Текст книги "Возвращение домой.Том 1"

Потом был чай, приготовление уроков – и вот, наконец, пришло время переодеваться к ужину. Джудит опрометью бросилась на второй этаж, в спальню, перескакивая через две ступеньки разом, задернула свое спальное место белой хлопчатобумажной занавеской и сорвала с себя одежду. Ей удалось даже захватить душевую, пока туда не забежал кто-нибудь еще, но как она ни спешила, Лавди ее все-таки опередила: когда Джудит вернулась из душа, она уже поджидала в спальне, одетая в уставной вечерний костюм – грязновато-зеленое габардиновое платьице с белыми полотняными манжетами и воротничком.

– Ого! Ну и быстро же ты управилась! – вскричала Джудит.

– Мы играли в нетбол, так что я не очень вспотела и не стала принимать душ. Одевайся скорей, и приступим. Я уже достала свои маникюрные ножницы, чтобы обрезать веревку.

Джудит натянула как попало платье, застегивая пуговицы на лифе и одновременно запихивая ноги в туфли, прошлась разок щеткой по волосам, завязала их сзади ленточкой в хвост, и – готово! Она взяла ножницы Лавди и разрезала бечевку, но потом ей пришлось еще распарывать грубые швы, которые держали мешковину. Под ней оказался слой коричневой оберточной бумаги, далее – толстая амортизирующая прокладка из покрытых причудливыми восточными письменами газетных листов, которые сами по себе представляли увлекательное зрелище. Все имело пряный чужеземный запах. Последним слоем упаковки оказалась белая глянцевая бумага. Наконец и она была безжалостно сорвана, и рождественский подарок предстал во всей красе. Девочки молча сидели, не в силах оторвать от него глаз.

Наконец Лавди нарушила молчание.

Вот это да! – выдохнула она удовлетворенно.

Ларец в самом деле был искусной работы, о такой красоте Джудит даже не дерзала мечтать. Дерево медового цвета, гладкое, как атлас, сплошь покрывала замысловатая резьба. На декоративной серебряной защелке был вычеканен цветочный узор, «китайский» замок, выполненный в виде маленького висячего замочка, изящно врезан в дерево. Ключ был прикреплен полоской клейкой бумаги к крышке ящика. Лавди тотчас же отцепила его и вручила Джудит, и та вложила ключ в замочек. Скрытая пружинка сжалась, и замочек открылся. Джудит подняла крышку ларца. Сверху выскользнуло зеркало, и крышка оказалась подпертой в открытом положении. Передняя часть ларца распахивалась надвое наподобие крыльев, открывая два вертикальных ряда миниатюрных выдвижных ящичков. Воздух наполнился благоуханием кедра.

– Ты заранее знала, что все будет так? – спросила Лавди.

– Примерно. У мамы был такой ларец, когда мы жили в Коломбо. Поэтому я и попросила в подарок что-то подобное. Но я и представить не могла, что он будет такой красивый.

Она открыла один из выдвижных ящичков. Он легко и мягко вышел наружу, обнажая «ласточкины хвосты» крепежных соединений и блестящую красноватую лакировку внутренней поверхности.

– Какое чудесное место для хранения драгоценностей! И главное – ты можешь запереть его на ключ. А ключ повесить на шею. Я тебе страшно завидую, честное слово… Давай опять закроем его и запрем, я теперь сама хочу попробовать…

Они могли бы играть в эту новую игрушку до бесконечности, если бы в комнату не ворвалась экономка. Услышав их голоса, она резко раздернула занавески, за которыми уединились Джудит и Лавди, куски ткани со зловещим присвистом разъехались в стороны, и девочки, вздрогнув от испуга и неожиданности, подняли головы и встретились со свирепым взглядом экономки. Ее грозную наружность нисколько не смягчал платок медсестры, который она носила, низко надвинув на самые брови, словно монахиня.

– Чем это вы тут занимаетесь вдвоем? Шушукаетесь? Знаете же отлично, что устраивать посиделки на кроватях запрещается!

Джудит открыла было рот, чтобы извиниться, – она побаивалась экономки. Зато Лавди не боялась никого на свете.

– Вы только взгляните, госпожа экономка, – просто чудо, правда. Это Джудит получила от своего отца, в подарок на Рождество, только вот с Цейлона посылка долго сюда добиралась, поэтому и вышло с запозданием.

