Текст книги "CUPHEAD. Гора проблем"

5. Директор Нетам, тут что-то не то!

На следующее утро, когда оранжевое солнце ещё только выглядывало из-за горизонта, по лагерю размашистыми шагами прошла одинокая тень и устроилась на насесте. То был петух, трудолюбивый будильник самой природы; он гордо поднял голову, выпятил грудь и…

– ЭЙ! ПРОСЫПАЙТЕСЬ, ЛЕНИВЫЕ ОЛУХИ! – закричал он.

Крик был очень громким, как обычно у петухов, и Чашек выскочил с нижней кровати, словно горячий хлеб из тостера. И вовремя, потому что буквально через долю секунды…

КР-Р-Р-Р-Р-РАК! ТР-Р-Р-Р-Р-Р-РАХ! БАБАХ!

…сверху свалился Кружек.

– Доброе утро, Чашек, – сказал он, зевая, и слез с большой кучи обломков кровати. – Что будем сегодня делать?

– Всё, – ответил Чашек.

И он говорил чистую правду. В конце концов, у них был всего один шанс провести своё первое утро в лагере Вопплер-Крик, и он хотел получить от него всё возможное. Братья наперегонки бросились к раковине, отпихивая друг друга, чтобы умыться и совершить обычные утренние ритуалы. Кружек, как обычно, привязал полотенце к заводному самолётику, который влетел ему в ухо, долго жужжал внутри головы, а потом – ЧПОК! – вылетел из другого уха. Что же касается Чашека, то он сунул в рот кусок мыла и начал шипеть, пузыриться и подпрыгивать, словно миниатюрная стиральная машинка. Потом, когда с его лба исчезли, сменив друг друга, надписи ЗАМАЧИВАНИЕ, СТИРКА и ОТЖИМ, он прополоскал горло, сплюнул и вытер рот рукавом.

Вот так-то лучше. Умывшись и приведя себя в порядок, ребята запрыгнули в свои ботинки и побежали навстречу миру волнений, приключений и…

ЩЁЛК!

ЩЁЛК!

ЩЁЛК!

Мышеловок.

– Смотри, Чашек, – сказал Кружек. – Нетам забыл забрать мышеловки.

– И не говори, – ответил Чашек, снимая металлический зажим с носа.

Он, собственно, был покрыт мышеловками с ног до головы, и, снимая каждую из них, тихо вскрикивал «ой». Вы бы тоже вскрикивали, потому что мышеловки, видите ли, не самые приятные вещицы. Чашек искренне не понимал, что такого в них находят сами мыши.

И тут Кружек увидел, что к ним по тропинке спешит Чаша. В руках она держала толстые серые диски, вылепленные, судя по виду, из глины.

– Стрельба по тарелочкам? – спросил Кружек.

Чаша покачала головой.

– Завтрак, – сказала она. – Чиполли испёк блинчики.

Она подняла один из жутких блинов на вытянутой руке и бросила его на землю. Он рухнул с таким грохотом, словно на самом деле этот блин сняли со штанги, а не со сковородки.

– Батюшки-светы! – воскликнул Кружек.

Но Чашек лишь пожал плечами.

– Ну, я как-то не очень хотел блинчиков, – сказал он. – И вообще, кто будет думать о еде, когда нас ждёт лучший день в жизни?

Все согласились, что это очень хороший довод, и, несмотря на весьма шумные возражения своих желудков, вообще позабыли о еде и отправились на поиски идеального дня. Вскоре они наткнулись на своих одноклассников, Талли и Джинджер.

– Доброе утро, Чашек. Доброе утро, Кружек. Доброе утро, Чаша, – сказал Талли, одна из самых вежливых черепах, когда-либо вылезших из панциря. – Мы идём собирать дикую чернику.

Кружек вытаращил глаза.

– Хочешь сказать – в лес? – спросил он.

Талли кивнул.

