Текст книги "Семь дней, семь ночей"

Вероника не спешила вставать. Люди потянулись к лестнице, не обращая на неё никакого внимания, только Тамара опять махнула рукой, на ходу что-то торопливо говоря Олегу.

Веронике почему-то стало грустно на этом чужом «празднике жизни». Она вздохнула и тяжело поднялась со стула. Какая тоска!

«Напиться, что ли?» – словно спрашивая сама у себя разрешения, подумала Вероника.

Она уверенной походкой направилась к бару и заказала двойную порцию виски. Потом повторила заказ.

Настроение заметно улучшалось прямо пропорционально выпитому количеству спиртного. Через двадцать минут мир для Вероники уже не казался таким беспросветно мрачным. В глазах блестели огоньки. Медная чёлка неровными прядками приклеилась к вспотевшему лбу. Кудрявый шиньон немного съехал набок. Совсем чуть-чуть, что тоже не давало особого повода для беспокойства, а, впрочем, Вероника про него совсем и не вспоминала.

Музыканты уже от репертуара Фрэнка Синатры перешли к концерту «по заявкам», зазвучали знакомые ритмы, более привычные большинству отдыхающих, оставшихся в баре. Под них можно было танцевать, не думая ни о чём.

– Потанцуем? – рядом оказался мужчина неопределённо средних лет в светло-бежевом льняном костюме, короткие рукава которого эффектно оттеняли сильные загорелые руки.

Чёрные волосы были гладко зачёсаны назад, над верхней губой красовалась тонкая полоска ровно подстриженных усиков.

«Ну, прямо Голливуд, да и только!» – про себя подумала Вероника.

Следующей мысли не суждено было появиться, потому что мужчина ловко подхватил её за обтянутую зелёным шёлком талию и увлёк в центр танцевальной площадки.

«Ах…» – Вероника попыталась поймать эту ускользнувшую от неё мысль…

Золотой небольшой крестик с гравировкой мелькнул перед её глазами, но уже через мгновение она вообще перестала ощущать себя и всё, что происходит вокруг.

* * *

Альберт Гольберг лежал в своей кровати, но сон не шёл.

Всего два дня отделяет его от того, к чему он так стремился целые шестьдесят лет! Всего два дня. Но, почему так страшно? Откуда такая неуверенность? Может быть и не стоило вообще затевать этой поездки? Да и не знает он, встретит ли вообще кого-нибудь, кто вспомнит его?

Альберт попытался повернуться на бок. Хоть чуть-чуть. Ноги последние два года практически совсем стали неподвижными. Результат давней контузии. Да в общем-то и вся его послевоенная жизнь стала результатом того страшного взрыва, в эпицентре которого он тогда очутился с разведгруппой. Молодой совсем. Пацан семнадцатилетний. До восемнадцати нескольких месяцев не хватало. Мать радовалась, думала, уедут к тётке под Красноярск, сбережёт сына. А ему обидно было. Здоровый мужик-то! За мамкину юбку прятаться что ли? Вот и убежал из дома, никому ничего не сказав.

По пути к фронту повезло – познакомился с молодыми солдатиками, как потом оказалось, разведчиками. И командир-то был почти ему ровесник, и безупречное знание «немецкого» пригодилось как нельзя кстати. Мать в школе преподавала, так с него спрос был такой, что, если не выучишь, домой лучше не появляться. Это, по сути, и спасло ему жизнь. Мама, мама… Не знала ты, что видимся мы тогда в последний раз. Вещи в дорогу собирала, пироги пекла, улыбалась чему-то…

Левая нога начала подёргиваться.

Альберт, насколько мог дотянуться, стал растирать её руками. Не помогло.

Дрожь усиливалась.

«Вот, накрутил себя. Чего разнервничался?» – проворчал он и нажал кнопочку на браслете часов, надетых на левой руке.

Через пару минут в дверь тихонько зашла Полина.

– Извини, Поля, – виновато сказал Альберт.

– Не надо извиняться, – ответила Полина. – Это моя работа. Сейчас укольчик сделаю, Вам полегче станет.

Она тщательно протёрла руки ваткой, смоченной в медицинском спирте, набрала в шприц лекарство, заранее приготовленное на столике, и наклонилась над ним.

