Текст книги "Советский Союз. Последние годы жизни"

В условиях тоталитарного режима в Советском Союзе смена лидера и общая смена руководства в стране происходили, как правило, не в обстановке спокойной преемственности власти, а в состоянии глубокого политического и экономического кризиса. На нового руководителя не только значительная часть народа, но и многие люди из аппарата управления смотрели не просто как на преемника и продолжателя, а едва ли не как на спасителя страны и нации. В этих условиях новому лидеру и новой команде важно было не только проводить свои начинания или реформы по всему фронту проблем, но и определить главное направление своих усилий. Еще В. И. Ленин давал совет своим ученикам и последователям – не разбрасываться на все дела, а определить основное звено, уцепившись за которое можно будет вытащить и всю тяжелую цепь проблем. В 1921 г. таким «основным звеном» Ленин считал, как известно, налаживание торговли, и в первую очередь нормальной коммерческой торговли между городом и деревней. Не буду вспоминать здесь о Сталине, у которого в разные годы его почти 30-летнего правления были разные приоритеты. Н. С. Хрущев начал свое «великое десятилетие» с попыток резко поднять уровень сельского хозяйства, в том числе с освоения целины и внедрения кукурузы, с прекращения политических репрессий, с реабилитаций, а потом и с осуждения «культа личности» и его последствий. Л. И. Брежнев начал свое 18-летнее правление с призывов к стабильности, к отказу от ненужных и чрезмерно радикальных реформ, с осуждения «субъективизма» и «волюнтаризма» и с новых призывов о подъеме сельского хозяйства. Ю. В. Андропов начал свое недолгое правление с призывов к порядку и дисциплине, с борьбы против коррупции и с небольшого снижения цен на водку. Все ждали поэтому, с чего начнет свое правление Михаил Горбачев; его призывы к ускорению и к работе по-новому были слишком абстрактны и бессодержательны.

Первым советским министром, который был приглашен для доклада и беседы к только что избранному Генеральному секретарю, был многоопытный 74-летний министр финансов СССР Василий Федорович Гарбузов, который занимал свой пост с 1960 г.; он возглавлял финансы страны дольше, чем любой другой министр финансов в истории России и СССР. Главным поручением, которое было получено Министерством финансов от нового партийного лидера, было предложение изыскать такие дополнительные источники доходов для бюджета, которые могли бы заменить доходы от продажи алкогольных напитков. Гарбузов не привык спорить с партийными лидерами, и он честно пытался вместе со своими заместителями что-либо придумать. Однако все многочисленные предложения по поводу каких-то новых источников дохода оказались неэффективными. В 1980–1984 гг. бюджет получал от продажи алкогольной продукции около 70 млрд рублей доходов, и заменить эту громадную по тем временам доходную статью было просто нечем. Это не остановило М. Горбачева. 17 мая 1985 г. был опубликован первый Указ Президиума Верховного Совета СССР о борьбе с пьянством и алкоголизмом, который вскоре был дополнен множеством постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Началась печально знаменитая антиалкогольная кампания, которая стала и в сознании граждан страны, и в реальности главным мероприятием, которое связывали с именем М. Горбачева в первые три года его лидерства. К Михаилу Горбачеву надолго прилипла издевательская кличка «минеральный секретарь».

Основным методом при проведении этой кампании стал административный нажим. Продажа водки, всех крепких спиртных напитков, а также вина была сокращена во много раз. Если раньше спиртное можно было купить в неограниченном количестве в любом продовольственном магазине, то теперь магазины, в которых продавалась продукция, содержащая алкоголь, были строго определены, их было немного, и каждый покупатель имел право приобрести только одну или, в крайнем случае, две бутылки за один раз. Разумеется, возле всех таких магазинов сразу же возникли огромные очереди, в которых сотни людей стояли с утра до вечера. Производство спиртных напитков сократилось в несколько раз. Заводы по производству водки и винные заводы просто закрывались. В Крыму и в Молдавии начали выкорчевывать виноградники, так как виноград некуда было девать. Партийных руководителей и всех других начальников любого уровня снимали с работы и исключали из партии, если их обнаруживали и задерживали в публичном месте в нетрезвом состоянии. Ко всему прочему цена на спиртные напитки была повышена, во всех ресторанах, кафе и барах продажа их была ограничена. Спиртные напитки запрещались на всех официальных приемах. Проводилась, конечно, и какая-то агитационно-пропагандистская кампания, создавались разного рода «общества трезвости», но главную роль играли административные методы, да и все директивы нацеливали в первую очередь на строгий административный нажим. Кампания по искоренению алкоголизма вызвала сильный всплеск недовольства у большинства граждан, которые чувствовали себя униженными примененным по отношению к ним грубым принуждением. Человек, который должен был давиться в очереди за бутылкой водки в течение нескольких часов или был вынужден покупать ее втридорога у спекулянта, почти автоматически становился критиком и противником нового советского и партийного лидера.

