Текст книги "Ангелы Черчилля"

– Все в порядке, у меня накопилось достаточно купонов, хватит на новое пальто. Лучше переделай это для Дейзи.

– Как она много говорит, как тараторит! – сказала Дейзи, когда они с Роуз наконец-то смогли лечь спать. – Не умолкает, лишь бы не думать о том, что ее действительно грызет. Что же делать?

– Тебе-то что, Дейзи, ты запишешься в ВААФ, только тебя и видели! Пойми, я тебя ничуть не осуждаю. Если бы отпустили с «Виккерса», меня бы мигом след простыл. Слышала, в армии требуются шоферы. Знаю, что я хороший водитель и автослесарь.

– Эдейр говорит, что положение становится все хуже и что Дюнкерк покажется цветочками, а уж как там было худо… Стране понадобимся мы обе. Первой я, ты-то делаешь оружие, приносишь настоящую пользу. Я не могу оставить маму, если меня не призовут. Ей без меня не справиться.

– Она слишком от тебя зависит, Дейзи. Она знает, что ты всегда рядом: то в лавке, то развозишь заказы, то чинишь этот фургон, будь он неладен! Все мы рано или поздно от нее уедем, так устроена жизнь. Так что лучше не тяни, подавай заявление, пока здесь еще остаюсь я.

Дейзи надолго замолчала. Может, Роуз права и ей пора добровольно пойти служить в надежде, что Флора научится справляться с хозяйством одна? Эдейр и Сэм подталкивали ее именно к этому. Летать! Недосягаемая мечта… Даже если она запишется в ВААФ, женщинам штурвалы самолетов не доверяют. Они работают рядом, поддерживают машины в боевом состоянии, помогают пилотам-мужчинам, поднимающим их в воздух.

Она улеглась и укрылась пледом.

– Роуз, ты можешь представить что-то более прекрасное, чем умение летать?

– Не могу, – с улыбкой призналась Роуз и засмеялась: – Особенно когда ты сходишь с ума по своему учителю!

Дейзи подпрыгнула на кровати:

– Брось, Роуз Петри, ты что?! Наверное, девушки на вашей фабрике только и болтают, что о парнях? Нет, у нас с Эдейром все по-другому. Я для него – механик, я помогла ему отремонтировать самолет, только и всего. А он для меня – аристократ, владелец самолета.

И она улеглась, стыдясь себя. Она прекрасно знала, что ее чувства к «аристократу» меняются, становятся все нежнее.

Глава 6

Шли недели, но времени даже подумать о летных занятиях не находилось. «Странная» война окончательно сменилась настоящей. Ночь за ночью, а порой и среди бела дня начиная с конца июня королевские военно-воздушные силы сражались в небе юга Англии с немецкими люфтваффе. Ходили слухи, что неприятель стремится как можно скорее уничтожить как можно больше британских истребителей, чтобы перейти к следующему пункту своего плана – вторжению.

Сирены воздушной тревоги завывали теперь в любое время дня и ночи, и Дейзи давно уже перестала мечтать о том, чтобы научиться летать. Главным ее чувством теперь был стыд за собственный непростительный эгоизм. День за днем Эдейр и такие, как он, бросали вызов врагу и рисковали жизнью, в сверхчеловеческом напряжении борясь за безопасность Британии; а Дейзи Петри мечтала об одном: чтобы он вернулся и начал учить ее летать… То немногое, что она усвоила, взмыв с ним однажды в небо, теперь, наверное, уже забылось. Как помочь этой беде?

Она штудировала газеты в поисках летного училища поблизости. Раньше учились летать и те, кто не служил в ВВС, а значит, такие училища должны были существовать; или – страшная мысль! – летчиками становились только богатые люди, передававшие эту премудрость друг другу?

Однажды вечером она наткнулась на маленькое объявление в самом конце газетной страницы: «Уроки пилотирования, опытные инструкторы, три гинеи в час»[6]6
  До реформы 1971 года одна гинея равнялась 21 шиллингу, в 1 фунте стерлингов было 20 шиллингов.


[Закрыть].

