Текст книги "Великие сражения Востока"

ВООРУЖЕНИЕ, ОСОБЕННОСТИ ТАКТИКИ

В период «Борющихся царств», считающийся расцветом воинского искусства Китая, правители стали принимать активные меры для защиты своих владений. На границах и по всей территории сооружались «великие стены», валы, форты и сторожевые башни. Именно в это время начали играть огромную роль укрепленные города; их население процветало, а, значит, процветали производство и торговля. В результате на территории Китая постепенно изменился характер ведения боевых действий. Если раньше войска обходили города и предпочитали сражаться на открытой местности, то с III века до н.э. агрессия все чаще начинала проявляться в отношении городов и укрепленных мест. Появились технические приспособления для штурма и защиты городов: осадные орудия, подвижные щиты, тараны, катапульты и «шагающие башни». Возникла потребность в специалистах по взятию и обороне крепостей, стали разрабатываться каноны этих видов военного искусства.

В развитии военного искусства древнего Китая большое значение имеет период первых централизованных империй (династия Цинь и династия Хань), который включает целых шесть веков: с III века до н.э. по III век н.э. Большинство войн в это время китайцы вели с хунну – кочевниками, населявшими Монголию. У хунну имелась массовая высокоподвижная конница, ее набеги опустошали северные провинции Китая. Борьба с северными соседями представляла для китайской армии значительные трудности: во-первых, китайцы не располагали такими мобильными конными соединениями, а во-вторых, долгое время основу китайской армии составляли боевые колесницы и пехота.

Изображения китайского оружия из «У Пэй Чи» (Wu Pei Chih)

В 214 году до н.э. для защиты от постоянных набегов кочевников китайцы начали объединять в одну систему укрепления, построенные в прошлые столетия на степной границе Поднебесной. Это привело к созданию так называемой Великой стены. Стена эта, представляющая собой земляной вал, облицованный камнем, берет начало от Ляодунского залива и тянется на запад по горным хребтам и берегам рек на расстояние 25 000 км. Высота ее доходит до 16 м, толщина внизу до 8 м, вверху – до 5. Через каждые 100 м имеются выступы для фланкирующего огня. Стену охраняли солдаты, наделявшиеся участками земли недалеко от нее и заводившие там свое хозяйство и семьи.

Сигналы опасности передавались с башен зажженными вязанками хвороста. О численности приближающихся войск сообщали ракетами. Воины, охранявшие стену, обычно были вооружены мечами, арбалетами, щитами и луками трех видов (по силе натяжения). Каждый лучник имел 150 стрел с бронзовыми наконечниками.

Вообще военная техника и военно-теоретическая мысль древнего Китая были передовыми для своего времени. В развитии вооружения китайцы во многом опережали Европу. Здесь уже в 618 году до н.э. существовало некое подобие пушек – китайские рукописи описывают зажигательные ядра, которые выбрасывались из бамбуковых труб. А около 450 года до н.э. в Китае появился арбалет. Особенно массовое распространение арбалетов в Китае относится к династии Хань и несколько более позднему периоду.

Болты – арбалетные стрелы – в Китае и сопредельных странах изготавливались из бамбука или сандалового дерева, имевших необходимую прямизну. Бамбук обычно расщеплялся вдоль, отдельные его полоски склеивались вместе и для предохранения от сырости тщательно пропитывались лаком, а иногда обматывались шелком. Наконечники стрел были различной формы, чаще бронзовые, иногда костяные с прекрасно вырезанными украшениями. Многие из болтов снабжались оперением, выполненным из перьев хищных птиц либо из пластинок тонкой кожи. Некоторые с тыльного конца оснащались бронзовыми наконечниками, которые имели небольшие выступы для захода тетивы. Такие болты считались наиболее дорогими и престижными.

Изображения китайских знамен из «У Пэй Чи» (Wu Pei Chih)

Массовый рост численности пехоты сопровождался повсеместным использованием арбалета, который очень скоро сделал практически бесполезными боевые колесницы. Поэтому в описываемых междоусобных войнах колесницы практически не использовались, их место заняла конница, распространившаяся в Китае под влиянием кочевников.

Многозарядные арбалеты существовали в двух вариантах – как оружие залповой стрельбы и магазинные. Сведения об оружии первого рода появляются в трактате, относящемся ко II веку до н.э. Оно представляло собой станковый арбалет с широкой ложей. В ней вырезалось несколько желобов, в которые помещалось нужное количество болтов. При спуске тетивы все они разом вылетали из оружия.

