Текст книги "На 100 лет вперед. Искусство долгосрочного мышления, или Как человечество разучилось думать о будущем"

Трансцендентную связь с будущим может обеспечить не только родной ребенок – таким потенциалом обладают любые отношения, в которые мы вовлечены. Когда мы чувствуем эмпатию к конкретному сообществу людей, как в случае с новозеландскими регбистами, это позволяет нам ощутить солидарность с его будущими членами и проявить заботу о них в виде оставленного наследия. Мы можем явственно представить себе этих людей; мы почти знакомы с ними. Независимо от того, что объединило людей – спорт, вероисповедание, культура, география или политика, – нас мотивирует чувство общей истории и общий нарратив, мы начинаем действовать в интересах общей судьбы. Именно так сила эмпатии может пронизывать толщу времени, помогая нам вырваться из смирительной рубашки эго, сломать ограничения краткосрочного подхода.

Взращивание наследия для завтрашнего дня

Из шести способов развития долгосрочного мышления, представленных в этой книге, философия наследия ближе всего к исходной идее Джонаса Солка о хороших предках. Мы вступаем в отношения с будущими поколениями и буквально начинаем ощущать на себе их пристальный взгляд. Нам очень повезло, что люди обладают глубоким психологическим стремлением оставить наследие для потомков, и теперь мы знаем, как активировать его: мудрость вакапапа, дары грядущим поколениям и своевременные подталкивания к осознанию смертности запускают желудевое мышление.

Перед нами стоит экзистенциальный выбор: какими мы хотим остаться в памяти потомков и кому будет предназначаться наше наследие? Вряд ли мы сможем стать хорошими предками, следуя эгоцентричному желанию прославить в веках свои достижения или сводя идею наследия к семейному наследству, каким бы заманчивым оно для нас ни было. Как отец двоих детей я хорошо понимаю желание оставить что-то после себя членам семьи, особенно финансы, которые создают видимость безопасности в этом нестабильном мире. Однако если мы надеемся, что человечество – в том числе и наши кровные потомки – выживет и будет процветать в XXI в. и далее, то должны расширить понимание наследия и использовать более трансцендентный подход.

У индейцев-апачей есть поговорка: «Мы наследуем землю не от предков, мы берем ее в долг у детей»[94]94
  Jeter, pp. 215–216.


[Закрыть]. В конце концов, судить нас будут все будущие дети, не только наши собственные.

Наследие – это не то, что мы оставляем, а то, что мы взращиваем на протяжении всей жизни. Это не просто последняя воля, записанная в завещании, а ежедневная практика. Мы приумножаем свое наследие как родители и друзья, как работники и граждане, как творцы и активисты, как члены сообществ. Речь идет о том, чтобы помнить о последствиях наших действий, будь то шопинг или голосование на выборах, для отдаленного будущего; о передаче мира, пригодного для жизни и процветания; о посадке желудей от имени тех, кто еще не пришел.

Нас могут вдохновить те, кто уже встал на этот путь. Например, Вангари Маатаи, профессор медицины из Кении, первая африканская женщина, получившая Нобелевскую премию мира. В 1977 г. она основала в Кении движение «Зеленый пояс», преследующее две цели: расширение прав и возможностей женщин и возрождение природы родной страны. К моменту своей смерти в 2011 г. она успела обучить более 25 000 женщин навыкам лесоводства и посадить 40 млн деревьев. Ее наследие процветает до сих пор: движение насчитывает свыше 4000 общественных групп по всей стране и проводит кампании за устойчивое жизнеобеспечение Африки. Отличный пример того, что значит быть хорошим предком.

Вангари Маатаи, основательница движения «Зеленый пояс»[95]95
  Getty Images / Уильям Кэмпбелл


[Закрыть]

5
Межпоколенческая справедливость
Зачем думать о седьмом поколении

«Почему я должен заботиться о будущих поколениях? Разве они что-нибудь сделали для меня?» Хотя это остроумное замечание часто приписывают комику Граучо Марксу, на самом деле оно известно уже больше 200 лет[96]96
  https://quoteinvestigator.com/2018/05/09/posterity-ever/.


[Закрыть]. Но в наш век нарастающих климатических изменений, стремительного вымирания видов и рисков, связанных с ИИ и нанотехнологиями, шутка перестает быть смешной: сегодня важно именно то, что мы делаем для потомков. Возможно, в истории еще не было такого момента, когда действия в настоящем имели столь серьезные последствия для будущего. Перед нами стоит один из самых острых социальных вопросов XXI в.: каковы наши обязательства и ответственность перед поколениями, которые придут нам на смену?

