Текст книги "Собор"

Когда Сыч появился из-за знакомой ели, дед Изя сидел на скамеечке и плел корзину. Бросив взгляд на подошедшего Сыча, он буркнул:

– С утра жду.

Сыч присел и вытянул ноги. Помолчав, спросил:

– По вечерам кости-то не ломит? Прохладно, чай. Осень.

Дед Изя хмыкнул. Сплел еще один ряд и, отставив незаконченную корзину в сторону, сказал:

– Ладно, не темни. Гостей ждешь?

Тот усмехнулся и кивнул в сторону ели:

– Аккурат этих.

Дед Изя резво повернулся. От забора, широко улыбаясь, шел Волк. А за ним, озираясь, выходили на поляну три крепких парня и две девушки.

– Ну что, мудрейшие, как говорил мой старшина, пополнение прибыло.

Дед Изя широко улыбнулся Сычу:

– Ну что, волхв, на этот раз, похоже, все получилось. Воплотилось пророчество-то. Сколько раз тебя из-за ошибок убивали? Пять? А ныне все путем. Может, помрешь наконец? Страдалец. Сколько уж по земле бродишь?

Волк, подойдя, обнял обоих:

– Это кто тут помирать собрался? Сейчас мы только жить начинаем.

Сыч пошел в дом. Волк удивленно проводил его взглядом:

– Я что-то не то сказал?

Дед Изя покачал головой:

– Нет, просто он устал. Мы-то с тобой устать не успеем. А он… уж и верить перестал, что его срок подойдет, хоть наперед знал, что все, что он узнал, свершится.

– Так это его пророчество было?

– Почитай так, с его помощью сделано и ему сказано.

– Но как?.. Мне ж сказали, что оно древнее. Да и не знал я, что он ясновидящий.

– Да знал. – Дед Изя махнул рукой и направился к дому. – О том все знали. Кто ж на Руси не слышал об Олеге Вещем.

Книга вторая
Схватка

Часть I
Партер

Боец на экране сделал неуловимое движение, и его противник, мощный мулат с рельефной мускулатурой, вдруг будто вспух. В следующее мгновение из его горла хлынул фонтан крови, и он рухнул на ринг. Его противник медленно выпрямился и начал слизывать кровь с пальцев. Камера тут же, будто застеснявшись, отъехала назад. Сидевший перед экраном человек еле заметно кивнул, и по этому жесту второй, сидевший рядом, но несколько дальше от экрана, послушно выбросил вперед руку с пультом. Экран померк. Человек с пультом наклонился к уху сидевшего перед экраном и негромко произнес:

– Этот продержался дольше других. Сорок секунд.

Его собеседник как бы в раздумье спросил:

– Он всегда убивает?

– Да. Они пытались заставить его оставить соперника в живых. Ставили условия, по которым за живого он мог получить целое состояние. Но мне кажется, он не может себя контролировать. Когда они попытались его «поучить», он просто убил шестерых и ушел. Не спеша.

– Ну что ж, судя по всему, он настоящий. Я пока имею по ним недостаточно информации, но мне казалось, что показные бои, тем более за деньги, противоречат их законам. Интересно, почему он это делает?

– Не знаю…

– Постарайся выяснить. – Первый задумался. – Если они действительно не могут контролировать боевые рефлексы во время схватки, значит, в отношении коммерческих боев они нам не помеха. Путь на арену им заказан.

Его собеседник улыбнулся, обнажив мелкие острые зубы, похожие на акульи:

– Во всяком случае, у нас есть этот. – Он кивнул на экран, потом льстиво улыбнулся: – Никогда не думал, что вам удастся провернуть дело с еженедельным показом боев на первом канале.

– Это все «национальная идея». – Первый криво усмехнулся. – С тех пор как президент накрутил хвосты нашим идеологам, на телевидение можно пропихнуть любую туфту. Лишь бы она имела исторические корни и работала на эту самую национальную идею. Хотя, конечно, и в этом случае потребовалось изрядно потрясти кошельком.

Оба негромко рассмеялись. «Акула» поднялся и, подойдя к видеодвойке, собрался вынуть кассету, но его остановила негромкая просьба:

– Прокрути-ка еще раз последний бой.

