Автор книги: Росс Кинг
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
2
«Жребий брошен»: кризис Римской республики
Победы над карфагенянами и греками фактически превратили Римскую республику в глобальную империю. Однако через несколько десятков лет грянул кризис, который будет продолжаться бóльшую часть следующего века и в итоге приведет к ее падению.
Одной из самых больших проблем, которые предстояло решать Риму, была его система землевладения. Присутствие в Италии Ганнибала с 218 по 203 гг. до н. э. – когда не прекращались захваты территорий и военные действия – привело не только к разрушению 400 городов (как хвастался сам полководец), но и к разорению сельскохозяйственных угодий: обе стороны сжигали посевы, убивали скот, учиняли расправы над местным населением. Все эти обстоятельства согнали с земли многих мелких фермеров, особенно на юге, где базировалось карфагенское войско. Их места в итоге заняли гораздо более крупные и богатые собственники, которые, поглотив огромные участки общественных земель, открыто смеялись над правилом «не больше 500 югеров (125 га) пахотной земли на человека»[8]8
Югер – площадь, которую могла вспахать пара быков, запряженных в одно ярмо (jugo), за один день.
[Закрыть]. В 130-е гг. до н. э. попытку земельной реформы предпринял политик Тиберий Гракх, внук Сципиона Африканского. Он выступал за обязательное соблюдение закона о 500 югерах и более справедливое перераспределение захваченных территорий между бедными безземельными крестьянами. Его планы не понравились крупным землевладельцам и многим сенаторам (очень часто это были одни и те же люди). Его реформаторская деятельность внезапно оборвалась в 133 г. до н. э.: Гракха до смерти забили ножкой стула в сенате, тело выбросили в Тибр. Впервые за много веков в Риме произошло политическое убийство – мрачное предзнаменование грядущих событий.
Еще более серьезную угрозу, как и в прежние времена, представляли для республики войны с соседями. Мы уже видели, как успешно Рим воплощал в жизнь стратегию военных союзов, объединяя таким образом разношерстные племена, города и политические сообщества полуострова под своей властью. Данная коалиция периодически проходила суровую проверку на прочность – когда случалось что-то вроде вторжения Ганнибала, – но наиболее опасным испытанием стала так называемая Союзническая война в начале I в. до н. э. Которая закончилась, в сущности, объединением Италии на культурном, языковом и политическом уровнях.
В этой войне те самые соции, союзники, поднялись против Рима. Они требовали, в частности, римского гражданства – прав и привилегий, которые снобы-римляне ревностно от них оберегали, пренебрежительно называя своих союзников peregrini («иностранцы»). Гражданство сделалось важным вопросом во времена Тиберия Гракха: только римские граждане – не союзники – могли претендовать на получение земли по проекту его реформ. Восстание начали в 91 г. до н. э. марсы, оскскоговорящее племя, главный город которого, Маррувий, находился в 110 км к востоку от Рима. К ним вскоре присоединились другие племена: пицены, вестины, марруцины и самниты. Иногда этот конфликт называют Италийской войной с Римом: союзники, чтобы одним словом обозначить свое единство и противопоставить его Риму, начали называть свои земли «Италия». И тут мы обнаруживаем, помимо мифического царя Итала, другое, и более вероятное происхождение этого названия. Дело либо в архаичном оскском víteliú (от санскритского vatsá), что значит «теленок», либо в греческом ἰταλοί: «Поскольку быки, – позже отмечал один римский автор, – каковых в Италии было множество и для прокорма которых существовали многочисленные пастбища, по-древнегречески назывались ι̉ταλοί»[9]9
Авл Геллий. Аттические ночи, кн. XI. Перевод А. Егорова, А. Бехтер, А. Тыжова.
[Закрыть] [1]. Более того, птицы и звери, включая быков, волов и телят, служили оскскоязычным народам тотемами. В любом случае, в 90 г. до н. э. восставшие дали ничем больше не примечательному городу в 160 км восточнее Рима, Корфиниуму, громкое новое имя – Италия. Там они разместили правительство и планировали сделать город своей столицей, когда Рим падет. Даже чеканили монету, на которой оскский бык попирал римскую волчицу.
