Текст книги "Восточные сказки"

Розальба Трояно, иллюстратор Алида Массари
Восточные сказки

Tales of the Far East

© Copyright, text, design, photography and illustrations – MOON S.r.l. ®.

All rights in this publication are reserved to MOON S.r.l. ®.

No part of this publication may be reproduced, stored in any retrieval system or transmitted in any form or by any means, electronic, mechanical, photocopying, recording or otherwise without the prior written permission of MOON S.r.l. ®.

© Ковальчук А., перевод, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Удивительные миры

Паньгу и сотворение мира

Имя мне Паньгу, и это я создал нашу Вселенную… Ну что ты, я не хвастаюсь. Хочу лишь рассказать тебе, как так получилось. Это красивая история.

Тысячи, тысячи лет назад не было ни земли, ни неба… Ни звёзд, ни морей, ни гор, о которых ты столько всего уже слышал. А было огромное Ничто – пустота, где нет ни лучика света, ни звука дождя, – пустота, заключённая в громадных размеров яйцо. Это яйцо было всегда, заполняло собою всё. Вдруг – но никому не ведомо, как и почему, – во тьме этой пустоты, средь безмолвия, в яйце появился я. Сон у меня был глубокий, колени поджаты к подбородку; так начал я расти, миг за мигом становился всё больше и больше. Пищей мне была пустота, заключённая в яйце.

Мой долгий сон длился аж восемнадцать тысяч лет. Когда наконец я проснулся и открыл глаза, то ничего вокруг не увидел, лишь почувствовал себя полным энергии. Распрямив руки и ноги, я рванулся что было сил. Бу-бум! Прогрохотало – и вспыхнуло ослепительно-белым! Это разбилось яйцо, разлетевшись на тысячи осколков в разные стороны. Одни, что были лёгкие, чистые и сияющие, поднялись и стали небом. А другие – потяжелее и покрепче – опустились и, смешавшись, стали землёй. Как не дать им вновь сойтись и поглотить свет? Руками я упёрся в небо, а ногами принялся отталкивать землю. Потребовались все силы, но, к счастью, я продолжал расти и крепнуть. Каждый день небо становилось на три метра выше, а земля – на три метра шире.

Когда я сделал свой первый вдох, мои лёгкие наполнил воздух, что был между небом и землёй. Тогда мне открылось: я могу говорить! Глаза у меня засияли, напитавшись светом от сотворения мира. Во рту прорезались зубы, на голове появились волосы, а на лице – густые усы и длинная борода. По венам уже бежала кровь, а тело обросло сильными, крепкими мускулами. Я стал богом. И не было конца той мощи, что ощущалась во мне. Так я бы мог простоять целую вечность.

Прошло ещё восемнадцать тысяч лет. И когда небо не смогло подняться выше, а земле уже некуда было расти, я вдруг понял, что и сам теперь великан и могу шагнуть сразу на тысячи километров. Мои слова, произнесённые вслух, звучали подобно грому и разлетались так далеко, что ты не пытайся даже себе вообразить.

Я обошёл весь этот новый мир, и мне понравилось. Но я заметил: есть такие места, где небо, как прежде, соприкасается с землёю. Как может такое быть? Необходимо это поправить, иначе опять сойдутся они, поглотив в себе воздух, свет и звук. Я столько всего уже сделал и не хочу, чтобы труд мой оказался напрасным! К счастью, нашлось зубило и нашёлся топор, сверкающий своей остротой. Их, как ты догадываешься, мне оставило в подарок другое божество, более могущественное.

Взяв зубило в левую руку, а топор в правую, я стал отсекать и рубить без устали, дабы не оставалось тех мест, где земля соприкасается с небом.

Какой стоял шум! После каждого взмаха весь мир сотрясал чудовищный грохот. Но я не останавливался, и вокруг делалось всё просторнее, а свет становился чище и ярче.

Не было ни усталости, ни слабости, и я работал не покладая рук, пока не осталось даже крохотной точки, где небо сходилось с землёю. И когда я закончил, счастье было таким полным, что я плакал от радости. Вместе с ним пришла такая усталость, что не было сил стоять на ногах.

– Мне нужно передохнуть, – произнёс я. – Лягу прямо здесь и немного посплю.

И почти сразу уснул. Дыхание моё делалось всё тише и спокойнее, пока не остановилось совсем. Ты, наверное, обо всём уже догадался?.. Да, всё именно так: больше я никогда не проснулся… Но знаешь, моя смерть не напрасна. Грохот голоса моего дал начало грому, а в моём последнем вздохе родился ветер и облака.

