Текст книги "Интимное средневековье. Истории о страсти и целомудрии, поясах верности и приворотных снадобьях"

В действительности же монахини находились под опекой и властью женщины, которую называли настоятельницей или аббатисой; она управляла монастырем и заботилась о духовном благополучии живших в нем дам. Настоятельница требовала от них абсолютной целомудренности – что выполнялось с переменным успехом.

Если женщина присоединялась к религиозной общине относительно поздно и в прошлом имела интимные связи, она не была девственницей в прямом смысле слова, но могла считаться девственницей, заново родившейся как невеста Христа. По такой фантастической логике монахинь обычно относили к той же категории, что и незамужних, а значит, по-настоящему целомудренных девственниц. Вот это я бы вернула. Запишите меня в заново рожденные девственницы.

Проститутки

Думаю, вас не особенно удивит то, что среди средневековых женщин сексом больше всего занимались проститутки. Позже мы изучим их гораздо внимательнее.

Блудницы и незамужние матери

Несмотря на жесткую социальную конструкцию, определявшую, кто может иметь интимные связи, а кто – нет, в Средневековье сексом до брака все же занимались. Правда. Если незамужняя женщина не была девственницей – потому что вместо этого была чьей-то любовницей, проституткой или просто женщиной легкого поведения, – то она сталкивалась не только со злобными сплетнями местных дам, но и с откровенным повсеместным презрением к себе как к особе, принимающей столь отвратительные жизненные решения.

Женщина решила рискнуть и забеременеть вне брака. Скандал! Это считалось в высшей мере безответственным поведением.

Внебрачная беременность была настоящей бедой. Внебрачный ребенок мог рассчитывать на наследство, только после того как родит по достижении брачного возраста собственного законного ребенка. Ни наследства. Ни имущества. Ни денег. Никакого приданого. Никаких титулов. Внебрачный ребенок простого смертного не имел права ни на что, и в первую очередь именно из-за этого общество презирало незамужних женщин, которые осмеливались вести интимную жизнь. Вовсе не из-за неспособности держать в узде сексуальные желания, что, конечно, тоже считалось ужасным, а из-за дичайшего отсутствия стремления обезопасить свое потенциальное дитя и обеспечить ему будущее. Кроме того, женщина, неспособная отказаться от секса до того, как связать себя узами брака, в результате не могла рассчитывать на обеспеченную старость; это тоже считалось непростительным.

У средневековой женщины, забеременевшей вне брака, было несколько вариантов действий. Три самых распространенных – выйти замуж и сделать беременность законной; подкинуть ребенка в семью или в религиозное учреждение; скрыть свой позор, тайно избавившись от младенца.

Подкидыши

Первые специальные больницы для приема подброшенных младенцев открылись в Италии в начале XIII века, а церкви принимали их практически с момента появления этого института.

В случае невероятного везения незаконнорожденного малыша поддерживал отец, обеспечивая его или давая ему кров. Он мог так и не жениться на женщине, но, по крайней мере, у их ребенка была крыша над головой, еда на столе и все самое необходимое для жизни. Больше того, иногда ребенок получал образование, а позже ему подбирали партию и устраивали брак.

Агнес Уоллес из Хоксли

Один особо плодовитый отец, священник из деревни Шепшед, поддержал по крайней мере одного из своих, похоже, многочисленных отпрысков, о которых мы практически ничего не знаем. Согласно записям в дошедших до нас архивах церковного суда в английском Линкольне, известно следующее:

1519 год. Джон Астерли признался, что Агнес Уоллес, незамужняя, забеременела от него и накануне Рождества родила в Хоксли девочку. С тех пор он поддерживал ребенка от своих доходов. Он также признался, что от него забеременела Маргарет Суинертон, незамужняя, и родила от него троих детей. К настоящему моменту Маргарет умерла. Он также имел одного ребенка от Джоан Чедвик, ныне замужней, но тогда незамужней. Джоан живет в Данстейбле… Джон не знает, где сейчас живет Агнес. Поскольку он во всем этом признался… главный викарий приказал, чтобы отныне ни одна женщина не прислуживала в его доме и чтобы он жил в воздержании.