– Потерпите, пожалуйста, немного пощиплет.

Полина быстро сделала укол и стала аккуратно растирать ногу, сведённую судорогой.

– Какие у тебя руки волшебные, – проговорил Альберт, закрыв глаза и начиная приходить в себя от атаки этой ужасной боли. – Как хорошо, что со мной поехала именно ты.

– Ну, не меня б нашли, так другую. В нашем агентстве таких, как я – много. И все очень хорошие. У нас ни одной жалобы от клиентов не было!

– Это – хорошо, – согласился Альберт. – Но у тебя руки добрые. Это так важно!

– Спасибо, – ответила Полина, накрывая его одеялом.

Нога успокоилась. Снотворное, которое, видимо, тоже содержалось в лекарстве вместе с обезболивающим средством, начало своё действие.

Полина навела на столе порядок, выбросила остатки разбитой ампулы и использованный шприц.

– Ну как, полегче стало? – она наклонилась над ним, поправляя одеяло. – Ещё что-нибудь хотите, господин Альберт?

– Да, – ответил тот, открывая вдруг глаза и внимательно посмотрев на неё. – Не называй меня господином Альбертом. В этой поездке. Пожалуйста.

– А как… – не договорила Полина, удивлённая такой необычной просьбой.

– Папу моего Мироном звали. Я, стало быть, Альберт Миронович. Да и не Альберт вовсе… – последних слов Полина уже не расслышала.

День второй
Углич

Углич – один из самых древних городов Верхней Волги. Местные жители относят его основание к 937-му году, когда посланец княгини Ольги выстроил крепость на высоком берегу Волги. Город возник на обжитом месте, в его окрестностях археологами найдены следы древних поселений. Первое упоминание об Угличе в летописных источниках относится к 1148-му году, где город именуется «Угличе поле».

В каюте на фоне тихого щебетания птиц раздался голос Юрия Ивановича:

– Доброе утро, уважаемые путешественники, доброе утро! Просыпаемся. Поднимаемся. Температура воздуха за бортом +8 градусов…

Пение птиц усилилось, потом снова стало потише, и Юрий Иванович продолжил:

– Сегодня 21 мая, второй день нашего путешествия. И начнём мы его с зарядки. В 8:10 приглашаем вас на корму Шлюпочной палубы…

Через несколько минут Тамара и Олег, одетые в спортивную форму, постучали в каюту Ани.

Никто не отвечал.

– Ладно, неудобно перед Полиной, – шёпотом сказал Олег. – Разбудим её, а она, может быть, никогда и не делает зарядку.

– Да, наверное, – также шёпотом ответила Тамара. – А как же мы Аньку будить будем?

– Считай, что сегодня ей повезло, – усмехнулся Олег. – Потом решим, – и они направились в конец коридора к выходу на палубу.

Теплоход шёл ровно, плавно. То, что он вообще был в движении, выдавали только шум моторов и плавно скользящая полоска противоположного берега.

Воздух был ещё прохладным, но солнце поднялось уже достаточно высоко.

Волны медленно, будто нехотя, подкатывали к борту, бесшумно ударялись об него и, немного откатываясь назад, вздрагивали пенистыми брызгами. И солнце, словно нанизав эти капельки воды на свои лучи, моментально разукрашивало их в яркие золотистые цвета.

– Томочка, ты только посмотри! – Олег восторженным взглядом обвёл завораживающую своей красотой картину.

Тамара молча кивнула в ответ, словно боясь спугнуть эту переливающуюся радужную тишину.

На корме заиграла бодрая музыка.

– Раз, два, три, четыре, – в такт ей раздался голос физрука.

Олег и Тамара поспешили присоединиться к группе.

* * *

Аня слышала, как закрылась дверь за Полиной.

«Пошла к своему больному», – равнодушно подумала она и посмотрела на часы.

Через пятнадцать минут начинался завтрак.

Вставать не хотелось, но очень хотелось крепкого горячего кофе.

Аня села на кровати, собрала в руку свои густые вьющиеся волосы и снова их распустила. Длинные пряди рассыпались по плечам.

