Электронная библиотека » Розалинд Вайсман » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 23 августа 2014, 13:05


Автор книги: Розалинд Вайсман


Жанр: Детская психология, Книги по психологии


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

2. Почему Бэтмен не улыбается?

Мальчики совершенно не похожи на девочек, они конфликтуют иначе. Для них если что-то кончено, то кончено навсегда. С ними куда проще.

У вас мальчики?!! Ну надо же, а пишете про девочек! Ну, это вам сильно повезло! С мальчишками труднее, чем с девочками, пока они маленькие, но когда повзрослеют, с ними так же легко, как и с девчонками.

Вышесказанное я слышала столько раз, что уже сбилась со счета. Многолетний опыт работы с мальчиками убедил меня: то, что мы принимаем за «легкость» в воспитании – на самом деле результат нашего невежества. Если вы хоть раз забирали сына из школы и спрашивали его, как прошел день, то понимаете, о чем речь. Если нет, позвольте объяснить.

Четырнадцатилетняя девочка пятнадцать минут распинается перед вами, изливая душу, а потом, повысив голос, жалуется, что вы «не понимаете» ее беды. Значит, перед тем, как она убежала к себе и зарылась лицом в подушку, вы услышали хотя бы одно имя и несколько эпитетов – то есть, получили смутное представление о том, почему дочь так расстроена. Проблемы мальчиков минуют родительский радар из-за того, что вы о них просто не слышите. И то, что вы поначалу принимаете за «легкость», оказывается вашей собственной невнимательностью. Вы ни о чем не догадываетесь… пока «беда» не свалится вам на голову, – и тут уже начинаете сомневаться в умственном здоровье – своем, ребенка и того, кто принес дурные вести. Итог нерадостный: вы сидите за столом на кухне напротив сына, который опасно раскачивается на стуле и на все ваши осторожные вопросы отвечает: «Да нормально все, не бойся!» Закончится разговор ровно тем, с чего начался. И вы расстроитесь еще больше.

За двадцать лет работы с подростками я поняла: если мальчик не приходит к вам с проблемами, это еще не значит, что проблем нет. Взрослый же ошибочно полагает, будто все хорошо, и вот почему: мальчики, в отличие от девочек, не требуют к себе внимания, а мы не учим их рассказывать о тревогах и переживаниях, как учим этому девочек. Мы совершенно не задумываемся над тем, чего требует современная культура – да и мы сами – от наших сыновей и как эти требования формируют их эмоциональную жизнь, самооценку и социальную ориентацию. Замечаем мы мальчиков лишь тогда, когда они терпят неудачи либо действуют на первый взгляд безрассудно, эгоистично или пугающе.

В результате бо́льшая часть мальчиков вырабатывает в себе холодность и отчужденность по отношению к важнейшим жизненным коммуникациям, потенциальным профессиональным успехам. Это подход «неудачников», этим эпитетом зачастую характеризуют некоторых мальчиков. Мы же балансируем между двух огней. С одной стороны, злимся и обвиняем сына в «лености», а с другой – отмахиваемся от проблемы как от «типичного мальчишеского поведения» (читай: не заслуживающего внимания).

В буднях мальчиков проблем не меньше, чем у девочек, и они не менее сложны; жизненный опыт усваивается мальчиками так же прочно. Беды мальчиков обманчиво просты, и мы не умеем замечать сигналов тревоги. Как ни тяжело, приходится признать: в отчужденности мальчиков близкие играют самую активную роль. Не обманывайтесь: под маской напускного безразличия наши сыновья отчаянно ищут смысл жизни и тех, на кого можно положиться в трудную минуту.

Помните ли вы момент, когда узнали, что станете родителями сына? Отложите книгу и напрягите память – испытайте заново те же чувства, вспомните, о чем подумали и что говорили вам люди. Расскажу о своих переживаниях. Я тогда была на пятом месяце беременности; гуляла по парку и увидела ватагу десятилетних шалопаев. Они вопили и кидались друг на друга. Глядя на них, я думала: совсем ведь пустоголовые. Родители мужа полюбили меня куда больше, потому что я готовилась подарить им внука. Знающие люди предупреждали, что с тишиной в доме придется распрощаться и мне следует начать откладывать деньги, потому что мальчишка быстро перебьет все ценное и нужное. (Кстати, у моих сыновей действительно есть сберегательные счета, из которых я вычитаю деньги за причиненный дому ущерб.)