Пятеро детей – а он не женился ни на одной из матерей! Очевидно, Джон был из тех многих священнослужителей, распространявших Божью любовь среди своих служанок и домоправительниц весьма интимным способом. После суда ему, скорее всего, пришлось подумать о слуге-мужчине или, возможно, научиться вытирать пыль и мыть посуду самостоятельно. Что ж, так, вероятно, было лучше для всех.

Однако новоиспеченная мать, оставшаяся без средств к существованию, – которой не так повезло, как вышеупомянутой Агнес, – располагала меньшим числом вариантов. В еще более сложной ситуации оказывалась женщина, неспособная содержать ребенка, одновременно работая и воспитывая его.

Оставление ребенка

Нежелательного ребенка женщина могла кому-то отдать или просто где-нибудь бросить. Это не считалось убийством, ведь на тот момент ребенок был жив и всегда сохранялась надежда, что его кто-нибудь найдет и вырастит. К сожалению, чаще всего таких малышей первыми находили дикие животные.

Младенец, которого забрал дикий зверь

Маргиналии из неполного Часослова. Walters Ex Libris. Manuscript W.87, folio 34r.

До наших дней дошло несколько документов средневековых английских судов, касающихся этой темы. Похоже, такая практика была распространена, хотя о состоянии и эмоциях матерей в них упоминается крайне редко.

Мать младенца Лики из Серфлита

Очень печальное дело 1519 года о незамужней матери сохранилось в архивах епархии Линкольна в документах выездного церковного суда. Мы не знаем, сколько лет было матери и какие обстоятельства сопутствовали ее беременности; знаем только, что она не могла сама растить младенца. Запись гласит:

Серфлит. От новорожденного мальчика у дверей Томаса Лики отказались, хотя мать ребенка и утверждала, что Томас Лики его отец. Сам Томас, однако, отрицал это, ребенка отвозили и относили в разные места, плохо с ним обращались, и в итоге он умер.

Поскольку ребенка все же забрали, на попечении матери он не остался. Почему именно, не сказано. В отчете не указывается также, куда отвозили и уносили мальчика. Насколько нам известно, в больницах для подкидышей с младенцами обычно обращались неплохо. В итоге мы знаем только, что ребенок умер из-за недостатка заботы, и совершенно очевидно, что его мать не получила абсолютно никакой психологической поддержки.

Маргарет Харбург из Кестевена

А теперь вообразите Маргарет, жившую в Кестевене и представшую перед судом в Саттоне-на-Болотах. Ей пришлось еще хуже, чем матери младенца Лики, о чем свидетельствуют записи из того же выездного епархиального суда:

1519 год. Саттон-на-Болотах. Маргарет Харбург забеременела от сэра Джона Уаймарка, в последнее время тамошнего капеллана, и… [запись повреждена] …родила младенца. Упомянутый выше сэр Джон бросил ребенка в море, умертвив его. Ныне Маргарет живет в Кестевене.

Зачем кому-то нужно знать, где ныне проживает несчастная Маргарет, понятия не имею. Сэра Джона, скорее всего, с должности капеллана сняли, что, вероятно, лучше для всех, но в какой-то момент ребенок, судя по всему, был в его полном распоряжении. Вряд ли сэр Джон и Маргарет находились на берегу моря во время родов и она, родив, отдала ему младенца, которого тот сразу бросил в море и оборвал таким образом его короткую жизнь. Маргарет наверняка чувствовала себя преданной; невозможно даже представить, как она все пережила.

Что особенно ужасно, это сделал священнослужитель. Кстати, об обвинении Джона в смерти ребенка или о его текущем местонахождении в документе нет ни слова.