«Акула» отступил на шаг, чтобы хозяину было лучше видно, и нажал на кнопку. Они молча просмотрели все сорок секунд последней схватки. Хозяин некоторое время о чем-то размышлял, потом произнес:

– Ты был не прав. Это не мулат продержался сорок секунд, просто ему уже надоело.

«Акула» еще раз перемотал пленку и, когда изображение на экране исчезло, нахмурился.

– Ты что?

«Акула» тяжело вздохнул:

– Я подумал, что было бы со мной, если бы вы меня тогда не остановили?

Они помолчали несколько минут. «Акула» негромко выругался.

– Неужели не существует способа с этим справиться?

Хозяин холодно улыбнулся:

– Способ есть.

«Акула» живо обернулся к нему, всем своим видом выражая живейшее внимание.

– Не торопись, я его не знаю. – Хозяин умолк, но «акула» не шевелился, ожидая продолжения. – Но если бы его не было, то что заставило их столько веков быть изгоями в мире, который они могли бы подчинить себе? – Он задумчиво прищурил глаза и продолжил еще более тихо, будто разговаривая сам с собой: – Способ есть, и я все ближе к тому, чтобы найти его. Этот изгой поможет нам. Но не только и не столько своими мышцами или умением убивать, он откроет нам их сущность, научит, как нам оседлать их силу, а если нет…

«Акула» понимающе скривил губы в подобии улыбки:

– Мы убьем их всех.

Хозяин улыбнулся той улыбкой, какой улыбается взрослый, глядя на невинные шалости малыша:

– Нет, мы поступим по-другому, и на этот случай у нас есть большое преимущество перед нашими партнерами.

«Акула» удивленно посмотрел на хозяина. И это неподдельное удивление выглядело столь забавно на его хищном лице, что хозяин не выдержал и расхохотался:

– Ладно, Андрей, пошли. Невежливо заставлять ждать наших деловых партнеров. Они считают себя важными шишками, поэтому могут обидеться, если мы заставим их ждать слишком долго.

«Акула» рассмеялся, вытащил кассету, запер ее в сейф и догнал хозяина у самого лифта. Они поднялись на последний этаж и вышли в обширный холл с небольшим фонтаном и зарослями декоративных растений, среди которых в продуманном беспорядке были расставлены миниатюрные диванчики. В холле находилось несколько человек. В данную минуту большинство отдавало дань великолепным коктейлям, которые бесшумно разносили на подносах три симпатичные девчушки. Хозяин на несколько мгновений задержался на пороге. Его офис-менеджер, как обычно, был выше всяких похвал. Девушки были симпатичны, но их одежда и манера держаться не вызывали ни малейшего всплеска интимных желаний. Музыка из скрытых динамиков, журчание фонтанов, легкие, с минимумом алкоголя, коктейли, игра теней от небольших разноцветных светильников – все это создавало спокойную, доброжелательную и доверительную атмосферу. Хозяин мысленно улыбнулся. Каждое стадо требует своего пастбища. Завтра, когда «собеседниками» будут «новые хозяева жизни», цветы исчезнут, фонтан превратится в бассейн, а напитки, сейчас разносимые в коктейльных стаканах, будут стоять по бордюрам и постаментам, крича яркими этикетками, и разносить их будут дамы с ногами от зубов, с «воздушными шарами», гордо реющими над открытым пупком, и с похотливой улыбочкой. Но сегодняшние гости были из другой категории. Хозяин шагнул вперед:

– Добрый день, прошу меня извинить. – Он склонил голову в легком поклоне. – Я надеюсь, что не очень рассердил вас своим небольшим опозданием.

Гости вежливо рассмеялись. Хозяин окинул каждого мимолетным, но внимательным взглядом и приглашающе повел рукой в сторону двустворчатой двери в дальнем конце холла:

– Прошу.

– Вы опять хотите нас удивить. – Дородный мужчина в дорогом темно-синем костюме небрежно отставил руку с бокалом в сторону. Возле него мгновенно оказалась девушка с подносом, и, когда мужчина разжал пальцы, бокал лишь тихонько звякнул. Это был картинный жест, и все это поняли. Мужчина, обратив на себя внимание, энергично поднялся и направился к хозяину: – Я знаю, вы любите эффектные жесты.