Принцип залповой стрельбы применялся и в многолучевых арбалетах. В ложе такого арбалета не было отдельных желобов, а существовал один глубокий канал, куда укладывался пучок стрел. Тетива снабжалась специальной накладкой из толстой кожи или железной полосы, название которой переводится с китайского как «ковш». Возможность производить залповую стрельбу из стрелометного оружия значительно повышала боеспособность китайского войска.

К не менее оригинальным китайским изобретениям относится магазинный арбалет. Точные сведения о времени его возникновения отсутствуют, но известно описание многозарядного арбалета конструкции Чжугэ Ляна, составленное в III веке н.э. В принципе, созданное им оружие могло предназначаться и для залповой стрельбы, но размеры болтов, указанные в первоисточнике (длина всего 26 см), скорее предполагают именно магазинное оружие. Тем более что современники проявили к этому изобретению такой огромный интерес, какой вряд ли вызвало бы уже известное оружие.

Наиболее распространенным оружием ближнего боя китайских войск являлось копье. В трактате «Отборные жемчужины вещей и событий» есть такое место: «Копье – деревянное древко и металлический наконечник, идет от Хуан-ди, распространено Кун-мином (прозвище Чжугэ Ляна)». Доспехи пехоты включали пластинчатые нагрудники, кожаные латы и большие щиты. Мечи были длинными, в основном прямыми, однолезвийными, со скошенным острием, предвосхищавшим сабельные клинки. Вместе с тем, согласно китайской традиции, каждый из полководцев выбирал для себя какой-то из особенных видов вооружения – мечи, топоры, алебарды, боевые молоты и плети. Китайские исторические сочинения пестрят рассказами о подобном оружии героев-полководцев – реальном или выдуманном.

Конница в Китае появилась довольно поздно и то лишь благодаря постоянному давлению степных всадников, и к III веку н.э. принципиально не отличалась от известной нам сарматской или позднеримской; так, китайские «катафракты» имели похожие панцири и конскую броню из металлических пластинок, а лучники вооружались «длинными» луками. Нет сомнений, что причиной подобной близости было влияние Великой Степи – уникального посредника в деле трансляции военной моды. Значительная часть китайского вооружения и экипировки, испытав влияние со стороны кочевников, попадала к тем же кочевникам, а затем распространялась по самым дальним уголкам Европы.

Военные успехи Цао Цао были во многом обеспечены его продуманными реформами в экономической сфере и тем, что он умел наладить бесперебойное снабжение армии продовольствием. Добиться этого ему удалось благодаря организации государственных военных поселений (впервые они были созданы еще в 196 году вокруг новой императорской столицы, а затем и в других, главным образом пограничных районах). Цао Цао принимал на поселение безземельных крестьян, искавших убежища от постоянных войн и голода, беглых рабов, бродяг, и при этом обеспечивал всех земельными наделами. За пользование ими новые поселенцы выплачивали администрации Цао Цао налог в размере 50 или 60 % урожая. Своим солдатам Цао Цао также приказал в свободное время осваивать незанятые земли, совмещая строевую службу с обработкой полей.

В китайской армии была хорошо поставлена служба охранения, как на походе, так и на бивуаках. Но войсковая разведка совершенно отсутствовала, и сведения о противниках получали только через шпионов, что, кстати говоря, и способствовало успеху многих стратегем.

Управление войсками осуществлялось голосом, с помощью барабанов, гонгов, знамен и значков. «Забьют в барабаны – выступать; забьют во второй раз – идти в атаку; ударят в гонги – остановиться; ударят во второй раз – отступать». Знамена и значки служили для указания направления движения и для передачи команд на перестроение войск.

При рассмотрении военной истории Китая важно учитывать и то, что в стратегическом смысле большое значение там всегда уделялось дипломатии; идеальным успехом считалась победа без вступления в военный конфликт. В связи с этим существенную роль играли всевозможные интриги, хитрости, обманы и ловушки. Прибегать же к непосредственным боевым действиям рекомендовалось только в крайнем случае. При этом военные операции предлагалось не слишком затягивать. Сунь-цзы говорил: «Я слышал об успехе быстрых военных походов и не слышал об успехе затяжных. Ни одно государство не извлекало выгоды из длительной войны... Армия любит побеждать и не любит затяжной войны...»

