Текст книги "Существо"

– Маркус! – услышал голос Стефани. Повернувшись на зов, увидел, что подруга стояла на парковке вместе с Томасом. А я и забыл про нее.

Она подбежала ко мне и крепко обняла, сама того не зная, что делает мне больно. Теперь меня не интересовал запах ее духов, как она одета или, накрашены ее губы или нет. Перед глазами, вспышками, мелькали фрагменты обожженных тел и в голове стоял вопрос: «Жива ли та девушка?». Но конечно, было радостно видеть добрые глаза Стефани и знать, что она в безопасности.

– Ты в порядке? – с дрожью в голосе подруга сыпала вопросами.

– Да. В отличие от остальных, – заставлял себя говорить, когда просто хотелось молчать и побыть одному.

– Я рад, что ты жив, старик, – по – родному обнял меня Томас, как всегда улыбаясь. Даже сейчас.

– Я принесла тебе кое-что, – вытащила Стефани из сумки большой сэндвич. Запах еды разбудил желудок.

– Ты – чудо, – похвалил ее.

При таких обстоятельствах аппетит должен пропасть, но организм так был истощён эмоционально и физически, что требовал пищи.

– Нас не впускали в больницу. Говорят много погибших. Мне так жаль, Маркус, – глаза подруги наполнились слезами.

– Сказали, что погибших не меньше тридцати. А вы как? Вас не коснулось? – морщась от боли в ноге, поинтересовался я.

– За нас не переживай. Ваш автобус ехал первым и, когда в вас врезалась машина из-за поворота, мы сразу остановились, – объяснил Томас.

Я только сейчас заметил, что на улице потемнело. Заметил, что фонарные столбы уже заступили на свою ночную смену.

– Сколько часов прошло? – потерявшись во времени, решил поинтересоваться.

– Часа четыре, – ответил друг.

– Ого, – сухо отозвался, жадно глотая сырой воздух, чтобы убавить тошноту. Играя с тротуаром в гляделки, боролся с усталостью. Даже сэндвич не помог. Глаза закрывались и вот-вот мог упасть ребятам в ноги. Мысленно дал себе пощечину. Мало гематомы, так еще и разбитое лицо будет.

– Тебе надо отдохнуть, Маркус, – с жалостью во взгляде подметила Стефани.

– Отличная идея, – тихо согласился с ее советом.

– Давай, мы тебя отвезем домой, – подхватила подруга меня под локоть, чтобы помочь. Томас взял мою руку и перекинул через свою шею.

Крики погибших и звуки сирен пожарных машин, теперь стали головной болью. Запах той блондинки отпечатался в памяти, и снова вспомнив про нее, решился спросить:

– Ребят, а из вас никто не знает Лориану Крейт?

Подводя меня к машине, они оба задумались.

– Нет, старик. А кто это? – недоумевая, спросил Томас.

– Я ее тоже не знаю, – ответила Стефани, с открытой подозрительностью.

– Уже… неважно, – подавленно отрезал я, когда подруга открыла дверцу машины, чтобы усадить меня.

– И, кстати, – полез я в карман.

Чуть не забыл.

– Это тебе, – протянул Томасу открытку.

– От мертвой Бритни Дигс,

После моего лишнего уточнения, друг изменился в лице.

– Какой ужас, – произнесла Стефани, глядя на открытку.

– Не то слово…

5

Уже неделю, меня мучил один и тот же сон, в котором был автобус, сгоревшие заживо студенты и последние слова Лорианы Крейт перед тем, как в нас врезалась машина: «Ты еще ничего не знаешь, Маркус».

Уже неделю я не ходил в университет из-за травмы и выслушивал от матери лекцию о лечении гематомы. Она увидела аварию по телевизору и тут же позвонила мне. Я, конечно, про ушиб не рассказал, но сгладил картину – синяк, и только. Уж слишком у нее чувствительное материнское сердце. Очередной раз убедив ее, что все в порядке, занялся своим завтраком. Заливая кипятком кашу, заметил, что нога не так сильно болит и порадовался такому наблюдению. Наконец-то, вылезу из своей берлоги. Выходной потревожил звонок телефона:

– Привет, Маркус, – буднично поприветствовала Стефани.

Ее голос был лекарством от всех депрессий.

– Привет. Рад тебя слышать, – непроизвольно улыбаясь, не скрывал своих чувств.