Дейзи застонала. Это же целое состояние, больше ее недельного заработка! Где взять такую уйму денег? Обращаться с этим вопросом к отцу было бессмысленно. Ее посетила еще одна фантастическая мысль: что, если ей устроиться работать в эту школу и вместо оплаты брать уроки? Но, внимательно прочитав объявление, она поняла, что на дорогу до аэродрома и обратно у нее уходил бы целый день.

«Тебе остается одно: надеяться на его скорое возвращение», – сказала она себе и плюхнулась на кровать.

Воспоминания о детских играх с братьями и с сестрой вызывали у нее улыбку. Их фантазии в те безмятежные времена не было предела. Они преображались то в рыцарей в сияющих доспехах, бьющихся на турнирах и неизменно одерживающих победы, то в ковбоев, скачущих по прериям верхом на красивых конях… У плохих парней не было ни малейших шансов против всадников в белых шляпах!

Сейчас ее кровать превратилась в самолет. Она повторяла все движения Эдейра, которые успела запомнить, снова слыша его мелодичный голос; какую скорость он советовал развивать?.. Самолет для нее – недосягаемая мечта, но она все равно станет летчицей!

Ее верный старенький велосипед превратился в «Аэронку», окрещенную ею в «Эдейра» – это было, конечно, ее тайной. Она ездила взад-вперед, представляя, как набирает скорость и отрывается от земли. В ту же игру она стала играть за рулем фургона, оставляя его окна открытыми даже в самый сильный ветер, в проливной дождь. Все свое время она посвящала такой своеобразной летной практике. Это было лучшее, что она могла сделать до возвращения Эдейра.

Всякий раз, когда было слышно или даже видно, как самолеты ведут смертельный бой в небе над Дартфордом, Дейзи истово молилась: если он там, в небесах, где ему самое место, то пусть выйдет из сражения живым и невредимым!

Стало известно о появлении в британском арсенале нового замечательного оружия – бесценного радара. Это чудо техники непрерывно ощупывало небо над морем между Британией и европейским континентом, выискивая приближающиеся самолеты. При их обнаружении сложнейшая и точнейшая система наземного слежения передавала координаты врага летчикам королевских ВВС.

Маршрут стервятников, летевших бомбить Лондон, и тех из них, которым удавалось, сбросив смертоносный груз, повернуть назад, пролегал как раз над улицами Дартфорда, поэтому ему доставалось, как мало какому другому городу воюющей страны.

Как-то утром после особенно сильного налета Дейзи, оставив в лавке Фреда, отправилась на почту за марками.

– Пойди проветрись, дочка, – напутствовал ее отец. – Проверь, что там и как, чтобы не нужно было выходить матери. Ей лучше избегать лишних волнений.

Оказаться на свежем воздухе уже было чудесно. Дейзи прошла по Спайтел-стрит, потом по Хай-стрит. Ее сердце затрепетало от радости при виде церкви Святой Троицы: храм пятнадцатого века стоял нетронутый. Он высился тут уже без малого пятьсот лет. Дейзи поймала себя на мысли, что она не прочь прожить в Дартфорде всю жизнь. В родном городе ей нравилось сочетание старинных и современных построек, даже невзрачные жилые кварталы, не говоря о просторных парках. Но она знала, что придется отсюда уехать, когда ее призовут принять участие в обороне. Она не думала горевать по этому поводу. За прошедшее лето она очень много узнала не только о самолетах, но и о самой себе. Страшно ли ей будет воевать? Она надеялась, что нет; но если она испытает страх, надо будет его скрыть.

Налеты следующих недель стали страшным испытанием. «С меня довольно! – скрежетала зубами Дейзи. – Не могу больше сидеть взаперти в лавке, тем более в душном темном убежище!» В последние три недели каждый ее выход оттуда заканчивался нырянием в канаву под грохот разрывов. Вспоминая свои прекрасные мечты о блестящих свершениях вдали от отчего дома, она жалела, что они так и остались мечтами. До чего же ей хотелось, чтобы кончился весь этот кошмар, а лучше, чтобы он вообще не начинался! Она не переставала задаваться вопросом: зачем люди воюют? Ответа не было.

