Текст книги "Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда"

Слыша хорошие новости из России, нужно читать между строк

Даже к явно позитивным сведениям из России следует относиться осторожно. Например, вскоре после описанной встречи с Путиным правительство страны объявило о планах ускоренной приватизации государственных компаний. Но в России «приватизация» означает лишь то, что государство продает свою собственность, оставляя себе не 60 процентов, а 51 процент. В итоге получается, что оно владеет меньшим числом акций, но контрольный пакет по-прежнему принадлежит ему.

Еще один пример – то, как Кремль справляется, пожалуй, с наихудшей проблемой старения населения в развивающемся мире. По оценкам специалистов, в период между 2010 и 2015 годами население трудоспособного возраста в стране будет сокращаться примерно на 870 тысяч человек в год. Это означает ежегодное уменьшение данного показателя на 1 процент – вдвое выше среднеевропейского; единственный пример демографического спада среди крупнейших формирующихся рынков. В тот же период, с 2010 по 2015 годы, ожидается, что численность населения трудоспособного возраста в Индии будет расти почти на 2 процента в год, а в Китае на 0,5 процента (после чего в Китае также прогнозируют спад).

Одно из очевидных решений проблемы старения населения – иммиграция, разрешение на въезд в страну более молодым семьям из-за рубежа. Однако Россия в течение почти двух десятилетий после распада Советского Союза упорно не шла на эту меру. Возможно, обидевшись на бывшие республики СССР за то, что они с такой готовностью высказались в пользу национальной независимости, Россия после их ухода наглухо захлопнула за ними двери. Но в 2007 году Москва все же ввела новые правила, благодаря которым Россия стала одной из немногих крупных стран мира, куда люди въезжают, а не выезжают. Из десяти самых густонаселенных государств сегодня только Россия и США имеют позитивный поток иммиграции. (В Китае, Индии, Бразилии и ЮАР этот показатель со знаком минус). Ожидается, что в 2011 году Россия примет 40 тысяч иммигрантов, в основном из бывших советских республик-сателлитов из Центральной Азии.

Однако, хотя приток иммигрантов, несомненно, явление позитивное, плюс этот совсем незначительный. Хорошо, что люди едут в страну, но 40 тысяч – капля в море для государства с населением в 140 миллионов, это никак не может решить тяжелейшую проблему старения населения России. А поскольку большинство иммигрантов русские либо, как минимум, русскоязычные – по сути, это в основном репатрианты, возвращающиеся домой после долгого отсутствия, – то, что на первый взгляд кажется открытием дверей в мир, на самом деле очередной поворот внутрь себя.

И данный шаблон – с виду реформы, а на поверку пустой жест – мы видим в России снова и снова. Например, не так давно президент Дмитрий Медведев стал инициатором создания современного научно-технологического инновационного комплекса Сколково на западе Москвы, призванного стать своего рода инкубатором технологических российских стартапов. Идея вполне согласуется с современным прогрессивным мышлением, однако знающие люди считают, что это, прежде всего, способ защитить российских предпринимателей от алчных бюрократов, обеспечив их прямой связью с Кремлем. Или еще один пример. Инвесторы, вложившие средства в крупные российские розничные сети, были очень рады, услышав о решении Кремля закрыть в Москве огромный вещевой рынок под открытым небом – остров антисанитарии и криминала и прибежище для злостных нарушителей налогового кодекса в центре города – давний символ практики черного рынка, с которым законопослушным государственным компаниям было чрезвычайно трудно конкурировать. Но, копнув глубже, руководители компаний розничной торговли поняли, что это вовсе не шаг к построению более открытой и законопослушной экономики, а всего лишь ответная мера, направленная против владельца этого рынка, который, как говорят, отказался сотрудничать с высокопоставленным кремлевским чиновником в реализации проекта по строительству гостиничного комплекса в Чечне.

После многочисленных и кровопролитных боев с государственниками реформаторы в правительстве России складывают оружие. На протяжении многих лет в Кремле велась открытая война – дворцовые интриги у всех на виду, явление, абсолютно уникальное для России. Речь идет не о здоровой прозрачности, эта постоянная борьба представляется не чем иным, как самоцелью, и в конечном итоге очень мешает стране двигаться вперед. И на данный момент трудно сказать, каким образом Россия вернет себе свою былую харизму.