Мне, как историку, проведение такой жесткой административной антиалкогольной кампании казалось нелепым и глупым начинанием. Кампании по принудительному введению «сухого закона» предпринимались в прошлом в разных странах мира, и все они завершились провалом. Многолетняя кампания такого типа в США привела к возникновению там разветвленной мафии и была в конце концов отменена. «Сухой закон» в России был введен во время Первой мировой войны, и он продолжал действовать в первые годы советской власти. Производство и продажа водки в СССР были возобновлены государством именно для того, чтобы пополнить бюджет, а не карман спекулянтов и самогонщиков. Разнообразные ограничения на производство и потребление крепких спиртных напитков действуют и сегодня в Швеции и Финляндии, но это не «сухой закон».

Нет необходимости доказывать вред от алкоголизма. Однако было бы крайне наивным видеть именно в водке первопричину пороков советского общества. Алкоголизм – это симптом общественных болезней, но не их причина. Знаменитый русский сатирик М. Е. Салтыков-Щедрин писал еще 150 лет назад: «Отчего наш мужик ходит в лаптях? Отчего в деревнях царствует такое сплошное, поголовное невежество? Отчего мужик почти не ест мяса и даже скоромного масла? На все вопросы историографы заладили одно: все от нее, все от проклятой сивухи… О! Если бы это было так! Если б можно было с помощью одного ограничения числа кабаков вселить в людей доверие к их судьбе, возвысить их нравственный уровень, сообщить им ту силу и бодрость, которые помогают бороться и преодолевать железные невзгоды жизни! Как легко было бы разом покончить со всеми безобразиями прошлого, со всеми неудачами настоящего, со всеми сомнительными видами будущего!» Большие тексты из Салтыкова-Щедрина ходили по рукам в Москве в 1986 г. как тексты «самиздата».

В стране не было ни одного общественного слоя, который поддержал бы начатую в СССР грубую и примитивную антиалкогольную кампанию. Да, статистика показала по итогам 1986 и 1987 гг. небольшое снижение смертности и рост рождаемости. Снизились и некоторые виды преступности. Но в это же время увеличилось число отравлений и смертей от употребления некачественной водки. В 1985 г. к уголовной ответственности за самогоноварение было привлечено около 100 тысяч человек, а в 1987 г. уже более 500 тысяч. Из продажи стал исчезать сахар. По данным МВД, в 1987 г. более 1,5 млн тонн сахара было использовано в самогоноварении. Доходы бюджета от продажи спиртных напитков сократились в 1986 г. до 36 млрд рублей – в 2 раза но сравнению с 1984 г. Однако и в 1986-м, и в 1987 г. власти продолжали усиливать административный нажим и репрессии. Были приняты меры по полному прекращению производства плодово-ягодных вин. В 4 раза было сокращено производство пива, и очень многие пивзаводы были остановлены. Закупленное ранее импортное оборудование для производства пива было отправлено на металлолом. Но в это же время в стране быстро развивалась организованная преступность – российская мафия. Росла и контрабанда спиртными напитками: их везли в СССР и из Китая, и из Канады. Трудно было бы придумать худшее начало для перестройки.