Союзническая война собрала свою кровавую жатву с обеих сторон. По подсчетам историка Веллея Патеркула, чей прадед воевал на стороне Италийской коалиции, за два года погибло 300 000 человек. Наверняка это преувеличение, однако, выйдя из кровавого тупика, Рим согласился предоставлять союзникам гражданство. Теперь все на полуострове к югу от По будут гражданами Рима, частью единого политического пространства с одинаковыми правами и привилегиями. И еще – с все более и более унифицирующимся языком: скоро латынь распространится повсеместно, а различные оскские диалекты вымрут в ближайшие десятилетия. Единственный язык, который переживет доминирование латыни, особенно в городах Великой Греции и в среде образованных римлян, это греческий.
«Италия» была побеждена, но из пролитой крови родилась новая Италия. Всего через несколько десятков лет после Союзнической войны оратор и государственный деятель Цицерон произнесет речь, в которой заявит, что слава Рима и римлян построена на признании – и это доказано примером Ромула и сабинян – что «наше государство надо увеличивать, принимая в него даже врагов»[10]10
Цицерон. Речь в защиту Луция Корнелия Бальба. Перевод В. О. Горенштейна.
[Закрыть] [2]. Традиционные враги Рима, такие как самниты, тоже становились его гражданами. Тем не менее единство на полуострове, да и внутри самого Рима, все еще оставалось хрупким и неустойчивым. Десятилетия, последовавшие за Союзнической войной, отмечены смертельными схватками между авторитарными военными лидерами, которые в конце концов столкнули Римскую республику в пропасть.
Этим лидерам очень помогли реформы, проводившиеся в римской армии в последнюю декаду II в. до н. э. полководцем и государственным деятелем Гаем Марием. Римская военная машина раньше функционировала за счет рекрутских наборов (слово «легион» – войсковая единица, состоявшая примерно из 4500 пехотинцев – происходит от корня leg-, «собирать»). Но учитывая, что солдатам приходилось самим покупать себе еду и вооружение, получая при этом лишь небольшую стипендию, бедные и неимущие исключались из службы. Захват Римом территорий в Испании, Африке и Греции требовал длительных походов и постоянного военного присутствия – это было совершенно неприемлемо для рекрутов в обычной армии, которым требовалось возвращаться домой, к сельскому хозяйству и бизнесу. Марий начал реформы, чтобы открыть военную службу для бедных, которым полагались не только победные трофеи, но и земля по окончании служения. Обеспечение войска подобными наградами (делавшими войну и покорение новых территорий совершенно необходимыми) стало обязанностью не государства, но полководца, которому легионы приносили присягу. Таким образом, появились более профессиональные, но по сути частные армии: они состояли из тысяч воинственных мужчин, поклявшихся в верности не Риму, а своему командиру.
Вскоре Гай Марий на себе ощутил последствия собственных реформ. Первое большое противостояние произошло в начале 80-х гг. до н. э. – между ним и его бывшим заместителем, Луцием Корнелием Суллой. Повод – выяснение, кто должен возглавить кампанию против Митридата VI, царя эллинистического Понта, обширной территории, включавшей значительную часть современной Турции и все побережье Черного моря. Сулла в итоге одержал над Марием верх благодаря исключительной жестокости в кровопролитной гражданской войне с огромным количеством жертв. В 81 г. до н. э. он провозгласил себя диктатором (древний, но редко употреблявшийся на практике титул) с широкими полномочиями, сделавшими его единоличным правителем римского мира. И эту высочайшую позицию он, как ни удивительно, через два года оставил, вернув власть сенату и народу.
