Текст книги "Как понять своего ребенка"

Высокая, стройная Дениза пришла ко мне на прием примерно восемь месяцев назад. Она была студенткой медицинского колледжа; чувствовалось, что девушка находится в глубокой депрессии. В кабинете она нервно опустилась в кресло, пытаясь найти подходящие слова для обсуждения своей проблемы.

Наконец, единым духом Дениза выпалила:

– У меня анорексия[1]1
  Потеря аппетита на нервной почве. – Примеч. пер.


[Закрыть], доктор Кэмпбелл. Я посетила лекцию, на которой рассказывали об этой болезни, и поняла, что у меня анорексия, – она заплакала. – Не хочу рассказывать родителям об этом, потому что они считают, что я все делаю не так, как надо. Не сомневаюсь, что сейчас они просто возненавидят меня, если узнают.

Я поглядел в ее карие глаза, полные слез.

– Почему ты думаешь, что у тебя анорексия, Дениза?

– Ну, обычно я ничего не ем до тех пор, пока уже просто не выдерживаю от голода. Тогда съедаю все, что попадается под руку, и сразу принимаю слабительное.

– Как долго с тобой это происходит?

– Где-то уже месяца четыре.

Меня порадовало, что Дениза осознала свою проблему сразу же, как только она появилась. Физически она чувствовала себя пока еще нормально, и я решил, что у нас есть шанс помочь ей. Необходимо было понять, почему Дениза относилась к себе столь негативно, что могла наносить себе вред подобным образом.

Когда же она стала приходить ко мне на консультации, проблема раскрылась. Ее старший брат Билл был открытым и энергичным. Дениза же была очень тихой.

«Сколько себя помню, мама и папа волновались за него по малейшему поводу, – начала Дениза. – Когда ему было лет семь, он тяжело и опасно заболел. Пока он лежал в больнице, я оставалась с бабушкой и дедушкой. Я по-настоящему чувствовала себя у них одинокой, но старалась не надоедать с этим маме и папе, так как знала, что они очень переживают из-за Билла.

Наконец Билл вернулся домой, но ему надо было еще лежать в постели около месяца. Я все делала для него, что могла, лишь бы он чувствовал себя счастливым. Была рада, что мы снова все вместе, но хорошо помню, что мама едва ли тогда замечала меня. Я знала, что Билл нуждался в ней гораздо больше, но понимаю теперь, что скучала по ее вниманию.

Когда Биллу было десять лет, а мне – восемь, родители стали строить новый дом. Это был поистине лихорадочный период. И однажды мы с Биллом подрались. Мы поспорили из-за какого-то дела, которое поручила нам мама. Драка же началась, когда Билл начал указывать мне, что нужно делать, а я уже все это знала – мне сказала мама. Поэтому я стукнула его в живот. Он дал мне сдачи – ударил прямо в лицо и разбил губу. Тогда я просто взбесилась и схватила его за волосы. Но только я сделала это, как он резко рванулся в сторону и убежал, а я осталась стоять, держа в руке пучок его волос.

Потом пришел папа и отшлепал нас обоих. Чуть позже Билл убежал в сад, а я закончила ту работу, которую задала нам мама. Я была ужасно напугана. Испугалась, что у Билла на голове будет лысина, которая никогда больше не зарастет».

Так Дениза рассказала мне о своей жизни. Выяснилось, что она почти всегда уступала не только брату и родителям, но и всем, с кем сталкивалась. Однако когда перешла в школу второй ступени, она изменилась.

«О, я все еще старалась поддерживать в семье мирные отношения, но в школе я уже была фигурой. Гуляла с мальчиком, который был ужасно „крутым“. Он был из тех, кого называют „трудными“. Я не говорила родителям, что гуляю с ним, но они как-то узнали об этом. Для меня настали трудные времена – родители только и делали, что читали мне нотации, и продолжалось это две недели. И я перестала встречаться с ним. Не знаю, что мама и папа сделали бы со мной, если бы я вздумала дружить с кем-нибудь снова.

Чувствовала себя очень виноватой – ведь я делала то, что не нравилось моим родителям. Считала себя самым пропащим человеком на свете».

