Автор книги: Ромена Августова
Жанр: Детская психология, Книги по психологии
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
То, что для достижения хорошего результата требуются терпение, упорство, настойчивость и выдержка, понятно каждому. Однако я не один раз убеждалась в том, что теоретическое понимание этой простой истины – это одно, а практическое ее осуществление – совсем другое. Терпение воспитателя иной раз истощается слишком быстро. Меня с досадой спрашивают: «Так сколько же времени он будет с двумя карточками разбираться?» И я отвечаю: «До тех пор, пока не научится это делать».
Каждое из достижений ребенка, словно драгоценный камень, добывается тяжким трудом. Нет достижений «более значимых» и «менее значимых». Поначалу малозаметные, на первый взгляд ничтожные сдвиги – это уже успех, который не приходится игнорировать, ибо в нем содержится зародыш последующих достижений, указание на то, каким путем следовать дальше. У каждого ученика своя динамика, свой темп развития, свой уровень достижений, и оценивать их нужно по отношению к исходной точке. Мы должны объективно учитывать все факторы, обусловливающие отставание ребенка. Есть дети, об успехах которых я говорю: по сравнению с тем, что было до того, как они стали заниматься, – это много, по сравнению с тем, чего предстоит добиться, – это мало. Кое-кто из ребят, казалось бы не имеющих особых перспектив, не только догоняет, но и перегоняет тех, что начинают учиться без особых затруднений.
С какого-то момента становится ясно, кого из детей удалось вывести из аутичного состояния, а кто по-прежнему в нем пребывает. Если ребенок с синдромом Дауна начал осознавать смысл сказанных ему слов, если научился выполнять просьбы (команды) «дай» и «покажи», если вошел с нами во взаимодействие, то следующей такой командой-просьбой будет «скажи». Теперь учиться говорить ребенок будет таким же образом, как все дети с синдромом Дауна, которые у меня занимались и занимаются. Трудности предварительного обучения преодолены, и ребенок начинает набирать темп. Предсказать, на каком этапе это произойдет, сложно: как правило, такие дети приступают к занятиям поздно и в достаточно запущенном состоянии. И если удается вывести ребенка из состояния отрешенности от внешнего мира, установить с ним контакт, повести за собой и раскрыть, то всякий раз поражаешься тому, что так долго таилось под спудом, – это и внимание, и усердие, и память, и какие-нибудь особые таланты. Вася, Саркис, Аня, Женя, Юра, Андрей, Петя, Глеб – дети, занятия с которыми требуют не просто терпения, а терпения исключительного. Два с половиной месяца понадобилось Саркису для того, чтобы он научился показывать, где мама и где он сам, – после этого стало возможным дальнейшее продвижение. Он не только вполне осмысленно заговорил, он поражал меня исключительной наблюдательностью, фантазией, изобретательностью в играх. Я уже писала о том, какая фантастическая память обнаружилась у страдающего церебральным параличом Васи, который только через шесть месяцев упорнейших занятий смог произнести даже не первое слово, а первый звук.
К тому, что я писала об этом ребенке, могу добавить такой факт. Как-то, когда что-то стало получаться и Вася уже стал произносить достаточное количество слогов, я от начала до конца прочитала ему стихотворение Лермонтова «Выхожу один я на дорогу». Стихотворение Вася внимательно выслушал, я прочитала его еще раз. На третий раз Вася, который слов еще не говорил, начал читать стихотворение вместе со мною: абсолютно точно, в нужных местах он говорил нужные слоги – те, что знал и мог произнести.
Таким образом, с двух раз, он запомнил очень непростое стихотворение, состоящее из пяти строф. И мало того, исхитрился особым способом его рассказать. Заговорил вполне осмысленно аутичный мальчик Борис, у Саркиса, помимо всего, обнаружились хорошие способности к рисованию. Задаешься вопросом, на который, вероятно, очень трудно найти ответ: почему все эти столь прекрасные качества были скрыты за непроницаемой стеной, которой ребенок отгородился от всех и вся? Почему все это не только не находило выхода, но и не обнаруживало ни малейших признаков?