Для юной Греты Тунберг, климатической активистки из Швеции, ответ очевиден. Она вдохновила школьников из разных стран проводить пятничные забастовки до тех пор, пока богатые страны не начнут сокращать выбросы углекислого газа в соответствии с Парижским соглашением по климату 2015 г. В декабре 2018 г. она выступила перед мировыми лидерами на конференции ООН по изменению климата в Катовице (Польша) и упрекнула их в неспособности справиться с глобальным экологическим кризисом:

В 2078 г. я буду отмечать свой 75-й день рождения. Если у меня будут дети, то, возможно, они проведут этот день со мной. Может быть, они спросят и о вас. Спросят, почему вы ничего не делали, пока еще можно было действовать. Вы говорите, что любите своих детей больше всего на свете, и тем не менее крадете их будущее прямо у них на глазах[97]97
  https://www.lifegate.com/people/news/greta-thunberg-speech-cop24.


[Закрыть].

Желание противостоять этому вопиющему межпоколенческому грабежу сделало Грету одним из лидеров растущего движения повстанцев времени, которое способно изменить облик современной демократии. Это движение призывает к межпоколенческой справедливости и равноправию – установлению баланса между удовлетворением потребностей нынешнего и будущих поколений, – а также к поиску ответов на вопрос, каким образом граждане завтрашнего дня могут получить представительство в сегодняшних политических институтах.

Грядущие поколения можно рассматривать как фьючерхолдеров, или владельцев будущего, – термин, введенный Джульет Дэвенпорт, основательницей компании Good Energy, которая специализируется на возобновляемых источниках энергии. Точно так же, как у компаний есть акционеры, у общества есть фьючерхолдеры – будущие граждане, чьи интересы и благополучие должны учитываться при принятии решений, влияющих на их жизнь. С некоторыми из фьючерхолдеров, например с собственными детьми, вы уже знакомы, но большинство из них еще не родились. Для обеспечения их благополучия необходимо создать общество, основанное на межпоколенческой справедливости, которая является одним из шести способов мыслить долгосрочно. Идея межпоколенческой справедливости – это моральный компас для того, чтобы двигаться по пути хорошего предка. Она позволяет продвинуть нашу этику вперед во времени и помогает применять другие формы долгосрочного подхода, такие как соборный менталитет и холистическое прогнозирование. В отличие от философии наследия, которая дает ощущение личного контакта с фьючерхолдерами, межпоколенческая справедливость способствует формированию чувства коллективной ответственности.

В этой главе мы исследуем четыре фундаментальных блока, на которых сегодняшние повстанцы времени строят свою борьбу за межпоколенческую справедливость, а также вдохновляющий их принцип заботы о седьмом поколении, которому следуют некоторые коренные народы. Но отправной точкой для нас станет одна из самых серьезных проблем на этом пути: повсеместная экономическая практика с невинным названием «дисконтирование».

Темное искусство дисконтирования, или Как мы превращаем будущих граждан в рабов

Дисконтирование – это оружие межпоколенческого угнетения, замаскированное под рациональную экономическую методику. Точно так же, как по мере удаления от человека кажется, что он уменьшается, дисконтирование уменьшает вес интересов людей будущего по мере их отдаления от текущего момента. Политики используют дисконтирование, чтобы взвесить затраты и выгоды долгосрочных инвестиционных решений. Если вы хотите узнать, насколько государство заботится о своих будущих гражданах, не стоит внимать сладким речам министров, просто взгляните на ставку дисконтирования. То, что вы увидите, может шокировать.

Поначалу аргумент в пользу дисконтирования кажется вполне разумным. Люди ценят вознаграждение, которое можно получить прямо сейчас, больше, чем то, которое ждет их в будущем. Мы предпочитаем положить в карман $2000 сегодня вместо гарантий получить $5000 через 10 лет. Дисконтирование возводит это временнóе предпочтение в принцип, согласно которому будущим благам придается меньшая ценность, чем нынешним. Возьмем государственную политику, связанную со спасением человеческих жизней в будущем, например инвестиции в здравоохранение. При ставке дисконтирования 2 % одна сегодняшняя жизнь оценивается так же, как 2,7 жизни через 50 лет (рассчитывается как сложный процент: 1 × 1,02⁵⁰ = 2,7). Через 100 лет уже 7,2 жизни будут приравниваться к одной сегодняшней. Поднимите ставку дисконтирования, и относительная ценность будущих жизней резко упадет: 10 %-ная ставка приравнивает одну сегодняшнюю жизнь к 117 жизням через 50 лет и 13 781 жизни через 100 лет (1 × 1,1¹⁰⁰ = 13 781). Таким образом, при ставке дисконтирования 10 % правительство предпочтет спасти одну жизнь сегодня, чем инвестировать ту же сумму в спасение почти 14 000 жизней через 100 лет.

