Текст книги "Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов"

Смещение Н. С. Хрущева с поста руководителя партии и государства и выдвижение на эти посты Л. И. Брежнева и А. Н. Косыгина не сопровождалось вначале никакими серьезными кадровыми перестановками, если не считать нескольких относительно небольших изменений в отдельных звеньях руководства и отставки А. И. Микояна, на смену которому пришел Н. В. Подгорный. Наиболее популярным в кадровой политике стало слово «стабильность».

Вместе с тем 60-е годы не были периодом застоя. Уже в течение 1964–1966 годов стремление весьма энергично исправить все то, что считалось неверным и вредным в деятельности Н. С. Хрущева, дало определенные результаты. Но это было противоречивое время. По многим направлениям страна ускорила свое движение вперед, по другим можно было наблюдать отчетливое отступление от уже завоеванных позиций. Всеми было поддержано, например, решение ЦК КПСС об отмене введенного в 1962 году разделения партийных организации по производственному признаку и о восстановлении прежней системы единого районного, областного и республиканского партийно-советского управления. Система совнархозов, претерпевшая еще при Хрущеве немало изменений, была ликвидирована, а старая отраслевая система управления экономикой реставрирована, для чего были вновь организованы союзные и республиканские министерства и ведомства. Предполагалось, однако, что и Совет Министров, и Госплан СССР, а также все другие союзные органы должны будут решительно изменить не только стиль, но и методы управления промышленностью и сельским хозяйством и что на смену административно-бюрократическим и командным методам руководства хозяйством придут методы экономического регулирования.

Уже в марте 1965 года состоялся Пленум ЦК КПСС, который весьма критически оценил состояние дел в сельском хозяйстве и наметил многие важные меры по его исправлению. Пленум постановил значительно расширить самостоятельность колхозов и совхозов, а также региональных управлений сельского хозяйства в планировании и принятии решений. Было решено сократить размеры посевов на целине и значительно увеличить вложения в сельское хозяйство европейской части страны. Сокращались нормы обязательных поставок государству сельскохозяйственных продуктов. Участники Пленума подвергли очень резкой критике ошибки Хрущева и насаждение им порочной технологии в зерновом хозяйстве по рекомендациям Т. Д. Лысенко. Еще с осени 1964 года были отменены почти все неоправданные ограничения в отношении приусадебного хозяйства колхозников и рабочих совхозов. Были не только восстановлены прежние размеры этих хозяйств. Сельские жители вскоре также получили разрешение увеличивать свои хозяйства с 0,25 до 0,5 гектара. Отменялись и многие из неоправданных ограничений в пользовании личным скотом. Надо сказать, что еще при разработке планов посевной кампании на 1965 год большинство колхозов и совхозов стихийно во много раз сократили планы посевов кукурузы – даже там, где выращивание кукурузы было полезно и выгодно. По решению ЦК КПСС были повышены закупочные цены на многие продукты сельскохозяйственного производства. Пленум принял решение об установлении для колхозников небольших пенсий. Не без влияния бывшего землеустроителя Л. И. Брежнева Пленум ЦК рекомендовал значительно расширить проведение мелиоративных работ, создать сеть оросительных каналов, а также увеличить производство минеральных удобрений. Все это потребовало и заметного увеличения доли капитальных вложений в сельское хозяйство.

Решения мартовского Пленума ЦК КПСС и ряд последующих постановлений несомненно дали некоторый толчок развитию сельского хозяйства, которое в 1960–1964 годах топталось на месте. Однако ускорение в развитии сельскохозяйственного производства не стало столь значительным, как этого ожидали новые руководители страны. Среднегодовой прирост продукции сельского хозяйства составил в 1966–1970 годах около 4 процентов, а всего за десять лет – с 1960 по 1970 годы – производство сельскохозяйственной продукции увеличилось только на 38 процентов. Гордиться было нечем. Производительность труда в советском сельском хозяйстве в 1970 году составляла по разным подсчетам всего лишь 15–20 процентов от производительности сельскохозяйственного труда в США.