– Как твоя нога? Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше. Нога уже не так сильно болит. Могу ходить, – прогнозировал свое состояние.

– Отлично, а то на Томаса жалко смотреть. Он такой грустный. Тебя ожидает, – рассмеялась она.

Ее рассказ позабавил.

– Да, похоже на него. Что нового?

– Возле холла повесили плакат с погибшими. Как я рада, что твоей фотографии там нет. Сложно тебе, сейчас. После всего, что ты видел,

– Справляюсь, – скромно ответил я.

Мне не нравились эти разговоры. А если пойду в университет, там уж точно покоя не дадут.

– Смотрел новости? – спросила она.

– Эм… точно нет,

– Сказали, что всего погибло сорок три человека. Вчера узнала, что выжил один человек, – ее слова зажгли в душе яркий огонек. «Лориана?!» – возник в голове вопрос.

– Кто? – спросил вслух.

– Пак Джонсон, он с первого курса. Сейчас лежит в госпитале с ожогами. Говорят с несильными. Всего десять процентов кожи повреждено. Повезло, парню. Могло быть и хуже,

– Я тут кое-что спросить хотела, – после небольшой паузы начала подруга.

– Валяй,

– Если ты помнишь, мы должны были пойти в библиотеку, на той неделе, – спросила Стефани, потихоньку подводя разговор к встрече.

– Конечно, помню, – соврал я.

С этими проблемами забыл, что мы должны были встретиться. Так еще и сочинение писать!

Присев на кровать, услышал посторонний гул. Сначала показалось, что гул в телефоне, но убрав трубку от уха, понял, что он в квартире. Перед кроватью была закрытая дверь в ванную комнату, и именно из нее доносился странный звук.

– Я это к чему… Просто в пятницу у нас была литература с мистером Кроули, и он спрашивал про тебя… – продолжила она говорить, но я перебил ее:

– Стефани, подожди секунду, – вежливо попросив подругу, встал с кровати и, медленно подходя к двери ванной комнаты, стал прислушиваться. Чем ближе подходил, тем отчетливее становился гул. Скорее это был напев спокойной мелодии. Приятный женский голос напевал одну и ту же ноту. По затылку пробежали мурашки. Кроме меня в квартире никто не живет. Голос напугал. Он был нежным, но в нем присутствовало что-то нехарактерно для человека. Нервы сдали и я быстро открыл дверь. Пение прекратилось. В ванной комнате никого не оказалось. Может, соседи?

Оставив дверь открытой, присел на кровать и попытался найти логический ответ произошедшему.

– Маркус, все нормально? – услышал из трубки.

– Да. Просто голубь в окно врезался. Проверял,

– В общем, если тебе не трудно, то можно сегодня заняться твоим сочинением, так как уезжаю послезавтра,

– Уезжаешь?! – перебил ее, удивившись неожиданному отъезду. Куда это она собралась?!

– На сколько, уезжаешь? Куда? – не удавалось мне скрыть излишнее волнение и возмущенность.

– На две недели. Надо ехать к отцу, он сломал ногу, когда играл в гольф. Даже не знаю, как ее можно сломать, играя в гольф, – посмеялась она над глупой ситуацией, несмотря на то, что ее отцу сейчас не до шуток.

– Ну, ты как? Согласен?

– Согласен. Во сколько встречаемся? – при мысли о встречи со Стефани, термометр настроения превышал норму.

– Сможешь, через часик?

– Смогу, – уверенно ответил. Хотя в таком состоянии, как у меня, не хватит часика. Минимум, три.

– Ну, тогда до встречи, Маркус, – почувствовал, как ее красивые губы расплылись в улыбке.

– До встречи. – ответил и, как маленький, жда пока Стефани положит трубку. Сидел с тупой улыбкой где-то минуты две. «Я что-то должен был сделать», – подумал, возвратившись обратно в серую реальность. Завтрак! Он до сих пор варится!

Открыв крышку, лицезрел вместо каши непривлекательную субстанцию. Не быть мне поваром. Такой смесью можно смело клеить испорченные ботинки. «Собачий завтрак», - понял, что напомнила мне эта каша. Уж лучше бы сделал бутерброды…

6

В библиотеку приехал с опозданием на двадцать минут. Стефани не злилась на меня, напротив, отнеслась к опозданию с пониманием. В очередной раз позавидовал самому себе. Она как раз стояла возле библиотеки. При виде ее не смог сдержать улыбки.

