Текст книги "Портал"
Автор книги: Роман Максишко
Жанр: Эзотерика, Религия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 14. Разведка
Чиф, одетый в старые, но довольно чистые трикотажные треники со слегка вытянутыми коленками, бледно-голубую футболку с синим ромбиком клуба «Динамо» на левой груди и вьетнамские кеды на босу ногу, незаметно выбрался наверх. К его удивлению, логово дяди Коли оказалось совсем рядом с Комсомольским проспектом между метро «Парк культуры» и «Фрунзенская». То есть, той злополучной ночью, совершая марш-бросок по московским катакомбам, они проскочили Ленинский проспект, Нескучный сад и даже форсировали Москву-реку где-то глубоко под ее руслом.
Лестница, по которой они тогда поднялись на нужный уровень, вела и дальше вверх и заканчивалась в котельном подвале одного из старых домов, стоящих в районе улицы Тимура Фрунзе рядом с храмом Святителя Николая в Хамовниках.
Чиф осмотрелся, в котельной никого не было. Из серых от грязи и копоти окошек, располагавшихся почти у самого потолка подвала, в помещение проникал усеченный дневной свет, в лучах которого искрились многочисленные пылинки. В котельной было сухо и не по-летнему прохладно. Юноша профессионально бесшумно проскользнул мимо холодного парового агрегата, впавшего в сезонную спячку, и большой кучи угля, огороженной листами толстой фанеры, в противоположный конец бункера к тамбуру, ведущему наверх, и поднялся по пыльной кирпичной лестнице, утыкавшейся в кровельку полуподвального крыльца. Судя по всему, люди в этом подвале давно не появлялись – как минимум с конца прошлого отопительного сезона. Чифу пришлось немного повозиться, прежде чем удалось открыть скрипучую железную дверь, устроенную под углом в 45 градусов к стене дома, и выбраться в пустой тихий дворик, заросший раскидистыми тенистыми деревьями и густым кустарником. Там молодой человек отряхнулся для порядка и уверенным шагом направился к метро.
У самого входа в вестибюль он столкнулся с двумя милиционерами, но те, увидев на парнишке футболку их родного клуба, приветливо помахали спортсмену рукой и занялись дальше своими делами. Чиф даже испугаться не успел. «Однако хорошую маскировочку придумал дядя Коля», – оценил юноша, вспоминая, как из двух возможных футболок и одной чистой рубашки, какие нашлись у бомжей, старик порекомендовал ему надеть именно эту.
Чиф взял себя в руки и спокойно вошел в здание станции, достал из заднего кармана гривенник и бросил его в разменный аппарат, который с веселым звоном выдал в ответ два медно-цинковых пятака. Через 8 минут разведчик уже был на станции «Шаболовская» и резво поднялся наверх по эскалатору. Еще пара шагов и он окажется на том самом месте, где позапрошлой ночью у стен Донского монастыря неизвестные люди из камаза поливали двух арестованных друзей автоматными очередями.
Теперь надо быть настороже. Не исключено, что за этим участком ведется наблюдение на тот случай, если особо опасным преступникам Ровенскому и Кляйну вдруг захочется еще раз здесь появиться. Ведь не зря же говорят, что злоумышленников всегда тянет назад к месту преступления.
На последних метрах эскалатора Чиф бегло оглядел вестибюль. Ничего подозрительного он там не обнаружил, но на всякий случай, подходя к стеклянным дверям на выход в город, задрал футболку и подолом вытер пот с лица. За те несколько дней, что он успел провести в ВКШ КГБ, ему стало известно, что станции метро начали оборудовать техническим новшеством – видеокамерами. Он не был уверен, что на станции «Шаболовская» уже есть видеонаблюдение, но и лишний раз светить лицом тоже не хотелось.
На улице Чиф сориентировался и решил двигаться к углу Донской улицы и Первого Донского проезда дворами, где рассчитывал найти местных мальчишек – неистощимый кладезь оперативной информации.