Какое отношение все это имеет к межпоколенческой справедливости? За последние 100 лет дисконтирование стало частью не только сферы финансов и бухгалтерского учета, но и процессов принятия политических решений в самых разных областях – от общественного здравоохранения до изменения климата. В настоящее время правительства часто принимают решения об инвестировании в больницы, транспортную инфраструктуру или новую систему защиты от наводнений, используя дисконтирование при расчете соотношения будущих выгод от подобных проектов и текущих затрат. Ставки дисконтирования, которые при этом применяют (обычно 2–4 %), могут показаться не очень высокими, но их вполне достаточно, чтобы инвестиции были признаны неэффективными, поскольку отдаленные выгоды (50 лет и более) становятся незначительными[98]98
  Официальные ставки дисконтирования иногда рассчитываются таким образом, чтобы со временем снижаться, и различаются в зависимости от ожидаемого риска проекта (Mark Freeman, Ben Groom and Michael Spackman, 'Social Discount Rates for Cost-Benefit Analysis: A Report for HM Treasury', HM Treasury, UK Government (2018), p. 5, p. 12, p. 15).


[Закрыть].

Рассмотрим проблему дисконтирования на примере спорного решения правительства Великобритании в 2018 г. отказаться от финансирования первого в стране проекта по использованию энергии приливов в заливе Суонси. На проект возлагались большие надежды, особенно с учетом того, что на Великобританию приходится примерно 50 % европейского потенциала приливной энергии, а на внутреннем рынке этот источник способен покрыть до 20 % потребностей страны в электроэнергии. Правительство обосновало свое решение тем, что приливная энергетика менее рентабельна, чем альтернативные варианты, например атомная энергетика, но, как сразу отметили критики, анализ затрат и выгод по методу дисконтирования не учитывал ни долгосрочные затраты на вывод из эксплуатации атомных станций и захоронение радиоактивных отходов, ни выгоды 120-летнего приливного проекта после первых 60 лет. Включение этих долгосрочных затрат и выгод в анализ могло бы склонить чашу весов в пользу развития проекта[99]99
  Зеленая книга Казначейства Ее Величества, используемая в качестве базы для анализа затрат и выгод, а также расчета ставки дисконтирования, устанавливает стандартную ставку на уровне 3,5 %. Значение ставки складывается из двух компонентов: временного предпочтения в размере 1,5 %, которое отражает значение приоритета стоимости в настоящий момент над стоимостью в будущем, и роста богатства, предполагающего годовой экономический рост на уровне 2 %. Выгоды, получаемые за пределами 60-летнего периода, обычно не включаются в оценку проектов, поэтому фактически ставка дисконтирования на этом этапе возрастает до 100 % (HM Treasury, The Green Book: Central Government Guidance on Appraisal and Evaluation (HM Treasury, UK Government, 2018), pp. 101–103). Подробнее о проекте приливной лагуны Суонси см.: http://www.tidallagoonpower.com/wp-content/uploads/2018/07/BEIS-statement-on-Swansea-Bay-Tidal-Lagoon.pdf; https://blackfishengineering.com/2018/07/27/analysis-swansea-bay-tidal-lagoon/; https://researchbriefings.parliament.uk/ResearchBriefing/Summary/CBP-7940.


[Закрыть]. Как объяснила мне генеральный директор Good Energy Джульет Дэвенпорт, одна из причин, по которой такие крупномасштабные проекты возобновляемых источников энергии с трудом получают государственную поддержку, заключается в том, что при относительно высоких начальных инвестициях их долгосрочные выгоды попросту не учитываются. В результате за нашу недальновидность предстоит расплачиваться будущим поколениям[100]100
  Из частной беседы, 26 мая 2019 г.


[Закрыть].

Возможно, в некоторых случаях дисконтирование оправданно, но должно ли оно играть доминирующую роль в принятии решений на уровне правительства, как это происходит сейчас? Одним из документов, поднявших этот вопрос, стал доклад 2006 г. под названием «Экономика изменения климата», подготовленный для правительства Великобритании экономистом Николасом Стерном, в котором он утверждал: последствия глобального потепления окажутся настолько значительными, что каждый год 1 % мирового ВВП будет расходоваться на их смягчение. Стерн получил широкую поддержку за то, что придал вес интересам будущих поколений, применив необычно низкую ставку дисконтирования, которая в среднем составила 1,4 %, по сравнению со стандартными 3 % в расчетах других экономистов, таких как Уильям Нордхаус, или 3,5 %, используемыми правительством Великобритании[101]101
  Стерн установил значение временнóго предпочтения учетной ставки на уровне 0,1 % (значительно меньше, чем обычные казначейские 1,5 %), а компонент роста – на уровне 1,3 %: Nicholas Stern, The Economics of Climate Change: The Stern Review (Cambridge University Press, 2014), p. i, p. ix, p. xii, p. 304, p. 629; Frank Ackerman, 'Debating Climate Economics: The Stern Review vs Its Critics', Report to Friends of the Earth UK (July 2007), p. 5.