Однако мир и стабильность так и не пришли в Римскую республику – скоро начался очередной раунд борьбы за власть. Одной из сторон выступил бывший союзник Суллы, Гней Помпей. Мало кто из смертных обладал таким несокрушимым чувством собственного величия. Большой поклонник Александра Македонского, Помпей добавил «Магнус» (Magnus, «великий») к своему имени, когда ему было всего 25, – показатель далеких устремлений и весьма высокой самооценки. После жестоких операций на Сицилии и в Африке у него появилось еще одно прозвище: adulescentulus carnifex («молодой мясник»). Он еще упрочил свою людоедскую славу в 71 г. до н. э., когда распял вдоль Виа Аппиа тысячи беглых рабов, подавив их восстание под предводительством гладиатора Спартака. Величайший же триумф Помпея случился на Востоке: он захватил Иерусалим, сделал Сирию римской провинцией и основал 39 городов, один из которых – в характерном припадке скромности – назвал «Помпейополис».
Успех Помпея в Азии и его популярность у римлян всполошили многих сенаторов, которые в итоге отклонили требование утвердить его начинания на Востоке и раздать ветеранам, как и было обещано, участки земли. Для достижения своих целей Помпей около 60 г. до н. э. (точная дата до сих пор обсуждается) вступил в альянс с другим амбициозным командиром и ловким политиком, которого опасались аристократы в Сенате, – Гаем Юлием Цезарем.
Родившийся в 100 г. до н. э. в семье знатного, но обедневшего рода, Цезарь приходился племянником Гаю Марию. Он также считал себя потомком Анка Марция, четвертого древнеримского царя, и не кого-нибудь, а самой Венеры – что даровало, как он утверждал, власть, присущую царям, и почтение, подобающее богам. К сорока годам он был восходящей политической звездой, пугавшей сенаторов весьма энергичным самопиаром. К этой коалиции добавилась и третья сторона: Цезарь, задействовав свои недюжинные дипломатические способности, помирил Помпея с Марком Лицинием Крассом, бывшим конкурентом Помпея, которого тот глубоко оскорбил, присвоив себе победу над Спартаком. Этот тайный союз мы (но не современники событий) знаем как Первый триумвират – бригаду «на троих», сочетание политического чутья Цезаря, военного авторитета Помпея и огромного состояния Красса, определенно, самого богатого человека в Риме.
Союз в итоге распался. Красс сошел со сцены в 55 г. до н. э., когда он, мечтая добиться военных триумфов «как у Помпея» и грохоча доспехами семи легионов, двинулся на Восток, чтобы атаковать парфян, империя которых простиралась по территории сегодняшних Ирана и Ирака. Вместо желанного успеха Красс нашел свою смерть на поле боя в Месопотамии, и парфяне использовали его голову как реквизит в одной из постановок Еврипида. Цезарь в своих военных кампаниях преуспел значительно больше. Он пошел маршем на север Альп и провел большую часть следующего десятилетия в Галльских войнах с кельтскими племенами. Обширные территории – в том числе сегодняшние северные регионы Франция и Бельгия – перешли под контроль Рима. Это стоило, по оценкам античных источников, порядка миллиона жизней. Повторяя азиатские успехи Помпея, он обзавелся замашками царя. Вскоре уже Помпей завидовал триумфам Цезаря: последние несколько лет он занимался гораздо более скромными делами из серии «хлеба и зрелищ» – организовывал поставки зерна и поединки диких зверей.
После завоеваний в Галлии Цезарь получил от сената приказ вернуться в Рим, предварительно сложив с себя полномочия командующего и распустив войско (этого требовали от всех полководцев, ступавших на римскую землю) – таков был проверенный временем способ предотвратить захват власти возвращавшимися из похода военными. Преодолев со своими закаленными в боях легионами Альпийские хребты, предположительно, в начале января 49 г. до н. э., Цезарь совершил один из самых знаменитых в истории переходов границы. Хотя начиналось все неблагоприятно: в сумерках он взял нескольких мулов, принадлежавших местной пекарне, и двинулся в путь, чтобы присоединиться к своему войску, однако вскоре факелы погасли и он сбился с дороги и какое-то время блуждал по темным тропам, пока не нашел проводника. А когда наконец добрался до границы с Италией, которую символизировала речка с названием Рубикон (вода в ней была рубиново-красноватого цвета), полководец произнес свою первую крылатую фразу: «Жребий брошен!» (по другой версии – «Да будет брошен жребий!»). Его 13-й легион, вооруженный до зубов, ступил на римскую территорию. Это вызвало такую панику, что римляне побежали из города, дабы укрыться в безопасности деревень, а деревенские бросились в город, ища безопасности там.