Элис Мортин из Блоссомвилля

Некоторые женщины, оставшись без поддержки со стороны отца ребенка, просто бросали малыша на улице, предоставляя его самому себе. В судах архидиаконства Бакингема в 1497 году сделана следующая запись о случае в деревне Ньютон-Блоссомвиль:

Элис Мортин родила ребенка в доме тамошнего священника, но отец ребенка неизвестен, и, говорят, сразу после рождения Элис спрятала младенца на болотах, где он и скончался от голода и холода.

Поскольку отец «неизвестен», я бы первым делом присмотрелась к местному священнику. До наших дней дошло много записей о незамужних женщинах, которые беременели, когда прислуживали в домах священников, настоятелей и прочих представителей духовенства. Совпадение? Не думаю.

Возраст Элис в документе не упоминается, но в любом случае решиться отнести своего новорожденного малыша на болото и оставить его там, потому что других приемлемых вариантов нет, наверняка было нелегко. И опять мое подозрение падает на священника: именно он мог подкинуть бедной женщине мысль о том, что такой выход из ситуации – вполне разумный и здравый. Впрочем, тут оставался шанс, пусть и совсем крохотный, что ребенка кто-нибудь случайно найдет и заберет.

Но даже такого шанса были лишены нежеланные дети, чьи матери решились на самый радикальный вариант – детоубийство. Убийство живого, дышащего человеческого существа – тяжкий грех, к такому не относятся легкомысленно. Каждый из трех вариантов – оставление, подкидывание, убийство – требовал не только того, чтобы сама мать совершила аморальный поступок; нужно было вмешательство доверенного человека, который бы помог ребенку родиться. А это чревато разоблачением, и случится оно если не сразу, то позже при исповеди.

Детоубийство

В Средние века знали о практике физического избавления от нежеланного ребенка и, конечно, очень жестко за нее наказывали. Детоубийство приравнивалось к убийству – почти всегда, за исключением одного необычного судебного разбирательства в Европе XIV века, записи о котором дошли до наших времен.

Безымянная женщина

Неназванная женщина была арестована при попытке утопить в реке своего новорожденного ребенка. Дело рассматривали двадцать четыре присяжных заседателя, все мужчины. В конце концов они пришли к выводу, что женщина не виновна в детоубийстве:

Наказывать женщину ни в коем случае нельзя. Ведь это она родила мальчика и потому имеет право распоряжаться им, как ей угодно. Таким образом, она может убить его или бросить на погибель, ибо каждый волен делать с тем, что принадлежит ему или ей, то, что он или она хочет.

Любопытно, что в документе подчеркивается пол ребенка. Интересно, если бы родилась девочка, решение присяжных осталось бы прежним? Но ведь именно мальчики наследовали имущество родителей и считались более ценными отпрысками, так разве не логичней счесть, что мальчика необходимо было оставить, а девочку можно и утопить? В этом же нет смысла. В наши дни наказание за детоубийство рассматривается как умышленное убийство, независимо от пола младенца.

Нужно сказать, это решение явно нехарактерно для церковных или гражданских судов Англии, где обычно применялись более суровые наказания.

Эллис Ридинг из Итона

Англичанка по имени Элис Ридинг в 1517 году убила своего ребенка и вообще отказывалась признавать, что была беременна. Но скрывать беременность весь срок, не вызывая подозрений у других людей, оказалось делом непростым, о чем и свидетельствует следующая запись:

1517 год. Элис Ридинг, незамужняя, дочь Джона Ридинга из Итона из епархии Линкольна, предстала перед судом лично и призналась, что зачала мальчика от некоего Томаса Дениса, на тот момент капеллана при священнике Джеффри Рене, и родила дитя в доме своего отца в Итоне в одно из воскресений прошлого месяца. Сразу после родов, в течение четырех часов после рождения младенца, она умертвила его, прижав руку к его рту, отчего он задохнулся. Потом она закопала дитя в навозной куче в отцовском саду.

