Текст книги "Сквозь Тьму и… Тьму"

– Сам Леннар?!.. Какая высокая честь! Мне привелось поймать самого Леннара, главу этой вашей Гвардии Разума, которая как бельмо на глазу у Кканоана. Ты пожалеешь, Леннар, Строитель Скверны! Ты дашь ответ за все!.. За все!

Может, Леннар и хотел ответить на эти слова, собственно, ответа и не требующие. Но он только бледно улыбнулся, и из уголка его рта, извиваясь, пятная кожу, потянулась тонкая струйка крови. Тонкая, извилистая змейка. Ноги Леннара подкосились, и он мешком рухнул ничком наземь. Одним прыжком бросилась в глаза серая, потресканная, словно никогда не видевшая света звезд бетонная дорожка… Какие-то глухие, далекие голоса, сливаясь и тяжелея, отдалялись и исчезали. «В Кканоане… найду себя, – ясно возникло в голове. – В Кканоане».

Как нелепо. Метеорит, ударивший в базу и нанесший столько бед… Ориана… гибель друзей… Кканоан, Кканоан и суд!..

Он оказался прав. Собственно, ему легко было оказаться правым: после того как его вычислили, его могли отвезти только в Кканоан, в Храм. Пред светлые очи собора верховных жрецов и лично наместника Неба Зембера XV. Предстоятеля Купола.

…Леннар предстал перед этим судом уже через несколько дней после того, как его и Ориану с Эльканом транспортным винтолетом доставили в Кканоан. В священный город Купола, воплощение того, против чего боролись Леннар и возглавляемая им Гвардия Разума.

ККАННОАН, ХРАМ КУПОЛА. СОБОР ВЕРХОВНЫХ ЖРЕЦОВ

Собор верховных жрецов Купола собрался в Соборном зале Храма. За идущими амфитеатром скамьями белого, с голубоватыми прожилками мрамора расположились согласно сану около трех сотен священнослужителей. Наместник Неба Зембер, высокий мрачный человек, был в белом одеянии, с перекинутой через плечо желтой лентой. Желтый цвет символизировал сугубую беспристрастность и четкую приверженность законам Купола[2]2
  В традиции различных леобейских народов желтый цвет символизирует разное: как говорилось выше, у алтурийцев (Ориана – алтурийского происхождения) и пиккерийцев желтый цвет означает тревогу.


[Закрыть] – в данном случае черствому уголовному параграфу, соответствующему данным обстоятельствам дела.

Огромный, как борец-тяжеловес, жрец-обвинитель (тоже с желтой лентой) за кафедрой выцеживал:

– Леннар, ты нарушил многие из законов благословенной Леобеи, мира Купола. Ты осквернил закон, данный поколениями предков и осененный великой верой Купола. Ты – сын наш. Ты уроженец Эррии, одного из столпов веры в Купол! Более того, ты член царственной фамилии, отпрыск знатной семьи! Зачем же ты рискуешь обрушить мир, в котором ты родился и живешь, в котором родились, жили и живут миллионы твоих земляков, соотечественников? Зачем ты хочешь вырвать нас отсюда? Взгляни! Какая красота окружает тебя здесь и повсюду, сколь богоподобна она и претворена в светозарную материю…

– Я не буду играть с вами в философствование и словоблудие, – ответил Леннар, не дослушав обвинителя, но невольно подражая его высокопарным оборотам. – Я понимаю, что в них вы намного сильнее меня. И вообще… вы выиграли эту короткую схватку и вольны делать со мной все, что хотите. Но безмозглой куклой, в которую вы превратили каждого из верующих в Купол, я быть не желаю! Я не меньше вас люблю своих земляков. Я помню свои корни, свою эррийскую кровь. Но не я начал проливать эту кровь!..

Он стиснул зубы и вдруг вскинул над головой сжатые кулаки, потому что метнулись перед глазами перекошенные лица прошлого. Дядя, дядя, убийца на троне!..