Дениза продолжала учиться в колледже, но ее успехи стали намного хуже.

«Я неплохо училась на первом курсе, но потом стала все время заваливать экзамены. Даже не ходила на лекции. Лгала маме и папе, говоря им, что мои работы, должно быть, просто где-то затерялись.

Я чувствовала, что мое положение все ухудшается, но что мне делать, не знала. И в один прекрасный день мама преподнесла мне сюрприз – сама приехала в колледж. Мы вместе обошли всех моих преподавателей, и я постаралась сделать все, чтобы внушить им, будто на лекции я ходила, а они просто по невнимательности не отмечали мое присутствие.

Но под конец я уже не могла продолжать врать. Я заплакала и рассказала маме всю правду о том, что не ходила на лекции. Мама на меня не кричала. Она только рассказала все папе, он приехал за мной и отвез домой. Родители сказали, что я должна подыскать себе работу, чтобы вернуть им деньги, затраченные на мое образование, которое я так и не сумела получить.

Я поменяла две или три работы и, наконец, смогла вернуть родителям деньги, но все же продолжала чувствовать себя очень нехорошим человеком. У меня не было конкретных устремлений. Я никогда не завершала то, что начинала. Разрушились даже мои отношения с мужчиной, который предлагал мне выйти за него замуж.

Прежде мама всегда решала за меня, что делать. Я не думала, что ей самой приходится очень много работать, и обижалась на нее за то, что она вмешивалась в мою жизнь. Но я не могла позволить себе уйти из дома, и поэтому мне приходилось делать то, что от меня требовали.

Когда я объявила, что решила все-таки получить образование, она искренне обрадовалась и предложила мне деньги. Сначала я отказалась взять взаймы. Но потом поняла, что или я должна буду сделать, наконец, что-то сама, или вообще ничего не добьюсь. Поэтому взяла деньги и вернулась в колледж.

Потом я почувствовала, что попадаю в старую ловушку, все время пытаясь утихомиривать чьи-то споры. Мне казалось, что я всегда интересовала людей только с точки зрения того, что могла сделать для них, а не сама по себе. У меня была подружка, которая не хотела слышать о моих свиданиях только потому, что ее саму никто на свидания не приглашал. Я не хотела, чтобы она огорчалась и ничего не рассказывала. У меня даже мысли не было, что таким поведением отрекаюсь от самой себя.

По мере приближения срока выпуска я стала все больше паниковать. Никогда прежде не доводила до конца ничего, что имело бы для меня значение, и теперь стала бояться, что не смогу завершить и свою учебу.

Я всегда весила немного больше, чем полагалось (по крайней мере, мне так казалось), и поэтому решила сесть на диету; это произошло примерно в то же самое время, когда я начала волноваться из-за предстоящих экзаменов. И вскоре обнаружила, что без труда потеряла лишний вес – наконец-то я хоть что-то сделала правильно! Однако проблема состояла в том, что это стало для меня навязчивой идеей».

В течение шести недель Дениза регулярно приходила ко мне на консультации, и вскоре она начала понимать, что относится к тем самым «25 процентам». Принадлежать к этой группе людей на самом деле не так уж и плохо. Это удивительные люди. Но поскольку тип личности Денизы не был известен ее родителям, они вели себя с ней не так, как следовало.

Страданий Денизы можно было бы избежать, если бы родители понимали, что она собой представляет. Тем не менее они ее любили. Но не понимали, что ее относительно тихое поведение было, по существу, обманом. Она не требовала внимания, и, как следствие, ее мало замечали. Родители сделали вывод, что эмоциональные потребности дочери вполне удовлетворены, поэтому все свое внимание переключили на ее брата, который относится к «75 процентам».

К счастью, история Денизы имеет хороший конец. Она закончила колледж и теперь работает в крупной больнице. Между ней и ее родителями установились очень неплохие отношения, основанные на любви, понимании и знании. Родители поняли, наконец, что, если она была очень тихой и требовала к себе мало внимания, это не означало, что она совсем в нем не нуждалась.