Помпей заверил сенат, что его войска будут биться с Цезарем, но они так и не появились – основная их часть была в тот момент в Испании, – и он, как и большинство сенаторов, тоже в панике бежал из Рима. Далее Цезарь долго и упорно преследовал Помпея: сначала через весь полуостров, по Виа Аппиа, от Рима до Брундизия (Бриндизи), потом – через Ионическое море в Греции (там, в Фарсалии, Цезарь наголову разбил войско своего противника) и до самого Египта. Там закончилась великолепная карьера Гнея Помпея – на морском берегу, по приказу 15-летнего правителя Птолемея XIII, брата Клеопатры: позже он преподнесет Цезарю в подарок голову его врага. А хитрая Клеопатра в качестве подарка презентует римскому полководцу саму себя: ее тайно пронесут к нему во дворец, завернутую в ковер. Впоследствии она родит сына с именем Цезарион (с греческого «Маленький Цезарь»).
Помпей и Красс погибли, и притязаниям Цезаря больше никто не угрожал. Вернувшись в Рим, он сел в сенате на золотой трон и завел привычку наряжаться в лиловую тогу (такую носили этрусские цари). Его профиль украшал римские монеты, его статуи – римские храмы. Однажды во время праздника на Форуме восседавшему на троне Цезарю преподнесли корону, однако окружающие не выразили восторга и он вынужден был поспешно устроить маленький спектакль «Отказ от короны». Но пристрастился носить лавровый венок, прикрывавший его лысеющую голову. А хуже всего, по мнению его оппонентов, принял титул dictator perpetuo («пожизненный диктатор») – это мало чем отличалось от позиции монарха. Само название поста заставляло сомневаться, что он когда-нибудь отдаст власть, как Сулла.
Непомерные амбиции Цезаря и радикальное сползание к единоличному правлению оказались для многих в Риме перебором. Заговор против него, в котором участвовало шестьдесят сенаторов, подготовили люди, которых Цезарь называл «бледными и тощими»[11]11
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Цезарь, 62. Перевод Г. А. Стратановского, К. П. Ламсакова.
[Закрыть] [3]: Гай Кассий Лонгин и Марк Юний Брут, последний – предположительно потомок Брута, основавшего Римскую республику. Покушение было совершено в одну из самых знаменитых дат в истории – мартовские иды (15 марта) 44 г. до н. э. В тот день он шел в сенат, который временно заседал в великолепном театре Помпея, потому что здание Сената сгорело восемью годами ранее во время ожесточенной стычки между враждующими фракциями. Там заговорщики нанесли ему двадцать три удара кинжалами. Единственным, от кого диктатор не пытался защищаться, был Брут, ранивший его в область паха. По словам историка Светония, Цезарь вымолвил при этом не «И ты, Брут?» на латыни (Et tu, Brute?), о чем все мы знаем благодаря Шекспиру, а произнес по-гречески: «И ты, дитя мое?» (καὶ σύ, τέκνον) [4]. (Ходили слухи, что Брут был незаконнорожденным сыном Цезаря.) После чего рухнул перед забрызганным кровью пьедесталом статуи Помпея.