В детстве Чиф несколько раз бывал в Москве, гостил у тетки – родной сестры его отца. Тогда его очень впечатлило тихое и величавое спокойствие московских двориков, так сильно контрастировавшее с привычным столичным хаосом и бесконечной сутолокой. Солнечные блики, мирно отдыхающие на лавочках в тени вековых деревьев, снежок тополиного пуха на дорожках и вальяжные коты, погрузившиеся в медитацию, веселые воробьи и бесцеремонные голуби, с важным достоинством расхаживающие по песочку детских площадок, мамаши с колясками и зоркие старушки у подъездов – в этом было что-то патриархальное, словно сонные островки зелени в колодцах столичных кварталов, потеряв ощущение времени, бросали вызов шумным и суетливым московским проспектам, которые в каких-то ста метрах буквально кипели жизнью, извергаясь потоками гудящих автомобилей и бесконечными толпами разодетой публики.
Чиф не ошибся, интуиция не подвела молодого разведчика. В одном из дворов он как раз и обнаружил группу из нескольких подростков, которые били баклуши у качелей в тенистом скверике, будто специально поджидая его.
– Привет, пацаны, – сказал Чиф, приближаясь к ребятам.
– Здрасьте, – нестройным хором ответили мальчишки.
– А что, есть в этом доме, кто комнаты сдает? – подбоченясь спросил Чиф на провинциальный манер.
– У бабы Дуси из двадцатой квартиры спросите, вроде у нее жил студент, да съехал на каникулы, – ответил худенький паренек лет двенадцати. – А вернется еще, или нет неизвестно.
– Хороший у вас тут район, зеленый, тихий – задумчиво произнес Чиф, вальяжно озираясь по сторонам.
– Фигасе тихий, – с какой-то непонятной гордостью сказал другой пацан, сидевший на окрашенной масляной краской покрышке грузовика, наполовину зарытой в землю. – Прошлой ночью такое творилось, кому рассказать – не поверят.
– Что же здесь творилось? – поинтересовался Чиф, заметно оживившись.
– Бандитов ловили, – ответил паренек со значением.
– Бандитов? – присвистнул от удивления Чиф.
– Угу, – загудели ребята, и кто-то из них добавил. – Такая пальба стояла, атас. Я даже проснулся от шума…
– Точно, – подтвердил первый, – милицейский бобик всмятку. Страх…
– И что, поймали бандитов? – спросил Чиф.
– Какое… – махнул рукой еще один мальчик. – Ушли гады.
– Откуда знаешь? – поинтересовался Чиф.
– Дык, все знают. В отделении даже их физиономии висят. Объявлены в розыск.
– Лан, пацаны, спасибо. Пойду с бабой Дусей знакомиться. Вот вам на мороженое, – Чиф достал из кармана рубль и отдал довольным ребятам, а сам направился к дому и вошел в прохладный подъезд.
На площадке находилось три двери с номерами «1», «2» и «3», значит, баба Дуся жила на седьмом этаже и, судя по центральному расположению квартиры на лестничной площадке, ее окна должны выходить как раз в парк у монастыря. Это была удача. Только бы старуха оказалась дома и внутрь пустила. Чиф не стал подниматься на лифте, а отправился наверх пешком, подошел к массивной деревянной двери с табличкой «20» из помутневшей от времени нержавейки и позвонил.
Баба Дуся открыла практически сразу, будто ждала звонка. Это была пышнотелая седовласая старуха в сильно поношенном халате. К ее полным ногам, обутым в драные тапочки, жался внушительных размеров рыжий кот, такой же упитанный, как и сама хозяйка. В руках у женщины была большая алюминиевая ложка шумовка. Судя по запаху, распространявшемуся с кухни, баба Дуся готовила бульон и в тот момент, когда заявился Чиф, как раз снимала пенку от разварившихся говяжьих костей.
– Здравствуйте, – улыбаясь сказал молодой человек. – У вас комната сдается?
– Здравствуй, коли не шутишь, – проговорила баба Дуся, недоверчиво оглядывая гостя с ног до головы. – Как узнал?
– Пацаны во дворе сказали, – откровенно ответил Чиф.
– А… Мишка-сводник, – закряхтела баба Дуся, – все клиентов мне водит. Студент?
– Ага, – подтвердил Чиф.
– Пятнадцать рублей в месяц, – деловито проговорила баба Дуся.
