Текст книги "Сталин – период созидания. Гражданская война в СССР 1929-1933 гг."

Правители Англии два века назад также жесточайшим образом поступили со своими крестьянами, эффект их индустриализации был впечатляющим и долговременным. В общем – было над чем подумать.

А пока коммунисты решили разобраться с неприятным открытием – со способностью крестьян к сопротивлению, с пресловутым «русским духом». Чтобы сломить дух, необходимо было понять: на что он опирается? При ближайшем рассмотрении было понятно, что опорой в первую очередь является чувство собственного достоинства, чести и свободы, любовь к своей Отчизне и семье, а также то, чем он мог гордиться: своими предками, их подвигами, их и своей религией, славной историей своего народа и страны, традициями своего народа, своей Родиной и своей прекрасной родной Природой.

В борьбе со всем этим «злом» к 1928 году коммунистами было много уже сделано: в этот период преподавание опасной истории в школах и вузах запретили, народные традиции и праздники заменили коммунистическими, в связи с индустриализацией крестьян от Природы сгоняли в «каменные джунгли», с 1917 года «красные демократы» человеческое «Я» сильно третировали, унижали и спрессовали по-максимуму. Что ещё можно было сделать, чтобы погасить этот пресловутый «дух»?.. Огромное количество церквей и священников уничтожили, но ещё кое-какие остатки сохранились в СССР… Большое количество носителей информации, знаний об истории народа и Отечества уничтожили и выслали из страны кораблями, но ещё кое-какое их количество осталось в СССР…

И Сталин дал отмашку, «добро» своим «янычарам» – комиссарам – и в 1928 году в СССР было закрыто ещё 534 церкви и репрессировали многих священников. Подверглись репрессиям и остатки «старой интеллигенции». Например, академик Д. С. Лихачёв о том прожитом им времени свидетельствовал («Воспоминания», 1999 г.), что весь этот период «воронки» работали не переставая, шли расстрелы, и концлагеря были переполнены, по-прежнему физически истреблялась интеллигенция и православные священники. В январе 1929 года «Правда» опубликовала сообщение об арестах в конце 1928 года знаменитых ученых-историков: Платонова, Тарле, Лютовского, Измайлова, философа Бахтина и др., арестовывали и студентов, заподозренных в антисоветских настроениях, как Д. Лихачева или немного позже Л. Гумилева.

М. Булгаков, наблюдая репрессии, перестраховался и сжег в 1928 году первую редакцию романа "Мастер и Маргарита". К работе над романом о дьяволе он вернулся только в 1932-м. Но за его пьесы "Дни Турбиных", "Зойкина квартира", "Багровый остров" и "Бег" группа бдительных театральных товарищей: В. Билль-Белоцерковский, Б. Рейх и пр. в декабре 1928 года написали кляузу Сталину, что «органы пролетарского контроля над театром фактически бессильны по отношению к таким авторам, как Булгаков. Пример: "Бег", запрещенный нашей цензурой, и все-таки прорвавший этот запрет! в то время, как все прочие авторы (в том числе коммунисты) подчинены контролю реперткома…" (Независимая газета. 21.11.1996.). Клим Ворошилов с целой комиссией из Политбюро также постановил – «политически нецелесообразным постановку пьесы», однако Сталин, видевший в «Беге» и «Днях Турбиных» идеологический закат, умирание старой эпохи, в том числе и белогвардейщины, взял под защиту Булгакова и разрешил постановку его пьес.

Но в этот период Сталин и его подопечные начали кампанию даже против… празднования Нового Года, как отжившего буржуазного праздника. Еврейский советский поэт Шимон Кирсанов решил помочь и ударил своим «талантом» в стиле Маяковского в газете «Комсомольская правда» по «их» ёлке и по «их» Деду Морозу:

 
Елка сухая розга
Маячит в глазища нам.
По шапке Деда Мороза,
Ангела – по зубам!
 