Теперь посмотрим на родителей девочек. Узнав, что у них будет дочь, почти все понимают: в нашем обществе у нее могут возникнуть проблемы с самооценкой. По мере того как девочка взрослеет, ее родители начинают волноваться и даже худо-бедно разговаривать с ней о внешности, дрянных девчонках, школьном насилии, расстройствах питания, личной безопасности, негативных женских образах в поп-культуре и сексуальной уязвимости. Родители девочек получают большую поддержку: конференции, книги, семинары – по любым вопросам и поводам.

Что немаловажно – ведь родителям и педагогам известны эти проблемы Мира девочек, – мы априори блокируем нездоровые сообщения. Просто не принимаем их. Вы когда-нибудь видели, на что способны мамочки-блогерши, если какой-нибудь производитель имеет наглость предложить девчачью футболку с девизом: «Ненавижу алгебру!»? Мы воспитываем в дочерях здоровый образ мышления, записываем их в «бойцы культурного фронта», так что даже в самом раннем возрасте многие девчонки уже могут, скрестив руки, прочитать оппонентам целую лекцию: мол, если мне нравится розовый и лиловый, это не мешает мне любить и другие цвета вроде синего и зеленого. Все это здорово помогает сегодняшним девочкам, и преимуществ у них куда больше, чем, скажем, у предыдущего поколения. Успокаиваться, конечно, рано, однако девочки уже понимают: сложная и неоднозначная культура не просто пытается привить им ложные ценности в плане сексуальности и чувства собственного достоинства. В этой же самой культуре они находят и поддержку, силы раскрыть свой потенциал.

С мальчиками все иначе: мы не рассматриваем мальчиковую культуру критически. Мы либо сами в нее вовлекаемся, либо просто не замечаем ее. Мы не видим в мальчиках сложных и тонко устроенных личностей. Нам в голову не приходит, что мальчик, который любит пострелять из пистолета с присосками (в семь лет), поиграть в страйкбол (в одиннадцать) или рисовать автоматы-пистолеты (в тринадцать и более), может зачитываться романтическими приключениями. При этом почему-то принято считать, что «мальчики не читают». Принимая эту точку зрения, мы усугубляем проблему, способствуем отчуждению сыновей.

Приведу конкретный пример. Если у вас семилетняя дочь, вы наверняка знаете: девочки в ее возрасте часто переживают по поводу внешности, особенно если у них, по сравнению с подружками, большая грудь или есть лишний вес. Если девочку пригласили на праздник с купанием в бассейне, то вы легко поймете, если она переживает по поводу одежды и купальника. Ей не обязательно признаваться взрослым языком: «Девочки могут быть жестоки к ровесницам, которые развиваются быстрее. Я очень переживаю, что грудь у меня начала расти раньше, и вообще думаю о том, чтобы не идти на вечеринку». Если вы – отец и сразу ничего не поняли, то супруга в две секунды все вам объяснит.

Теперь представьте, что у вашего семилетнего сына «банки» (мужские груди), а его пригласили на точно такую же вечеринку. Недели за две до праздника он как бы случайно просит купить ему плавательную футболку, но при этом даже мельком не упоминает, что футболка нужна ровно к этому празднику. Само собой, вы делаете в уме пометку: купить плавательную футболку… когда-нибудь – и не покупаете ее. Приходит время ехать в гости, а сына не оторвать от приставки. Вы уже накричали на него раза четыре, а он все играет и играет. Наконец, он залезает в машину мрачнее тучи. Вам кажется, что он злится, потому что его оторвали от видеоигры. Вы едете в гости, отчитывая отпрыска за его поведение, и раздражаетесь еще больше оттого, что он вас не слушает. Он же в это время от души желает задире, который будет дразнить его из-за «банок», сломать на тренировках руку и вместо праздника отправиться в больницу, где ему без анестезии будут вставлять спицы в кость.

