях неопределенности и т. п.) и он этим правом соглашается воспользоваться.

Очевидно, что ни один экономический субъект не обладает знанием о неопределенности во всей полноте: о всех источниках неопределенности, о всех возможных последствиях проявления этого феномена для хозяйствующего субъекта, а также о возможностях уменьшить эту неопределенность. Признание хозяйствующим субъектом того факта, что получить исчерпывающую информацию невозможно или затраты ресурсов – времени или материальных средств – на ее добывание превышают или сопоставимы с возможным эффектом или с масштабом анализируемой хозяйственной деятельности, – означает возможность двух вариантов дальнейших действий. Первый вариант: хозяйствующий субъект сознательно решается на неподготовленное рациональным анализом действие или на действие, результат или последствия которого не полностью зависят от него. Второй вариант: хозяйствующий субъект в процессе подготовки решения пытается получить максимально возможный объем информации и, осмыслив эту информацию, приступить к принятию решения, отдавая себе отчет в том, что и эта ситуация не избавит его от риска полностью.

Принимая последний вариант поведения, хозяйствующий субъект явно или неявно исходит из следующих предположений:

во-первых, феномен экономического риска можно описать с помощью конечного числа операциональных характеристик (переменных);

во-вторых, операциональные характеристики феномена хозяйственного риска можно оценить или измерить с некоторой точностью;

в-третьих, на некоторые операциональные характеристики риска (например, на уровень риска – см. далее) можно воздействовать и,

в-четвертых, существует некоторый, приемлемый для хозяйствующего субъекта уровень риска, и этот приемлемый уровень можно определить.

Последнее утверждение соответствует случаю, когда хозяйствующий субъект разделяет так называемую «концепцию приемлемого риска» (Порфирьев, 1989).

В то же время даже в границах одного экономического субъекта (например, предприятия) могут существовать различные представления об уровне приемлемого риска, о том, что может помещать работе предприятия именно сейчас, а какие потенциальные помехи можно игнорировать[10]10
  Вопрос о границах предприятия очень непрост. В условиях увеличившегося взаимного проникновения хозяйственных систем зафиксировать точно и недвусмысленно, где кончается одно предприятие и где начинается другое нетривиальная задача. Наиболее обоснованные подходы к решению этой задачи изложены в работах Г.Б. Клейнера (1997 и др.). Для целей данной работы ограничимся указанием на то, что в рамки предприятия включаются все субъекты предприятия и окружающей его среды, которые имеют формальные основания влиять на принятие ключевых решений.


[Закрыть], вообще или на период момент исследования. В этом обнаруживается еще одно любопытное свойство феномена экономического риска, которое условно назовем «полисубъектностью». Так, для одного и того же предприятия можно выделить субъекты хозяйственной деятельности или хозяйственных взаимодействий, заинтересованные в управлении риском в деятельности данного предприятия, но с разных и несводимых одна к другой позиций. Это, например, собственник или собственники, владельцы акций, стейк-холдеры (Stakeholders, Shareholders), менеджеры компании, работники предприятия или трудовой коллектив, а также само предприятие в целом как субъект экономических взаимодействий. В этот список можно добавить представителей властных структур региона хозяйствования, заинтересованных в развитии производства на своей территории, деловых партнеров и т. п.

Соответственно хозяйственный риск будет характеризовать рассматриваемую ситуацию с позиций различных субъектов хозяйственной деятельности. Напри мер, феномен экономического риска можно рассматривать с позиции хозяйствующего субъекта в целом, то есть предприятия как совокупности работающих на нем людей и реализованной там технологии. Хозяйственный риск, оцененный с позиции коллектива предприятия, скорее всего, не будет совпадать с аналогичными оценками, произведенными с позиции руководителя предприятия. Аналогично другими будут результаты анализа хозяйственного риска в деятельности предприятия с позиций финансовых структур (банков, инвестиционных компаний, страховых фирм и пр.), то есть кредиторов или инвесторов, предполагающих вложить свои средства в развитие данного предприятия.

При этом интересы предприятия в целом не сводятся и не растворяются ни в интересах менеджеров предприятия, ни в интересах акционеров, ни в интересах трудового коллектива предприятия и др. Поэтому нетрудно показать, что результаты исследования экономического риска (равно как и разработанная на базе такого исследования система управления) будут существенно различаться в зависимости от того, как позиционирует себя исследователь риска (риск-менеджер, внешний консультант, конструктор системы управления риском и т. п.), с чьей позиции он рассматривает ситуацию экономического риска на предприятии.