– А ты почему находишься на спальном месте Джудит?

– Я всего лишь помогала ей распаковать посылку. Нет, вы все-таки посмотрите сюда: в этом ларце есть замок и прелестные выдвижные ящички…

Демонстрируя экономке красоты цейлонского ларца, Лавди выдвинула один из ящичков, и ее вкрадчивые движения, слова и взгляды были исполнены такого соблазна, что фурия слегка успокоилась и даже сделала шаг вперед, чтобы поглядеть через очки на предмет, лежащий на кровати,

– Ничего не скажешь, – признала фурия, – изящно сработано. Какая милая вещица… – Но тут же вернулась к своей обычной манере: – Джудит, и где же ты, интересно, собираешься его держать? В твоем шкафчике для него нет места!

Об этой проблеме Джудит как-то не подумала.

– Может быть… я заберу его к тете Луизе на каникулах.

– А у вас не найдется надежного местечка, госпожа экономка? – встряла хитрая Лавди. – В палате для больных, например, или еще где-нибудь? В одном из тех шкафов? На время, только до каникул?..

– Ладно, посмотрим. Может быть, где-нибудь найдется, А вы пока уберите отсюда весь этот мусор и приведите все в порядок до звонка к ужину. А ты, Лавди, как все сделаете, ступай назад к себе, и держитесь, если я опять застану вас…

– Слушаюсь, госпожа экономка. Простите, госпожа экономка. И спасибо вам, госпожа экономка.

Тон, которым все это говорилось, был так кроток и полон раскаяния, что экономка растерялась. С минуту она подозрительно всматривалась в лицо Лавди, но та лишь невинно улыбалась, и, не найдя повода для претензий, экономка торжественно удалилась. Девочки сохраняли на своих лицах самую что ни на есть серьезную мину, дожидаясь, пока она окажется за пределами слышимости, и только тогда залились безудержным смехом.

«Школа св. Урсулы. Воскресенье, 9 февраля. Дорогие мама и папа!

Наконец-то! Мой рождественский подарок пришел на этой неделе, и огромное, огромное спасибо тебе, папа, это как раз то, что я хотела, и даже лучше! Я так боялась, что он затерялся в дороге. У меня нет места, чтобы держать его в спальне, поэтому госпожа экономка забрала его и положила к себе, в нижнее отделение медицинского шкафа, что, по-моему, очень любезно с ее стороны. Правда, теперь я не могу любоваться им. Когда тетя Луиза приедет, чтобы увезти меня на каникулы (29 февраля), явозьму ларец ссобой и оставлю его в своей комнате в Уиндиридже. Еще раз спасибо, япросто в него влюбилась.

И спасибо тебе, мама, за письмо, которое ты отправила из Лондона перед отплытием. Надеюсь, что твой вояж прошел очень приятно и что Джесс понравился корабль.

Лавди Кэри-Льюис помогала мне распаковывать посылку, и вообще она очень милая. Она озорная и настырная, но всегда как-то умудряется выйти сухой из воды, и ей совершенно безразлично то, что говорят другие. Ее отправили в «Святую Урсулу» потому, что она хочет быть поближе к дому. Их дом называется Нанчерроу, и там у нее есть собственный пони.

В комнате отдыха мы сейчас делаем вещи для благотворительного базара. Мы с Лавди шьем из лоскутков наволочку для диванной подушки, Я ошиблась, думая, что у Лавди с Вики Пейтон какая-то особенная дружба, просто они давно знают друг друга. Мы всегда очень приветливы с Вики, когда она говорит с нами, к тому же, Вики дружит еще с одной девочкой, которую тоже каждый день забирают домой, так что я думаю, она не в обиде на нас с Лавди.

У Лавди есть сестра Афина, которая сейчас живет в Швейцарии, и брат Эдвард, он учится в Харроу. У ее отца есть собака по кличке Тигр.

Я делаю успехи во французских глаголах, а завтра у меня тест по пению: решится, буду я петь в школьном хоре или нет.

С любовью, и обнимаю Джесс,

Джудит».

На следующей неделе, в среду, когда Джудит послушно явилась на «письма», готовая забрать любую имеющуюся для нее почту, Диэдри Лидингем сообщила ей, что писем для нее сегодня нет, но зато ее хочет видеть мисс Катто, тотчас же, до обеда.