– Чего так дорого? – удивился Чиф.
– Со всеми удобствами, – гордо продолжала хозяйка.
– Посмотреть можно?
– Смотри, – старуха, не выпуская шумовки из рук, повела Чифа в комнату. Кот, принюхиваясь к гостю, грузно поплелся за ними.
Это было вполне просторное помещение с деревянной кроватью, трехстворчатым платяным шкафом, дореволюционным комодом, столом и книжными полками. На полу даже лежал старенький ковер, местами потертый, но вполне чистый – без ожидаемого запаха пыли и кисло-сладкого аромата застарелой кошачьей мочи. Окно выходило на Донскую улицу в торце здания. «Облом», – подумал Чиф, но вслух произнес:
– Хорошая комната. А удобства где?
Баба Дуся поманила гостя рукой.
– Здесь туалет, – сказала она, приоткрывая дверь, – а здесь ванная.
– А здесь что? – спросил Чиф, проходя сквозь небольшой коридорчик с массивной антресолью под потолком, где москвичи обычно хранят всякий хлам.
– Там кухня, – отозвалась баба Дуся. – Проходи.
Чиф вошел в кухню. Ура! Окно выходило на Первый Донской проезд.
– Одна здесь живете? – спросил Чиф.
– С дочкой, – ответила баба Дуся, – но она сейчас на Севере. На заработки уехала, уже третий год как.
– Не страшно?
Чиф подошел к окну и внимательно посмотрел вниз. В глаза ему сразу бросилась старая липа в сквере у монастырской стены с сильно ободранной корой как раз в том месте – что-то около полуметра над землей, – куда пришелся удар бампера патрульной машины. Неподалеку на лавочке сидел мужчина и читал газету, ближе к углу еще один выгуливал собачку, а с противоположной стороны проезда торчали двое парней и невыразительно переговаривались друг с другом. Картина вырисовывалась вполне отчетливая.
– Да нет, уже привыкла, – сказала хозяйка. – Здесь район спокойный, хулиганов не водится.
– А пацаны во дворе говорят, что у вас тут даже постреливают.
– Скажешь тоже – постреливают… Ерунду всякую меньше слушай, – возмутилась баба Дуся.
Чиф направился обратно в прихожую. Все, что ему хотелось узнать, он узнал.
– Ладно, бабушка, спасибо, – сказал он приветливо. – Пойду я.
– Ну, понравилось? – с надеждой в голосе проговорила старуха.
– Понравилось, – ответил Чиф, – только дороговато. Я тут еще пока погуляю по району, поспрашиваю. Если что, завтра вернусь.
– Ну, давай, возвращайся, – вздохнула баба Дуся. – Так и быть, рупь скину. Договоримся.
– До скорого, – ответил Чиф и весело сбежал по лестнице вниз.
– Два рубля! – вдогонку прилетел крик бабы Дуси, но парня это уже не интересовало.
К ближайшему метро Чиф не пошел. Припомнив филеров в сквере, он подумал, что вероятно у Шаболовки их тоже немало, и он чудом тогда не нарвался на патруль. Сейчас предпочтительнее было бы оказаться в более людном месте и подальше от Донского монастыря. Поэтому юноша направился к Ленинскому проспекту и там, слившись с толпой, пешком дошел до станции «Октябрьская». Оставалось сделать еще два дела: найти Наташу и связаться с капитаном Самохваловым.
Глава 15. Сова
Получив сигнал об экстренной встрече с резидентом, агент Сова – невысокая симпатичная девушка на вид лет двадцати – отправилась утром на Ленинградский вокзал и в автоматической камере хранения оставила дорожную сумку с вещами. Потом она зашла в почтовое отделение и отправила телеграмму следующего содержания: «Уехала тете Кате. Вернусь 27 августа. Поезд 12.45».
Через два часа Уильям Ларсен распорядился отправить на вокзал человека, который подойдя к ячейке 1245, набрал код К278 и открыл дверцу. Там лежала поклажа, оставленная Совой. Человек достал сумку, открыл ее и, сделав вид, что ищет какую-то забытую вещь, незаметно положил внутрь плотный конвертик и записную книжку, а потом закрыл дверцу ячейки и быстро удалился, не взяв багаж.