Повитухи во время родов не было, и она никому не говорила о своей беременности; некоторые женщины из Виндзора и Итона подозревали, что она беременна, но Элис всегда отрицала это, говоря, что у нее просто что-то не так с животом. Однако же в следующий после родов вторник женщины и честные жены из Виндзора и Итона осмотрели ее живот и грудь и точно определили, что она родила. Затем она призналась им во всем и показала место, где закопан мертвый ребенок.

Эти судебные записи предоставляют только голые факты, без упоминания каких-либо эмоций людей, причастных к случившемуся. Сначала Элис скрывала ото всех беременность, борясь с возможным утренним токсикозом и усталостью, тайком расшивая одежду, в которую она больше не помещалась, и страдая от своего ужасного положения, а потом ее опять бросили на произвол судьбы, оставив горевать в одиночестве.

Сложно представить, через какие эмоциональные муки прошла Элис в первые четыре часа, с новорожденным мальчиком, которого родила без чьей-либо помощи. Похоже, отдать младенца кому-то на воспитание она не считала для себя вариантом, равно как и оставить его на ступенях церкви, сказав, что нашла его.

Здесь, опять же, ничего не говорится о возрасте Элис, но, скорее всего, незамужняя и жившая в доме отца, она была совсем юной. Кстати, со стороны капеллана приставать к дочери своего работодателя, а не к служанке, как обычно поступали в то время, – довольно дерзкий шаг.

Элизабет Нельсон из Поллонгтона

В большинстве случаев беременность скрыть не удавалось; рано или поздно женщину разоблачали, и она подвергалась всеобщему осуждению. Один из вариантов (не особо удачный) в такой ситуации заключался в том, чтобы отдаться на милость церкви.

Церковь была обязана предлагать убежище от наказания по гражданскому праву любому, кто обратится к ней за помощью, но всего на сорок дней. После этого человека изгоняли, при необходимости принудительно, и он чаще всего попадал в руки властей. Из записей, сохранившихся в храме Беверли (Англия) и датированных 1511 годом, мы узнаём о некой Элизабет, которая обратилась в бегство и не имела других вариантов, кроме этого:

12 марта, в правление короля Генриха VIII. Элизабет Нельсон из Поллонгтона, что в графстве Йорк, незамужняя, отдалась на милость церкви Святого Иоанна в Беверли, сознавшись в уголовном преступлении, убийстве своего ребенка в Халле, в чем она и поклялась.

Во многих случаях люди, искавшие убежища в церкви, по истечении срока скрывались в ночи и покидали графство, а то и страну. У нас нет сведений о том, что случилось с Элизабет, когда подошли к концу положенные ей сорок дней; известно только, что она забеременела незамужней и что ее преследовали за детоубийство. Теоретически, если женщина очень тяжело переживала свой грех и искренне раскаивалась, она могла постричься в монахини и провести остаток жизни в молитвах о прощении.

Но записей, которые бы пролили свет на дальнейшую судьбу Элизабет, в архивах нет.

Дикие методы избавления от нежеланного ребенка

О греховности незаконных половых связей говорят также поучительные истории из иллюстрированных рукописей; до нас дошла даже одна цветная миниатюра на эту тему. На датированной 1327 годом миниатюре из рукописи Miracles De Notre Dame, хранящейся в Гааге, рассказывается история женщины, имевшей несчастье привлечь внимание собственного дяди и забеременеть от него. В левой части мы видим, как она неохотно принимает его ухаживания, а в правой – как ребенка, рожденного в результате незаконной связи, выбрасывают в выгребную яму.

Легенда о женщине, родившей троих детей от собственного дяди

Miracles De Notre Dame. Королевская национальная библиотека Нидерландов (Гаага), 71 A 24. Folio 176r.