Она встала и, громко зевнув, пошла умываться.

Ровно в девять часов она открыла дверь своей каюты и столкнулась с Тамарой, направлявшейся к ней.

– Ну, вот, молодец! Сама встала! – похвалила её мать. – Всегда бы так!

– С добрым утром, мамочка! – сказала Аня и, закрыв дверь на ключ, прошла мимо неё.

– С добрым! – растерянно ответила ей вслед Тамара и повернулась к Олегу, только что вышедшему из каюты. – Что это с ней?

– Ну что тут такого, Томочка? Девочка сама собралась, она уже большая, – широко улыбаясь, ответил тот.

Тамара недовольно пожала плечами, и они направились к ресторану.

* * *

Углич был первым экскурсионным городом на маршруте.

Как только теплоход пришвартовался, все поторопились сойти на берег.

– Господа, прошу вас, аккуратнее! – Юрий Иванович в белоснежном костюме суетился около трапа. – Экскурсионные автобусы ждут вас на площади. На каждом автобусе есть номер. Пожалуйста, соберитесь около автобусов, на которых написаны номера, согласно номеру вашей группы, в которую вы записались.

Его речь была несколько витиеватой, но он совершенно искренне хотел дать как можно больше подробной информации, дабы избежать даже малейших недоразумений.

Сопровождающие, высоко держа таблички с номерами групп, повели всех к автобусам.

Вероника намеренно записалась не в ту группу, в которой шли её соседи по столику. Она терпеть не могла ходить толпой! Тем более среди знакомых.

Проход на площадь лежал через городской парк. На центральной аллее с двух сторон стояли сувенирные палатки, необходимый атрибут всех туристических маршрутов.

«Везде одно и то же! – тоскливо подумала Вероника, на ходу оглядывая прилавки, заставленные пёстрыми рядами матрёшек. – И зачем я поехала? Чего я здесь не видела? Не хочу идти!»

Она внезапно остановилась, чем вызвала недовольство натолкнувшихся на неё идущих следом людей.

Вдруг кто-то нежно взял её под локоть:

– Ника, можно составить Вам компанию?

Вероника почувствовала, как по телу прошла мелкая дрожь. Она, не поворачивая головы, чуть кивнула и, прижав локоть чуть сильнее, чем это было необходимо, чтобы удержать руку попутчика, сделала шаг вперёд, явно приглашая его последовать за ней.

«Ника…» – Вероника глубоко вздохнула. Она не помнила, чтобы так представлялась вчера, но ей была приятна такая лёгкая фамильярность. Она предполагала хоть какое-то развлечение на предстоящую неделю.

– Здравствуйте, Родион! – Вероника немного повернула голову в его сторону. – Вы в какой группе?

– В Вашей! – прошептал Родион ей в самое ухо.

Жёсткая щёточка усов пощекотала нежную кожу, и Вероника еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Ей было приятно такое угодливое внимание со стороны молодого человека.

– Значит, в третьей, – одобрительно сказала она и немного прибавила шаг.

– Значит, в третьей! – подтвердил Родион и уверенно двинулся за ней.

* * *

Альберт Миронович сидел в своём кресле на палубе и смотрел на удаляющуюся группу туристов.

Много бы он сейчас дал, чтобы оказаться среди них! А жизнь бы отдал?

Альберт Миронович подкатил коляску к самому бортику. А, действительно, вот говорят же, «отдам жизнь!» А за что? За его же жизнь? Ведь никуда не деться от прошлого, от того, что случилось. А случилась его жизнь. Трудная, иногда, казалось, просто несовместимая с этой самой жизнью, но она была. И есть! У него прекрасная жена, дети, внуки, правнуки!

Альберт Миронович улыбнулся, вспомнив маленького Ванечку, который каждый раз смешно вскарабкивался к нему на колени и плакал навзрыд, когда его хотели оттуда забрать. Малыш очень любил своего прадеда. Он ещё не понимал этих сложных родственных отношений и названий, но каждый раз, когда они встречались, он ни на шаг не отходил от коляски, в которой сидел счастливый дед.