Немалое значение в военных трактатах Китая уделялось и, казалось бы, не имеющей отношения к воинскому искусству добродетели правителя и полководца. У-цзы говорил, что «жемчужиной государства является добродетель, а не крутизна ущелий», ибо «в руках хорошего человека даже плохой метод становится хорошим, а в руках плохого человека хороший метод становится плохим». Кстати говоря, именно этот аспект деятельности полководца дает еще одно преимущество в ситуации, когда «ум противостоит уму». Чжугэ Лян всей своей военной деятельностью полностью подтвердил это положение военной науки Китая.

Впрочем, здесь следует учесть одно обстоятельство: под добродетелью китайцы подразумевают не совсем то, что видит в ней европеец. Для китайца добродетелью является точное «соответствие пути» – «никто не должен выходить за рамки предписанной ему роли». И в связи с этим главный вопрос китайской «науки побеждать» заключается не только в том, как достичь победы, но и в том, кто ее достоин.

ХОД БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ

Все люди знают ту форму, посредством которой я победил, но не знают той формы, посредством которой я организовал победу.

(Сунь-цзы; VI, 12)

Когда в 207 году Чжугэ Лян принял на себя обязанности главного советника Лю Бэя, времени для подготовки к неизбежной войне с миллионной армией Цао Цао оставалось крайне мало.

Прежде всего Чжугэ Лян предложил Лю Бэю отказаться от борьбы за гегемонию в Китае как от непосильной задачи и уступить север Цао Цао, юго-восток – Сунь Цюаню, а самому овладеть западом, в особенности богатой Сычуанью, представляющей плодородную долину среди гор. Принципиально новым в его предложении было то, что расчленение Китая из печальной реальности, с которой боролся Лю Бэй, превращалось в ближайшую стратегическую цель.

Затем Чжугэ Лян организовал удачную идеологическую работу по превращению Лю Бэя в глазах народа в истинного героя, подлинного борца за справедливость, что значительно облегчило набор воинов – и уже весной 208 года Лю Бэй разбил выставленный Цао Цао заслон и захватил город Фаньчэн. Цао Цао был этим озабочен и предпринял наступление большими силами, но Чжугэ Лян, искусно заманив высланные Цао Цао войска в ловушку, разбил его авангард у горы Бован.

Цао Цао озаботился еще больше и двинул на Лю Бэя главные силы своей армии. Лю Бэй и Чжугэ Лян начали отступление, и – беспримерный случай! – за ними, не желая оказаться под властью Цао Цао, стало уходить все население. В результате отступление войск, прикрывавших огромный обоз беженцев, происходило очень медленно, и Чжугэ Ляну приходилось проводить множество искусных маневров, чередуя истинные и ложные ловушки, изрядно задерживающие продвижение грозного противника. Чжан Фэй и Гуань Юй, названные братья Лю Бэя, являвшиеся талантливыми боевыми «генералами»[4]4
  Гуань Юй в средневековом Китае будет обожествлен и под именем Гуань-ди войдет в китайский пантеон как покровитель военного искусства.


[Закрыть], прекрасно справлялись с поставленными им задачами.

В конце концов войска Лю Бэя все же были разбиты при Чанфане, но большая часть беженцев сумела переправиться на южный берег Янцзы. Теперь только естественная преграда – река Янцзы – отделяла Лю Бэя и его верных генералов с остатками войска от мощной армии Цао Цао.

Янцзы – широкая река, местами она разливается до 5 км, и форсировать ее без должной подготовки Цао Цао не решился. Правда, при капитуляции Цзинчжоу он завладел огромным флотом, но только что покоренные южане были ненадежны, а северяне сражаться на воде не умели. И Цао Цао разбил лагерь у Вороньего леса, на северном берегу Янцзы, чтобы дать передышку измотанным последними маршами и боями войскам.

Чжугэ Лян тем временем отправился в богатое княжество У к Сунь Цюаню с целью склонить его выступить против Цао Цао. Однако при дворе Сунь Цюаня, располагавшего более чем двухсоттысячным войском, его ждал неприятный сюрприз: Цао Цао опередил Чжугэ Ляна, предложив Сунь Цуаню союз против Лю Бэя. Советники княжества У сразу же отнеслись к просьбе Чжугэ Ляна резко отрицательно, заявив, что у Цао Цао 870 тысяч войска, а у них всего 200. К тому же у северян более двух тысяч судов, и теперь даже Янцзы не является для него преградой. Лю Бэя он уже практически разбил, и та же участь постигнет их, если они осмелятся ему перечить. Сам правитель княжества колебался в принятии решения.