«Естественно» в СССР стали «забывать» и стыдиться всех побед русской армии до 1917 года, поэтому «естественно» и увертюру Чайковского – «1812 год» Советская власть, Сталин запретил в 1928 году исполнять. Вот он – «прогресс» захватчиков Российской империи после 11 лет Советской власти… Задам риторический вопрос – знал ли Сталин в этот период, что его подчиненные борются с патриотическими произведениями в искусстве и с Новогодней ёлкой и Дедом Морозом?.. Надеюсь, что хотя бы один фанатичный сталинист в результате внутреннего дискомфорта и внутренней борьбы сломает своё табу и заборы, которыми огородил «святость» Сталина, и ответит на этот и множество других подобных вопросов для себя честно и правдиво. После 1925 года никакой трагедии в СССР уже нельзя было свалить на Ленина или Бронштейна. Это через несколько лет, когда к власти в Германии придет не скрывающий с 1924 года своих агрессивных планов Гитлер, опытный политтехнолог Сталин станет с 1934 года срочно искать точки патриотизма, на которых можно было бы поднять на борьбу народ, попутно и за Советскую власть… – вспомнил историю русского народа, героев и даже вернул оставшимся в живых казакам лампасы, а в армии ввёл офицерам царские офицерские звания, но это будет после 1933 года.

Вернемся к коллективизации. Посланные в начале 1928 года из городов для организации колхозов, пропаганды и повышения сознательности крестьян многие тысячи коммунистов и горластых рабочих (более 160 тысяч) – не смогли сдвинуть проблему с мертвой точки – крестьяне наотрез отказывались бросить привычный образ труда и идти работать в колхозы. Любопытно объяснял это нежелание крестьян в своей книге современный сталинист К. Романенко: «Не желавшие расстаться с почти врожденной страстью к собственности, они воспротивились начавшимся преобразованиям… За этой психологией стояла тысячелетняя философия семейного происхождения эгоизма и частной организации общества. Крестьянин, охотно отнявший землю у помещика, не хотел отдавать её в коллективное пользование…

В основной своей массе деревня была неграмотна и руководствовалась почти животной логикой инстинктов… Кулак почувствовал, что уже само создание колхозов уничтожит базу для его экономического существования. Дальнейшее ведение хозяйства на эксплуатации односельчан становилось невозможным. Социализация деревни выбивала у кулака почву из-под ног» (К. Романенко «Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров», М., 2007 г.).

Удивительно, – почему у этого современного сталиниста, историка такое хамско-презрительное былое коммунистическое отношение к своим крестьянам – к 80 % своего народа?.. Послушать К. Романенко, так 120 миллионов русских крестьян – это животные с дикими инстинктами. А грабеж крестьян и репрессии по отношению к ним К. Романенко красиво называет «социализацией»…

В 2008 году в С. Петербурге я слушал трёхчасовое выступлении в ДК «Ленсовета» бывшего советского кэгэбиста и автора многочисленных хороших книг о сталинском периоде А. Мартиросяна, в котором меня и многих моих знакомых поразило и удивило – с какой яростной ненавистью спустя 80 лет после тех событий выступающий говорил о лучших хлеборобах, о лучших хозяевах того периода – о «кулаках»… Благодаря Романенко и ему подобным создается впечатление, что «кулак», его жена, их престарелые родители, его дети, не работали от зари до зари на своей земле, а только сидели дружно на бугорке и, сплевывая семечки, наблюдали, как горбатятся на них закабаленные ими коварно односельчане. Конечно, с таким лживым агрессивным коммунистическим подходом, с созданием такого образа врага из огромной части своего народа, даже не будучи карателем из НКВД у многих читателей возникнет огромное желание жестоко «мочить» этих деревенских эксплуататоров, дать им в морду, всё у них отобрать и выгнать далеко – на вечную мерзлоту и с сарказмом наблюдать: пусть они там докажут свою производительность и толковость.