Дальнейшее продвижение и обучение детей с особо сложными случаями аутизма, страдающих аутизмом в его, так сказать, классическом виде, требует отдельного разговора, невозможного в пределах этой книги. Могу сказать одно – занятий мы не бросаем и на месте не стоим. Однако, работая с такими детьми, приходится столь скрупулезно прорабатывать каждую мелочь, на каждом шагу изобретая способы справиться с проблемой, что описать это было бы очень сложно – тем более что каждый такой случай, при всей своей типичности, всегда новый и для меня бесконечно интересный именно тем, что исключает какой бы то ни было шаблон.
А. П. Чехов писал: «…терапевты, когда учат лечить, советуют индивидуализировать каждый отдельный случай. Нужно послушаться этого совета, чтобы убедиться, что средства, рекомендуемые в учебниках за самые лучшие и пригодные для шаблона, оказываются совершенно непригодными в отдельных случаях».[4]4
А. П. Чехов. Рассказы и повести. М.: Правда, 1981. С. 295.
[Закрыть] Общих рекомендаций всегда оказывается недостаточно. Только пристальное внимание, острое видение плюс горячее желание помочь ребенку обеспечат нужное направление поиска. Важно не проглядеть каких-то не заметных постороннему взгляду подсказок, которые помогут найти точку приложения сил. Искать, не оставлять усилий и не терять надежды – ничего другого не остается. Все мы знаем: дорогу осилит идущий. Даже самая маленькая победа приближает желанный результат. Я с уверенностью могу сказать, что исключения, когда поневоле теряешь веру в успех, встречаются не так уж часто. Но и здесь тоже ничего не доказано: вполне понятно, что в особо трудных случаях для прорыва требуется гораздо более длительный срок и далеко не у всех воспитателей, педагогов и родителей хватает терпения и настойчивости, чтобы его дождаться.
Не спешите объявлять ученика необучаемым, неспособным, хуже того – безнадежным! Прежде чем делать окончательный вывод, надо перепробовать очень и очень многое. Ребенка ни с кем не нужно сравнивать, он никого не должен догонять, у него, как у каждого из нас, свои особенности, свой путь, свои достижения. И такой, какой он есть, пусть не спеша, пусть понемногу – он тоже движется вперед, реализуя свои возможности. Наша задача – всех растить, всех учить, никого не выбраковывая, с тем чтобы дать возможность созреть и расцвести лучшему, что есть в каждом из этих ребят.
Карточки и первые книжки малышей
Раннее обучение речи на начальном этапе подразумевает активное накопление ребенком пассивного словаря. Малыш с синдромом Дауна постоянно слышит вокруг себя звучащую речь: взрослые сообщают ему названия окружающих предметов, обращаются с вопросами, дают пояснения. Чаще всего делается это на ходу, от случая к случаю, и мы не слишком отдаем себе отчет в том, усвоил ли ребенок сказанное нами, дошли ли наши слова до его сознания. Он не говорит, и точно определить, что он знает, а чего не знает, затруднительно. Вполне возможно, представления малыша даже о том, что встречалось ему неоднократно, смутны и расплывчаты либо вообще не зафиксировались, и для того, чтобы их у ребенка закрепить, я использую карточки.
Работа с карточками конкретизирует задачу. Покажи, где кот, а где собачка, где домик, где машинка? – ребенок должен ответить, указав пальцем на соответствующую картинку. Становится понятно, что ему известно, а что – неизвестно.
Без такого рода занятий не обходится ни один ученик. Вопрос в том, каков объем этой работы? Не ограничились ли вы полутора десятками карточек? Сколько предметов он знает по картинкам? Связывает ли то, что на них видит, с тем, что окружает его в реальной жизни? По какому принципу вы отбираете карточки и существует ли вообще такой принцип? Сколько карточек у вас имеется? Зачем вообще нужны какие-то карточки, если есть книжки с картинками?