Часа через два вы заезжаете за сыном с твердым намерением помириться. Жизнерадостным тоном спрашиваете, как он повеселился. Сын отвечает: «Нормально». Вы бодро интересуетесь, кто еще пришел на праздник. Сын отвечает: «Так, мальчишки из нашей школы». Не проходит и двух минут, как вы уже снова злитесь, потому что ваш отпрыск вас явно игнорирует. А сын на вас не злится. Ну, разве что самую малость – ведь вы не купили ему плавательную футболку, которую он просил. На самом же деле он чувствует себя униженным, потому что задира не сломал руку и праздник не пропустил. Он даже сфотографировал вашего ребенка без рубашки и показал фото остальным мальчишкам, которые смеялись и дразнили вашего сына: «Девчонка, девчонка!». Дома сын засядет за кровавую видеоигру и начнет крошить врагов самым жестоким из доступных способов, а вы снова разоретесь на него: мол, хватит этих страшных игр! – и станете беспокоиться, что пристрастие к насилию на экране делает из него извращенца и маньяка.

Ваш сын режется в игры не без причины. В виртуальном мире он прячется от унижения, чувства неполноценности из-за собственного тела и глубоко укоренившегося страха, не дающего излить душу родителям.

Мы считаем, что мальчиков воспитывать просто, потому что они молчат, – и в итоге приговариваем их к пожизненному недопониманию. Если мы недооцениваем трудности сыновей, то они не увидят в нас источник поддержки, как бы сильно мы их ни любили. Наоборот, мы сами станем для наших мальчиков неотъемлемой частью проблемы. Вы можете не верить мне – но поверьте сыновьям.

Я не стану рассказывать родителям о своих проблемах – это бессмысленно: отец только бесится, орет и все усложняет.

Итан, 14 лет

У нас в классе есть девчонка, которая меня натурально бесит. На прошлой неделе она сплетничала: кто кого у нас в классе любит. После уроков она постоянно меня дразнит. Я не выдержал и облил ее водой. Ну конечно, меня потащили к директору, а ее нет. Родители меня убить хотят. А девчонка снова взялась за старое. Потому что знает: ей все сойдет с рук. ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?

Эван, 13 лет

Когда мать злится на меня, то говорит, что я весь в отца. Папу она терпеть не может. Представляете, каково это? Тебя будто ножом режут. И это человек, с которым я должен делиться проблемами!

Шон, 16 лет

В дополнение к сказанному мальчиками хочу привести результаты одного исследования – оно наглядно показывает, как мальчики принимают вызовы судьбы.


• На 100 девочек в возрасте от 6 до 14 лет с нарушениями обучаемости приходится 160 мальчиков с той же проблемой.

• На 100 девушек-самоубийц в возрасте от 15 до 19 приходится 549 юношей-самоубийц того же возраста.

• 100 % «школьных стрелков» – мужчины («Заключительный доклад Секретной службы и результаты исследований проекта “За безопасность школ”»).


В добавление к этой статистике могу заметить, что 70 % произносящих речь на школьном выпускном вечере – девушки. Мои коллеги из приемных комиссий в колледжах рассказывают: количество абитуриентов по сравнению с абитуриентками сократилось настолько, что на каждые восемь молодых специалисток приходится всего два специалиста. Восемь против двух. Публично этого никто не признает, но проблему обсуждают в узком кругу. Последний раз, когда я общалась с членами приемных комиссий (в том числе и из университетов «Лиги плюща»), мне задали вопрос: «Стоит ли принимать в студенты юношу, который хорошо сдает экзамены по предметам обязательной программы, но заваливает или кое-как вытягивает предметы из дополнительной? Можно ли принять его из-за нехватки парней, пусть даже из него вряд ли выйдет продуктивный член сообщества?» Так что пока все ждут положительных тенденций в области межрасовых отношений, настоящая проблема остается незамеченной.