Вечером того же дня Сова снова появилась на станции и забрала свои вещи из камеры хранения. В подброшенном незнакомцем конверте лежали полторы тысячи рублей, а в записной книжке на букве «К» значился телефон 230-20-18 и адрес некоего Кости. Это означало, что завтра ровно в 20 часов 18 минут у нее встреча с резидентом на объекте под кодовым обозначением «230», то есть у расписания поездов дальнего следования, но уже на Курском вокзале.
На следующий день в назначенное время Сова, одевшись в легкое летнее платьице в мелкую клеточку и босоножки на невысоком каблуке, с букетом цветов подошла к табло с расписанием, которое висело в центре огромного кассового зала в главном здании вокзала. Она принялась изучать время прибытия поездов, как вдруг один из пассажиров с пухлым саквояжем случайно толкнул ее, и девушка от неожиданности выронила букет из рук.
– Ой, извините, – сказал приятного вида мужчина лет сорока. – Простите ради бога, я такой неловкий.
Незнакомец был среднего роста, немного полноват, но скор в движениях и очень приветлив. Его широкое слегка раскрасневшееся от волнения лицо украшали рыжие английские усики викторианской эпохи, и это выглядело забавно и мило. Мужчина говорил с легким певучим акцентом, похожим на эстонский. Он поднял букет и протянул его девушке. Сова улыбнулась.
– Ничего страшного, – сказала она в ответ кокетливо. – Все хорошо, спасибо.
– Разрешите угостить вас чашечкой чая, – попросил мужчина.
– Не стоит.
– Всего пять минут, – настаивал мужчина, расплываясь в улыбке и как-то комично жестикулируя, словно хотел поклониться на старинный европейский манер. – Я должен загладить свою вину. Пойдемте, прошу вас.
Прибалт явно клеился к хорошенькой девушке.
– Хорошо, только пять минут, – согласилась Сова.
Они прошли в буфет, и там неуклюжий пассажир заказал две чашки черного чая с лимоном. Сова села за круглый металлический столик, мужчина устроился рядом, положив свой увесистый кожаный портфель под ноги. Незнакомец весело шутил, девушка задорно смеялась.
– Ваш новый объект – студент геологического факультета МГУ Дмитрий Кляйн, – продолжая улыбаться и манерно двигать руками, негромко сказал мужчина. – Надо войти к нему в доверие. Это ведь несложная задача, не так ли?
Резидент пристально взглянул на Сову и с удовлетворением заметил, как та немного смутилась.
– Он обладает кое-какой информацией, которая очень важна для нас, поэтому вы должны приклеиться к нему и сопровождать его повсюду, куда бы он ни направился, – продолжал мужчина, стараясь не сильно шевелить губами. – И помните, его ведут в КГБ. Конторе тоже необходима эта информация. В нужный момент агенты госбезопасности будут нейтрализованы, но это уже не ваша забота, а до тех пор будьте предельно внимательны и осторожны. Главное, не упустить время. Вопрос предельно важный. Наши друзья с Лубянки не должны добраться до этой информации первыми. Вам все ясно?
Сова кивнула, не переставая смеяться, но получалось как-то наигранно и не очень убедительно.
– Аванс вам передали. Связь по прежнему каналу, жду от вас докладов, начиная с завтрашнего дня и далее еженедельно, – произнес резидент, вставая из-за столика, – шлите телеграммы, дорогуша.
Он склонился к Сове и галантно поцеловал ей руку.
– Рад был с вами познакомиться, – сказал он во всеуслышание и с лучезарной улыбкой удалился.
– Счастливого пути, – приветливо ответила Сова и помахала ему вслед рукой.
Девушка посидела еще немного, теребя в руках букет цветов, потом встала и пошла на платформу, куда должен был прибыть поезд из Симферополя. Когда состав пришел, и из всех вагонов повалила толпа загорелых туристов, возвращавшихся домой из отпусков, Сова спустилась вместе со всеми в подземный переход, но направилась не в сторону метро в здании вокзала, а к выходу в город на Нижний Сусальный переулок и улицу Казакова, к театру Гоголя. Там на тихой и безлюдной улочке она выбросила букет в урну, вышла на Садовое кольцо и пешком прошлась до станции «Лермонтовская», где спустилась в метро, доехала до «Проспекта Маркса».