– Ну что вы, господин Закрайский, – хозяин весело улыбнулся, – куда уж мне до вас.

Закрайский по-хозяйски ухватил его за локоток:

– Не прибедняйтесь, Константин Алексеевич, не прибедняйтесь. С вашим воображением и вашей мошной грех размениваться на обычную болтовню. – Он смачно рыгнул почти в нос хозяину и величественно двинулся к указанной двери.

Остальные гости поднимались со своих мест и пристраивались в кильватер. Хозяин пожимал руки, стараясь не реагировать на отблески злорадства, вспыхивающие в глазах гостей, и перебрасывался с проходящими вежливыми фразами. Закрайский был прекрасным актером. Публичное унижение было венцом подготовки к разговору, и сейчас у присутствующих не было никаких шансов выторговать у хозяина больше, чем позволит он сам. Но ей-же-ей, когда-нибудь Закрайский поплатится за то удовольствие, с которым он это проделал.

За дверями оказался высокий подиум, укрытый сверху высокой пирамидой из темно-синего, почти непрозрачного в сумраке зала стекла. Когда гости столпились вокруг подиума, хозяин нажал кнопку, и все замерли. Пирамида осветилась внутри, и на подиуме возник… сказочный дворец. Он чем-то напоминал деревянные терема и в то же время был современен. Воздушный стеклянный купол, башенки, крытые переходы. Первым, как обычно, опомнился Закрайский:

– Значит, это и есть ваш сюрприз? – Он полупрезрительно выпятил губу. – Ну что ж, надо признаться, этот игрушечный домик представлен вполне впечатляюще.

– Помолчите, Закрайский! – Крупный мужчина со слегка угадывающимся брюшком направился к хозяину. Перед ним мгновенно возникло свободное пространство. Помощник президента по делам культуры и спорта, Игорь Александрович Епишев, в свое время отказался от должности руководителя аппарата, но его влияние от подобного шага только усилилось. – Это, конечно, великолепный макет, но хотелось бы знать, что это такое?

– Припомните, господа, – голос хозяина был тих и даже печален, – полтора года назад, когда решался вопрос о еженедельных трансляциях боев Собора, восстановленного благодаря усилиям Порфирия Исаковича, – он уважительно кивнул в сторону мужчины с густой русой бородой, – я обещал, – он сделал паузу, подчеркивая весомость того, что сейчас произнесет, – что Собор станет самым популярным видом единоборств в мире. До этого, конечно, еще далеко, но, господин Яворский не даст соврать, – Яворский, продюсер первого канала, услышав свою фамилию, слегка кивнул, он был не из тех, кого можно застать врасплох, – наши программы уже закупили Финляндия, Израиль, Германия, Франция, Италия, идут переговоры с Би-би-си и двумя столпами телекоммуникаций из США. Мексиканцы и бразильцы согласились провести довольно выгодный обмен на свои сериалы. Сегодня можно сказать, что, как говорят в американском шоу-бизнесе, мы попали в струю. Мир устал от Востока, от мелькания азиатских глаз и скул на киноэкранах. Мы первые предложили замену этому, и мы выиграли, – его голос стал громче и торжественней, – сегодня я представляю вам Национальный центр боевых искусств.

Гости какое-то время молчали. Большинство представляло, сколько стоит подобное здание. Все знали, что их радушный хозяин очень богатый человек. Но настолько… Через несколько мгновений Епишев придвинулся вплотную к хозяину и с чувством произнес:

– Это грандиозно, Константин Алексеевич, я гарантирую этому проекту самую горячую поддержку президента.

Хозяин с благодарностью кивнул и поднял руки, требуя внимания:

– Прошу прощения, но это еще не все. – Он дожидался, пока утихнет возбужденный говор. – Этот центр будет открыт ровно через полтора года, и на его коврах пройдет первый, и полноценный, с участием национальных команд не менее ста стран, чемпионат мира по боевому единоборству «Собор Перуна»!