Быстро совладав с собой, Леннар продолжал:

– Все отличие между нами состоит в том, что я смотрю в глаза истине. А вы обманываете и обманываетесь. Каждый миг, каждое мгновение. А ведь у нас не так уж много осталось этих мгновений! Вы не хуже меня знаете, что грозит нашей планете в очень скором будущем.

Зашевелился Зембер. Его лицо, в противоположность пылавшим гневом физиономиям окружавших его священнослужителей, не выражало абсолютно никаких чувств. Наместник Неба глубоко вздохнул и произнес:

– Хорошо. Если не хочешь признать свою вину, начнем все сначала. С самого начала.

– Пусть так.

– Ты – Леннар, Второй Конструктор и глава Гвардии Разума?

– Да.

– За тобой закреплен позорный титул Строителя Скверны?

– Я – строитель, – не моргнув глазом, ответил Леннар. – А навешивать крикливые ярлыки – это прерогатива кканоанского Храма. Да, я строитель!.. Я принимал участие в строительстве подводного города. Я проектировал и строил мосты через реки Алая, Стризбан и тоннель через знаменитый Последний пролив, за который мне присуждена Первая премия Алтурии пятнадцатого года века Алой звезды! Можно ли назвать все эти постройки, всю эту работу Скверной?

– Не лукавь, – веско выговорил Зембер и поднялся во весь рост.

«Он выглядит просто-таки величественно, честное слово», – невольно подумал в этот момент Леннар.

– Мы говорим не об этом, – продолжал Зембер. – Нам известны твои заслуги перед светскими державами и, частично, – перед всей планетой. О, Алтурия, Пиккерия и Рессина приняли на свою грудь лучшего из уроженцев Эррийской династии!.. Но сейчас не об этом. Мы говорим о еретическом проекте «Врата в бездну». Мы утверждаем, что он нарушает все заповеди, данные нам богами и поколениями предков. Ведь много десятков поколений тому назад боги уже послали запрет на нарушение Контура Неба – главную заповедь веры в Купол! Явилась страшная катастрофа, принесшая неизмеримые бедствия. Ты умный человек. Неужели ты считаешь, что нужно совершать одну и ту же ошибку, навлекая на себя гнев богов?

Огромным усилием воли Леннар подавил в себе приступ ярости. Говорить о гневе богов, о табуированных верованиях предков и о мутных оккультных догматах казалось ему жестоким, нелепым недоразумением на фоне того, что они уже знали!.. На мгновение ему показалось, что он спит. Он спит, и все происходящее видится ему в каком-то диком кошмаре. Он тряхнул головой, стараясь стряхнуть морок. Не удалось. А эти люди с плато, пожирающие себе подобных у первобытных костров, разве они – сон?.. Небо, небо, как трудно проснуться! Нет, нет!.. Леннар взял себя в руки. Нет, придется еще побиться головой об эту каменную стену догматов и бездушия! И он начал биться:

– Именно наука, которую вы отвергаете, может предотвратить бедствия, надвигающиеся на планету. Вам известно, что наша планетная система идет на сближение с другим крупным галактическим образованием, и имеются неоспоримые научные данные о том…

– Нам известны ваши бредни! Ты будешь говорить о том, что небесные камни разят нашу планету не за грехи человечества, а вследствие этого твоего… сближения планетных систем, изменения гравитационных полей?.. Почему же тогда за все время, как начался этот кошмар, приближающий День Гнева, на праведный Кканоан не упало ни одного, даже самого маленького камешка? Отчего сюда стекаются миллионы паломников, зная, что в святом городе их минует кара? Не потому ли, что мы неустанно молимся богам Купола? Тебе как ученому, верно, известно, что за последние годы население Кканоана утроилось и миллионы и десятки миллионов рвутся сюда, в чистые земли, ибо обретут здесь спасение?

Леннар начал смеяться. О лицемеры и глупцы! Неужели они в самом деле думают, что он примет во внимание этот довод? Неужели они думают, что он не знает, отчего Кканоан – на самом деле – остался невредим?!

