Текст книги "Путь Князя (сборник)"

– Есть информация?

– Так точно, – кивнул капитан.

– Докладывайте.

– Установлено увлечение Джавецкого.

– И какое?

– Он был диггером. Причем участвовал в том самом погружении, во время которого произошел обвал, вызвавший проседание почвы под Васильевским спуском.

Кузнецов прикрыл глаза. Вот! Вот почему фамилия парня показалась ему знакомой. Она же была в материалах Ващенко, которые он просматривал. Как раз перед командировкой… Просто связать парнишку с той группой как-то в голову не приходило. Причем он тогда поинтересовался у дочери, что это за парень. Машка тогда всячески его ругала, даже обзывала придурком, но Алексей Юрьевич сделал себе зарубку на память: при случае разузнать о том парне побольше. Что-то в Машкином голосе говорило о том, что парень не так уж ей безразличен, как она старалась показать.

Полковнику стало ясно, что сейчас доложит ему капитан. И он задал следующий вопрос, уже зная ответ:

– Связи по этому направлению установлены?

Капитан молча положил перед ним листок с коротким списком фамилий. Алексей Юрьевич опустил взгляд. Третьим сверху в списке стояли имя и фамилия его дочери Кузнецовой Марии Алексеевны. Он некоторое время рассматривал список, вчитываясь в остальные фамилии и пытаясь припомнить, видел ли он раньше этого Джавецкого в гостях у дочери, но потом понял, что не видел. Иначе бы узнал сразу, при первом же взгляде на портрет. Однако это по большому счету ничего не меняло. Алексей Юрьевич кивнул капитану, показывая, что тот может быть свободен, и едва за его спиной захлопнулась дверь кабинета, выудил из кармана мобильник.

Телефон дочери не отвечал. Женский голос сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны доступа. Кузнецов перезвонил домой.

– Ирина, – бодро начал Алексей Юрьевич, – Машка дома?.. Нет?.. Опять сегодня дома не ночевала?.. Да уж, придется серьезно заняться ее воспитанием… Ладно, если объявится – пусть сразу же позвонит мне. Мне нужно у нее кое-что спросить.

Он едва успел дать отбой, как на столе зазвонил стационарный аппарат. Полковник Кузнецов сунул мобильник в карман и торопливо снял трубку.

– Слушаю.

– Товарищ полковник, – зазвучал в трубке голос старшего прапорщика Зарубного, начальника группы наружного наблюдения, – «объект» пришел в движение. Явно готовится к перемещению за пределы места дислокации.

Алексей Юрьевич стиснул зубы и прикрыл веки. Эх, Машка-Машка, во что же такое ты ввязалась?

– Хорошо, – ответил он и бросил трубку на аппарат.

Покидая свой кабинет, полковник Федеральной службы безопасности Кузнецов Алексей Юрьевич занимался совершенно не свойственным ему делом. Он… молился. Молился о том, чтобы в том месте, куда сейчас собирался отправиться «объект», не оказалось бы его дочери – Кузнецовой Марии Алексеевны…

Интермеццо 4

Генерал сидел в кресле, прикрыв глаза, когда в дверь тихонько постучали.

– Да?

Дверь распахнулась, и на пороге появился старший группы встречавших.

– Господин генерал…

– Все готово?

– Да, господин генерал. Аппаратура подключена и настроена. Первичные тесты выдали «оранж».

Генерал поднялся с кресла, пригладил ладонью волосы и кивнул.

– Ну что ж, приступим.

Когда они проходили через холл, все находящиеся там настолько старательно делали вид, что не обращают на них никакого внимания, что не заметить этого мог разве что человек, страдающий аутизмом. И это еще раз доказывало, насколько все они боятся того, что сейчас должно произойти. Впрочем, генералу этот страх был совершенно понятен. Аппаратура, позволяющая работать с вероятностями, все еще считалась экспериментальной. Вернее, она никак не могла перейти в разряд неэкспериментальных уже около сорока лет. И сегодня никто не мог дать гарантий, что это вообще когда-нибудь произойдет. На самом деле никто, даже ее создатели, до конца не понимали, как она работает.