– Отлично выглядишь, – сделала она комплимент.

А реально ли я выглядел хорошо?

– Оу, спасибо. Ты явно… мой конкурент, – получился самый нелепый взаимный комплимент. Мысленно ударил себя по лицу. Моральная усталость отразилась на мозговой деятельности.

Зайдя в библиотеку, мы уселись за понравившийся Стефани стол. Она достала из своей сумки учебник по литературе, и принялась за работу.

Пока она объясняла, что писать и почему это надо писать, любовался ею. Я всем своим видом играл заинтересованность. Но слова подруги летели мимо моих ушей. И дело было не только в Стефани. Страшная авария не выходила из головы. Появилась определенная апатия ко всему. Прошло недостаточно времени, чтобы внутреннее состояние нормализовалось, и я мог продолжать жить, как обычно. Возможно, уже не будет «как обычно».

Стефани. Лучшая подруга. Три года знакомы и я ни разу не признался ей в своих чувствах. Единственный человек, от которого исходит свет. Наблюдал за тем, как она сильно сосредоточившись, подносила ручку к своим губам.

После аварии я стал думать по-другому. В любой момент ты можешь умереть, так и не успев совершить задуманное. Жизнь одна, так почему же не рискнуть?

– Я уже говорил, что ты хорошо выглядишь? – прервал подругу неожиданным вопросом.

– Вроде… вроде бы да, – стеснительно улыбнулась Стефани, и продолжила читать вслух.

– Стеф, – шепотом позвал ее.

Подруга не оторвав взгляд от книги, продолжала объяснять.

– Стефани, отвлекись на секунду, – попросил, когда она перелистывала страницы учебника в поисках нужного текста.

– Тебе неинтересно?

– Интересно. Все, что ты говоришь очень интересно. Просто…– запинался на каждом слове, как мямля. «Соберись, Маркус!»

– Просто… мы с тобой три года знакомы. Вроде бы три?

– Да…

– И учимся вместе, – язык заплетался, и злость на свою неуверенность заполняла кровь адреналином.

Прежде чем признаться в своих чувствах, я глубоко вздохнул и почувствовал знакомый запах. Запах, который окутал душу в теплое одеяло. Запах той девчонки стоял в воздухе.

– Маркус, ты что-то хотел сказать, – прервала Стефани паузу, заметив мою перемену в настроении.

– Ты чувствуешь? – спросил у нее, зачерпнув больше воздуха.

– Что? Ты о чем?

– Запах. Чувствуешь? – оглядывался по сторонам, ликуя.

– Нет. Нет никакого запаха, – в изумлении глядела подруга, не понимая, что происходит.

– Я сейчас, – встав из-за стола, ринулся искать ту девчонку, что не выходила из головы.

Я принюхивался как пес, среди читателей, ища Лориану. Я должен найти ее, увидеть, узнать, что она жива. Чем дальше уходил в глубину зала, тем запах становился насыщенней. Посмотрев наверх, на бельэтаж, среди книжных полок увидел ЕЕ. Целая и невредимая. Длинноволосая таинственная, непохожая на всех остальных.

Поднимаясь к ней, чувствовал, как к рукам приливала кровь, и ладони стали потеть. Лора одиноко рассматривала книги.

– Привет, Маркус, – не повернувшись, девушка заговорила первой, продолжая искать подходящую книгу.

– Привет, – сглотнул, скрывая волнение.

Приблизившись к ней, только сейчас заметил, что ее одежда выглядела слишком потрепанной. Где она ее взяла?

– Ты жива, – не скрывал свой восторг, рассматривая ее как в первый раз. На ней не было ни одной царапинки.

– И ты жив, Маркус, – так и не повернувшись, констатировала она факт.

Девушка вела себя уверенно, в отличие от меня. Проклятье! У меня было столько к ней вопросов, и они все разом вышли из головы!

– Что-то ищешь? – смотрел, как она тоненькими пальчиками проводит по книгам, в поиске нужного.

– Да,

– Может, помочь?

– Твоя помощь будет как раз кстати, – согласилась она.

– По-моему это она. Не могу дотянуться, – несмотря на высокий рост, Лориана не могла дотянуться до верхней полки.

Девушка указала пальцем на ту самую книгу, которая ее заинтересовала и отошла в сторонку.

