Текст книги "Настоящее прошлое. И снова здравствуйте!"

Вечером, за ужином, дедуся в лицах рассказал бабусе, как я раскрутил тренершу на то, чтобы взять меня в секцию. Та улыбалась и кивала, а потом строго посмотрела на меня и спросила:

– Ты понимаешь, что взял на себя серьезные обязательства?

– Да, бабусь…

– И что тебе придется сильно постараться, чтобы твои слова не стали пустым сотрясением воздуха? Я не хочу, чтобы из моего внука вырос пустопорожний болтун!

Я вздохнул и кивнул головой:

– Понимаю. И буду очень стар-раться.

– Хорошо. – Бабуся удовлетворенно кивнула и потрепала меня по голове. – Ну иди поиграй. А мы с дедусей еще тут посидим, на кухне.

Я вернулся в свою комнату и, быстро раздевшись, вышел на середину. Раз дед и ба застряли на кухне с разговорами – можно провести тренировку пораньше и растянуть ее на подольше. К девяти они точно выберутся с кухни – программа «Время» была обязательным пунктом дневного расписания, но пока до этого было еще далеко. Я встал в стойку и начал глубоко дышать, стараясь, как это писалось в сонме всяческих брошюрок по «духовному развитию», которые я время от времени почитывал в электричках, когда еще регулярно мотался в Москву, «разогнать по телу энергию». Да что там какое-то «разогнать энергию» – я тут даже уже несколько дней пытался заняться медитацией. Но пока не получалось никак. Причем проблемы присутствовали на всех этапах. От первого до-о-о… ну до последнего я еще не добрался ни разу. Для классической позиции со сложенными ногами у меня пока не хватало наработанной гибкости, а в позиции «сядьте поудобнее» я чаще всего засыпал. Или мне просто надоедало долгое сидение в неподвижности, от чего я начинал злиться и прекращал это дело… Следующим пошли чжэнъяцзянь. Они у меня теперь получилась намного лучше, чем в самом начале, и заметно лучше, чем в оставшейся только в моей памяти старости. Господи, как же здорово снова быть юным! Ну, когда ничего не болит, не хрустит и не скрипит и впереди еще вся жизнь! Блин, если все вот это вокруг – бред впавшего в кому старика, я не знаю, что с собой сделаю, если, не дай бог, очнусь…

Глава 4

– Кузовкин – не сачковать! Тебе еще три бассейна осталось. Воробьев – хорошо, но при повороте толкайся от бортика сильнее. Теряешь секунды. Балеева, руками работай, руками, на одних ногах не вытянешь.

Толкайся, как же… а если сил уже нет? Она что, забыла, что я на два года младше, чем все остальные? Вот блин – вляпался на свою голову… В этот момент пальцы вытянутой вперед для гребка руки коснулись бортика, и я, глубоко вдохнув, крутанулся назад, ударив пятками по борту и постаравшись оттолкнуться от него с максимальной силой. Получилось плохо. Но замечания не последовало. Похоже, Ирина Алексеевна наконец-то заметила, что я выдыхаюсь…

С того момента, когда я, оснащенный новенькими шерстяными плавками, первый раз вошел в раздевалку бассейна, прошло уже почти девять месяцев.

Первый день занятий оказался очень запоминающимся. Началось все с того, что я, только успевший уже полностью раздеться, оказался на полу от резкого удара по ногам. После чего сразу же получил еще и солидную затрещину.

– С дороги, малявка!

Крепенький паренек лет шести, а то и семи, навис надо мной, криво усмехаясь. Рядом с ним так же с кривыми улыбочками застыли еще трое. Да уж, эти парни – далеко не жиртрест с прихлебателями. Я окинул взглядом их крепкие фигуры и зло ощерился… Блин! Шансов у меня против них немного, но они есть. Нет, не победить – тут мне даже один на один ничего не светит, но заставить отступить, вбить в головы, что связываться со мной – себе дороже, перейти в категорию «да ну его, этого дурного…» шанс был. И неплохой. Но-о-о не сейчас. Ибо это означало – мгновенно вылететь из секции. Вряд ли тренер простит мне драку в раздевалке в первый же день занятий…

– А вы всегда так – на кого помладше толпой побольше?

Ухмылочки с лиц четверых мальчишек медленно сползли.

– Че ты сказал? – Главный угрожающе надвинулся на меня.