Крестьяне упорно не хотели распрощаться с родной землицей – как с собственностью, хотя она таковой и не являлась, с многовековым образом жизни, с привычным семейным трудом – не желали порвать со всем этим, сбросить в общую кучу всё своё нажитое богатство, причем нажитое ещё и отцами и дедами, и идти всем скопом куда-то в неизвестность, чему даже нет положительного, успешного примера. Понятно, что более всех не хотели ничего менять зажиточные, успешные крестьяне, которые после многих лет войны и голода наконец-то могли накушаться вдоволь, рожать детей и их сытно кормить, купить что-то вместо лохмотьев женам, работать свободно, торговать свободно, – они ни у кого ничего не просили, от советского государства ничего не получали, не крали, не грабили и не обманывали – всё зарабатывали своим трудом, своими руками, ногами, спинами, головами и с помощью своих детей. Крестьянин, как любой обычный человек, беспокоился, боялся за свою семью, своих детей. А крестьянство ликвидировали как социальный класс со своей характерной психологией, включая особое отношение к земле и труду, – крестьян переводили в сельхозрабочие, которые стали относиться к земле, как чужому станку, к чужой грядке, на которую его наняли работать. Отсюда и разница в производительности труда фермера и колхозника…

У крестьян была своя правда, закономерная справедливость, логика и цели, а у убежденного марксиста и государственника Сталина была своя логика и свои праведные цели, и… – жестокие методы их достижения. И эти цели, две логики и правды неизбежно сталкивались на уровне 180 градусов – лоб в лоб, причем вся сила государства была у Сталина. Компромисс и взаимовыгодное сотрудничество при сохранении старой системы в сельском хозяйстве был возможен только в одном случае – если бы Сталин сошел с закостенелых догматических марксистко-ленинских позиций в этом вопросе (напомню – Ленин воспринимал нэп как временное вынужденное решение) и оставил бы крестьян в покое в условиях жесткой регулировки (например – прогрессивного налогообложения) или их даже стимулировал бы, давая им возможность богатеть, как это было успешно продемонстрировано позже в социалистической Польше, Югославии, Чехословакии и в западных странах.

После войны в социалистической Польше коллективизация не была проведена, хотя при наличии фермеров было создано бедными крестьянами много сельских кооперативных хозяйств, и среди соцстран в Польше сельское хозяйство давало лучшие результаты, эффективно оно и по сей день. И, несмотря на «мелкобуржуазный» уклад польской деревни, когда отдельные богатые фермеры имели даже свои легкомоторные самолеты, в начале 1980-х годов зачинщиками буржуазной революции в Польше были совсем не фермеры, а пролетарии – портовые докеры во главе с электриком, подстрекаемые извне Западом по марксистско-ленинской технологии.

Но «комплексный» метод сочетания различных форм хозяйствования Сталин по идеологическим соображениям отбрасывал. Сегодня в России в 21 веке в обратном направлении этот комплексный метод отбрасывают зашоренные на либеральных экономических принципах закостенелые ортодоксы капитализма – Путин, Медведев, Кудрин и вся их команда неудачников. Эти аналогии я делаю не случайно – чтобы наша трагическая история не была просто интересной картинкой из прошлого, а чтобы из многочисленных наших трагедий была бы хоть какая-то польза, помощь – если в будущем появятся у нас даровитые самостоятельно думающие государственные лидеры, не зависящие ни от «марксисткой школы», ни от «чикагской»…

Вернемся к главной теме этой главы. Неужели Сталин в следующем – 1929 году решиться на жесткий вариант реформирования, «перестройки» 80 % населения СССР – 120 миллионов крестьян? Будет ли Сталин реализовать «принципы коммунизма» К. Маркса и постулат неистового западника В. Белинского: «Люди так глупы, что их насильственно надо вести к счастью»… Ответ на этот вопрос будем наблюдать в следующей главе.

Часть вторая
Гражданская война в СССР В 1929–1933 гг.