Левый глаз – веришь ли? – стал солнцем, а правый – луной.

Из тела моего поднялись пять священных гор, а руки и ноги образовали четыре стороны света: север, юг, запад и восток.

И это всё? Конечно же нет! Кровь моя стала водою рек и океанов, а вены легли на землю дорогами и тропами. Мышцы превратились в плодородную почву, а из волос на голове прямо в небо высыпались звёзды и целые созвездия. Усы с бородой и волоски на коже стали травой, цветами, кустами и деревьями. Из костей и зубов получились металлы, драгоценные камни и минералы. Выступавший на лбу пот опал на землю в каплях дождя. И наконец, из вшей и крошечных блох, что жили у меня в волосах, появились животные и люди.

Так вот и был сотворён мир, в котором ты сегодня живёшь, – благодаря моей огромной любви к природе и всему человеческому роду.

Путешествие Урасимы Таро

В юности меня считали самым ловким рыбаком на всю Мидзуноуэ – есть такая деревня на берегах Японии. Зовут меня Урасима Таро, и я был самым счастливым человеком, поскольку занимался любимым делом и очень любил море со всеми его созданиями.

Как-то под вечер шёл я вдоль берега и увидел детей. «Чем это они забавляются?» – подумал я. А дети, как оказалось, поймали черепаху и тыкали в неё палками, кидали камнями.

– Отпустите черепаху! Ведь вы её совсем замучаете!

– Ну и пусть! – ответил мне самый бесстыжий. – Тебе-то что? Наша черепаха – что хотим, то и делаем.

Достал я тогда несколько монет и предложил её купить. Довольные ребятишки взяли деньги и, оставив меня с черепахой, убежали искать себе новую забаву. Отнёс я маленькую черепаху обратно к воде и сказал на прощание:

– Ну, плыви в своё царство, да смотри, больше не попадайся ребятам в руки.

С лёгким сердцем отпустил я черепаху в море и ещё долго смотрел ей вслед, довольный содеянным.

На другой день, как всегда, вышел я в море на лодочке, забросил сети. Вдруг слышу – кто-то вкрадчиво зовёт:

– Урасима! Урасима Таро!

Веришь ли, то была моя черепаха!

– Великий Дракон, царь моря, благодарит тебя за моё спасение, – сказала черепаха с почтением. – Садись на меня, отвезу во дворец.

Конечно, я испугался, но не смел отказаться от царёва приглашения. Забрался на спину черепахе, и мы поплыли в пучину морскую. Всё там казалось удивительным, ведь дышалось под водой мне свободно, а одежда оставалась сухой!

Долгим было наше путешествие на самое дно морское, полным всяческих чудес. Мягкое розовое свечение окружало стайку рыбок с длинными шелковистыми плавниками, таинственно мерцали полупрозрачные бледные медузы, встречались на пути огромные крабы и многие другие создания, которых прежде я никогда не видел. И вот вдалеке, в перламутре огромной раковины, показался дивный дворец Великого Дракона, окружённый стеной из кораллов и украшенный морскими ракушками. У дверей нас встретили стражники – рыбы-мечи в пёстрых мундирах. Поклонившись, они отворили засовы, а навстречу мне уже шла сама хозяйка дворца, прекраснее которой нет на всём белом свете. Платье на ней голубое с зелёными узорами, ткань золотой нитью прошита и слегка колышется, словно лёгкие волны набегают на берег. Волосы чёрные, длинные и плывут за девушкой следом, точно украшенные цветами водоросли. А голос её, полный музыки, был особенно нежен под водой.

– Здравствуй, Урасима, – молвила она тихо. – Я дочь царя Отохимэ. Спасибо тебе за моё спасение! Да, я та самая черепаха, которую ты выручил из беды. Оставайся, живи здесь со мною сколько хочешь и ни в чём себе не отказывай!

Подали угощение: яства разные и вино. А потом начались песни и пляски, морские звёзды играли для нас на диковинных музыкальных инструментах. И пошёл пир горой! Отохимэ потчевала меня изысканными блюдами. Рядом с ней мне было хорошо и легко, хотя я всего лишь простой рыбак, а она царевна. Отохимэ улыбалась мне, слушала очень внимательно и выполняла любую мою просьбу.