Джудит помертвела от страха, у нее засосало под ложечкой. Она почувствовала обратившиеся на нее со всех сторон взгляды, исполненные трепета и невольного почтения, словно она, набравшись невообразимой смелости и наплевав на все школьные правила, совершила некий ужасающий проступок.

Она живо прозондировала свою совесть и не нашла за собой ничего предосудительного. Не бегала по коридору, не болтала после вечернего отбоя.

– Зачем она хочет меня видеть? – пискнула она с мышиной отвагой.

– Сама скоро узнаешь. Поторапливайся, она у себя в кабинете.

Джудит, трепеща, отправилась к директрисе.

Несмотря на то что строгое око мисс Катто постоянно держало под своим надзором все происходящее в школе, сама директриса – не исключено, что вполне сознательно, – держалась в отдалении от повседневных дел вверенного ей заведения. В то время как остальные учителя довольствовались простенькими спальнями, а большую часть времени проводили в вечно переполненной учительской, заваленной горами чайной посуды и кипами ученических тетрадей, мисс Катто имела собственные небольшие апартаменты на втором этаже старого корпуса здания, а ее кабинет, располагавшийся на первом этаже, был поистине святилищем и мозговым центром всей школьной жизни. Она пользовалась большим уважением, и стоило ей появиться в своей развевающейся черной мантии на утренней молитве или в столовой, где она занимала центральное место за преподавательским столом, как шум голосов разом умолкал и все – вся школа, как один человек, – поднимались на ноги.

Преподавала она только в старших классах, где ученицы боролись за хороший аттестат или готовились к поступлению в высшее учебное заведение, а с девочками из младших классов практически не соприкасалась. С Джудит мисс Катто разговаривала лишь однажды, в день ее приезда в «Святую Урсулу»: она поздоровалась, спросила, как ее зовут, и пожелала ей успехов. Но, как и любая другая ученица, Джудит ни на миг не забывала о существовании директрисы, она часто видела ее издали и постоянно ощущала ее незримое присутствие.

Поэтому вызов к мисс Катто был для Джудит серьезным испытанием.

Кабинет директрисы находился в конце длинного коридора, куда выходили двери многочисленных классных комнат. Выкрашенная в коричневый цвет дверь была закрыта. С пересохшим от волнения ртом Джудит легонько постучала костяшками пальцев по деревянной обшивке.

– Войдите.

Джудит открыла дверь. Мисс Катто сидела за столом. Она подняла глаза и положила ручку.

– А, Джудит, входи.

Джудит вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Стояло ясное утро, и кабинет, выходящий окнами на южную сторону, где раскинулся школьный сад, был залит солнечным светом. На столе мисс Катто стоял кувшинчик с букетом первоцвета, а на стене у нее за спиной висела написанная маслом картина – небольшая бухта, море цвета индиго, вытащенная на берег лодка.

–Бери стул и присаживайся. И не смотри на меня таким затравленным взглядом – я не собираюсь тебя ни за что ругать, просто хочу поговорить. – Она откинулась на спинку кресла. – Как дела?

Мисс Катто не было еще и сорока; для высокой должности, связанной с большой ответственностью, она была сравнительно молода и обладала здоровым цветом лица и пружинистой походкой женщины, для которой отдых немыслим без свежего воздуха и физических упражнений. Ее темные, начинающие седеть волосы были зачесаны с гладкого лба назад и уложены на затылке в безупречный пучок. Пронизывающий взгляд голубых ясных глаз мог быть в зависимости от обстоятельств и чарующим, и грозным. Под своей директорской мантией она носила синий костюм и шелковую блузку с галстуком-бабочкой. На руках никаких украшений, зато в ушах – жемчужные сережки-гвоздики, а к отвороту пиджака в деловом стиле приколота жемчужная брошка, похожая на мужскую булавку для галстука.

Джудит нашла стул, села и повернула голову к мисс Катто.

– Хорошо, мисс Катто, спасибо.

– У тебя очень даже неплохие оценки, я довольна твоей работой.

– Спасибо, мисс Катто.

Директриса улыбнулась, и строгое выражение на ее лице растаяло, сменившись выражением неподдельной сердечной теплоты.

– Получала известия от мамы?

– Да, я получила от нее письмо, посланное с Гибралтара.