Глаза Епишева сверкнули, а Яворский первый хлопнул в ладоши. Через мгновение все разразились аплодисментами. Каждый лихорадочно прикидывал, как можно использовать идею хозяина дома. Епишев первым ухватил свой кусок. В свете пунктика президента о национальной идее он, беря эту идею под покровительство, получал такой культурно-спортивный проект, переплюнуть который ни один из близких «к телу» уже не сможет. На все время реализации этого проекта он становился непотопляемым при любых перетрясках в высших эшелонах власти. Яворский, Закрайский – все видели блестящие перспективы, но аплодисменты хозяину раздались не только из-за этого. Когда гости после небольшого обсуждения и традиционного фуршета покидали зал, Закрайский, уже играя роль «скептика проникшегося», ткнул Яворского локтем в бок:

– Константин Алексеевич-то каков, миллиончиков двести, а то и триста «зелененьких»… нате вам, с барского плеча…

Яворский брезгливо отстранился, а шедший рядом с ним рыхловатый, вальяжный мужчина в дорогих швейцарских очках хмыкнул:

– Да-а… о-орел… блестяще, но он вернет их себе с лихвой. Сегодня он получил карт-бланш даже на кражу со взломом. До тех пор, пока он не закончит проект, а вероятнее всего и много дольше, все фискальные органы будут сидеть на коротком поводке. – Мужчина приподнял одну бровь. – Черт возьми, какая блестящая голова. Сегодня он оторвал у меня кусок стоимостью почти три миллиарда долларов.

– Это как это? – опешил Закрайский.

– Завтра состоится залоговый аукцион по компании «Севморнефтегаз». В свете сегодняшней бурной реакции Епишева я уже не сомневаюсь в его результате. Что ж, мне повезло, что я уже знаю об этом. Посмотрим, кто завтра все-таки попадет под этот паровоз.

Наконец все гости удалились. «Акула» повернулся и восторженно посмотрел на хозяина. Они сидели в маленькой мониторной и прекрасно слышали все разговоры, переключая селективные микрофоны с одной группки на другую.

– Я понял, что вы имели в виду, когда говорили, что у нас большое преимущество перед нашими партнерами.

Хозяин тихо рассмеялся:

– И что же?

«Акула» улыбнулся в ответ и довольно произнес:

– Естественно, ваш проект.

– Нет, ты не прав. – Хозяин поднялся и, не обращая внимания на удивленный вид собеседника, подошел к двери. Взявшись за ручку, он остановился и произнес сухим, спокойным голосом: – Наше главное преимущество в том, что мы знаем, что настоящий Собор существует. Поэтому у нас есть шанс вовремя убраться с дороги, когда им не понравится то, что мы делаем.

Иван поднатужился и с хеканьем поднял бревно на вытянутые руки. Толстый золотистый ствол повело.

– Держать, песий сын, – рявкнул Иван.

Конрад, пыхтя, выровнялся. Пот заливал глаза, мышцы трещали. Дед Изя торопливо шуровал ломом.

– Опускай!

Бревно с легким звоном опустилось в приготовленный выруб. Иван с трудом разогнул пальцы и на дрожащих ногах опустился на колоду. Рядом, шумно дыша, рухнул Конрад. Дед Изя неодобрительно смотрел на них:

– Ну что, охальники, чуть не приложило?

Иван расслабленно махнул дрожащей рукой:

– Ох, дед, твоя правда.

Дед Изя, неодобрительно покачивая головой, ушел в сторожку. Они еще посидели, отдыхая, потом Конрад ткнул Ивана кулаком в бок и поднялся:

– Пошли, скоро отроки вечерять придут, а у нас еще ужин не согрет.

– Вот иди и грей, – проворчал Иван, но все-таки встал и побрел к длинному дощатому столу.

Отойдя шагов на сорок от стены, он оглянулся и, прикрыв глаза ладонью от низкого вечернего солнца, посмотрел на сруб. Тот высверкивал свежезачищенными стволами, сияя под солнечными лучами как золотой. Знатная получится дружинная изба.

Иван полез на полку за мисками. Старая сторожка деда Изи уже была мала для толпы обучаемых. Иван хмыкнул. Три года прошло, а уж, почитай, сотня отроков наберется. Вернее, отроков меньше. Пятеро первых – уже воины. Он расставил миски, разлил отвар по кружкам и нарезал хлеб. Кончив накрывать на стол, он сел на лавку и вытянул ноги. Закончился их последний день. Завтра на рассвете они с Конрадом отправятся в обратный путь. Иван улыбнулся, представив, как удивились бы пограничники и таможня, если бы им случилось столкнуться с Конрадом. Респектабельный, молодой биолог… без документов… посреди России… собирается босиком топать в родной Кёльн…

Гулко ухнул филин. Из-за знакомой разлапистой ели беззвучно начали появляться отроки. Конрад, поглядев на их уставшие, но сосредоточенные лица, принялся наваливать в миски наваристую гречневую кашку.