Через пару часов, не останавливая пир, Отохимэ встала и повела меня осматривать дворец. Повсюду были колонны из мрамора и коралла, полы устилали роскошные ковры, сотканные из морских растений, а по сторонам поражали своей красотой мозаики из разноцветного песка. Но настоящим чудом был дворцовый сад!

На восточной стороне его, как весной, распускался нежный цвет вишни, пели на ветках соловьи, над листвою порхали бабочки. На южной стороне царило лето: сочной зеленью были одеты деревья, а на луговых просторах стрекотали цикады и кузнечики. На западной стороне сада полыхал багрянец клёна и пышно цвели белые и жёлтые хризантемы – там стояла золотая осень. А на северной стороне сада была зима: побеги бамбука запорошило снегом, звонким прозрачным льдом был скован одинокий пруд.

Три дня и три ночи провёл я в этом царстве чудес, словно видел волшебный сон. И Отохимэ была всё время со мной. Но утром четвёртого дня вспомнил я об отце и матери. Как они там, без меня? Ничего не знают, волнуются. Пора мне, значит, домой.

Пришёл я проститься с принцессой, горько она заплакала.

– Не покидай меня, Урасима! – просила она. – Разве плохо тебе здесь, во дворце? Разве не хочешь ты стать мне мужем и остаться в царстве морском навсегда?

Как ни больно мне было видеть её слезы, но я думал о родителях, что не могу их бросить, ведь у них, кроме меня, никого. Отохимэ выслушала меня и примирилась с неизбежным. Повернувшись к своим придворным, она щёлкнула пальцами – и один из слуг приблизился к ней, держа в руках небольшую шкатулку, усыпанную самоцветами, с крышкой, крепко-накрепко перехваченной красной шёлковой ленточкой.

Царевна подала мне её со словами:

– Возьми эту шкатулку на память обо мне. В ней лежит кое-что очень ценное… Но смотри, что бы с тобой ни случилось, никогда не открывай её. Обещаешь?

Я обещал, сказав, что никогда не забуду о морской царевне. Держа шкатулку в руках, уселся я на спину черепахе. И оглянуться не успел, как оказался на родном берегу.

Как во сне, шёл я через деревню: всё вокруг изменилось, я мало что узнавал… Бросился к дому, который когда-то был моим, и заколотил в дверь, не в силах сдержаться:

– Отец! Мать! – звал я родителей. – Я вернулся!

Но мне никто не ответил. Рядом стояли другие дома, каких я совсем не помнил. В смутной тревоге окликнул я старика, который проходил мимо:

– Постой, дедушка! Я Урасима Таро. Скажи, куда переехали мои родители?

– Урасима Таро? Слышал я это имя, очень давно, от своей бабушки. А она знала эту историю от своей прабабушки… Про юношу-рыбака: как вышел он однажды в море, так с тех пор его и не видели. Случилось это… годов эдак триста назад!

Может ли быть такое? В царстве морском я провёл три дня; здесь же прошли столетия.

Сам не зная зачем, побрёл я опять на берег моря, держа в руках шкатулку, усыпанную самоцветами. «Я дал обещание. Но что если в этой шкатулке спрятано то, что поможет мне вернуться к Отохимэ? Здесь у меня никого нет – ни родных, ни близких». Думая так, я развязал ленточку и поднял крышку. Взвилось оттуда облачко фиолетового дыма, коснулось моего лица. На донышке лежало зеркало, я заглянул в него и увидел себя: покрытый морщинами старец с длинной седой бородой. Спина моя согнулась, руки и ноги задрожали.

Понял я тогда: то была моя молодость, на дне шкатулки, что испарилась теперь без следа. Мне оставалось лишь опуститься на песок и, чувствуя, как уходят последние минуты жизни, смотреть на шумные волны бескрайнего моря, думая: какой же я глупец, раз потерял и молодость, и любимую свою Отохимэ.

Четыре дракона

Много-много лет назад, когда не было ещё ни озёр, ни рек, ни океанов, а лишь одно на всех Восточное море, жил на свете я, Жёлтый Дракон. И было у меня три брата: Чёрный Дракон, Длинный Дракон и Жемчужный Дракон. Вместе мы, раскинув могучие крылья, поднимались под самые облака и парили в небе, откуда зорко следили за тем, что творится в наших угодьях: и на глади морской, и даже на суше, где виден был каждый камень.

Однажды, по обыкновению, мы были в дозоре, как вдруг Жемчужный Дракон воскликнул:

– Смотрите, вон там!

Я повернул голову туда, куда нам было указано.