По Соборному залу прокатился ропот недовольства. Выделились отдельные крикливые голоса: «Да он еще смеется, негодяй, отступник, предатель!»;«Казнить его, и вся недолга!».

Леннар качнул головой и ответил:

– Известно. Да, Кканоан утроил свое население, да, он – пока что – безопасный город. Но мне известно и то, почему на Кканоан не упало ни одного метеорита! А что касается паломников, стекающихся в ваш святой город… так видел я этих паломников на Кканоанском плато, у костров и… в кузове транспортной машины!

– Бредни, лживые бредни и клевета!!! – затрещали голоса.

Леннар прищурился и, окинув взглядом ряды жрецов, продолжал еще более гневно и язвительно (а что скромничать, в самом деле?):

– Ну хорошо. Бредни. Клевета. Тогда ответьте мне: если вы не верите в опасность… хотя о ней кричит каждый камень, каждая травинка, хотя отрицает очевидное лишь безумец… так вот, если вы не верите в опасность, зачем тогда за последние три года силами доставленных сюда высококвалифицированных специалистов из стран светского Леобейского союза построены три новых энергоблока под Кканоаном? А все очень просто. Над Кканоаном выткан защитный купол из мощных силовых полей. Метеориты просто сгорают в нем. На Леобее только три города могли позволить себе такую роскошь, но даже столица Алтурии Креген и богатейший город мира, финансовый центр Леобейского союза Бей-Анниат в Пиккерии уже убрали защиту. Почему? Да потому, что на поддержание такого щита тратятся громадные мощности! К тому же щит защищает только от опасности с воздуха. А та, что таится под ногами…

– Что ты имеешь в виду, Строитель Скверны?

– Перестаньте меня называть этим дурацким прозвищем. А впрочем, все равно. Наверное, это мой дядя придумал? Он вообще выдумщик! – Леннар улыбался широко и открыто, но было в выражении его лица что-то такое, отчего жрец-обвинитель вдруг задрожал и ссутулился. – Что я имею в виду? Вы лучше спросите у сейсмологов. Ось планеты уже сдвинулась, и землетрясений не избежать. Их частота и мощь только будут расти.

– Ты пророчествуешь? – загремели, вставая, сразу несколько священнослужителей.

…Конечно, они не услышали его. Да и как они могли его услышать? Бесполезно объяснять что-то этим людям, которым параграф, буква давно мертвого закона заменяла живого человека. Тем более что именно сейчас и именно здесь они были на вершине власти… Леннара потрошили несколько часов, чтобы полностью обессилить, измотать, заставить почувствовать себя букашкой. Жрец-обвинитель говорил, как вычитывал:

– Покайся, Леннар. – (В сотый раз!) – Ведь ты не только первоклассный ученый и строитель, но и мужчина. Ты любишь и любим. Твоя женщина у нас. Признай свои ошибки, свою ересь и покайся. И тогда тебе будет позволено принять самый мягкий приговор, соединиться со своей избранницей. Покайся и останься с нами. Ведь ты наш по крови, ты не какой-нибудь неверный алтуриец или рессинианин, да лопнут их жилы!.. Твоя семья с радостью примет тебя обратно и простит тебе твое отступничество, а твой дядя, правитель Эррии, даст тебе полномочия…

– И отца моего он тоже… воскресит? – чужим голосом сказал Леннар. – Жирная тварь…

– Ах вот ты о чем? – вмешался Зембер, прерывая обвинителя. – Жажда мести – благородное чувство. Храм всемогущ, и, если хочешь, ты сам будешь править Эррией. А твой дядя, подлый убийца, который давно закоснел в преступлении и грехе… ты можешь поступить с ним по своему усмотрению. Храм Купола даст тебе такое право. Ты воздашь неправым!.. Разве это не твой святой долг, Леннар, сын Эррии?

У него начинала кружиться голова. Слова, липкие, длинные, похожие на паутину, – слова, от которых не отмахнуться, из которых не высвободиться…

– Ориана может остаться с тобой, по ее усмотрению, или отправиться на звездолеты. Но в любом случае она будет жить. Однако если ты будешь упорствовать… Купол сомкнется для тебя и для нее. Ничего, ничего не будет. Ты закроешь глаза своей любимой Орианы.