[Закрыть]. Однако действительно ли это можно считать победой с точки зрения межпоколенческой справедливости?

На самом деле 1,4 %-ная ставка равносильна признанию будущих поколений нашими рабами. Как так? Согласно печально известной статье Конституции США 1787 г. для расчета представительства южных штатов в конгрессе каждый раб-афроамериканец учитывался как ³/₅ свободного белого человека. Давайте посчитаем, сколько потребуется лет, чтобы наши потомки достигли статуса рабов в соответствии с правилами дисконтирования или, другими словами, начали оцениваться как ³/₅ человека сегодняшнего. При ставке дисконтирования 1,4 %, как у Стерна, уже через 36,5 года с людьми начинают обходиться не лучше, чем с рабами: их интересы оцениваются в 60 % от наших с вами. При ставке 3 %, используемой сегодня многими правительствами, результаты еще более впечатляющие: будущие поколения оказываются «порабощенными» всего через 17 лет. Таким образом, интересы 100 человек в настоящем через 17 лет становятся эквивалентными интересам 60 человек, спустя столетие – 5 человек, а через 150 лет – одного-единственного человека. Почему мы относимся к нашим потомкам с таким пренебрежением? Дисконтирование – это яркий символ колонизации будущего, поскольку оно рассматривает будущее как безлюдную пустыню.

Не следует ли нам прекратить практику дисконтирования и начать одинаково относиться к интересам людей – независимо от того, когда они родились? Стандартный ответ на этот вопрос гласит, что дисконтирование всего-навсего отражает наши предпочтения: лучше вечеринка сегодня, чем пенсия завтра. Однако то, что в плане личных предпочтений мы выбираем настоящее, не оправдывает характер коллективного отношения к будущим поколениям. Какое право мы имеем умалять ценность, которую потомки будут придавать своей жизни и благополучию? Другой ответ, часто встречающийся в учебниках по экономике, состоит в том, что дисконтирование оправданно, поскольку экономический рост и технический прогресс обеспечат будущие поколения более эффективными и более дешевыми средствами решения таких проблем, как изменение климата, поэтому нам не следует инвестировать слишком много в оказание им непосредственной помощи. Однако такая позиция выдает желаемое за действительное, поскольку основана на том, что рост будет продолжаться десятилетие за десятилетием, даже после того, как начнут сказываться последствия экологического кризиса. Можно с тем же успехом полагать, что, имея достаточно денег и технологий, наши потомки смогут запросто обратить вспять вымирание видов, таяние полярных льдов или бесконтрольное распространение генетически модифицированных вирусов.

Хотя на первый взгляд дисконтирование может показаться исключительно объективной технократической процедурой, как отмечает лауреат Нобелевской премии экономист Амартия Сен, оно неизбежно связано с оценочным суждением и потому должно стать «предметом публичных дискуссий»[102]102
  Программа развития ООН, Доклад о человеческом развитии за 2007–2008 гг. (Fighting Climate Change – Human Solidarity in a Divided World (UNDP, 2007), p. 29).


[Закрыть]. Изобретатель дисконтирования Фрэнк Рамси пошел еще дальше и в 1928 г. заявил, что дисконтирование благосостояния будущих поколений «не оправдано с этической точки зрения и указывает лишь на слабость нашего воображения»[103]103
  Программа развития ООН, с. 63.


[Закрыть]. Это не означает, что дисконтированию в принципе нет места в процедурах оценки проектов – его нецелесообразно использовать при оценке долгосрочных экологических проектов, таких как приливная энергетическая система, или в случаях, когда существует вероятность необратимых и катастрофических рисков, которые не компенсируются никакими обещаниями экономического роста. Но для того чтобы доказать необходимость отказа от дисконтирования, мы должны привести убедительные доводы в пользу равенства поколений. Почему именно мы должны так заботиться о людях будущего?

«Стрела», «Весы», «Повязка», «Эстафета»

Если бы вам дали $100 млн и попросили распределить их на благо человечества, как бы вы поступили? Вам пришлось бы решать не только то, каким образом разделить эти средства между странами или социальными группами, чтобы облегчить страдания людей в современном мире, но и то, как распределить их во времени. Другими словами, сколько денег следует инвестировать на благо будущих поколений и о скольких поколениях должна идти речь? Эти вопросы лежат в основе дискуссий о межпоколенческой справедливости. Конечно, простых ответов здесь нет, и потому философы уже полвека ломают копья. Однако консенсус в отношении того, что мы должны учитывать людей будущего в этических дискуссиях и политических решениях, а не просто отмахиваться от них, прибегая к остротам Граучо Маркса или дисконтированию, заметно укрепился.