– Что это? – спросил я, вглядываясь в диковинную картину.

Внизу, на земле, великое множество людей неустанно молились в отчаянии, взывая к богам. Люди жгли ароматические палочки, а одна старушка, держа на руках тощего, как скелет, малыша, молилась особенно истово:

– Боги небесные, – взывала она, упав на колени, – пошлите дождь для наших полей! Засуха, рис не растёт, и дети наши помирают с голоду!

Так мы узнали, что на земле давно не шёл дождь. От палящего солнца у людей сгорели посевы, пожухла трава.

– Бедные, бедные люди! – сказал я братьям, преисполнившись печали. – Без дождя они погибнут от голода. Мы не властны над засухой, но давайте подумаем, как им помочь.

Длинный Дракон кивнул в знак согласия.

– Полетим, братья, во дворец к Нефритовому Императору и попросим его послать на землю дождь.

Сказав это, дракон нырнул в облака, взяв курс на Небесный дворец, а мы последовали за ним. Нефритовый Император был самый могущественный правитель, которому подвластны и воздух, и гладь, и твердь. Если кто и мог обуздать засуху, так только этот император.

Мы очень спешили и потому без стука вторглись в его покои, где играла музыка и девушки кружились в танце. Император нахмурился, лицо его потемнело:

– Почему вы здесь? Ваш долг – охранять море.

Я и брат мой, Длинный Дракон, ответили ему в один голос:

– Ваше величество, на земле – беда. Дождь не идёт несколько месяцев, посевы на полях выжгло солнцем. Люди голодны, всё живое гибнет. Смилуйтесь, помогите им, пусть скорее пойдёт дождь и влажной станет почва, и каждый наконец утолит жажду.

Нефритовый Император кивнул.

– Хорошо. Возвращайтесь и следите за морем. А завтра я сделаю так, что у людей пойдёт дождь.

Махнув на прощание, император повернулся к танцовщицам, вновь заиграла музыка. И хотя больше он на нас не смотрел, мы низко поклонились в знак благодарности и полетели назад с верою в то, что избавили землю от беды.

Прошёл день, прошёл другой, но ни единой капли не упало с неба. Плач людской стал ещё горше, всё живое преисполнилось страданием. С голоду один выкапывал корешки, другой грыз кору, а если ничего такого найти не удавалось, набивали желудок землёй. Всё это видя, мы с братьями страдали от собственного бессилия. Жизни людей Нефритовому Императору безразличны, он занят только собой, своими радостями. Что же нам остаётся делать?

В тяжёлом молчании кружили мы над Восточным морем, как вдруг Длинный Дракон, из нас самый непоседливый, воскликнул:

– Послушайте! Я кое-что придумал… Взгляните вокруг, – молвил он, указывая крылом на голубые волны и белую пену прибоя. – Разве не видите вы, что мы охраняем воду? Как же её здесь много!.. Стоит набрать побольше да поднять в небо повыше, как выпадет она обратно проливным дождём. И тогда мы, быть может, спасём всё живое от засухи.

– Не будем же медлить! – ответили мы ему как один, полные решимости.

– Хотя боюсь, о нашем поступке узнает Нефритовый Император и разгневается. – На морду Длинного Дракона вдруг легла тень сомнения.

– Будь что будет, – сказал я, выдохнув. – Нет у меня больше сил смотреть на людские страдания.

– Стало быть, решено, – кивнул нам Длинный Дракон. – И не будем об этом жалеть.

Нырнули мы поглубже в Восточное море, зачерпнули холодные волны кто сколько мог, а затем поднялись высоко в небо и по моей команде стали напитывать ими пушистые облака. День и ночь без устали трудились мы, пока сам воздух не потемнел от избытка влаги. И вот, наконец, вода морская обрушилась на истерзанную засухой землю проливным дождём. Люди плакали от счастья, молитвы их были услышаны; они прыгали и плясали под тёплыми струями, все мокрые и полные ликования.

– Дождь, дождь! – выкрикивали мужчины и женщины, дети и старики. Потрескавшаяся земля, как губка, жадно вбирала влагу, редкие колосья пшеницы выпрямились, пробилась сквозь проснувшуюся почву молодая трава.

Мы с братьями смотрели на людей и от всего сердца радовались. Но, увы, близился час расплаты. Бог Моря, конечно, узнал, что у него похитили волны, и поспешил обо всём рассказать императору. Его величество пришло в ярость:

– Как смеют они действовать без моего согласия?!