– Да ты что? Ты разве не знаешь, что там опасно? – добавил Кружек, качая головой. – Не боишься встретить гаденбудена?

– А что это такое? – спросила Джинджер.

– Не знаю, – ответил он, – но совершенно уверен, что это что-то ужасное. Вот, возьми для защиты. – Кружек протянул ей блинчик.

Джинджер убрала его в корзину. Трое друзей распрощались с ней и пошли дальше по дорожке. И вдруг они услышали громкий, пронзительный звук.

ФЬЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮТЬ!

То был Гвоздика Ганье. Он разглядывал планшет с бумагами и свистел, словно взбесившийся товарный поезд – потому что именно так должны делать все вожатые.

– Так, слушайте сюда, – сказал он толпе ребят, собравшейся вокруг него. – Моя работа – взять жалкую кашицу, то есть вас, и слепить из неё жестокую, безжалостную машину для отдыха. Здесь, на природе, есть два способа всё делать: ПРАВИЛЬНО и ВЕ-СЕ-ЛО. И мы будем всё делать ВЕ-СЕ-ЛО.

Чашек напряг слух. Звучало весьма многообещающе.

– ВЕ-СЕ-ЛО – значит ВЕ… СЕ… ЛО, – продолжил Ганье. – ВЕ – верьте в себя и думайте сами. СЕ – семеро одного не ждут, он сам должен решать свои проблемы. ЛО – если вы не хотите, чтобы терпение вожатого ЛО-пну-ЛО, не беспокойте его, у него и без вас полно дел. Новые свистки сами себя не откалибруют, знаете ли.

ФЬЮЮЮЮТЬ! ФЬЮЮЮЮТЬ! – засвистел он. У вожатого, сами понимаете, всегда найдётся работа.

– Но в конце концов, – продолжил он, – если вы будете делать всё ВЕ-СЕ-ЛО, то выучите самый важный урок из всех.

– Как делать штаны из сыра? – спросил Кружек.

– Нет! – прорычал Ганье. – Вы научитесь самодостаточности!

– Ой, – протянул Кружек, вытащил из кармана длиннющий список «Чему надо научиться в лагере» и печально вычеркнул оттуда «сырные штаны».

Ганье вздохнул и продолжил свою речь.

– Вон там, на доске объявлений, вы найдёте список дел, которыми можно заняться в лагере. Так, и чего же вы тут ждёте?

ФЬЮЮЮЮЮЮЮЮЮЮТЬ!

Он сильно дунул в свисток. Был ли это стартовый сигнал или просто обычная проверка свистка, мы так и не узнаем, но ребята бросились врассыпную, словно стадо сбежавших с родео быков. Чашек подбежал к доске объявлений, стоявшей возле домика Нетама, и протолкнулся в первые ряды. Он внимательно прочитал список.

– А, вот это уже совсем другое дело! – сказал он.

* * *

Сложив припасы, Чашек пошёл по тропинке через лес, пока не добрался до большого, красивого озера. Именно такое озеро он представлял себе, когда мечтал о лагере Вопплер-Крик; присев на берегу, он наслаждался спокойствием.

– Какая удача. Замечательное место для старой доброй рыбалки, – сказал он, потому что именно рыбачить он здесь и собирался.

Он вытянул удочку и привязал к концу лески крепкий крючок. Теперь нужна наживка. А как скажет вам любой, кто хоть немного разбирается в рыбалке, наживку всегда можно найти поблизости, если знаешь, где искать. И в самом деле, всего в паре футов от него в грязи ползали несколько замечательных жирных червей.

– Вас-то я и искал, – сказал он.

К сожалению для Чашека, червяки – страшные сплетники, и вести о его неловкой встрече с червяком на автобусной стоянке разлетелись уже по всему лесу. Так что, едва завидев Червееда (да, кстати, они прозвали его Червеедом), они попрятались обратно в норы, утащили в них коврики с крылечек и грубо захлопнули входные двери.