Проведение важных реформ было намечено и в области промышленного производства. Сентябрьский Пленум ЦК КПСС 1965 года принял постановления о значительном расширении хозяйственной самостоятельности промышленных предприятий, об объединении как однородных, так и разнородных предприятий в различные фирмы, концерны и тресты. Предполагалось значительно увеличить роль хозяйственного расчета и сократить число показателей работы предприятий, утверждаемых сверху. Главным показателем работы и предприятий, и всех отраслей промышленности становился объем не произведенной, а реализованной продукции. На хорошо работающих предприятиях создавались поощрительные фонды, изменялась система материального поощрения, повышалась роль премий и единовременных вознаграждений в конце года.

Косыгин говорил в своем докладе, что принятые Пленумом решения являются только началом еще более глубокой и всеобъемлющей реформы, которая будет осуществляться на протяжении ближайшей пятилетки, и даже в 70-е годы. Но в действительности не произошло серьезных изменений ни в хозяйственной Деятельности промышленных предприятий, ни в планировании, ни в характере централизованного руководства советской экономикой. Да по-другому и быть не могло: реформа противоречила слишком привычному, слишком устоявшемуся директивному методу управления народным хозяйством страны и требовала более четкого разграничения между правами хозяйственных, государственных и партийных органов. Необходимо было изменить как структуру, так и привычные методы работы и в аппарате ЦК КПСС, и в аппаратах областных комитетов партии. Провести, а тем более углубить и расширить экономическую реформу без прямой и постоянной поддержки партийных комитетов было невозможно, а такой поддержки хозяйственные организации и отдельные предприятия и объединения почти не получали. В результате «косыгинская» экономическая реформа была реализована лишь частично. Крайне непоследовательно действовали министерства и Госплан СССР, которые ограничивали самостоятельность предприятий и не торопились распространять основные принципы экономической реформы на деятельность целых отраслей народного хозяйства. Изменения почти не коснулись такой важнейшей области экономики, как капитальное строительство, мало было нововведений в системе распределения товарно-материальных ценностей и средств производства, а также в системе оптовых цен. Не были созданы необходимые стимулы и системы для повышения качества продукции.

Несомненно, что решения сентябрьского Пленума ЦК КПСС 1965 года помогли преодолению некоторых трудностей в промышленном производстве и позволили ускорить развитие промышленности в 1966–1970 годах по сравнению с 1961–1965 годами. Если в 1965 году объем произведенной в стране промышленной продукции составлял 151 процент по сравнению с 1960 годом, то в 1970 году промышленность произвела продукции в 2,27 раза больше, чем в 1960 году. Однако основные задания восьмой пятилетки все же не были выполнены ни сельским хозяйством, ни промышленностью. Жизнь советских людей хотя и улучшалась, но гораздо медленнее, чем это было возможно даже с учетом сложной международной обстановки.

Необходимо отметить, что именно во второй половине 60-х годов были предприняты большие усилия по освоению новых промышленных районов на севере и востоке страны. Кроме ускоренного развития Западно-Сибирского района, проводились значительные работы по созданию Саянского, Оренбургского, Южно-Таджикского, Братского, Павлодар-Экибастузского промышленных комплексов.

К концу 60-х годов Советский Союз впервые обогнал США по производству некоторых важных видов промышленной продукции: по добыче угля и железной руды, по производству цемента, тепловозов, тракторов и комбайнов. Однако по производству грузовых автомашин мы отставали от США к концу десятилетия в 4 раза, по производству синтетических материалов – примерно в 7–8 раз, по изготовлению электронно-вычислительной техники – в десятки раз. Картона и бумаги США производили в 7 раз больше. Очень значительным было наше отставание и по производству многих товаров народного потребления. Протяженность железных дорог в США была больше в 2,5 раза, чем в СССР, а автомобильных дорог с твердым покрытием – в 10 раз больше при значительно лучшем качестве. По числу установленных телефонных аппаратов мы отставали в 15 раз. Хотя СССР в 60-е годы уже твердо вступил в эру научно-технической революции, по всем главным показателям мы отставали от США не только по абсолютным данным, но и по темпам прироста. Основной статьей советского экспорта в развитые страны оставалось сырье. Производительность труда в промышленности достигала 40–50 процентов американского уровня, а в сельском хозяйстве – не более 15–20 процентов. Серьезной проблемой для Советского Союза в 60-е годы стала и проблема прогрессирующего загрязнения природной среды, а также сохранения почвы, лесов, животного мира.

