Текст книги "Прогулка Лимы"

Внезапно опять донесся сильный стук в дверь. Старик сразу очнулся, девчонка тоже подняла голову, моргая спросонья глазами.

– Кого еще принесло? – прокряхтел старик, выбираясь из кресла. – Ну что за ночь! А ты спи, спи, – сказал он девушке. – Я сейчас выпровожу их быстренько.

И, взяв дробовик и биолампу, пошел к двери.

Не успел он дойти, как раздался еще один громкий стук.

– Кто там? – крикнул старьевщик. Он разозлился. Нападения он не боялся, слишком многие хотели пользоваться его услугами. Все, в том числе и различные банды в городе, шли к нему за интересующей их информацией или вещами. Не было такого предмета, которого он не мог бы достать, или информации, которой он не смог бы раздобыть. Это нравилось всем, и лавка считалась неприкосновенной, как и он сам.

– Открывай старик, – раздался снаружи сиплый голос. – Нам нужно спросить тебя о чем-то…

– Приходи утром, недоумок, иначе ты получишь такой ответ, который тебе придется долго выковыривать из твоей тупой башки!

Несколько секунд снаружи было тихо, затем последовал такой сильный удар, что вздрогнули стены, а входная, обитая железными листами, дверь выгнулась внутрь. Старик от неожиданности шагнул назад и, оступившись, упал на пол. Еще несколько секунд дверь сдерживала натиск, потом, скрипнув замками и петлями, сдалась, отлетев к стене и криво повиснув на язычках двух нижних замков.

Свет биолампы блеснул на мощных металлических ногах шагнувшего в проем киборга. Он был невысокий (даже не нагнулся, войдя в коридор) и очень широкий в плечах, с бугрящимися, налитыми силой мышцами торса. Перепуганный старьевщик стал отползать назад, забыв, что у него в руках ружье, которое он собирался пустить в ход. На стенах коридора скакали безумные тени от качающейся в его руках лампы. Киборг быстро подошел к старику, одним движением выбил у него из рук оружие и, схватив за ворот, потащил за собой, направляясь в глубь лавки. Следом зашли еще четыре киборга.

Пока его тащили, старик так и не выпустил из руки лампу. Когда киборг швырнул его к конторке, он сел, прислонившись к тумбе спиной, и прижал лампу к груди, словно она могла как-то его защитить.

Пятеро киборгов встали вокруг старика, угрожающе нависая над ним.

– Что… что вам надо, – запинаясь, проговорил тот, переводя взгляд с одного на другого, – вы знаете, кто я?..

Крайний слева, очень худой киборг с одной металлической рукой чуть нагнулся, схватил старика за плечо и сжал хромированные пальцы. Острая боль пронзила старика, и он закричал. Киборг отпустил, а потом сжал еще сильнее.

Когда туман перед глазами немного рассеялся, казалось, что прошла целая вечность, но напавшие все так же стояли вокруг, глядя на него сверху вниз. Руку он не чувствовал.

– Чего вы хотите, – прошептал он. – Купоны лежат в коробке вот здесь. – Старик кивнул на конторку.

– Куда она пошла? – вместо ответа спросил киборг в темных очках, стоявший прямо перед ним. Сиплый голос принадлежал именно ему. Видимых имплантов у него не было, и только армированные нейрошнуры, идущие от лысой головы к плечам, спине и рукам, говорили, что кибернетические части встроены в тело. Такая операция стоила дорого, и не многие могли позволить себе такую роскошь.

– Кто она? – спросил старик. – Я не совсем понима…

Вибронож завизжал и распорол ему ухо.

Старьевщик снова закричал и, схватившись за рану, повалился на бок, кровь засочилась между пальцев.

Лампа покатилась по полу.

Один из киборгов присел рядом, поднес вибронож к его лицу и, склонив голову на бок, посмотрел старику в глаза. У самого киборга они были разные – один настоящий, другой механический, причем не лучшего качества. Старьевщик стиснул зубы, и крик перешел в мычание.