Другой человек давно бы сломался. Но у главы Гвардии Разума была устойчивая психика, мощная воля. И тем не менее даже он, измученный нагромождением бессмысленных, пустых трескучих слов, едва не застонал. Скоты! Давят, давят на самое уязвимое, на самое сокровенное и дорогое, неотделимое от его существа. На мгновение закралась предательская мысль: а что, если?.. Терять все равно нечего! И… Нет! Нельзя, он не может!.. Отречься? Предать дело всей жизни, тех, кто уже отправился в изгнание, в заточение, под ножи фанатиков?.. Или бросить все, сдаться, отплатить за отца и за свое сиротство, броситься в объятия Орианы и – неминуемой смерти, катастрофы для всех, которая уже так близка!

Он закрыл глаза и медленно, раздельно выговорил:

– Пусть ее приведут.

– Ты перекладываешь ответственность принять решение на нее?.. – снова взял слово Зембер. – Ты, мужчина, боишься решать сам?..

Леннар начал выпадать из происходящего. Он еще не окончательно восстановился после травмы, полученной на военной базе, и у него уже начинало стучать и всхлипывать в висках. Все плыло. Он испугался. Да, он испугался того, что еще немного – и его сломают. Усилием воли он заставил себя успокоиться. Он сделал ошибку. Да, он сделал ошибку – в том, что принял эту экзальтированную манеру ведения диалога, присущую собору жрецов. Что он не стал изъясняться в привычном ключе: спокойно, прагматично, без эмоций и надрыва. Крепко сбитыми словами. Каждое из которых имеет конкретный смысл. Так. Вот так лучше. Он – спокоен. Спо-ко-ен. Не теряться, не плыть…

– Твое слово, Леннар! Что ты намерен ответить нам?..

Быстро, громко, хотя и чуть путаясь в словах, Леннар отказался от предложения собора.

С прежней четкостью и явственностью он услышал только:

– Леннар… Ориана… приговорить к смерти!

…Леннара отвели в подземелье храмового узилища, пинками и прикладами затолкали в темную камеру (нехватка энергии уже ощущалась и здесь) и оставили одного.

Но одному ему пришлось побыть недолго. Не прошло и получаса, как за маленьким решетчатым окном затрепетал нервный свет факела и дверь снова заскрипела, завизжала на проржавленных петлях. Леннар, не поворачивая головы, произнес:

– Что, уже пора? А вы ребята скорые. Не откладываете ничего в долгий ящик, сразу – привести в исполнение.

Ему ответил не густой, жирный и подпрыгивающий голос его тюремщика, мерзкого вида лиракца с опухшим от постоянного пьянства лицом и заплывшими жиром маленькими глазками, а низкий, бархатного тембра баритон. Такой знакомый. Такой неожиданный в этих стенах, слезящихся и трещиноватых. Леннар не сразу обернулся. Пришедшему потребовалось повторить свою фразу, чтобы смертник понял: обращаются к нему.

– Мне нужна твоя помощь, Леннар.

Глава Гвардии Разума (бывший глава?) дернул шеей.

– Мне нужна твоя помощь, Леннар, – продолжал тот же голос.

Только тогда пленник ответил:

– Неожиданные слова, ваше преосвященство. Вам, самому могущественному человеку среди всех, кто еще остался на этой планете, нужна помощь?.. Да еще от врага? От врага, которого к тому же вы – вы же! – приговорили к смерти? Интересно, ваше преосвященство.

– Потуши факел, – негромко приказал посетитель человеку, стоявшему за его спиной и державшему в руках смолистый, чуть потрескивающий яркий факел, роняющий искры, – поговорим в темноте.

– Да, владыка Зембер.

Крыло света скользнуло по стене и угасло.

…К Леннару пожаловал не кто иной, как сам предстоятель Купола, верховный жрец кканоанского Храма, Зембер XV.