Легко заметить, что управлять Денизой было совсем нетрудно. Она ждала от родителей одобрения, похвалы и поэтому старалась быть безупречной девочкой. Но под конец перестала справляться с этой ролью. Неудовлетворенность ее эмоциональных потребностей привела к тому, что она стала раздраженной и нервной, направила эти чувства внутрь себя, и в результате на нервной почве у нее появилась анорексия.

Что можно сказать о духовной стороне личности Денизы? Будучи подростком, она ходила в церковь, посещала молодежные группы и приняла Иисуса Христа как своего Спасителя. Она была примерным ребенком, но когда пошла в школу второй ступени, отказалась продолжить свое духовное обучение, посчитав его «детскими игрушками». Однако посещать церковь она все еще продолжала, потому что хотела похвалы от своих родителей, а они хотели, чтобы дочь туда ходила.

Мы должны не только тщательно заботиться о духовной жизни детей, составляющих эти «25 процентов», но и не забывать об их эмоциональном, физическом и психологическом здоровье. Надо улавливать те моменты, когда они недовольны, и учить их проявлять эти чувства открыто. Их эмоциональные потребности должны быть удовлетворены, и помочь в этом может наша безусловная любовь к ним, особенно в тот трудный для подростков период, когда они начинают отрицать авторитеты. Только поступая так, мы можем быть уверены, что наши дети станут здоровыми, зрелыми людьми, которые любят Бога так же, как и мы сами.

4. Дети, которые не признают авторитетов

Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир

(Иак. 3:18).

Когда Дейвиду было около двух лет, я понял, что он относится ко второй группе детей, к «75 процентам». Совершенно очевидно, он был из тех, которые живут под лозунгом: «Я все сделаю сам». И я понял, что нужно делать, чтобы управиться с ним. Если Дейвиду случалось впадать в гнев, это никогда не было для нас тайной, потому что, в отличие от Дейла, он выражал свои чувства весьма открыто. Мы с Пэт старались внимательно наблюдать за ним и помочь ему выразить свое недовольство, которое, как мы знали, иногда овладевало им. Снова повторю: это не значит, что один мальчик был чем-то лучше другого; это означает лишь, что справлялись мы с ситуацией по-разному, в зависимости от свойств личности каждого ребенка.

Люди, составляющие эти «75 процентов», предпочитают делать то, что подсказывает им собственный разум. Они хотят принимать решения самостоятельно. Предпочитают идти трудным путем, самостоятельно направляя свое поведение. Они могут разозлиться, если кто-то указывает им, что нужно делать. Даже желая научиться чему-либо, стремятся сделать это непременно на свой лад.

На первый взгляд кажется, что таких детей воспитывать труднее, чем тех, которые относятся к «25 процентам». Но это не так. Несмотря на то что уже с раннего возраста они с сомнением относятся к авторитетам (в самом общем смысле), для их воспитания потребуется примерно столько же настойчивости, любви и понимания, сколько и для детей, принадлежащих к первой группе.

Они могут казаться «трудновоспитуемыми» по той причине, что у них есть врожденное стремление брать на себя ответственность за свои решения, которое с годами становится все сильнее. Это – талант, который дается Богом. И по этой же причине люди из «75 процентов» являются прирожденными лидерами.

Контролировать их и помогать им сдерживать себя намного легче, чем научить тех, кто принадлежит к первой группе, думать самостоятельно. Ведь указать ребенку, что ему нужно делать, намного легче, чем научить его обдумывать, почему нужно делать именно так.

Однако, контролируя поведение ребенка, входящего в «75 процентов», не подходите к нему слишком строго, иначе вы рискуете вызвать у него сильное раздражение. Дети, относящиеся к «25 процентам», легко огорчаются, потому что у них легко возникает ощущение вины. Ребенок из «75», может быть, особенно не страдает в каждом отдельном случае, но у него будет накапливаться негативное отношение, и, в конце концов, он вам «отплатит».

Большинство христиан, как мне кажется, принадлежат к тем, кто входит в первую группу. Похоже, церковь посещает не так много входящих в «75 процентов», а это люди, которые являются прирожденными лидерами. Нельзя сказать ничего плохого о тех, кто принадлежит к первой группе, но «75 процентов» – это именно те, без которых не может существовать церковь.