Уже в течение первых месяцев после октябрьского Пленума ЦК КПСС 1964 года стало заметным значительное смещение акцентов в области идеологии. И характер изменений в кадрах идеологических органов партии, и тон выступлений на идеологических совещаниях показали, что новое руководство ЦК КПСС во главе с Брежневым начало осуществлять постепенный консервативный поворот в идеологии, что в свою очередь оказывало влияние на все стороны внешней и внутренней политики нашей страны и партии. Этот поворот происходил не без борьбы и дискуссий. В центре внимания этих дискуссий, как и следовало ожидать, оказался вопрос о Сталине, которого многие из влиятельных членов партийного руководства требовали вернуть в пантеон «великих вождей социализма». Эти люди настаивали на прекращении критики Сталина, его полной или на первых порах хотя бы частичной реабилитации и восстановлении некоторых важных символов культа Сталина. Из ближайшего окружения Брежнева к ним относился все тот же С. П. Трапезников. Такие люди находились на всех уровнях военного руководства, в среднем партийном звене, среди пропагандистов и преподавателей общественных наук, среди большой части работников КГБ. Наиболее воинственные позиции занимали все те, для кого XX и XXII съезды партии означали крушение их научной и политической карьеры. Однако значительная часть руководства ЦК КПСС выступала за относительно осторожное и постепенное восстановление «престижа» Сталина. Сопротивление этим тенденциям возникло не только вне, но и внутри сложившегося ранее идеологического аппарата партии. Во главе более прогрессивных идеологических работников оказался главный редактор «Правды» А. М. Румянцев, который настаивал не только на сохранении в силе всех решений XX и XXII съездов партии, но и на продолжении анализа причин и условий возникновения культа Сталина и сталинизма. В различных идеологических учреждениях и в печати эту линию поддержали такие относительно молодые ученые, журналисты, партийные работники, как А. Е. Бовин, Л. А. Карпинский, Г. X. Шахназаров, Г. А. Арбатов, А. С. Черняев, Л. П. Делюсин, Ф. М. Бурлацкий, Ю. А. Красин, Ю. Ф. Карякин, Г. Г. Водолазов, В. А. Ядов, В. П. Данилов, Я. С. Драбкин, М. Я. Гефтер, Е. Т. Плимак, Е. А. Амбарцумов, Ю. Д. Черниченко, И. В. Бестужев-Лада, Э. А. Араб-Оглы, О. Р. Лацис и многие другие. Я перечисляю здесь их фамилии, ибо без этих людей, хотя и не сумевших предотвратить консервативный поворот 1965–1970 годов, но сохранивших свои прогрессивные убеждения, не был бы возможен новый идеологический поворот 1985–1990 годов. Надо отметить, что в первые месяцы после октябрьского Пленума ЦК КПСС еще проводилась осторожная линия по вопросу о наследии Сталина. Более того, в ряде случаев брежневское руководство было вынуждено даже расширить список обвинений, предъявляемых Сталину. Так, например, падение Н. С. Хрущева означало почти автоматическое падение и Т. Д. Лысенко. 30-летнее хозяйничанье Лысенко в советской биологии нанесло огромный ущерб не только биологии и генетике, но и всему комплексу сельскохозяйственных наук, а также многим отраслям медицины. Терпеть это дальше было невозможно. Ближайшие приспешники Лысенко уже в конце 1964 года были отстранены от руководства Академией сельскохозяйственных наук, главными биологическими центрами. Классическая генетика как наука была реабилитирована. В этой связи в советской печати были обнародованы многочисленные факты тяжелых последствий культа Сталина для биологической, сельскохозяйственной и медицинской наук.