Поднявшись в город, девушка заскочила в кафе «Космос» и заказала пару шариков вкусного ванильного мороженого с шоколадной крошкой, а потом отправилась прогуляться вверх по улице Горького до Пушкинской площади. Там она посидела немного у фонтанов в скверике перед кинотеатром «Россия» и пошла дальше по бульвару в сторону Петровки.
Сова специально кружила по центру города, чтобы убедиться, что за ней нет хвоста. Погуляв так около часа, она уже в вечерних сумерках снова спустилась в метро, решив, что пора возвращаться домой. А еще через пятнадцать минут девушка вошла в свою квартиру, где она жила с родителями, и, не раздеваясь, завалилась на диван в гостиной.
Предков дома не было. Они уехали отдыхать в Сочи, поэтому Сове никто не мешал жить так, как ей вздумается. Лежа на диване, она размышляла о своем новом задании и незаметно для себя уснула.
Проснувшись довольно поздно, Сова сняла вчерашнее платье, приняла ванну, а потом прямо в махровом банном халате с тюрбаном из полотенца на голове отправилась на кухню приготовить себе кофе.
В эту минуту раздался телефонный звонок. Девушка неторопливо подошла к аппарату.
– Могу я поговорить с Наташей? – услышала она в трубке незнакомый голос.
– Я вас слушаю, – ответила Сова. – Говорите.
– Дима Кляйн очень хочет встретиться с вами.
Наташа замерла и почувствовала, как сильно заколотилось ее сердце. Но нужно было играть свою роль до конца, тем более что она совершенно не представляла, с кем сейчас разговаривает и в каких отношениях этот человек состоит с Димой.
– Почему же он сам не позвонит? – с нотками легкого негодования в голосе спросила Наташа.
– Он не может, – человек на другом конце провода, казалось, замялся, подбирая слова. – Дима попал в беду. Это правда. Я его друг Чиф. Может быть, он рассказывал вам обо мне. Я должен отвезти вас к нему. Срочно.
– Хорошо. Где мы встретимся? – решительно спросила девушка, сбросив маску напускного возмущения и холодного недовольства.
– Приезжайте к церкви у метро «Парк культуры». Знаете где это?
– Найду. Через час буду, – ответила Наташа и положила трубку.
Ей показалось, что мир перевернулся. Это было странно и неожиданно. Вчера Ларсен, сегодня Чиф… То, что Дима снова ворвался в ее жизнь, не могло быть простой случайностью.
Сова еще долго стояла у аппарата и не могла прийти в себя. Она ощущала себя подлой и низкой женщиной, которой придется лгать и изворачиваться, обманывая близкого ей человека.
Еще вчера, когда шеф поручил ей новое задание, которое касалось не какого-то там неизвестного прыщавого студентика, втайне мечтающего о славе и бесконтрольной свободе, а непосредственно ее возлюбленного Димы Кляйна, Сове стало не по себе, но она сумела взять себя в руки. Она знала, что Дима сейчас на практике, а это означало, что в универе он появится не раньше первых чисел сентября. Слава богу, времени для тщательного обдумывания того, как правильно поступить в сложившейся ситуации, было предостаточно.
Теперь же, когда выяснилось, что на самом деле он не где-то там далеко, а в Москве и очень нуждается в ее помощи, надо было срочно что-то решать. Наташа припомнила, с какой гадкой ухмылкой Ларсен намекнул, что задание будет несложным. Негодяй! Ведь знал же подонок, что мы состояли в отношениях, и наши чувства до сих пор еще не остыли. Какие же они все-таки мерзавцы, эти слащавые американцы! Ненавижу, гадкие пиндосы! Сова гневно сжала кулачки, да так сильно, что пальцы хрустнули, и костяшки на тыльной стороне ладони побелели.
Глава 16. В каморке
Дядя Коля вернулся в каморку минут через двадцать после того, как отправил Чифа на разведку. Шаман лежал на полу, но не спал.