Не стоит и говорить, что ситуация вышла неприятная. Он нашёл совершенно потрясающее место для рыбалки, а приманить рыбу нечем. Любой бы на его месте просто махнул рукой и вернулся в лагерь – но он-то не «любой», а Чашек. Он был изобретательным малым, так что просто сунул руку в карман и извлёк оттуда верёвочку. Немного работы карандашом, и у верёвочки появилось два ярких глаза, кривой маленький ротик и, на всякий случай, ещё и маленькая табличка с именем Мистер Червячок.

– Ну уж это их точно одурачит, – сказал Чашек.

Он был в этом почти на сто процентов уверен. Если честно, рыбы – не слишком-то умные существа, по крайней мере те, с которыми ему довелось встречаться. Они всегда оказывались на крючке, потому что просто не могли не попасться на какой-нибудь очевидный трюк. Бедные рыбы ничего не понимали. Неудивительно – они ведь даже живут в косяках, не могут по одному.

Довольный своим идеальным решением, он насадил поддельного червяка на крючок и забросил удочку в воду. Теперь оставалось только ждать.

УР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!

Это ещё что? Чашек мог поклясться, что что-то услышал – и это странно, учитывая, что рыбы не издают вообще никаких звуков.

УР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!

Да что такое? Он уже начинал злиться. Этот звук всю рыбу распугает, надо как можно скорее его остановить. Чашек быстро огляделся, пытаясь найти источник беспокойства, а потом…

УР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!

…посмотрел вниз. Звук доносился из его же живота.

– Вот же… – проговорил он. – Пожалуй, не надо было всё-таки отказываться от завтрака.

Ну, да. Но сейчас уже с этим ничего не поделаешь. Или нет? Видите ли, краем глаза Чашек заметил нечто очень интересное. Восхитительного вида пирог, лежащий на самом краю причала. Подойдя поближе, он увидел, что это вишнёвый пирог – его любимый, – а из него торчит маленькая табличка: «Бисплатный перог! фкуснятьна! сьэш!»

Ну Чашека дважды приглашать не надо. Он нагнулся, поднял великолепное произведение кулинарного искусства, а потом…

ДРЫНННННННННННЬ!

… слетел с причала и погрузился глубоко-глубоко под воду, притягиваемый неизвестной силой. Наконец добравшись до дна, он увидел, что огромный окунь поймал его на спиннинг и сматывает леску. Как вы понимаете, это было для Чашека очень унизительно. А ещё унизительнее всё стало, когда через секунду к ним подплыл огромный рак с фотоаппаратом.

Окунь тут же схватил Чашека за ноги, перевернул его вниз головой и стал позировать с торжествующим видом.

ЩЁЛК!

Запечатлев себя с трофеем, окунь отпустил Чашека (как поступают все настоящие рыбаки!), и тот выплыл на поверхность. Через несколько минут он кое-как выбрался на берег, весь мокрый, тяжело дыша и дрожа от холода – и при этом очень злой. Ни один нормальный лагерь не позволил бы такому коварству свершиться на своей территории.

Что вообще произошло с Вопплер-Криком?!

* * *

Едва Чаша прочитала список на доске объявлений, она сразу поняла, чем хочет заняться.

Отправиться в поход на каноэ!

В конце концов, что может быть лучше, чем целый день мирно грести, рассекая веслом чистую, прозрачную воду? Это же идеально! Так что она в мгновение ока добралась до озера и нашла там на берегу целый ряд лодок.

– Простите, – сказала она. – Я бы хотела прокатиться на каноэ. Кто-нибудь из вас может меня взять?

– О, я могу тебя покатать, – напыщенно сказала лодка, стоявшая самой первой. – Меня зовут Влажный Вилли, и я самое лучшее судно из всех, что ходит по этим водам.

– Фи! Не слушай сэра Дырявое Дно, – возразила следующая лодка. – Я Сырая Сью, и я знаю это озеро лучше всех.