– Ниче! – Я ехидно сморщился и насмешливо поинтересовался: – А вот ты не боишься: а вдруг мне не четыре года, а на самом деле целых четыре с половиной, а вас всего четверо? – После чего натянул плавки, которые до этого держал в руках, и двинулся из раздевалки наружу, небрежно бросив через плечо: – После занятий жду за бассейном.

Разминку я провел под градом перешептываний и испуганных взглядов со стороны мальчиковой половины нашей группы, часть которой была свидетелями произошедшего в раздевалке. А когда нас отправили уже в сам бассейн, ко мне приблизился какой-то чернявый мальчишка лет семи и жарко зашептал:

– Ну ты попал, малой, – детдомовские теперь от тебя не отстанут…

– А они что – не боятся, что их выгонят? – недоуменно уточнил я. Потому что основная надежда у меня была именно на это.

Мальчишка криво усмехнулся и мотнул головой:

– Не-а – они ж детдомовские! Кто их выгонит?

Оп-па… это поворот. Я нахмурился. Блин! Значит, придется драться… Нет, драки я не боялся. Болячки на детском теле заживают быстро, и даже зубы у меня пока еще молочные, но это ж больно! Да и я намного слабее. В возрасте четырех лет два года разницы – это полжизни. Умопомрачительная величина!.. Нет, кое-какие преимущества у меня имеются. Во всяком случае, болевые точки на теле человека я знаю всяко лучше, чем мои оппоненты. И часть из них я могу использовать даже с моими пока еще весьма невеликими силами. Удары лбом в нос, локтем или ребром ладони в кадык, сандалией по фронтальной поверхности большой берцовой кости или в боковую косточку мне и сейчас вполне доступны. Так что еще повоюем…

Занятие началось с того, что тех, кто уже занимался, – отправили плавать с пенопластовыми досками, а совсем уж новичков начали учить делать сначала «поплавок», а потом и «звездочку». Понятно, что эти упражнения я освоил первым. Ирина Алексеевна минут пятнадцать с задумчивым видом понаблюдала за моими стараниями, а затем махнула рукой.

– Так, Воробьев, ты у нас, похоже, талант – вон как быстро «поплавок» и «звездочку» освоил. Так что давай бери доску и давай вместе со старшими – от бортика к бортику поперек бассейна. Руки вытянуты, ноги старайся держать прямыми. Все понял?

– Да, Ирина Алексеевна! – выпалил я, обрадованно прыгая в воде на одной ноге вдоль бортика к месту, где были сложены пенопластовые доски. Оно располагалось чуть глубже, чем наш «лягушатник», в котором мы занимались освоением «звездочки» и «поплавка», поэтому обеими ногами я до дна уже не доставал.

Первые несколько «бассейнов» я прошел вполне себе спокойно. Руки норовили затянуть доску под пузо, ноги сгибались, но я более-менее успешно справлялся с реакциями слегка паникующего организма, помещенного в чуждую ему среду, и старательно приучал его к правильной работе всех частей тела.

Успехи в спорте в значительной мере зависят от того, что определяется таким понятием, как «техника». Применительно к плаванию – это техника исполнения гребков, вдохов, техника работы ног, техника разворота… Большая часть элементов этой техники изначально чужда для человека. Потому что человек – существо по природе своей ни разу не водоплавающее. Поэтому все его привычные движения «заточены» под сушу. То есть под другое – вертикальное, а не горизонтальное положение тела, под свободное и неограниченное дыхание, а не под вдохи в определенный момент, когда рот и нос выныривают из-под воды, под совсем другую, нежели при плавании, работу рук и ног… Так что, если дать организму двигаться в воде естественно, как ему самому захочется, этот самый организм будет плыть недолго, медленно и затрачивая на единицу преодоленного расстояния в разы больше усилий. Вследствие чего все, кто обучается плаванию, первое время с большим трудом заставляют свое тело делать нужные и правильные для успеха в этом деле, а не привычные и естественные для него движения. Причем даже при самом большом старании стоит лишь немного устать – как тело «забирает свое». То есть начинает вести себя не «как надо», а как ему, телу, привычно… Мне с этим делом было, пожалуй, немного легче остальных. Нет, тело так же норовило меня подвести, но в отличие от других детей, как совсем новичков, так и тех, кто уже какое-то время занимался в секции, я когда-то неплохо плавал. И, как минимум в памяти, а то и на уровне фантомных ощущений, знал, как и что нужно делать. Поэтому процесс освоения как минимум техники движений ногами и размещения тела в воде у меня пошел заметно быстрее остальных. Что через некоторое время было замечено и тренером.