– Теперь слушай, пока еще есть чем, – сказал лысый. – Час назад эта сучка распотрошила моего человека на том краю площади. У него в зрачки были встроены микрокамеры, и когда она снесла ему голову, та упала очень удачно и показала, как она зашла к тебе, пробыла в твоей сраной дыре пятнадцать минут, а потом вы мило попрощались. Теперь я хочу знать, кто она и куда пошла? Я знаю, кто ты – старьевщик, который всем продает информацию, и якобы поэтому тебя нельзя трогать, – он склонил голову, – ну тогда считай, что я покупаю у тебя эту самую информацию, и если ты не ответишь мне, то значит, ты просто бесполезная куча мусора.

– Я…

Вибронож приблизился к глазу. Старик видел размытый контур острого лезвия и слышал его гудение.

– За его импланты я выложил кучу денег, – процедил сквозь зубы киборг, – и очень… ОЧЕНЬ рассчитывал на него. Так что хорошенько подумай над тем, что ты сейчас мне скажешь.

Старик с трудом сглотнул, во рту пересохло.

– Ее… ее зовут Лима, – проговорил он, опустив взгляд.

– Ну?! – рявкнул киборг. – Куда она пошла?

– В музей.

– Какой музей? – удивился киборг. – Ты за кого меня принимаешь?! – в приступе ярости заорал он.

– Она… она сама мне так сказала, – запричитал старик. – Я больше ничего, ничего не знаю!

Киборг наклонился, схватил его за грудки и рывком поднял над полом. Сделав шаг вперед, он наступил на лампу, которая с хлопком лопнула, и светящиеся мягкие шарики, вылетев из нее, раскатились по полу. На воздухе они стали набухать, а потом резко сдуваться и гаснуть. Для этих организмов вакуум был средой обитания, и кислород убивал их в считанные секунды.

Киборг приблизил лицо старьевщика вплотную к своему, и старик увидел, что то, что он сначала принял за очки, на самом деле были вживленными многофункциональными полимерными экранами, служившими киборгу глазами.

– Сейчас я подсоединю к твоему шунту нейрошнур и прямо поверх кристалла сна запущу электрический заряд, – сказал спокойным и оттого страшным голосом киборг. – Он расплавится и выжжет тебе часть твоих прокисших мозгов. И будет делать это в течение нескольких часов, пока не испарится последняя молекула. Ты сдохнешь в таких муках, старик, что даже представить себе не можешь.

– Я ска-зал прав-ду, – выдавил старьевщик. – Так она са-ма мне сказала.

– Где она найдет музей, тупица?! Сейчас вся планета – один большой музей! – Киборг тряс старика как куклу. – ГДЕ?!!!

– Госпиталь…

– Что? – Киборг перестал трясти его.

– С начала войны там был госпиталь, а раньше… до войны, – старик говорил, поясняя, словно боясь, что его не поймут, – там раньше был археологический музей, это было давно, и музеем он пробыл всего две недели после своего открытия. Я знаю, знаю. Потом началась война, и его превратили в госпиталь. Почти все забыли, что это когда-то был музей.

Киборг молча стоял, переваривая информацию. Изо рта у старика текла струйка слюны, от кровоточащего уха плечо рубахи было мокрым, глаза бессильно закрывались.

– Думаю, ты мне не врешь старик?! – Киборг встряхнул висящего у него на руках человека.

– Конечно, не врешь! Ты же не дурак.

Лысый злобно усмехнулся и швырнул старьевщика на стеллажи. Под тяжестью тела полки сломались и обрушились, засыпая упавшего старика стоявшими на них товарами. Киборги молча направились к выходу, один из них по пути отломал крышку конторки и достал жестяную коробку, открыл, ухмыльнувшись, посмотрел содержимое и, захлопнув, сунул в широкий карман штанов.

Прошло почти двадцать минут после ухода киборгов, когда дверь из жилой комнаты приоткрылась и оттуда выглянула всхлипывающая девочка-клон. Она обмоталась простыней и осторожно осмотревшись, вышла в лавку. Нерешительно ступая, она шла, осматриваясь и постоянно шмыгая носом. Когда из-под груды кастрюль, чайников и прочей утвари раздался стон, она вскрикнула и подскочила на месте, потом, сообразив, что это старик, бросилась к нему и принялась разгребать упавшие предметы.