В возрасте трех-четырех лет ребенок с синдромом Дауна вполне может относиться к книге уже более или менее сознательно: не бросать, не швырять, рассматривать картинки. Но нашему ученику всего полтора года! Книжки-раскладушки нам вполне годятся (очень часто это, по сути, те же сброшюрованные карточки), однако такому малышу трудно охватить взглядом страницу в книге, если эта книга достаточно большого формата. Книгу нужно перелистывать, делать это маленький ребенок не умеет. Карточки ребенок может сам и как угодно вертеть в руках, перебирать, вглядываясь в яркие, крупные, выразительные рисунки, и если даже делает это механически, вертит и крутит, как нам кажется, совершенно безотчетно, то все равно через некоторое время неожиданным для себя образом вы обнаружите, что вертел и крутил он их не напрасно.
О карточках речь уже шла. Мы не раз говорили о том, что именно карточки помогают вовлечь в процесс занятий детей с аутизмом. Но объем этих занятий с такими детьми расширяется медленно, и карточек им требуется не так уж много, в то время как полутора-, двухгодовалые дети с синдромом Дауна, чье развитие является для данной патологии и данного возраста нормой, достаточно легко осваивают все аспекты работы с карточками, и работа эта оказывается очень результативной.
Логопедические карточки, широко употребляемые в практике дефектологов и логопедов, – это наборы, составленные по определенному тематическому принципу. Большим разнообразием они не радуют – это непременные фрукты, овощи, тигры с зебрами, обувь, мебель и т. п. Я делаю карточки сама, и карточек у меня не два и не три десятка – их у меня несколько тысяч. К чему мне такая обширная, все пополняющаяся и пополняющаяся коллекция, вы поймете, познакомившись с тем, как я работаю с карточками, а делаю я это на протяжении всего того времени, что ребенок у меня учится.
Будем надеяться, что со временем на прилавках книжных магазинов появятся диски, сборники адаптированных сказок и рассказов, буквари и масса другого вспомогательного материала, предназначенного для обучения детей с синдромом Дауна. А пока – вы не найдете в магазинах всего того, что вам может понадобиться. И если вы решили заниматься по предлагаемой мною методике, придется все делать самим: искать, вырезать, клеить. Кстати сказать, занятие это очень увлекательное – если, конечно, вас вообще увлекает работа с ребенком, а без этого о чем можно говорить?
Не выбрасывайте разорванные книжки, журналы, рекламные проспекты, внимательно просмотрите их и отберите рисунки и фотографии, которые могут заинтересовать малыша. Карточки должны быть цветными, рисунок четким. Пусть у вас будет несколько изображений одних и тех же предметов, животных, растений и т. д. – кошки разных мастей, полосатые и пятнистые, с бантиками и без бантиков, собачки разных пород, разноцветные зонтики и машинки, одежда на детях всевозможных фасонов. И кроме того, картинки сюжетные: мама моет ребенка, кормит его, причесывает, читает ему книгу. Один малыш кубиками играет, другой по телефону звонит, третий самостоятельно надевает сапожки. Постоянно пополняя свою коллекцию, со временем вы накопите материал на все случаи жизни. Будете ли вы заучивать с ребенком глаголы, прилагательные, предлоги, наречия, перейдете ли со временем к обсуждению всевозможных сюжетов, займетесь ли изучением географии или истории – всегда и везде вам будут нужны карточки, и заготавливать их нужно заранее, с тем чтобы подходящая иллюстрация всегда оказывалась под рукой.