* * *

Генерал занял кресло старшего оператора. Он обладал не столь большим опытом работы на аппаратуре, как присланный на прошлой неделе из центра специалист, сейчас занимающий кресло второго оператора, но он был главным связующим звеном всей группы, поэтому, чтобы шансы на успех не стали совсем уж призрачными, именно ему надлежало взять на себя ведущую роль.

– Параметры вероятностных колебаний?

– Один и тридцать два – один и тридцать шесть, – быстро ответил второй оператор.

– Планируемое возрастание коэффициента?

– До один и восемьдесят семь.

Генерал кивнул. Изменение серьезное, но в одном из экспериментов, результаты которых смогли зафиксировать, удалось поднять коэффициент вероятностных колебаний до один и девяносто два. Так что некий запас прочности был. Теоретически.

– Сколько прослежено вероятностных линий?

– Шесть, господин генерал. Вот, посмотрите, – и второй оператор развернул перед ним на экране шесть графиков, наложенных на одну координатную сетку. Генерал внимательно всмотрелся в каждую из них, потом поочередно вывел на боковой врезке их параметры. Что ж, также вполне среднестатистически. Он кивнул головой, скорее даже не оператору, а своим мыслям, и негромко спросил:

– И с какой начнем?

– Наиболее низкий коэффициент изменения требуется для линий пять и один, но я бы советовал сначала попытаться воздействовать на линию два. На ней просматривается гораздо большая вероятность получить успешный результат всей операции. Во всяком случае, ключевой узел на ней расположен гораздо ближе к текущей нашей точке, чем на всех остальных. И, видите, он гораздо сильнее окрашен в оранжевые тона, чем узлы на других линиях.

Генерал некоторое время молчал, вглядываясь в линии, медленно колеблющиеся на экране, будто рантунг под легким ветерком, а потом небрежно произнес:

– Ну что ж, давайте поработаем над ней.

И ни он, ни второй оператор даже не догадывались, что здесь, в этом месте и этом времени, цветом, обозначающим беспрепятственное движение вперед, к цели, считался зеленый. А оранжевый – это цвет, являющийся смесью желтого, здесь обозначающего скорые перемены на что-то прямо противоположенное, и красного…

Глава 11

Когда зазвонил мобильник, Данька вздрогнул и несколько секунд недоуменно пялился на него. Он включил телефон полминуты назад и только для того, чтобы сделать звонок, который, как решили на вчерашнем обсуждении, надо было сделать. Высветившийся номер был незнакомым. У Даньки слегка екнуло под ложечкой. И он уже совсем было решил нажать отбой и сразу же выключить телефон от греха подальше, как вдруг, взглянув на визитку, которую держал в руке, сообразил, что звонит именно тот человек, которому он и собирался звонить. Данька торопливо нажал кнопку ответа и, поднеся мобильник к уху, обрадованно заговорил:

– Игорь Оскарович, добрый день! А я как раз собирался вам звонить…

– Вот как? – Голос Потресова в трубке был энергичен и весел. – Выходит, я зря приложил столь невероятные усилия, пытаясь разыскать вас или хотя бы ваш телефон.

– Нет… – Данька смутился. – Извините, Игорь Оскарович, просто я… – И он замолчал, не зная, как объяснить Потресову все, что с ним произошло, и, главное, сомневаясь в том, стоит ли это делать. Но тот не стал дожидаться объяснений.

– Вы в Москве?

– Да…

– А чего ж на занятия не ходите? Я тут с ног сбился. Никто не может сказать, куда вы делись. Что-то случилось? Заболели?

– Ну-у… да, болел я, – промямлил Данька.

– А сейчас как себя чувствуете?

– Сейчас нормально, – брякнул Данька и спохватился: ведь если удастся сделать справку об операции для академки, Потресов может припомнить этот разговор…

Но Данька решил пока об этом не думать. До сессии еще уйма времени, может, и никаких академок не потребуется. Все как-нибудь до сессии само собой рассосется…

– Дело вот в чем, уважаемый студент Джавецкий, я тут переговорил с некоторыми знающими людьми по поводу вашего текста, и они им очень заинтересовались. Возможно, я был не совсем прав, когда считал что текст – подделка.