Если вы все еще не верите мне, взгляните на приведенный ниже график:



Общая статистика поступления в вузы


В этом контексте комментарий Уилла (десятиклассника из Джорджтауна, одного из моих помощников) выглядит совершенно логичным и обоснованным:

На дополнительные занятия нас, парней, всегда ходило пятеро. Пятеро парней среди девчонок. У меня полно приятелей, которые вполне могли бы пройти те же курсы, но они не хотят – им проще стать лучшими среди посредственностей. Они боятся соревноваться с девчонками, предпочитая оставаться неучами.

Мы обязаны исправить положение – ради мальчиков. Мы обязаны исправить положение – ради девочек, которые растут среди этих мальчиков. Даже если у вас не сын, а дочь, вы ведь не хотите, чтобы она мирилась с трусливыми, умственно неразвитыми, эмоционально ущербными, незрелыми юношами. Еще хуже, когда к чувству незащищенности у мальчика примешиваются заносчивость и высокомерие. В этом случае мы имеем дело с парнем, которому проще унижать девушек, нежели относиться к ним достойно. Он и ему подобные даже не сознают, насколько глупо они выглядят. Например, мальчиковое братство, «элита» – как они себя называют – Амхерстского колледжа (небольшой вуз на юге, где, как принято считать, подобное обычно и происходит) заказало к шашлычной вечеринке особые футболки с принтом: свинья, покуривая сигару, жарит на вертеле женщину – и подписью: «Жарим жирных с 1847 г.». Парни сами не поняли, чем так плохи футболки – им все объяснила студентка того же Амхерста Дана Блогер:

Они уподобили женщину скотине или, скорее, существу, которое даже ниже скотины, ведь она не просто заменила свинью на вертеле, а свинья сама ее жарит. Женщина тут воплощает кусок мяса – без мыслей, чувств и достоинства, без мнения. Гиперсексуализация ее тела увязывает жестокость с сексом, закрепляя таким образом понятие, что жестокость сексуальна, а сексуальность жестока. Я отнюдь не берусь утверждать, что подобный образ спровоцирует непосредственно насилие по отношению к какой-либо женщине, однако обесчеловечивание – первый шаг к оправданию насилия.

Авторы «свинячьей идеи» попытались отмазаться: мол, футболки они заказали «по пьяни» и никого не хотели обидеть[2]2
  Многие парни выступили в поддержку Даны и осудили ее одноклассников. Тем не менее, первой, вызвав огонь на себя, высказалась в своем блоге именно девушка.


[Закрыть]
.

Я же просто повторю: два против восьми.

Ставки высоки для всех. Даже для парней, заказавших оскорбительные футболки.

В книге для девочек я просила читателей честно ответить на вопрос: не прикладываете ли лично вы руку к тому, чтобы усложнить жизнь девочек? Теперь я спрашиваю вас о том же, но по отношению к мальчикам. И хотя некоторые психологи и специалисты в области социального поведения вроде Билла Поллока, Джеймса Гарбарино, Леонарда Сакса, Майкла Гуриана, Майкла Томпсона, Джексона Катца, Дона Макферсона и Майкла Киммела проделали титаническую работу в исследовании по выявлению проблем мальчиков – давление их Мира на эмоциональное состояние по-прежнему в открытую не обсуждается. Общество не признает, что мальчики ведут изощренные игры, бои за власть, многих беспощадно унижают и среди них немало тех, кто стесняется собственного тела. Мы не замечаем, когда некоторые из мальчиков злоупотребляют своей силой и собирают союзников, толпу, для того чтобы властвовать над остальными. Нам очень трудно разглядеть, как наше собственное поведение по отношению к мальчикам запускает пагубные процессы с новой силой. Главный вопрос: когда это мальчики-мажоры, члены братства, которые в восемь лет наверняка подписывали открытки на День матери: «Мамочка, я тебя люблю!», превратились в таких сумасбродов? Догадывались ли родители, что их дети так очерствеют? Я уверена, что в амхерстском братстве нашлись ребята, которым идея с футболками пришлась не по душе, но они промолчали. Почему же?