Вообще-то он был Гансом, но никто из близких не препятствовал тому, что дед называл его Ванечкой. Каждый знал историю их семьи и всячески способствовал тому, чтобы русский язык и русская культура не забылась и поддерживалась каждым следующим поколением.

Солнце стало сильно припекать, и Альберт Миронович решил перебраться на другую сторону теплохода.

– Поля, – обратился он к Полине, сидевшей рядом в пластмассовом кресле. – Помоги спрятаться от солнца.

– Вы хотите в каюту пойти или на другую сторону? – спросила Полина, откладывая в сторону блокнот, в который что-то записывала.

– На другую, Поля. Никак надышаться не могу!

Полина встала и повезла коляску по палубе.

С другого борта открывался вид на реку. В этом месте она была довольно широкой.

– Поля, смотри, смотри! – крикнул Альберт Миронович, указывая на то место, где река делала крутой поворот.

Из-за него вдруг показался теплоход.

Он, гордо выкинув вверх большую трубу, вышел на простор реки и, медленно поворачивая, взял курс на пристань.

Альберт Миронович и Полина заворожённо смотрели на это зрелище.

Теплоход приблизился на необходимое расстояние, повернулся боком к берегу и стал всем корпусом двигаться по направлению к их борту.

Наконец, еле заметный толчок возвестил о том, что швартовка окончена.

Прибывшие пассажиры стали гуськом проходить через холл их теплохода на пристань.

– Ну, что, Альберт Миронович, на корму пойдём? – спросила Полина.

Тот неопределённо пожал плечами, но оставаться на этом борту стало уже не так интересно. Причаливший теплоход полностью перекрыл вид на реку.

– Да, ладно уж, Поля, пойдём в каюту, – отозвался Альберт Миронович. – Что-то устал я.

– Да и то верно, – согласилась Полина. – И массаж делать пора, и обед уже скоро, – и она развернула коляску в сторону холла.

* * *

За обедом все спешили поделиться впечатлениями от первой экскурсии.

– Мы в Угличе уже третий раз, – сказала Тамара, поливая растительным маслом кусок чёрного хлеба и густо посыпая его солью. – Один раз по «Золотому кольцу» ездили, другой раз – отдыхали здесь недалеко. Санаторий замечательный! А минеральная вода какая необыкновенная! Мало того, что сама по себе очень полезная, так её там заряжают от любой болезни!

Снежана с любопытством посмотрела на неё.

– Наливаешь в бювете бутылку этой воды, – не заметив этого взгляда, с заговорщицким видом продолжала Тамара, – и врач тебе её в кабинете заряжает специальным прибором.

– А сувениры везде одни и те же, – Вероника, видимо, услышав французское слово «бювет», тоже решила предаться воспоминаниям. – В Париже, например, можно купить веер с надписью «PARIS», а на Кипре тот же веер будет с надписью «CYPRUS».

За столом повисла небольшая пауза. Словно Вероника их сейчас в чём-то уличила. То ли в том, что Углич – явно не Париж, то ли в чём-то ином?

Это лёгкое замешательство спасла официантка, принёсшая тарелки с первым блюдом.

Все с аппетитом принялись за еду.

– А что? – Снежана обратилась к Тамаре. – Эта вода, о которой Вы говорили, действительно от всех болезней помогает?

– От всего, от всего, – с видом знатока ответила Тамара. – Особенно женщинам помогает, – прикрыв рот рукой и немного подавшись вперёд, добавила она шёпотом.

– Солнышко, – наклонился к ней Денис, – тебя что-то беспокоит?

– Нет, конечно, – улыбнулась она ему в ответ, – просто интересно. Как голубцы? Вкусно?

– Приятного аппетита! – Полина села на своё место.

– Вы что-то задержались сегодня? – заботливо поинтересовалась Тамара.

– Да, немного, – ответила Полина, наливая в стакан воды из графина. – Так получилось.

Было видно, что она не намерена объяснять причины своего опоздания. А, впрочем, это пока ещё мало кого и интересовало. Пока это были ещё совсем чужие люди, случайным образом попавшие в одну историю. Случайным образом судьба свела их вместе на какой-то совсем непродолжительный период, и это путешествие было лишь одним эпизодом в жизни каждого из них.