Отмечая едва ли не как праздник десятую (1995), пятнадцатую (2000) и двадцатую (2005) годовщины перестройки, большая часть авторов просто умалчивает о «сухом законе» М. Горбачева, который был тогда главным из начинаний нового лидера. Один из германских авторов, Вольфганг Хауг, в своих выступлениях и публикациях, напротив, пытался доказать, что антиалкогольная кампания была не только уместным и правильным, но даже идеальным зачином для перестройки, попыткой разрыва с прошлым, легитимизации грядущих реформ и даже единения всего народа для достижения демократизации на открывающемся пути в будущее. Решительно возражая этому немецкому апологету М. Горбачева, российский публицист Леонид Ионин справедливо замечал, что даже при самых абстрактных рассуждениях издалека нельзя оправдывать такую очевидную неудачу самого главного из начинаний перестройки в 1985–1986 гг. «Как можно не замечать того, как реально проводилась эта кампания, – писал Л. Ионин. – Не замечать гигантских очередей, где надо было простоять много часов, чтобы купить хотя бы бутылку вина. Не замечать драк из-за места в очереди или просто из-за бутылки водки. Не замечать необходимости оскорбительных справок о смерти родственника, чтобы купить водку на поминки. Не замечать сломанных биографий, когда человек шел из гостей и попадался на глаза милиционеру. Не замечать вообще того, что власть нанесла всем нам – и пьющим, и непьющим – смертельное оскорбление, поставив нас в унизительное положение алкоголиков, готовых на все, лишь бы добраться до рюмки. Ответом власти не могло быть ничего, кроме озлобления и пассивного сопротивления. Властям скоро пришлось отступить. Но отступили они не на те же позиции, на которых стояли перед началом борьбы с алкоголем. Перестроечная пропаганда оказалась дискредитированной. Власть продемонстрировала и глупость, и бессилие. Вера в то, что она знает, что делает, и умеет это сделать, оказалась подорванной. Худшего начала реформ нельзя было придумать. Думаю, что с этого времени как перестройка, так и ее вождь были обречены на поражение»[11]11
  Новое время. 1995. № 12. С. 7—18.


[Закрыть]. Сказано резко, но в основном справедливо. Егор Кузьмич Лигачев лишь в последних разделах своих обширных мемуаров попытался как-то оправдать свою настойчивость и решительность в борьбе против алкоголизма. «Мы должны были откликнуться, – писал он, – на поток писем – в основном от жен и матерей, – в которых убитые горем женщины проклинали пьянство, уносившее жизни их сыновей и мужей. Не обращать внимания на громкий стон народа было уже невозможно. Без отрезвления народа было невозможно вести общественные преобразования. Да, антиалкогольная кампания принесла не только пользу, но и немалые издержки. Становилось ясно, что наскоком, с ходу давний недуг одолеть не удастся. Не снимаю с себя ответственности за то, что наши практические меры оказались чрезмерно жесткими, административными. Видимо, тут сработало нечто личное: как человек непьющий я психологически не был готов примириться с тем, что кто-то не может «завязать» с выпивкой, если резко ограничить возможности добывания спиртного. Показалось, что если приналечь, то погасить пьянство можно быстро. Вся эта кампания в жестком режиме длилась недолго, всего около двух лет. Потом пришло прозрение, и партия начала менять тактику, переносить акцент на разъяснительную работу, рассчитанную на дальнюю перспективу. В этой эволюции – от директивности к разъяснительности – я ничего страшного не вижу, она естественна. У наших оппонентов были разумные доводы. Однако отчетливо прослеживался и политический прицел лжедемократов в антиалкогольной кампании. Все можно простить, но только не злорадство в связи с неудачей очередной попытки одолеть застарелый народный недуг»[12]12
  Лигачев Е. К. Предостережение. М., 1998. С. 380, 382.


[Закрыть]. Трудно комментировать подобного рода объяснения и оправдания. Крупнейший политик и второй человек в партии и у власти вдруг обнаружил, что у него есть не только подчиненные, включая и неразумный народ, но и политические противники, которые вовсе не будут склонны прощать ему столь очевидных ошибок и глупостей.

Михаил Горбачев в своих мемуарах признавал, что антиалкогольная кампания была очень грубой, что эта кампания имела очень тяжелые последствия, которые отразились и на его репутации. «Как только не ругали начальство, а больше всех доставалось генсеку, которого по традиции было принято считать ответственным за все. Так я получил кличку “минеральный секретарь”». Однако здесь же М. Горбачев попытался оправдаться, он обвинил во всех перегибах Егора Лигачева и Михаила Соломенцева, который в 1985–1987 гг. занимал пост Председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Этим людям был поручен контроль за исполнением указов и решений, но они взялись за дело с неуемным усердием и довели его до абсурда. Да, конечно, он также виноват, он должен был вмешаться при первых же перекосах, информация о них до него доходила, и очень серьезные люди говорили ему о недопустимых искажениях. «Но мне помешала, – замечает М. Горбачев, – отчаянная занятость лавиной обрушившихся на меня дел – внутренних и внешних, а в какой-то мере и излишняя деликатность»[13]13
  Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. М., 1995. С. 342.