Глава первая
1929 год. Начало ликвидации успешных хлеборобов – «кулаков»

Прошел 1928 год, «год коллективизации», вернее – первый год коллективизации, – и был достигнут минимальный прогресс в вопросе коллективизации. Более того – произошел сильный спад в производстве зерна, ибо в результате закрытия рынков в городах в 1927 году крестьяне сократили посевы за ненадобностью «лишнего» – товарного зерна, лишнего труда. Эту ситуацию усугубила ошибочное по времени начало массовой коллективизации весной 1928 года – во время посевной… Фактически усердными представителями власти и партийными агитаторами и сопротивляющимися крестьянами весенняя посевная 1928 года была во многом сорвана – было засеяно ещё меньше площадей, и эти площади хуже обработаны. И всю эту мрачную картину на фоне массовых недовольств рабочих из-за продовольственного дефицита усугубил неурожай 1928 года. Если в 1927 году по сравнению с 1926 годом государство не добрало около 100 млн. пудов хлеба, то в 1928 году недобрало уже по сравнению с 1927 годом… В конце 1928 года экономические показатели заготовки зерна уже улучшали «раскулачиванием» – грабежом успешных крестьян, изъятием прошлогодних накопленных запасов. В конце 1928 года ЦК и Политбюро уже обсуждался вопрос импорта хлеба в 1929 году…

14 февраля: Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о введении карточной системы отпуска хлеба во всей стране. Хлеб отпускался по заборным книжкам, которые получало только трудовое население. Поэтому понятно настроение Сталина и его окружения на фоне больших успехов индустриализации. «…В случае недостачи хлеба – ввоз хлеба миллионов на 100 рублей. А если валюты не хватит на то, чтобы покрыть ввоз хлеба и ввоз оборудования для промышленности, то надо сократить ввоз оборудования, а значит, и темп развития нашей индустрии…» – переживал Сталин, ибо с индустриализацией в первую очередь была связана безопасность страны, её обороноспособность.

Что делать? – Отказываться от «перестройки» сельского хозяйства, от коллективизации, которая будет «капать» по 2 % в год, дать отбой коллективизации? Как поведут себя после этого победители-крестьяне, победившие некогда Ленина и Бронштейна, а теперь Сталина? Каковы перспективы? Или принципиально настоять на своём – и идти напролом через крестьянские головы и достигнуть цели чего бы это не стоило?.. В этом случае перспективы также не очень понятны… Сталин в конце 1927 года принял решение начать коллективизацию и в начале 1928 года начал, целый год её проводил – и цели не достиг, оказался между началом и концом, где этого конца не видно…

Решение Сталина было видно по принятому 3 января 1929 года решению Политбюро, а затем Постановлению Президиума В ЦИК от 14 января 1929 года «Об образовании на территории РСФСР административно-территориальных объединений краевого и областного значения». Этими постановлениями было законодательно оформлено создание с 1 октября 1929 года Северного края в составе Архангельской, Вологодской, Северо-Двинской губерний и автономной Коми области с центром в городе Архангельске. Для чего был создан и административно упорядочен Северный край, станет понятным уже через несколько месяцев. Согласно этим постановлениям губернские структуры были переименованы в окружкомы, а уездные и волостные комитеты – в райкомы.

В связи с демаршем Н. Бухарина осенью 1928 года по поводу коллективизации, Сталин в первой половине 1929 года решил навести порядок в верхушке партии и добиться её монолитности перед окончательным решением крестьянского вопроса. 30 января 1929 года прошло специальное заседание ЦК ВКП(б), длившееся до 9 февраля. В первый день его работы Бухарин со своими сторонниками озвучил декларацию, в которой обвинил Сталина в проведении гибельной политики индустриализации на основе «военно-феодальной эксплуатации крестьянства». И в знак протеста против проводимой в деревне политики Николай Бухарин подал в отставку из «Правды» и из Коминтерна. Стоит отметить, что этот «герой» захвата Российской империи впервые занял довольно симпатичную позицию в защиту крестьянства и с осени 1928 года среди партийных функционеров собрал и сплотил немало единомышленников. Это была уже не троцкистская, а другого вида оппозиция, состоявшая из русских коммунистов, которые вступились за русских крестьян. Поэтому в условиях фактически начавшейся войны с русским крестьянством эта оппозиция представляла особую опасность, поэтому Сталин уделил ей много внимания и много мягко с ней возился.