Вечером они сидели вместе с Сычом и молчали, глядя на темнеющий восток. В обычной пелене туч, всегда тянущейся над Сычом, сегодня были изрядные прогалины, поэтому солнце постаралось воспользоваться моментом и поработать над их боками, выкрасив их напоследок в золотисто-красные тона. Вдруг Сыч кивнул какой-то своей мысли и резко поднялся. Конрада и Ивана будто подкинуло. Через мгновение они уже, пригибаясь, проскочили под еловой веткой и оказались в полосе тумана, за которой начиналась дорога к святилищу. Все трое шли молча. Кто знает, что заставило Сыча в ночь перед уходом опять провести их к святилищу. Иван наезжал к деду Изе денька на два-три почти каждый месяц, Конрад тоже заглядывал частенько. Но с того момента, как они ушли после посвящения, ни один из них ни разу не был в святилище. Иван как-то пытался пройти лесным ходом, даже успел увидеть туман впереди, но тропа упрямо сворачивала в сторону, и опять вокруг был обычный лес. Не всякому, даже из посвященных, дано приблизиться к святилищу. Это место волхвов и старейшин. Наконец впереди возникли бревенчатые ворота. Они подошли, и ворота распахнулись. Идол Перуна сумрачно взирал на вошедших. Трое ступили к подножию идола, окруженному кольцом кострищ. Конрад хмуро окинул взглядом кострища. Он так и не смог понять, почему дубовый идол выдерживает жар кольца костров. Сыч шагнул в круг кострищ. Конрад и Иван замерли, не переходя кольцо выжженной земли.

– Воины…

Сыч посмотрел на них долгим взглядом, и каждый ощутил ожидание схватки, боль, кровь и стену ненависти и страха, готовую обрушиться на них. Сыч внимательно наблюдал за воинами, примечая, как еле заметно раздулись ноздри, губы сжались в нитку, напряглись мышцы. Оба мгновенно привели себя в боевое состояние. Но тот, кто не обладал способностями Сыча, вряд ли увидел бы, как это произошло. Сыч удовлетворенно произнес: – Вижу, готовы.

– Кто, мудрейший? – сумрачно спросил Иван.

– Попробуй ответить сам, – чуть улыбнулся Сыч.

Иван кивнул. Он догадался сразу. Конрад поймал взгляд Сыча, но тот спокойно покачал головой.

– Ты уйдешь, брат Медведь. Твой срок придет позже, чем брата Волка. Впрочем, кто знает, что вам скажут сегодня боги? – С этими словами он вышел из круга и двинулся к воротам. Его сгорбленная фигура мелькнула в прогалине между двух исполинских елей, и ворота медленно захлопнулись.

Они улеглись голова к голове у самого основания идола. Звезды над святилищем, как обычно, сияли особенным, неярким светом, а луна, поднимающаяся над верхушками огромных деревьев, была, кажется, раза в два больше, чем всегда. Это была отличная ночь для разговора с богами. Воины молчали, в такое время слова мешают. Каждый думал о своем. Мысли Ивана вернулись к тому моменту, когда полтора года назад не столько похудевший, сколько как бы высохший Сашка возник на пороге его квартиры.

– Здравствуй, Волк. – Он шевельнул плечом, и сидевший на жестком кожаном наплечнике, пришитом к потертому пиджаку, сокол, раскинув крылья, влетел внутрь его нового, еще пахнущего свежим деревом дома и уселся на выступе короткой балки под самым потолком, которую Иван приготовил как раз для соколов своих будущих гостей.

Иван обнял Сашку:

– Рад видеть тебя, брат Сокол.