В 1965–1966 годах появлялись еще книги и статьи, содержащие немало новых фактов о преступлениях Сталина и его окружения. Большая часть из них была, однако, подготовлена раньше, в 1964 году. Но по многим признакам было уже видно, что в самых высших кругах партийного руководства отношение к теме сталинизма существенно меняется. При молчаливом согласии Брежнева и части членов Политбюро группы убежденных и воинствующих сталинистов или неосталинистов стали выступать все более и более активно. Весной 1965 года в нашей стране началась подготовка к празднованию 20-й годовщины Победы в Отечественной войне. В инструктивных докладах перед пропагандистами, с которыми выступали начальник Политуправления Советской Армии генерал А. А. Епишев, заведующий отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС С. П. Трапезников, директор Института марксизма-ленинизма П. Н. Поспелов и некоторые другие, содержалось немало похвал в адрес Сталина как «великого полководца», роль которого в руководстве Вооруженными Силами СССР была якобы искажена Хрущевым. Под руководством Поспелова и при участии Епишева и Трапезникова Институт марксизма-ленинизма подготовил пространные тезисы к 20-летию Победы, куда вошли положения, которые означали бы фактическую реабилитацию Сталина. Эти тезисы были, однако, отклонены на заседании Президиума ЦК КПСС, который предпочел занять более умеренную позицию в данном вопросе.

На торжественном заседании в Кремле с докладом о 20-й годовщине Победы выступил Л. И. Брежнев. В этом докладе Брежнев упомянул имя Сталина как председателя Государственного Комитета Обороны, воздержавшись от каких-либо оценок его деятельности. Но даже простое упоминание имени Сталина в докладе сопровождалось аплодисментами значительной части зала.

Настойчивые попытки пересмотреть линию XX и XXII съездов партии вызывали тревогу среди руководителей ряда коммунистических партий Восточной и Западной Европы. Свою обеспокоенность высказали, например, Первый секретарь ЦК ПОРП В. Гомулка и лидер ИКП Л. Лонго. Беспокойство высказывали и некоторые из представителей советской интеллигенции. Массовое распространение среди интеллигенции получило «Письмо Ф. Ф. Раскольникова Сталину», написанное и опубликованное в западной и эмигрантской печати еще в 1939 году. В условиях начинающейся второй мировой войны мало кто обратил внимание на этот документ, который обретал теперь вторую жизнь. Еще большее распространение получило «Письмо к И. Г. Эренбургу», принадлежавшее перу советского публициста Эрнста Генри (С. Н. Ростовский). Письмо Э. Генри было аргументированным и убедительным ответом на все попытки помянуть добрым словом именно «военные заслуги» Сталина. На множестве примеров Генри показывал, что именно из-за просчетов Сталина, его ошибочной внешней политики, его неправильных директив западным компартиям еще в начале 30-х годов Советский Союз не смог помешать победе фашизма в Германии, его стремительному усилению в Европе, и, наконец, наша страна оказалась неподготовленной к войне ни в военно-стратегическом, ни в оперативно-тактическом, ни в дипломатическом, ни в моральном отношении.

С самого начала 1966 года в Советском Союзе началась подготовка к предстоящему XXIII съезду КПСС. При этом появилось немало признаков того, что некоторые из влиятельных групп в партийном и государственном аппарате рассчитывали использовать съезд партии для частичной или косвенной реабилитации Сталина.

В начале 1966 года в адрес президиума предстоящего съезда, в ЦК КПСС и в канцелярию Л. И. Брежнева поступило множество писем с протестами против реабилитации Сталина. Эти письма приходили от старых большевиков, от узников сталинских лагерей, от целых групп и от отдельных рабочих, служащих, представителей интеллигенции. Особое впечатление произвело быстро распространившееся по Москве письмо 25 виднейших деятелей науки и культуры, хорошо известных и в нашей стране, и за ее пределами. Под этим письмом поставили подписи крупнейшие ученые, академики П. Л. Капица, Л. А. Арцимович, М. А. Леонтович, И. Е. Тамм, А. Д. Сахаров, И. М. Майский, известные писатели В. П. Катаев, В. П. Некрасов, К. Г. Паустовский, К. И. Чуковский, видные деятели искусств М. М. Плисецкая, О. Н. Ефремов, П. Д. Корин, В. М. Йеменский, Ю. И. Пименов, И. М. Смоктуновский, М. И. Ромм, Г. А. Товстоногов и некоторые другие.

Надо полагать, что подобная кампания оказала некоторое влияние на решения высших партийных инстанций. Во всяком случае, на XXIII съезде ни имя Сталина, ни имя Хрущева не упоминались в докладе и в выступлениях делегатов. В резолюции съезда подтверждалась линия XX и XXII съездов партии, однако в столь общих формулировках, что это сохраняло определенную свободу действий не только для тех, кто настаивал на углублении критики культа Сталина, но и для тех, кто лелеял надежду на его идеологическую и политическую реабилитацию.