7 февраля 1929 года ЦК партии предложил Бухарину компромисс – остаться на всех постах, но он отказался. Предложивший компромисс Сталин сокрушался: «Разве трудно понять, что Бухарин и его друзья должны были всеми силами уцепиться за этот компромисс, предложенный им Политбюро, чтобы ликвидировать тем самым остроту внутрипартийного положения… Почему же Бухарин и его друзья отвергли этот компромисс?.. Выходит, что на деле у нас не одна линия, а две линии…

Рыков сказал в своей речи неправду, заявив, что генеральная линия у нас одна… В своей речи на настоящем пленуме ЦК и ЦКК Рыков встал на эту оппортунистическую точку зрения. Не угодно ли послушать характеристику оппортуниста вообще, данную товарищем Лениным в одной их своих статей?» И далее Сталин уже традиционно взял себе в помощники авторитетного «бога» – Ленина – зачитал большую цитату Ленина 15-летней давности. После чего стало быть – против оппозиционеров опять вместе со Сталиным был Ленин… И опять против оппозиции Сталин запустил свой лом нерушимого «единства партии»:

«Разве можно допускать такую политику перелётов при наличии одной общей генеральной линии?.. Если линия одна, откуда взялась декларация тройки (Бухарин, Рыков, Томский) от 9 февраля, в которой нагло и грубо-клеветнически обвиняют партию: а) в политике военно-феодальной эксплуатации крестьянства…» (на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в апреле 1929 года).

На этом апрельском пленуме идеологическая схватка по поводу крестьян была жаркой, против Сталина за крестьян выступил даже аморфный безликий Рыков. Стоит заметить, что в защиту своих крестьян выступили именно русские партийцы, Сталин: «Рыков пугал здесь партию, уверяя, что посевные площади по СССР имеют тенденцию систематически сокращаться… Верно ли, что посевные площади имеют тенденцию к систематическому сокращению? Нет, неверно».

После этого следовало ожидать, что Сталин, опровергая Рыкова, приведет свои цифры, но «крыть» в цифрах было нечем, – и Сталин поступил оригинально: «Может быть Рыков читал когда-либо "Развитие капитализма в России" Ленина…». Цитатой Ленина об экономистах и о средних числах Сталин попытался поставить под сомнение очевидные факты, указанные Рыковым. Но у Сталина в этом апрельском споре были свои "железные" аргументы:

«Нам нужно для обеспечения хлебом городов и промышленных пунктов, Красной Армии и районов технических культур около 500 млн. пудов хлеба ежегодно. В порядке самотёка нам удаётся заготовить около 300–350 млн. пудов. Остальные 150 млн. пудов приходится брать в порядке организованного давления на кулацкие зажиточные слои деревни. Вот о чём говорит нам опыт хлебозаготовок за последние два года». В переводе на нормальный язык последняя фраза Сталина должна звучать так: «Остальные 150 млн. пудов нам, как и в прошлом 1928 году, придется отбирать у крестьянства силой, с помощью грабежа».

А переживания Сталина, кстати, были обоснованы и понятны, ибо кроме «потемкинских городов» – Москвы и Ленинграда в других городах была угроза голода, например, в 1929 г. смоленский рабочий по продовольственной карточке получал в день 600 г хлеба, члены его семьи – по 300 г хлеба; на одного человека полагалось в месяц 200 г жиров и не более 1 литра подсолнечного масла в месяц. Причина этого понятна – объёмы хлебозаготовок продолжали неуклонно снижаться. Например, по Северо-Кавказскому краю, где «усердствовал» А. Андреев, январский (1929 г.) месячный план заготовок оказался выполнен только на 54 %. Рабочие во многих провинциальных городах уже мечтали о сравнительно сытых царских временах, голодное ожидание прекрасного коммунизма затянулось уже более 10 лет и «просвета» не было видно…

Ситуация с продовольствием усугублялась, и в марте 1929 года Сталин был вынужден вводить нормирование продовольствия в Москве. За хлебом последовало нормированное распределение и других дефицитных продуктов: сахара, мяса, масла, чая и т. д.