Когда она помогла хозяину лавки выбраться, то увидела, что он плачет. Девочка-клон прижала его к себе и почувствовала, что старик вздрагивает от тихих рыданий.

– Не бойся, они ушли, все кончилось, все будет хорошо, – бормотала она, вытирая слезы и кровь с лица тряпицей. – Давай, я помогу тебе встать. Бери меня за руку.

Она подставила плечо и помогла старьевщику подняться.

– Не бойся, все нормально, – повторяла она, медленно ведя его через разбросанный хлам.

Но старик и не боялся. И слезы его были вызваны не болью и не обидой. Было нечто другое, отчего ему жгло глаза и щемило сердце.

«Глупая девчонка! Как ты не понимаешь?!!! Я только что предал друга…»

* * *

За несколько домов до музея Лима наткнулась на препятствие – улица была перегорожена. Она редко бывала в этом районе города и плохо знала местный ландшафт. Наваленный мусор возвышался на несколько метров, от одной стороны улицы до другой. Поверх мусора лежал мелкий щебень, из которого тут и там торчали обломки труб, острые щепы досок, проволока и металлические прутья. Девушка решила не рисковать, взбираясь наверх, и огляделась в поисках обходного пути. Она отошла немного назад и обнаружила небольшой проулок, темный и длинный, проходящий между двумя домами. Можно было, конечно, забраться в окно одного из домов, но девушка предпочла более-менее открытое пространство бетонным коробкам. Темнота и возвышающиеся по бокам стены мрачно давили, заставляя беспокойство холодными иголками пробегать по позвоночнику. Уже почти пройдя проулок, Лима вдруг замерла. Впереди что-то было, какое-то движение, вызвавшее неясное чувство тревоги. Она приготовила копье и крадучись пошла вперед, стараясь идти как можно тише.

Дойдя до угла, девушка осторожно выглянула – несколько полуживых толпились в переулке у края большой черной дыры в асфальте, медленно переминаясь с ноги на ногу.

Мимо них было не пройти. Ну, четыре зомби не были большой проблемой, правда, ее немного смутило такое их скопление, обычно они бродили поодиночке, даже пару встретить было редкостью, а тут сразу четверо. Необычная сегодня ночка. Лима бросила на них еще один быстрый взгляд, прикидывая свои действия, и с удивлением поняла, что полуживых уже пять.

Лима снова спряталась в темноте проулка. Чувство тревоги внутри никак непроходило и было связано с трехметровой ямой у стены дома, возле которой стояли зомби. Она посмотрела назад в проулок – идти обратно не хотелось, но и происходящее впереди ей не нравилось.

Шарканье ног прямо рядом с ней заставило ее отскочить от стены и выставить перед собой копье. Вяло шагая, из-за угла появился полуживой. Когда-то это была женщина, сейчас голова ее была повернута набок, часть волос выдрана вместе с кожей, глаза пустые, подбородок безвольно опущен, из уголка рта стекала слюна, руки мелко дергались. Движения зомби, обманчиво медленные, стали очень быстрыми, когда тот заметил свою жертву. Со звериным рыком женщина бросилась на Лиму, выставив вперед руки со скрюченными пальцами. Девушка знала, как среагирует зомби, заметив ее, и была готова. Одним движением взмахнула копьем снизу вверх, отсекая женщине руку, а потом сразу опустила оружие вниз, разрубая от плеча грудную клетку. Послышались шаги остальных зомби, они не видели, что происходит за углом, но шум привлек их внимание.

Лима встретила первого ударом ноги, и тот полетел назад, сбив идущего следом. Оставшихся двоих она полоснула копьем, широким взмахом вспарывая обоим животы, полуживые захрипели и согнулись пополам, даже не пытаясь поймать вываливающиеся внутренности. Обогнув их, Лима занялась первыми отброшенными ею зомби. Они уже начали подниматься. Один не успел – острие копья пробило затылок и, выйдя между челюстями, воткнулось в землю, второго Лима отправила ударом ноги в темный провал ямы. Наступив лежащему на спину, девушка потянула, высвобождая оружие. Как раз вовремя – из дыры в асфальте резкими рывками выбрался оставшийся полуживой и прыгнул, едва забравшись на край, с размаху напоровшись на выставленное копье. Подергавшись несколько секунд, зомби затих. Лима наклонила копье, давая телу свалиться с лезвия под собственной тяжестью.