Оба постояли несколько мгновений, разглядывая друг друга, и прошли в холл. Пока Сашка рассматривал его новый дом, Иван сбегал на кухню и приволок сервировочный столик с запотевшей бутылочкой и несколькими тарелками: с нарезанным тонкими ломтиками копченым мясом, фруктами и кусочками свежего мяса для сокола. Тот, учуяв мясо, издал гортанный клекот, но до зова старшего остался на своем месте. Они опрокинули по рюмочке за встречу и помолчали, думая каждый о своем.

– Спасибо за семью, – заговорил Сашка, ставя свою рюмку на стол. – Ольга просто ошалела от такой заботы.

Иван промолчал. Оба понимали ненужность каких-либо слов. Сашка блаженно откинулся в мягком огромном кресле и улыбнулся:

– А ты неплохо устроился, прямо Рокфеллер.

– Усиленно поддерживаю имидж богатого бездельника, – посмеиваясь, ответил Иван.

– Все столовыми занимаешься?

– Не только.

– Слушай, – Сашка оживился, – тут, говорят, в Москве какой-то обалденный ресторан открылся, с белыми медведями, случайно не твое заведение?

– Мое. – Иван рассмеялся. – А что, до сих пор болтают?

– О! – Сашка махнул рукой. – Ольга мне все уши прожужжала. Все рвется сходить.

– Уговорил, – сказал Иван, и оба расхохотались. Некоторая неловкость, незримо присутствующая с момента встречи, растаяла без следа.

– Расскажи хоть, что за заведение.

– О, это моя старая мечта. Мне всегда хотелось устроить что-то грандиозное, ты помнишь.

Сашка хитро сощурился:

– Не знаю, не знаю, раньше ты предпочитал столовки.

Они снова расхохотались.

– Уел, признаю, – вновь заговорил Иван. – Но сам подумай – каждый, наверно, имеет свою голубую мечту. Или, на худой конец, желает создать что-то грандиозное. А тут, после того как благополучно разрешились мои затруднения, я укатил в гости к брату Соколу. Он как раз купил небольшое ранчо в Калифорнии, неподалеку от Лос-Анджелеса. Бизнес наладился, неприятностей не предвиделось, так что я проболтался у него несколько недель. Дело уже шло к отъезду. И вот Фил вдруг уехал по своим делам на восточное побережье, и я от нечего делать начал рыться в его библиотеке. И наткнулся на потрясающий журнал. Он назывался «Нейшнл джиогрэфик». Всю ночь, пока Фила не было дома, я провалялся, размышляя над появившейся идеей, а через два дня был уже в редакции. Ребята раздумывали почти три месяца, но потом мы ударили по рукам. Ты же знаешь, – расплылся в улыбке Иван, – если я что вобью в свою тупую голову, мне трудно отказать.

– Ну я бы использовал более сильное слово, – заметил Сашка.

– Так вот, Москва – это первая ласточка. На очереди Нью-Йорк, затем Токио, Париж, Рим… Всего будет двенадцать ресторанов «Нейшнл джио-грэфик». Идея проста. Огромные голографии, живые животные и птицы в специальных помещениях со стеклянными стенами или за мелкой сеткой, а некоторые прямо на ветках деревьев. Настоящие растения и минимум искусственного. Но главное: площадь и планировка всех ресторанов совпадает до квадратного метра. Раз в месяц все рестораны по очереди закрываются, интерьер пакуется и самолетом отправляется в следующую столицу. Каждый месяц «Нейшнл джиогрэфик» принимает посетителей в другом мире.

– Блеск, – согласился Сашка, – а цены?

– А это сколько потянешь. – И, отвечая на непонимающий взгляд Сашки, пояснил: – Там три зала: классик, люкс и эксклюзив.

– Вижу – это твое любимое детище, блеск в глазах, подробности, в общем, чувствуется большое воодушевление…

Оба снова расхохотались.

– Ну а как ты, Сашок? – негромко спросил Иван.