Чжугэ Лян отправился в резиденцию Чжоу Юя (175–210), главнокомандующего княжества У, и постарался убедить его в целесообразности военного выступления против Цао Цао. Да, у северян войск в несколько раз больше, но нельзя не учитывать, что большая часть отрядов Цао Цао составлена из ополченцев только что завоеванных округов. Ударная сила его собственной армии равна примерно 220 тыс. воинов; это действительно грозная сила, но она пришла с севера и очень измотана за последние полгода, а «на излете и самая мощная стрела не способна пробить даже шелковую ткань». Флот Цао Цао значительно превосходит южный – но матросы в него набраны из северян, никогда на воде не воевавших. Главный аргумент Чжугэ Ляна состоял в очевидной вещи: союз с Цао Цао становился первым шагом к подчинению его власти.

Заручившись поддержкой Чжоу Юя, Чжугэ Лян смог склонить Сунь Цуаня к отказу от поддержки Цао Цао. Узнав о том, что княжество У фактически объявило ему войну, Цао Цао рассмеялся: по его мнению, это только облегчало задачу по объединению Китая. Он послал одного из своих генералов во главе большого конного соединения произвести своеобразную разведку боем. Однако Чжоу Юй и Чжугэ Лян предвидели возможность подобной атаки и, заманив отряд северян в ловушку, практически уничтожили его.

После этого успеха главнокомандующий княжества У, окончательно уверившись в правильности своего выбора, разбил лагерь на южном, обрывистом берегу реки Янцзы, неподалеку от места, которое носит название Красные скалы, прямо напротив лагеря Цао Цао.

Тем временем в расположении Цао Цао ситуация становилась сложной. Не привыкшие к южному климату северяне болели тропической лихорадкой, а вынужденные к службе на флоте пехотинцы страдали от морской болезни. В довершение бед умер верный военный советник Цао Цао. В результате диктатор, оставшись без своей «правой руки», совершил стратегическую ошибку. Полагаясь на подавляющее численное превосходство своего войска, он стал готовиться только к нападению, даже не предполагая, что столь малочисленные противники решатся на контратаку. Он полгал, что его армия расположена прекрасно; с одной стороны ее прикрывал лес, с другой – горы, со стороны реки – огромный флот, а с тыла – мощная конница.

Изображения китайских осадных орудий эпохи Мин из «У Пэй Чи» (Wu Pei Chih)

Стратегическая ошибка повлекла за собой ряд тактических. Во-первых, наиболее сильных своих пехотинцев Цао Цао посадил на корабли, предполагая с их помощью сначала одолеть флот союзников, а затем, высадив десант на южный берег Янцзы, разгромить и сухопутные силы противника. А во-вторых, чтобы его «матросы» во время обучения не страдали от морской болезни, он приказал плотно пришвартовать все корабли к пристаням, скрепить их цепями по 30–50 штук и снабдить настилами. Не имея опыта в битвах на воде, он полагал, что такая «армада» не только сможет без проблем победить флот княжества У, но с ее помощью будет намного проще перебросить войска на другой берег.

Чжугэ Лян и Чжоу Юй, через шпионов внимательно следившие за всем, что происходило в лагере противника, решили воспользоваться просчетами Цао Цао и положили в основу своего плана неожиданное огневое нападение. Главной проблемой в осуществлении этого плана являлось наличие сильного юго-западного ветра, который позволил бы их судам наиболее быстро подойти к флоту Цао Цао, а флоту последнего, наоборот, еще более мешал бы действовать.

Расспросив местных рыбаков, Чжугэ Лян выяснил, что резкая смена ветра с северного на южный в этих местах обычно происходит во второй половине ноября – и союзники решили воспользоваться этим. Командующий флотом южан Хуан Гай послал Цао Цао письмо с просьбой взять его к себе адмиралом, а сам тем временем подготовил двадцать судов, нагруженных горючим. На носу этих судов были густо укреплены длинные шипы, чтобы при столкновении с кораблями врага брандеры крепко сцеплялись с ними. Трюмы забили сухой соломой и хворостом, обильно полив все это рыбьим жиром. Поверх была насыпана селитра, сера и прочие легко воспламеняющиеся вещества. Тем временем Чжоу Юй подготовил отборный корпус в 30 тысяч «речных пехотинцев» для высадки первого десанта.