Чем больше карточек, тем лучше. Ребенок нуждается в разнообразии зрительных впечатлений, одни и те же карточки ему надоедают. «Я это уже видел», – заявляет малыш. Опять придется перелистывать журналы либо разыскивать что-то подходящее в Интернете. В Интернете можно обнаружить все что угодно, но если печатать фотографии из Интернета на обычном домашнем принтере, то такие карточки не очень удовлетворяют меня качеством цветопередачи и вдобавок получается один и тот же формат. Работать с большим количеством карточек одинакового формата (а у меня карточек сотни и сотни) утомительно, поэтому я предпочитаю доморощенный способ вырезания подходящих картинок из журналов.
Постепенно вы научитесь с первого взгляда оценивать, для чего сейчас или в дальнейшем вам может понадобиться та или иная фотография в журнале, которую вы собрались вырезать.
Уже по одному тому, какие карточки родители приносят на урок, я могу определить, освоились ли они с методикой. Неопытные родители чаще всего изготавливают изделия, глядя на которые невозможно понять, что они имели в виду, вырезая картинку или фотографию из журнала и наклеивая ее на картон. Не сразу находишь где-нибудь в уголке крошечный домик с трубой и понимаешь, что картинка выбрана потому, что ребенок учится показывать домики, а у домиков двери, окна и трубы. Вот еле различимые вилки, ложки, ручки, карандаши в руках у персонажей на карточке размером чуть больше почтовой марки: вот женщина держит в руках розу, при этом белая роза на фоне белого платья почти не видна. А вот не виданное мною ни разу в жизни – что уж говорить о ребенке? – устройство: громоздкая электропила, ничуть не похожая на ту, что изображают в детских книжках. Либо немыслимо «крутые» лыжи у лыжников на горных склонах. Но ведь в своих книжках ребенок видит другие лыжи, пилы, санки!
Как правило, опытные родители, те, что вошли в систему занятий, не вырезают все подряд, не забрасывают меня десятками и сотнями изображений кошек и собак: наметанным глазом они выискивают то, что требуется сейчас, и то, что может пригодиться в будущем. Повторяю: карточки будут нужны всегда, с их помощью мы будем разбираться в глаголах и прилагательных, предлогах и падежах. Они – незаменимое подспорье в работе с книгой. И конечно, привыкнув внимательно разглядывать картинки, ребенок намного зорче будет всматриваться в реальную жизнь, заметит в окружающем подробности, на которые не обращал внимания раньше.
Карточка должна привлекать ребенка симпатичными подробностями. Все должно быть понятным, узнаваемым, таким, как в жизни. Напрасно считают, что безжизненное, схематичное изображение понятней ребенку. Наоборот! Вот в каком-то безвоздушном, ничем не заполненном пространстве, в котором ребенок никогда не пребывал, человек размахивает топором, девочка держит веник. Где все это происходит, почему все так безрадостно, скучно и пусто? Поскольку, глядя на картинку, ребенок должен вычленить и осознать действие, которое совершает персонаж, понятно, что детали окружающей обстановки не должны ее перегружать, но не до такой же степени! Окружающей обстановки вообще нет. Где он находится, этот человек с топором: в лесу, у себя во дворе, где? А девочка? Где она производит уборку? Если в комнате, то почему комнаты нет? Ничего нет, пустота.
Обычному ребенку достаточно мельком взглянуть на картинку, и он понимает, для чего и почему вместо комнаты или леса ему показывают абстрактную и голую схему, от которой веет неодолимой скукой. Он знает, что эту скуку можно и даже нужно претерпеть, она ненадолго: существует множество интересных картинок, которые он так или иначе еще увидит. Малыша с синдромом Дауна трудно увлечь задачей сосредоточиться на том, что вот этот мальчик в бесцветно-серых штанах и такой же унылой футболке «лежит на диване», а вот эта девочка в столь же убогом платье «сидит на стуле». И все это вместо того, чтобы расширить видение, расцветить красками и узнаваемыми подробностями и без того суженное пространство. Маленькому ребенку должно быть интересно, его не затиснешь в узкие рамки осознанной необходимости, это осознание придет позже, но и тогда, когда оно придет, пусть как можно реже ребенок сталкивается с тем, что не вызывает у него интереса и не приносит радости.