[Закрыть].

Наиболее подробно обо всех перипетиях антиалкогольной кампании, продолжавшейся более трех лет, писал в своих мемуарах Николай Рыжков. По его свидетельству, против этой кампании достаточно решительно возражали три члена Политбюро – Н. Тихонов, Г. Алиев и он, Н. Рыжков. Главными инициаторами кампании были М. Горбачев, Е. Лигачев и М. Соломенцев. «Мы понимали, что делаем глупость, мы видели, что эта кампания превратилась в фарс, мы возражали, но нас не хотели слушать. Мы хотели отстоять хотя бы пиво. Не тут-то было! Новый генсек и его ближайшие соратники по антиалкогольной кампании, используя моральный подъем вокруг нового лидера, стояли насмерть»[14]14
  Рыжков Н. И. Десять лет великих потрясений. М., 1995. С. 96.


[Закрыть]. Н. Рыжкову и другим пришлось отступить. В Совете Министров СССР не только исправно выполняли все директивы ЦК о борьбе с пьянством, но даже проводили совещания о том, что следует повысить эффективность всей этой кампании, и о том, не является ли также кефир алкогольным напитком. Только тяжелый экономический и финансовый кризис, который начал развиваться в 1986–1987 гг., среди причин которого были падение мировых цен на нефть, Чернобыльская катастрофа, неудачные экономические начинания, но также и последствия антиалкогольной кампании, вынудили иМ. Горбачева снова поставить на Политбюро вопрос о ходе этой кампании. Речь шла, в частности, о падении товарооборота в стране и двукратном росте очередей, которые отнимали у населения десятки миллиардов часов в год. В повестке дня заседания Политбюро в четверг 8 сентября 1988 г. этот вопрос стоял где-то в конце, в пункте «Разное». Однако полемика была долгой и бурной. На этот раз Н. Рыжкова поддержали В. И. Воротников, Л. Н. Зайков, Н. Н. Слюньков и В. П. Никонов. Им яростно возражали Лигачев и Соломенцев. Дело дошло до ругани и личных выпадов. Некоторые из членов Политбюро молчали, молчал и Горбачев. Однако при голосовании он также высказался за ослабление мер в рамках антиалкогольной кампании. «Конечно, – сказал он, – правильную политику с реализацией майского указа 1985 г. надо удержать. Но что делать с очередями, со спекуляцией? Пьяницы пусть клянут советскую власть и меня лично. Но смущает реакция общества. И самое главное – самогон, колоссальная спекуляция. Отразилось на продаже парфюмерии и даже конфет. В Москве их уже нет. В общем, при проведении правильной линии мы перестарались, как всегда. Сейчас мы уже имеем 400 тысяч осужденных за самогон, и конца этому не видно. Производство водки надо оставить на установленном в Указе уровне. Но никаких ограничений для пива, для сухого вина, для шампанского, для коньяка[15]15
  В Политбюро ЦК КПСС: По запискам А. Черняева, В. Медведева, Г. Шахназарова (1985–1991). М., 2006. С. 403.


[Закрыть]». Вся эта дискуссия не была опубликована, и изменения в продаже алкогольных напитков происходили очень медленно. Для наведения прежнего порядка и уровня доходов в отрасли, включавшей сотни предприятий, а также виноградарских хозяйств, потребовалось еще несколько лет, и эта работа не была завершена даже к моменту распада СССР. Общие потери советского бюджета в пересчете на твердую валюту составили в 1985–1990 гг. около ста миллиардов долларов.