Путин по-прежнему пользуется в народе большой популярностью, что, как недавно сказал мне один из главных советников Медведева, является отражением «монархического менталитета» россиян. Под этим он имел в виду всеобщее преклонение российского народа перед авторитарными, сильными личностями и довольно прохладное отношение к идеям демократии и свободного рынка. Вряд ли эти слова можно назвать новым прочтением России, однако было весьма любопытно услышать их от одного из ключевых игроков и представителя реформаторских сил Кремля.

Куда же все это приведет Россию? Спустя два года после глобального финансового кризиса она остается одной из очень немногих развивающихся стран, где темпы роста значительно ниже докризисного уровня: по сравнению с докризисным уровнем в 7,2 процента они снизились почти вдвое. Страна сильнее большинства других пострадала и во время Великой рецессии, когда ее экономика сократилась более чем на 10 процентов. Из всех крупных формирующихся рынков Россия, вероятно, последней восстановила былые объемы производства – ее экономика вернулась к докризисному пику только в конце 2011 года. Кроме того, хотя в период медленного восстановления в стране не должно быть большой инфляции, в России она становится все большей проблемой: уровень инфляции последние два года составлял тут в среднем 7,8 процента – сравните со средним для формирующихся рынков показателем в 4,5 процента. Бо2льшая инфляция наблюдалась только в Индии, экономика которой растет намного быстрее российской, да в Египте со всеми его политическими потрясениями последнего времени. Это сочетание медленного экономического роста и серьезной инфляции позволяет предположить, что потенциальные темпы роста России неуклонно снижаются: Россия, как и Бразилия, так мало инвестировала в новые заводы, дороги и промышленное оборудование, что ее рабочая сила становится все менее и менее продуктивной. И чтобы восстановить прежний потенциал роста, Россия нуждается не только в новой, не нефтяной, модели экономического развития. Она нуждается в новом, не монархическом, менталитете народа.

Глава 5
Бог по национальности бразилец

Дорожное движение в Сан-Паулу настолько затруднено, что главы крупнейших бразильских компаний создали для себя альтернативную транспортную систему – сеть посадочных площадок на крышах офисных небоскребов. Теперь топ-менеджеры могут летать из штаб-квартиры в штаб-квартиру на вертолете

Когда события развиваются в нужном для них направлении, бразильцы шутя говорят, что Бог по национальности бразилец, и, надо сказать, в последние годы эта страна действительно словно была отмечена Божьим благословением. Такое впечатление, что она главный мировой экспортер каждого вида сырья, цены на которое за это время поднялись до пиковых показателей: железной руды, сои, сахара. В итоге прошедшее десятилетие стало поистине «золотым веком» экономического роста Бразилии. Президент страны Инасиу Лула да Силва еще в 2007 году назвал этот период Momento Magico (магическим моментом) Бразилии, но, по мнению многих иностранцев, в дальнейшем эта магия продолжится, причем в еще более впечатляющих масштабах, ведь стране удалось выйти из кризиса 2008 года с относительно небольшими потерями. Иностранные деньги текут в бразильские акции и облигации бурными потоками: если по состоянию на начало 2007 года эти инвестиции ежегодно увеличивались на 5 миллиардов долларов, то за год, предшествовавший марту 2011 года, они выросли более чем на 50 миллиардов долларов.

Однако же если Бог и приложил к этому руку, то действовал Он отнюдь не на пользу бразильцам. Приток иностранных денег, на которые сегодня скупаются бразильские ценные бумаги, превратил бразильский реал в одну из самых дорогих валют в мире, а Бразилию – в одну из самых дорогих и переоцененных экономик. За последние десять лет валюта почти всех крупных развивающихся рынков укрепилась по отношению к доллару, но реал идет по своему собственному, уникальному пути, резко выделяясь среди остальных. Его стоимость по сравнению с долларом за последнее время выросла вдвое, а если страна повышает свои цены до несопоставимого с конкурентами уровня, любой ее гость почувствует это сразу по приезде.