– Все в порядке?

– В общем, да.

– Рада слышать. Итак, к делу. Ты, кажется, подружилась с Лавди Кэри-Льюис?

– Да, – ответила Джудит, а про себя подумала: неужели ни одна мелочь не ускользает от внимания мисс Катто?

– У меня сразу возникло чувство, что у вас с ней есть что-то общее, поэтому я и попросила госпожу экономку поместить вас в одном дортуаре. Дело в том, что мне позвонила миссис Кэри-Льюис, и речь шла о тебе: Лавди, как я понимаю, хочет, чтобы ты на выходные поехала к ним. Она что-нибудь говорила тебе об этом?

– Нет, ни слова.

– Молодец. Мать взяла с нее обещание, что она будет молчать, пока сама миссис Кэри-Льюис не поговорит со мной. Ты хочешь поехать в Нанчерроу?

– Хочу ли я?.. – Джудит не верила собственным ушам. – Ах, мисс Катто, я была бы счастлива!

– Однако ты должна понимать, что, разрешая тебе поехать, я делаю для тебя исключение, так как официально ты можешь покинуть школу только в каникулы. Но учитывая все обстоятельства – то, что твоя семья за границей, – я подумала, что выходные в гостях у Кэри-Льюисов только пойдут тебе на пользу.

– О, я так вам благодарна!

– Ты поедешь вместе с Лавди в субботу утром и вернешься с ней в воскресенье вечером. Я позвоню твоей тете Луизе и поставлю ее в известность; она – твой законный опекун и должна быть в курсе всех твоих дел.

– Я уверена, она не будет против.

– Я тоже так думаю, но необходимо соблюсти все формальности, к тому же, этого требует вежливость. Итак… – Директриса встала и улыбнулась, давая понять, что разговор окончен; Джудит поспешно вскочила со стула. – Вопрос решен. Я дам знать миссис Кэри-Льюис. Теперь можешь идти и сообщить Лавди приятную новость.

– Хорошо, мисс Катто, и огромное вам спасибо…

– И не забывай, – мисс Катто повысила голос, – чтобы никакой беготни в коридорах!..

Джудит нашла Лавди в ее классе – вместе с другими девочками она дожидалась звонка на обед.

– Лавди, как ты могла не сказать! Гадкая девчонка!

Но Лавди заметила восторженное, счастливое выражение на разрумянившемся лице подруги и радостно взвизгнула.

– Не-Бегай-По-Коридору дала добро! Она согласилась! Вот уж не думала, что это получится!

Они схватились за руки и начали исступленно прыгать, точно воины дикого племени, исполняющие ритуальный танец по случаю одержанной победы.

–Но ты никогда не говорила мне, что просила свою маму…

– Я обещала ей, что ничего тебе не скажу. Мы боялись, что мисс Катто не согласится, а что может быть хуже разочарования? Ты не представляешь, чего мне стоило держать наш план в секрете! Это была мамина идея. Я рассказала ей о тебе, и она говорит: «Пригласи Джудит к нам», а я говорю ей, что тебя не отпустят из школы; тогда она отвечает: «Предоставь это мне». И ей удалось. У нее всегда получаются такие штуки. Папчик любит повторять, что она женщина с величайшим даром убеждения. Ах, это будет здорово! Мне не терпится показать тебе все. Скорей бы… Чего это ты вдруг погрустнела?

– Просто вспомнила, что у меня нет никакой одежды, кроме школьной. Вся моя домашняя одежда – у тети Луизы.

– О Господи, что за ерунда. Возьмешь что-нибудь из моей.

– Твои вещи мне будут маловаты.

– Ну, тогда одолжишь у Афины. Или у Эдварда. Какая разница, в чем ты будешь одета? А я покажу тебе…

Но тут их разговор был прерван резким звонком на обед.

– Почему так хорошо дома, – сказала Лавди своим громким, звучным голосом, – так это потому, что там нет этих проклятых звонков! – И, получив от шокированной классной старосты «галочку» за поведение, вызывающе засмеялась.

Отъезд был намечен на десять часов утра. Девочки уже оделись, собрали вещи и были совсем готовы, когда Лавди вдруг осенила очередная блестящая идея.

– Твой кедровый ларец!

– Что такое?