Борьба за «отрезвление» народа была в первую очередь политической кампанией. Необходимо было, однако, определять и главное звено в цели многочисленных экономических проблем. Слова об ускорении, как и выражения «стратегия ускорения», или «концепция ускорения», или даже «революционная стратегия ускорения, выработанная на апрельском Пленуме ЦК КПСС», – все это было пустой риторикой, как и многочисленные заявления о «новом качестве роста», «интенсификации производства», «структурной перестройке экономики», «эффективном управлении» или «лучшей организации труда». Необходимо было определить ясную и конкретную задачу, какую-то главную и центральную задачу, на выполнении которой должны были сосредоточить свои главные усилия все органы власти, планирования и управления, ответственные за экономику страны. В СССР завершалось, и далеко не лучшим образом, выполнение одиннадцатой пятилетки – 1980–1985 гг. Шла разработка планов на новую, двенадцатую пятилетку – 1986–1990 гг. Какая главная идея, какая главная задача должна была стать стержнем этой новой пятилетки? Горбачев назвал такой главной задачей развитие машиностроения, обновление машинного парка во всех отраслях производства. Члены Политбюро, включая и Н. Рыжкова, поддержали своего нового лидера. Уже 25 апреля 1985 г., выступая на Пленуме ЦК КПСС с докладом о подготовке XXVII съезда КПСС, М. Горбачев заявил, что «главной и первоочередной задачей 12-й пятилетки должно стать существенное повышение коэффициента замены оборудования. Решающее слово здесь – за машиностроением. Его развитию необходимо придать приоритетный характер и уже в 1986–1990 гг. в полтора-два раза ускорить темпы роста отрасли. Главная задача – быстро перейти на производство новых поколений машин и оборудования, которые способны обеспечить внедрение новой технологии, снизить материалоемкость, поднять фондоотдачу»[16]16
  Горбачев М. С. Избранные речи и статьи. С. 112–120.


[Закрыть]. В июне 1985 г. в ЦК КПСС было созвано большое совещание ведущих экономистов страны, крупных хозяйственных руководителей, директоров предприятий и отдельных рабочих по определению главных задач и направлений экономической перестройки. Никаких оригинальных идей на этом совещании не было высказано. В большом докладе М. Горбачева звучали все те же лозунги и слова о «повышении фондоотдачи», об «отдаче капитальных вложений», о «крутом изменении инвестиционной политики», о «ресурсосберегающих технологиях» и т. п. Это была странная картина. Населению страны, уставшему от бедности, от постоянного дефицита основных потребительских товаров и тяжелых жилищных условий, от коррупции, произвола чиновников и от невыполненных обещаний, заявляли о том, что партия будет заботиться теперь в первую очередь о «повышении коэффициента замены оборудования»! Это была, конечно, серьезная ошибка нового лидера в определении главного звена экономической политики партии. Да, конечно, М. Горбачев не сам сформулировал все эти приоритеты. Основные тезисы к его докладу готовила группа наиболее влиятельных экономистов во главе с академиком АН СССР Абелом Аганбегяном. Этим людям трудно было мыслить иначе и отказаться от разного рода штампов и догм марксистской политэкономии и сформированной еще в 30—40-е гг. политической экономии социализма. Так или иначе, но перестройка с самого начала оказалась без ясного и, главное, привлекательного для населения страны лозунга или ориентира. Это был провал и для новых политических руководителей, и для советской экономической науки.

Еще Юрий Андропов, сначала как Председатель КГБ, а в 1982 г. и как новый лидер государства и партии, сделал несколько обескураживающих открытий, о которых он говорил не только своим близким друзьям и сотрудникам, но и в некоторых публичных выступлениях, хотя и не в столь резкой форме. Он говорил, например, что мы, руководители, не знаем того общества, во главе которого стоим. Он также говорил, что главной угрозой для безопасности Советского Союза является не империализм, не диссиденты и не идеологические диверсии, а бедность основной части населения страны. Именно эта бедность и рожденное ею недовольство, а также невнимание или даже прямой произвол властей лежали в основе всех тех массовых волнений и забастовок, с которыми приходилось не раз разбираться Комитету государственной безопасности. Юрий Андропов еще со времен венгерских событий 1956 г. очень боялся таких массовых волнений.