Это, кстати, чрезвычайно редкое изображение настоящего средневекового туалета, в котором совершается не менее редкое преступное деяние. Служила ли миниатюра лишь предостережением или же она иллюстрирует то, что случилось на самом деле? Кто сегодня скажет…

Если верить статьям и исследованиям археологов из английского Йорка, что специализируются на находках, извлеченных из выгребных ям, – вместе с остатками пищи, семенами и прочими предметами они во время раскопок обнаруживают в ямах человеческие останки. В одной из своих книг на эту тему археологи Аллан Холл и Гарри Кенвард в главе «Канализация, выгребные ямы и мусорные насыпи: обзор улик за 2000 лет утилизации отходов в Йорке, Великобритания» (Sewers, Cesspits and Middens: A Survey of the Evidence for 2000 Years of Waste Disposal In York, UK[5]5
  Шестая глава книги Sanitation, Latrines and Intestinal Parasites in Past Populations (2015). Прим. ред.


[Закрыть]) пишут:

Благодаря слаженной работе команды мы могли изучить макроскопические остатки растений (плоды и семена, фрагменты листвы, мох и так далее), насекомых и других макроскопических беспозвоночных, микроскопические яйца кишечных паразитов и останки самых разных позвоночных, в том числе людей.

Собрана информация с археологических раскопок в десятках разных мест, изучены сотни отдельных образцов. Мы не знаем, были ли все эти люди мертвы к тому моменту, как их выбрасывали в выгребную яму или закапывали в мусорной куче. В одном средневековом документе говорится об обнаружении тела в помойке через несколько дней после его сожжения и закапывания; оказалось, что это взрослая женщина, ее останки потом извлекли, и две женщины, совершившие преступление, были пойманы и наказаны. Но их история не связана ни с младенцами, ни с внебрачными половыми контактами.

Нежелательные партнеры

К сожалению, секс не всегда оказывается добровольным и в наши времена. Изнасилования были печальной реальностью для средневековых женщин, случалось то при проникновении насильника в дом или во время путешествия. Безлюдные дороги и пьяные мужчины – опасное сочетание для одинокой женщины в любую эпоху.

Но в Средние века изнасилование, даже приведшее к смерти женщины, не влекло за собой осуждения насильника; пусть он оказывался действительно виновен, часто хватало присяжных, готовых сказать, что он просто на такое не способен. Повторю: мужчина мог изнасиловать и убить женщину, быть обвиненным в этом, предстать перед судом… и избежать любых негативных последствий своего поступка.

Эллен Кейтмэйден из Нортона

История Эллен записана в протоколах заседаний мировых судей Йоркшира в 1363 году; в ней рассказывается о мужчине, который предстал перед судом, но не понес заслуженного наказания.

Присяжным представлен следующий факт: Элиас Уорнер из Мальтона в понедельник после праздника Воздвижения Креста Господня… преступно изнасиловал Эллен Кейтмэйден из Нортона, неподалеку от Мальтона, возлег с ней против ее воли, напал на нее и так избил, что через три дня она умерла. Элиаса привел шериф, и он предстал перед судьями. Явились и присяжные, должным образом выбранные и проверенные и приведенные в этот день к присяге; они пришли к выводу, что вышеупомянутый Элиас не виновен в вышеупомянутом преступлении… Таким образом, вышеупомянутый Элиас оправдан решением суда.

Самое настоящее покрывание преступника. С одной стороны, суд открыто признает, что Элиас обвинялся не просто в изнасиловании, а в жестоком изнасиловании, и что женщина, на которую он напал, действительно умерла, а в результате с него сняли все обвинения. Просто потому, что другие мужчины сказали, что он, вероятнее всего, ничего такого не делал. Эллен умерла и никак не могла постоять за себя или дать показания против своего насильника. Элиас остался безнаказанным.