– Черт его знает, меня до сих пор оторопь берет. – Он улыбнулся, вспоминая. – Представь, охраняемый ЛЗУ, караул – семь человек и вдруг, из-под только что рухнувшей сосны вылезает какой-то мужик неопределенного возраста и заявляет тебе в лоб, что пришел за тобой. – Сашка помолчал. – Меня чуть кондрашка не хватила, когда он поволок меня прямо мимо часового и стоящего рядом помначкара с собакой. Сержант Заволуйко. Редкостной сволочью считался. Но самый финиш был, когда они даже ухом не повели, только собака заскулила. Первый месяц я все порывался домой, даже пробовал сбежать, но дорогу не нашел, Сыч позаботился… Потом втянулся. Знаешь, мы с Сычом трижды еще на зону возвращались. – Он вновь на мгновение умолк, а потом продолжил: – Вот вроде сам уже кое-что умею, а все еще мурашки по коже. Я ж, с тех пор как Сыч меня забрал, на зоне всего месяц был в общей сложности, но… никаких проблем, как будто так и нужно. Да и за неделю пешком от Валдая до Перми…

– Велика сила волхва, – согласился Иван.

И снова они помолчали. Иван разглядывал Сашку. Никто не остается прежним, пройдя посвящение. Для постороннего взгляда Сашка словно бы и не изменился, но для знающих его – очень сильно. Исчезла какая-то детскость, правильность домашнего мальчика, которая улавливалась в нем, несмотря на возраст. Сейчас он чем-то напоминал кубачинский кинжал в крепких кожаных ножнах.

– Чем думаешь заниматься, Сашок?

– Меня восстановили.

– И что?

– Ты прав. – Сашка вздохнул. – Я уйду.

– И куда?

– Скоро новые отроки придут в святилище. Сыч предложил мне помогать ему в обучении.

Иван понимающе кивнул. Он не ошибся, когда просил Сыча позаботиться о Сашке.

– Я рад за тебя.

Они проговорили до утра. А утром Сашка ушел по первой росе. В эту весну ему предстояло стать воином.

С этими приятными воспоминаниями Иван уснул.

Пробуждение было резким. Волк вынырнул из сна со вздыбленным загривком. Внутри клокотала животная ярость. Конрад, опустившись на четвереньки и глухо рыча, осматривал лес поверх ограды. Светало. Напряжение медленно отпускало.

– Тяжелый сон, – облизав сухие губы, промолвил Конрад.

– В этот раз Триглав хочет заняться всеми, – заявил Иван.

– Но я не увидел смерти.

– А я не уверен.

Иван направился к воротам. Сыч уже стоял там. Войдя внутрь, он подошел к идолу и, прижавшись к сухому, звонкому дереву, коснулся пальцами глаз Перуна. Прислушался к чему-то. Нахмурился. И повернулся к воинам:

– Смутный сон, братья. Укрепите сердца. Тяжелый путь вам предстоит.

– Многое непонятно, мудрейший…

Сыч молча ждал.

– Я опять видел его. Но мне показалось, что он не враг. – Иван вопросительно смотрел на Сыча. – Но я видел брата, что идет против братьев, и он был первым среди врагов.

Сыч тяжело вздохнул:

– Сядьте, воины. – Он опустился рядом с ними. – Вы знаете, что были не первыми среди тех, кто проходил посвящение по пророчеству.

Воины молчали.

– Тот, кого вы видели, был перед вами, но он не смог…

Иван припомнил, как сам остановился на грани в том особняке на окраине Москвы.

– Ты прав, он не сумел удержаться, – помрачнел Сыч. – Он стал зверем. Он убил всех своих братьев, он хочет убить и всех вас, и если, – голос Сыча дрогнул, – если Триглав смог простереть над ним свою руку…

Иван похолодел. Перунов брат под рукой Триглава!!!

– Не это страшно. – Сыч покачал головой. – Он не сможет победить. Но, погибая, он даст шанс Триглаву уничтожить Собор. И я не знаю, сможем ли мы его остановить.

Воины молчали, убитые страхом и горечью, звучавшей в голосе могущественного волхва.

– Ладно, пошли, пора собираться, – поднялся Иван.

Конрад бросил растерянный взгляд на Сыча. Но тот сидел, привалившись спиной к Перуну, и не шевелился. Над переносицей волхва пролегла горькая складка. Конрад подошел к Ивану, молча ждущему в воротах.

– Мудрейший, – негромко позвал Иван, Сыч поднял глаза. – Бог не выдаст, свинья не съест. Это наш путь, стоит ли бояться каждой колдобины? – И он шагнул за ворота.

В тот раз они впервые вышли из Завороженного леса без помощи волхва.