В современных церквах слишком много рядовых «индейцев», но слишком мало «вождей». Оттого что в церкви обычно мало тех, кто входит во вторую группу, как только они там появляются, автоматически становятся лидерами. Поскольку обычно таких людей не хватает, равновесие нарушено, и в целом церковь страдает от этого. Если у лидера отсутствуют конкуренты и он имеет тенденцию не обращать внимания на мнения других, то он будет все больше и больше слушать только самого себя и «проталкивать» лишь свои собственные идеи.

Это объясняет, почему так много церквей придерживаются крайне авторитарных позиций. Сегодняшние лидеры часто дают крен в этом направлении, преподнося свои мысли как закон для прихожан, которые в основном относятся к «25 процентам». Мнение таких руководителей редко ставится под сомнение.

Например, большинство христиан могут задаваться вопросом, что хотели сказать своими посланиями апостолы Павел и Иоанн. Их может также интересовать, что означают некоторые утверждения Христа. Но они не осмеливаются задать эти вопросы современным лидерам, чтобы узнать, что те сами думают на этот счет.

Опасность такой ситуации состоит и в том, что подобные лидеры точно так же пропагандируют свои взгляды и на воспитание детей и подростков. Они утверждают, что первое, на что нужно обращать внимание в воспитании, – это дисциплина, и добиваться ее нужно не иначе, как битьем, особенно розгами.

Подобная теория появилась в качестве яростной ответной реакции на пассивное отношение к своим детям родителей 60-х годов. Его можно выразить словами: «Делай так, как считаешь нужным». Сторонники же противоположной теории провозглашали жесткую, строгую дисциплину. В качестве доказательства справедливости данного подхода, они использовали стихи из Книги Притчей, посвященные авторитарному отношению. Но часто допускались перегибы. Никто из них не упоминал, что пастушьи розги, о которых говорится в Священном Писании, использовались почти всегда только для того, чтобы направлять овец, а не бить их (например, в Пс. 22:4: «Твой жезл и Твой посох – они успокоивают меня»).

На мой взгляд, это ошибочное учение является одной из главных причин, почему сейчас так много входящих в «75 процентов» отвернулись от церкви. К тому моменту, когда им исполняется 17–18 лет, они все еще сердиты на воспитывавших их в авторитарном духе. Они скорее пойдут куда угодно, но только не в церковь.

С другой стороны, большинство тех, кто составляет «25 процентов», вверяют себя Христу и ходят в церковь, независимо от того, как с ними обращались, потому что нуждаются в чьем-либо руководстве.

Церковь теряет принадлежащих к «75 процентам» благодаря распространенному сегодня стремлению жить, руководствуясь девизом: «Я сам себе голова». Руководствуясь таким подходом, они живут, не признавая никаких авторитетов, а это, в свою очередь, происходит по той причине, что кто-то, когда они были молодыми, плохо и неуважительно обращался с ними и вызвал у них отвращение ко всякого рода авторитетам.

– Я сегодня в церковь не пойду, – решительно заявил тринадцатилетний Дейвид в одно воскресное утро несколько лет назад.

– Ну-ну, пойдем, Дейвид, – ответил я, – ты же сам знаешь, что всегда потом бываешь доволен, что оказался там.

Дейвид уступил и пошел с нами. И больше об этом не было разговоров три или четыре недели. Но затем вновь, несмотря на то что отнюдь не был в плохом настроении, он объявил:

– Сегодня я в церковь не иду. Я же уже говорил тебе, что не хочу туда ходить, и не пойду.

Я видел, что уговаривать Дейвида было совершенно бесполезно. Поскольку он окончательно решил для себя этот вопрос, то заставлять его означало бы взрастить в его душе пагубное, негативное отношение к церкви и духовности, от которого потом было бы крайне трудно избавиться. Я должен был справиться с этой проблемой, но так, чтобы не вызвать у Дейвида отчуждения и не лишиться возможности направлять его по верному пути до тех пор, пока он не вырастет. Я спросил у него:

– Тебе нравится ходить в воскресную школу?