– Давай возьмем его с собой. Сможем показать его маме. Джудит засомневалась:

– А ей будет интересно?

– Ну, конечно же, интересно, что за дурацкий вопрос! Я уже рассказала ей о нем.

– Экономка придет в ярость.

– Отчего ей приходить в ярость? Она только рада будет избавиться от лишней вещи, загромождающей ее шкаф. Ну, а если она и будет недовольна, то нам-то какое дело? Если хочешь, я сама к ней схожу…

Но в конце концов они пошли вместе. Экономку они нашли в палате для больных, она пичкала какую-то тщедушную девочку солодовым экстрактом с ложечки. Как и ожидалось, она не выразила ни малейшей радости по поводу их прихода.

– Вы еще здесь? – Экономке не понравилось, что мисс Катто делает ради Джудит исключение из правил и отпускает ее на выходные к Кэри-Льюисам; она не скрывала своего неодобрения с того самого момента, как узнала об этой затее. – Если я не ошибаюсь, вам пора уезжать.

– Да, мы как раз собирались, – начала вкрадчивым голосом объяснять Лавди. – Но подумали и решили, что возьмем с собой ларец Джудит. Так он и вам больше не будет мешать, – прибавила она лукаво.

– Зачем вам понадобилось брать его с собой?

– Маме очень хочется посмотреть его. И у меня есть ракушки, которые мы хотели бы положить в ящички,

– Что ж, очень хорошо. Он внизу в медицинском шкафу. Но не приносите его опять ко мне, здесь не так много места, чтобы хранить чужие вещи. Слушай, Дженифер, может хватит притворяться, что тебя сейчас стошнит? Это всего лишь солод, и он очень полезен для здоровья.

Девочки вызволили сундучок из его временного убежища, попрощались с экономкой и выскользнули вон; Джудит несла свое сокровище, а у Лавди в каждой руке было по сумке с самыми необходимыми для поездки вещами. Вниз по лестнице, потом по длинному коридору, самым скорым шагом, каким только возможно, не переходящим, однако, в запрещенный бег. Через столовую, через вестибюль…

Диэдри Лидингем прикрепляла расписание игр к обшитой грубым зеленым сукном доске объявлений.

– Куда это вы направились? – спросила она начальственным тоном.

– Домой, – бросила Лавди, и без дальнейших разъяснений они, пулей вылетев из открытых дверей, сбежали вниз по каменным ступенькам, оставив старшую ученицу стоять с разинутым ртом.

Стоял чудесный день – настоящая суббота: холодно и ветрено, по абсолютно голубому небу несутся большие белые облака.

Машина Кэри-Льюисов уже стояла на гравиевой площадке, миссис Кэри-Льюис ожидала их за рулем, а на сиденье возле нее сидел Пеко Пекинесский.

Машина была великолепна – новый темно-синий «бентли» с длинным блестящим капотом и огромными серебристыми фарами. Несмотря на прохладную погоду, складной верх автомобиля был опущен. Миссис Кэри-Льюис была в манто, а вокруг головы обмотан блестящий шелковый платок, чтобы волосы не лезли в глаза.

Лишь только они появились, она подняла руку.

– Ах, вот вы, милые мои! Я уже отчаялась вас дождаться. Вы опоздали на пять минут.

– Мы ходили за ларцом Джудит. Мама, это – Джудит.

– Здравствуй, Джудит, рада тебя видеть. Боже мой, а он прилично весит! Положите это все на заднее сиденье. Лавди, ты садись сзади и возьми к себе Пеко, а Джудит пусть садится со мной. Какое изумительное утро! Я не устояла перед искушением и опустила верх, в воздухе такой восхитительный аромат. Пеко, угомонись сейчас же! Ты же любишь сидеть на заднем сиденье. Держи его хорошенько, Лавди, а то он бросится в погоню за какой-нибудь коровой или овцой. Ну что, все готовы?..

И, не тратя времени на лишние разговоры, она включила зажигание. Мощный двигатель заурчал, и машина тронулась. Джудит откинулась на мягкую кожаную спинку и тайком испустила глубокий удовлетворенный вздох: последние несколько дней ее преследовали предчувствия, что случится нечто непредвиденное, и их планы сорвутся. Но ничего не произошло – слава Богу! Они проскочили в ворота, поехали по дороге, и вскоре «Святая Урсула» осталась позади и из настоящего стала прошлым.