Вокруг повисла вязкая тишина. Полуживые умирали быстро.

Обойдя зияющий холодной темнотой провал, Лима оглянулась. Что-то не давало ей покоя, притягивало ее к этой черной яме. Ей показалось, что кто-то смотрит на нее оттуда и даже зовет, тянет к себе.

Девушка взяла себя в руки, стряхнув наваждение, и пошла по направлению к музею. Сзади послышались новые звуки. Не оборачиваясь, Лима нырнула в ближайшее укрытие, прижалась к стене и выглянула уже оттуда.

От увиденного по коже побежали мурашки – из провала показались еще зомби, сначала двое, потом трое, потом еще один. Она успела спрятаться, и полуживые не видели ее, толпясь на одном месте.

Чуть помедлив, Лима двинулась дальше, шагая как можно тише и осторожнее, ожидая других сюрпризов. Прежде чем выйти, выглядывала из-за каждого угла, иногда подолгу стояла и прислушивалась: в таких случаях меры предосторожности не бывали лишними.

До цели ее путешествия оставалось совсем немного, но, как ей показалось, этот путь занял времени почти столько же, сколько вся дорога от дома старьевщика. Но больше ничего не произошло, она никого не встретила, и когда, наконец, показалось здание музея, девушка немного расслабилась.

Поднявшись по ступеням, ведущим ко входу, Лима зашла внутрь сквозь выломанные двери. Здесь витала атмосфера старого заброшенного здания, как, впрочем, и во многих других домах в этом городе. Поскрипывали балки, множество теней скрывали наваленный повсюду мусор, к запаху плесени и пыли примешивался специфический запах старых лекарств. Часть стен обрушилась, на других красовались ожоги от лазера и выжженные похабные надписи, высвеченные необычайно смелой сегодня луной, запустившей свои лучи в разбитые окна и осветившей груды камней и остатки разбитой мебели.

То, что интересовало Лиму, должно было находиться в складских помещениях. Рассудив, что склад обычно располагается в цокольном этаже, девушка прямиком направилась туда. Она хорошо видела в темноте и, обнаружив ведущую вниз лестницу, уверенно спустилась по ней. Ржавый замок на двери разлетелся от одного удара. За ней была еще одна, уже короткая лестница, заканчивающаяся незакрытой решеткой, ведущей в темное длинное помещение с низким потолком, плотно заставленное всевозможными ящиками.

Из сумки Лима достала колбу одноразовой биолампы и зажгла ее. Таких штук у нее было всего две, но сейчас она посчитала случай подходящим для использования одной из них. Лима начала тщательно обследовать помещение. Быстро читая надписи, она искала нужное ей название. Закончив осматривать один ряд, перешла к другому. Ящики высились по обеим сторонам от прохода, она доставала некоторые из них, безжалостно сбрасывая и разбивая другие, мешавшие добраться к нужному, но того, что она искала, не было. Только обследовав большую часть склада, она достигла цели своего поиска. Контейнер находился в самом низу, заставленный сверху еще тремя или четырьмя ящиками гораздо больших размеров. Под ударами тяжелого копья они разлетелись в щепы, вывалив свое содержимое: какие-то картины и небольшие статуэтки, рассыпавшиеся вокруг. Энергично работая руками, Лима разгребла весь это мусор и выдвинула нужный ей ящик на середину прохода.

Несколькими взмахами она рассекла деревянную обшивку, присела рядом и, расшвыряв древесную стружку, достала на свет черный куб. На каждой стороне куба были выгравированы затейливой вязью надписи на неизвестном Лиме языке. Грани были идеальными, без единой зазубрины или округления, хотя даже на первый взгляд чувствовалось, что эта вещь неимоверно старая, и казалось, время должно было оставить на ней свои отметины – но плоские стороны, кроме надписей, не имели больше ни единой царапины.