– Я на пределе, Дейзи, – пожаловалась однажды Роуз, в кои-то веки получившая возможность отдохнуть. – Видит бог, большинство моих сослуживцев – симпатичные люди, но у меня такое чувство, что я провожу больше времени на фабрике, чем дома. Думаю, я тоже многим надоела, как и они мне. Одно дело работать с ними вместе, другое – есть и спать: это уже перебор! И вообще, если я сейчас же не выпрямлю ноги, то они на всю жизнь останутся согнутыми! Скоро я сровняюсь ростом с нашей Дейзи.

Своей болтовней Роуз развлекала родителей, но сестра отвешивала ей за это подзатыльники, хотя понимала, что Роуз изнурена работой куда сильнее, чем она. Ее сестре случалось возвращаться домой после нескольких часов, проведенных в фабричном бомбоубежище, а совсем скоро снова торопиться на работу: подходило время начинать новую смену.

– Терпение, девочки, – утешал их Фред, сам едва не падавший от усталости, – так долго не продлится. Наши парни топят эти «мессершмитты» как котят!

«А мы теряем свои «спитфайры»!» – уныло думала Дейзи, но помалкивала.

– Этим налетам нет конца! – простонала Роуз. – И вчера, и позавчера… Наверное, хотя бы сегодня будет передышка. Давай прогуляемся по пустоши, – предложила она сестре и пообещала матери: – Мы непременно вернемся к чаю!

– «Остался ли для чая мед?» – пропела Дейзи. Она понятия не имела, из какой песни эта строчка, внезапно всплывшая у нее в памяти.

– Мед? Не припомню, когда я в последний раз видела мед! А ты помнишь, Фред?

– Наверное, с нами делилась медом Нэнси, – неуверенно предположил Фред.

– Прости, мам, в голову лезет всякая чушь. Это какой-то старый стишок.

Флора сочувственно посмотрела на дочерей. Она знала, как им трудно проводить столько времени взаперти. С раннего детства они часами колесили по окрестностям на велосипедах, до изнеможения играли с братьями или просто носились как угорелые. Сейчас сестры ждали, что предложение Роуз вызовет у матери возражения, но она не посмела им перечить. Она чувствовала дрожь в ногах и стояла неподвижно, чтобы девочки не заметили, до чего ей страшно.

– Похоже, Роуз права, Флора. Даже немцам нужен отдых, к тому же нынче воскресный день. А главное, кому придет блажь бомбить Дартфордскую пустошь? Ни тебе складов оружия, ни инженерных сооружений, разве что одна здоровенная зенитка, ее они бы, конечно, не прочь взорвать, но сперва ее надо отыскать… Не волнуйся, любимая, их мишени – это наши заводы. Ступайте, девочки, вам пора размяться.

Флора ничего не сказала. Близнецы обрадованно переглянулись.

– У них есть голова на плечах. Увидят немецкий самолет – сразу спрыгнут в траншею или на худой конец в канаву. Обещаете, девочки?

– Мы так и сделаем, папа.

Флора, провожая их взглядом, вымученно улыбнулась.

– Вас будет ждать чай, но без меда, уж не обессудь, Дейзи Петри.

Близнецы по привычке посмотрели в голубое июньское небо, где не было ничего, кроме легких облачков, подгоняемых ветерком.

– Отлично! – сказала Дейзи и тут же поморщилась от запаха дыма, принесенного ветром. Это был не приятный дымок от семейного костра, а напоминание о том, что их город с устрашающей скоростью превращается в руины.

– Мама называет нас сорванцами – так не будем ее разочаровывать! – крикнула Роуз. – Побежали!

И девушки понеслись сначала по Хай-стрит, потом по Лоуфилд-стрит. Вот и пустошь. Роуз отличалась более длинными ногами, зато Дейзи была сильнее на коротких дистанциях, поэтому они достигли цели вместе, выбившиеся из сил, зато счастливые.

– Я уже забыла, как это здорово!

– Добро пожаловать на «Виккерс», на мои занятия гимнастикой!