Следует также помнить, что на каждый – довольно редкий – случай, когда против преступника выдвигались обвинения и он представал перед судом, приходилось множество случаев, когда дело до суда не доходило; учитывая описанное выше, несложно понять почему. Женщины сознавали, что на правосудие рассчитывать нечего, и предпочитали не тратить зря ни время, ни силы.

Что ждало изнасилованную женщину, которая все же решилась постоять за себя, нам достоверно не известно. Но можно с уверенностью предположить, что если ее насильник оставался безнаказанным и как ни в чем не бывало возвращался в деревню, в которой жили они оба, вряд ли это заканчивалось для женщины чем-то хорошим, учитывая, что из-за нее он оказался в суде; и вряд ли подобные публичные обвинения нормально воспринимали другие местные мужчины. Скорее всего, они считали нужным преподать ей урок и поставить на место, даже если она говорила чистую правду.

Агнес де Уилтон, Джоан Смайт и Эллен де Уэлберн из Поклингтона

В тех же протоколах заседаний мировых судей Йоркшира за 1363 год есть записи о некоем Джоне де Уортере, которому было предъявлено обвинение по трем пунктам: взлом, проникновение в жилище и принуждение к сексу. В один день, с участием одного и того же состава присяжных, заслушивались дела сразу трех женщин. Возможно, хотя бы совместными усилиями они добились справедливости?

Первое дело касалось некой Агнес де Уилтон, незамужней.

Присяжным представили свидетельства, что Джон де Уортер из Поклингтона, портной, в понедельник после праздника Пятидесятницы… вломился ночью в дом Агнес де Уилтон в Поклингтоне, напал на вышеупомянутую Агнес и злоумышленно изнасиловал ее.

Во втором деле фигурировала Джоан Смайт, замужняя, жена Джона Смайта.

Тому же составу присяжных представили факт, что тот же Джон де Уортер в понедельник после праздника Иоанна Крестителя… взломал ночью дверь и разбил окна в доме Джона Смайта из Поклингтона и напал, ранил и злоумышленно изнасиловал Джоан, жену указанного Джона Смайта…

Третий случай касался Эллен де Уэлберн, также из Поклингтона.

Все той же группе присяжных сказали, что вышеназванный Джон де Уортер в понедельник перед Рождеством… злоумышленно изнасиловал Эллен, дочь Джона де Уэлберна из Поклингтона.

И знаете что? Несмотря на то что были рассмотрены три преступления, совершенные в три разных понедельника, обвиняемого Джона де Уортера присяжные оправдали и отпустили.

Явились присяжные, должным образом выбранные и проверенные и приведенные в этот день к присяге; они под присягой заявили, что вышеупомянутый Джон не виновен в вышеупомянутых преступ лениях… Таким образом, вышеупомянутый Джон оправдан решением суда.

Эти три смелые женщины решились себя защитить и выдвинули обвинения против Джона, но, вероятно, были и другие жертвы, которые предпочли промолчать. И теперь Джон мог продолжать делать то, что делал, не опасаясь наказания, уверенный в том, что его, скорее всего, опять отпустят. А женщинам оставалось жить в страхе перед новыми нападениями. Агнес, Джоан и Эллен не могли чувствовать себя в безопасности даже у себя дома, ведь маньяка Джона это явно не останавливало.

Заметьте, все три изнасилования происходили в ночь с понедельника на вторник. К сожалению, для женщин Йоркшира 1363 года понедельник явно был не лучшим днем недели, независимо от того, где они его проводили.

«Она сама хотела»

Травму изнасилованной женщины усугубляло и то, что обвиненные в насилии мужчины часто с успехом опровергали обвинения своих жертв, просто заявляя, что женщина на самом деле проститутка или что она лжет о том, что не хотела секса. Таким незамысловатым способом насильник уменьшал вероятность своего наказания до нуля, а по ходу дела полностью уничтожал репутацию жертвы. По закону женщина могла заявить, что не хотела, чтобы ее изнасиловали, но насильник отвечал, что точно знал, что она очень даже хотела.