– Та, что в белом переплете?

– Да, это она, – подтвердила девушка бархатным голосом.

Встав на носочки, я как можно дальше протянул руку. Прихватил кончиками пальцев книгу, и потянул ее на себя. Удачно проделав трюк, встал на место и повернул к себе книгу лицевой стороной: Искусство самообороны. Как обезопасить себя от нападающего.

– Лора, а зачем тебе… – поднял взгляд, чтобы увидеть большие голубые глаза, но передо мной были лишь стеллажи с книгами. И куда она делась? Огляделся по сторонам. Да уж. Она немного чудаковатая. А может, я сейчас сам с собой разговаривал?

Вздохнув от мысли, что с головой у меня не все в порядке, поставил книгу на место и пошел назад к Стефани, не переставая оглядываться.

Когда подошел к нашему столу, решил, что ошибся. За ним никто не сидел. Внимание привлек, быстро выходящий из библиотеки, человек. Это была разъярённая Стефани. Вот, черт!

– Стефани стой! – догнал ее и схватил за руку.

– Почему ушла?

– Не хотела тебе мешать, – выдернула она руку.

– Мешать чему?

– Что с тобой происходит, Маркус? – выпалила Стефани.

– Все нормально со мной,

– Нет, не нормально! Ты странно себя ведешь. Стал куда-то убегать от меня. А сейчас сказал, что придешь, а после увидела тебя с… той блондинкой. Решил повесить на меня свою проблему? А, вот хренушки!

– Стоп! – остановил ее эмоциональный фонтан.

– Ты сейчас сказала, что видела меня с блондинкой?

– Ну, да, – нахмурилась она.

– Прошу, ответь мне. Как часто ты ее видела? – успокаивающим тоном прояснял ситуацию.

– Впервые,

Значит, длинноволосая мне не кажется. Она не плод моего воображения, а такой же человек, как и мы все! Может, Лориана Крейт, какая-нибудь сумасшедшая, которая постоянно следит за мной? Ну, теперь стало легче, когда понял, что я не псих.

– Слушай, она мне… Я не знаю, кто она, – отчитывался перед ней, как какой-то болван.

– Знаешь что? Вот, твое сочинение! – яростно всунула Стефани мне в руки помятую тетрадь.

– И приди в себя, – подруга резко пошла к машине, на которой приехала.

– Да, постой же! – кричал ей вслед, чтобы она выслушала.

Стефани остановилась возле машины, ожидая объяснений моего не совсем нормального поведения.

– Пойми, та девушка, которую ты видела, я сам толком не знаю. И я без понятия, почему она за мной ходит. И как раз в библиотеке встретил ее, хотел разузнать, чего она хочет,

– Узнал? – спросила подруга, смотря с нескрываемым раздражением.

Черт! Я так и не узнал!

– Нет, – тихо ответил, опустив взгляд. Я облажался.

– Ясно, – расставив по-своему мозаику обстоятельств, Стефани открыла дверцу машины, чтобы сесть за руль.

Осознавая, что она сейчас уедет, подбежал к ней:

– Мы что сейчас ссоримся из-за какой-то чокнутой?

– Но ты же за ней бегаешь,

– Что? Бегаю?! Это она за мной везде ходит! – возмутился я.

– Это про нее, ты тогда спрашивал?

Подруга сейчас накрутила у себя в голове «Сандру Барбару».

– Девушка, которая была сейчас в библиотеке и та, про которую я спрашивал – одна и та же. Как ты знаешь, ее зовут Лориана Крейт. Она сидела рядом со мной в автобусе, когда случилась авария. После этого я ее не видел. Вот только сейчас она появилась,

– Как она могла оказаться в учебном автобусе, когда она даже не является студенткой нашего университета? – спокойно и одновременно раздраженно спросила Стефани, поставив меня в тупик. Лориана не является студенткой нашего универа?!

– Откуда ты это знаешь? Ты что, про нее узнавала? – удивился поисковым способностям подруги.

– Неважно, – пробубнила она себе под нос, отвернувшись.

– И что ты еще про нее узнала? – разожглось во мне любопытство. Ну, раз уж она что-то знает о ней, то пусть выкладывает. Я и не ожидал, что такая, как Стефани, начнет искать сведения о ком-то, кем я заинтересовался. Может, она всегда так делала?