– Ой, да вы оба давно плесенью пошли! – крикнула лодка по имени Опра Кинси. – Любой, у кого есть глаза, сразу увидит, что я лучше всех!

– Не верь им, они обросли ракушками! – сказал Буль-Буль. – Выбери меня!

А потом они все заговорили наперебой, рассказывая друг о друге ужасные вещи, и перебранка быстро стала громкой и неприятной. Чаша рассчитывала совсем не на такой «спокойный» день. Но, когда она уже собиралась вообще отказаться от идеи поплавать по озеру, она увидела маленькое каноэ, которое не произнесло ни слова.

– Ты очень тихо сидишь, – обратилась к нему Чаша. – Как тебя зовут?

– Меня? – удивилось каноэ. – Ну, меня зовут Счастливчик.

– Значит, я выбираю Счастливчика, – сказала она. – Отплываем!

И они выплыли на середину озера быстрее, чем утка успевает два раза махнуть хвостом.

– Ах, вот это жизнь, – сказала Чаша. – Мне кажется, на других лодках мне бы так плавать не понравилось.

– Ой, да они не такие уж и плохие, – ответил Счастливчик. – Их просто в последнее время плохо ремонтируют. Собственно, нас всех плохо ремонтируют.

– Правда? А почему? – спросила Чаша.

Счастливчика вопрос, похоже, удивил.

– Ну, из-за всех этих проблем в лагере, конечно же.

– Каких проблем? – спросила Чаша.

Теперь Счастливчик совсем смутился.

– Ты что, в самом деле не знаешь? Я думал, все знают о…

И тут из днища лодки забил фонтанчик – довольно высокий.

– О господи, – проговорил Счастливчик.

Чаша накрыла фонтанчик рукой.

– Что происходит? – спросила она.

– Ну… просто небольшая течь, вот и всё, – ответило каноэ. – Уверен, беспокоиться не о чем.

И тут с противоположной стороны лодки забил второй фонтанчик, ещё мощнее. Чаша вытянула другую руку, насколько могла, и сумела накрыть и его.

– О нет. Как неловко, – сказал Счастливчик. – Не верю, что это происходит снова.

– Снова? – переспросила Чаша, заткнув третью пробоину ногой. – Хочешь сказать, такое уже бывало раньше?

Счастливчик печально вздохнул.

– Ты должна кое-что обо мне знать, – призналась лодка. – У меня небольшая проблема, ну, с потоплениями.

– Потоплениями?! – вскричала Чаша, изворачиваясь, чтобы закрыть четвёртую течь второй ногой. – Почему тогда тебя зовут Счастливчик?

– А, это, – ответило маленькое каноэ. – Это просто сарказм.

– Что? – завопила Чаша.

– Сарказм. Ну, когда говорят одно, а имеют в виду совсем противоположное…

– Я знаю, что такое сарказм! – воскликнула она.

Но прежде чем они успели сказать ещё хоть слово, открылось сразу несколько новых протечек. Чаше уже нечем было их затыкать, так что она просто смирилась и присела на дно. Вскоре вода хлынула у неё из ушей, а потом она открыла рот и выплюнула воду, словно декоративный фонтанчик. Тем временем доблестное судно по имени Счастливчик опускалось всё ниже, ниже и ниже.

Вскоре из-под воды высунулась соломинка и закрутилась на месте, словно перископ. Она смотрела и смотрела вперёд, пока не доплыла до берега, и Чаша выбралась из озера.

Промокшая насквозь, она присела на песок и вытащила из головы рыбу. Теперь она понимала, что имел в виду Счастливчик, сказав, что лодки плохо ремонтируют.

Но что же такое произошло с Вопплер-Криком?

* * *

Когда Кружек добрался до домика Нетама, толпа вокруг доски объявлений стала уже настолько плотной, что пробраться к ней было совершенно невозможно. Он попытался протолкнуться вперёд, но, поскольку он был просто потрясающе вежлив, это ему никак не помогло.