Однако из всех мыслимых позиций, пожалуй, только позиция «коллективного инсайдера» может претендовать на то, что адекватно интегрирует в себе все эти интересы. Именно с этой точки, считая эту позицию «позицией предприятия», целесообразно рассматривать проблемы хозяйственного риска на предприятии. Именно такая методическая установка, заявленная системно-интеграционной теорией, позволяет выявить и проследить проявления риска во всех значащих сферах хозяйственной деятельности предприятия, во временном и пространственном аспектах (Клейнер, 2002).

Поэтому для конкретизации постановки задачи позиция, с которой производится исследование риска и разработка системы управления риском, должна быть зафиксирована. Эта позиция, однако, не должна влиять на объективность и беспристрастность процесса анализа риска и разработки антирисковых воздействий, на выбор научно-обоснованной методики и технологии подготовки решений. На это обстоятельство обращают внимание, в частности, ДеМарко, Листер (2005, с. 12): «Субъективное отношение к риску лица, принимающего решение, разумеется, может повлиять на интерпретацию результатов анализа риска и на принятие или отклонение хозяйственного решения, но не должно влиять на объективность процесса анализа риска, который должен проводиться честно и беспристрастно». При этом субъективный элемент процесса управления риском не исчезает, он останется в волевом, иррациональном акте принятия решения, то есть за пределами методики объективного анализа риска и разработки адекватных рекомендаций (Чайковский, 2011).

В связи с этим в экономических структурах (на предприятиях, прежде всего) на передний план выдвигаются два вопроса:

а) кто решает, должен ли хозяйственный риск приниматься во внимание при управлении предприятием;

б) кто устанавливает приемлемый уровень риска и на какой период времени этот уровень считается приемлемым, в каком материальном и временном контексте (Н. Луман, цит. по: Яницкий, 2003, с. 13).

Для управления риском в деятельности предприятий, которые, как известно, находятся в перекрестии многих интересов разных связанных с этим предприятием лиц (так называемых стейкхолдеров) эти вопросы приобретают особое звучание, потому что ответы на эти вопросы определяют выбор методики исследования и оценки риска, а также выбор методов управления им. Принято считать, что в качестве субъекта, определяющего, какой уровень считать допустимым, должен выступать представитель высшего руководства компании или администрации (менеджмента) предприятия. Например, в современных компаниях, решение этого вопроса находится в компетенции совета директоров или правления.

Таким образом, в данной работе мы исходим из того, что экономический риск в отличие от неопределенности – это некая искусственная характеристика объективной возможности не достичь заданной цели, не получить в полном объеме желаемых результатов хозяйственной деятельности предприятия. Иными словами экономический риск в деятельности предприятия отражает меру реальности отклонения от цели хозяйственной деятельности и масштаб потенциального ущерба, обусловленного этим отклонением. Как иногда говорят, отклонение от цели может быть следствием нежелательного развития событий (НРС) в ходе хозяйственной деятельности предприятия.

Однако надо учитывать, что цель деятельности предприятия как экономического субъекта, с достижением которой соотносится явление хозяйственного риска, в значительной мере полисемантична (Георгиев, 2006). В термине «цель деятельности» заключено множество субъективных, объективных и т. п. характеристик ситуации и развернутых во времени событий, способствующих или препятствующих достижению цели хозяйственной деятельности предприятия. Поэтому для предприятия намного сложнее, чем, например, для личных целей, осознать и оценить сам факт отклонения, а тем более его меру и опасность для предприятия.

О том, каким образом эта мера может быть выражена эксплицитно, будет сказано далее. Здесь же повторим, что в своих рассуждениях мы оперируем понятием риска, возникающим в ходе активной целенаправленной экономической деятельности, в том числе во взаимодействии хозяйствующих субъектов. При этом признается, что полностью исключить риск хозяйственной деятельности экономического субъекта невозможно, однако предполагается, что можно с помощью специально разработанных мер ограничить уровень риска (риск) приемлемыми – для хозяйствующего субъекта – масштабами.

Заметим, что само желание управлять риском, то есть уменьшать его негативное воздействие на результаты деятельности предприятия, связано с предположением о длительном функционировании объекта и возникает в силу стратегических намерений или перспектив субъекта хозяйственной деятельности. Здесь неявно предполагается, что предприятие как объект будет существовать и действовать в течение неограниченного периода, в идеале – бесконечно долго. Причем деятельность предприятия имеет непрекращающийся, хотя и дискретный характер – от события к событию, от решения к решению, от одного хозяйственного мероприятия к другому. Тогда управление экономическим риском в деятельности экономического объекта приобретает смысл, находит свою объективную основу. В том числе становится понятным, почему в исследовании проблем экономического риска в деятельности предприятий и разработке функции во времени функционирование.