– Крепко вы влипли, ребятки, – сказал старик. – Бомжи говорят, нескольких ментов положили. А это не шутки. Теперь они за своих землю рыть будут.
– Это не мы, – безнадежно вздохнул Шаман.
– Да кто там станет разбираться? – пожал плечами дядя Коля. – Вас уж, небось, пол-Москвы ищет.
– Дружбанам своим про нас не проболтался? – спросил студент с тревогой в голосе.
– Не… Дядя Коля могила, – ответил бомж, а потом, подумав немного, многозначительно добавил – Валить надо.
– Кого? – попытался сострить Шаман.
– Не кого, а куда, – улыбнулся старик, оценив юмор.
– Эх, знать бы еще куда… – задумчиво проговорил парень.
– Куда задумали, туда и валите, – неожиданно отозвался бомж.
– Куда это мы задумали? – насторожился Шаман.
– А я знаю? – пожал плечами дядя Коля. – Главное, поскорее.
– Испугался? – спросил юноша, пытаясь прощупать двойное дно в каламбуре бродяги.
– Чего мне бояться? – спокойно ответил бомж. – Это вам надо бояться, а мы – люди маленькие.
– Ну да, – подтвердил Шаман.
– Во всяком деле нужна определенность, – философски заключил дядя Коля. – Как говорил Архимед, дайте мне точку опоры, и я не упаду… Верно, студент?
– Архимед не так говорил, – улыбнулся Шаман.
– Да кто знает, что он там говорил? – резонно заметил старик. – Давно это было… Свидетелей не осталось. Ты вообще как себя чувствуешь? Голова на месте?
– Да ничего, вроде, – отозвался молодой человек, – на месте.
– Идти сможешь? – спросил бомж. – Может промнешься немного?
– Попробую, – Шаман попытался приподняться. Было больно в районе затылка, шеи и левого плеча, все остальное тело просто ныло, будто он всю ночь мешки с цементом грузил. Парень ощущал себя полностью разбитым, но сжав зубы, со стоном все-таки встал на ноги и сделал несколько неуверенных шагов, держась рукой за трубу.
– Молодец, – восхищенно воскликнул старик. – Тренируйся и расхаживайся помаленьку. Вернется Чиф, будем отсюда выбираться.
– Окей, – ответил раненый.
Дядя Коля подошел к своему импровизированному столу и достал из пакета съестные припасы. Оставалось еще полбатона хлеба и одна бутылка кефира. Остальное было уже съедено и выпито. «Не густо, – подумал бомж. – Надо бы еще добыть фуражу на дорожку». Он решил, что не бросит ребят и поможет им выбраться из столицы. Без него они все равно не справятся, наверняка засветятся на первом же милицейском посту.
Шаман походил немного по комнатке и заметил, что с каждым шагом ему становится все проще и проще двигаться. Силы возвращались, а вместе с ними возвращалась и уверенность в успехе предстоящей операции. Все-таки хорошо, что они получили эту кратковременную передышку в каморке дяди Коли, хоть и ценой ранения. Ведь здесь можно было немного подумать, сконцентрироваться, разработать план дальнейших действий, опираясь на те реалии, которые им предоставляла сложившаяся ситуация. Главное – выбраться из города. Но как?
Да и по стране передвигаться без документов было проблематично, разве что только на поезде или междугородном автобусе, где не требуется паспорт. Но это очень медленно. Сколько времени уйдет! А ведь в их новом положении каждый лишний час – это увеличение вероятности быть схваченными.
Кряхтя и постанывая, Шаман медленно переставлял ноги, и тускло освещенная каморка бомжа Коли уже рисовалась в его воображении каким-то мрачным казематом, подвалом, в котором впору только каторжников держать.
Почему-то вспомнился фильм «Адъютант его превосходительства», как там банда «зеленых» под предводительством анархиста-беспредельщика батьки Ангела взяла в плен и белых офицеров, и красных, и только объединившись узникам, приговоренным к смерти, удалось бежать… К чему бы это?