Дейзи встретила слова сестры улыбкой:

– Нет, спасибо, мне и так хорошо. Давненько мы не веселились вместе! Я очень скучаю по Грейс и по Салли. Наверное, это и значит повзрослеть. – Она указала на поросший травой холмик. – Гляди-ка, не нам одним пришла мысль прогуляться на свежем воздухе. Видишь, Роуз, мать и маленький сын даже пытаются запускать воздушного змея!

Девушки немного прошлись, не упуская из виду мать с ребенком, чтобы при необходимости оказать им помощь.

– Малышка Роуз тоже хочет поиграть? – стала дразнить сестру Дейзи. – Эта женщина наверняка позволит тебе позапускать змея…

Роуз не ответила: она стояла, напрягшись всем телом, и прислушивалась к зловещему низкому звуку. Мгновение – и голубое летнее небо с грохотом перечеркнул «мессершмитт».

Дейзи увидела, что молодая мать замерла.

– Ложись!!! – крикнула она.

Все случилось еще до того, как она успела крикнуть во второй раз. Прозвучала смертельная очередь, самолет с оглушительным ревом пролетел низко над пустошью и взмыл в синее летнее небо. Наступила кладбищенская тишина.

– Мы мертвые, Дейзи? – спросила Роуз шепотом.

– Не чувствую боли. Вот только ноги – ты их придавила…

Роуз встала с мятой травы и несколько секунд бессильно смотрела на два тела, неподвижно лежавшие в нескольких ярдах от них. Потом она взвыла так, что у Дейзи чуть не разорвалось сердце. Она двинулась по траве ползком и при виде тел скорчилась. Ее вывернуло наизнанку. Все, чему ее учили на курсах первой помощи, было здесь совершенно бесполезно. Над жалкими телами беспечно парил привязанный к детскому кулачку воздушный змей.

Дейзи сделала над собой усилие и выпрямилась.

– Роуз, Роуз… – тихо позвала она, сжимая плечо сестры. – Ступай, приведи людей. Мы миновали на пути сюда пункт первой помощи. Там знают, как поступить. А я останусь с… с…

Роуз вытерла глаза:

– Но, Дейзи…

– Знаю. Поторопись.

Роуз бросилась бежать. Дейзи показалось, что ее спортивная сестра никогда не передвигалась с такой скоростью. Уже через несколько секунд та скрылась из виду. Дейзи сделала глубокий вдох и опустилась на траву рядом с погибшей и мальчуганом. Только сейчас она заметила, что по ее щекам бегут слезы, и затряслась всем телом от бурных рыданий. В голове у нее теснились невыносимые мысли и вопросы. Наверное, где-то в городе ждет возвращения семьи с прогулки молодой отец. Хотя нет, он, скорее всего, служит вдали от дома и не знает, что с его женой и сыном случилось самое худшее…

Полная невиновность с одной стороны, а с другой…

– Это убийство!

Дейзи вздрогнула от собственного выкрика. Именно убийство, что же еще? Летчик не мог не видеть, что внизу ребенок, играющий с самодельным воздушным змеем. Увидел – и хладнокровно, преднамеренно расстрелял. Какими же нелюдями надо быть, чтобы вот так расправляться с малыми детьми?

Она опять посмотрела на обезображенные тела, в этот раз уже без спазмов в животе.

– Мы с ними поквитаемся, – сказала она убитым. – Даю вам слово.

Подоспевшие санитары застали ее на коленях, за безмолвной молитвой.

Утром в понедельник почтальон Берни принес два письма. Одно, на бумаге высокого качества, предназначалось Дейзи, другое, в тонком коричневом конверте, – ее родителям.

– Не могу задерживаться, Дейзи, видишь, сколько их? – Почтальон показал пачку писем в таких же коричневых конвертах. – Слыхал, что приключилось с тобой и с Рози. Вы молодцы!

Дейзи покачала головой, опять борясь со слезами.

– Мы ничего не сделали, Берни, ни-че-го!