– Да, я не против нее.

– Хорошо, я скажу тебе, что мы сделаем. Ты будешь ходить в воскресную школу, а после нее мы с мамой будем поочередно отвозить тебя домой.

Дейвид согласился с этим предложением. Наша с Пэт стратегия была направлена на предотвращение яростного отрицания духовности, которое обязательно бы появилось, если бы человека насильно заставляли посещать церковь или заниматься чем-то, связанным с духовной жизнью. Зная, что Дейвид принадлежит к «75 процентам», мы решили не давить на него в данный момент, а какое-то время подержать подальше от церкви. Конечно, мы в принципе не поощряли это, но у нас был план.

В конце концов, Дейвиду было почти четырнадцать лет. Он знал, что мы думаем, во что и как верим. Может быть, он знал нас даже лучше, чем мы самих себя. Этот новый порядок продержался четыре или пять недель, и я видел, что Дейвид стал относиться к этому вопросу более взросло. Он понял, что мы с Пэт действительно страдаем из-за того, что он не ходит в церковь.

Он знал, что мы хотим все вместе посещать церковь, и, наконец, сказал:

– Ладно, ради вас я буду ходить в церковь.

Так он и поступал.

Этот подход действует в нашей семье и по сей день. Я не гарантирую, что он сработает у всех родителей, которые имеют детей, входящих в состав «75 процентов». В огромной степени это зависит от того, каковы у вас отношения с ребенком в целом, а не только в духовной сфере. Если вы уверены, что действительно знаете своего ребенка, и доверяете собственным инстинктам, то сможете справиться со своей ситуацией. Главное – постараться сохранить доброжелательные отношения с ребенком, отбросив в сторону авторитарные подходы.

Аналогичным образом следует подходить и к тем детям, которые входят в первую группу. Это даже более применимо к ним. Они так склонны испытывать чувство вины, что жесткое, авторитарное отношение может нанести им реальный вред, такой, который помешает им научиться думать и принимать решения самостоятельно.

Позвольте мне рассказать вам об очень сложных, самоуверенных людях средних лет, входящих во вторую группу, которые лишь недавно обрели Христа.

Джейн и ее мать явно относятся к «75 процентам». Будучи девочкой, Джейн постоянно проявляла свой неуступчивый характер, но мать держала ее в «ежовых рукавицах», и это почти всегда приводило к тому, что Джейн делала в точности то, что ей говорили. К счастью, лучшие друзья девочки ходили в церковь, поэтому и самой Джейн нравилось посещать воскресную школу. Правда, в церкви она сидела с вызывающим видом, но зато всегда была там вместе со своей матерью.

Превратившись в подростка, она открыто восстала. Но и на этот раз мать добилась, чтобы Джейн не только ходила в церковь, но и заслужила поощрение за отсутствие пропусков.

Но Джейн владел дух противления. Она была против учебы, против церкви; вообще отрицала какие бы то ни было авторитеты. У нее было мало друзей, потому что она стала необщительной. Когда она уехала из города, где жила с родителями, и стала учиться в колледже (который выбрала ее мать), то совсем перестала ходить в церковь.

Вера для нее превратилась в отношение к Иисусу Христу просто как к «хорошему парню». Она совершенно отрицала непорочное зачатие Девы Марии, утверждая, что это не больше, чем миф. Она твердо решила придерживаться позиций, противоположных тем, которых придерживалась ее мать.

Джейн успешно окончила колледж и получила диплом медицинской сестры, после чего сразу же стала работать в крупной больнице, где встретила одного доктора, за которого и вышла потом замуж. У них было двое детей, но брак этот, к сожалению, закончился разводом.

За то время, что Джейн работала и воспитывала детей, она редко навещала родителей. Приезжая же иногда в родительский дом, она постоянно спорила с матерью.

Через какое-то время после развода она встретила Фреда – спокойного, уверенного человека, крепко стоящего на ногах. Он старался любить и поддерживать сыновей Джейн, которые тогда были подростками. Все отрицающая природа Джейн беспокоила его.

