Текст книги "Первый приступ"

Роман Сенчин
Первый приступ

Татьяна любила гастроли. Правда, раньше радоваться, наслаждаться впечатлениями мешала тревога: как там дети, справится ли с ними муж, который с восьми до восьми на работе. Ну, не всё это время на работе, конечно, но дорога туда и обратно съедала несколько часов…

А теперь дети выросли, сами работали, опекать их нужда отпала. С мужем они не то чтобы отдалились друг от друга, а… Ну как это бывает у хорошо проживших вместе четверть века супругов, преодолевших трудности и, случалось, несчастья, – стали жить немножечко для себя.

Муж больше времени проводил с приятелями, открыл для себя боулинг, и даже животик прибрал в частых поединках, Татьяна пила кофе с подругами или гуляла по торговым центрам, не поглядывая поминутно на часы; после спектаклей она не бежала домой, чтоб накормить, проконтролировать уроки, вовремя уложить спать.

И на гастроли отправляться стала, как в туристическую поездку. Скорее, не работать, а отдыхать. Молодела душой, а может, и внешне еще на вокзале или в аэропорту, и замечала внимательные взгляды мужчин. Становилось щекотно и тепло.

Уже третий год сезон у них в театре начинался с октября. В первый раз отложили из-за коронавирусной пандемии, а потом как-то само собой получалось. И поэтому гастроли были не только летом, в жару и духоту, но и вот как сейчас – в сентябре.

Если бы поехали в это время лет десять назад, Татьяна бы извелась, как там без нее Серёжка и Никитка, сыновья, совладает ли с ними муж, не будут ли голодать или есть глазунью три раза в день, не лягут ли спать в одиннадцать, при этом не сделав домашку…

Да, утонула бы, захлебнулась в тревоге. А теперь она была свободна. Почти. Игла тревоги колола слабенько, затупилась, сточилась то ли о время, то ли об опыт.

В этот раз приехали в город на Урале. Не очень большой, но с крупными заводами. Такие города в советское время обустраивали как отдельные миры – со своими театрами, филармониями, вузами или филиалами крупнейших вузов страны, стадионами, спортивными школами, музеями. Центр обязательно с вместительной площадью, горком – дворец с колоннами…

Гастроли были рассчитаны на десять дней, предполагалось восемь взрослых спектаклей и пять детских. Билеты хорошо покупали заранее, поэтому возможность пустых залов не портила настроения. Татьяне случалось играть перед десятком-другим зрителей в зале на триста-четыреста мест – это мучение, унижение просто. И неправда, что со сцены не видишь зрителей. Всё видишь, всех.

Да, предвкушала очень хорошие дни, на деле же… На деле та игла тревоги, что, казалось, сточилась, снова стала острой, впилась в сердце, мешала жить, играть, о чем-то думать, кроме как о детях.

На второе утро здесь, еще в кровати гостиничного номера, открыв интернет в своем телефончике, Татьяна увидела новость: президент объявил о частичной мобилизации.

Дернулась, будто ее ударили током – буквально подбросило.

Соскочила с кровати. Каким-то чутьем, что ли, догадалась, что читать это нужно стоя. Или пионерско-комсомольская юность напомнила о себе. Тогда ведь часто стояли шеренгой по стойке смирно, отдавали честь, клялись, чеканили хором речёвки… Татьяне даже нравилось – она любила дисциплину, коллектив.

Но потом прошло, стало казаться пошлым, лживым, насилием каким-то. А сейчас вот ударило, подбросило, поставило. И с тем же вниманием, с каким когда-то отличница и заместитель комсорга Татьяна Макарова читала новости о положении в мире, теперь впивалась она в строки на экранчике телефона.

Да нет, с большим вниманием, конечно. И не внимание это было, а что-то другое…

Впивалась, казалось, накрепко, осознавала каждое предложение, но на самом деле ничего не соображала… В президентском указе не говорилось, кто под эту частичную мобилизацию подпадает. Президент и не должен заниматься частностями… Нашла разъяснения Министерства обороны.

Так, уже отслужившие. Рядовые, сержанты – до тридцати пяти лет, младшие офицеры – до пятидесяти… Так, служившие в армии, имеющие военно-учетную

...

конец ознакомительного фрагмента