Куб холодил ладонь и был довольно тяжел. Лима еще некоторое время рассматривала свою находку в призрачном свете биолампы, придававшем ей еще больше таинственности, потом достала из-за спины сумку, вынула из нее кусок драпа, тщательно завернула куб, аккуратно уложила его и отправила обратно за спину.

Девушка поднялась, огляделась в поисках еще чего-либо полезного, но на глаза ничего подобного не попалось, и она, развернувшись, быстрым шагом пошла назад.

Подойдя к выходу, Лима остановилась и замерла, прислушиваясь к звукам снаружи. Все было тихо, выглянув, девушка осмотрела улицу и, никого не увидев, выскользнула в дверной проем. Она спустилась по ступенькам, свернула направо и пошла вдоль музея по проулку, который его стена образовывала со стеной соседнего здания, решив не возвращаться той дорогой, что пришла сюда. Уже почти пройдя его, Лима отчего-то забеспокоилась, у нее внезапно возникло чувство, что за ней следят. Она резко обернулась, но сзади никого не было, только ветер лениво гонял легкий мусор. Девушка посмотрела на еле видимую полоску ночного неба, снова прислушалась. По-прежнему ничего подозрительного. Лима немного успокоилась, но она привыкла доверять своим чувствам и решила быть еще более осторожной. Вновь из-за туч появилась луна, Лима вышла из переулка, и в тот же миг сбоку мелькнул темный предмет. Мощный удар в грудь отбросил ее назад.

Если бы не доспехи, ее грудная клетка проломилась бы, а так Лиму только немного оглушило. От удара у нее помутилось в глазах и перехватило дыхание. Однако она смогла устоять на ногах, опустившись на колено и упершись одной ладонью в землю. Не выпрямляясь и ничего еще не видя, она метнула вперед копье. Со сдавленным криком кто-то упал.

Зрение начало проясняться, и Лима увидела, что перед ней с копьем в животе, освещенный лунным светом, лежит киборг. Его короткие мощные металлические ноги шевелились, словно стремились куда-то, покрытые бугристыми мышцами руки обхватили древко копья, но ладони обессиленно скользили по нему. Чуть впереди и сверху послышался шум, девушка отскочила назад и вскинула голову в направлении шума. На нее, прыгая от стены к стене, стремительно спускались три киборга, металлические части их тел блестели в лунном свете.

Достав нож, Лима начала готовиться к атаке, как вдруг рядом появился кто-то еще. Она мгновенно развернулась и без размаха ударила снизу вверх.

Нож вошел киборгу под подбородок и ткнулся острием изнутри в железную макушку. На лице нападавшего застыла маска изумления. Он был так близко от девушки, что она почувствовала исходивший от него запах пота и биосмазки. Лима дернула нож назад и развернулась к новому противнику, одновременно приседая. Вибронож прожужжал у нее над головой. Она с силой толкнула киборга обеими руками.

Краем глаза она уловила движение – враги заходили ей за спину. В следующую секунду сильнейший удар сзади впечатал ее в стену, а второй – по голове, выбил из нее сознание, и она медленно сползла на землю.

* * *

Облаченный в боевые доспехи десантник, неся шлем под мышкой, прошел на обзорную палубу и обнулил визуальное экранирование. ПТ-пространство ударило ему по глазам черными всполохами на сочном красном фоне, и у десантника слегка закружилась голова. Переборов себя, он не стал включать защиту снова. Многие не переносят вида, открывающегося на экранах, когда корабль идет в пространстве Пяточкина – Талова. Ему же, наоборот, становилось как-то спокойнее, мысли приходили в порядок, плохое настроение, если таковое присутствовало в этот момент, улетучивалось, в теле возникала некая легкость и расслабленность. Состояние, которое он испытывал в моменты, когда наблюдал узоры ПТ-пространства, можно было сравнить с медитацией. По возможности капитан всегда перед высадкой старался побывать на обзорной палубе и посмотреть на окружающий корабль иной мир. Это был по-настоящему ИНОЙ мир, в отличие от мира Хозяев, который был хоть и другим, но реальным, пришедшие из него существа были живыми, их можно было коснуться, потрогать, и, он очень надеялся, убить. Этот же был одинаково чужд как людям, так и чужим и одинаково смертелен для всех. Но все-таки он любил это чуждое, непонятное, неощутимое нечто.