Мотивы заговорщиков обсуждаются уже больше двух тысячелетий. Их действия оправдываются и осуждаются. Было ли это подлым убийством или идеалистическим патриотическим актом, который совершил Брут, «самый знатный из римлян»? Античные источники сообщают, что побуждения у убийц были самые разные, и не обязательно возвышенные. Многими двигало недовольство тем, что Цезарь – на самом деле или нет – мешал их карьерному росту. Брута могли толкнуть на этот шаг личные причины: обиды, нанесенные Цезарем его матери, Сервилии, которая долгое время была любовницей диктатора. Как бы там ни было, разнообразие и – в некоторых случаях – ничтожность резонов заговорщиков указывали на то, что у них не имелось ни единой цели, ни внятного плана восстановить Римскую республику после смерти Цезаря. Поэтому неудивительно, что за убийством последовало еще 12 лет хаоса и насилия.
3
«Мира владыки»: Римская империя
На момент убийства Цезаря Римская республика существовала уже почти 500 лет. Однако, как мы выяснили, большую часть прошедшего века она переживала кризис за кризисом – гражданские войны, политическое насилие, паралич управления. В первые годы после смерти диктатора не было сделано ничего, чтобы укрепить осыпающийся фундамент республики, сотрясаемой амбициями авторитарных военных лидеров.
Брута и Кассия почитали – и при их жизни, и после – как защитников республиканских свобод. Тем не менее они сочли за лучшее покинуть Рим, когда начались массовые выступления против убийц диктатора, который щедро одаривал бедных. Эти двое бежали в Грецию, где были разгромлены войсками давнего соратника Цезаря, Марка Антония, и покончили жизнь самоубийством. Кассий покончил с собой, вполне вероятно, с помощью кинжала, который незадолго до того вонзил в тело Цезаря.
В ноябре 43 г. до н. э. оформился новый триумвират. В него вошли Марк Антоний и еще один сторонник убитого правителя, Марк Эмилий Лепид. Третьим стал внучатый племянник Цезаря, назначенный им лично наследником, Гай Октавий (Октавиан), в тот момент 20-летний и твердо решивший отомстить за двоюродного деда. И хотя каждый из них теперь именовался «триумвиром для восстановления государства», эта новая троица обеспечивала не больше стабильности, чем предыдущая. Политические расправы продолжались – в декабре 43 г. до н. э. был убит великий оратор и государственный деятель Цицерон, непоколебимый сторонник республики. Его голову выставили на всеобщее обозрение на Форуме, где в нее плевала и протыкала ее мертвый язык булавками третья жена Марка Антония, Фульвия (которую позже сменила сестра Октавиана, Октавия).
Очень скоро триумвират пал жертвой жесткой конкурентной борьбы. Октавиан ловко переиграл оппонентов – Лепида сразу же оттеснили на обочину, а флот Антония в сентябре 31 г. до н. э. был разгромлен флотом Октавиана в Ионическом море рядом с Акциумом, у северного побережья Греции. Антоний бежал в Александрию, где вскоре совершил самоубийство. За ним последовала его любовница Клеопатра, мать троих из его детей. Октавиан на всякий случай распорядился убить и Цезариона, 17-летнего сына Клеопатры и Цезаря.
Октавиан возвратился домой завоевателем Египта и единоличным правителем Рима. Унаследовав сказочное состояние Цезаря, внучатый племянник взял еще и его имя, став Гаем Юлием Цезарем Октавианом. В январе 27 г. до н. э. сенат изобрел для него титул «Август» («почитаемый, священный») – под этим именем он и вошел в историю. Последовавшие 40 лет его правления были относительно спокойными. Секрет успеха заключался в стиле управления. Не желая оттолкнуть римлян, ставший единовластным автократом в духе Юлия Цезаря Октавиан преподносил себя восстановителем общественно-политического порядка в стране. Свою позицию он называл не «императором», а «принцепсом» (по сути «первым гражданином»). Август демонстративно вернул власть сенату, который сохранил многие из своих традиционных функций, в том числе разделял с Августом ответственность за управление империей. Основой власти Августа – во всяком случае, так он утверждал в известном заявлении – являлся тот факт, что он «превосходил всех своим авторитетом (auctoritas)», хотя официально обладал не бо́льшими полномочиями, чем любой другой политик или магистрат. Что конкретно имелось в виду под словом auctoritas, активно обсуждается и сегодня – судя по всему, это некое моральное влияние, которое человек имеет благодаря своему личному авторитету.