Гостиничные номера в Рио стоят дороже, чем на Французской Ривьере, а поход в ресторан в Сан-Паулу обойдется дороже, чем в Париже. Апартаменты в шикарном районе Рио под названием Леблон выставлены на продажу за бо2льшую цену, чем квартиры на Пятой авеню с видом на Центральный парк. В апреле 2011 года крупнейшая газета Рио O Globo опубликовала статью о ценах в городе. Оказалось, круассаны тут стоят дороже, чем в Париже; стрижка в парикмахерской – дороже, чем в Лондоне; прокат велосипеда – дороже, чем в Амстердаме, а поход в кино – дороже, чем в Мадриде. Недавно на знаменитом пляже Рио Ипанема я купил знакомой девушке коктейль Bellini, заплатив за него 24 доллара, – это просто нелепо! Если валюта страны со средним уровнем дохода становится такой дорогой, значит, что-то в ней неладно, и у Бразилии действительно есть скрытые проблемы, способные привести в будущем к весьма серьезным трудностям.

По-моему, трудно найти лучший пример в подтверждение того, что нельзя сваливать в одну кучу все крупные развивающиеся рынки мира, чем вошедшее у многих в привычку сравнение Бразилии с Китаем. Бразилия – крупнейший в мире экспортер многих сырьевых материалов, а Китай – крупнейший импортер. И данное обстоятельство не только делает эти страны важнейшими торговыми партнерами – как главный партнер Бразилии Китай еще в 2009 году обогнал США, – но и «сталкивает лбами» практически во всех основных экономических вопросах. Иначе говоря, Бразилию скорее можно назвать противоположностью Китая.

Сегодня специалисты и наблюдатели все чаще признают, что в Китае возник серьезный «дисбаланс». Одержимая идеей быстрого экономического роста, эта страна в последние годы потратила слишком много средств на строительство дорог и портов. При этом она прилагала огромные усилия к тому, чтобы национальная валюта оставалась излишне дешевой (так экспортным отраслям Китая проще конкурировать на мировом рынке), поощряя чрезмерно высокий уровень экономии (сэкономленные в результате средства реинвестируются в очередные крупные проекты по развитию инфраструктуры) и сохраняя процентные ставки на слишком низком уровне (чтобы иметь возможность финансировать многочисленные инвестиции в экспорт и инфраструктуру). И только сейчас Китай начал задумываться о разработке социальных программ, призванных защитить народ от превратностей старости и безработицы.

В Бразилии тоже наблюдается серьезный дисбаланс, хотя и совершенно иного свойства. Те, кто объединяет Бразилию и Китай в одну категорию, учитывают лишь тот факт, что обе страны являются крупнейшими игроками в своих регионах, напрочь забывая о том, как функционируют их экономики. Все последнее десятилетие Бразилия была одержима скорее идеей стабильности, нежели роста. Тогда как Китай на протяжении последних трех десятков лет неустанно проводил всевозможные реформы, открываясь для остального мира, даже если это угрожало ему усилением внутренней нестабильности. Бразилия же шла на серьезные перемены только в самом крайнем случае. Опасаясь проблем из-за рубежа, по такому показателю, как доля внешней торговли в ВВП, Бразилия и сегодня остается одной из самых закрытых стран развивающегося мира, несмотря на статус ведущего мирового экспортера таких важных продуктов питания, как сахар, апельсиновый сок, кофе, мясо птицы и говядина.

Пережив совсем недавно, в 1980-х годах, сильные всплески гиперинфляции, Бразилия создала экономическую систему с одной из самых высоких процентных ставок во всем развивающемся мире. Они-то и привлекли в страну бурный поток иностранных денег, из-за чего бразильский реал резко подорожал по сравнению с другими, сопоставимыми с ним, национальными валютами. Правительство уже потратило огромные средства на создание государства всеобщего благосостояния в европейском стиле, а вот в дороги, школы и другие объекты инфраструктуры здесь инвестируют мало. Все это делает Бразилию латиноамериканской противоположностью Китая, со значительно менее амбициозными целями относительно экономического роста. В сущности, тут мы имеем дело с хрестоматийным примером негативного аспекта осторожности: ничем не рискуя, рискуешь еще больше.

Можно ли считать Бразилию моделью растущей мировой державы?