Но, как говорят мудрецы: случайность – это всего лишь непознанная закономерность. И кто знает, на какую линию судьбы «вывезет» кривая той или иной случайной встречи? Кто знает?

* * *

Второй день путешествия для Полины пролетел быстро. Впрочем, как и первый.

Всегда, когда живёшь по расписанию, время летит незаметно.

Уход за Альбертом Мироновичем был ей не в тягость. Она давно занималась этой работой. Имея медицинское образование, Полина быстро и чётко выполняла всё, что было предписано врачами. Но, кроме всего, она по своему характеру была очень ответственным и обязательным человеком. И добросердечным, что в наше время встречается, к сожалению, не так часто. А сочетание всех этих качеств позволяло ей иметь хорошую репутацию и постоянную и вполне пристойную заработную плату.

Закончив все необходимые процедуры и пожелав Альберту Мироновичу «спокойной ночи», она вернулась в свою каюту.

Аня сидела на кровати и подправляла форму ногтей маленькой маникюрной пилочкой.

– Привет, – сказала Полина и села на кровати.

Аня кивнула головой в ответ, не вынимая наушников из ушей и не прекращая своего занятия.

– А ты почему на концерт не пошла? – снова попыталась завести разговор Полина, но Аня просто пожала в ответ плечами, давая понять, что не желает поддерживать разговор.

– Ну ладно. Тебе не надо в ванную? – Полина поднялась и взяла халат.

Аня отрицательно покачала головой.

«Вот пристала, – подумала она. – Теперь мне её всю неделю развлекать надо будет, что ли?»

– Анюта, посмотри, пожалуйста, – Полина сняла браслет с часами и положила на стол. – Если замигает красная лампочка, сразу мне скажи, ладно? А то боюсь, чтобы не намок. Я быстро!

Аня вынула наушники и внимательно посмотрела на браслет.

– Хорошо, – сказала она. – Я скажу.

Когда за Полиной закрылась дверь, Аня взяла браслет в руки и разглядела его со всех сторон. Интересная штука. И мобильник не нужен. А то на разговоры столько денег уходит! А тут только нажми кнопочку, и все знают, что пора выходить гулять…

Красная лампочка замигала в ту минуту, когда Полина вышла из ванной комнаты. Словно больной заранее подгадал этот момент.

Полина, как была, с распущенными мокрыми волосами, в халате и тапочках выбежала из каюты.

Аня спокойно закончила обрабатывать ногти, покрасив их ярким блестящим лаком.

Ей вдруг захотелось пойти посмотреть, что там делается на этом вечернем концерте, который так рекламировали родители.

Вчера она поддалась на их уговоры, пошла. Скука несусветная! Хотя все были довольны, аплодировали! Даже эта Вероника в своём дурацком зелёном платье прабабушкиных времён.

Сходить, что ли? Может быть, сегодня что-нибудь поинтереснее придумают?

Аня открыла шкаф. На полке лежали две маечки на тонких бретельках, футболка с длинным рукавом, короткая юбочка и шорты. Джинсовая курточка висела на плечиках. Это была вся её одежда. Она, собственно, и не предполагала здесь особенно наряжаться. Да и дома-то она была не слишком придирчива к нарядам. Чем проще, тем лучше. Выделяться из общей компании не хотелось. Да и, если честно, было не на что это делать. Родители её – люди совершенно среднего достатка. При всей непредсказуемости своего возраста и характера, Аня это прекрасно понимала и ничего лишнего для себя не требовала.

Потеребив в руках свои нехитрые наряды, Аня закрыла шкаф и решила пойти в том, что было на ней: в джинсах и футболке с яркой надписью на груди.

Подойдя к зеркалу, она собрала волосы и закрепила их большой перламутровой заколкой. Потом открыла шкаф, взяла курточку и, накинув её на плечи, вышла из каюты.

* * *

Концерт закончился в начале одиннадцатого.

Народ начал расходиться. Кто-то пошёл отдыхать, кто-то решил потанцевать на дискотеке, а некоторые остались здесь, в этом баре.

– Ну что, Анечка, как тебе? – Олег обнял дочь за плечи.

– Тоска… – ответила она, скривив недовольно губы.