Главное политическое достижение Октавиана – он принес империи стабильность, на что культура отреагировала стремительным расцветом: Рим при Августе – одна из величайших эпох в истории мирового искусства и архитектуры. Незадолго до своей смерти в 14 г. н. э. он составил список собственных свершений под названием Res Gestae Divi Augusti («Деяния Божественного Августа»). Там, в числе прочих подвигов, упомянуты восстановление свободы и подчинение «всего мира» власти римского народа. Его вклад в градостроительство резюмирован (по Светонию) хвастливо: он, мол, принял Рим «кирпичным, а оставляет мраморным» [12]12
Светоний. Жизнь двенадцати цезарей. Перевод М. Л. Гаспарова.
[Закрыть] [1]. Август и в самом деле украсил город замечательными памятниками. Одно из самых грандиозных зданий – великолепный Театр Марцелла – построено на берегу Тибра и названо в честь его любимого племянника и предполагавшегося наследника, Марка Клавдия Марцелла, который умер в 23 г. до н. э. в возрасте 19 лет. Мы до сих пор можем наслаждаться изящными полукружьями белокаменных арок, пусть и изрытых оспинами времени, пусть и лишенных мраморной отделки и лепнины. Пусть от впечатляющего строения и осталось меньше трети.
Театр Марцелла, открытый Августом в 12 г. до н. э.
Август поощрял других состоятельных римлян следовать его примеру и дарить городу величественные монументы. Одним из таких богатых людей был его друг и советник Гай Меценат, чьим именем – благодаря щедрой поддержке латинских поэтов, в том числе Горация и Вергилия – позже повсюду станут называть бескорыстных покровителей искусств. Самым плодотворным энтузиастом прихорашивания Рима стал Марк Агриппа, преданный Октавиану Августу командующий, чей флот сыграл решающую роль в сражении с Антонием и Клеопатрой. Агриппа отремонтировал городскую канализацию (он даже лично на лодке инспектировал работы) и построил два новых акведука: все это обеспечивало римлян 150 000 кубометров воды в день – что было весьма кстати, ведь население при Августе превысило миллион человек. Также Агриппа возвел храм всем богам, тот самый Пантеон (который будет впечатляющим образом реконструирован, как мы увидим, через столетие). Еще одной серьезной фигурой в римском строительстве во время правления Августа была его жена Ливия Друзилла. Она реставрировала многочисленные храмы, а также построила рынок (Macellum Liviae, «рынок Ливии») и портик Ливии (Porticus Liviae), впечатляющую крытую колоннаду с садом на холме Эсквилин.
Август развернул масштабные строительные проекты по всему полуострову, потому что понимал, что разрушенная за десятилетия войны инфраструктура в провинциях требует огромных вложений. Дороги, порты, мосты, крепостные стены, ворота, канализация – все активно и в большом количестве строилось в сельской местности и городах. Рим уже давно пользовался развитой дорожной сетью, включая Виа Аппиа, «королеву дорог», сооруженную в 312 г. до н. э. и связавшую Рим с Брундизием на юге. Однако к воцарению Августа дороги, как и очень многое другое, отчаянно требовали ремонта. Наследник Цезаря гордо называл себя curator viarum («ответственный за дороги»), финансировал их ремонт и эксплуатацию из собственного кармана, а также побуждал своих богатых друзей делать то же самое. Не только Рим, но и итальянская глубинка перешла с уровня «кирпич» на уровень «мрамор».
* * *
К чести Августа надо сказать, что изобретенная им система просуществовала еще несколько веков, отчасти из уважения к его памяти – к его auctoritas. Причем она продолжала существовать вопреки неизбежным проблемам наследования и множеству «плохих императоров», правивших после него.