В 2007 году, когда президент Лула провозгласил наступление «магического момента» в развитии своей страны, в Бразилии только что завершился четырехлетний период 4-процентого экономического роста. Но экономики России, Индии и Китая в тот же период росли в среднем на 8 процентов. Возможно, не вполне правомерно сравнивать показатели Бразилии с достижениями ее азиатских соперников, ведь доход на душу населения в этой стране равен 12 тысячам долларов, то есть более чем вдвое выше, чем в Китае, и в пять раз выше, чем в Индии. Но даже если принять во внимание тот факт, что богатым странам расти и развиваться труднее, чем бедным, темпы роста Бразилии не могут не разочаровывать. С начала 1980-х этот показатель колебался в среднем вокруг 2,5 процента, пиковые взлеты наблюдались лишь в связи с основными экспортными товарами Бразилии. А это явно не назовешь моделью державы с растущей экономикой.

Если Китай критикуют за стремление к росту любой ценой, то Бразилия, напротив, стремится к стабильности любой ценой. Такая осторожность есть следствие долгой череды финансовых кризисов, пережитых этой страной, когда чрезмерные расходы вели к огромным долгам, унизительным нарушениям обязательств по платежам и постыдной девальвации реала, а кульминацией стала экономическая катастрофа, достаточно недавняя, чтобы воспоминания о ней были по-прежнему свежи в памяти каждого взрослого бразильца. Речь идет о гиперинфляции, разразившейся в начале 1980-х и достигшей своего пика в 1994 году, когда цены взлетели на поистине головокружительные 2100 процентов. Цены в стране росли так быстро, что к моменту, когда компании сдавали чеки на депозит, те теряли до 30 процентов своей стоимости. Компании, соответственно, тоже взвинчивали цены, причем настолько сильно и бессистемно, что в один «прекрасный» момент дошло до того, что маленькая баночка солнцезащитного крема могла стоить столько же, сколько номер в роскошном отеле.

Заработная плата бразильцев индексировалась с учетом инфляции, но далеко не всегда адекватно, поэтому никто толком не знал, хорошо он зарабатывает или нет. Как только людям платили зарплату, они буквально бегом бежали в магазин за продуктами питания. Помимо еды, бразильцы могли позволить себе очень немногое, и отрасли, производящие продукты не первостепенной важности, начали вымирать. Каждый очередной президент, занимая свой пост, предлагал новый план спасения – впрочем, обычно это были вариации одного и того же плана. Заключался он в основном в замораживании цен и введении новой валюты, что за десять лет было проделано пять раз. Крузейро уступил место крузадо, крузадо новому крузейро, а потом крузеро, и так до тех пор, пока наконец этот длительный процесс проб и ошибок не закончился внедрением плана, реализованного в 1994 году, в результате которого в Бразилии был введен реал, нынешняя валюта страны. Но обуздать гиперинфляцию получилось только в 1995 году, после чего регулярные проблемы страны с инфляцией остались позади.

В итоге Бразилия построила государство всеобщего благосостояния, что она просто не может себе позволить. После кризисов 1980-х бюджетные расходы как доля от всей экономики страны неуклонно росли, увеличившись в 2010 году с 20 процентов – типичный для развивающегося мира показатель – до примерно 40 процентов, одного из самых высоких коэффициентов среди развивающихся наций. Сегодня Бразилия уже не та, что прежде. В 1950-х и 1960-х годах ее экономика росла двузначными темпами, и профессора экономики из развивающихся стран, от Южной Кореи до Аргентины, единодушно провозглашали Бразилию моделью совершенства в области экономического развития. Но к 1970-м годам, когда нефтяные потрясения уверенно потянули цены вверх, Бразилия сбилась с верного пути и скатилась к популистским мерам, из последних сил стараясь дать народу комфортную жизнь. Достаточно сказать, например, что принятая в 1988 году Конституция гарантирует всем бразильцам бесплатное медицинское обслуживание и высшее образование. Сегодня каждый третий бразильский работник находится под защитой законов о минимальной заработной плате – вопиющий пример микроменеджмента рынка труда на государственном уровне. Современные экономисты никак не сойдутся во мнении, в какой момент заботливое управление становится эквивалентом плохого управления, но они полностью единодушны в том, что бюджетные расходы должны регулироваться с учетом такого важнейшего показателя, как доходы на душу населения. И если говорить о Бразилии, то в настоящее время государственные расходы должны составлять около 25 процентов от ВВП, а никак не 40. Иными словами, следует признать, что Бразилия уже давно вошла в зону чрезмерных расходов.