– Так, это проблема, – проговорил он.

Но у любой проблемы есть решение, и Кружек спокойно прошёл к росшим неподалёку парочке деревьев и связал вместе две ветки. Потом, надев на голову воронку (он всегда носил с собой воронку именно для таких случаев), он оттянул ветки, словно тетиву лука, и выстрелил собою над головами собравшихся.

ДРЫН-Н-Н-Н-Н-Н-Н-Н-Н-Н-Н-Н-Н-НЬ!

Кружек с быстротой молнии пронёсся над толпой и воткнулся воронкой, словно стрелой, прямо в доску объявлений.

– А, вот и оно, – сказал он, проверив список. – Стрельба из лука!

Именно такого приключения Кружек и ждал, и не успел он опомниться, как уже стоял на стрельбище и целился из лука в мишень. К сожалению, большинство мишеней уже были заняты другими лучниками, но он всё-таки нашёл одну свободную в самом конце стрельбища и решил, что она ему как раз подойдёт. Большая, белая, с ровными кругами, отходящими от центра.

Кружек внимательно осмотрел её.

– Легкотня, – сказал он и взял лук на изготовку.

ВЖУУУУУУУУУУУУУХ!

Острый снаряд понёсся вперёд, словно ракета, и, конечно же, попал почти точно в яблочко. Вот это меткость! Кружек был в восторге – до тех пор, пока центр не сдвинулся.

– Странно как-то, – сказал он.

«Странно» – это очень мягко сказано. Центр мишени, который вдруг решил прогуляться, – в самом деле необычно. А если вам этого мало – все круги, окружавшие центр мишени, тоже вдруг пришли в движение.

– Эй, прекрати! – крикнул он. – Надо бы с кем-нибудь об этом поговорить…

Кружек, конечно же, был раздражён, но вскоре выяснилось, что у него есть проблемы и посерьёзнее. Видите ли, похоже, мишень, которую он выбрал, вообще оказалась не мишенью, а простой белой доской – идеальным местом для отдыха большого роя шершней. Ну а что они решили там усесться именно в форме мишени – просто прискорбное совпадение.

– Ой-ой-ой, – проговорил Кружек, осознав свою ошибку. – Видите ли, я думал…

Но рой уже не интересовало, что он думал. Шершней, как вы знаете, очень легко разозлить, особенно если стрелять в них из лука, и никаких извинений они принимать не собирались. Разъярённый рой слетел с доски и выстроился гигантской стрелой; учитывая обстоятельства, месть казалась вполне оправданной.

Парящая стрела понеслась по воздуху прямо на Кружека.

– ААААААААААААААААААЙ! – закричал он.

А потом со всех ног бросился к озеру. Шершни мчались за ним со всех крыльев и быстро нагоняли. К счастью для Кружека, он успел добежать до причала как раз вовремя и буквально в последнее мгновение плюхнулся в воду. И, поскольку шершни очень плохо плавают (в основном потому, что им очень трудно найти плавки по размеру), они решили не продолжать погоню и улетели по своим делам.

Так или иначе Кружек потом ещё долго не решался вылезти из озера. Но, окончательно убедившись, что берег чист, он всё-таки выбрался на песок и упал там. Именно тогда он задумался, как такое может быть. В конце концов, ни в одном нормальном лагере не разрешают стаям шершней рассаживаться сложными геометрическими узорами на стрельбище для лучников. Раздумывая над этим вопросом, он увидел, что над ним склонились Чашек и Чаша, тоже насквозь промокшие.

– Что же случилось с Вопплер-Криком? – воскликнули все они хором.

* * *

Когда троица вернулась обратно в лагерь, их встретил Талли, стоявший у столба. Ему явно было не по себе.

– В чём дело, Талли? – спросила Чаша. – Не нашли дикой черники?