Проблема наследования объясняется тем, что, несмотря на три брака, у Августа не было сыновей. Единственный его ребенок, дочь Юлия, родилась в 39 г. до н. э. от его второй жены Скрибонии, с которой он развелся в том же году, чтобы жениться на Ливии Друзилле. Ливия так же в тот год развелась – с Тиберием Клавдием Нероном. Он происходил из древнего знатного рода Клавдиев, которые вели свою родословную от первых дней Рима (они называли себя потомками сабинян). Тиберия Клавдия Нерона, возможно, и отодвинули в сторону, но его имя и род продолжались, и четырех императоров после Августа знают как династию Юлиев-Клавдиев – две эти фамилии слились воедино.
Императорское семейство представляло весьма своеобразный микс: Август и Ливия плюс трое их детей от предыдущих браков. Дальше все еще больше запуталось – Тиберий стал третьим мужем своей сводной сестры Юлии, умной и своенравной дочери Августа (раньше она была замужем за Марком Агриппой). Эта династия со всеми ее сложными изломами оказалась не столько родовым древом, сколько губительным переплетением лиан-паразитов, регулярно дававших больные побеги и ядовитые цветы. На несколько следующих десятилетий Римская империя превратится в драматический семейный сериал, исход которого будут решать вгоняющие в ступор эпизоды, где поколение за поколением императорских отпрысков практикуют все виды самых диких, самых безжалостных родственных взаимоотношений – от инцеста до убийства матерей и мужей.
Брак Тиберия и Юлии, сводных брата и сестры, оказался неудачным. Наследников в нем не было (их сын умер в младенчестве), любви тоже. Юлия имела дурную славу распутницы и блудницы. Август был настолько удручен ее поведением, что в итоге выгнал дочку из Рима и сослал на крошечный вулканический остров в Тирренском море в 80 км от Неаполя, где ей пришлось скучать без вина и мужчин. После смерти – наверняка вызвавшей немало вопросов – двоих из ее детей от Агриппы в 4 г. до н. э. Августу ничего не оставалось, как сделать Тиберия своим сыном и наследником. Тиберий стал императором через десять лет, когда в возрасте 77 лет умер Август (не исключено, что с помощью Ливии, жаждавшей посадить на трон своего сына). Зная из опыта предыдущего столетия, что плавная передача власти даст возможность избежать хаоса и кровопролитной гражданской войны, сенат быстро наделил наследника всеми полномочиями его предшественника.
Должно быть, 55-летнему Тиберию было совсем нелегко встать на место Августа – человека, который держал в руках власть больше 40 лет и был после смерти провозглашен богом. Так или иначе, правление Тиберия стало шаблоном, по которому будут с ужасающей регулярностью действовать его преемники: прекрасное, многообещающее начало, уважение к закону и сенату – и быстрое скатывание к массовым убийствам и сексуальным извращениям. Эпоха террора Тиберия закончилась в 37 г. н. э.: он умер от изнурительной болезни, давшей почву слухам об отравлении. Подозревали одного из тех немногих членов его большого семейства, которых он еще не отправил на тот свет, внучатого племянника 24 лет от роду. Тиберий взял его с собой (фактически пленником) в свою роскошную резиденцию на Капри, где имел обыкновение отдыхать от государственных дел, погружаясь в пучину разврата.
Этот внучатый племянник гордо звался Гаем Цезарем Августом Германиком. Однако все знали его под прозвищем Калигула (в русский язык оно вошло с переводом «сапожок»), потому что в раннем детстве он носил крошечные сандалики (caligae), когда сопровождал своего отца Германика в военных кампаниях. Римляне приветствовали его приход к власти. Германик, племянник Тиберия, был блистательным красавцем, невероятно популярным военачальником, который умер в 19 г. н. э. при подозрительных (как очень многие из родни Тиберия) обстоятельствах. Калигула начал быстро оправдывать народную любовь и доверие сената, пойдя на ряд популистских мер: снизил налоги на аукционные продажи, разрешил запрещенные Тиберием книги, стал устраивать гладиаторские бои и гонки колесниц. Он завершил начатые до него большие проекты – перестройку порта Регия, ремонт театра Помпея (сильно поврежденного недавним пожаром) и доставку 25-метрового обелиска (того, который теперь стоит на площади Св. Петра в Ватикане) из Египта. Началось строительство нового акведука и еще одного амфитеатра.