ПОЧЕМУ БЭТМЕН НЕ УЛЫБАЕТСЯ

Вы наверняка не говорите своему сыну: «Если у тебя серьезная беда и ты призна́ешься, что расстроен и встревожен, мне будет за тебя стыдно, потому что ты растешь тряпкой». Однако по какой-то причине к юношескому возрасту почти у всех мальчиков так или иначе в голове формируется именно эта мысль. Откуда она? Ведь не внушают же им ее с детства!

Или внушают? Вспомните, с какими игрушками и во что играл ваш сын в возрасте 5–6 лет. Я не собираюсь спорить и утверждать, будто мальчикам следует позволять играть в куклы, а не в машинки, или о цветах детской одежды. Просто ответьте: были ли у него фигурки Бэтмена или Человека-паука?

Вы помните, когда у вашего сына появился первый костюм Супергероя? Кто его ему подарил? Ваш мальчик прыгал с дивана в воображаемом полете? Нападал на вас из-за угла? Помните, как счастлив он был ощущать себя всемогущим Супергероем?

Когда вы ребенок и носитесь по комнате в подаренных бабушкой плаще и маске Бэтмена, это опьяняет. Вы герой, и вам не надо никого слушаться. Свобода и власть неограниченные – в пять лет, когда вы не распоряжаетесь еще собственной жизнью, это вдвойне здорово!



Теперь представьте Бэтмена наполненным радостным трепетом. Представьте его влюбленным. Получилось? Эмоциональный диапазон Бэтмена – где-то между суровой сосредоточенностью, отстраненностью от всего мирского и злобой. Неважно, насколько ему больно – страдать некогда! Он свирепеет и, стиснув зубы, беспощадно расправляется со злодеем. Если ему нужен совет или он особенно сильно упрямится, то верный помощник Альфред тут как тут, всегда знает, что сказать – и Бэтмен неизменно успокаивается, остывает. Образ Альфреда учит мальчиков, что окружающие должны замечать, когда им плохо, знать, почему им плохо и научить их с этим справляться. Видя, что окружающие не замечают его проблем, мальчик сдается. Он боится признать, что испытываемые им чувства – «слабость», которую Бэтмен никогда не показывает. Когда имеешь дело с мальчиком, у тебя будто в распоряжении всего одна серебряная пуля – на то, чтобы убить причину его расстройства.

Теперь представьте, что вам одиннадцать, и хотя Бэтмен по-прежнему крут и актуален, вы с друзьями начинаете зависать вот с этим типом…



А теперь вам тринадцать – пора восхищения вот этим героем.

На первой иллюстрации – персонаж Halo 4, одной из самых популярных игр среди мальчиков всех возрастов. На второй – персонаж Assassin’s Creed, не менее популярной игры у учеников средних и старших классов.



Показывая эти картинки мальчикам в самом начале своих презентаций, я слышу в ответ натуральный рев. Мальчишки кричат от восторга. Неважно, что передо мной старшеклассники – они подскакивают с мест, машут руками. Я спрашиваю, помнят ли они, во что облачен их герой – они широко улыбаются и на какой-то миг вновь становятся пятилетними мальчишками. Затем я задаю им тот же вопрос, что задала чуть выше вам: как поведет себя герой Halo 4, если его родители со скандалом разведутся? Как поведет себя герой Assassin’s Creed, если на него нападет хандра? Или его друзья вдруг начнут распускать сплетни о девушке?

В определенные моменты жизни мальчикам свойственно хотеть геройствовать: самодостаточность, умение подняться после падения совершенно точно необходимы, но эти же герои – которые никогда не показывают грусти или страха – постоянно стимулируют в мальчиках стремление ограничивать спектр своих эмоций, сдерживать «недозволенные» чувства. Эти герои не показывают, как мужчина должен вести себя в момент морально-этического конфликта, когда он разрывается между друзьями и честью.