Вот и сейчас, за полчаса до прибытия Семен Кочетов стоял и смотрел, как на кровавом месиве вспыхивает черное пламя и растекается дрожащим маревом, истончаясь и разрываясь, чтобы исчезнуть под красным покрывалом и снова вспыхнуть. Зрелище завораживало, глаз никак не мог оценить расстояние до казавшегося близким и одновременно далеким красного нечто. Свет чужого мира отражался на грубой поверхности доспехов и оружии. Капитан понимал, что это всего лишь его вымысел, но ему казалось, что этот свет словно подпитывал его энергией и силой, и десантник старался впитать в себя как можно больше этого дара, пусть и вымышленного.

Сейчас даже о врагах он думал спокойно и отрешенно, словно они лишь мелкое недоразумение, неприятность, неизбежная, но проходящая со временем, а не чудовища, почти непобедимые, не знающие жалости и сомнений.

– Прекрасное зрелище, – оборвал мысли Семена раздавшийся сбоку голос.

Он повернул голову – рядом, заложив руки за спину и устремив взгляд вперед, стоял капитан корабля. Находясь на борту, десантник обязан был подчиняться его приказам, но сейчас ему не задали прямого вопроса, и он не стал отвечать, а отвернулся и снова предался созерцанию мира за бортом. Правда, настроение было уже немного не то, и десантник, слегка раздраженный, снова повернулся к нарушившему его настрой космолетчику.

– Вы хотите мне что-то сказать?

Чуть помедлив, капитан корабля повернулся к нему.

– Знаете, вчера у моей жены был день рождения.

Десантник выжидающе смотрел на него.

– Я понимаю, что вам это безразлично, да, в общем-то, и не должно быть по-другому, – продолжил капитан и вздохнул, снова повернувшись к экрану. – Мы всегда отмечали с ней этот день, выпивая бутылочку хорошего вина и выкуривая по сигаре. Я вышел в космос задолго до того, как началось все это. Приходя из рейса, я рассказывал Вике, как красиво ПТ-пространство, какие дивные закаты на Турне, показывал снимки каменных истуканов на Большой Вятке… Она так хотела увидеть все это своими глазами и упрашивала взять ее с собой. У нее был неугомонный характер. – Капитан улыбнулся сам себе. – Провинциальная девчонка с колониальной планеты, но такая яркая, полная жизни и радости… и однажды я согласился. – Капитан закусил губу и задумался, словно не зная, как продолжить. – Это был ее день рождения, я решил сделать ей подарок. Знаете, ей тоже нравилось вот так стоять тут и смотреть, убрав экранирование. Она приходила сюда каждый день, пока мы были в полете, все пятнадцать дней.

Красные сполохи делали лицо капитана угрюмым и старым, хотя на вид ему было не больше сорока физических лет.

– Когда корабль вышел в пространство Пилона Шесть, нас встретил огонь пушек орбитальной обороны, – Капитан пожевал губу. – Мы не знали, что Хозяева добрались сюда. Нас здорово потрепали тогда, но мы смогли уйти. У меня был толковый старпом, да, очень толковый парень. Его звали Айван. Если бы не он, мы не дошли бы обратно домой, сейчас он командир эскадры и теперь уже он командует мной.

Капитан продолжал свой монолог, его глаза словно потускнели от всплывающих воспоминаний, в голосе почти не было эмоций.

– При попадании в нас снарядов отсеки автоматически заблокпровались аварийными переборками, и с ними прервалась всякая связь. Лишь придя в доки, мы смогли оценить повреждения и подсчитать погибших. Вика была в момент атаки в нашей каюте… Пассажирский отсек был снесен начисто, я даже не смог похоронить ее.