– Молодец, Воробьев! – Ирина Алексеевна поощряюще качнула головой. – Считай, за одно занятие основную группу нагнал. Так держать!

Я расплылся в довольной улыбке и-и-и… в следующее мгновение ухнул в воду с головой, оттого что тот детдомовский крепыш, который прицепился ко мне в раздевалке, заехал ногой по моей доске. Тело опять подвело – меня охватила паника, и я отчаянно забился в воде, беспорядочно дергая руками и ногами. Но секунд через пять я сумел-таки взять себя в руки и, отчаянно стиснув губы, чтобы не нахлебаться, раскинул руки и ноги в сторону, сделав «звездочку». Когда моя спина показалась из воды, я резко дернул голову вверх и, заработав руками по-собачьи, удержал рот над водой, сделав вдох.

– Так, молодец, – прямо над ухом раздался голос Ирины Алексеевны, а теперь держись за меня и потихоньку двигаем к бортику.

– Ага, – выдавил я, хватаясь за плечо тренера. Оп-па! Она что, прям в тренировочном костюме ко мне в бассейн сиганула?

– Как ты доску-то упустил? – поинтересовалась Ирина Алексеевна, отбуксировав меня к бортику. Хм, она что, не видела, что у меня ее выбили? Я покосился на детдомовца. Тот так же висел на бортике, но на противоположном и пялился на меня, криво усмехаясь. Ну, падла, погоди…

– Отвлекся, – недовольно буркнул я.

– Внимательнее надо быть, – наставительно произнесла тренер и, резким рывком выбросив свое гибкое, тренированное тело, облепленное мокрым шерстяным костюмом, наверх, следующим движением выбралась из бассейна.

– Ладно, на этом можешь заканчивать. У тебя первое занятие – и для него нагрузки достаточно. Так что иди переодевайся. А остальные чего замерли – работаем, работаем…

Переодевшись и отжав плавки, я задумался. Что делать? Можно, конечно, слинять, пока детдомовские не вышли, но это никак не решало появившейся проблемы. Только переносило ее на будущее. Нет, особенно ничего плохого они мне сделать не смогут. Потому как серьезно нагадить они мне могут только в одном месте – в раздевалке. Снаружи меня встретит бабуся, в самом бассейне – тренер. При нем они тоже особенно борзеть не будут. Да и в раздевалке максимум, что они могут мне сделать, – это унижения. Ну там щелбанов надавать, оплевать всего, если уж совсем беспредельщики – своими куцыми письками в лицо натыкать и потом ославить «вафлером». Увы, во многих советских детских домах «зоновские» традиции цвели и пахли… Для четырехлетнего домашнего мальчика – немыслимое унижение и дикая психологическая травма. Для меня же… да тоже ничего хорошего. Нет, психологической травмы у меня точно не будет – через слишком многое я в жизни прошел, и на войне успел побывать, и с отморозками сталкивался, но ну его на хрен такое! Поэтому проблему следует решать немедленно… Приняв подобное решение, я встал и, прихватив сумку с мокрыми плавками, мылом и полотенцем, вышел из раздевалки.

Детдомовские появились через пятнадцать минут. Все четверо шли, размахивая руками и что-то возбужденно обсуждая. Я поднялся с бревнышка, на котором сидел, подождал пяток мгновений, но так и не дождавшись никакой реакции, звонко крикнул:

– Эй, а куда это ты пошел? Зассал, что ли, разговора?

Детдомовские резко остановились и повернулись ко мне. Крепыш-заводила несколько мгновений недоуменно пялился на меня, а затем осклабился и выдохнул:

– Ха, ребя, гля – это ж тот ссыкливый малявка!

– Ссыкливый тут ты, – веско ответил я и картинно сплюнул вбок. Ну попытался… – Я вот тут жду тебя, как и обещал, а ты, ссыкло, едва не сдернул.

Крепыш сплюнул в ответ и куда успешнее меня. После чего небрежно бросил:

– Да кто б тебя видел, мелочь?