Он до того рассердился, что приказал своим воинам немедленно схватить нас. Мы сражались, но битва была недолгой – нас взяли в плен и повели в цепях к Небесному дворцу, пред грозные очи самого императора. В гневе призвал он Бога Гор и приказал:

– Каждого из них заточить в каменную темницу, пусть вечность свою проведут они под землёй!

Богу Гор пришлось повиноваться. Раздался оглушительный свист, и словно бы из ниоткуда возникли четыре горы, придавив меня и братьев моих всей своей тяжестью. Пусть вечные узники, но мы не жалели о том, что спасли землю.

Однажды нам захотелось выбраться из темницы и сделать людям ещё что-нибудь полезное. И мы придумали как: обернулись четырьмя реками и, пробив себе дорогу в камне, потекли по равнинам в разные стороны, пока не достигли вод морских. Так уж вышло, что Чёрный Дракон стал рекою Хэйлунцзян, выбрав себе дальний север, Длинный Дракон – это теперь Янцзы, что раскинулась на юге, Жемчужный Дракон – это Чжуцзян, чьи воды побежали на юг ещё дальше. Ну а меня, Жёлтого Дракона, люди знают как Хуанхэ, или «жёлтая река», в центральном Китае. Вот как появились четыре величайшие реки.

Принцесса Луны

Давным-давно был я молодой такэтори, что значит «мастер резьбы по бамбуку». Нашёл себе красавицу жену, и жили мы в мире и сладе уже несколько лет. Беды с невзгодами обходили нас стороной, не хватало лишь одного – детей.

Но случилось однажды удивительное. Пришёл я в лес, недалеко от нашей деревни, и взялся рубить бамбук, у которого стебель подлиннее да потолще. Вдруг вижу: из рубцов полился свет, слабый такой, словно горит огонёк. Что там такое? Отсёк я бамбуковый ствол, а внутри сияет ярким светом неведомая куколка, ростом с большой палец. Я же, не будь дураком, взял её в ладони и побежал жене показать. Но едва переступил порог – а вместо куколки на руках уже прекрасная девочка.

«Её нам подарила сама судьба! Возьмём к себе и вырастим как родную дочь», – так подумали мы, не сговариваясь, и наскоро соорудили колыбель, чтобы ей было где спать. Девочку стали звать Кагуя, «сияющая принцесса», потому как исходило от неё лёгкое лунное свечение.

С тех пор каждый день, принимаясь рубить бамбук, находил я в нутре тростника один золотой самородок. Вскоре денег у меня стало так много, что нам хватило на замечательный дом. Но куда удивительнее то, что дочь росла буквально на глазах и спустя несколько месяцев превратилась в девушку на выданье. К нам стали хаживать почитатели, толпились у дверей, мечтая добыть её себе в жёны.

Всеми силами берегли мы дочь от раннего брака, из-за шёлковой занавеси не выпускали, чтоб чужой глаз не увидел. Но влюблённые неделями ходили вокруг ограды в надежде поймать её хотя бы взглядом.

Самыми настойчивыми были пятеро почитателей, все благородного происхождения. Днём и ночью, под жарким солнцем и проливным дождём, они писали ей любовные письма и пылкие стихи… Не отвечала на них Кагуя.

– Отец, не хочу я замуж, – говорила она. – Мне дома хорошо, с вами.

Время шло, и, видя настойчивость женихов, я сказал Кагуя:

– Дочь моя драгоценная, если не выберешь ты себе одного из этих достопочтенных мужей, что станется с тобой, когда матери твоей и меня не станет на свете?

Услышав такие слова, Кагуя опечалилась, но перечить отцу не стала. Решила она женихов испытать и рассказала мне, что и как делать. Призвал я тогда пятерых почитателей, самых настойчивых.

– Моя дочь хочет убедиться, кто из вас её больше любит. Ты, первый жених, привези из Индии для неё каменную чашу, с которой Будда некогда ходил и собирал подаяние. Ты, второй жених, отправляйся к горе Хорай и достань ей ветвь с волшебного дерева, корни у которого из серебра, а ствол из золота. Третий жених, поезжай в Китай и отыщи там Огненную Крысу, мех у которой в огне не горит. Ты, четвёртый жених, сними с шеи дракона пятицветное ожерелье, о котором мечтает моя дочь. И, наконец, пятый жених, возвращайся с Чародейной Ласточкой, что вьёт гнёзда и выводит птенцов в раковинах морских. Кто сумеет добыть ей то, что просит, тому и называться мужем.