Он был в том же облачении, что и в зале суда, даже перекинутая через плечо желтая лента, символизирующая беспристрастность и справедливость, была при нем. Леннар успел это разглядеть прежде, чем погасили факел. Кто был второй человек, пленник узнать не успел. Леннар пошарил рукой, нащупал в темноте свою постель, брошенную на топчане в углу, неспешно улегся и сказал неторопливо (как будто к узникам-смертникам каждый день приходили первые лица государства):

– Я вас слушаю. В любом случае это меня позабавит. По сравнению с тем, что вы мне присудили, все кажется забавным.

Глава Храма ответил тут же:

– Забудь всё, что я говорил тебе там, наверху, во время суда. Это церемония, ритуал, так положено.

– И приговор забыть? – почти весело спросил Леннар.

– Я же сказал: всё. Если я не ошибаюсь, ты – третье или четвертое лицо в руководстве проекта «Врата в бездну», не так ли?

– Вроде того.

– Твоя жизнь чрезвычайно ценна для твоих соратников?

– Надеюсь, что так, – отозвался Леннар, пытаясь понять как можно скорее, к чему же клонит неожиданный высокий гость.

– Думаю, что и они и ты сам дорого дали бы и за жизнь твоей женщины, которая содержится тут неподалеку, и за ученого Элькана, раз уж вы ради него пожертвовали пятью своими людьми и проделали долгий и опасный путь, – полуутвердительно-полувопросительно проговорил Зембер. – И у меня есть к тебе предложение. Пока… – тут, к удивлению Леннара, голос железного наместника Неба дрогнул и едва не сорвался, – пока не поздно. Леннар, я должен попасть на один из ваших звездолетов. Вот это и есть тот вопрос, который я хотел бы с тобой обговорить.

– На звездолеты? Добровольно? Не думаю, что вам там будут сильно рады, ваше преосвященство, – проглотив удивление, отозвался смертник.

– Потому-то я и пришел к тебе. Думаю, что и ты, и те, кто вместе с тобой возглавляет мятежни… экипажи звездолетов и всех тех, кого вы успели туда переправить… вы согласитесь на мое предложение. Буду краток. – Зембер понизил голос и перешел на куда более доверительную манеру общения: – Я отпущу и тебя, Леннар, и твою Ориану и выдам вам ученого, Элькана. Ведь он вам нужен, крепко нужен? Но на орбиту отправитесь не только вы. С вами поеду я и тридцать моих людей, тех, которых я назову. Зонан и ты, как глава вашей основной спецслужбы, дадите мне гарантии безопасности.

– Даже так? – Леннар усмехнулся. – А с какой целью, позвольте узнать, вы собираетесь к нам?.. Едва ли из любопытства и любознательности, а? И удальцов из числа Ревнителей прихватите, наверное. Но учтите, что, даже если Зонан примет ваше абсурдное предложение, вам едва ли дадут разводить там вашу пропаганду, вы ведь меня понимаете?.. А мерзавцев из ордена Ревнителей вообще возьмут под особый контроль и, если что, без жалости, на месте…

– Да уж конечно. А причины моего обращения к вам я поясню. Причины очевидны. Они залегли у нас под ногами, они находятся у нас над головами. Мы идем к катастрофе, вы совершенно правы. И если от метеоритного дождя Кканоан защищен силовым полем, то от землетрясения нас не защитят никакие боги!

Хорошо, что Леннар не мог видеть лица наместника Неба в этот момент. Потому что оно исказилось такой трусливой гримасой, что, вне всякого сомнения, пленник не устоял бы перед искушением и убил бы человека, повинного в мучениях стольких людей! И тогда – все.