Различных выступлений против сталинизма и Сталина в 1966 году было много. Учебные заведения, университеты, научные институты, дома ученых приглашали для бесед или лекций известных писателей и публицистов, которые зарекомендовали себя антисталинистами. Стенограммы этих собраний расходились затем по Москве и другим городам. В некоторых аудиториях состоялись встречи с А. И. Солженицыным, с Э. Генри, с наиболее активными из старых большевиков. Только старый большевик и известный антисталинист А. В. Снегов за 1966–1967 годы выступил в 13 различных аудиториях, включая и военные академии, с большими докладами и воспоминаниями. Хотя формально речь шла о Ленине и Октябрьской революции, большую часть своих выступлений Снегов посвящал разоблачению преступлений Сталина.

Надо сказать, что и сталинисты или неосталинисты часто выступали не только на всякого рода «закрытых» совещаниях, но и вполне открыто. На большом идеологическом совещании в ЦК КПСС в октябре 1966 года третий секретарь ЦК КП Грузии Д. Г. Стуруа, который отвечал в республике за идеологическую работу, вызывающе заявил в своем выступлении, что считает себя сталинистом и гордится этим. Поясняя свою позицию, Стуруа стал говорить, что именно под руководством Сталина советский народ построил социализм и победил в Отечественной войне. Показательно, что слова Стуруа были встречены аплодисментами большинства присутствующих.

В декабре 1966 года в связи с 25-летием победы под Москвой по московскому телевидению впервые за пять лет были показаны кадры военной кинохроники 1941 года, включающие одно из выступлений Сталина.

1967 год был юбилейным, так как в ноябре этого года отмечалось 50-летие Октябрьской революции. Но ни в тезисах ЦК КПСС о подготовке к празднованиям, ни в других официальных документах не упоминались имена Сталина и Хрущева и заботливо обходились молчанием все трудные моменты советской истории. Это не прекратило, однако, идейной борьбы по вопросу о роли Сталина, которая шла по другим направлениям. В 1967–1968 годах увидели свет литературные произведения, в которых искажались исторические события и восхвалялись Сталин и некоторые деятели из его ближайшего окружения: роман В. А. Закруткина «Сотворение мира», роман В. А. Кочетова «Угол падения», «Рассказы о жизни» К. Е. Ворошилова. Особенное негодование среди передовой части интеллигенции вызвала поэма С. В. Смирнова «Свидетельствую сам», полная чувства преклонения перед Сталиным – «человеком-глыбой», «капитаном», «громовержцем», «отцом народа».

1966–1967 годы стали временем необычного и массового распространения материалов «самиздата», неконтролируемого распространения различных рукописей – политических статей, стихов, рассказов, разного рода «открытых писем», повестей и романов. Это свидетельствовало о серьезном расхождении между настроениями «верхов» и широких кругов советской интеллигенции, ибо именно интеллигенция и студенчество стали в эти годы главными распространителями и потребителями продукции «самиздата». Тысячи людей перепечатывали их на своих машинках, делали фотокопии, а десятки тысяч читали эти материалы. Еще большее число людей слушали эти документы, письма и литературные произведения по западным радиостанциям. Так, например, очень большую известность получили в эти годы романы А. И. Солженицына «В круге первом» и «Раковый корпус», некоторые его рассказы. Многие прочитали известное письмо Солженицына IV съезду писателей, которое имело значительный резонанс не только в нашей стране, но и за границей.

Среди интеллигенции распространялись и многие мемуары о лагерях и тюрьмах сталинской эпохи: «Это не должно повториться» С. Газаряна, «Воспоминания» Е. Олицкой, «Тетради для внуков» М. Байтальского и другие. Перепечатывались и переписывались «Колымские рассказы» В. Шаламова – настоящее художественное исследование о Колыме и страшных колымских лагерях. Но наибольшее распространение получила первая часть романа-хроники Е. Гинзбург «Крутой маршрут». Эта рукопись начала свой путь к читателю еще в 1965 году, и ее знали тысячи людей.