Фильм показывали на осенних каникулах, когда Шаман учился в третьем классе. О, это было особое, ни с чем не сравнимое чувство! Конечно, Дима Кляйн был еще совсем ребенком, но уже тогда он сумел увидеть в бесстрашном и умном разведчике Павле Кольцове идеал, к которому хотелось стремиться. Блестящие манеры героя киноленты покорили подростка. Дима ощущал разницу между показным благородием офицеров белой гвардии и сермяжной простотой пролетарских героев, но ни те, ни другие не впечатляли его. А вот в Кольцове-Старике он чувствовал, как утонченность и изысканность могут органично сочетаться с честностью, справедливостью и храбростью. Это подкупало юное сердце, и мальчик, конечно же, был не одинок: и в школе, и во дворе все пацаны старались походить на великолепного адъютанта и во всем подражать ему.
Шаман сделал еще несколько шагов уже чуть более уверенно.
Во второй раз он смотрел «Адъютанта» летом после окончания пятого класса, когда на каникулах оттягивался с родителями в Кирилловке. Папа часто вывозил семью в этот маленький поселочек на берегу Азовского моря, потому что в Крыму и на Кавказе, как утверждала мама, было слишком многолюдно и шумно, а здесь – благодать – теплое нежное море, песчаные косы и великолепная рыбалка. Все, что нужно для тихого семейного отдыха! Здорово было сидеть с отцом на мостках и опускать леску с моллюском-гребешком на крючке прямо себе под ноги, и видеть сквозь прозрачную толщу воды, как подплывает жирный бычок благородной песчаной масти и в молниеносном рывке заглатывает наживку. Попался!
А потом связки вяленых бычков, развешенные на балконе жилого корпуса пансионата, часами томятся на жарком солнце и источают тончайший аромат свежей солонины, приглашая к задушевному вечернему пиршеству, когда папа с мамой неспешно пьют светлое, как янтарь, пиво, а ты сидишь рядом и чистишь рыбешку, посасывая ее плотную мясистую спинку, и вся семья смотрит телевизор, а там: «А ведь это ты убил Павла, Мирон». И тебе хорошо, уютно и надежно рядом с любящими родителями, и совсем не страшно. Разве это можно забыть?
Прохаживаясь по комнатке дяди Коли, Шаман погрузился в воспоминания солнечного безмятежного детства, и ему стало удивительно легко. Проблемы сегодняшнего дня улетели куда-то далеко-далеко. Сознание юноши мигом выстроило параллельную реальность, и неизвестно, что было для него более реальным: московские катакомбы и повязка на раненой голове, или песчаные пляжи, жирные бычки и плеск ласковых волн?
Еще несколько шагов, и Дима почувствовал, что боль уже почти не мешает ему размышлять и отдаваться приятным воспоминаниям. Он улыбнулся и кивнул бомжу.
– Вот-вот, – прокомментировал дядя Коля и, строго подняв вверх указательный палец, добавил. – Медикус курат, натура санат.
– Знаешь латынь? – удивился Шаман, нехотя оторвавшись от своих мыслей. – Или так просто выеживаешься…
– Не надо пошлости, молодой человек, – по-доброму отрезал старик и продолжил с пафосом. – Эти простые максимы в наше время известны каждому культурному индивидууму. Век просвещения принес свет истины в самые низы общественной пирамиды, и даже здесь, в катакомбах третьего Рима, мы кое-что понимаем об устройстве вселенной.
– Вот только давай обойдемся без ханжества, старичок, – буркнул в ответ Шаман, не оценив шутейности дяди Колиной тирады, и тут же прикусил язык, сообразив, что видимо, сморозил лишнего и, наверняка ведь, обидел отзывчивого и душевного бомжа.
Но тот лишь беззлобно рассмеялся в ответ, и Шаман, почувствовав в дяде Коле чувствительную родственную душу, тоже захохотал. Так они смеялись и всхлипывали довольно долго. Старик вытер грязным рукавом навернувшиеся на глаза слезы и не без труда проговорил сквозь смех:
– Ну что, башка уже не болит, раз ржешь, как сивый мерин?
Дима только заулыбался в ответ. Голова, конечно, еще не прошла, но это уже были остатки боли. Он явно стремительно шел на поправку.