– Ничего. Только то, что она не учится у нас. – сложила подруга руки на груди, показывая обиду.

Значит, Лориана в тот день пробралась в автобус сама? Кто ее впустил?

7

Ночь прошла без сна. Гул, который поднимал волосы на голове и сводил все мышцы, повторился. И снова из ванной комнаты. Я не знаю почему слышу это пение. Ночь прошла с включенным телевизором и светом. Только под утро смог уснуть. Спокойствие продлилось всего два часа, а после прозвенел будильник. Дав себе еще времени на сон, пропустил на две пары…

Эмоционально истощенный бессонной ночью, приехал в университет. Стефани не встретил. Она уже уехала к отцу. Томас так и не попался на глаза.

Пытаясь дозвониться до друга, увидел при входе фотографии на стене, под ними были разложены цветы. Все, как говорила подруга.

Над улыбающимися лицами страшно погибших студентов, висела надпись, которую явно сделали собственноручно: «МЫ ПОМНИМ ВАС».

Внутри все свернулось в кулак, а в носу стало щипать, вот-вот нахлынут слезы. Эта душераздирающая картина вернула меня в тот самый момент, когда чуть не сравнялся с землей. Ушиб на ноге заныл от страшных воспоминаний. Знакомые лица смотрели на меня с фотографий. С левой стороны на втором ряду смотрела девочка, которая пыталась открыть дверь, нажимая на чертову кнопку. С предпоследнего ряда, ближе к центру, улыбался парень, который объявил, что двери автобуса не открываются. А уже с правой стороны в самом углу нижнего ряда смотрела на меня Бритни Дигс. Та, что умерла, не успев двинуться с места. Неужели, я там был?

Пока глаза бегали по фотографиям, вспомнил, что вчера рассказала Стефани. Помимо меня остался в живых еще один парень с первого курса. Неодолимое желание подстегивало навестить второго счастливчика. А пошел бы он навестить меня, будь я на его месте? Вряд ли… Тогда зачем идти? Подразниться нетронутой огнем кожей?

– Маркус, хорошо, что ты здесь, – подошел ко мне Дин Норманн.

Он был старостой нашей группы, и ему приходилось иногда стучать на нас руководству. Но мне повезло, с ним у меня были хорошие отношения.

– Что-то случилось? – спросил его, думая, что из-за пропусков у декана появились ко мне вопросы.

– Ты не видел Томаса? – спросил Дин.

– Нет. Я с ним уже неделю не контактировал,

«Странно, что Томас бросил меня в трудную минуту».

– Куда же делся этот засранец?

– В смысле? Он что-то натворил?

– Ну… как сказать. Он перестал посещать занятия,

– Давно?

Может, у него что-то случилось? Почему мне Стефани об этом не сообщила? Раздраженность сменилась злостью. Злостью на Стефани.

– С прошлой недели, он куда-то пропал и больше не появлялся,

– Странно. Томми ничего не говорил,

– Вы уж разберитесь там сами. Мне надоело прикрывать его задницу. Как только свяжешься с ним, передай, что у него будут проблемы, если не явится в ближайшее время, – строго, как подобает старосте, предупредил Дин, чуть нахмурившись.

– Да, конечно, – сонно пробормотал я.

– И кстати, – продолжил он, уже перейдя на спокойный тон.

– Как ты?

– Вроде… нормально, – нехотя ответил ему, чувствуя, что начинает тошнить от этой темы.

Дин дважды похлопал по плечу, показывая свое сочувствие, и на мгновение взглянул на фотографии, что весели сзади, на стенде.

– Ладно, пошли. Сейчас звонок будет, – заторопился приятель. Я пошел за ним.

– Дин, а правда, что кто-то еще остался в живых?

– Ты про аварию? Да, есть такой. По-моему, он с первого курса,

– А как его зовут?

– Если не ошибаюсь, то Пак Джонсон, – в его словах звучало сомнение.

– А в какой больнице он лежит, не знаешь? – задал ему главный вопрос.

– Нет,

– Дин, можно тебя попросить? – остановил его, когда мы подошли к аудитории.

– О чем?

– Скажи остальным, если им придет в голову спросить «как я», предупреди, что это неудачная идея,

– Я тебя понял, – ухмыляясь, староста открыл дверь, и мы зашли в аудиторию, где все стали пялиться на меня, не думая о том, что это не совсем корректно. Может, надо было еще недельку побыть дома?