Фред старался сделать так, чтобы у Джейн установились более или менее доброжелательные отношения с родителями, в частности, с матерью, вследствие чего она и сама попыталась наладить с ней общение.

Во время одного из визитов в родной город, когда Джейн пыталась залечить некоторые раны прошлого, она поделилась своим открытием со старой подругой.

«Ты знаешь, перед тем как мы приехали к матери, мой старший сын пришел как-то домой очень расстроенный. Он обращался в две юридические фирмы по поводу работы летом, и в обеих ему отказали.

Пытаясь его утешить, убедить в том, что даже в самую трудную минуту все равно нужно надеяться, я вдруг поняла, что мои слова ничего не стоят без Бога. Внезапно я осознала, что не смогу убедить его придерживаться таких взглядов и чувствовать себя уверенным, если у меня самой не будет веры во что-нибудь, что давало бы мне надежду. И это что-то было Богом. После стольких лет вражды с матерью мне пришлось признать, что кое в чем она оказалась права. По крайней мере, в отношении Бога».

Печально, что мать Джейн не понимала не только особенностей личности дочери, но даже и своей собственной, поэтому все эти годы их взаимоотношения складывались столь трудно. Это происходит довольно часто, если люди стараются ни в чем не уступать друг другу, причиняя боль как себе, так и другому человеку.

Давайте вернемся к истории Денизы и Билла, рассказанной в третьей главе. Дениза, как вы помните, относилась к «25 процентам», а ее брат Билл – к «75». Мы ясно видели, что если родители не понимают особенностей личности своих детей, то это может принести семье серьезный вред.

Мать и отец вели себя с Денизой так же, как и с Биллом, то есть достаточно жестко, но он относился к этому более равнодушно.

Родители заставили Билла посещать колледж, и неудивительно, что он проучился там один год и бросил его. Мать попыталась управлять им так же, как и Денизой, но благодаря его природной позиции, которую можно сформулировать: «я могу делать все сам», он оказался достаточно трудным подростком. Между ними постоянно возникали разногласия.

Когда Билл и Дениза спорили, а их родители давили на них, Билл злился, а Дениза испытывала чувство вины. Как только появилась возможность, Билл ушел из семьи, не приняв никаких родительских моральных ценностей. Да и почему он должен был принимать их? Его родители были настолько заняты «решением его судьбы», что редко давали ему понять, что любят его.

Однако когда проблемы Денизы всплыли на поверхность и вся семья пришла на консультацию, многие вопросы были разрешены. Этой семье действительно очень повезло. Она успешно пережила свой кризис, и все ее члены в дальнейшем зажили счастливой, деятельной жизнью.

Истории Денизы, Билла и Джейн иллюстрируют нам, насколько важно понимать каждого ребенка, понимать индивидуальные особенности его личности. Не отдавая себе отчета в том, что мы представляем собой как родители, плохо зная своих детей, мы непреднамеренно можем наделать непоправимых ошибок.

Знание особенностей личности ребенка – это ключ к пониманию того, как справляться с той или иной ситуацией. Независимо от того, кого из детей следует больше сдерживать и прощать, а кого поощрять, чем лучше мы понимаем особенности их личности, тем легче нам справляться с ними.

Детей, сочетающих в себе черты как первой, так и второй группы, очень немного. Но они все же есть. Такие дети обычно не доходят до крайностей, характерных для первой или второй группы. Наша дочь Кэри является типичным примером такого «переходного» типа. Нам повезло, что она у нас старшая. Если бы наши мальчики появились на свет первыми, у нас действительно были бы проблемы.

Если бы первенцем был Дейвид, я знаю, он не только был бы настроен против христианства, но и наверняка не мог бы даже говорить на эту тему, не впадая в ярость. Дейл, возможно, был бы христианином, но не счастливым, не тем, кто принял это решение по своему собственному желанию.

Теперь, когда вы знаете, что представляют собой люди, составляющие две эти группы, вы сможете помочь своим детям стать по-настоящему духовно зрелыми личностями. Несомненно, что духовными могут стать лишь те дети, чьи родители прикладывают усилия, чтобы понять, что принимает их ребенок, а что – нет, и стараются проявлять свою безусловную любовь к ним.