– А меня ни разглядывать, ни искать не надо. Я тебе сказал – буду за бассейном. И вот я здесь. А вот ты куда-то в сторону направился. Скажешь нет? – после чего презрительно бросил: – Ссыкло – оно и есть ссыкло…

Короче, эти «танцы петухов перед схваткой» затянулись у нас минут на десять минимум, и когда всем стало понятно, что я в них одерживаю верх, детдомовец очередной раз картинно сплюнул и сбросил с плеча ремень своей сумки.

– Ладно, чего зазря пиньдеть? Ща я твою морду кровавой вьюшкой хорошенько умою. Быстро побежишь своей мамочке жаловаться. Она уже давно в фойе сидит, тебя ждет…

– Это не мама, это бабушка, – сообщил я ему, делая шаг назад и чувствуя, как тело наливается какой-то странной звенящей легкостью, а зубы начинают немножко ныть. У меня всегда была подобная реакция на адреналин, а сейчас его во мне было столько, что он чуть из ушей не лился.

– Хрясь! – Первый удар я попытался принять на скользящий блок. И едва не завыл от боли. Слабые у меня ручки еще, слабые…

– Тресь! – Мою голову мотнуло в сторону. Детдомовец довольно ощерился и-и-и… тут же получил лбом в нос! Но успел немного среагировать. Так что, хотя кровь и потекла, но ошеломляющим этот удар, как я очень рассчитывал, не стал.

– Бац!

– Тресь!

– Шлеп!

– Хрясь!

– А-ай, су-у-у… – Детдомовец, воя, запрыгал на одной ноге после моего удачного удара по передней поверхности голени. Я же стоял перед ним, едва держась на ногах. Голова кружилась, перед глазами все расплывалось, а в носу хлюпало. Ну да, он меня тоже достал. И куда больше, чем я его.

– Ну все, гаденыш, – зашипел парень, – тебе – конец!

– Значит, хмуф, тебе тоже, – прохрипел я, втягивая носом бегущую кровь. После чего сделал шаг назад и, нагнувшись, поднял заранее подготовленную бутылку из-под лимонада «Дюшес». Резкий удар – и у меня в руке оказывается та самая всем известная «розочка» – осколок горлышка стеклянной бутылки с расходящимися острыми краями.

– Хрен ты меня переживешь! – заорал я изо всех своих невеликих сил. – У меня дед войну прошел! Восемь раз с парашютом в тыл врага забрасывался! И никогда фашисту не сдавался! И я не сдамся, понял! Руки сломаешь – зубами вцеплюсь и молча повисну…

– Так, все! Ребя – все! Все, я сказал! Закончили!

Нас с крепышом растащили по сторонам, у меня вырвали «розочку» и крепко стиснули, чтобы я не дергался. А на моем оппоненте повисло аж двое.

– Все – закончили!

– Да он…

– А он…

– Тихо! А то сейчас ментов вызовут! – оборвал нас один из детдомовских и, боднув взглядом моего оппонента, с надсадом уточнил: – Ты этого хочешь, Пыря?

– Я с ментами не вожусь, – сердито буркнул тот.

– Тогда заткнись! – Он повернулся ко мне. – Значит, так – мы видим, что ты не ссыкло. И что нормальный пацан. Так что все претензии к тебе, как к «домашнему», – снимаются. Мир?

Я некоторое время постоял, насупясь и глядя на них исподлобья. Потом нехотя кивнул:

– Хорошо.

Детдомовский молча протянул мне руку, которую я пожал, а вслед за ним то же сделали и остальные двое. После чего все они повернулись к тому, с которым я дрался. Крепыш несколько мгновений постоял, бросая на меня свирепые взгляды, но затем, нехотя, тоже протянул руку.

– Ну и молоток! – Первым хлопнул меня по плечу тот мальчишка, что остановил нашу драку, отчего меня повело в сторону.

– Уу-у… да ты еле на ногах стоишь? Ну ты, Пыря, его ушатал! Он же едва сознание не теряет. – Детдомовец покачал головой. Отчего этот самый Пыря тут же повеселел. И спустя несколько мгновений небрежно заметил:

– Но держался он хорошо. Не падал.

– Не дождетесь! – хмуро буркнул я и рукой вытер скопившуюся под носом юшку, размазав ее по всему лицу.

– Мы же видим, что молоток, – снова заговорил тот детдомовец, который остановил драку. – А ты правду говорил, что твой дед восемь раз в тыл врага с парашютом прыгал?

– Я никогда не вру, – гордо заявил я. Потом, подумав, добавил: – Нет, могу правду не сказать, но врать не буду.