Но факел уже был потушен. Леннар ничего не увидел. Он слышал только чуть подрагивающий голос, бархатный, хорошо поставленный голос священнослужителя, отличного актера:

– Кканоан защищен силовым полем, как и несколько других самых богатых городов планеты. Потому он невредим, равно как не пострадал никто из верховного жречества и их семей. Но энергоресурсы страны истощены. Остается совсем немного, и скоро мы будем не в состоянии поддерживать защитное силовое поле в рабочем состоянии. Оно уже работает на пятьдесят процентов мощности и не выдержит удара крупного метеорита. Но не в этом главная угроза. Мне доложили, что под Кканоаном вот-вот произойдет серьезное смещение геологических слоев. Все мало-мальски приличные лиракские сейсмологи, которые учились у вас же, в университетах Алтурии и Пиккерии… все они в ужасе. Город будет разрушен. Кканоан непременно должен быть разрушен. Да!!! Падет великий тысячелетний град Кканоан, к радости всех нечестивых! – неистово проревел предстоятель Купола, снова невольно сбиваясь на привычную высокопарную риторику, которой он щеголял на суде. – И все же, – существенно снизив тон, продолжил Зембер после паузы, – ты должен меня понять. Недопустимо погибнуть глупо, нелепо, покорно, как животные!

Леннар помолчал. Облизнул сухие губы. Конечно, он мог предположить, что суть предложения предстоятеля (коли уж пришел!) сведется именно к этому, но что оно будет столь наглым и циничным – нет, ни в коем случае!..

– Значит, на попятную? – спросил Леннар. – К чему же было мешать нашей огромной работе, клеймить нас позором, подбивать на бунт массы людей, чтобы потом же бросить этих людей… которых сами же оболванили? Если бы не эта религиозная истерия, которая берет свои корни именно здесь, в Кканоане, то мы построили бы достаточное количество звездного флота и вывезли бы все население, а не несколько миллионов, находящихся сейчас на орбите. И ведь вы, Зембер, еще час назад повторяли то, от чего сейчас отрекаетесь. А теперь вместо того, чтобы быть спасенными, эти несчастные едят себе подобных, жрут людей… там, на Кканоанском плато!

– Леннар, твоя жизнь сейчас не стоит и ломаного гроша в глазах собора, всех тех, кто там, наверху, – оборвал его наместник Неба. – Зато для меня она чрезвычайно ценна. И потому не будем упражняться в словесном фехтовании. Не надо о препонах по проекту. Если бы не было одного препятствия, непременно возникло бы другое. Не будь естественных причин бунтов, возникли бы искусственные. Люди так устроены, что механизм самоуничтожения заложен у них вот здесь! – Зембер гулко ударил себя кулаком в грудь. – Но мы не толпа, Леннар. Мы – ты и я – не толпа. Я не хочу умирать здесь, в Кканоане, под ударами метеоритов или как-то иначе, скажем, провалившись в пропасть, разверзнувшуюся под ногами!.. Я говорю это так же откровенно, как если бы ты был моим единомышленником. Ведь я тоже этнический эрриец, как и ты.

Леннар судорожно сглотнул. «Такой же, как и ты!» Лживая, лицемерная скотина! Несомненно, именно он стоит за смертью отца. Этот толстый трусливый скот, его дядя, никогда бы не рискнул пойти на убийство суверена и уж тем более не смог бы провернуть все так ловко… Смиряя смутно рокочущую в голосе ярость, Леннар выговорил:

– Я… я дорого ценю свою жизнь, жизнь Орианы. И Элькан, ученый с мировым именем… да, он нужен нам. Но если бы решение зависело только от меня…

– То?..

– То я отказал бы вам. Лучше быть казненным по приговору суда, чем идти на эту… позорную сделку, достойную торгаша с рынка! Впрочем, зачем я обижаю торговое сословие?..

– Даже так! – Зембер усмехнулся. – Я считал, что вы прагматичнее. А тут – шеф Гвардии Разума дает волю романтическим порывам, про которые пишут в глупых книгах. Тем не менее ты верно заметил, что решение по этому вопросу принимаешь не ты. Не только ты. Соедини меня со звездолетом, где находится ваше руководство! – повелительно бросил он. – Я требую этого! А если и они окажутся такими глупцами, что откажут, тогда… тогда у нас есть время, чтобы громко захлопнуть за собой дверь, уходя!