На перемене в коридоре встретил Стефани Спаркс. Встретившись со мной взглядом, она обиженно стала спускаться на второй этаж.

– Стеф! – прибавил я шаг.

– Стефани, подожди! – догнал ее.

– Да, Маркус, – надменно произнесла подруга мое имя.

– Только не говори, что не слышала, как я звал тебя, – нервно и с отдышкой высказал свое недовольство.

– Не слышала, – соврала она, смотря вперед.

– Куда идешь?

– Вообще-то у нас трудовое право через 10 минут,

– Точно. Помнишь ты говорила про паренька, Пака Джонсона?

– Допустим. Стал интересоваться мальчиками? – начала она язвить, чего я в ней не любил. Образ стервы Стефани был не к лицу.

– Да. Думаю, с ними будет проще, – ответил ей тем же.

Перед обиженной подругой принято всегда извиняться. Но мне было сложно всегда это делать, как и выразить свои чувства.

– Ты случайно не знаешь в какой больнице находится Джонсон?

– Случайно, нет,

– Ты это из-за вчерашнего или реально не знаешь?

– А с чего ты взял, что должна знать? – взбесилась она.

– Извини, забыл. Пак Джонсон же не высокая блондинка, – зашел я в кабинет и закрыл разговор. Пожалел, что вообще спросил.

– Я спрошу, – выдавила подруга.

– Не обещаю, что узнаю адрес,

– Спасибо,

Я в ней не сомневался.

– Пока не за что…

8

После занятий направился в госпиталь, чтобы поддержать парня. Стефани сдержала свое слово и узнала в какой больнице разместили Пака. А откуда она это узнала, не спрашивал. Все было очень просто. Джонсон лежал в той же больнице, куда привезли всех погибших студентов и меня в том числе. Чтобы зайти к парню в палату пришлось соврать, что я один из его родственников – троюродный брат. Конечно, регистраторша поставила под сомнение мои слова, но с трудом пропустила. С минуту пощурив маленькие глаза, женщина дала пропуск и сказала номер палаты.

Недавно я здесь был и вместо пожилых женщин с колясками, наблюдал обожженные окровавленные тела. Пока искал ту самую палату, достал многих врачей, которые появлялись в коридоре и медсестер, спешившие к пациентам.

Бродя по коридорам, почуял запах. Приметный запах той длинноволосой. Показалось? Предположение опровергло ее неожиданное появление. Среди белых халатов и больных прогуливалась по коридорам та, что приносит неудачи. Она смотрела на меня, как и всегда. Ну, чего она хочет? Через минуту длинноволосая, закончив пялиться, завернула в одну из палат. Куда это она? Последовав за ней, подошел к двери, куда зашла девушка. Не решился зайти туда. Не мог сообразить, что делать. Искать Лориану? Или, как планировал, найти Джонсона? Спросил у проходящего мимо врача, в какой палате лежит Пак:

– Кто? – хмуро задал врач вопрос.

– Пак Джонсон. Парень с ожогами,

Мужчина сквозь прозрачные линзы овальных очков стал смотреть на меня с подозрением.

– Не знаю таких, – отмахнулся он и вот, старое полено должно было уйти, как вдруг спросило:

– А вам, зачем?

Ему надо школьным учителем работать, а не медиком. От взгляда этого недоумка потряхивало от злости.

– Я троюродный брат Пака Джонсона…

– Я не спрашивал кто вы, – перебил он.

– Вчера приехал, чтобы навестить его, – несмотря на грубость человека в белом халате, я продолжил свое вранье. Держал себя в руках, чтобы мой кулак не влетел ему в лицо.

Врач оглядел меня лишний раз, обдумывая ответ, и спросил:

– Пропуск имеется?

– Да, – показал бумажку.

– Так, он здесь, – кивнул врач на дверь, перед которой я стоял.

Обернувшись, поразился тому, что две минуты назад сюда зашла та «воровка».

– Спасибо, – стало неудобно за свою невнимательность.

Но, мужчина ничего не ответив, пошел дальше по коридору. Не врач, а оборотень. Не хотелось бы однажды попасть под его руку, на операционный стол. Если он вообще хирург.