В этой ситуации у Сталина под давлением оппозиции было большое искушение повернуть обратно к нэпу, оставить в покое крестьян и дать им свободно работать, и через год они опять все рынки заполнят продуктами. Ленин сломался и временно повернул к нэпу в более тяжелых условиях, но у него в этом вопросе не было такой серьёзной русской оппозиции, Бухарин тогда ему старательно помогал и договорился даже до того, что расстрелы – это «способ коммунистического воспитания». Но упорство, терпение и упрямство Сталина в истории человечества имеет немного аналогов. И по вопросу продолжать или не продолжать жестокую коллективизацию, Сталин своё решение объяснил на пленуме в апреле 1929 года оригинально, вспоминая свою ссылку:

«Видали ли вы рыбаков перед бурей на большой реке, вроде Енисея? Я их видал не раз. Бывает, что одна группа рыбаков перед лицом наступившей бури мобилизует все свои силы, воодушевляет своих людей и смело ведет лодку навстречу буре: "Держись, ребята, крепче за руль, режь волны, не возьмёт!". Но бывает и другой сорт рыбаков, которые чуя бурю, падают духом, начинают хныкать и деморализуют свои же собственные ряды…».

Сталин был точно не из последних. «Нарком должен обладать оптимизмом и железными нервами», – вспоминал самый молодой советский нарком Николай Байбаков наставления Сталина. «Железные нервы» можно расшифровать: терпение, выдержка, не поддаваться эмоциям, прагматичиость и даже циничность и жестокость в достижении целей, умение «держать удар», волевая и интеллектуальная способность дотянуть до конца намеченной цели, несмотря на все трудности препятствия. Сталин такими качествами в избытке обладал, иначе он не пережил был успешно затянувшуюся трагическую коллективизацию, крайне коварную умышленно запутанную историю с репрессиями в середине 30-х и Вторую мировую войну. Теперь Сталин находился «на переправе» между двумя «берегами», и решил бодро идти напролом через крестьянство, используя целый комплекс различных способов «отъёма» зерна, денег и коллективизации. Оппозиция обвиняла Сталина в том, что он использовал способ Бронштейна-Ленина по грабежу крестьян и рабочих под названием «ножницы цен», и на апрельском пленуме (1929 г.) Сталин парировал: «О чём идет дело в известной резолюции объединенного заседания Политбюро и Президиума ЦКК (февраль 1929 г.) по вопросу о «ножницах»? Речь идёт там о том, что, кроме обычных налогов, прямых и косвенных, которые платит крестьянство государству, оно даёт ещё некий сверхналог в виде переплат на промтовары и в виде недополучек по линии цен на сельскохозяйственные продукты. Верно ли, что этот сверхналог, уплачиваемый крестьянством, существует на деле? Да, верно-Так вот, этот сверхналог, получаемый в результате "ножниц", и составляет "нечто вроде дани". Не дань, а "нечто вроде дани". Это есть "нечто вроде дани" за нашу отсталость».

Оригинально получается – ленинцы, коммунисты захватили в России власть и развязали Гражданскую войну, в результате страна оказалась в руинах, отсталой… – и за эту кровавую разрушительную авантюру Ленина, Бронштейна, Сталина и прочих «большевиков» теперь рабским трудом долгие годы должны расплачиваться русские крестьяне! Ай-да Сталин… Кто-то из вас, уважаемые читатели, профессора и академики, может понять разницу между понятием слова «дань» и сталинским «тонким» понятием «нечто вроде дани»?..