– Ну и ладно. Тебя до бабушки проводить?

– Не надо, я в порядке, – с этими словами я гордо вскинул голову, но тут меня снова повело, так что детдомовские, подскочив, поддержали меня с боков.

– Видим уже, как ты в порядке. Пошли, проводим…

– Боже, Ромочка, что случилось? – Бабуся подскочила ко мне, на ходу доставая платок и, плюнув на него, начала вытирать мне кровь с лица.

– Упал, – сообщил я, тут же как бы дезавуировав свое прежнее утверждение. Ну о том, что никогда не вру… Но ситуация и «пацанские традиции» требовали именно подобного ответа. Если бы я сказал правду, то мой авторитет тут же рухнул бы. Ибо «стучать взрослым» было «западло». Причем абсолютное. Да и действительно же чуть не упал. Если бы пацаны не удержали. Значит, почти и не соврал… – И ударился сильно. О бревно. – Я покосился на детдомовских, сгрудившихся рядом. – Спасибо, вон ребята помогли дойти.

Детдомовские закивали головами, но в их глазах я явственно заметил одобрение. И понял, что успешно прошел тест на стукачество…

– Да где ты ударился-то? В бассейне?

– Нет, я ж тебе говорю – о бревно! Меня отпустили пораньше, а тебя не было еще. Ну и я пошел за бассейн…

Уж не знаю, поверила бабуся моим рассказам или просто решила не раздувать скандала, но наскоро придуманное мной объяснение прокатило. Тем более что за то время, пока мы шли к бассейну, я немного оклемался и держался вполне уверенно. А еще, пока мы ехали домой в автобусе, я специально отвлекал бабусю рассказами о том, какое сегодня было хорошее занятие, как меня хвалила тренер и как мне нравится учиться плавать. Ну и хвастался своими успехами… Нет, от выволочки меня это не спасло. И пообещать вести себя «ответственнее» мне тоже пришлось. Как и не уходить никуда и ждать бабусю в фойе, даже если меня отпустят пораньше. Но никаких иных санкций ко мне применять не стали. И только уже вечером, когда я лежал на своем кресле-кровати, ко мне пришел дед и, подсев рядом, тихонько спросил:

– Сильно досталось?

Я вздохнул:

– Терпимо, – потом насупился и пробурчал: – И ему не меньше.

– А в следующий раз опять подеретесь?

Я улыбнулся и аккуратно качнул головой. От резких движений в виски стреляла боль.

– Не-а. Помирились.

– Ну тогда ладно. – Дед похлопал меня по руке и, встав, вышел из комнаты…

Закончив последний бассейн, я повис на тросе с поплавками, отделявшем дорожку, по которой я плыл, от соседней. Сил влезть на бортик не было совершенно.

– Вот, Кузовкин, смотри, Воробьев на два года тебя младше, а уже закончил. А ты все телишься!

– Да он – двужильный, Ирина Алексеевна! – отозвался Пыря и тут же нырнул головой в воду, чтобы не слышать ответ. Тренер усмехнулась и, сделав шаг вперед, протянула мне руку.

– Давай помогу вылезти.

– Не-е-е, я сам…

– Давай говорю!

Но я упрямо набычил голову и, оттолкнувшись от троса, уперся руками в бортик бассейна. Рывок! Блин, повело-то как… Уставшая левая рука подогнулась, и я едва не приложился мордой о бортик, но сумел удержаться и вытянул-таки свое… ну-у-у… теперь не такое уж и тщедушное тельце из бассейна.

– Вот упрямый! – Ирина Алексеевна покачала головой и улыбнулась. Я устало улыбнулся в ответ. Ну да – упрямый. И что? Считайте, что это у меня такая гендерная особенность. То есть я не просто существо мужеского полу, а настоящий упрямый осел… Но иначе я никогда не осилю все, что запланировал! Я вздохнул. Отставание уже начало проявляться. Я рассчитывал, что этой весной уже начну заниматься гимнастикой, но-о-о… пока не вытягиваю. Сильно устаю на плавании. Одного дня между тренировками едва хватает, чтобы восстановиться. И это несмотря на то, что более-менее нагружать меня стали только месяца два назад! Так что пока с гимнастикой пролет…

– Так – все, тренировка на этом закончена. Всем спасибо!

Я поднял голову. Пыря домучил-таки свою дистанцию и сейчас как раз вылезал из бассейна. Причем выглядел он куда свежее меня.