– Ага, – обрадованно воскликнул Данька, – я потом нашел.

– Что? – не понял Потресов.

– Ну тот хвостик, про который вы говорили. Тут просто надпись выцвела, и я его не заметил. В свете лампы.

– А-а, ну так отлично. Значит, сам документ, копию которого вы принесли, еще у вас?

– Не… не совсем, – замялся Данька.

– То есть?

– Ну… я его спрятал.

В трубке послышался короткий смешок.

– Что ж, вполне разумно… но надо его достать и привезти ко мне. Вы могли бы зайти на кафедру сегодня часика в три…

– Игорь Оскарович, – поспешно перебил его Данька, – я… мне пока нельзя появляться в университете.

– Почему?

– Ну… у меня это… вирус.

Потресов помолчал.

– Ну а я к вам подъехать не могу?

– Я… мне… – Данька лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. В принципе, можно было, конечно, пригласить Потресова и сюда, но Барабанщица вчера категорически заявила, что все встречи с посторонними людьми надо проводить только на, как она выразилась, нейтральной территории.

– Ну хорошо, я сам к вам подъеду. Только куда-нибудь не в университет.

– Вот как… – в голосе Потресова послышалась ирония, – ладно, приезжайте ко мне в офис. Рискну персоналом. Записывайте адрес…

После того как Данька нажал отбой, он некоторое время посидел, обдумывая столь неожиданное совпадение, а затем вскочил на ноги и бросился на кухню к Рату.

– Рат, все получилось!

– Что? – спокойно спросил тот, макая котлету во взбитое яйцо, а затем в муку и аккуратно укладывая ее на сковороду.

– Я договорился о встрече с Потресовым.

– Хорошо, – Рат положил на сковороду следующую котлету. – Когда и где?

– Сегодня, в четыре. У него на фирме.

– Отлично, – кивнул Рат, закрывая сковороду крышкой, – значит, вполне успеем пообедать.

Данька шумно выдохнул. Вот всегда он так. Вроде бы знает обо всем гораздо больше их, а во время обсуждений только сидит, молча прихлебывая чай, или готовит что-то на кухне. Мол, решайте сами, а я тут ни при чем. Мое дело – сторона. Данька теперь никак не мог понять, как Рат вообще оказался среди них. А вот Барабанщица, похоже, кое-что понимала, поскольку не выражала никакого удивления или неудовольствия такой позицией Рата. А когда народ попытался все-таки раскрутить Рата на более доходчивое объяснение, тот только загадочно улыбнулся и сказал не слишком понятную фразу:

– На свете есть только два достойных для человека занятия – учиться и учить. Вот я и не мешаю вам делать это.

Все недоуменно переглянулись, ничего не поняв, и только Барабанщица серьезно посмотрела на Рата и тихо спросила:

– А помочь?

И Рат столь же серьезно ответил:

– Пока рано…

Не успели Данька с Ратом сесть за стол, как в прихожей раздался звонок. Это оказался Гаджет. Ввалившись в прихожую, он тут же повел носом.

– О-о, а чем это так вкусно пахнет?

– Котлетами, – сообщил ему Данька, – Рат сделал. Будешь?

– Ну… – замялся Гаджет.

Рат усмехнулся.

– Не волнуйся, я сделал много – на всех хватит.

– Тогда конечно! – радостно закивал Гаджет. Но только он помыл руки и уселся за стол, как в прихожей опять раздался звонок.

– Ну во-от, – разочарованно протянул Гаджет, – сейчас точно вся толпа припрется. Опять придется в комнате на полу жрать.

Действительно, на крошечной кухне за стоящим у стенки столом могли спокойно расположиться два, максимум три человека. Так что совместные трапезы не оставляли иных вариантов, кроме как комната. Но там не было стульев.

Пришла Барабанщица. Причем одна. И после нее никто больше не появился. Войдя в прихожую, она, так же как и Гаджет, повела носом и спросила:

– Кто-то пожарил котлеты?

– Да, – кивнул Данька, – Рат. Привет, Маш. Ты будешь котлеты? Гаджет уже лопает.