На практике это выглядело так – советские заготовители в принудительном порядке «закупали» у крестьян, например, сливочное масло по 4 рубля за килограмм, а продавали в магазинах рабочим и служащим по 28 рублей. А за производство, например, лопаты или вил рабочим платили 5 рублей, а крестьянам продавали за 30… Бизнес и скрытая эксплуатация были по размерам просто фантастическими.

Вышеизложенные слова Сталина любопытно комментирует Ю. Мухин: «Надо отдать должное большевикам – они мало что скрывали от народа. На апрельском 1929 г. пленуме ЦК ВКП(б) И. В. Сталин говорил: "Кроме обычных налогов, прямых и косвенных, которые платит крестьянство государству, оно дает ещё некий сверхналог в виде переплат на промтовары и в виде недополучек по линии цен на сельскохозяйственные продукты…"».

Говоря о том, что большевики «не скрывали от народа», в данном случае лукавый Ю. Мухин «забыл» отметить, что Сталин объяснял о сверхналогах с крестьян не на митинге народу и не через газету, и не депутатам на съезде, а на пленуме в узком кругу приближенных, помощникам в этой суперэксплуатации народа…

Второй способ «интеллектуального» грабежа – это необоснованная эмиссия, производство денег и умышленное обесценивание зарплат. Был создан 5-летний план печатания не обеспеченных ничем денег, и именно с 1929 года Сталин начал его реализовывать – «нарисовал» за год 800 миллионов рублей. Это естественно вызвало большую инфляцию, – быстрый рост цен и сильное обесценивание денег. Эту шулерскую технологию не буду подробно рассматривать, ибо в книге № 6 подробно рассматривал это шулерство, мошенничество в исполнении В. И. Ленина.

Крестьяне не были финансовыми или экономическими профессорами, но это «кидалово» проходили уже при Ленине, и то, что их продукт труда очередной раз обесценили и забрали обманом почти даром – это они прекрасно понимали. И то, что писал Ю. Мухин о махинациях Ленина теперь было опять актуально: «Хлеб у крестьян надо было брать, а дать ему было пока нечего. Поэтому брали, ничего взамен не девая. Брали всеми доступными способами: и налогами, и обложениями, и удержанием цены на хлеб на низком уровне, и вот таким способом, какой назвал Зверев, – умышленно обесценивали совзнак такими темпами, что, продав сегодня хлеб, завтра крестьянин на обесценивающуюся выручку ничего не мог купить».

Мухин вместо правдивого глагола – «грабить» или выражения – «грабили крестьян», мягко пытался избежать использования этого слова и нашел замену – «брали, ничего взамен не давая…», «брали всеми доступными способами…» Мухин вместо правдивого глагола – «грабить» или выражения – «грабили крестьян», мягко пытался избежать использования этого слова и нашел замену – «брали, ничего взамен не давая…», «брали всеми доступными способами…».

В результате этого мошенничества – у одних в руках оказывался ценный валютный товар на экспорт, а у других – просто бесполезные бумажки. Кстати, – это рабство, рабовладельческий строй, который не сравним с ненавистным царским режимом, даже до раскрепощения крестьян; так поступал только любимый большевиками Петр «великий»…

Несмотря на то, что Ю. Мухин в своей книге пишет, что: «высокие цены на промтовары заставляли донашивать ношенное-переношенное», пытается всё-таки неким образом извернуться и оправдать Сталина: «Правда, для тех же 80 % населения цена на продовольствие не имела особого значения – оно у них было своё». Как будто крестьянам это всё доставалось даром или у них была волшебная скатерть-самобранка… И как будто крестьянам совсем не нужны были настоящие деньги – чтобы купить одежду, обувь, инвентарь, лес для строительства и пр.