– А я говорил! – с гордостью констатировал дядя Коля. – Тут вся хитрость в том, чтобы убрать боль из текущего момента и заместить ее каким-нибудь позитивом. Ты же не можешь быть несчастным и счастливым одновременно. А если это так, то лучше быть счастливым. Я прав?
– Да, дядя Коля, ты прав, – благостно рассудил Шаман.
– Во-о-от… – протянул старик. – Слушай меня. Дядя Коля плохому не научит.
Дима посмотрел на бомжа и почувствовал, что проникается к нему уважением и доверием. Молодого человека потянуло на откровения.
– У меня такое ощущение, что все вокруг только и делают, что беспрестанно врут друг другу, – серьезно проговорил Шаман. – Кому верить? Вот я всю жизнь провел там, наверху, ну, то есть среди обычных людей на поверхности земли, где все должно быть четко и ясно, как день, а чувство такое, что в твоем подвале светлее, чем на Красной площади во время парада…
– Не переживай, брат, – успокоил его старик. – Сколько там твоей жизни? Лет двадцать, двадцать пять? Со временем увидишь еще много поучительного: и здесь и там.
Дядя Коля поднял глаза кверху, и Шаману в этот миг показалось, что он вообще говорит не о земле, а о каких-то гораздо более высоких сферах.
– Кто знает, – вздохнул юноша, присаживаясь на ящик, точь-в-точь такой же, какой был в его норе на пустыре в детстве, – может так оно и есть.
– А ты не слушай никого, – проговорил старик шутя. – Сними лапшу с ушей и засунь туда бананы.
– Значит, и тебя не слушать? – улыбнулся Шаман.
Бомж кивнул:
– Ладно, поймал… Согласен, меня тоже не слушай.
– Кого же тогда слушать?
– Себя, – дядя Коля сделал паузу и внимательно посмотрел молодому человеку прямо в глаза. – Но только не похоть свою тупую и не дурацкие эгоистические желания, а тихий голос, прорывающийся к сердцу. Ведь где-то там, в светлой дали, или же в самой глубине твоей души, живет другой Дима-Шаман – большой и прекрасный, сильный и чистый, облаченный в сверкающие белые одежды – ему и доверяй, к его голосу в себе прислушивайся. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю…
Шаман вздрогнул и отвел взгляд. Он почувствовал, как по коже побежали мурашки. Откуда смердящий старик с помойки жизни знает про Белого? Нет, такого не может быть, это просто совпадение, случайность, фигура речи.
Дима снова глянул на дядю Колю, однако во взгляде бомжа уже не было никакой значительности, как показалось вначале, лишь обычная улыбка одними глазами с уже ставшими родными лучиками морщинок.
– Не пойму, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно, – со вздохом произнес Шаман.
– Я никогда не шучу, – ответил хозяин убежища. – Все дело в тебе и в том настроении, в котором ты сам пребываешь, когда меня слушаешь. Одна и та же фраза, воспринятая по-своему, может рассмешить, а может и убить наповал.
– Пожалуй, ты прав, – задумчиво проговорил юноша, припомнив, как только что чуть не обидел дядю Колю неловко брошенной фразой, а тот лишь посмеялся над ней, легко, словно по щелчку пальцем, снял все напряжение ситуации и, врубив первую космическую, вывел их общение на совершенно иную орбиту. И главное, как естественно и правдиво это получилось! – Смех грязного бомжа из московского подземелья был таким искренним, добрым и чистым, словно смеялся не он, а группа трехлетних детишек на утреннике в детском саду.
– Конечно, я прав, – улыбнулся старик. – Я ведь тебе уже говорил.
Они на какое-то время замолчали, углубившись каждый в свои мысли. Шаман снова задумался о том, как будет выбираться из сложившейся ситуации, прикидывал варианты, соображал, как распасует с Чифом… О боже, Чиф!
Шамана прошиб ледяной холод, и спина от неприятных предчувствий мгновенно покрылась гусиной кожей. Молодой человек ощутил резкое тревожное покалывание в области сердца. Легкость, которую он испытывал буквально пару минут назад, сменилась тревогой и дурными предчувствиями. Он понял, что волнуется за друга, с момента ухода которого прошло уже почти три часа.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