– Ну, Гаджет способен лопать даже подошву от прошлогодних ботинок, – усмехнулась Барабанщица, – только давай. Хотя… все вы, мужики, такие, – махнула она рукой, заходя на кухню. – Ого… а выглядят ничего.

Рат поднялся со своего места.

– Садись.

– Да сиди, я потом, – начала было отнекиваться Барабанщица, но Рат качнул головой.

– Я уже…

Барабанщица посмотрела на чашку с чаем, стоявшую перед Ратом, на тарелку с котлетами и понимающе кивнула, а затем неожиданно спросила:

– А для тебя это принципиально?

– Что?

– Ну… не есть мясо, если ты его сам не добыл.

Рат отрицательно покачал головой.

– Да нет…

– Тогда почему?

Рат улыбнулся.

– Знаешь, есть много вещей, которые я… воздерживаюсь делать. По разным причинам. Но я не утверждаю, что не буду этого делать никогда.

Гаджет и Данька переглянулись. Ну вот, опять все те же непонятные заморочки. Ну неужели нельзя выражаться яснее? Данька вздохнул, Гаджет в ответ покрутил вилкой у виска и вновь вернулся к прерванному занятию. Впрочем, похоже, Барабанщица все-таки кое-что поняла.

– Ты дал обет? – взглянув на него в упор, спросила Барабанщица.

Рат спокойно кивнул.

– Да. И давно… – А затем улыбнулся и добавил: – Но к мясу он не имеет никакого отношения.

Барабанщица задумалась. А Рат, все так же улыбаясь, предложил:

– Давай, я положу тебе котлетку…

Данька вдруг вспомнил, что он еще не рассказал Барабанщице о своих переговорах с Игорем Оскаровичем.

– Маш, я дозвонился Потресову. Он ждет меня с документом у себя в офисе, в четыре часа.

– Насчет документа – обойдется, – отрезала Барабанщица, – копии хватит. Где офис?

– В центре.

– В четыре?

– Да.

– Через пятнадцать минут выходим.

Гаджет, покончивший с третьей котлетой, с видимым удовольствием откинулся на спинку стула:

– Ну вот, теперь я готов к встрече хоть с десятком твоих лысеньких профессоров в дурацких очках.

– Почему это лысеньких? – не понял Данька.

– Потому что человеку, Джавецкий, свойственно мыслить штампами, – усмехнувшись, пояснила Барабанщица, – а у нашего Гаджета в голове этих штампов побольше, чем у других. И один из них такой, что профессора непременно лысенькие и в дурацких очках.

– И ничего не так, – обиделся Гаджет. – Что я, профессоров не видел, что ли? Разные они. И вообще…

Что вообще – они так и не узнали, потому что Гаджет замолчал и обиженно насупился. А Данька внезапно вспомнил, что он ведь тоже сначала записал Рата в бомжи. Сразу приговор вынес – бомж, и точка. И никак иначе даже и не думал называть. Даже после того, как выяснилось, что он очень необычный бомж… И от этого Даньке стало как-то стыдно и захотелось что-то сделать, чтобы развеять тот штамп ну просто в дым.

– Слушай, Рат, а у тебя есть дом?

Рат улыбнулся.

– Есть.

– А семья?

– Тоже.

– И большая?

Рат задумался.

– Смотря как считать. Если со всеми братьями, сестрами, их родственниками, женами и их родственниками, то… где-то около семидесяти тысяч человек.

– Скока? – переспросил Гаджет.

Но Рат продолжил:

– А если только детей, внуков и их потомков, то чуть больше тысячи, – он замолчал и отвернулся, вновь наливая чай. Гаджет сделал круглые глаза и уже откровенно повертел пальцем у виска. Барабанщица нахмурилась, но никак не отреагировала. А Данька просто пытался хоть как-то привести в порядок свои мысли. Да уж, развеял штамп, блин. Такое ни под какой штамп не подгонишь, разве что под тот, что показал Гаджет…

– Ладно, пора! – Барабанщица вскочила с табуретки. – Лучше придем пораньше. Осмотримся…

* * *

Офис Игоря Оскаровича располагался на одиннадцатом этаже современного офисного здания.