Из вышеприведенных цитат Ю. Мухина, из его книги видно, что он отлично понимал плачевное, трагическое положение крестьян в СССР во время коллективизации, однако Ю. Мухин пишет:

«Ведь что ни говори, но ВКП(б) – это в первую очередь партия пролетариата, а в период с 1929 по 1935 год рост благосостояния граждан был начат с крестьян и, в какой-то степени, в ущерб рабочим».. Это возмутительное враньё Ю. Мухина показывает – насколько беспредельны возможности человека, когда у него совершенно отсутствует совесть…

Опера ОГПУ в 1929 году фиксировали через своих агентов недовольные роптания возмущенных крестьян: «Вот дожили – деньги есть, а купить нечего, хоть голый да босый ходи. Надоела эта кукольная комедия. Неужели они думают долго царствовать и народ мучить – ведь чем дальше, тем хуже становится, и недостаток во всём увеличивается»; «Поскольку нет принудительной ссыпки хлеба, не нужно поддаваться агитации коммунистов и сдавать им хлеб. Пусть лучше наш хлеб погибает, но даром не отдадим» (Армавирский округ).

А ситуация с продовольствием и так была сложной, ибо коллективизация и репрессии отразились на ценах на продовольствие, например, если в апреле 1928 года на рынках килограмм муки стоил 3 руб. 90 коп, то 1 марта 1929 г. – 26 руб. 64 коп., а 1 апреля 1929 г. – 28 руб. 32 коп. Мы наблюдаем галопирующую инфляцию, обесценивание зарплат рабочих и выручки крестьян за проданную государству продукцию. Правительство было вынуждено вводить продовольственные карточки, чтобы обеспечить гарантированный продовольственный минимум рабочим. Любопытно, как это негативное явление умудряется перевернуть и объяснить «в плюсе» фанатичный сталинист Ю. Мухин:

«Кстати о карточках… Поясним эксклюзивно профессорам: карточки – это дополнительный денежный доход того, кому они предназначены. Экономист должен понимать, что если хозяин помимо обычного дохода предоставляет работнику и дополнительный, то это сильный хозяин».

По-моему, – более наглое враньё о «дополнительных доходах» рабочих трудно найти, только – у Сванидзе в других «крайностях». Продовольственные карточки были обычной гарантией получения минимального количества продовольствия, чтобы не обессилить или умереть на случай, если бы рабочий не смог найти и купить себе продовольствие или у него не хватило бы зарплаты на приобретение достаточного количества продовольствия.

Но это не единственное вычурное объяснение Ю. Мухиным «гениального» изобретения коммунистов – продовольственной карточки, вот ещё один вариант раскрытия этого "глубокого замысла": «Речь идет о том, что большевики с 1929 года, накануне коллективизации, стали осмысленно поднимать цены на продовольствие. И поскольку они поставили себе цель поднять эти цены в 10 раз, т. е. сделать их на порядок выше тех, по которым капиталисты скупали хлеб у крестьян при царе, то большевики и ввели карточки, чтобы от этого рынка горожане особо не пострадали».

Представляю молчаливое потрясающее удивление много видавшего в своей жизни Сталина, если он узнал бы, как много можно «нагородить», наумничать вокруг обычной вынужденной продовольственной карточки…

Чтобы компенсировать инфляцию и увеличить зарплаты рабочих, Сталин должен был опять включить денежный печатный станок и печатать дополнительные миллионы рублей, которые в свою очередь ещё более поднимали цены на товары и ускоряли инфляцию. Рост денежной массы в СССР в результате дополнительной эмиссии с 1929 года по 1930 год составил 152 %, то есть – денежная масса в СССР увеличилась в 2,5 раза, а цены на продовольствие повысились на 50 %. Сталин попытался сковать выпущенные «лишние» деньги, негативно влияющие на инфляцию, – 20 марта 1929 г.: ЦИК и Совнарком приняли постановление о выпуске государственного внутреннего займа сроком на 10 лет на сумму 50 млн. рублей. И облигации этого займа советские власти всех уровней в «добровольно»-принудительном порядке стали навязывать рабочим и крестьянам, прекрасно понимая, что, с учётом темпов обесценивания денег, для рабочих и крестьян это фактически являлось изъятием денег, а для государства в этот период – дешевым кредитованием. Кроме нарушения количественной пропорции «товар-деньги», переизбытка денег, существовала ещё одна причина стремительного роста цен на продукты питания.