Повисло тягостное молчание. На скулах капитан играли желваки.

Семен ничего не говорил, за последнее время ему часто приходилось слышать такие истории, и он знал, что никакие слова капитану не нужны.

– Я сейчас хорошенько угощу их тактическими зарядами, расчищая тебе площадку для приземления, правда, на многое не рассчитывай. – Капитан повернулся к десантнику и добавил обыденным тоном, словно ничего не рассказывал только что. – У меня же не крейсер, а обычный торговый грузовик, просто переделанный под десантный корабль. У них есть противокосмическая оборона, хоть и не очень мощная, но моему кораблику хватит и этого. А ты уж постарайся там, внизу. Передай привет от моей Вики и от меня лично. Хорошо?

Десантник посмотрел в глаза капитану и кивнул:

– Обязательно передам.

Капитан хлопнул Семена по бронированному плечу.

– Удачи, сынок, – повернулся и вышел с обзорной палубы.

Ему навстречу попался быстро идущий солдат в такой же броне, как у десантника, с насечками лейтенанта. Быстро козырнув капитану на ходу, он прошел к обзорному экрану и поморщился, бросив взгляд на черно-красное марево.

– Эй, Сэм! До погрузки полчаса, не хочешь присоединиться? Там «папа» сейчас речь толкать будет.

Семен смотрел вслед ушедшему капитану, и на душе было как-то мутно, он не мог подобрать другого слова, словно взбаламутили чистую воду, подняв со дна давно успокоившийся осадок. Он перевел взгляд на лейтенанта – своего помощника Зика Салливана, прошедшего с ним бок о бок не один бой.

– Или ты решил тут остаться? – подковырнул тот. – А что? Медички тут симпатичные. Говорят, одна на тебя даже глаз положила.

– Говорят, у кого язык длинный, у того ум короткий.

– Ха! Может, ум-то и короткий, зато все остальное… – подмигнул Зик.

– Ладно, пошли, остряк. – Сэм дружески пихнул товарища. – Все готово?

– Так точно. Ждем только команды.

– Хорошо.

Сэм не стал оборачиваться и смотреть на экран, ему сегодня это было уже не нужно.

По пути к десантному отсеку, он спросил:

– Зик, как зовут капитана этой колымаги? – При погрузке им называли фамилии капитанов их десантных кораблей, но Семен не запомнил, и за все время полета они ни разу не столкнулись. Все рутинные вопросы он решал с первым помощником, фактически это была их первая встреча и, наверное, последняя.

– Это с которым ты сейчас разговаривал?

– Да.

– Николай, фамилия не помню как… то ли Смитов, то ли Сотов. А что?

– Ты надписал «подарки»?

– Конечно, – серьезно ответил Зик. – Все надписали, почти все обоймы исписаны.

– Добавь, как сможешь, от Николая… и Вики.

Зик посмотрел на командира, а потом понимающе кивнул и тихо ответил:

– Сделаю.

Оставшийся путь они проделали молча, погрузившись в свои мысли. Придя в десантный отсек, в котором царила деловая суета, Зик сразу взобрался на одиноко стоящий погрузчик и гаркнул:

– Десант! Стройся!

Загудели сервомоторы, глухо зазвякали металлом брони строящиеся десантники.

Сэм подождал, пока ряды бойцов обретут порядок, потом молча прошелся между ними, осматривая каждого, хотя было их больше двух сотен.

Все в тяжелых бронекостюмах, снабженных отражающим полем, системой воздухоочистки, сервоприводами, автоматическим медблоком и разъемами подключения личного оружия. Видя неэффективность применения тяжелой бронетехники в боях с Хозяевами и служившими им киборгами, Верховное командование сделало ставку на людей, по сути, превратив их самих в боевые машины. Инерционная броня защищала пехотинца от лазерного и кинетического оружия, поле – частично от плазменного. Механизмы сервоприводов, многократно увеличивая мускульную силу, были сделаны просто и надежно и не боялись попадания песка и грязи. При ранении включался медблок и вводил лекарственные препараты, а при утомлении или повышенной нагрузке – тонизаторы. Всей электронной начинкой управлял встроенный компьютер с двумя дублирующими аварийными контурами. Шлем также был снабжен независимой электронной системой и забралом из сверхпрочного двухслойного пластика, заполненного прозрачной модулирующей жидкостью, превращающей забрало в тактический экран с несколькими режимами зрения и системой автонаведения. Каждый пехотинец был вооружен плазменной винтовкой системы Грызлова.