20 ноября, заметив, что погода начинает меняться, Чжугэ Лян покинул лагерь у Красных скал и присоединился к своему господину Лю Бэю, к этому времени подготовившему на северном берегу Янцзы небольшую, но крепкую армию в 20 тысяч человек, и устроил штаб на горах, откуда можно было хорошо наблюдать за разворачивающимся сражением.

С рассветом 21 ноября ветер и в самом деле начал смещаться к северу, и легкий бриз вскоре сменился настоящим штормом. Подготовленные брандеры княжества У на всех парусах направились к лагерю северян, следом вышел и весь остальной флот. Цао Цао поначалу спокойно наблюдал за приближением судов противника, полагая, что флот южан, возможно, и в самом деле идет сдаваться. Когда же на передовом корабле вспыхнул огонь, он забеспокоился и отдал приказ остановить корабли Хуан Гая. Однако его скованные цепями и скрепленные помостами суда оказались не в состоянии действовать быстро, а время на рассоединение армады было уже упущено. Заградительный огонь из луков и стрелометов не мог причинить вреда легким брандерам противника, которые ветер гнал прямо на огромное скопление судов северян.

Когда брандеры союзников ворвались в неповоротливую гущу флота Цао Цао, сидящие на привязанных сзади них лодках люди бросили на палубы горящие факелы. Вдобавок моряки Хуан Гая забросали брандеры горящими стрелами. Мгновенно вспыхнувший огонь, раздуваемый сильным ветром, стал быстро распространяться по кораблям северян, наводя ужас на неопытных моряков и вызвав панику, из-за которой многие сгорели, но еще большее количество солдат утонуло, спасаясь от огня.

Воспользовавшись суматохой, возникшей в результате грандиозного пожара, вскоре перекинувшегося с флота Цао Цао на наземные укрепления, десант Чжоу Юя высадился на берег и нанес удар по сухопутным силам северян. Эта неожиданная атака застала армию Цао Цао врасплох, и ударный корпус стал быстро теснить ее, нанося обескураженному противнику значительный урон. Бушующий на ветру огонь и хаос, воцарившийся в лагере, едва не вызвали паническое бегство северян. Однако Цао Цао был опытным и хладнокровным полководцем, он быстро оценил ситуацию и ввел в дело стоявшую за Вороньим лесом конницу.

Наблюдавший с высоты Чжугэ Лян прекрасно видел, что ударный корпус Чжоу Юя не выдержит атаки сильной конницы Цао Цао. Остальная же армия княжества У, возглавляемая самим правителем Сунь Цуанем, начала переправу через Янцзы непосредственно к месту сражения. Однако недостаток паромов превратил ее в такой хаос, что южане явно не успевали поддержать свой десант. Быстро оценив обстановку, Чжугэ Лян отдал приказ корпусу Лю Бэя ударить в тыл коннице Цао Цао.

Поначалу мощная кавалерия северян и в самом деле резко изменила ситуацию на поле боя, оттеснив десантный корпус южан назад к реке и грозя ему полным уничтожением. Но тут подоспел кавалерийский корпус, посланный Чжугэ Ляном, и напор конницы Цао Цао сразу ослаб. Видя, что его конница атакована с тыла, а также что к Чжоу Юю присоединяются уже переправляющиеся войска Сунь Цуаня, Цао Цао отдал приказ затопить оставшиеся корабли и отойти, намереваясь перестроиться и готовить новую битву. Чжоу Юй вновь перешел в наступление, а вскоре к нему присоединился и Сунь Цуань.

Выведя свои войска из тисков, в которые их взяли противники, Цао Цао понял, что надежд на контрнаступление у него нет. Потери были слишком велики, и большая часть войска оказалась деморализована. Поэтому, прикрыв остатки армии сильным арьергардом, Цао Цао решил отойти еще дальше на север. Войска Сунь Цуаня и Чжоу Юя преследовали его, но так и не смогли преодолеть сопротивления вражеского арьергарда.

Тем не менее поражение при Красных скалах привело к катастрофе армии Цао Цао. Во время отступления его войска продолжали нести большие потери из-за начавшейся непогоды. Больные и измученные солдаты северян вынуждены были таскать хворост, чтобы мостить раскисшие дороги для прохода кавалерии; тысячи трупов людей и лошадей устилали путь отступления. К ставке императора премьер-министр привел лишь жалкие остатки изнуренной армии. Лю Бэй тем временем захватил Цзинчжоу и Наньцзян (область к югу от Янцзы), где вскоре основал самостоятельное княжество.