Помимо всего прочего, картинки на карточках и в книжках – первое соприкосновение ребенка с изобразительным искусством. В процессе занятий исподволь и незаметно у ребенка формируется ощущение цвета, пространства, перспективы и в конечном счете – художественный вкус.
Больно смотреть на безобразные, неряшливые изделия, которые продаются иной раз в качестве наглядных пособий. Бездарные халтурщики, носящие гордое имя художников, с полным равнодушием и отвращением ко всему на свете – в том числе и к собственному труду – выполняют свою работу, отбивая у ребят желание учиться, рассеивая вокруг скуку и уныние, делая мир бесцветным и безрадостным. Казенщину я не признаю ни в каком виде и, как уже говорила, предпочитаю вырезать цветные фотографии из журналов, все мои друзья и знакомые оповещены об этом, со всех сторон мне тащат вороха печатной продукции. Ни реклама в аптеках и магазинах, ни журналы в поезде либо самолете не остаются без внимания.
Стало быть, карточки вы будете делать сами. Вот ряд простых, но полезных советов:
1. Рисунок на картон наклеивайте только с одной стороны для того, чтобы ребенок не отвлекался, рассматривая карточку с обеих сторон: на обороте совсем не обязательно окажется нужный в данный момент рисунок.
2. Для наклеивания рисунков пользуйтесь клеящим карандашом. Перед тем как купить, обязательно его проверьте: подсохший в карандаше клей рвет и мнет бумагу.
3. При наклеивании картинки на картон не следует покрывать клеем всю оборотную сторону рисунка, достаточно провести карандашом по периметру – в этом случае на карточке не будет пузырей.
4. Не наклеивайте рисунки на слишком толстый картон, иначе разрастающаяся коллекция будет занимать много места. Однако карточки должны быть достаточно плотными, иначе ребенку неудобно держать их в руке, зато очень удобно мять!
5. На картоне не должно быть сгибов: карточки помнутся и быстро придут в негодность.
6. Ламинировать карточки не следует: если вы возьмете несколько штук сразу, они будут скользить в руках, и это очень неудобно. Да и некогда вам будет этим заниматься.
7. Для того чтобы ребенку было легко манипулировать карточками, они должны иметь достаточно большой формат. Не стремитесь к тому, чтобы карточки были одинакового размера, – у вас это не получится.
8. Маленькие дети разбрасывают карточки по всему столу, бросают на пол, и вы не успеваете их поднимать, в ворохе карточек невозможно найти нужную. Можно распределить их по карманам специально сшитого пояса, вытаскивая нужные карточки по одной, по две, сколько потребуется.
9. Для карточек подберите специальную коробку. На уроке дети аккуратно кладут отработанные карточки в ее крышку и таким образом не путают их с чужими, не теряют и не забывают, уходя домой. Все это, казалось бы, мелочи, но в нашей работе каждая мелочь должна быть предусмотрена, ибо, пока вы шарите по полу, собирая то, что ребенок набросал, он вполне может сбросить туда же телефон, карандаши, книги и его снова придется привлекать к работе.
10. Карточки берегите, одни и те же карточки будут нужны вам на самых разных этапах занятий с ребенком. Не позволяйте малышу их мять, рвать и пачкать.
11. И наконец, самое, пожалуй, главное. Карточки нужно готовить заранее. Прочитайте книгу от начала до конца и определите, какие сюжеты вам понадобятся в будущем, чтобы каждый последующий этап обучения был бы обеспечен необходимым наглядным материалом. Если спохватитесь в последний момент, заниматься будет очень трудно.
Имеющиеся карточки сразу же распределите в соответствующие папки – предметные отдельно, сюжетные отдельно, среди сюжетных тоже произведите разделение по темам. Это же касается карточек, при помощи которых вы изучаете с ребенком глаголы, прилагательные, существительные с предлогом и т. д.