Изнасилование считалось серьезным преступлением только в том случае, если жертва была девственницей, но, опять же, это еще требовалось доказать. Тут критически важна безупречная репутация женщины. Если в этом возникали сомнения: были слухи или даже намеки на то, что она позволяла себе хоть малейшую свободу в отношениях с мужчинами, обвиняемый мог использовать их, чтобы подтвердить свою историю, – этого обычно хватало. Она, конечно же, шлюха. Потому что все так говорят.

Чем выше был социальный статус жертвы, тем более серьезным преступлением считалось изнасилование. И это понятно, ведь если знатная леди лишалась девственности до свадьбы, на выгодный брак чаще всего она могла уже не рассчитывать.

Агнес Уэббестер из Поклингтона

В архивах английских судов сохранилось огромное число записей о подобных делах, но у нас нет причин считать изнасилование исключительно английской проблемой. Иногда преступления такого типа сопровождались другими противоправными поступками, и их сочетание вызывает искреннее недоумение.

Присяжным представлен факт: Томас де Уартр, капеллан, в понедельник после праздника Пятидесятницы… злонамеренно изнасиловал в Поклингтоне Агнес, жену Уильяма Уэббестера из Поклингтона, против воли мужа и вопреки слову Господа нашего, а потом потребил продуктов и испортил личного движимого имущества вышеназванного Уильяма на сорок пенсов.

В этом деле так много всего, что суд, кажется, не знал, на чем сфокусироваться. Да, Агнес изнасилована, но, судя по всему, тому сопутствовали другие серьезные правонарушения:

• Уильям был против того, чтобы его жену злонамеренно насиловали;

• против того же решительно возражал Господь;

• были потреблены чужие продукты;

• было испорчено личного движимого имущества на сорок пенсов.

В протоколах нет выводов или обвинений по результатам этого дела, но четко указано, что испорчено личного движимого имущества на определенную сумму!

В случае хищения термин «личное движимое имущество» обычно относился к одежде и украшениям, которые носили люди в момент совершения преступления, – вполне возможно, речь идет о порванных платьях или поломанных аксессуарах, вроде пряжки ремня или броши. По-видимому, такое преступление вызывало у суда не меньшее возмущение, чем то, что обвиняемый сделал с Агнес.

Это хорошо, что муж был против, но в протоколах ничего не говорится о том, вступил он в драку с нападавшим на Агнес или не уделил им настолько много внимания. Логично предположить, что мужей, которые не против того, чтобы на их жен нападали и насиловали, немного. А если преступник оказывался гораздо крупнее и сильнее мужа, то, вероятно, протестовавший муж к моменту изнасилования лежал без сознания на полу.

Кстати, все это опять случилось в Поклингтоне в понедельник после большого церковного праздника. Любопытно, не так ли?

Джоан из Уилтшира

За 1313 и 1314 годы в Англии было подано сто сорок два иска о сексуальном насилии женщин со стороны мужчин. Двадцать три насильника предстали перед судом, и только однажды дело решилось в пользу обвинительницы. Но в случае с некой Джоан, которая обратилась в суд в 1313 году, все закончилось плохо, то есть так, как обычно все кончалось для женщин. Обратите внимание, что заявительницу в судебных записях называют по имени и стыдят, а вот обвиняемого, дабы защитить его репутацию, обозначают инициалом, что представляется не слишком справедливым. Этот случай во всей его сложности описан в пятом томе «Летописей Эдуарда II» (The Yearbook of Edward II):

Джоан подала жалобу об изнасиловании на присутствовавшего Э.; потом вышеупомянутая Джоан заявила, что он ложился с ней в 1313 году, и так далее, но об изнасиловании она не говорила… Судья указал суду, что Джоан нужно отправить в тюрьму за неправомерное обвинение, а Э. выглядит в свете ее обвинения неплохо, но что он ответит по иску короля. Шериф, заковать его в кандалы.