После той драки мы с детдомовскими даже подружились. Не то чтобы неразлейвода, но при встрече здоровались, тыкая кулаками друг друга по плечу и солидно интересуясь, как дела. Остальные мальчишки нашей секции первое время, обалдев, пялились на меня, не веря своим глазам, а потом один из них, крупный восьмилетка по имени Георгий, попытался было к нам присоединиться. Ну то есть перейти с детдомовскими на отношения запанибрата. Но те его тут же обломали, зачморив и едва не «опустив» как раз по тому сценарию, которого я так опасался. Еле сумел их удержать… Что, впрочем, вышло мне боком. Потому что этот самый Георгий не нашел ничего лучше, нежели назначить именно меня виновником своего унижения. Обернулось это все тем, что он как-то поймал момент, когда детдомовские по какой-то причине не пришли на тренировку, и попытался проделать со мной именно то, что я не дал им проделать с ним. Ну и нарвался на удар по яйцам. Кулаком… Ой и шуму было! Ирина Алексеевна к нам в мальчиковую раздевалку не полезла, но на ее крики прискакал как раз тренер по гимнастике, чьи подопечные занимались по соседству.

Сначала тренер гимнастов попытался во всем обвинить меня. Мол, напал на бедного Жору, хулиган, драчун… Тем более что испуганные мальчишки эту версию вроде как подтверждали – да, он, да, ударил, да, по яйцам. Но когда страсти чуть улеглись, я попросил «гимнаста» и Ирину Алексеевну объяснить мне две вещи: первую – почему, если я на него действительно напал, этот «стукнутый» лежал и вопил именно у моего, а не у своего шкафчика, который располагался в противоположном конце раздевалки. И вторую – я что, с дуба рухнул, ни за что ни про что нападать на такого здоровенного лба? Вы наши размеры-то сравните! После этого разбор происшествия перешел в более конструктивное для меня русло, а дополнительный опрос свидетелей полностью проявил истинную картину случившегося. Окончилось же все тем, что тренер по гимнастике по окончании всех разборок уважительно пожал мне руку. Так что если бы я не был так слаб, то точно уже бы занимался у него. Даже похода деда к директору не понадобилось бы. Ну а Жора… Жора бросил занятия. Появившиеся на следующей тренировке детдомовские, узнав обо всем, так на него наехали, что он сдернул прямо с занятий. И более на них не появился. И слава богу! Потому что после всего произошедшего он меня просто возненавидел. Мне другие пацаны из нашей группы об этом рассказали, которые жили в соседнем от него дворе. Типа его трясти начинало при упоминании обо мне. Убить меня клялся. Я даже слегка испугался и почти месяц на всякий случай таскал в кармане отвертку, которую тайком вытащил из дедова ящика с инструментом. Он, конечно, еще совсем сопляк, но раза в полтора меня тяжелее и с куда более длинными руками. Да и когда людей на одной мысли зацикливает – всякое может случиться…

– Ну что – сегодня гуляем? – небрежно поинтересовался Пыря, когда все, переодевшись, вышли из бассейна и остановились на крыльце. Я усмехнулся и окинул взглядом всю нашу секцию, взволнованно уставившуюся на меня предвкушающими взглядами, после чего небрежно кивнул.

– Ну а то – я ж обещал!

– И куда пойдем?

– В «Снежинку», – солидно предложил я. – Гулять так гулять!

И окружившая меня толпа восторженно заорала…

Кафе-мороженое «Снежинка» была единственным «детским» заведением на весь наш молодой и не слишком-то большой город. И ассортимент тут был вполне соответствующий – пирожные, а также развесное печенье и вафли. Нет, не те, бельгийские, а обычные, советские, из трех слоев вафельных листов и двух слоев начинки между ними. Разные – «Ананасовые», «Апельсиновые», «Артек», «Весенние», «Десертные», «Забава», «Динамо», «Карнавальные», «Лесная быль»… Нет, они продавались и в пачках, но те, что в пачках, были куда меньше. Пластины развесных были больше минимум в два раза. А то и в два с половиной… Кроме того, здесь наливали чай, какао, молочные коктейли и разливные соки – томатный, яблочный, сливовый. Последние из больших, почти метровых в высоту перевернутых стеклянных конусов с краниками в самой низкой и узкой части. А рядом – блюдечко с солью и чайной ложкой либо столовым ножом с закругленным лезвием. Ну чтобы добавить соль в томатный сок…

Пока народ с криками и веселым пиханием друг друга оккупировал два больших десятиместных стола, я подошел к прилавку и уставился на ценники, на ходу подсчитывая, на что мне хватит выделенной бабусей и дедусей трешки. Правда, это не столько на отмечание, сколько на подарок… Но мне-то ничего из того, что я могу купить себе за три рубля, не интересно от слова совсем. Так что все пустим на гулянку.