Медленно, нехотя поднимаясь по лестнице к матери, по локоть погрузившей руки в стиральный таз, она понюхала письмо. Оно наверняка было от Эдейра. Запаха оно не имело. Не дойдя одной ступеньки, она остановилась с ухающим сердцем. Что за причуды? Письмо не может пахнуть смертью. Но запах смерти преследовал ее вторые сутки, и она боялась, что это навсегда. Он сопровождал ее, пока она составляла свои планы на будущее. Она пообещала отомстить за семью с воздушным змеем. «Даю вам слово», – сказала она им.

Она оцепенела, в голове было пусто, иначе она вспомнила бы про письмо в коричневом конверте. Увидев ее, Флора заулыбалась, вынула руки из мыльной воды и вытерла жестким полотенцем. Но при виде письма в руках у Дейзи она побледнела.

– Сэм?

Дейзи протянула ей письмо:

– Не знаю, мама. Сбегать за папой?

Флора, ничего не говоря, взяла письмо, зажмурилась, словно произнося молитву, потом открыла глаза и вскрыла конверт. Медленно прочитав письмо, она опять закрыла глаза и, прижимая письмо к сердцу, тихо произнесла:

– Твой отец в гараже.

Дейзи бросилась вниз. Когда она вернулась спустя несколько минут с вымазанным машинным маслом отцом, Флора по-прежнему молча стояла посреди кухни с бегущими по лицу слезами. Она протянула Фреду руки.

– Наш мальчик, Фред, наш Рон… Снайпер. Все произошло быстро, Фред, он ничего не почувствовал. Пишет майор, это большой командир, да? «Рон Петри был одним из самых умелых молодых солдат, какими мне доводилось командовать, всем нам будет очень его не хватать».

Запас ее самообладания иссяк, и она, рыдая, упала к мужу в объятия.

Прошло несколько часов, прежде чем Дейзи вспомнила про свое письмо. Родители наконец улеглись, она и Роуз так наревелись, что совершенно охрипли. О еде никто не вспоминал. Викарий – к нему уже заглянул с горестной вестью почтальон Берни – провел с ними некоторое время и уговорил близнецов напоить родителей чем-нибудь горячим. Их чай он от души сдобрил бренди. Молиться с ними он не стал.

– Я помолюсь, и они тоже помолятся, когда будут готовы. Молитва несравненно важнее слов. Laborare est orare. Знаете, что это значит? – Не дожидаясь ответа, он объяснил: – Работать значит молиться. Вы обе славно трудитесь. Я приду в любой момент. Не стесняйтесь меня позвать.

– Давай выпьем какао, – предложила сестре Роуз, когда они проводили преподобного Тайвертона в ночь – лунную и звездную, в самый раз для бомбежки.

Дейзи кивнула. Какао ее не интересовало. Она засунула руку в карман, где лежал мокрый носовой платок, – и наткнулась на письмо. Быстро пробежав его глазами, она поспешно убрала конверт обратно в карман. Это были слова, всего лишь слова. Она ничего не чувствовала.

Завтра она прочтет письмо снова.

Дорогая Дейзи,

Дартфорду изрядно достается. Но ваша улица, как я погляжу, цела. Я не шпионю, высовываясь из кабины, просто мы получаем подробные донесения.

«Дейзи» ужасно скучает, но мне редко выпадает больше, чем только пара-тройка свободных часов, и я употребляю их на сон. Сколько времени я потратил зря! Если бы я проглотил свою глупую мужскую гордыню и еще в прошлом году запросил вашей помощи, то вы бы уже летали сами.

Прошу, Дейзи, постарайтесь записаться в ВААФ. Там вас проверят, но вы справитесь и убедите их, что работали с авиационными двигателями. Вас не станут об этом спрашивать, потому что никто не ждет от девушки подобного опыта. Если понадобится, можете вовсю ссылаться на меня.

Обязательно сообщайте мне о ваших делах. Жалко, что у ваших родителей нет телефона. Я позвоню Альфу, когда будет время, и если еще застану вас в Дартфорде, то БУДУ УЧИТЬ ВАС ЛЕТАТЬ. Кстати, тут у нас есть летчик-чех, Томаш Сапенак, настоящий ас. Мы вместе с ним занимаемся инструктажем. Как только выдастся свободное время, непременно захвачу его с собой.