– Нет, почему. Нашли, – ответил он. – Только вот…

Тут мимо них пробежала Джинджер, крича во всё горло. За ней гналась целая толпа свирепых с виду ягод.

– М-м-м… Они оказались куда более дикими, чем мы предполагали, – сказал Талли.

Чашек был уже сыт по горло всем происходящим.

– Ну всё! – закричал он.

Втроём с Кружеком и Чашей они ворвались в домик Нетама.

– Директор Нетам, тут что-то не то! – сказал Чашек. – Мы все просто ужасно проводим время! Что-то произошло с этим лагерем, и мы хотим знать что!

Директор громко сглотнул и поднялся из-за стола. Он выглядел явно обеспокоенным и нервно мерил шагами комнату, бормоча что-то об «этом злополучном проклятии» и «этих ужасных гаденбуденах», хотя разобрать его слова было довольно трудно.

– Послушайте, – перебила Чаша, – что за дела с этим проклятием?

– И кто такие гаденбудены? – добавил Кружек.

Но вместо того чтобы ответить, Нетам застыл на месте, схватил себя за стрелку и повернул её в другую сторону.

– Проклятие? гаденбудены? – спросил он. – Не представляю, о чём вы. Это чудесный лагерь, всё замечательно, и мы проведём просто потрясающее лето. А сейчас извините, но я очень занят. Уходите.

– Но… – начал было Чашек.

– Нет-нет, простите, но нам говорить больше не о чем. Спасибо, что зашли, – сказал Нетам и вывел их из кабинета.

Ребята переглянулись. Здесь явно творилось что-то очень странное. Они даже не представляли, где искать ответы на вопросы, но им повезло – на прогулку как раз вышел Чиполли Лукки.

– Привет, Чиполли, – сказал Чашек. – Мы хотели спросить, не сможешь ли ты нам кое с чем помочь.

– Да, конечно. Для друзей – что угодно, – ответил Чиполли.

– О, ты очень добр. Видишь ли, мы только что сходили к Нетаму, чтобы пожаловаться…

– Пожаловаться? – вскричал Чиполли, и его шелуха стала белой как репа. – Это же из-за блинчиков, да? Я стараюсь изо всех сил!

– Нет, дело не в этом… – начала Чаша, но было уже слишком поздно.

Чиполли Лукки был безутешен. Прежде чем они успели задать ему хоть один вопрос, он бросился бежать и вскоре с рыданиями исчез вдали.

6. Битва в столовой

 
Маршмеллоу и сосиски пожарим на костре!
Вопплер-Крик, Вопплер-Крик, оле-оле-оле!
 

Чашек безмолвно повторял эти слова, и скандирование эхом отзывалось в его голове. То была очень вкусная маленькая песенка, и он хотел, чтобы она звучала и звучала, пока не услышал голос Чаши.

– Чашек? Чашек? – спрашивала она. – Ты в порядке?

Чашек медленно открыл глаза. К своему вящему разочарованию, он обнаружил, что сидит на длинной деревянной скамейке в столовой. А вместо маршмеллоу и сосисок, о которых он мечтал, перед ним в тарелке было нечто под названием «Лагерный сюрприз».

– Что это? – спросил он.

– Есть лишь один способ узнать, – ответила Чаша и храбро потянулась к ложке.

– О-о-о-о-ой, нет, вот туда меня не надо, – запротестовала ложка и спрыгнула с салфетки. – Я хочу жить. Я хочу жить!

Ложка обежала вокруг тарелки и схватила за руку нож.

– Даррил, любимый! Бежим отсюда!

И они действительно пустились бежать со всех ног, как иногда в самом деле поступают ложки и ножи.

Чаша лишь присвистнула.

– Одно можно сказать об этом «Лагерном сюрпризе»: он полностью оправдывает своё название, – проговорила она.

Кружек кивнул и опустил голову на стол. Он явно страдал.