Лавди трещала без умолку.

– В последний момент мы решили взять с собой ларец, и экономка разозлилась… да, Джудит? Понять не могу, отчего она вечно такая раздраженная, отчего она не может быть, как Мэри? Боюсь, мы с Джудит не очень-то ей по душе. Правда, Джудит? Ма, а кто у нас будет в эти выходные? Кто-нибудь особенный?

– Вообще говоря, никого особенного. Только Томми Мортимер приедет из Лондона.

Ого-го! – игриво воскликнула Лавди и хлопнула мать по плечу. – Томми Мортимер – это мамин ухажер, – пояснила она Джудит. – Он всегда привозит ей в подарок самые дорогие шоколадные конфеты из «Хэрродз»[23]23
  Фешенебельный универсальный магазин в Лондоне.


[Закрыть].

– О, Лавди, что за вздор ты мелешь! – Однако миссис Кэри-Льюис ничуть не казалась раздосадованной словами дочери – они позабавили ее, и только. – Джудит, ты не должна верить ни единому слову, которое произносит этот ребенок; да ты и сама, наверно, уже поняла.

– Я говорю истинную правду, это тебе прекрасно известно. Афина считает, что уже много лет Томми от тебя без ума, поэтому он так и не женился.

– Афина любит выдумывать всякую чепуху даже больше, чем ты.

– Ты не получала от нее писем?

– Ах, дорогая, что за глупый вопрос! Ты же знаешь, в отношении писем Афина безнадежна. Зато Эдвард черкнул несколько строк. Пишет, что взял второе место по ракеткам[24]24
  Упрощенный вид тенниса на закрытом корте.


[Закрыть]. А сегодня утром заявился Джереми Уэллс. Его пригласил папчик, и они втроем – папчик, Томми и Джереми – отправились в лес стрелять голубей.

– Джереми… Господи, я не видела его целую вечность! – Лавди любезно принялась просвещать Джудит: – Он очень славный. Когда-то Джереми был учителем Эдварда, еще в то время, как Эдвард готовился к поступлению в Харроу. И еще он был как бы кавалер Афины. Он брал ее на вечеринки, когда ей было лет шестнадцать. Его отец – наш семейный врач. А папчик просто души в нем не чает, потому что Джереми здорово играет в регби и в крикет, он капитан команды нашего графства.

– Дорогая, он любит его не только поэтому…

– Во всяком случае, он всегда ездит в Твикенхем, когда играет Корнуолл, а летом – на Лордз-Крикет-Граунд. И не устает твердить, какой Джереми первоклассный стрелок и какую уйму фазанов он перестрелял.

Диана Кэри-Льюис снисходительно рассмеялась.

– В этом есть доля правды, – согласилась она, – и все же я думаю, что их дружба не сводится к пальбе по всему, что пролетает мимо…

Джудит уже не слушала. Она начала немножко нервничать. Столько людей, столько нового, и весь этот мир бесконечно далек от всего, к чему она привыкла. Она очень надеялась, что в ближайшие два дня не опростоволосится и не обескуражит всех, себя в первую очередь, какой-нибудь бестактностью или невежественным промахом. Что касается Лавди, то Джудит никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из детей так разговаривал со своей матерью. Непринужденно болтая с ней, точно со своей одноклассницей, и даже поддразнивая насчет ее «ухажеров». Томми Мортимер. Более чем кто-либо другой из упомянутых он вызывал недоумение Джудит. У матерей, которых она знала, вообще не было «ухажеров», а если таковые и имелись, то это держалось в строжайшей тайне. Однако миссис Кэри-Льюис, похоже, совершенно не стыдилась того, что у нее есть поклонник-мужчина; пожалуй, даже гордилась этим. Она не только ни капли не беспокоилась, что вся ее семья (включая, по-видимому, и ее мужа) знает об этом, но и с удовольствием позволяла обсуждать такую деликатную тему.

Похоже, меня ждет масса интересного, подумала Джудит.