Хотя его приход к власти казался хорошим знаком, некоторые из выходок нового императора – любовь наряжаться женщиной или гладиатором, привычка носить с собой игрушечную молнию[13]13
Символ бога Юпитера.
[Закрыть] – наверняка вызвали беспокойство у внимательных наблюдателей. Как и план (никогда не осуществившийся) сделать консулом его коня Инцитата (Incitatus, «быстрый»), как и практика посылать в Афины за знаменитыми статуями греческих богов, у которых потом отпиливали головы и ставили на их место его голову. Другие причуды Калигулы оказались значительно более кровожадными, и вскоре стало совершенно очевидно, что новый принцепс сильно и опасно болен психически. Светоний утверждал, что его свел с ума некий афродизиак, который ему давала жена, но сложно себе представить, каким образом подобный эликсир может стать причиной изощренного садизма. Почти никто не был защищен от внезапных капризов психопата – ни сенатор, расчлененный прямо на улице, ни драматург, сожженный заживо, ни именитый гость и важный союзник, мавританский царь Птолемей, потомок дочери Марка Антония и Клеопатры: его казнили, потому что Калигула позавидовал, что толпа слишком бурно восхищалась великолепным пурпурным плащом царя. Такое свирепое безумие – гарантия короткой карьеры, и в 41 г. н. э. Калигула был убит воином преторианской гвардии, элитного подразделения, отвечавшего за безопасность императора и его семьи.
В сенате, узнав о смерти Калигулы, начали срочно обсуждать, стоит восстановить республику или следует избрать кого-то из сенаторов императором. Однако преторианцы и простые римляне, столпившиеся перед зданием сената, вынесли иное решение: они хотели Клавдия, 50-летнего племянника Тиберия и дядю Калигулы. Никто из царственного семейства никогда и не помышлял, что Клавдий может сделаться императором. Его считали неуклюжим идиотом и все время держали в тени. Калигула тоже не видел в нем угрозы для себя, что объясняет, почему Клавдий пережил террор своего свихнувшегося племянника.
Путь Клавдия во власти стал трагическим повторением пути Тиберия и Калигулы. Старт был многообещающим – отмена налогов, введенных Калигулой для финансирования собственных причуд, разрешение вернуться высланным, уважение к сенату и завершение разнообразных проектов предшественника, в том числе акведука Аква Клавдия (руины которого до сих пор можно увидеть в римском Парке акведуков). Его войска завоевали кельтское племя катувеллаунов, живших на юго-востоке Англии, и к Римской империи присоединилась новая провинция – Британия.
Величайшее достижение Клавдия – открытие общественных римских институций, включая сенат, для людей из провинций. Он увлекался историей, поэтому смог понять, что своим величием Рим был обязан смешением с сабинянами, самнитами, этрусками и другими племенами и этническими группами, раньше с ним воевавшими. Новый император хотел, чтобы в сенате оказались представители всей Италии и провинций. Этому активно сопротивлялись старые римские семьи, страшно боявшиеся, что важные государственные учреждения заполнятся дикарями вроде длинноволосых кельтов с севера. Но Клавдий энергично бился за то, чтобы сенаторы представляли весь полуостров, включая людей из галльских племен. Он победил, и двери сената открылись для тех, кого Клавдий гордо называл «наиболее достойными провинциалами»[14]14
Тацит. Анналы, кн. 11. Перевод А. С. Бобовича.
[Закрыть] [2].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?