Начинаем мы с того, с чего начинают все. «Покажи, где кот, а где собака, где дом, а где машина?» С таким заданием маленький ребенок без труда справляется. Однако на этом мы не останавливаемся. К уже знакомым собачкам, кошкам, ложкам, чашкам, тарелочкам, столам, стульям, сапожкам, изображенным на картинках, прибавляются зонтики, салфетки, скатерти, уже не шапочки, а шляпы, не варежки, а перчатки.
Ребенку нет еще и двух лет, но он без труда запоминает названия все новых и новых предметов. Это отнюдь не означает, что мы заучиваем все подряд, по принципу «чем больше, тем лучше». Я отбираю для заучивания названия только тех предметов, которые не один раз встретятся ребенку как в быту, так и на страницах детских книжек. Поскольку тематику книг для малышей я прекрасно знаю, то все эти предметы мне хорошо знакомы. На карточках появляются кораблики, мельницы, телеги, работящие мужички – в соответствии с содержанием все новых и новых нехитрых сказочек, которые мы скоро будем читать или уже читаем ребенку. Никто уже не ходит в лаптях, мало кто ездит на телеге, ветряную мельницу ребенок тоже может увидеть только на картинке, но лапти, телеги, полушубки, кадушки, ухваты, скалки и прялки – какой сборник русских народных сказок обходится без изображения предметов крестьянского быта? Пассивный словарь малыша постоянно пополняется и расширяется, он еще не умеет говорить, но уже многое знает. Новые слова, однажды прозвучав, не должны кануть в вечность, не оставив в памяти следа, и я не упускаю случая закрепить их повторением: по моей просьбе ребенок выискивает на сюжетной картинке знакомые предметы. Первые сказки я не столько читаю, сколько пересказываю, употребляя в пересказе новые для ребенка слова и – постепенно – их синонимы. Все это подкрепляю карточками. В дальнейшем нам не придется объяснять ребенку значение каждого второго слова в книжке, которую ему читают, а сам он не будет постоянно останавливаться, застревая на незнакомых словах, когда начнет читать самостоятельно. Ведь даже умея читать, ребенок затрудняется прочитать неизвестное ему слово, так как не может уловить, что же получается в целом из произносимых им слогов.
Если ребенок вполне уверенно показывает какой-то предмет на одной картинке, то это вовсе не означает, что он так же уверенно назовет и покажет его на другой картинке. Возможно, он просто привык к тому, что, когда вы произносите что-нибудь вроде «А где здесь барабан?», нужно указать пальцем на левый нижний угол карточки, связывая эти слова с определенным направлением движения и определенным местом на карточке. Барабан он, конечно, видит, но пока что не совсем точно соотносит это слово с названным вами конкретным предметом. И стоит только переместить этот барабан в другую обстановку, изменить на картинке фон и антураж – и ребенок окажется сбит с толку.
Для того чтобы малыш действительно усвоил то, с чем вы его знакомите, у вас, как я уже сказала, должно быть достаточно карточек, на которых одни и те же предметы были бы изображены в разных масштабах и ракурсах. Меняйте карточки, лежащие перед ребенком на столе, местами, образуя уже не горизонтальный, а вертикальный ряд, разложите их по кругу, по периметру квадрата, треугольника и т. д. Расширяя поле зрения ребенка, увеличивайте расстояние между ними. Все это научит его выискивать глазами нужную карточку.
Теперь надо учиться всматриваться в детали, подмечать подробности. Детали на карточках становятся все меньше, подробности – все многочисленнее. Покажи полоски на платье, покажи, где карманы, пуговицы, воротничок, у кошки бант, а у собачки ошейник, где у машинки колеса, а где фары. У животных имеются копыта, когти, рога, горбы, клювы, у рыб – плавники, у дома – окна, дверь, лестница, труба, из которой дым идет. Вопросы типа «где у Вани глазки?», «а носик где?», «а ушки?» родители, безусловно, ребенку уже задавали. Ну хорошо. А брови где? А подбородок? А лоб? Переносица? Не слишком ли быстро исчерпывается перечень?