Чашек отлично понимал, как тот себя чувствует. На самом деле он был так же голоден, как и его брат, но от одной мысли о том, что придётся есть этот кошмар на тарелке, желудок начинал крутить в животе сальто.

– Да эту еду даже в мусорный бак стыдно кинуть! – выпалил он.

Единственное, что не позволило ему выпалить куда больше, – то, что Чаша решила хорошенько прокашляться.

– Кхм, КХЕМ-М-М-М-М-М-М!

Чашеку показалось, что последний кхем вышел слишком уж громким и невежливым… а потом он поднял голову.

С другой стороны стола стоял Чиполли Лукки.

– Ну, как я и говорил, – поспешно продолжил Чашек, – эту еду стыдно кинуть в мусорный бак – она должна стоять на столе у КОРОЛЯ! О боже, Чиполли просто превзошёл самого себя! – И он как ни в чём не бывало посмотрел через стол.

– О, привет, Чиполли! Я и не видел, что ты тут стоишь. Должно быть, твои шаги такие же лёгкие и воздушные, как твоё золотистое рассыпчатое печенье. Поведай мне, как ты смог приготовить такое роскошное лакомство?

Повар потёр подбородок.

– Значит, тебе в самом деле нравится еда, которую я приготовил? – с подозрением спросил он.

– Ещё как! – соврал Чашек.

Чиполли сложил руки на груди.

– Тогда почему ты не ешь?

Ой-ой-ой. Этого-то вопроса Чашек и боялся. Он задумался, почесал в затылке, потом сглотнул.

– Я, ну… как раз собирался, – сказал он и дрожащей рукой вложил кусочек в рот, скривившийся каким-то невероятным образом. – М-м-м-м-м, – простонал он.

Учитывая все обстоятельства, выглядело его притворство довольно убедительно. Но оно могло бы быть и ещё убедительнее, если бы лицо Чашека не позеленело.

Чиполли, впрочем, ещё не был убеждён. Он стоял, разглядывая маленького зелёного Чашека, и искал малейшие признаки обмана. Но через пару мгновений напряжение спа́ло, и он широко улыбнулся.

– Ну, если думаешь, что это вкусно, просто дождись десерта, – гордо сказал он. – Я приготовил нечто совершенно особенное!

И с этими словами счастливый лук повернулся на каблуках и торопливо убежал в кухню.

– Буэ-э-э-э-э-э! – воскликнул Чашек.

А потом язык выскочил у него изо рта, словно встроенная гладильная доска из стены. Чаше совсем не понравилось, как он выглядел. Во-первых, сбоку висела маленькая табличка «Это жильё проклято», а во-вторых, его вкусовые рецепторы уже загружали вещи в маленький фургон для переездов.

– Ай! – вскрикнула она.

– Не беспокойся, Чашек, – сказал ему Кружек. – Уверен, десерт Чиполли избавит тебя от этого ужасного вкуса во рту.

Чашек медленно-медленно повернул голову и посмотрел брату прямо в глаза.

– Десерт? Ты с ума сошёл? Мне повезло, что я выжил после обеда!

Собственно, Чашек не мог даже представить себе, что может быть хуже, чем попробовать ещё хоть что-нибудь из смертельно опасной стряпни Чиполли. Десерт? Серьёзно? Ну уж нет, он не съест больше ни кусочка, и точка. И именно так он бы и думал, если бы не вмешался Талли, сидевший за соседним столом.

Талли, как вы знаете, был очень умной черепахой и немало знал о жизни и о пути к счастью. Он всегда первым приходил на помощь в беде и охотно делился своими мыслями и с друзьями, и с незнакомцами.

И хотя он никогда не стремился навязывать другим свою философию, именно сейчас он всё же решил, что Чашеку будет полезно выслушать и другую точку зрения.

– Знаешь ли, Чашек, в подобных ситуациях, – сказал он, – лучше всего сохранять беспристрастность. Как гласит старая черепашья мудрость: «Если ты никогда не вылезешь из панциря, то так и не узнаешь, что мог предложить тебе мир».