Этот формирующийся консенсус заметен по растущему потоку международных соглашений, касающихся будущих поколений. Если взять французскую Декларацию прав человека (1789 г.) или аналогичную Всеобщую декларацию (1948 г.), то в них мы не найдем ни одного упоминания о будущих поколениях[104]104
  Архитекторы Всеобщей декларации прав человека, вероятно, стремились предотвратить любое повторение зверств Второй мировой войны в будущем, включив в нее клятву «Никогда больше», но их не беспокоило то, что люди настоящего могут нарушать права людей будущего.


[Закрыть]. Ситуация начала меняться в 1987 г., когда Всемирная комиссия ООН по окружающей среде и развитию опубликовала документ под названием «Наше общее будущее», известный также как «Доклад Брундтланд». В нем устойчивое развитие определялось как «развитие, которое удовлетворяет потребностям настоящего, не ставя под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои потребности»[105]105
  Гро Харлен Брундтланд, «Доклад Всемирной комиссии по окружающей среде и развитию: наше общее будущее», документ Генеральной Ассамблеи ООН A/42/427 (1987). Выражение «будущие поколения» впервые появилось в документах ООН в Декларации конференции ООН по окружающей среде 1972 г., но в широкое употребление оно вошло именно после доклада Брундтланд.


[Закрыть]. С 1993 г. было принято более 200 резолюций ООН и более 40 национальных конституций, от Аргентины до Эстонии, в которых упоминается благополучие будущих поколений[106]106
  'A Case for Guardians of the Future', Mary Robinson Foundation – Climate Justice Position Paper (February 2017), p. 1, p. 6; Joerg Chet Tremmel (ed.), Handbook of Intergenerational Justice (Edward Elgar, 2006), pp. 192–196; Jamie McQuilkin, 'Doing Justice to the Future: A Global Index of Intergenerational Solidarity Derived from National Statistics', Intergenerational Justice Review, Vol. 4, No. 1 (2018): p. 5.


[Закрыть].

Конечно, этот всплеск официального признания еще предстоит воплотить в конкретную политическую практику, но он, без сомнения, свидетельствует о том, что вопрос межпоколенческой справедливости наконец достиг зрелости. В настоящее время широкий круг организаций уже выступает от имени граждан завтрашнего дня. В их число входят такие международные группы, как Greenpeace, чья миссия состоит в «обеспечении мира и устойчивости для будущих поколений», и аналитические центры, такие как Фонд прав будущих поколений. В Италии существуют молодежные группы, призывающие к созданию Суда межпоколенческой справедливости, а организация Our Children's Trust сражается в юридическом поле за право будущих поколений Америки жить на здоровой планете[107]107
  http://www.italiaclima.org/wp-content/uploads/2015/01/ITA_SFPM_Italian-Youth-Declaration-on-Intergenerational-Equity_Eng_Definitive.pdf.


[Закрыть]. К ним присоединяются движения прямого действия, такие как Sunrise Movement в США, Extinction Rebellion в Великобритании или движение акушерок, обеспокоенных судьбой детей, которым они помогают появиться на свет[108]108
  https://www.medact.org/2019/blogs/fighting-for-intergenerational-justice-midwives-can-be-climate-champions/.


[Закрыть]. Эксперты по экзистенциальным рискам лоббируют правительства с целью смягчения угроз, которые несут человечеству новые технологии[109]109
  Mark O'Brien, Thomas Ryan, 'Rights and Representation of Future Generations in United Kingdom Policy', Centre for the Study of Existential Risk, University of Cambridge (2017), pp. 13–18.


[Закрыть]. Свое слово сказал даже папа Франциск, заявив о необходимости поддерживать «справедливость между поколениями»[110]110
  Папа Франциск.


[Закрыть]. Борьба за права и интересы фьючерхолдеров быстро становится одним из самых ярких общественных трендов современности.

Сегодня многие из тех, кто выступает в защиту будущих поколений, выбирают тот же путь, что и борцы с рабством в XVIII в., – опираясь на силу аргументов, они пытаются перевести борьбу в правовое поле и придать своему делу моральную и интеллектуальную мощь. Они понимают: недостаточно просто заявить, что потребности будущих поколений важны так же, как и потребности живущих ныне, словно это неопровержимый факт, ведь перед человечеством стоит так много неотложных проблем, начиная с детской бедности и заканчивая гражданскими войнами. Нельзя не признавать актуальность текущих проблем – например, то, что в настоящее время 150 млн детей угрожает смерть от недоедания[111]111
  https://globalnutritionreport.org/reports/global-nutrition-report-2018/burden-malnutrition/.