Наступает момент, когда, осознав, что все на свете имеет название, двухлетний ребенок начинает активно интересоваться, как называется то, что он видит вокруг себя. Он ходит по дому, указывает пальцем на окружающие его предметы и требует, чтобы ему ответили на вопрос, который он словесно задать пока не может, но который всем совершенно ясен: «Что это?» Момент, когда в диалоге с окружающими инициатором становится ребенок, приобретает особое, очень большое значение.
Хорошо, если новые названия плотно смыкаются с уже известными. Объяснять ничего не придется. Глядя на картинку, совсем маленький ребенок легко усвоит, что «всадник» – это тот, кто сидит на лошади, а уж лошадей на карточках он видал-перевидал… «Бахрома» имеется на скатертях и шарфах, головных платках, а «оборочки» украшают платьица и переднички.
«Бахрома», «всадник», «переносица»… «Какие трудные слова!» – удивляется мама маленькой девочки. Но ведь я не прошу двухлетнего ребенка сказать их, ребенок должен запомнить, как выглядит всадник, точно так же, как он запомнил, как выглядят чайник, стул, часы и множество других предметов. Почему слова «всадник» и «бахрома» запомнить труднее? Только потому, что слова эти редко звучат? Но ведь на рисунках в детских книжках и то, и другое встречается постоянно. Кстати, слово «всадник» легко дополнить словом «наездник». Двухлетняя Маша, совсем маленькая Аполлинария легко показывают и бахрому, и наездника; дети в этом возрасте знают, где у них находятся локоть, колено, переносица, – никакой особенной сложности это для них не представляет.
Случается, что родители сами вводят ребенка в заблуждение.
Анина мама получает задание из огромного количества имеющихся у нее карточек показать Ане те, на которых «ребенок спит», и те, на которых «ребенок не спит».
На следующий день она приносит мне целый ворох картинок. «Спит» выбрано верно, а вот с «не спит» получается неувязка. Здесь и старичок, идущий под дождем с зонтиком, и дети, читающие книжки, и девочка, играющая с куклой, – все они, разумеется, не спят. Маме это ясно, а ребенку нет. Ребенок показывает что попало и как попало, вопрос до него явно «не доходит».
Иной раз бывает нелегко разобраться в том, почему ребенок нас не понимает. Скрытые причины такого непонимания приходится искать постоянно.
Если двухлетнему ребенку показать картинку, на которой мальчик читает книгу, то его прежде всего привлечет именно то, что мальчик читает, и разбираться, спит он при этом или не спит, ребенок не станет. Если мальчик на карточке лежит с закрытыми глазами, укрыт одеялом, прижал к себе любимую игрушку, то он, конечно, спит, а не спит для него тот, который тоже лежит, но с открытыми глазами. Тех, которые читают, играют, гуляют, кушают, к категории «неспящих» относят ребята постарше, малышу лет двух-трех это недоступно, смысл вопроса от него ускользает.
Однако, если мы обрушим на ребенка град всевозможных сведений, он запутается, но совсем не потому, что слова «слишком трудные», а сам он еще «слишком мал».
Вот подборка карточек «Рабочие инструменты», на которых наряду с молотком, пилой и топором изображены шпатель, отвертка, разводной ключ, щипцы, секатор и т. п. Если в семье постоянно всем этим пользуются и ребенок неоднократно наблюдал, как папа плотничает, а дедушка секатором подрезает на даче кусты и деревья, можно научить его во всем этом разбираться: отличать долото от рубанка, а секатор от ножовки – в противном случае это не имеет смысла.