Михаил Горбачев над всем этим задумывался очень мало, он жил и работал в мире догм и иллюзий. Не только для того, чтобы завоевать прочную популярность, но и для того, чтобы укрепить основы режима и сохранить государство, он должен был выдвинуть в 1985 г. понятные и привлекательные для народа лозунги и задачи. Речь нужно было вести о решительном повороте к реальным нуждам народа, который слишком долго ждал и уже начинал терять терпение. Не развитие машиностроения, а развитие торговли, сельского хозяйства, пищевой и легкой промышленности новые лидеры должны были выдвинуть на первый план. Нужно было быстро улучшить все показатели народного потребления, и в первую очередь в страдавшей от крайнего дефицита провинции. Развитие общественного транспорта, производство всех главных потребительских товаров и услуг для населения, улучшение систем здравоохранения и образования, разумная и эффективная конверсия военно-промышленного комплекса – вот что должно было стоять для нового руководства на первом месте. А уж потом машиностроение и технологии. Надо было заметно и быстро поднимать заработную плату учителям и врачам, ибо она уже и тогда была унизительно низка. Горбачев это знал, но все это проходило мимо его сознания. В мае 1985 г. М. Горбачев посетил несколько социально значимых предприятий и учреждений Ленинграда и Москвы. В столице он побывал в одной из лучших московских больниц – № 53. Эту больницу несколько дней готовили к посещению высокого гостя, убрав все «лишние» койки из палат и коридоров. Однако на запланированной краткой встрече с коллективом больницы ее работники решили высказать и свои претензии. Медицинские сестры прямо сказали генсеку, что не собираются долго работать в больнице из-за слишком низкой заработной платы. На вопрос о зарплате врачей главный врач больницы ответил, что он получает в среднем по 5 рублей за каждую проведенную им операцию. Число проблем, которые обсуждались в апреле, мае и июне 1985 г. на заседаниях Политбюро, было очень велико, но эта работа шла без какого-то ясного плана и системы. Было принято постановление о развитии Западно-Сибирского нефтегазового комплекса но также и постановление об улучшении снабжения населения зубной пастой. На одном из заседаний Политбюро речь шла о реконструкции полиграфической промышленности, но также и об увеличении производства стиральных порошков в стране. Отдельное постановление Политбюро было посвящено увеличению в СССР производства и внедрению вычислительной техники. Для контроля за его выполнением высшие политические руководители страны предписали создать специальную комиссию ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Но в это же время была создана и особая комиссия Политбюро для контроля за производством в СССР женских колготок. Невозможно было пройти мимо некоторых социальных проблем. Специальным решением было предписано повысить наиболее низкие пенсии – по инвалидности и по случаю потери кормильца. Было принято решение ввести, пусть и не слишком большие, пенсии колхозникам по старости, а также пособия тем одиноким и старым людям, которые по каким-то причинам вообще не получали никаких пенсий. Было также решено повысить оклады конструкторам и технологам, профессии которых из-за низких зарплат утратили прежнюю популярность. Несколько решений Политбюро было связано с проблемами пригородного садоводства и огородничества. Политбюро обещало улучшить транспортное обслуживание огородников, а также выделить горожанам под индивидуальные сады и огороды еще несколько миллионов новых участков в течение ближайших три-пять лет.

За те шесть с половиной лет, в течение которых Михаил Горбачев возглавлял в качестве секретаря ЦК КПСС и члена Политбюро все директивные органы по сельскому хозяйству, общее положение дел в этой отрасли не улучшалось, а ухудшалось. Согласно официальной статистике, валовой сбор главных сельскохозяйственных культур в одиннадцатой пятилетке не увеличился, а уменьшился по сравнению с девятой пятилеткой. Среднегодовое производство зерна за период с 1981-го по 1985 г. уменьшилось по сравнению с периодом 1976–1980 гг. с 205,0 до 180,3 млн тонн. Среднегодовое производства хлопка-сырца уменьшилось с 8,55 до 8,31 млн тонн. Производство масличных семян упало с 6,0 до 5,7 млн тонн. Среднегодовой сбор картофеля сократился с 82,6 до 78,4 млн тонн. Очень небольшой прирост был за пять лет только по овощам. Уменьшилась урожайность, но увеличилась себестоимость большей части культур. Наметилась опасная тенденция, и надо было что-то делать, чтобы переломить ситуацию. Однако все главные решения М. Горбачева и Политбюро на этот счет носили чисто административный и бюрократический характер. Так, например, было решено создать новое огромное ведомство – Госагропром, которому были теперь подчинены пять прежних министерств и которое должно было отвечать не только за производство, но и за переработку продукции сельского хозяйства. Руководить этим суперминистерством был назначен давний соратник М. С. Горбачева Всеволод Мураховский. Он работал с 1957 г. в Ставропольском крае и после перевода М. Горбачева в ЦК КПСС был избран первым секретарем Ставропольского обкома КПСС. Теперь он возглавил весь советский агропромышленный комплекс, включая пищевую промышленность, сельскохозяйственную науку, даже часть торговли. Госагропром получил право определять цели, плановые задания и распределять капиталовложения в нескольких отраслях народного хозяйства СССР. В. С. Мураховский ничем особенным так и не отличился на новом поприще, а число чиновников, которые были заняты в управлении АПК, росло быстрее, чем объемы продукции в этом комплексе. Вскоре новое гигантское ведомство получило насмешливое наименование «агропромах».