Как бы ни любили мальчишки этих героев (да и всю поп-культуру в целом), их одних не хватит на то, чтобы определить и сократить эмоциональный диапазон. Взрослые в окружении мальчиков должны питать и усиливать этот диапазон. Тут мы подходим к следующей проблеме: многие из нас довольно убедительно умеют притворяться и врать. Я сбилась со счета примеров, когда родители говорят мне, мол, мы не хотим, чтобы наш ребенок убивал в себе чувства, а сами велят ему: «Соберись, следи за собой». Другие родители при мне никак не реагировали, когда физруки обзывали их сыновей «мочалками», «педиками», «бабами» или говорили, будто дети «бегают так, будто у них песок из одного места сыплется». Я знаю случаи, когда учителя и прочие школьные работники наказывали мальчиков за хмурый вид, воспринимая его как оскорбление в свой адрес. Не заблуждайтесь: не выступая в защиту сына, мы как бы посылаем ему сигнал о том, что либо согласны с обидчиком, либо бессильны перед ним. Тогда с какой стати сыну в дальнейшем просить нас о помощи?


СИЛА ТОЛПЫ

Все мы хотим быть частью чего-то, и это не изъян характера, а инстинкт. Самые лучшие результаты достигаются совместной деятельностью. Праведная гордость за нацию, наше наследие, религию, семью, школьное товарищество возникает от того, что мы ценим принадлежность к группе. Печальная правда, однако, и то, что потребность быть частью группы может стать причиной самой отъявленной жестокости. Она заставляет нас молчать при виде несправедливости, участвовать в общей травле тех, кого толпа сочла неугодными и заслуживающими наказания. Эта потребность – наша ахиллесова пята.

Я говорю о том, как сохранить нравственность и моральную ориентацию в толпе. Почему? Конфликт неизбежен – рано или поздно кто-то злоупотребит силой. Если такое случается, каждый индивидуум в толпе, основываясь на личном опыте и истории, принимает решение, как ему себя вести. Именно такой выбор закладывает основу коллективного и индивидуального этического наполнения, моральной стойкости, индивидуального голоса и социальной грамотности. Понять это принципиально важно.

Большинство мальчиков, пока их ценят и принимают в коллективе, толком не задумываются о том, что значит быть достойным и этичным. Жизнь внутри «стаи» учит их понятиям дружбы и того, кого толпа принимает, а кого – нет. Толпа влияет на прилежание в школе, поведение в обществе, уважение к женщинам (включая родную мать) и девочкам, на выбор времени и способа проявления собственной сексуальности, реакцию на ситуации вроде травли, попойки и принятия наркотиков.

У каждой «стаи» своя мораль, и ты должен ей следовать. Если не согласен – тебя выгоняют.

Брайан, 16 лет

В такие моменты мальчику предстоит моральный выбор, который во многом определит, как он будет вести себя на протяжении жизни. Стоит ли молчать, когда кого-то травят или исключают из «стаи»? Какова цена несогласия? Какова цена молчания? Является ли несогласный предателем? Стоя́т ли месть или стремление «проучить кого-то» за причиненным человеку унижением? Есть ли что-то важнее этого?


СООТВЕТСТВИЕ ЦЕНТРОВЫМ МУЖСКИМ СТАНДАРТАМ

Групповая динамика имеет четкие негласные правила. Понимать их и механизм их возникновения критично для понимания мальчиковой социальной динамики.

Для начала я бы хотела определить, что для нас есть культура. В словаре дается такое определение: «Характеристика взглядов и поведения определенной социальной группы». Я бы сказала так: это интуитивное понимание того, как должен мыслить и действовать человек внутри сообщества.

Да, все мы одновременно принадлежим к нескольким сообществам, и самое крупное, влиятельное из них – национальная культура. Информационная среда засыпает нас сигналами о том, что в обществе ценится, а что – нет. К меньшим культурам относятся соседи, национальность, религия, экономический класс; все они руководствуются собственными принципами, которые принимают и/или усиливают ценностные сигналы от национальной культуры. Однако почти все культуры – неважно, большие или малые – ревностнее всего следят за тем, играют ли отведенные им роли мужчины и женщины. Если ты родилась девочкой, будь добра действовать по Х-образцу; если мальчиком – по Y-образцу. Очень часто это разделение социальных ролей по половому признаку управляет нами, будто нити кукловода.