– Ой, да ну вас… И не надо громовых фраз, вы не на соборе, – невыразительным, серым голосом перебил его Леннар. – Предоставьте мне связь. Я вызову для вас звездолет, где находится наше руководство.

– Так-то лучше… Жрец, подай сюда связь!

Вспыхнувший экран аппарата спутниковой связи осветил того, кто сопровождал Зембера. И Леннар тотчас же узнал в нем того самого тощего жреца с базы, где содержался Элькан. Того самого… Впрочем, уже в следующее мгновение ему стало не до разглядывания сухих черт своего недавнего врага: по экрану пробежали два столбца цифр, Леннар ввел код, подтверждающий соединение, и появилось массивное лицо Зонана, Первого Координатора. Он некоторое время молча смотрел на Леннара, а потом произнес раздельно:

– Я не ошибся? Леннар, ты находишься в Кканоане? Определитель канала выдал… я сначала не хотел верить.

– Да, я в Кканоане. Меня, Ориану и Элькана схватили и приговорили к смерти. Меня должны казнить. Но есть варианты. Их вам изложит сам Зембер, кканоанский наместник Неба. Он спустился… практически снизошел… ко мне в тюремную камеру, чтобы сделать одно предложение. Сразу скажу, что я отказал. Теперь решение за вами. – Он повернулся к Земберу: – Говорите, ваше преосвященство.

Наместник Неба заговорил. По мере того как он излагал суть вопроса своим мерным, бархатистым голосом, лицо Зонана все больше мрачнело. Лишь только Зембер договорил, Первый Координатор ударил себя по щеке ладонью, что означало высшую степень неодобрения, и произнес:

– Не стану разбирать все стороны этого бесстыдного предложения, наместник Зембер. Наверное, Леннар вам уже все высказал. Зачем же вы боролись против нас, чтобы вот так, в последний момент, когда уже поздно … отступиться? Молчите, молчите! Я не требую ответа. Значит, вы хотите сбежать, как крыса с тонущего корабля? Что ж, это ваше право. Я считал вас более достойным соперником, Зембер. Теперь наш ответ.

Леннар поборол в себе искушение заткнуть уши и не слышать, что скажет Зонан. Ведь для него, приговоренного к смерти, любой ответ Первого Координатора был ужасен. Или – смерть, или…

– Мы принимаем ваше предложение, – отчеканил Зонан, – и гарантируем вам и названным вами людям безопасность, но оговорю особо: при первой же провокации или попытке возмутить экипажи с вами поступят соответственно. Вы меня понимаете, наместник Зембер?

– Да.

– Не будем рассуждать о моральной стороне вопроса. Вы погубили почти все население целой планеты и нашли лазейку, чтобы спастись самим. Я согласен принять вас и ваших мерзавцев, но только потому, что слишком ценны жизни Леннара, Орианы и Элькана. Прежде чем мы начнем обговаривать детали вашей доставки на борт звездолета, хочу задать один вопрос: вы, умный человек, наверняка знали, что правы мы, а вовсе не Храм? Ведь так? Зачем же вся эта бесплодная борьба, кровь, эта агрессия и фанатизм? Ваши проповедники – о, эти люди, может, и в самом деле верили, да и сейчас верят в предначертания Неба, в простоту, очищение и в тому подобный словесный мусор. Но вы?..

Предстоятель Храма покачал головой:

– Странно слышать именно от вас, Зонан, такое. Ведь кто-кто, а вы должны понимать, что такое власть. Что такое царить в душах, одним-единственным словом разрушать города и смирять народы. За это можно отдать все. А теперь…

– А теперь, – низко опустив голову, глухим голосом выговорил Леннар, стоящий рядом, – теперь власть вот-вот уплывет из ваших рук, и сам Кканоан, верно, готов взбунтоваться против Храма… потому что ваше милостивое Небо, которому вы поклоняетесь, все вернее сулит гибель, силовой щит над городом истощается и слабнет, а земля в буквальном смысле может уйти из-под ног? Вы можете потерять власть, так, предстоятель Зембер?