Игорь Оскарович встретил их у лифта.

– Проходите. У нас тут ремонт, так что никого нет. Вообще-то это не я арендую, а один из моих основных клиентов. Чтобы мы были, так сказать, всегда под рукой. Все крыло сняли. Тут грязновато, но в моем кабинете уже все закончили, так что прошу туда.

Кабинет оказался просторным – не кабинет даже, а целый офис. Они расселись вокруг длинного стола для совещаний, примыкавшего к рабочему месту Игоря Оскаровича, а Рат сел в дальнем углу, у стены. Игорь Оскарович приветливо улыбнулся и спросил:

– Чаю?

И не дожидаясь ответа, нажал на клавишу пульта, установленного на небольшой тумбе под левой рукой. Дверь распахнулась, и в кабинет вошел… Артур Александрович.

Данька окаменел. А Игорь Оскарович поднялся из-за стола и, раскинув руки, с радушной улыбкой двинулся навстречу Артуру Александровичу.

– Добрый день, а мы вас уже ждем…

В этот момент Барабанщица, как видно, заметившая состояние Даньки, двинула ему кулаком в бок.

– Что случилось, Джавецкий?

– Это… он, – судорожно сглотнув, хрипло сказал Данька.

– Кто? – удивленно переспросил Гаджет. Но Барабанщица уже все поняла. Она вскочила на ноги и оглянулась, как видно, подыскивая, чем бы огреть Игоря Оскаровича, загораживающего проход к двери, но вслед за Артуром Александровичем в кабинет протиснулось еще трое мужчин, а в проеме двери замаячили фигуры еще нескольких. Барабанщица качнулась на каблуках и… влепила обернувшемуся к ним Игорю Оскаровичу хлесткую пощечину.

– Что, а!.. – вскрикнув от неожиданности, Потресов потрясенно отшатнулся от нее.

– Сколько вам заплатили?

Потресов, держась за щеку, сделал еще шаг назад, а затем визгливо закричал:

– Уберите от меня эту истеричку!

Артур Александрович грустно улыбнулся.

– Мне кажется, что в этом нет необходимости. Она больше не будет давать вам пощечин. Ведь так, милая Маша?

Барабанщица с вызовом посмотрела на него и, ничего не ответив, уселась обратно на свой стул.

– Вот и хорошо, – с удовольствием кивнул Артур Александрович, обходя стол и усаживаясь в кресло Игоря Оскаровича, – с вашего разрешения, я ненадолго займу ваше место, – мило улыбнувшись, обратился он к хозяину кабинета. Тот, все так же держась за щеку, сделал приглашающий жест другой рукой. Мол, чувствуйте себя как дома.

– Итак, молодые люди… – вновь улыбнулся Артур Александрович, – очень сожалею, что наша встреча проходит в не столь дружественной обстановке, как хотелось бы, но ничего поделать уже нельзя. Тем более что моя вина в этом минимальна. Не так ли, Даниил?

Данька молча отвернулся. А что он мог ответить?

– Ну хорошо, поскольку Даниил не хочет со мной разговаривать, – после короткой паузы продолжил Артур Александрович, – перейдем сразу к делу, – и он кивнул одному из своих шкафообразных подручных, занявшему позицию у двери.

Тот повернулся и махнул рукой кому-то в холле. Спустя пару мгновений в кабинет вошел еще один человек, одетый точно так же, как и шкафообразные, но несколько меньших размеров, с сумкой в руках. Деловито разместившись за столом для совещаний, он раскрыл сумку и вытащил оттуда ноутбук и еще какие-то устройства, при виде которых Гаджет сделал стойку.

– Кхм… я, с вашего позволения, – начал было Игорь Оскарович, но Артур Александрович не дал ему закончить.

– Останетесь здесь.

– Но позвольте… – возмутился Игорь Оскарович.

– Нет, – Артур Александрович с легкой усмешкой качнул головой, – не позволю. Сидеть! – И подняв глаза, коротко бросил: – Ируан!

Стоявший у двери шкафообразный сделал шаг вперед и опустил руку на плечо Игоря Оскаровича, отчего тот прямо-таки рухнул на пол. Пару мгновений он ошеломленно сидел, а затем, судорожно сглотнув, взмахнул руками.