Но все же антисталинская активность интеллигенции не могла помешать все новым и новым попыткам реабилитировать Сталина, которые предпринимались при поддержке партийного руководства. В этом плане переломными оказались 1968 и 1969 годы. Издательства выпускали в свет все больше книг, главным образом из серии военных мемуаров, в которых отмечались в первую очередь заслуги Сталина как полководца и затушевывались его недостатки и ошибки. Типичными в этом отношении были книга маршала К. А. Мерецкова «На службе народу» и вторая часть мемуаров адмирала Н. Г. Кузнецова. Под общим руководством Трапезникова были изданы «Очерки истории КПСС», в которых практически ничего не говорилось о репрессиях 30–40-х годов и восстанавливались многие оценки и формулировки сталинского «Краткого курса». Большую активность развил поэт Ф. И. Чуев, опубликовавший много стихов с восхвалениями Сталина. Премией Ленинского комсомола в 1968 году была отмечена посредственная во всех отношениях поэма В. И. Фирсова «Республика Бессмертья», в которой автор восхвалял Сталина.

С самого начала 1969 года вся идеологическая жизнь в партии и стране проводилась под знаком наступления сталинистов и ужесточения догматического и консервативного контроля за всеми областями культуры и общественными науками, и особенно за исторической наукой. В конце 1969 года исполнялось 90 лет со дня рождения Сталина; этот юбилей было решено отметить, и отметить явным и очевидным для всех изменением отношения к Сталину, к его идеологическому и политическому наследию. Предусматривалось, например, соорудить памятник на могиле Сталина, на которой до того лежала лишь простая мраморная плита. Для открытия памятника на Красной площади предполагалось провести митинг трудящихся Москвы и ветеранов войны. В Институте марксизма-ленинизма намечалось устроить в декабре 1969 года специальную научную конференцию, посвященную 90-летию Сталина. Было решено подготовить для «Правды» большую статью, и вскоре группа авторов приступила к ее написанию. Одна из московских типографий получила заказ на изготовление большой партии портретов Сталина, а несколько художественных мастерских – на изготовление бюстов Сталина. Вся эта «продукция» должна была поступить в продажу сразу же после юбилея. В Грузии намечалось провести не только научную конференцию, но и большое торжественное заседание представителей общественности республики.

Намеченный план фактической реабилитации Сталина стал проводиться в жизнь осторожно, но очень настойчиво уже с начала 1969 года. Еще в феврале журнал «Коммунист» поместил пространную рецензию на опубликованные в 1967–1968 годах мемуары ряда маршалов и генералов. Основная цель этой рецензии состояла в том, чтобы подчеркнуть – на этот раз в главном партийном журнале – «военные заслуги» Сталина как Верховного Главнокомандующего и дезавуировать тем самым соответствующий раздел доклада Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС. В № 3 «Коммуниста» была опубликована уже директивная статья, характер которой подчеркивался ее заголовком – «За ленинскую партийность в освещении истории КПСС». Над этой статьей стояли имена пяти авторов, один из которых был в то время ответственным работником отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС (И. Чхиквишвили), а другой – личным помощником Л. И. Брежнева по проблемам идеологии и культуры (В. Голиков). После смещения Хрущева эта статья являлась наиболее открытой и откровенной попыткой, предпринятой к тому же через партийную печать, пересмотреть линию XX и XXII съездов партии. Статья в «Коммунисте» вызвала немало протестов, оставшихся, однако, достоянием «самиздата».

Справедливости ради надо отметить, что наступление сталинистов находило тогда поддержку не только среди генералов и маршалов или в пресловутом «среднем звене» партийного и государственного управления. Попытки реабилитации Сталина встречали поддержку и среди значительной части рядовых рабочих и служащих. Раздраженные растущими трудностями повседневной жизни, усилением власти местных бюрократов, многие люди идеализировали эпоху Сталина как время «порядка». В мае 1970 года на экранах страны начала демонстрироваться первая серия кинофильма «Освобождение» – агитационной ленты о «красивой» и победоносной войне, подготовленной режиссером Ю. Озеровым при участии писателя Ю. Бондарева. Когда на экранах кинотеатров появлялся впервые Сталин, то в большинстве случаев в залах вспыхивали аплодисменты, хотя зрителями были здесь не работники партийного аппарата или высшие офицеры, а простые люди.