Но так же, по-бюрократически, решались и другие проблемы. Например, для контроля за качеством продукции на всех главных предприятиях страны было решено создать еще одно большое, общесоюзное ведомство – Государственный комитет по качеству продукции. Это было очень странное решение, в котором не были четко определены ни права, ни обязанности нового Госкомитета. Для контроля за качеством продукции на каждом предприятии всегда существовал специальный отдел технического контроля, или ОТК. Да, эти отделы входили в структуру предприятия и подчинялись дирекции. Теперь возникла мысль о создании независимых от дирекции предприятий общегосударственных органов контроля – в дополнение к системе ОТК. Сходная система контроля уже давно существовала в оборонной промышленности. Министерство обороны направляло на предприятия оборонной промышленности своих представителей – военпредов, которые подчинялись не директорам танковых или артиллерийских заводов, а военным властям. Военпреды принимали технику для армии и проверяли ее качество. Однако у новых государственных контролеров не было такой ясной привязки к заказчику продукции. Новое ведомство входило в состав другого весьма громоздкого Государственного комитета – Госстандарта СССР в виде особого управления. Уже через несколько месяцев после создания Госприемки ее руководитель Б. С. Мигачев с удовлетворением говорил, что через систему государственной приемки сдается более половины всей промышленной продукции страны и что под контроль нового ведомства взята работа 1500 крупнейших предприятий 28 министерств. Однако в это же время множилось и число конфликтов, которые в ряде случаев вели к остановке предприятий. В эти конфликты чаще всего вмешивались обкомы и горкомы партии, и они решали возникшие споры обычно в пользу предприятий, а не новых органов госприемки. Само решение о создании как Агропрома, так и Госприемки отражало бюрократический стиль мышления, согласно которому ничего не может и не должно произойти без вмешательства из центра.

В 1985 г. в структуре Совета Министров СССР появилось еще одно бюрократическое ведомство – Бюро по машиностроению, которое возглавил Иван Степанович Силаев, занимавший ранее посты министров станкостроительной и авиационной промышленности. Постановление о создании этого Бюро почему-то не было опубликовано. Оно не управляло, а координировало деятельность одиннадцати машиностроительных министерств, и его полномочия были, таким образом, ограничены. Работа нового Бюро, как можно было судить, проводилась примерно так же, как и работа созданного еще при Л. Брежневе суперведомства – Военно-промышленной комиссии, которая контролировала и координировала деятельность двенадцати министерств, полностью или частично работавших на нужды Министерства обороны. Все эти начинания демонстрировали гораздо большее доверие к бюрократическим процедурам, чем к самим предприятиям.

Никаких существенных изменений не внес в экономическую политику КПСС и ее XXVII съезд, который проходил в Кремле с 25 февраля по 6 марта 1986 г. На съезде были приняты не только директивы об основных направлениях экономического и социального развития СССР на 1986–1990 гг., но и программа развития страны на период до 2000 г. Однако эти документы не привлекли большого внимания ни наблюдателей со стороны, ни профессиональных партийных работников, собравшихся на свой съезд. Большой политический доклад М. С. Горбачева, который продолжался пять часов, почти все западные журналисты называли слишком долгим и скучным. Большинство наблюдателей, прибывших в Москву в ожидании сенсаций, были разочарованы. Без большого интереса наблюдали и слушали этот доклад и советские телезрители. Наше внимание привлекли лишь некоторые фразы докладчика, даже намеки, а кое в чем – и умолчания. Все мы умели тогда читать и между строк. Это понимали и составители доклада, над текстом которого М. Горбачев работал с помощниками до позднего вечера 24 февраля 1986 г.