– Ну, это ты зря, – возразил Олег. – Очень хорошие музыканты! Особенно тот, что на саксофоне. Как его зовут, не помнишь? – повернулся он к Тамаре, которая сидела за соседним столиком и что-то оживлённо рассказывала нескольким женщинам, внимательно её слушающим.

– Игорь, – не прерывая своего рассказа, ответила Тамара.

– Да, точно, Игорь Волин! – Олег хлопнул себя по лбу. – Понравился тебе Игорь? – он опять обратился к дочери.

– Нормально, – неопределённо ответила та.

На самом деле Игорь ей понравился.

Аня сама никак не могла понять, чем он её «зацепил»?

Как парень, он вообще был не в её вкусе. Невысокого роста, плотного телосложения. Тёмная чёлка, разделённая прямым пробором, длинными прядками закрывала почти всё лицо.

Да какой же он парень? Совсем взрослый мужчина, наверное, где-то за тридцать? Для Ани это была какая-то недосягаемо-древняя цифра…

Но играл он здорово! Она никогда раньше не слышала этой музыки.

С детства родители приучили её к бардовской песне под гитару, в походах у костра или у кого-то дома.

В компании её ровесников звучали совсем другие ритмы. Но сегодня она услышала иную музыку, даже не музыку, а повествование, разговор. И разговор этот был именно с ней. Во всяком случае, ей так показалось. Музыкант словно рассказывал свою историю, и она, Аня, его понимала.

А история была очень грустная. Если бы не сидящие рядом родители, Аня, возможно, даже расплакалась бы.

«Да», – выдохнула Аня, вернувшись из своих мыслей в реальность.

– Ты что-то сказала? – спросил Олег.

– Нет, ничего, – ответила Аня. – Пойду на дискотеку схожу, посмотрю, что там.

– Пойди, пойди, – согласился Олег. – Мы с мамой тут ещё посидим. Только, смотри, аккуратнее там, – не удержался от совета Олег.

– Ладно, не волнуйся! Пить, курить и за борт прыгать не буду, – усмехнулась Аня и направилась к лесенке.

– Ну и шуточки у тебя! – кинул ей вдогонку отец, но она его уже не слышала.

* * *

«Ну, наконец-то, полегчало», – Полина тихонько, чтобы не потревожить только что уснувшего Альберта Мироновича, поправила одеяло.

Сегодняшний приступ поддался не сразу. Такое бывало и раньше, но сегодня был момент, что Полина сама себе показалась совершенно беспомощной перед натиском болезни своего подопечного.

Сердце… Это всегда непредсказуемо. А тем более у человека, имеющего немалое количество других серьёзных заболеваний. А если ещё сюда приплюсовать возраст, чрезвычайное нервное напряжение, отсутствие привычных домашних условий. Да много ещё чего можно было бы добавить, чтобы оправдать такую сложную ситуацию.

Но не в правилах Полины было списывать на обстоятельства возникающие трудности. Она прекрасно понимала ответственность, которая ложилась на неё во время ухода за немощными и больными людьми, а учитывая практически экстремальные условия данной поездки, эта ответственность возрастала многократно.

Полина посмотрела на часы. Второй час ночи.

Она, не вставая со стула, наклонилась к Альберту. Тот спокойно спал, немного похрапывая на вдохе.

Полина протянула, было, руку, чтобы чуть-чуть повернуть его голову на бок, но, боясь разбудить, не решилась этого делать.

Уйти в свою каюту тоже было бы рискованно.

Полина оглянулась назад. Вторая кровать была поднята и надёжно закреплена у стены специальными держателями. Открыть их бесшумно, да ещё в темноте, было практически невозможно.

Очень хотелось умыться холодной водой.

Она посмотрела на приоткрытую дверь ванной комнаты, удерживаемую в таком положении сложенной в несколько раз газетой. Из-под неё пробивалась тонкая полоска света, которая служила им своеобразным ночником.

Полина встала и сделала шаг к ванной комнате.

Альберт чуть шевельнулся, и она снова села на стул.

Облокотившись на столик и подложив под голову руки, она задремала.

До подъёма на теплоходе оставалось шесть часов.