Как уже говорилось, обременительная система государства всеобщего благосостояния – это болезнь богатых, но в Бразилии мы имеем дело с полномасштабным примером такой системы при отсутствии достаточно высокого уровня дохода граждан. Чтобы содержать свое огромное правительство, Бразилия взвинтила налоги, и в настоящее время налоговое бремя составляет 38 процентов от ВВП. Это самый высокий показатель во всем развивающемся мире, более характерный для развитых европейских стран с развитой социальной системой, таких как Норвегия и Дания. Столь тяжкий груз налогов, возложенный на плечи физических и юридических лиц в относительно бедной стране, означает, что у компаний не хватает средств на инвестиции в новые технологии и обучение персонала, а это, в свою очередь, значит, что отрасли не развиваются. В период между 1980 и 2008 годами производительность труда в Бразилии росла примерно на 0,2 процента в год, в то время как в Китае этот показатель составлял 4 процента. Данная ситуация четко отражает тот факт, что Китай не только привлекает больше людей к работе на заводах и фабриках, активно инвестирует в новейшее оборудование и строит новые дороги для быстрой доставки готовой продукции на рынок, но и постоянно думает о способах повышения эффективности работников и оборудования. В тот же период – с 1980 по 2008 год – производительность труда в Индии росла почти на 3 процента в год, а в Южной Корее и Таиланде почти на 2 процента. Это одна из главных причин, по которым все вышеназванные страны можно с уверенностью, фактически или в потенциале, отнести к прорывным нациям, а вот Бразилия в эту категорию явно не входит.

Почему Бразилия перегревается на таких низких скоростях

С одной стороны, из-за нежелания или неспособности Бразилии инвестировать в новые дороги и фабрики довольно простые задачи, например перемещение грузов по стране, превращаются, по сути, в фарс. Из-за недостатка складских помещений и автопогрузчиков водители грузовиков, доставивших сахар в морской порт в Сан-Паулу, регулярно простаивают у портовых ворот по два-три дня. И далеко не всем им удается довезти груз до порта в целости и сохранности. Один бывший руководитель крупной американской агрофирмы рассказал мне, что его компания доставляла семена из удаленных от прибрежной черты регионов Бразилии грузовиками, но дороги в стране настолько ужасны, что по прибытии в порт Сан-Паулу приемщики зачастую недосчитывались половины груза. А выпавшие из машин мешки с семенами тут же подбирали местные жители, и, по словам того же бизнесмена, он не раз видел, как его продукцией бойко торговали на парагвайских рынках.

С другой стороны, низкий уровень инвестиций представляет для Бразилии весьма серьезную проблему, ибо это означает, что экономика перегревается даже при очень невысоких темпах роста. По сути, речь идет не о чем ином, как о балансе спроса и предложения: если система снабжения страны базируется на устаревших заводах и разбитых дорогах, предложение не может угнаться за спросом и цены неизбежно будут расти. Если государство слишком мало инвестировало в школы и, следовательно, выпускает недостаточно высококвалифицированных рабочих, то заработная плата будет расти. А в последние годы создается впечатление, что экономика Бразилии дошла до предела практически во всех аспектах: давно устаревшие аэропорты в Рио и Сан-Паулу – их не модернизировали несколько десятков лет – из последних сил справляются с ростом воздушного трафика; предприятия страны работают на грани производственной мощности.

Дорожное движение в Сан-Паулу настолько затруднено, что главы крупнейших бразильских компаний создали альтернативную транспортную систему – сеть посадочных площадок на крышах офисных небоскребов. И теперь топ-менеджеры могут летать из штаб-квартиры в штаб-квартиру на вертолете. С тех пор как я услышал об этой системе впервые, мне не раз приходилось пользоваться ею самому, и, должен сказать, хотя она отлично обслуживает бизнес-элиту, для Бразилии в целом ее появление – очень плохой знак. А еще это чрезвычайно инфляционный способ перемещения по городу. Учитывая весьма скромные достижения этой страны, люди, приезжая сегодня в Сан-Паулу и глядя на пустые участки, отведенные под строительство объектов Олимпийских игр 2016 года, сильно сомневаются, под силу ли Бразилии решить эту задачу.

Правила уличного движения: Сан-Паулу

Будьте бдительны, если для массовых общественных проблем находятся неофициальные частные решения. Если вы видите, что частные лица и компании строят собственные транспортные сети или электростанции, знайте, что правительство страны не сумело должным образом выполнить свою работу (примеры – Бразилия или Нигерия) и реальные затраты на ведение бизнеса в этом государстве, скорее всего, очень высоки.