Мама трехлетней девочки радуется тому, что ее дочка среди прочего может уверенно показать, где сапфиры, а где бриллианты на фотографии, вырезанной из модного журнала. Если уж заучиваем бахрому, то почему не заучить и бриллианты? Разбираться в драгоценных камнях девочка станет не скоро, но показывает уверенно: бриллианты на фотографии справа, сапфиры слева, это она хорошо запомнила. Имеет ли это смысл?
К удивлению родных, ребенок с синдромом Дауна, которому нет еще и трех лет, уверенно показывает на карте все до единого континенты! «Ну-ка! Где у нас Африка? Покажи! Правильно! Молодец! Вот она Африка», – радуются папа с мамой.
Если ребенок в состоянии отличить на карточке графин от чашки, определяя эти предметы по их контуру, то почему не определить по контуру Африку? Но ведь в этом возрасте слово «Африка» ничего для него не означает. Никакого содержания в это слово он не вкладывает, подобное умение свидетельствует о хорошей зрительной памяти, но ничем интеллект ребенка не обогащает.
Вот машина. Но почему она «скорая помощь»? А почему пожарная? Спортивная? Что за Африка такая? Африка – это что? Материк? А материк что такое?
Маленькому ребенку вы это разъяснять не будете. Малышу с синдромом Дауна дай бог хорошо разобраться в том, что его непосредственно окружает, во всем остальном он разберется позже.
И когда в детском саду, проверяя, как трехлетний дауненок усвоил урок, его просят показать на картинке, где полиция, а где скорая помощь, имея в виду соответствующие машины, то он покажет их, опираясь исключительно на механическое запоминание. Обычные дети того же возраста уже имеют – пусть приблизительные – сведения о том, что такое полиция и куда спешит скорая помощь. Малыш с синдромом Дауна представлений об этом не имеет, хорошо если в этом возрасте он говорит два-три слова и уверенно показывает, где у него нос и где глазки. Милиция? Может быть, показать еще и тюрьму?
Насколько трехлетний дауненок в интеллектуальном отношении отстает от своего нормального сверстника? Намного. Но это неважно. Молодые и полные энтузиазма логопед с дефектологом уже взялись за выполнение программы-максимум. Что намечено в наших планах? Геометрические фигуры? Пространственные представления? Приступим!
«Выше» – «ниже», «дальше» – «ближе»,
«Треугольник», «круг», «квадрат»…
А ребята, а ребята
Все никак не говорят.
От родителей ребенка, который мало того что сам не говорит, но еще и не очень хорошо понимает то, что говорят ему, иной раз приходится слышать: «С большим трудом, но мы уже кое-чего добились: он цвета знает, животных, может показать на карточках верблюда, зебру, тигра. И буквы учит».
Скажите, почему, по какому неискоренимому шаблону все это изучается в первую очередь? Экзотические животные, неизбежные геометрические фигуры, цвета и т. д.? Вспомните: разве, приступая к изучению иностранного языка в школе, мы начинали с треугольников и квадратов? Разве заучивали подряд по полтора десятка названий предметов одежды либо тех же овощей? Все это делалось постепенно.
Я вовсе не противница того, чтобы трехлетний ребенок отличал верблюда от зебры, а зебру от тигра. Но для чего ему, такому маленькому, таблицы? Есть дети, которые очень любят рассматривать на картинках именно животных. Очень хорошо – пусть рассматривают. Но не в обязательном порядке, не в первую очередь: формально, механически ребенок ничего не должен заучивать. Зачем? Какой в этом смысл? Все получится само собой: в самом недалеком будущем мы прочитаем малышу сказки о волках, мишках, лисах и т. п. Это будет живой материал, никакого зазубривания не понадобится. К тому, что волк, медведь и заяц – это животные, мы его подведем без всяких таблиц, в свое время, и я вас уверяю – с птицами он их не перепутает и в дальнейшем без труда отнесет к миру зверей экзотических животных Африки, Австралии, островов Коммодо и Мадагаскар.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?