За зеркальными снаружи забралами было не видно лиц, и капитан смотрел на идентификационные надписи на груди и плечах бронекостюмов. Какие-то фамилии были ему знакомы, какие-то он видел впервые. Внезапно капитан подумал о тех, кого сейчас уже нет в этих рядах, и что многих из тех, что сейчас тут стоят, тоже скоро не станет.

«Прекрати!» – приказал он себе мысленно. «Не спеши хоронить живых и постарайся сделать так, чтобы строй этот поредел как можно меньше! Это и от тебя зависит тоже, а ты вдруг решил сопли распустить!»

Капитан прогнал негативные мысли и вспомнил недавний разговор с капитаном грузовоза, его горящий злостью и тоской взгляд, суровое и решительное лицо, изборожденное морщинами и раскрашенное светом ПТ-пространства. Он взял себя в руки и продолжил осмотр. Дойдя до последнего солдата, Семен удовлетворенно кивнул и занял свое место во главе подразделения.

На верхнем мостике собрался руководящий состав. Командующий силами первого эшелона полковник Грогстоун, которого все за глаза называли «папой», обвел взглядом построившиеся части. Он был облачен в такой же бронекостюм, лишь шлем, который он сейчас держал под мышкой, немного отличался от обычных более широким забралом и соответственно тактическим экраном. В погрузочном отсеке воцарилась тишина, нарушаемая только шипением и стуком служебных механизмов. Полковник выждал еще немного и произнес:

– Солдаты! Все вы знаете, что из-за недостатка у нас грузовых кораблей захват планеты пришлось разделить на несколько фаз. Генеральный штаб поставил перед нами цель захватить и удерживать периметр до прибытия второго эшелона. Мы будем на самом острие удара. Возможно, что все мы не вернемся из этого боя. Но те, кто выбрал ничтожную жизнь в услужении у Хозяев, будут завидовать нам. Павшим и выжившим, тем, кто не променял свободу и право быть хозяином самому себе на рабский ошейник. – Он сделал паузу, затем продолжил: – Мы первые высадимся на планету, первые столкнемся с врагами и вступим с ними в бой, но нам первым же достанется слава! Мы сумели надрать им задницы на нашей планете, сможем и на чужой!

– Хей! – Сотни бронированных рук взметнулись вверх.

– Ну что же, пришло время раздавать «подарки». Поехали, ребята!

Подчиняясь его приказу, подразделения развернулись и, загрохотав по полу ботинками, двинулись к своим десантным ботам.

Зик подошел к командиру.

– Много новичков. Только из учебки, необстрелянные еще, трудно будет.

– Знаю, но куда деваться, – ответил Сэм. – Увидимся на земле.

– Ага, удачи!

– Тебе тоже!

И, надевая на ходу шлемы, они направились к своим ботам.

Когда Семен устроился на своем месте, люки закрылись, и наступило тягостное время ожидания выброски.

Он включил ЛКУ на общекомандную частоту, и в наушнике прозвучало:

– …Вышли на орбиту. Огонь!

Корабль начал вздрагивать – бортовые орудия поливали поверхность тактическими зарядами. Потом за металлической обшивкой что-то громко и жестко клацнуло, желудок поднялся к горлу и снова опустился на место – бот отделился от корабля и стремительно понесся к планете.

* * *

Трое киборгов бежали легкой трусцой. Один из них, самый сильный, перекинул пленницу через плечо, и некоторое время бежал вровень с остальными, но постепенно начал отставать – его ноша мешала ему поддерживать выбранный темп. Наконец он не выдержал и остановился. От напряжения киборгу казалось, что его настоящий глаз сейчас лопнет, и зажмурил его.