Не менее тягостное впечатление вызывают и «закупорки» в артериях, питающих трудовые ресурсы Бразилии. Из-за недостаточного финансирования школ страна испытывает острую нехватку квалифицированной рабочей силы. Уровень безработицы снизился до рекордно низкого за последнее десятилетие показателя в 6 процентов, а предприниматели жалуются, что вынуждены отдавать рабочие места совершенно неподготовленным и неквалифицированным кандидатам. Среднестатистический ученик в Бразилии учится в школе всего семь лет. Это самый низкий показатель для страны со средним уровнем дохода; даже в Китае, где класс доходополучателей намного ниже, он составляет 8 лет. В стране налицо очевидное снижение производственных и сервисных стандартов. Зарплаты растут, привлекая обратно бразильских пилотов, эмигрировавших ранее в Азию и на Ближний Восток, а стандарты обслуживания на отечественных авиалиниях неуклонно снижаются. Из-за нехватки пилотов количество отмененных и задержанных рейсов резко возрастает в конце каждого месяца; в стране введены ограничения на ежемесячный налет. Даже в чрезвычайно дорогих отелях Рио, например в Ipanema Beach, где вам придется уплатить до 1000 долларов за сутки, – номер зачастую не убирают до полудня. За рамками любой критики!

Это может показаться нелогичным, но высокая стоимость рабочей силы и транспорта в Бразилии есть прямой результат недостаточного инвестирования в соответствующие сферы. Это ведет к отсутствию потенциала. Если общий объем инвестиций в Китае (во все области – от новых заводов по новых школ) в последнее десятилетие вырос до 50 процентов от ВВП, в Бразилии этот показатель на протяжении многих лет остается чуть менее 19 процентов – один из самых низких в развивающемся мире. А конкретно, доля суммарных инвестиций в новую инфраструктуру – автомобильные и железные дороги, порты и др. – составляет в Бразилии всего 2 процента от ВВП. Сравните это со средним показателем по развивающимся странам (5 процентов) и с показателем Китая (10 процентов). Приятное чувство, которое испытываешь, ведя авто по гладенькому, только что построенному шоссе, известно и привычно большинству нынешних китайцев, но, по сути, незнакомо бразильцам. Неудивительно, что, чтобы добраться до порта Сан-Паулу, требуется не меньше двух дней; неудивительно и то, что в Бразилии создается впечатление, будто все вокруг куда-то спешат и все равно отстают от графика, что чего-то постоянно нет в наличии.

Широко распространенный показатель, отображающий, насколько полно экономика страны задействует свою рабочую силу и оборудование (его называют коэффициентом использования производственных мощностей), в Бразилии очень высок – 84 процента, то есть почти на 5 процентных пунктов выше, чем в среднем по развивающимся странам. А поскольку бразильским компаниям постоянно чего-то не хватает и при этом им приходится дорого платить и за персонал, и за товары, они, как правило, перекладывают эти затраты на потребителей. Серьезная нехватка мощностей означает, что экономический двигатель Бразилии перегревается на относительно низких скоростях, все выше взвинчивая цены. Притом что темпы роста ВВП страны едва дотягивают до 4 процентов, в то время как в Китае этот показатель составляет около 8 процентов. Цены растут, когда предложение не поспевает за спросом, а в Бразилии и спрос, и предложение слабее, чем в Китае. Этим в двух словах объясняется, почему мне пришлось выложить в Рио целых 24 доллара за коктейль Bellini.

Правила уличного движения: Рио-де-Жанейро

Обращайте внимание на валюту страны. Хорошо, если национальная валюта дешева, ибо это значит, что цена активов и экспортные цены низкие и обладают большим потенциалом роста. Современные экономисты используют для определения ценности валюты сложные модели, позволяющие отслеживать самые разные факторы, от баланса внешней торговли до инфляционной разницы цен, но не менее полезную и ценную информацию о конкурентоспособности страны несут в себе самые обычные цены на проживание в гостинице и ужин в ресторане. Если пребывание в развивающейся стране кажется непомерно дорогим даже гостю из богатого, экономически развитого государства, велика вероятность, что эта страна неконкурентоспособна.