Они уже выехали за черту города, миновали маленькое рыбацкое селение и взобрались по крутому склону холма на уходящую вдаль пустынную равнину. Узкая дорога петляла вдоль прихотливо извивающихся каменных стен и изредка встречающихся ферм со старыми, низкими строениями, сбившимися в кучи, словно ищущими друг у друга защиты от ветра. Отлогие холмы, увенчанные доисторическими пирамидками, сложенными из гранитных валунов, тянулись до самых прибрежных скал, а за ними ослепительно блестело море, испещренное крапинками солнечных бликов. Далеко в море крошечные рыболовные суденышки боролись с волнами, в вышине с криками кружили чайки, карауля идущего за плугом пахаря с его лошадью, в ожидании, когда можно будет поживиться на свежевспаханной земле.

Пейзаж этой части Корнуолла сильно отличался от тех мест, где жила Джудит.

– Здесь очень красиво, – заметила она. Миссис Кэри-Льюис улыбнулась.

– Ты разве никогда раньше не ездила по этой дороге?

– Нет, так далеко мы не заезжали.

– Это не так далеко от Пенмаррона. В Корнуолле вообще не бывает больших расстояний.

– Да, если, конечно, есть машина.

– Разве у твоей мамы не было машины?

– Был «остин», семерка. Но она не очень-то любила на нем ездить. Так что мы обычно добирались до Порткерриса поездом.

– Вот как? Значит, она не любит водить?

– Да. Она постоянно очень нервничала, говорила, это потому, что в Коломбо ее всегда возил шофер. Но это нелепость, ей-богу, на самом деле она отличный водитель.

– Какой смысл иметь машину, если ты на ней не ездишь? – вставила Лавди.

Джудит почувствовала, что переусердствовала с упреками в адрес своей мамы и что пора ей, как верной дочери, заступиться за нее.

– Во всяком случае, лучше вообще не ездить на машине, чем водить, как моя тетя Луиза. Она гоняет свой «ровер» на скорости чуть ли не сто миль в час, причем, как правило, несется по встречной полосе. Мама всегда страшно боялась ездить с ней.

– Думаю, я бы тоже боялась на ее месте, – сказала миссис Кэри-Льюис. – Тётя Луиза – это кто?

– Сестра моего папы. Пока мама за границей, я буду проводить каникулы у нее. Она живет в Пенмарроне.

– Надеюсь, она не станет возить тебя на скорости сто миль в час?

– Нет, она обещала купить мне велосипед.

– Какая разумная женщина. И все-таки очень жаль, что твоя мама не любит водить машину. В этой части Корнуолла столько дивных бухточек и пляжей, а без машины их не обнаружишь. Ну, да это ничего – мы покажем тебе все эти места, так и нам будет гораздо веселее, ты ведь никогда не видела их раньше. – Несколько секунд она молчала, потом спросила: – Как ты зовешь свою маму?

Довольно странный вопрос, подумала Джудит.

– Мама.

– А как ты собираешься звать меня?

– Миссис Кэри-Льюис.

– Что ж, очень пристойно и почтенно. Мой муж одобрил бы. Но знаешь, я просто ненавижу, когда меня зовут «миссис Кэри-Льюис». У меня возникает ощущение, что за моей спиной стоит свекровь. Она была древней, как Господь Бог, и страшной, точно сам дьявол. Слава небу, ее уже нет в живых, так что, по крайней мере, от этой головной боли ты избавлена.

Джудит потеряла дар речи, но миссис Кэри-Льюис, к счастью, продолжала говорить:

–Если честно, мне нравится, когда меня называют либо Диана, либо «любимая», либо «мама». Поскольку ты мне не дочь, а «любимая» звучало бы в твоих устах странно, думаю, тебе лучше всего звать меня Дианой.

Она повернула к ней голову, улыбнулась, и Джудит заметила, что расцветка ее узорчатого головного платка идеально подходит к ее синим глазам. Интересно, это случайность или же миссис Кэри-Льюис специально выбрала именно такой платок.

– Если вы не будете против…

– Да, мне было бы очень приятно. И проще всего начать прямо сейчас. Потому что если ты начнешь звать меня миссис Кэри-Льюис, то никогда не сможешь перейти на «Диану». А для меня, признаюсь, это будет невыносимо.

–Я никогда не называла взрослых просто по имени.