[Закрыть], – но вместе с этим мы должны обеспечивать справедливое отношение и к людям будущего, учитывать их интересы. Активисты понимают, насколько важно предоставить убедительные основания для включения будущих поколений в круг наших забот[112]112
  См., например, отчет Центра изучения экзистенциального риска Кембриджского университета, в котором приводится довод в пользу создания в Великобритании Всепартийной парламентской группы, представляющей будущие поколения (O'Brien and Ryan, p. 13).


[Закрыть]. Почему же мы должны заботиться о них или даже идти на жертвы? Наиболее популярные аргументы я свел к четырем основным категориям, каждая из которых содержит особый этический мотив межпоколенческой справедливости: «Стрела», «Весы», «Повязка», «Эстафета».

Категория «Стрела» касается степени нашей ответственности за последствия собственных действий. Одна из самых известных формулировок этой категории встречается в трудах философа Дерека Парфита:

Удаленность во времени сама по себе имеет не большее значение, чем удаленность в пространстве. Предположим, я пускаю стрелу вглубь леса, и она кого-то ранит. Если я знал, что в этом лесу могут быть люди, то я виновен в преступной небрежности. Поскольку раненый человек находится далеко, я не могу определить, кто он. Но это не является оправданием. Также не является оправданием тот факт, что человек находится далеко от меня. Это понимание мы должны распространить на всех, кто удален от нас во времени[113]113
  Derek Parfit, Reasons and Persons (Clarendon Press, 1987), p. 357.


[Закрыть].

Иными словами, если мы не должны закладывать в поезд бомбу, которая причинит вред пассажирам, разве что-то меняется от установки таймера на 10 минут, 10 дней или 10 лет?[114]114
  Nicholas Vroussalis, 'Intergenerational Justice: A Primer', in Iñigo González-Ricoy and Axel Grosseries (eds), Institutions for Future Generations (Oxford University Press, 2016), p. 59.


[Закрыть] Этот аргумент часто используется в полемике о ядерных отходах. Мы знаем, что высокоактивные отходы будут опасны еще сотни, а возможно, и тысячи лет, но такая удаленность во времени не означает, что можно беспрепятственно сваливать на потомков огромный риск. Мы должны уважать благополучие других независимо от того, когда они родились, а это полностью противоречит логике дисконтирования. Ядерные отходы подобны стреле, летящей через лес на протяжении столетий, если не тысячелетий, и представляющей постоянный риск для человечества. В какой-то момент стрела упадет, и последствия этого будут разрушительны, как и в случае сжигания ископаемого топлива или отравления океанов. Мы обязаны принять меры сегодня, чтобы смягчить будущее воздействие выпускаемых нами стрел. И, конечно, чем меньше их будет, тем лучше[115]115
  Barry S. Gower, 'What Do We Owe Future Generations?' in David E. Cooper, Joy A. Palmer (eds), Environment in Question: Ethics and Global Issues (Routledge, 1992), p. 1.


[Закрыть].

Другое обоснование межпоколенческой справедливости – «Весы» – апеллирует к условным весам, на одной чаше которых находятся все живущие сегодня, а на другой – те, кому еще предстоит родиться. С точки зрения численности вторые легко перевешивают нынешнее население планеты: по подсчетам, за последние 50 000 лет на Земле жили и умерли около 100 млрд человек; если средний уровень рождаемости XXI в. сохранится в течение следующих 50 000 лет, то должны родиться еще около 6,75 трлн человек. Это в 877 раз больше, чем 7,7 млрд сегодняшних жителей, и намного превышает число людей, живших до настоящего момента[116]116
  Этот рисунок представляет собой переработанную и реконфигурированную версию графика BBC Future, первоначально задуманного Ричардом Фишером, в дизайне Найджела Хоутина: http://www.bbc.com/future/story/20190109-the-perils-of-short-termism-civilisations-greatest-threat. Данные для прогноза взяты из стандартной оценки ООН, согласно которой среднее число рождений в год в XXI в. стабилизируется на уровне около 135 млн. См.: https://ourworldindata.org/future-population-growth.


[Закрыть]. Как можно игнорировать бóльшую часть человечества и полагать, что наши интересы важнее благополучия потомков?

На этот аргумент возражают, что в ближайшие тысячелетия на другой чаше весов может попросту не оказаться людей, подобных нам. Вид Homo sapiens превратится в расу киборгов с искусственно усиленным интеллектом и синтетическими органами, позволяющими жить столетиями, и у этих существ будет совершенно другой набор ценностей, иные представления о благополучии. В таком случае как мы можем приписывать им свои этические принципы, не зная, что именно будет иметь для них значение? Однако если все-таки допустить, что это будут Homo sapiens или, как минимум, существа, которые во многом напоминают нас – чувствуют боль, испытывают страх смерти, влюбляются, создают семьи, ищут цель в жизни, – то пренебрежение их благополучием было бы колоссальным этическим провалом. Это означало бы циничную колонизацию будущего как далеких необитаемых земель, которые можно беспрепятственно грабить.