Трудные она придумала испытания, но пятеро женихов сей же час тронулись в путь. Вот только первый из них вместо Индии поехал в Киото и купил, не долго думая, первую попавшуюся старую чашу. Выждал хитрец несколько недель и вернулся к нам.

– Нет ни света в чаше твоей, ни правды, – холодно сказала Кагуя и указала на дверь.

Второй жених отправился к горе Хорай, но, пройдя половину пути, отослал назад свиту, призвал шестерых ювелиров, выстроил для них дом в потаённом месте и повелел смастерить ему ветвь из серебра и золота. Представ перед Кагуя, он изобразил непомерную усталость, как после ратного подвига. Тогда невеста спросила его:

– Не слишком ли скоро ты обернулся?

Юноша начал рассказ о долгих своих странствиях, как вдруг вошли в наш дом те самые ювелиры и потребовали оплату за труд. Пришлось и ему уйти ни с чем.

Третий жених был одурачен китайским купцом, заплатив ему целую гору золотых монет за шкуру Огненной Крысы. Бросила Кагуя её в огонь, мех вспыхнул и превратился в пепел, а юноша от стыда убежал.

Сколько ни посылал своих слуг на поиски дракона четвёртый жених, всё тщетно: ничего они не нашли, а юноша лишь время зря потерял. Наконец, убедил он себя, что дочь моя не стоит таких забот и хлопот, и отступился, не пожелав больше с ней видеться.

Для пятого жениха, увы, испытание обернулось несчатьем: найти Чародейную Ласточку он нашёл, да только сгинул, пока за нею охотился.

Шли месяцы, и слава о «сияющей принцессе» достигла его величества императора. Прибыл он к нашему дому вместе со свитой сановников. Только с лошади слез, как сразу влюбился в Кагую без памяти.

– Взор не могу отвести я от лица твоего, оно сияет, точно луна в ночном небе, – произнёс император. – Заклинаю тебя, будь мне женою!

– Не гневайтесь, ваше высочество, но здесь, на этой земле, нет для меня женихов, – ответила ему Кагуя.

Пришлось императору вернуться ни с чем во дворец. Он стал писать ей длинные письма, в которых клялся, что все его мысли лишь о ней одной.

Затем наступило лето. Дочь наша стала печальной, и я несколько раз замечал, как она тихо плачет, подняв глаза к ночному небу.

– Что с тобой, почему ты такая несчастная? – спросил я её однажды.

– Мне хорошо у вас, но время моё заканчивается, – прошептала она. – Я родилась на луне, и через три дня за мной прилетят и заберут с собою. Печаль моя оттого, что скоро я вас покину.

Услышав это, я на глазах постарел, но не пожелал смириться, как и моя жена. Мы отвели дочь в комнату, повесили на дверь самый прочный замок. Две тысячи лучших воинов выставил император на её охрану.

В ночь, когда за ней прилетели, на небе стояла полная луна. Тишина царила в бамбуковых рощах, воздух был словно пропитан тягостным ожиданием.

Вдруг яркий луч света протянулся от луны прямо на землю и высветил наш дом. По центру луча двигалась величественная колесница, внутри мы успели разглядеть сияющих путников. Все вокруг на время ослепли и ничего не могли сделать, когда у дома поднялась крыша и наша дочь покинула его навсегда.

Но прежде чем улететь, она оставила нам с женою вышитое золотом кимоно.

– Возьмите его на память обо мне. Не забывайте меня, чаще смотрите на небо.

Гонцы, сошедшие с луны, дали ей пузырёк, и Кагуя выпила несколько капель. То был эликсир бессмертия. Ей разрешили написать прощальное письмо императору, и она передала его одному из воинов, вложив туда пузырёк с остатками эликсира. Наконец, облачившись в шёлковые одежды из птичьих перьев, Кагуя тотчас забыла всё, что было с ней на земле.

Мы с женою плакали, провожая взглядами летучую колесницу. Она исчезла в небе в лучах утреннего солнца.

А его величество император, получив письмо, преисполнился глубокой печали.

– Слуги мои, у какой горы вершина ближе всего к небу?.. Отнесите туда эликсир с письмом и сожгите, ибо нет во мне сил жить вечность без своей возлюбленной.

Вот потому-то с тех пор, по наш сегодняший день, над вершиной горы Фудзи, чьё имя означает «бессмертие», вьётся лёгкий дымок.