Так, пирожные – в пролете. Двадцать три копейки за штуку дорого! Вафли – ну-у-у… вариант. Особенно если их еще и поломать на более мелкие части. Мороженое… один шарик стоит пять копеек – так что пойдет. Нас шестнадцать рыл, каждому по шарику – вместе выходит меньше рубля. А что взять попить – сок или молочный коктейль?

– Народ, кто что хочет – сок или коктейль?

– КОКТЕЙЛЬ! – Довольный рев был почти единодушным, и голоса отдельных «оппортунистов» в нем попросту потонули…

Следующие полчаса были наполнены шумом, гамом, воплями и даже швырянием друг в друга кусочками вафель и измазыванием лиц друг друга ложками с остатками мороженого. Только детдомовцы сначала солидно и не торопясь съели все им причитающееся, после чего аккуратно смели со стола даже самые мелкие крошки – все до последней и так же закинули в рот. И лишь после этого присоединились к общему веселью… Короче – погуляли хорошо. И у меня от денег остался еще почти полтинник…

Нет, деньгами меня дедуся и бабуся не баловали. Раз-два в месяц по пятнадцать копеек на мороженое – предел. Эту же трешку я выпросил. Подошел и заявил, что не надо мне никаких подарков на день рождения, лучше пусть они дадут мне возможность угостить всю нашу секцию по плаванию. В садике у меня тоже был праздник, но совсем детский. На него хватило испеченных бабусей пирогов. А вот в бассейне я решил «проставиться» по максимуму… Дед с бабусей думали почти неделю, а потом все-таки разрешили. Так что, когда сегодня бабуся отводила меня в бассейн – мне была вручена трешка, но при этом было заявлено, что это на все. То есть и на угощение, и на подарок. Мол, типа раз такой взрослый, что уже «пьянки» организовываешь, – сам и распределяй бюджет… Но меня это вполне устроило. Самый нужный подарок – здоровенный металлический конструктор с буквально сонмом винтиков, болтиков, гаечек и множеством перфорированных конструкционных элементов – я уже получил на Новый год. А большой коробкой пластилина меня одарили на двадцать третье февраля. Так что на чем тренировать мелкую моторику у меня было. Остальные же игрушки, которые были доступны для детей в этом времени, меня интересовали не очень. Сами-то можете представить меня играющим в песочнице в самую крутую игрушку этого времени – красную пожарную машину из жести? Ну вот и я о том же…

Когда я добрался до дома, дед уже тоже вернулся с работы и сидел в моей комнате перед телевизором.

– Как отпраздновали? – поинтересовался он, когда я, помыв руки, устроился с детской книжкой в соседнем кресле. Последние три месяца я усиленно делал вид, что вовсю учусь читать и к настоящему моменту даже сумел уже освоить чтение по слогам. Я имею в виду, что научился достаточно достоверно его имитировать, не срываясь на свою обычную скорость и наловчившись время от времени делать вполне правдоподобные ошибки. Эх, если бы моя бабуся не окончила в свое время педагогический техникум – все бы было куда проще. Но, к сожалению, она его окончила. И даже успела некоторое время поработать учительницей. Еще до встречи с дедусей. А также вроде как еще и как-то попозже. Уже в свою бытность офицерской женой… Так что наработанные ею навыки регулярно прорывались наружу, и она время от времени затевала проверку достигнутых мной результатов. Именно поэтому мне и пришлось учиться имитировать чтение по слогам…

– Хорошо. После тренировки пошли в «Снежинку» и поели мороженого с коктейлем и вафлями.

– Понятно, – кивнул дед. – Никто не шалил шибко?

– Не-а… – мотнул я головой, а потом делано серьезно задумался и осторожно добавил: – Ну не так, чтобы заругали.

– Ну, значит, молодец, – усмехнулся дедуся. – Будем считать, что ты получил первый опыт организации и проведения культурно-массового мероприятия…