К началу декабря 1969 года вопрос о юбилее Сталина был практически решен. Мои друзья в аппарате ЦК говорили мне, что на заседании Политбюро были разногласия и споры, но все же Брежнев и большинство членов Политбюро одобрили «новую линию» в отношении Сталина. Был также одобрен и текст большой статьи, озаглавленной «90 лет со дня рождения Сталина». Эта статья с портретом «вождя» была уже набрана, ее верстка лежала в сейфе главного редактора «Правды» М. В. Зимянина, она была разослана в редакции всех центральных газет союзных республик и переведена на местные языки. Эта же статья была направлена в редакции главных партийных газет социалистических стран. Предполагалось, что большая статья о Сталине 21 декабря будет опубликована в «Правде», а на следующий день в других газетах.

Вопрос о Сталине и 90-летии со дня его рождения обсуждался, однако, не только в ЦК КПСС, но и в руководящих органах других коммунистических партий. Центральные комитеты ПОРП и ВСРП решительно высказались против публикации полученной ими статьи. Более того, в Москву с неофициальным визитом срочно прибыли Владислав Гомулка и Янош Кадар. Они предупредили, что в случае даже частичной реабилитации Сталина и публикации подготовленной статьи их партии будут вынуждены решительно отмежеваться от этого ошибочного шага. Никто не сомневался, что подобную позицию займут коммунистические партии Югославии, Италии и некоторых других стран. Это было бы серьезным испытанием для международного коммунистического движения после только что закончившегося Международного совещания коммунистических и рабочих партий. Если в 1956 году неожиданное для мирового коммунистического движения разоблачение Сталина стало исходным пунктом идеологического конфликта с Китаем и тяжелого кризиса в Венгрии и Польше, а также во многих западных коммунистических партиях, то в конце 1969 года неожиданная реабилитация Сталина могла бы стать исходным пунктом нового идеологического конфликта внутри коммунистического движения.

ЦК КПСС явно не был готов принять этот вызов. И хотя наиболее рьяные сталинисты призывали «не идти на поводу у западных партий», брежневское руководство решило вновь вернуться к вопросу о 90-летии со дня рождения Сталина. Этот вопрос опять был поставлен на заседании Политбюро. Заседание, как я узнал позднее, было трудным, и решение было достигнуто лишь небольшим перевесом голосов. Все же было решено отменить большую часть намеченных мероприятий. Бюст на могиле Сталина был уже установлен, но снятие покрывала и открытие нового памятника у Кремлевской стены было проведено без какого-либо митинга, в «неофициальной обстановке». Были отменены торжественное заседание в Институте марксизма-ленинизма и заседание в Грузии. Подготовленную для «Правды» большую статью решили не печатать, а ограничиться небольшой заметкой без всякой фотографии и с принципиально иным содержанием. О принятом решении немедленно сообщили в столицы союзных республик. Утром 21 декабря в «Правде», а затем и в других газетах была опубликована небольшая заметка «К 90-летию со дня рождения И. В. Сталина», в которой главное место уделялось изложению именно «ошибок и извращений, связанных с культом личности», а вовсе не заслуг Сталина. При всех недостатках, умолчаниях, двусмысленных формулировках новая заметка о Сталине по крайней мере формально подтверждала линию XX и XXII съездов партии. Для всех тех, кто так настойчиво добивался в течение ряда лет реабилитации Сталина, события, происходившие в аппарате ЦК КПСС в декабре 1969 года, были большим поражением, от которого фракция сталинистов позднее так и не смогла оправиться. Правда, в 1970 году в печати появились отдельные материалы с положительными оценками Сталина. Эти оценки содержались, в частности, в статье В. П. Мжаванадзе, опубликованной во втором номере журнала «Коммунист» за 1970 год. Продолжал линию на обеление Сталина и С. П. Трапезников в своей невежественной книжонке «На крутых поворотах истории» (1971). Похвалы Сталину, по большей части незаслуженные, можно было встретить и в мемуарах некоторых военачальников. Но это были как бы арьергардные бои, не оставившие заметного следа в коммунистическом движении.