Отбросив мысль врезать ему, зашел в палату. В небольшой комнатке было пять коек, три из которых, пусты. Запах лекарств стоял прозрачным туманом. Свет не отличился яркостью, а всего лишь предавал палате мрачный вид. В комнате девчонки не было. Когда она успела выйти?

Пака было не сложно найти. На одной кровати лежал бородатый мужик с перевязанными кистями рук. На другой сидел молодой парень. Он вглядывался в одну точку.

– Пак Джонсон? – назвал имя, чтобы проверить, не ошибся ли я.

Парень повернулся, оглядел меня с ног до головы и промолчал. Что-то он не очень разговорчив. Ладно. Если повернулся, значит это он.

Подойдя к его койке, сердце упало в пятки. Вблизи все выглядело хуже. Левая сторона лица, рука, шея и нога были в темных пятнах. Где-то розовым цветом выделялись большие куски кожи, словно его мышцы были готовы к ужину. Сильная тоска вцепилась когтями в душу. Он же навсегда останется таким. А ведь и я мог не выйти сухим из воды.

– Привет, – вылетело у меня от волнения.

Узкие глаза худощавого парня сузились еще сильнее. Он ничего не ответил, но и смотреть на меня не перестал. Взгляд Пака ничего не выражал.

– Я Маркус Роуган, – представился, стараясь смотреть только на правую сторону его лица. Пак ничего не ответил. В лице ничего не поменялось. Видимо, это ему ни о чем не говорило.

– Я был вместе с вами в автобусе, когда случилась авария,

Пак опустил взгляд и после пятисекундной паузы, посмотрел на меня со словами:

– А я тебя помню, – звучал хрипловатый корейский акцент.

– Ты на третьем курсе. Да?

– Да, – слегка улыбнулся я, подтверждая его теорию.

– Я узнал вчера, что ты выжил и решил навестить. Ну, поддержать, что ли,

– Неожиданно, – ухмыльнулся Пак, но вскоре улыбка спала, когда он взглянул на свою обожженную руку.

– Похож, блин… на персонажа из комиксов Марвела, – заблестели у него глаза от обиды на судьбу, которая сотворила с ним такое.

Я смотрел на паренька, и меня корежило, как металл под сильным прессом. Как же жаль, что я не смог ему помочь в тот день. Не смог помочь… никому.

Разыскав голубой стул на колесах, придвинул его к койке Пака и сел, почувствовав приятный хруст в коленях.

– Как себя чувствуешь? – начал я разговор.

– Если физически, то сойдет,

Сжимая руку, словно в ней был мячик, не решался спросить. Но было бы глупо этого не сделать. Ведь незакрытые вопросы и привели меня сюда.

– Вопрос будет очень странным, – предупредил Джонсона о некомфортной предстоящей беседе.

– Слушаю,

– Ты после аварии не слышишь там… всякие голоса? Пение, например? – вопрос был абсурдным и некорректным, но все же хотелось внести ясность.

– Не было такого,

– Точно? Может, небольшие галлюцинации?

– Нет. Только рвота после наркоза,

– Чудно, – сглотнул я от такой подробности.

– Они у тебя есть? – поинтересовался Пак. Не зря же я пытаю его дурацкими вопросами.

– Немного. Слышу голоса,

– И что они говорят?

– Ничего. Просто пение. Я подумал, вдруг ты столкнулся с такой проблемой и ее можно как-то устранить,

– Да, можно. Походом к врачу, – советовал мне Джонсон.

– Проверь свою голову,

– Меня уже проверяли. Никаких травм,

– Если у тебя галлюцинации, то это о чем-то говорит, – рассуждал Пак, как взрослый, а я спорил с ним, как мальчишка. Отчасти потому, что ненавижу ходить по врачам. Признаюсь сильно расстроился. Склонив голову и разглядывая свои пальцы, впал в раздумья. Решение на поверхности. Пойти к врачу. А что, если причина бессонных ночей вовсе не скрытая травма, а посттравматический синдром и того хуже… шизофрения?

– Знаешь, Маркус, – хрипло начал парень, заинтриговав меня.

– Это, наверное, бред какой-то. Или может, просто показалось, – заколебался Пак.

– Я слушаю,

– Когда это все началось и в наш автобус врезались в третий раз, я увидел вспышку. Увидел, как ты вылетел через окно, и эта вспышка была именно от тебя. Это случилось за мгновение. Но я это до сих пор помню, – вздохнул он с болью в душе, закончив мысль.