Мальчики реагируют на правила по-разному. Одним по-настоящему нравится пить «кул-эйд», вторые плюются, третьи сохраняют нейтралитет. Правда же такова: прежде чем составить мнение, мальчик должен пройти через «бетономешалку» культурных сигналов, определяющих его мысли, речь и поступки.

Теперь вернемся в класс, где мальчишки вскакивают с мест при виде Бэтмена или другого супергероя. Я спрашиваю, является ли он образцом для поведения юноши? Неудивительно, что мальчишки – за редким исключением – отвечают «нет». Потом я задаю такой вопрос: «Опишите человека, который влияет на людей или имеет высокий общественный статус. Его все должны “знать”. К его мнению прислушиваются, с ним соглашаются. Как он выглядит и как себя ведет?»

Ответы мы записываем на доске, на центральной части:



Далее я прошу: «Опишите человека невысокого статуса. Его, скорее всего, дразнят, унижают, игнорируют. На кого он похож? Как он ведет себя?»

Ответы записываю на доске, на боковушках:



Это упражнение я называю «Соответствие центровым мужским стандартам» (здесь и далее использовано сокращение СЦМС), оно помогает выделить негласные правила поведения. Даже когда правила СЦМС выписаны на доске, мальчикам трудно признать, как сильно они влияют на их жизнь. Кого-то огорчает их несправедливость; кого-то приводит в ярость пункт «деньги». В том-то и смысл: выше всех в социуме стоит тот, у кого больше денег, пусть это и несправедливо.

Затем я спрашиваю мальчиков, как они поведут себя в следующих ситуациях:


1. Есть компания из четырех друзей. Одного из них постоянно дразнят, ему это противно, но он молчит и терпит.

2. Звезда спорта хочет покинуть команду, но не находит в себе сил сделать этого.

3. Юноша не признаётся друзьям, что усердно занимается и получил пятерку за тест.

4. Юноша не признаётся друзьям, что подруга постоянно его унижает.

5. Юноша старается в школе изо всех сил, но боится признаться окружающим, как это его тяготит.


Тут уж мальчики соглашаются, что они в ловушке правил СЦМС.

Это упражнение не научит тому, как повысить социальный статус или обрести свое место в толпе. Нет, оно лишь заставляет понять, как незримые путы правил удерживают в рамках дозволенных эмоций. Они же не дают просить о помощи. Ущерб от них огромный: эти правила учат мальчика следовать ЦМС и презирать того, кто идет иным путем. Это упражнение показывает, как власть и привилегии работают там, где один человек верит, будто у него есть право невозбранно говорить за всех. Как обличенные властью унижают других и почему они выбирают те или иные инструменты унижения. Все потому, что вы сами верите: СЦМС дает больше власти над теми, у кого нужных качеств – а следовательно, и силы – не хватает. Такое разделение закладывает основу для прочих унизительных «-измов»: сексизма, расизма, снобизма и безотчетной ненависти к тем, кто как-то отличается от большинства (кому не хватает СЦМС).

Случается, «золотые» мальчики (и зачастую их родители), как и прочие привилегированные группы, не понимают истоков своих привилегий: власть ослепляет. Многие родители искренне верят, будто прививать сыновьям ЦМС – значит готовить сына к будущим великим свершениям. Им и в голову не приходит, что у этой практики своя цена: мальчик или окажется под страшным гнетом родительских ожиданий и, удерживаясь в заданных рамках, будет искать одобрения свыше. Или же он поверит в то, что соответствие норме якобы ставит его выше остальных (в этом он не признается, однако его поведение скажет само за себя). Как говорят Брэд и Джек (читай ниже), внутренний конфликт сводит с ума.

Странно, как прежде все мы пытались соответствовать этим критериям, зато теперь, в девятом классе, мне будто приходится выбираться из западни, в которую я сам себя загнал. Я вижу, как мои друзья убиваются, пытаясь соответствовать ожиданиям окружающих.