Категория «Повязка» отсылает к мысленному эксперименту, придуманному политическим философом Джоном Ролзом и описанному им в книге 1971 г. «Теория справедливости»[117]117
  Ролз Дж. Теория справедливости. – М.: Ленанд, 2017.


[Закрыть]. Представьте, что вы находитесь за «занавесом неведения»: не знаете, в каком обществе родитесь, понятия не имеете, каким будет ваш пол, этническое происхождение, достаток, интеллект и ценности. Как бы вы распределили ресурсы общества в этой «исходной позиции»? – спрашивает Ролз. Например, позволили бы вы отдельным людям быть очень богатыми, а подавляющему большинству – прозябать в бедности? Ролз утверждал, что мы не допустили бы этого, поскольку сами рискуем оказаться в нищете, а за основу взяли бы принципы равенства и перераспределения[118]118
  В соответствии с самым известным из них принципом различия, социальное и экономическое неравенство должно быть организовано таким образом, чтобы оно приносило наибольшую пользу наименее обеспеченным членам общества (John Rawls, Political Liberalism (Columbia University Press, 1993), p. 83).


[Закрыть]. Давайте пойдем дальше и представим, что вы не знаете не только в каком социальном положении окажетесь, но и в каком поколении родитесь. Возможно, это произойдет через 10 лет, когда жизнь будет незначительно отличаться от сегодняшней, а возможно, и через 200 лет, когда разразятся глобальные продовольственный и водный кризисы, а богатые в основном будут жить за пределами планеты. Как бы вы распределили ресурсы в этой ситуации? Сколько бы инвестировали в более отдаленное будущее на тот случай, если вам доведется родиться именно тогда?

Ролз и многие другие пытались дать ответ на этот вопрос. Согласно одному из подходов вкладывать в будущие поколения нужно ровно столько, сколько требуется для обеспечения «справедливых институтов» и сохранения основных прав[119]119
  Рассматривая этот вопрос, Ролз выводит необходимость «принципа сохранения [для будущих поколений]» (Rawls, Political Liberalism, pp. 284–293; Bruce E. Tonn, 'Philosophical, Institutional, and Decision Making Frameworks for Meeting Obligations to Future Generations', Futures, Vol. 95 (2017): p. 46; O'Brien and Ryan, p. 14).


[Закрыть]. Другой подход заключается в том, чтобы гарантировать потомкам возможность удовлетворять насущные потребности и выбирать полноценную жизнь, то есть обеспечить им минимальный уровень образования и медицинского обслуживания. Некоторые утверждают, что распределение ресурсов не учитывает общую экологическую картину и что в первую очередь каждое поколение должно оставлять планету экологически здоровой – по крайней мере в том же состоянии, в каком получило ее, – то есть действовать в соответствии с принципом регенеративной справедливости[120]120
  Ролз не считал, что здоровая экосистема имеет какое-либо значение для будущего справедливого общества. Он был философом голоцена, а не антропоцена. Полезные материалы: O'Brien and Ryan, p. 14, Tonn, 'Philosophical, Institutional, and Decision Making Frameworks', p. 44, and Mary Robinson Foundation, 'A Case for Guardians of the Future', p. 2.


[Закрыть]. Кажется, что такой диапазон ответов обесценивает мысленный эксперимент Ролза. Тем не менее, каким бы ни был ответ, ключевой момент состоит в том, что, мысленно надевая условную повязку на глаза и оказываясь в неведении относительно собственного статуса и времени рождения, мы начинаем рассматривать благополучие будущих поколений как нечто, имеющее значение для нас сегодня. Сила «Повязки» в том, что она стимулирует воображение, помогая расширить круг нашей заботы не только в пространстве, но и во времени.

Последняя популярная категория, которую я называю «Эстафетой», основана на золотом правиле этики: «Поступай с другими так же, как хотел бы, чтобы они поступали с тобой». Этот эмпатический принцип можно найти почти во всех основных мировых религиях, часто мы преподносим его детям как один из первых нравственных уроков в жизни. Золотое правило сформулировано так, что ограничивает свое действие рамками наших жизней. Однако мы можем легко распространить его на будущие поколения, осознав обязанность не причинять им вред и не навязывать риски, которые не хотели бы принимать на себя. Иными словами, «поступайте с будущими поколениями так, как вы хотели бы, чтобы прошлые поколения поступали с вами»[121]121
  Tonn, 'Philosophical, Institutional, and Decision Making Frameworks', p. 47; Rawls, Political Liberalism, p. 274.