Его преосвященство молчал, надменно вскинув голову. Зонан, Первый Координатор, долго смотрел на своего главного и самого страшного противника, прежде чем исчез с экрана. Сеанс связи закончился.

– Там, наверху, на орбите, решили иначе, – наконец сказал наместник Неба. – Я же сказал, что ты слишком ценен для них. Наверное, жалеешь, что ты не червь, не мокрица вроде тех, что ползают тут по стенам, так, Леннар?

И тут показалось, что сами стены темницы отвечают на слова Зембера. Глухой, надсадный гул наполнил слух находящихся в камере людей. Тощий жрец уже выключил аппарат спутниковой связи, и теперь в полной темноте все трое слушали, как падают с потолка мелкие камешки, а пол подрагивает под ногами.

– Так, вы очень предусмотрительны, ваше преосвященство, – отрывисто выговорил Леннар. – Я бы даже сказал, прозорливы. Не успели договориться с Зонаном, как земля уже начинает подтверждать ваши опасения. Кстати, а как отреагирует на ваше исчезновение собор высших священнослужителей Купола? Насколько я понял, далеко не все в курсе ваших планов. Или вы хотите… к примеру, имитировать свою гибель?

– Совершенно верно.

– А вдруг… – начал Леннар, но тут пол скакнул под ногами и крякнула на петлях перекошенная входная дверь.

– Жрец, зажги факел!

– Да, ваше преосвященство, зажигаю, ваше преосвященство…

– Немедленно распорядитесь вывести из подземных капониров Ориану и Элькана, – заговорил Леннар, – нужно торопиться… Да зажги же ты факел, проклятый жрец! Или ты только и умеешь, что ковыряться кинжалом в теле потерявших сознание людей, скотина?..

Жрец скрипнул зубами от еле сдерживаемой злобы, от животного, непреодолимого страха. Кромешная тьма, кромешный ужас. Наконец факел вспыхнул. Камера осветилась неверными, прыгающими бликами. Леннар устремился к двери, за ним наместник Зембер. Пол загудел. Угол камеры вдруг провис, и стена, накренившись, стала осыпаться, обнажая пролом. Тяжело падали крошащаяся штукатурка и куски окаменевшего раствора, схватывавшего каменную кладку. Леннар вскинул глаза и увидел, как по потолку пробегает черная трещина, ширится и удлиняется, а потом громадная плита изламывается, и кусок перекрытия, выворачиваясь из толщи камня, громоздящегося над головой, падает, чтобы сделать из тюремной камеры – погребальную.

Наверное, им, оставшимся в ней, показалось, что снова потушили свет.

Так трудно проснуться…

– Кто я?

Ничего подобного не знал тот, кто проснулся и увидел перед собой серую обшарпанную поверхность, мутную, покрытую толстым слоем пыли, но все же полупрозрачную. Человек поднял глаза и попытался определить, где он нашел себя в таком незавидном виде. На белом камне рядом со странным прозрачным саркофагом, который он никак не мог опознать, оказалась диковинная блестящая табличка с каким-то коротким словом. Он сумел прочитать это слово: ЛЕННАР. Слово неожиданно понравилось ему, и он решил считать это слово своим именем. Человек не знал, ни что означает это слово, ни откуда оно оказалось на странном, неописуемо древнем саркофаге. Просто – понравилось. Лен-нар. Звонкое, благозвучное слово, будто бронзовый наконечник копья упал на мраморную плиту. Человек, присвоивший себе имя, огляделся. Место, где он проснулся, было запущено, везде лежал толстенный слой пыли, который, казалось, не убирали целую вечность. Вечность? Это слово всколыхнулось в проснувшемся человеке – так, как оперенный комок глины становится вдруг живой птицей. Он понял, что совершенно не знает, ни кто он, ни где он, ни когда он. К тому же на нем не было никакой одежды, при нем не было пищи. Поэтому человек решил идти и найти все это…