Спокойная маленькая черепаха вытянула шею и сделала глубокий, шумный вдох. Запах с кухни Чиполли манил его, словно волшебный, и на мгновение Талли даже оторвался от земли и взлетел.

– У всех есть свой талант, Чашек, – сказал Талли. – Даже у Чиполли Лукки.

Чашек, Кружек и Чаша осторожно принюхались к запаху, который приподнял Талли с пола. И он был великолепен! Словно корица, карамель, ириски и сливки собрали джаз-банд, и теперь ноздри у всех отплясывали зажигательный буги-вуги.

– Ух ты! В моём носу целая вечеринка, и они в самом деле зажигают! – воскликнула Чаша.

Потрясающе. Неужели Чиполли оказался настоящим волшебником сладостей? Трое друзей тут же повязали на шеи салфетки и взяли на изготовку ножи и вилки. Теперь им оставалось только ждать.

И ждать.

И ждать.

И ждать.

Чашек посмотрел на часы на стене. Они, похоже, перестали идти – или по самой меньшей мере шли так медленно, что между каждым тиком и таком проходила целая эпоха. Ожидание казалось невыносимым.

– Почему так долго? – нетерпеливо спросил он.

– Мне тоже это интересно! – добавила Чаша.

– Эта пытка что, никогда не закончится? – закричал Кружек.

А потом Чашек, окончательно потеряв терпение, запрыгнул на стол.

– Да что же это такое! – завопил он. – С меня хватит! Почему нас пичкают ужасной едой, но заставляют ждать целую вечность, прежде чем принести что-нибудь по-настоящему вкусное?

И тут прямо в щёку Чашека ударил залп фасоли в томате. Его лицо исказилось от невыразимого ужаса, когда кто-то – он не знал, кто, – произнёс жуткую фразу, которая наполняла страхом сердца работников столовых с начала времён.

– Битва едой!

– О нет… – простонал Чашек.

В столовой тут же воцарился полнейший хаос. Столы перевернули, скамейки сдвинули, а в воздухе замелькали кулинарные шедевры. Тарелки летали словно летающие блюдца. Блюдца летали словно летающие тарелки. Яйца разбивались всмятку, салаты рубились в капусту, а целый флот соусников медленно затонул в море куриного супа. Но если вы подумали, что на этом всё и закончилось, вы глубоко ошибаетесь. Потому что по всем уголкам комнаты летала лазанья, метались макароны, носились наггетсы и планировали помидоры. А когда сэндвич-субмарина торпедировал лодыжку Кружека, тот ответил банановой бомбардировкой, которая навсегда останется в истории Вопплер-Крика.

Потому что именно в этот момент Чиполли Лукки наконец-то вышел из кухни с десертом, которого все так ждали. Попав под перекрёстный огонь, он шагнул влево и наступил на только что упавшую туда банановую кожуру. Его нога поехала, десерт взлетел в воздух, и прежде чем кто-то успел сделать хоть что-нибудь…

ПЛЮХ!

Десерт приземлился прямо ему на голову.

– Как… как… как вы могли?! – проговорил Чиполли. – Смотрите, что вы наделали!

Слёзы брызнули из его глаз, словно вода из открытого пожарного гидранта.

То было печальнейшее зрелище, и все, кто сидели в разгромленной столовой, тут же замолчали. А потом повернулись и посмотрели на дверь.

В дверях стоял Нетам.

Чашек не знал, что будет дальше. Он думал, что сейчас на них будут кричать, ругаться, а то и назначат какое-нибудь ужасное наказание, причём совершенно заслуженное. Но нет, ничего такого не последовало. Нетам просто оглядывал столовую, и взгляд его был преисполнен глубокой печали.

– Этот лагерь когда-то был замечательным местом, – тихо сказал он. – Да, замечательным местом.