Решение суда: вы ответите перед королем за изнасилование горничной Джоан, тридцати лет от роду, родившей впоследствии дитя. Женщину спросили, чей это ребенок, и она сказал, что отцом является Э., на что было сказано, что это чудо, ибо ребенок не может быть рожден без согласия обеих сторон, и на этом основании было решено, что (Э.) невиновен.

Если закапываться в детали, Джоан, судя по всему, не знала мужчины (в библейском смысле) до тех пор, пока Э. не получил что хотел, с ее разрешения или без него (но скорее всего, все же без). В результате она забеременела и ее жизнь стала разваливаться.

Обратите внимание, что, согласно средневековым медицинским представлениям о беременности, чтобы излилась сперма и был зачат ребенок, мужчина и женщина должны достичь оргазма, а это включает в себя желание обеих сторон. Сам факт беременности опровергал, что женщина возражала против полового акта. Интересно, сколько эта гипотеза продержалась бы в современном суде, где беременность четко доказывает лишь то, что сексуальный контакт точно произошел.

Как видите, иногда особо смелые женщины пытались привлечь насильника к ответственности в суде, но обычно безрезультатно, даже если все знали, что их жалобы правдивы и что все произошло на самом деле.

Роуз Сэвидж из Оксфордшира

Тут мы знакомимся с некой Роуз Сэвидж, англичанкой из Оксфордшира, обвинившей в изнасиловании Джона де Клиффорда. По всей видимости, все в городе знали, что ее обвинение справедливо, но, к сожалению, в итоге суд оштрафовал саму Роуз за представление неполных и неправильно оформленных документов. В 1282 году уровень грамотности людей сильно зависел от их социального положения, и безграмотная женщина, как правило, при заполнении документов обращалась к кому-нибудь за помощью. Если это оказывался мужчина, он мог намеренно напортачить с оформлением, поскольку большинству из них очень не нравилось, когда женщина решалась публично выступать против представителей мужского пола.

Иными словами, вполне вероятно, что суды Оксфордшира в 1282 году были не чужды сексизма. Неправильное оформление документов, серьезно? Этого достаточно, чтобы отказать в разбирательстве?

Каллекин ван Лаэрн из Гента

Порой средневековые суды все же признавали, что отдельные сомнительные личности могли посягнуть на достоинство женщины, но приговоры им выносили странные. Эту тенденцию наглядно демонстрирует судебное постановление по одному делу, рассмотренному в XIV веке в Генте.

Дерзкая женщина по имени Каллекин ван Лаэрн ранила напавшего на нее мужчину ножом при попытке сблизиться с ней физически без ее разрешения. Суд глубокомысленно согласился, что она имела право защищать себя, но тут же добавил, что горожанкам не разрешается позорить мужчин, хватая их за ягодицы.

Нож в кармане – это нормально, но, дамы, держите свои шаловливые руки при себе. Принято к сведению.

Элеонора де Мертон из Лондона

Встречаются в архивах документы и по другим, более странным разбирательствам, в которых мужчин иногда оправдывали по причинам, не имевшим никакого отношения к обвинению, и это кое-что объясняет. Жалованная грамота из Списков жалованных грамот и реестров Лондона 1348-1350 годов подбрасывает нам информацию о такой сомнительного качества победе:

Оправдать Николаса де Болтона по судебному иску, поданному королю, в связи с изнасилованием Элеоноры де Мертон, в котором он обвиняется, равно как по делам в отношении любого последующего нарушения закона, за верную службу в последнем конфликте при Кале.

Тому, что было при Кале, похоже, не суждено остаться при Кале, и совершенные там поступки вознаграждаются в других местах и ситуациях. Это особенно ужасно для бедной Элеоноры. Хотя никаких сомнений в том, что он ее изнасиловал, ни у кого не возникло, Николаса не только не наказали – ему, по сути, выдали индульгенцию в отношении всех будущих злодеяний.