Вспышка?! Какая еще вспышка? Это что-то новенькое.

– А как же ты выбрался? – спросил я.

– Помню только когда ты вылетел, автобус упал на бок. Как только я увидел разбитое окно, то сразу стал лезть в него, но чуть-чуть не успел. Что-то взорвалось со стороны водителя, и огонь окутал весь салон, как раз с той стороны, где у меня теперь ожоги. А дальше все было, как во сне,

Замолчав, Пак болезненно вздохнул. От воспоминаний у него по неповрежденной щеке потекла слеза. Почувствовав влажность на лице, он тут же стал вытирать ее, чтобы не выставлять себя слабым.

Было удивительно, что он стал со мной быстро откровенничать. Возможно та ситуация, в которой мы оба побывали, посодействовало этому.

– А кто-то еще выжил? – с сопением спросил Пак, вытирая слезы.

На его вопрос я молча покачал головой.

– А этот? – кивнул я в сторону другой койки, где лежал спящий пациент.

– Тоже выживший?

– Этот? Нет. Он напился со своими дружками и вдруг воспламенился. Всей истории не знаю. Возможно, он алкаш со стажем, а иначе не объяснишь, как можно так сгореть,

– Прям человек огня, – тихо сказал я, чтобы сосед не услышал. Шутка Джонсона рассмешила.

– Он постоянно рассказывает одну и ту же историю, что он детей из пожара спасал. Но я-то знаю правду.

В дверь постучали, вошла медсестра и заявила:

– Гостю прошу закругляться. Пак, у тебя сейчас время ужина,

– Я сейчас уйду, – встал со стула, давая понять, что ее предупреждение было услышано.

– Через пять минут зайду, – кинула медсестра последнее словечко и вышла из палаты.

Храп сладко спящего «героя» на соседней койке рассмешил нас с Джонсоном и на секунду отвлек от проблем.

Губы моего собеседника растянулись в тонкую линию, показав зубы. Несмотря на его ожоги, которые уродовали тело, улыбка Пака прятала все недостатки.

– А, как ты вообще прошел? Пускают же только родственников, – спросил он, откашливаясь.

– Сказал, что я твой троюродный брат, – хитро улыбался, разоблачая себя.

– И что, поверили?

– Как видишь, – развел руки в стороны, показав, что мой план сработал.

Пак рассмеялся, но затем вместо смеха последовал кашель.

– Ну ладно, мне пора. А то ваша медсестра приготовит меня и подаст с пюрешкой, – вставал я, поправляя рюкзак.

Паренек хмыкнул, боясь, что от смеха возникнет боль.

– Эй, Маркус, – тихо и с акцентом произнес он мое имя.

– Да,

– Спасибо. Ну, что пришел, – сжав губы, он потянул улыбку.

Его благодарность зацепила. Ведь приятно осознавать, что ты стал поводом для улыбки. Это что-то вроде приятного теплого пара, проникающего во все уголки тела.

Чуть подумав, я снял с себя рюкзак и достал тетрадь. В конце тетрадки оторвал длинный кусок листа и написал ручкой свой номер телефона. Получилось коряво. На коленке все-таки неудобно писать.

– Если захочешь пообщаться, звони в любое время, – протянул ему кусок оторванного листа.

– Спасибо. – искренне благодарил он за поддержку и взамен поделился своим номером.

Медсестра зашла, и мне пришлось быстро выйти из палаты. Джонсон на прощанье помахал и, ответив ему взаимностью, я закрыл за собой дверь. Оглядел коридор. Длинноволосой не оказалось. Даже запах исчез…

Выйдя из госпиталя, я вспомнил про Томаса, который странным образом пропал из виду. На улице уже было темно. Оказывается, я пробыл в госпитале два часа, а казалось меньше. Улицы становились полупустыми и, с каждой минутой мороз проявлял себя, обжигая холодом лицо. Темнота захватила Бостон в плен, но фонари все же помогали, хоть и светили тускло. Накрапывал противный дождь, и чтобы хоть немножко от него спрятаться, надел капюшон. Достал телефон, и найдя номер Томаса, стал названивать ему, как назойливая муха. Теперь он был недоступен. «Да где же он?!» – злился я на друга. Скорее злился от волнения. Позвонив ему в последний раз, услышал сзади приближающиеся шаги. Опять та девчонка?!