–И очень зря. Это абсурд. Для чего тогда нам даются при рождении прекрасные имена? Ты скоро познакомишься с Мэри Милливей, няней Лавди; точнее, бывшей няней. Так вот, мы никогда не звали ее «няня», как принято, ведь Мэри – такое красивое имя. Да и вообще, я терпеть не могу слова «няня». Мне тут же вспоминаются все эти занудные маменьки. – И, состроив презрительную мину, Диана произнесла гнусаво, с пародийной точностью воспроизводя великосветский выговор: – «Не-а-а-ни-ичка так сердита из-за того, что я разрешила Лусинде сидеть с нами допоздна…» Брр!.. Так что давай начнем сразу, как договорились. Значит, как ты меня будешь называть?

– Диана.

– А теперь так, чтобы все слышали.

– Диана!

– Ага, уже лучше. А теперь как насчет того, чтобы оглушить всю округу. Раз, два, три, все вместе…

– ДИАНА!!!

Ветер унес их голоса высоко в небо. Они громко хохотали, а дорога продолжала виться впереди серой лентой.

Через десяток-другой миль ландшафт неожиданно изменился, и они оказались в местности, покрытой глубокими лесистыми долинами с быстрыми маленькими речушками. На дне одной из таких долин расположился Роузмаллион: горстка побеленных домиков, огороженный двор фермы, паб и старинная церквушка с прямоугольной башней-колокольней, окруженная покосившимися, пожелтевшими от лишайника надгробиями. Они проехали по горбатому мосту, что перекинулся через сладко журчащую речку, затем дорога поползла круто вверх, и, когда они взобрались на вершину холма, в поле зрения показалась извилистая линия стены, а в ней – внушительные, высокие кованые ворота. В проеме распахнутых ворот, как картина в раме, открывался вид на длинную подъездную аллею, которая уходила, извиваясь, вдаль и терялась из виду. Диана повернула, и «бентли» шмыгнул в ворота.

– Это и есть…

– Да. Это Нанчерроу.

Джудит замолчала, наблюдая за тем, как петляет впереди дорога, сворачивая то в одну, то в другую сторону; казалось, она будет тянуться бесконечно и не выведет их никуда. Внезапно ей стало немножко страшно в этом огромном парке. Она ни разу еще не видела такой длинной подъездной дороги и стала подозревать, что Нанчерроу – не простой дом, а настоящий замок, не исключено, что с крепостным рвом, подъемным мостом и даже собственным безголовым призраком, какие обычно водятся в старинных замках. Ее охватило тревожное чувство близящейся встречи с неизвестным.

– Нервничаешь? – спросила Диана. – Мы всегда называли это «фобией подъездных аллей». Я знаю, как замирает сердце, когда впервые приближаешься к незнакомому месту.

Неужели она, плюс ко всему, еще умеет читать чужие мысли? – поразилась Джудит,

– Подъездная дорога такая длинная…

– А как, по-твоему, будет выглядеть дом? – Диана рассмеялась. – Не волнуйся, это нисколечко не страшно. Никаких привидений. Все они сгорели вместе со старым зданием во время пожара в 1910 году. Мой свекор просто пожал плечами и выстроил на этом месте новый дом, гораздо просторнее и удобнее. И оказалось, что это только к лучшему, – продолжала она с улыбкой, – в новом Нанчерроу старина слилась с современностью, при этом никаких тебе призраков или потайных ходов. Просто самый лучший в мире дом, в который мы все влюблены.

И когда они наконец подъехали к Нанчерроу, Джудит поняла, что имела в виду Диана. Дом вырос перед ней неожиданно. Обступающие дорогу деревья стали редеть и вскоре исчезли совсем, холодное зимнее солнце еще раз блеснуло из-за туч, дорога сделала последний поворот, и они оказались перед усадьбой. Выстроенная из гранита местной выработки, с шиферной крышей, она походила на традиционный фермерский дом. Два этажа и два ряда высоких окон, а выше – еще ряд маленьких мансардных окошек. Перед домом раскинулась обширная, усыпанная морской галькой площадка для парковки автомобилей. Восточная стена одета густым покровом ломоноса и вьющихся роз. Парадная дверь – в основании круглой башни с зубчатым верхом, как у средневековой крепости в нормандском стиле. Вокруг – зеленые газоны с клумбами и луга, желтые и лиловые ковры нарциссов и крокусов, подальше виднеются заросли кустарника и лес. С южной стороны, куда выходит фасад дома, луг спускается террасами, с каменными ступеньками между ними. В самой дали, на горизонте, голубизна неба сливается с синевой моря.