– Да как вы смеете! Я никому не позволю… кхемк…

Договорить он не успел, потому что шкафообразный, усадивший его на пол, коротко, без замаха вломил ему ногой в живот.

– Все-таки как интересно устроены современные, успешные, интеллигентные и образованные люди… – задумчиво произнес Артур Александрович. – Всего несколько часов назад вы, – обратился он к Потресову, – получив от меня очень крупную сумму денег вкупе с требованием устроить мне встречу с интересующим меня молодым человеком, причем в месте, в котором гарантированно будут отсутствовать посторонние, и так, чтобы он ни в коем случае не догадался, кто на самом деле собирается с ним встречаться, не просто приняли в этом участие, но и показали себя одним из самых деятельных организаторов сего мероприятия. И при этом вы до сих пор продолжаете считать себя интеллигентным и порядочным человеком, которому положено оказывать уважение. Не так ли? – и он направил на Игоря Оскаровича брезгливый взгляд. Тот со страдальческим лицом отвернулся к стене. Артур Александрович еще пару мгновений смотрел на скорчившегося у стены человека, а затем повернулся к Даньке и… включил печально-доброжелательную улыбку.

– Эх, Даниил, – он печально качнул головой, – как все было бы просто, согласись вы на мое первое предложение. Я действительно собирался выплатить вам эти сто тысяч долларов США. И мы бы спокойно разошлись.

Игорь Оскарович, услышав озвученную цифру, вскинул голову и удивленно вытаращил глаза, а Гаджет, до которого только сейчас дошло, кто такой этот тип с крутой охраной, подпрыгнул на стуле. Ну а Барабанщица прошипела:

– Спокойно…

– Да, представьте себе, – развел руками Артур Александрович, – более того, ваше счастье, что мы отыскали вас именно сейчас. Еще пару недель – и вас пришлось бы просто устранить.

Он замолчал, и в кабинете повисла тишина. А затем раздался удивленный голос Гаджета:

– Это как, убить, что ли?

– Не совсем, но что-то вроде того, – все так же печально согласился Артур Александрович и… переключил улыбку с печальной на добродушную. – Впрочем, не будем об этом. Мы же встретились сегодня. До того, как ситуация стала столь непоправимой. Достаточно будет просто отдать мне… документ и не сопротивляться, когда мы немного поработаем с вашими воспоминаниями. Арлуар? – обратился он к подчиненному, сидящему за ноутбуком.

Тот поднял голову и пролаял что-то на незнакомом языке. Артур Александрович понимающе кивнул и вновь перевел взгляд на ребят.

– Значит, еще трое… вы не могли бы позвонить им и попросить их присоединиться к нашей компании.

– Не дождетесь, – зло рявкнула Барабанщица.

– Ну что ж, – развел руками Артур Александрович, – в таком случае нам придется обойтись без вас, – и он коротко кивнул. В тот же момент со стороны ноутбука послышались гудки, и спустя пару мгновений раздался голос Кати:

– Привет, чего случилось?

– Привет, Объедальщица, – прозвучал в ответ голос Барабанщицы, – ты где сейчас?

– В «Шоколаднице».

– Бросай все и дуй сюда. Запиши адрес…

– Катька, это подстава, – заорала Барабанщица, – немедленно позвони папе и расскажи все…

– …поняла, еду, – послышался из динамиков ноутбука спокойный голос Кати. После чего раздались короткие гудки. Артур Александрович покачал головой.

– Достойная попытка, но бесполезная. Как вы уже поняли, она вас не слышала. Впрочем, довольно демонстраций, – и он коротко кивнул подчиненному. Звук тут же исчез.

– Ну а пока мы ждем, когда к нам присоединятся остальные ваши друзья, не могли бы вы, Даниил, передать мне документ.

Барабанщица рассмеялась.

– А вот тут вы пролетели. Ваш документ спрятан в надежном месте.

Артур Александрович мягко улыбнулся и уверенно произнес:

– Этого просто не может быть.