[Закрыть]. «Эстафета» – это золотое правило, регулирующее передачу наследия от одного поколения другому.

Многое из того, что мы не хотели бы получить в наследство от наших предков, начиная с расизма колониальной эпохи и патриархальных взглядов и заканчивая опасной промышленностью, основанной на ископаемых видах топлива, существует до сих пор. Если нам самим не нравится такое наследие, то какие у нас есть основания передавать его в будущее в виде ущерба экологии, потенциальных рисков новых технологий или бездумного захоронения ядерных отходов? «Эстафета» напоминает нам о последствиях наших действий и является одним из лучших проводников на пути хорошего предка. Этот глубокий мотив движет нами, когда мы передаем потомкам систему общественного здравоохранения или великие произведения искусства и литературы, оставленные предыдущими поколениями. В одной из талмудических историй человека спрашивают, зачем он сажает рожковое дерево, которое не принесет плодов при его жизни, и он отвечает: «Как мои предки сажали деревья для меня, так и я сажаю их для своих потомков»[122]122
  https://www.sefaria.org/Taanit.23a?lang=bi.


[Закрыть].

Эти четыре категории представляют основополагающие ценностные принципы любой цивилизации, которая намерена продолжать существование. Хотя довольно сложно предположить, как будет выглядеть завтрашний мир и с какими конкретно проблемами столкнется человечество, ключевая роль этих категорий – позволить немому большинству будущих поколений находиться рядом, когда мы делаем важный выбор как индивидуумы или общество. Четыре категории помогают нам уважать интересы фьючерхолдеров и обеспечивать справедливое отношение к ним в мире, где существующие политические институты в значительной степени игнорируют людей будущего. Они не содержат точную формулу распределения ресурсов между нынешним и будущими поколениями, но ясно показывают нам, что потребности тех, кто придет следом, должны учитываться наряду с бедами и страданиями людей сегодняшних. Обеспокоенность наших потомков заслуживает справедливого рассмотрения.

Но каким образом превратить эти философские аргументы в реальные действия? Возможно, самый действенный и эффективный способ сделать это – вернуться к культурной практике коренных народов, объединяющей нас с потомками, – принятию решений с позиции заботы о седьмом поколении.

Забота о седьмом поколении и ценности глубокого попечительства

Если бы вы пришли к типичному политику-карьеристу и сказали, что принимать важные решения ему следует с учетом 200-летней перспективы, вас почти наверняка выставили бы из кабинета. Но для многих коренных народов это глубоко почитаемая культурная традиция. Как сказал Орен Лайонс, индейский вождь клана Черепахи народа онондага, входящего в конфедерацию ирокезов:

Мы смотрим вперед, поскольку как вождям нам необходима уверенность в том, что всякое наше решение ведет к благоденствию и процветанию седьмого поколения, и это основа, на которой принимает решения совет племени. Мы думаем: а пойдет ли это на пользу седьмому поколению?[123]123
  Цит. в: Princen, 'Long-Term Decision-Making', p. 11.


[Закрыть]

Такая забота о седьмом поколении, по словам Джона Борроуза, профессора права из Канады и представителя коренного народа чиппева из племени наваш, «является важным принципом Закона коренных народов», который обеспечивает здоровую окружающую среду для потомков в основном путем ограничения эксплуатации природных ресурсов: «На протяжении своей жизни мы проявляем любовь к нашим детям. И точно так же мы проявляем уважение и любовь к земле»[124]124
  John Borrows, 'Earth-Bound: Indigenous Resurgence and Environmental Reconciliation' в сборнике Michael Asch, John Borrows, James Tully (eds), Resurgence and Reconciliation: Indigenous – Settler Relations and Earth Teachings (University of Toronto Press, 2018), p. 62.


[Закрыть].

Подобные обычаи помимо Америки можно обнаружить у коренных народов в разных частях света, хотя временной горизонт не всегда выражается числом поколений. Когда я встречался с лидером танзанийских масаев Самвелом Нангириа, он рассказал мне, что борьбу за сохранение традиционного образа жизни масаи планируют на столетие вперед в отличие от некоторых общественных организаций, которые хотят им помочь, но чьи проекты длятся всего два-три года. «Нам нужно думать о настоящем, прошлом и жизнях будущих людей, – сказал он. – Это касается не только того, что вокруг меня, – это касается всей жизни. У нас есть План Жизни, рассчитанный на 100 лет вперед. Мы боремся за наших людей, за дикую природу, за следующие поколения»[125]125
  Из частной беседы с автором, Оксфорд, 14 ноября 2017 г.


[Закрыть].