Держитесь, Дейзи Петри!

Эдейр.

Летчик-чех? Ее скудные познания в географии как будто не включали Чехословакию. Где она находится? Хотя какая разница? Сегодня это не так важно. Рону еще не исполнилось двадцати одного года, и вот его не стало… Ее братишка, такой ласковый, такой забавный, записался добровольцем, потому что ушел воевать старший брат, которого он боготворил. Всю свою короткую жизнь он хотел быть, как Сэм; и вот теперь он мертв, а Сэм пропал без вести. Прошло столько времени, что это тоже, наверное, значит гибель. Почему армия не может сказать все напрямик, почему не перестает их мучить?

Она скомкала письмо Эдейра. Поступить в ВААФ, учиться летать? Мечты – это не для продавщиц. Разве сможет она оставить маму теперь?

Следующим черным днем стал тот, когда прибыло имущество Рона. «Имуществом» армия назвала его вещи, жалкие пожитки.

– Они вышлют его жалованье… Но зачем оно мне! – зашлась слезами Флора, которая редко когда могла позволить себе новую пару туфель. – Мне не нужны их деньги. Пусть отдадут моего сына!

Нет, о том, чтобы уехать, Дейзи и помыслить не могла.

– Хоть бы пришли какие-нибудь вести о нашем Сэме… – повторял Фред, тоже, как и жена, не находивший себе места. – Хорошие или плохие. Все лучше, чем неизвестность. Гадать и сомневаться – хуже всего.

Дейзи ничего не отвечала. Напоминать им, что так же мучаются родители во всем мире, было бесполезно. Она вспомнила про планы матери заменить занавески.

– Мама, почему бы нам с тобой не сходить на рынок за той тканью, о которой ты говорила? Представь, какой будет сюрприз для Сэма и Фила, когда они вернутся! Входят они – а у нас…

Флора нахмурилась:

– Как-то не тянет сидеть за шитьем в такую жару. – И она удалилась на кухню.

– Не заставляй ее, доченька, – сказал отец. – Пусть решает сама.

– Может, сводить ее на утренний киносеанс? Она давно никуда не ходила, даже в церковь, а тут кстати фильм про ковбоев и индейцев…

– Это лишь снова напомнит ей про Рона. Дай ей время. Я пошел вниз, в лавку, займусь бухгалтерией, пока опять не начался налет. – Но на середине лестницы Фред остановился. – Не хочешь рассказать мне, что пишет этот молодой человек?

– Ничего важного.

– Тебе виднее, – грустно проговорил отец и спустился вниз.

В этот раз Дейзи ответила Эдейру. Она поставила себе задачу: письмо должно получиться просто вежливым. Она очень старалась не изменять этому плану. В школе их учили композиции писем, но это было так давно! Адрес справа, ниже – дата. Текст письма, подпись. А что перед подписью? «Преданная Вам» или «Искренне Ваша»? Ей никак не удавалось вспомнить. Эдейр, правда, обходился без форм вежливости, поэтому она тоже решила махнуть на них рукой.

«Дорогой Эдейр,

спасибо за письмо и за совет. Сейчас мне не время поступать на службу, но я сделаю это, как только смогу. Возможно, вы меня уже не застанете, когда опять приедете на ферму.

Спасибо, что позволили мне помочь вам ремонтировать самолет. Я никогда этого не забуду.

Берегите себя, Эдейр Максвелл,

Дейзи».

Все, готово! Она радовалась, что обошлась без вопроса, где расположена страна Томаша Сапенака. Недавно в «Кроникл» была статья о летчиках из разных стран, поступивших в Королевские ВВС и сражающихся вместе с британцами за освобождение своих стран, смятых наступающими немецкими армиями. Пилотам из страны Чехословакии в статье уделялось особое место. Возможно, в один прекрасный день она познакомится с этим чехом. Если ее примут в ВААФ, то не исключено, что она встретит летчиков из всех упомянутых в статье стран.

Она вздохнула. До чего захватывающей могла бы быть ее жизнь!