И эта его уверенность была настолько явственной, что все сразу ему поверили. Барабанщица развернулась к Даньке и изумленно начала:

– Джавецкий, ты не…

– Прости, я не… я так и не смог, – виновато ответил Данька.

Барабанщица смерила его презрительным взглядом и, демонстративно отвернувшись, уставилась в противоположенную сторону.

– Итак, Даниил, я жду.

Данька растерянно оглянулся и потянул со спины рюкзачок. И этот момент его внезапно пронзила мысль: «А где Рат?» Все это время никто – ни он сам, ни Артур Александрович, ни его «шкафообразные» – ни жестом, ни поворотом головы, ни каким-либо иным движением не отметили, что заметили, что в кабинете находится Рат. Он повернул голову. Рат сидел там же, где уселся, когда они вошли в кабинет. Данька облизал внезапно пересохшие губы и, стараясь справиться с бешено колотящимся от сумасшедшей надежды сердцем, хрипло произнес:

– Рат… Рат, я прошу…

Рат встал и, сделав шаг вперед, оказался рядом с Данькой. Данька краем глаза заметил, что на лице Артура Александровича отразилось изумление, как будто он только что обнаружил что-то невероятное.

– Рат… – прошептал Данька.

Рат отрицательно качнул головой.

– Нет, Даниил, теперь этого мало.

– Чего?

– Просто хотеть, – пояснил Рат.

– Но… что я могу?

– Как минимум не сдаваться, – серьезно ответил Рат.

– Но…

– Рука, когда захочет, – всегда найдет оружие, – мягко ответил Рат на еще невысказанный вопрос. Данька сглотнул, потом повернул голову и, смерив уже начавшего подниматься с кресла Артура Александровича гневным взглядом, вдруг прыгнул вперед и, сграбастав со стола первое, что подвернулось под руку, со всего размаха звезданул им Артура Александровича…

Это оказался степлер. Артур Александрович взвыл, прижимая к груди правую руку, между большим и указательным пальцем которой появилась маленькая блестящая полоска, а Данька отлетел к стене от сильного удара. По-звериному извернувшись, он вскочил на ноги, недоумевая, почему тот «шкафообразный», что швырнул его на стену (а в том, что это был один из них, сомневаться не приходилось), все еще не навалился на него, и тут же обнаружил причину этого. Причина висела у шкафообразного на спине и колотила его по уху стиснутым кулачком. Гаджет, размахивая стулом, пытался остановить шкафообразных, ломившихся в дверь. А Рат… Рат обвел разворачивающееся сражение насмешливом взглядом и, шагнув вперед, вскинул руку. Из сжатой ладони вверх ударил короткий луч, налившийся ослепительно-белым светом, мгновенно, словно фотовспышка, заливший помещение. Все замерли, болезненно щурясь и отводя глаза. А Рат коротким и точным движением коснулся «шкафообразного», на котором повисла Барабанщица. Хлопок! «Шкафообразный» исчез, а Барабанщица рухнула на пол. И в этот момент мужик с ноутбуком, который за все время не произнес ни единого слова по-русски, внезапно заорал:

– Витязь!!!

И все пришло в движение. Двое «шкафообразных» ринулись вперед, но не на Рата, а к Артуру Александровичу и, подхватив его на ходу под локти, не останавливаясь, вышибли окно и вывалились наружу. Но не рухнули вниз, как следовало бы ожидать, а отчего-то взлетели вверх, в мгновение ока исчезнув за верхним обрезом огромного окна. Еще один ухватил за шкирку мужика с ноутбуком и буквально выбросил его в коридор, и только остальные, уже не обращая внимания ни на кого, кроме Рата, рассыпались по кабинету, охватывая его полукругом. Но Рат прыгнул вперед и взмахнул своим мечом-лучом. Грохот обрушивающихся на пол разрубленных стульев и стола. Хлопок! Еще один! И «шкафообразные» ринулись во все стороны, стараясь побыстрее покинуть этот превратившийся в ловушку кабинет…

Данька шумно выдохнул и, выпустив из пальцев бесполезный теперь степлер, обессиленно опустился на пол. Барабанщица шмыгнула носом. А Гаджет, опустив стул, зачарованно произнес:

– Вау, так ты джедай…