В восьмом классе я посещал католическую школу, где истинной верой была гомофобия. Самый крутой парень в классе обозвал меня геем; спор ему я проиграл, подмочив себе репутацию до конца года. Потом перешел в другую школу и перестал заниматься всем мало-мальски интеллектуальным и немужским: забросил шахматы и больше не писал для школьной газеты, начал играть в хоккей и вести себя как герой фильма «Зверинец» Блуто. Готов поспорить, что каждый второй парень в старших классах поступает точно так же. Это, конечно, не оправдание, но ведь никто ничего не хочет менять. Через два года мне поступать в колледж, и уж там-то мне успех обеспечен. Между тем, лишь мама, подруга и шестилетняя сестренка (а теперь и вы) знают мою страшную тайну: я веду себя как тупой мужлан только половину своего времени.

Помните, каждый мальчик – это личность. Вашему приятелю, например, может быть совсем не до правил СЦМС. Вероятно, он плевать на них хотел и все же продолжает взаимодействовать с толпой, которая всех и вся судит по этим самым правилам. Ваш друг тонет в потоке сигналов о том, каким должен быть настоящий мужчина.

К сожалению, простейший способ сойти за своего – это унижать и обижать девочек, а заодно и мальчиков, которые не действуют по правилам СЦМС. Взрослые сами подливают масла в огонь, день-деньской «мотивируя» сыновей к усердной работе, равняя слабость и отсутствие успехов с женственностью. Сами того не сознавая, мы покрикиваем на мальчиков: «Что ты подаешь, как девчонка?», или: «Кричишь, как баба!», или: «Не хнычь! Ты ведь мужчина!» (то есть слезы – это плохо, это слабость и удел девочек). Кто-то в свое оправдание скажет: «Ведь так оно и есть: мальчики подают лучше девочек. Девочки визжат громче мальчиков и плачут чаще». Таким образом, мы заставляем мальчиков проводить в уме параллель между несостоятельностью и девочками.

Столь же унизительна гомофобия. Она по-прежнему душит мальчиков, буквально затыкая им рты перед лицом насилия (хотя за последние лет десять многое изменилось). Не менее важно и то, что мальчики смело третируют сверстников, обзывая их «педиками» или «девчонками» в присутствии взрослых (зато свои расистские наклонности осмеливаются проявлять только среди приятелей, но об этом позднее), потому что многие родители и учителя по-прежнему смотрят на такое поведение сквозь пальцы.

Впервые услышав слово «гей» (или его синонимы) на игровой площадке, классе в четвертом, мальчики сразу смекают: оно унизительно. В средних классах они уже более-менее понимают, что значит быть геем в контексте их Мира. Им надо срочно избавиться от всего «гейского»: не носить махровых разноцветных носков, не смотреть канал «Дисней», не обижаться на подлости и не защищать тех, кто носит махровые разноцветные носки или смотрит диснеевские мультики. В старших классах эта динамика набирает такие обороты, что большинство мальчиков даже не сознают, в какие тесные рамки себя загнали. Они видят, как кого-нибудь дразнят за несоответствие «моде», за жалобы на подлость окружающих или – в студенческие годы – наблюдают, как младший приятель спаивает первокурсницу, чтобы развлечься с ней, и молчат, потому как иначе их заклеймят геями[3]3
  Это одна из причин, по которым женоподобные мальчики часто вступают в союз с девочками высокого социального положения. Таким образом они обеспечивают себе защиту от преследователей в лице сверстников – ведь тем придется отвечать перед девчонками, то есть унизиться.


[Закрыть]
.

На прошлой неделе десять моих близких друзей гнобили парня, который не соответствовал меркам ЦМС: толстый, неряха, слабак. Я велел друзьям прекратить его задирать; восемь меня послушались, двое сказали: «Да че ты как педик?»

Карл, 16 лет

Глупо и бессмысленно равнять с гомосексуалистами тех, кто выступает против злоупотребления силой и социального неравенства. Иначе гетеросексуалов можно определить как безучастных к чужим страданиям и склонных к групповым унижениям. Выходит, лишь геи способны воспротивиться толпе? Это не только несправедливо, поскольку у геев те же проблемы в жизни, что и у натуралов, но и оскорбительно по отношению к последним.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации