Текст книги "Записки следователя. Седой"

Рудольф Ложнов
Записки следователя. Седой

© Рудольф Ложнов, 2018

© Интернациональный Союз писателей, 2018

Родился 5 января 1940 года в деревне Москакасы Б. Сундырского района Чувашской автономной Советской Социалистической Республики. После смерти родителей остался круглым сиротой. Отец погиб под Курском в 1943 году. В тот же год от ожогов, полученных при спасении нас во время пожара, умерла мама. Нас осталось пятеро детей: старшей было 14 лет, мне, самому младшему, – около 3 лет. К нашему несчастью у нас не было ни бабушек, ни дедушек. Благодаря Всевышнему, добрым неравнодушным людям и старшей сестре Зое мы все выжили в военные годы.

Окончив Орининскую среднюю школу в 1958 году и стремясь получить дальнейшее образование, летом работал с колхозниками на заготовке леса. Заработав 300 рублей, взял небольшой чемодан (в нём находились книги, одна рубашка и брюки) и уехал поступать в горный техникум в город Красный Луч Луганской области. Окончил техникум в 1961 году. Получив диплом горного техника, по распределению я попал на шахту «Северная 2» треста «Краснодонуголь», в город молодогвардейцев. Это была моя мечта, которая сбылась.

Через три месяца работы был призван в армию. Служил в пограничных войсках на Дальнем Востоке. Отслужив, вернулся на шахту.

В 1970 году заочно окончил Харьковский юридический институт. После окончания стал работать следователем, а через несколько лет – начальником следственного отделения ОВД города Красный Сулин Ростовской области. В 1990 году ушёл на заслуженный отдых. Снова работал на шахте.

Отец троих детей, дед четырёх внуков и двух правнуков. Награды: знак МВД «Отличник милиции», медаль «Ветеран труда».

Наша старенькая автомашина марки «УАЗ», принадлежащая отделению уголовного розыска, не так быстро, как нам хотелось бы, но двигалась по трассе Ростов – Москва. Она держала путь в шахтёрский посёлок Дальний, что в сорока километрах от нашего города. Быстрые, юркие легковые машины легко обгоняли нас, и мы, то есть наша следственно-оперативная группа в составе: меня – следователя, инспектора уголовного розыска капитана милиции Макарова, эксперта-криминалиста Глуховой, с грустью и завистью провожали их своими взглядами. Наш водитель, сержант Батиенко, откинулся на спинку расслабленный, но крепко держал руль и внимательно следил за дорогой. Рядом с водителем сидела Глухова и, видимо, дремала. Голова её качалась то в одну сторону, то в другую. Я сидел на заднем сидении. С правого бока от меня сидел Макаров. Монотонный шум работающего двигателя располагал к дремоте, и я временами тоже впадал в сон.

Неожиданно резкий толчок разбудил меня. Я открыл глаза. Не совсем пробудившись, огляделся. Оказалось, что водитель свернул с трассы на дорогу, ведущей к посёлку. «Да-а, по этой дороге, уж точно не задремлешь!» – мысленно отметил про себя. Впереди виднелось больше ямок, чем сама дорога. «Дорогу разбили, а ремонтировать некому. А ведь дорогой пользуются: шахта – уголь возит на машинах, каменные карьеры – возят щебень, тоже на машинах. Дорога нужна всем, а как ремонтировать, все в кусты». Худо-бедно, но мы всё же добрались до посёлка.

– Ты знаешь, где магазин расположен? – обратился я к водителю, когда въехали в посёлок.

Водитель, не оборачиваясь, невнятно буркнул: – Да…

Замелькали мимо окон кабины частные дома и дворы, украшенные белыми цветами вишен, слегка розоватыми цветами яблонь. Посёлок утопал в зелени и в цветах. Стоял цветущий месяц апрель.

Возле кирпичного здания, где толпился народ, водитель остановил машину. Как будто по команде, все двери кабины открылись одновременно, и мы вышли из машины. Тут же к машине подошли участковые – лейтенант милиции Есауленко и лейтенант милиции Кикош. Мы поприветствовали друг друга, пожали руки, и я спросил у Есауленко:

– Николай, скажи, кто обнаружил кражу?

– Кражу обнаружила заведующая магазином.

– Она здесь?

– Да. Я не успел задать следующий вопрос, как к нам подошла женщина средних лет, чуть выше среднего роста, приятной внешности…

– Вот она, заведующая, – сказал Есауленко. показывая рукой на женщину. – Лидия Ивановна!

– Очень приятно, Лидия Ивановна! – сказал я, направив свой взор на неё. – Следователь, Рудольф Васильевич!

После взаимных приветствий, я обратился к завмагу:

– Лидия Ивановна, скажите, магазин ваш охраняется?

– Да. Охраняется.

– И где же сейчас ваш сторож?

Заведующая резко повернулась в сторону любопытных зевак и крикнула:

– Вера Петровна, подойди сюда! – С тобой хотят поговорить!

Неожиданно громкий говор толпы смолк. Только слышались покашливания и шёпот. Из толпы зевак отделилась невзрачного вида женщина, возраста примерно сорока пяти-пятидесяти лет, ниже среднего роста, полная, небрежно одетая. Не спеша подошла к нам и часто мигающими глазами уставилась на меня.

– Вы, Вера Петровна, исполняли роль сторожа в эту ночь? – тоже направив на неё свой прямой и открытый взор, спросил я.

– Как же, конечно, я исполняла, – пробормотала Вера Петровна чуть взволнованным и слегка дрожащим голосом. – Сторожила…

– Ну и, как же вы допустили кражу, если вы исправно исполняли свою роль сторожа магазина? – поспешил задать я вопрос, не дожидаясь конца её речи.

– Сама не понимаю… – с запинкой в голосе, направив теперь свой взгляд на свои ноги, проговорила еле слышно. – Всю ночь находилась возле магазина. Никуда не отлучалась. Ну… кроме, как по нужде…

При этих словах Вера Петровна слегка смутилась, и лёгкий румянец покрыл её лицо.

– Хорошо. – Вот вы говорите, что всю ночь находились возле магазина. Тогда скажите, как могли воры обворовать магазин? Они что, были невидимками, что вы не заметили их? Без шума проникли в магазин. Набрали вещей и мимо вас прошли, и вы их не видели и не заметили. Что-то не клеится, не получается, Вера Петровна? Вы сами верите хоть, что говорите, Вера Петровна? Всю ночь находились возле магазина…

Ионова, это её фамилия, стояла перед нами с опущенной головой и молчала. Не было сомнения, что Ионова нагло врёт.

«Так уж никуда отлучалась? – глядя на сторожа, мысленно стал рассуждать я. – Конечно, отлучалась – это факт! Магазин не такой уж большой. Почти всё на виду. Находясь возле магазина, ну никак она не могла не заметить людей. Явно она ушла домой. Я из других фактов знаю, что сторожами, в основном, работают пожилые женщины и мужчины. Иногда – инвалиды, живущие рядом с магазином. Зарплате сторожей, конечно, не позавидуешь.

Спроса с них, как с гуся – вода. Привлечь к уголовной ответственности, хотя бы за халатность, не имеем возможности. Нет договора о материальной ответственности. А заключать договора сторожа не соглашаются. В противном случае, просто отказываются работать.

Руководители торговых организаций, магазинов, ларьков вынуждены организовывать охрану вот на таких условиях, лишь бы не выслушивать в случае чего, всякие там упрёки или угрозы со стороны партийных, советских и особенно, со стороны правоохранительных органов. Вот и берут сторожами любого для видимости…». Но вслух сказал, чтобы услышала Ионова:

– Шума или самих воров, вы не могли слышать и видеть потому что, когда воры проникали в магазин и похищали вещи, без зазрения совести и стыда, спокойно смотрели сон, лёжа на кровати рядом с мужем.

Услышав мои слова, Ионова перевела дыхание, зло ухмыльнулась во весь рот и, окинув недовольным взглядом присутствующих – любопытных зевак, которые окружили нас, стала возмущаться и высказывать недовольства:

– За такую мизерную зарплату я больше сторожить магазин не буду. Пусть другие дураки или дуры сторожат! Им делаешь доброе дело, можно сказать, за так и что взамен? Сдался мне их магазин. Ноги моей там больше не будет! – высказав, она повернулась и демонстративно направилась в сторону своего дома.

«Ну что ж, туда тебе дорога, – мысленно проговорил я, глядя ей вслед. – С тебя, всё равно что с гуся вода!».

* * *

Магазин располагался на центральной улице посёлка, носящей имя Ленина, на правой стороне от въезда. Здание магазина старой постройки из красного кирпича, с печным отоплением и дымоходом на крыше. Крыша покрыта шифером. Помещение разделено на две половины с одной общей входной дверью. В одной половине располагался промтоварный отдел, а вторая половина оборудована под продукты. Но в данный момент она пустовала.

Каждая половина имела по два окна, которые выходили на центральную улицу. Все четыре окна были целы и повреждений не имели. Повреждений не имела также входная дверь. Замки были тоже целы.

Визуально мы с Макаровым осмотрели все стены здания, но повреждений не обнаружили. «Каким образом воры проникли внутрь помещения? – мысленно подумал я после осмотра здания. – Ведь снаружи никаких взломов, повреждений и других видимых следов нет». Я позвал заведующую магазином. Когда она подошла к нам, я сказал:

– Лидия Ивановна, мы не обнаружили никаких повреждений, как вы определили, что магазин обворован?

Лидия Ивановна смущённо засуетилась.

– Ой, простите, что не рассказала сразу. Не предупредила. Знаете, переживания, расстроенность, суета выбили из колеи. Я тоже, когда пришла на работу, ничего подозрительного не обнаружила. Как обычно, по привычке, по приходу на работу, обхожу вокруг магазина. Убедившись, что всё нормально, только тогда открываю магазин. Ну и сегодня, открыла магазин, вошла и только тогда увидела, разбросанные пустые коробки из-под вещей. Полный беспорядок. Какой-то хаос! Зашла в подсобное помещение, и тут увидела дыру в потолке. С чердака был разобран дымоход.

– Лидия Ивановна, скажите, когда вы подошли к магазину, Вера Петровна, сторож магазина, была на месте? Завмаг на минуту задумалась и, придя к какому-то выводу, выдала:

– Простите, но я должна честно признаться. Её на рабочем месте не было. Я, правда, сегодня пораньше пришла на работу…

– И часто так отсутствовала Вера Петровна? – перебив её, поспешил задать вопрос Макаров.

– Если честно, то, да.

– Понятно, – пробормотал вслух Макаров.

* * *

Я и Макаров с понятыми подошли к тыльной стороне здания, где располагалась фронтонная дверь.

Фронтонная деревянная дверца, размером метр на шестьдесят, находившаяся на тыльной стороне, на высоте четырёх метров от основания здания, была открыта. Она покачивалась от порыва ветра, на давно не смазанных, ржавых петлях, издавая неприятный для слуха скрип.

Я визуально осмотрел стену здания. На стене никаких царапин не заметил. «Как же поднялись на такую высоту? – стал размышлять я, продолжая смотреть на стену. – Неужели по верёвке…

– Товарищ капитан! – вдруг услышал голос подошедшего к нам участкового Есауленко. – Вон там… – и рукой Есауленко показал в сторону частного огорода, – за оградой лежит брошенная кем-то деревянная лестница. Как мне показалось, она, по-видимому, лежит недавно.

– Какие основания у тебя есть так думать, Николай? – спросил Макаров.

– Какие основания? – повторил вопрос Есауленко, обратив свой взор на Макарова. – Какие основания, я не могу сказать. Я стал осматривать магазин с тыльной стороны, ну и, на всякий случай, прошёлся вдоль частных заборов, ища какие-либо следы или улики. Вдруг вижу за забором лежащую лестницу. Ну я тут же пришёл доложить вам…

– Правильно поступил, Николай, – похвалил я Есауленко, направляясь к той лестнице. За мной последовали Макаров, Есауленко, Кикош и понятые.

Лестница лежала за оградой на свежей выросшей траве. «Да, действительно, лестница лежит не так уж давно. Это видно по всем приметам. Свежая трава помята только под лестницей. Вокруг лестницы следов нет», – мысленно подумал я, а вслух сказал, обращаясь к Есауленко:

– Николай, сходи-ка за хозяином этого огорода и пригласи его сюда. Хорошо?

Есауленко тут же перелез через ограду и прямиком направился по огороду к дому. Долго ждать не пришлось. Хозяин, как будто ждал участкового. Только участковый скрылся за сараем и тут же, через несколько минут, снова показался. С ним шёл мужчина. Когда они подошли к ограде, Макаров спросил:

– Ваша лестница?

Мужчина сделал удивленными слегка раскосые глаза и, запинаясь, невнятно пробормотал:

– Не-ет…

– Чья же она тогда? – прорезал воздух вопрос Макарова.

Мужчина отрицательно покачал головой и всё ещё удивлёнными глазами уставился на нас. Но, неожиданно мужчина встрепенулся и быстро проговорил:

– Эту лестницу, кажется, я видел у Селезнёвых. Точно, точно, у них я видел…

– И, давно вы её видели у Селезнёвых? – тут же задал вопрос я мужчине.

– Не так давно… – не очень уверенно проговорил мужчина.

– Хорошо. Вы пока свободны. Иван Григорьевич, – сказал я, – давайте поступим так: сейчас эту лестницу заберём к магазину. Подайте, пожалуйста, её сюда. Николай и мужчина подали нам лестницу. Николай или Виктор, кто-то из вас, идите к Селезнёвым и пригласите хозяина к магазину. А мы займёмся осмотром места происшествия. Есауленко и Макаров понесли лестницу к магазину. У магазина лестницу положили на землю со стороны торца, где висела фронтонная дверь.

– Лидия Ивановна! – обратился я к заведующей, которая постоянно присутствовала возле нас.

– Скажите, вчера, когда вы закрывали магазин, фронтонная дверь была закрыта или вот так же, как сейчас, болталась открытой?

Неожиданно заведующая растерялась, как мне показалось, промолчала.

Я с удивлением посмотрел на неё.

– Лидия Ивановна, что же вы?

– Я, я, простите, не помню, – наконец-то, пролепетала она. Её лицо покрылось бурыми пятнами.

– Понятно, – на этот раз я уже буркнул себе под нос.

После начали осмотр места, где находилась фронтонная дверь. В одном метре от фундамента, на уровне фронтонной дверки, на земле обнаружили два свежих углубления. Углубления имели прямоугольную форму. Я посмотрел на стойки лестницы со стороны торцов. Они тоже были прямоугольной формы.

«Значит, воры подставляли лестницу на этом месте», – отметил про себя, после сравнения.

– Иван Григорьевич, давай-ка подставим лестницу на эти углубления, – предложил я, и вместе мы подняли её. Прислонили вначале к стенке магазина, а после поставили ножки лестницы в углубления.

Ножки точь-в-точь уместились в углубления.

– Ну, как? – глядя на Макарова, спросил я.

– Что тут скажешь, – ответил Макаров. – Значит, воры по этой лестнице поднялись на чердак, а там, разобрали дымоход.

– Ну что ж, давай проверим, – поддержал я Макарова. Первым по лестнице поднялся я. За мной, когда я влез на чердак, поднялся Макаров.

На чердаке перед нами предстала такая картина. Груды кирпичей от дымохода, разбросанных вокруг проёма, и сам проём в потолке. По проёму я и Макаров свободно спустились в подсобное помещение магазина и вышли в промтоварный зал. Я через окно попросил заведующую открыть магазин. Она открыла магазин и в зал зашли наши понятые и заведующая с продавцом. Чуть позже, в магазин зашли эксперт-криминалист Глухова, до этого она фотографировала место проникновения, участковый Есауленко.

В магазине, с участием понятых, завмагазином Кузиной, продавца Шкуровой, мы продолжили осмотр.

Товары разбросаны, валялись пустые коробки из-под обуви, пустые вешалки. Ящики стола, где рабочее место заведующей, были вынуты и перевёрнуты.

По тому виду, в каком хаосе находился зал магазина, я подумал, что воры похитили много товаров и ценностей, и задал Кузиной вопрос:

– На ваш взгляд, много товаров похищено?

Кузина, завершив визуальный осмотр, сказала: – Определить в таком хаосе, что и сколько товаров украдено, очень трудно. Но вот, что бросается в глаза: не вижу четырёх кримпленовых костюмов, штук десять пуховых платков, четыре мужских и четыре женских позолоченных часов. Я эти товары вчера только привезла. Ещё не успела всё разложить. Платки лежали в ящике, а часы – в коробках. Не вижу много женских шерстяных кофт, кримпленовых платьев. По пустым коробкам – много мужских, женских туфель…

– Рудольф Васильевич! – подал голос вошедший в магазин участковый Кикош. – Дома у Селезнёвых никого нет. Соседи сказали, что Селезнёв с женой якобы уехали в город. Когда вернутся, неизвестно.

– Хорошо. Вам, товарищи Есауленко и Кикош, в магазине пока делать нечего. Давайте-ка, идите в люди. Поговорите с людьми. Особенно с жителями, живущими рядом с магазином. Какие вопросы, вы сами лучше меня знаете.

– Лидия Ивановна, когда получу акт ревизии? – спросил я.

– Думаю, послезавтра акт ревизии будет готов.

– Хорошо. Как только акт будет готов, постарайтесь доставить его мне. Договорились?

– Договорились.

– Валентина Петровна, – обратился я к эксперту-криминалисту, когда закончил писать протокол осмотра, – у тебя новости для меня есть? А вот у нас, к сожалению, никаких улик, следов нет.

– Радовать ничем не могу, – с грустью произнесла Глухова. – Грабители, я с уверенностью могу утверждать, бывалые, опытные. Никаких следов нам на память не оставили. Валентина Петровна горестно развела руками. Жаль!

После, как все свои процессуальные действия закончили, я решил допросить заведующую и продавца.

– Скажите, Лидия Ивановна, вы никого из местных жителей не подозреваете?

Заведующая не сразу откликнулась на мой вопрос. Через определённый промежуток времени, она подала голос:

– Я родилась и выросла здесь, в этом посёлке. Посёлок наш шахтёрский и не очень большой. Жителей не более двух тысяч. Конечно, сказать, что я всех знаю, это будет неправильно и неточно. Знаю. Многих знаю, и меня знают. Меня, вероятно, знают почти все жители. Я давно работаю в магазине, потому все меня знают. Своих, постоянных жителей, я знаю. Но, у нас, на шахте, работает много приезжих. Контингент часто меняется. Одни приезжают, другие уезжают. За этих я ручаться не могу. Поэтому, ответить на ваш вопрос, я, право, затрудняюсь. Как-то, подозревать своих, посёлковых, не очень-то приятное занятие. На кого грешить, ума не приложу. Хоть и другой раз подумаешь, а там… Бог их знает. Чужая душа – потёмки.

– Хорошо. – Скажите, как с приезжими?

– Как вам сказать? Бывают, иногда много. Иногда мало. Когда, как. Магазин наш, по сравнению с другими магазинами близлежащих деревень и хуторов, намного богаче товарами. Мы получаем товары из ОРСа, как шахтёрам. А сельские магазины обслуживает Райпотребсоюз. Товар у них беднее.

Кроме того, директор шахты заботится о шахтёрах и потому в магазине нашем много товара.

Неожиданно в наш разговор вмешалась продавщица Шкурова.

– Можно мне добавить?

Я изумлённо взглянул на продавщицу.

– И что же вы хотели добавить?

– Пропал мой личный транзисторный приёмник.

– Можете объяснить, почему он ваш личный? Вы купили его и оставили в магазине или как?

– Да, нет. Я купила его для семьи не так давно. Я принесла его из дома, чтобы в перерывах слушать новости или музыку.

– У вас на него есть и паспорт?

– Да. Он дома.

– Как называется приёмник?

– «Меридиан».

– Отлично! Скажите, есть какой-либо дефект у приёмника?

– Да! – радостно воскликнула Шкурова. – У него отсутствует крышка гнезда от батареек. Сын где-то потерял её.

– Прекрасно, Оля Фёдоровна, что заметили пропажу приёмника! – похвалил я продавщицу. – Это очень ценное сведение. Спасибо! Можно вас попросить, можете сейчас же принести паспорт?

– Хорошо! Я сейчас же сбегаю за ним, – и она поспешно вышла из магазина.

* * *

… За работой не заметили, как закончился световой день. Наступил вечер. За день мы никакого положительного результата не добились. Сработали, можно сказать, вхолостую. Ни воров и никаких следов и улик.

С мрачными мыслями я возвращался в отдел. Руководства в отделе уже не было. Я доложил о проделанной работе дежурному по отделу и тоже отбыл домой.

* * *

На следующий день начальник отдела милиции Пашков собрал в своём кабинете оперативный состав уголовного розыска во главе с его начальником Пазиным. Был приглашён и я.

Утром, до начала оперативки, ко мне зашёл Макаров. Он поделился со мной своим планом по раскрытию кражи. После ознакомления, я внёс некоторые добавки к нему. Мы остановились на двух версиях. На планёрке, Макаров доложил о нашем плане.

– Хорошо! – согласился полковник, выслушав доклад Макарова. – По первой версии понятно, а как думаете реализовать план второй версии?

– Будем ориентировать общественность. Свяжемся с работниками рынков. Предупредим работников нашей транспортной милиции и соседей-зверевчан, – чётко, по-военному изложил Макаров.

– Согласен, – не очень чётко и уверенно прозвучал голос полковника. – Если других версий на данный момент нет, то приступайте к работе. Полковник на секунду замолчал. Немного подумав, добавил:

– Неплохо было бы поинтересоваться у работников железнодорожной станции Боковая: не видели ли они в ночь совершения кражи подозрительных лиц с вещами на станции? К чему я это говорю? Станция расположена недалеко от шахтёрского посёлка. Преступники спокойно могли сесть на проходящий поезд и уехать. Вы помозгуйте над моим предложением. Закончив говорить, полковник посмотрел на нас. Мы с Макаровым переглянулись.

«Как точно заметил полковник, – промелькнуло у меня в голове. – Как же мы не подумали вчера про эту станцию? Вышла непростительная промашка! Если только преступники не были на своём транспорте или они не местные жители, то вполне могли уехать ночным поездом. Ведь ночью из посёлка рейсовые автобусы не ходят. Не зря говорят: век живи – век учись!». Какие мысли бродили в голове Макарова, я этого не знал. Он молча выслушал полковника, но ничего не сказал.

– Иван Григорьевич, – обратился я к оперу, когда мы вышли от начальника отдела, – ты что думаешь по поводу станции Боковой? Ты у начальника промолчал или у тебя есть другие версии?

Макаров молча сделал несколько шагов по коридору и только тогда подал голос:

– Я думаю, как же мне добраться сегодня до этой станции. Я ведь пеший сегодня. У меня мотоцикл поломался…

– Слушай, – придержав его, сказал я, – отложи-ка эту поездку на завтра. – Мы всегда успеем туда.

Надо вначале поработать у себя, то есть поработаем по разработанному плану. На завтра я постараюсь достать транспорт для поездки. Как тебе моё предложение?

– Пожалуй, ты прав. Согласен.

* * *

… Станция Боковая располагалась в степи, в одном километре от шахтёрского посёлка. Станция, как будто звучит громко – станция! А глянешь, в степи, возле одноколейной железной дороги, стоит один большой, барачного типа, одноэтажный дом, сделанный из красного кирпича – для работников станции. Рядом, в нескольких метрах, вглубь двора, параллельно дому, расположены несколько хозяйственных пристроек, служащих сараями для хранения угля и дров для топки печей и рабочих инструментов. Чуть впереди дома, ближе к железной дороге, расположено небольшое здание под названием «Вокзал». В этом здании всего два отсека: один отсек служит залом для пассажиров, а второй – небольшая комната, служащая кассой.

На территории станции по обе стороны дороги громоздятся горы щебня. Щебень сюда завозят из каменных карьеров на большегрузных самосвалах. Этот щебень потом грузят на железнодорожные платформы и отправляют в разные уголки нашей необъятной страны.

Когда мы приехали на станцию, на посадочной площадке никаких пассажиров не было. Только возле горы щебня, как навозный жук, копошился автопогрузчик. Он грузил щебень на железнодорожную платформу. Мы зашли в здание вокзала. В зале никого не было. Только в комнате под названием «Касса» увидели человека в железнодорожной форме. Человек сидел за столом на стуле, а голова покоилась на руках, лежащих на столе. Храп, который издавал человек, дал нам понять, что он находится в глубоком сне.

Макаров подошёл к спящему железнодорожнику и тихо, чтобы не напугать его, проговорил:

– Ну как, хорошие сны снятся? – Расскажите, мы тоже хотим знать?

Услышав чужой голос, человек в форме, уже не молодой, можно предполагать, достиг, вероятно, пенсионного возраста, медленно стал поднимать свою седеющую голову. Подняв голову до уровня, чтобы он мог увидеть нас и, заметив, вероятно, Макарова, остановил свои сонно-мутные, ещё не совсем проснувшиеся глаза, на нём. Глаза его окружали десятки морщинок, лоб, щеки, подбородок были также в морщинках, словно лицо высохло и потрескалось под жарким солнцем пустыни.

– Скажите, – вмешался я, – вы кем тут работаете?

Человек, по-видимому, ничего не понял, о чём его спрашивают. Услышав мой голос, он взгляд с Макарова перевёл на меня. Облизал свои потрескавшиеся губы и тупо уставился теперь на меня.

Видя, что человек не отвечает, я повторил вопрос. – Д-д… – что-то нечленораздельное промычал железнодорожник, и голова его медленно стала падать на стол. Достигнув его, он тут же захрапел.

Я и Макаров разочарованно посмотрели друг на друга, не произнося ни слова. Неожиданно Макаров нагнулся и приблизил своё лицо к лицу храпящего.

– Фу-у! – и резко отвёл свою голову от него. – Он же вдрызг пьян! – воскликнул Макаров и отошёл от него. «С кем же он так с утра успел налакаться? – стал размышлять я. – Живых душ вокруг нет. Ах, да!

Есть одна живая душа! Экскаваторщик!». Я обратил свой взор в сторону экскаватора.

– Иван Григорьевич, посмотри на экскаваторщика. Видишь, какие кренделя он вытворяет.

Смотри, смотри, он не грузит, а больше рассыпает щебень на землю. Не кажется ли тебе, что экскаваторщик, не в лучшем состоянии, чем наш железнодорожник?

– Похоже на то, – грустным тоном прогудел Макаров, отвернувшись от экскаваторщика. – Что будем делать, Рудольф Васильевич? Не дожидаясь моего ответа, Макаров снова стал тормошить железнодорожника. Железнодорожник только отмахивался вялыми руками, как будто прогонял назойливых мух, а сам продолжал храпеть. Все попытки и усилия Макарова привести его в чувство, потерпели крах. Железнодорожник был невменяем.

Видя бесполезность затеи Макарова, я сказал:

– Перестань его тормошить, Иван Григорьевич! Это тебе ничего не даст. Толку с него всё равно никакого, как в той поговорке: как с гуся – вода! Попусту тратим драгоценное время. На этой, Богом забытой станции мы, вероятно, на интересующий нас вопрос, как сам видишь, ответа не получим. Не так ли сыщик?

Я испытующе посмотрел на Макарова.

– Ты прав, Рудольф Васильевич. Полдня уже потеряли, результат нулевой, – каким тоном проговорил Макаров, я понял, что он расстроен и нервничает. Это и понятно. Когда ехали сюда, надеялись получить хоть какие-то сведения. Как же не понервничаешь тут? Не только тут занервничаешь, а завоешь! Жаль только, что вой наш никто не услышит. Чтобы хоть как-то успокоить своего опера, я сказал:

– Иван Григорьевич, у меня в голове зародилась одна интересная идея. Идея эта, как мне представляется, – стоящая. Если эту идею воплотим в жизнь, картина получится маслом.

Выслушав меня внимательно, Иван Григорьевич оживился.

– Идею свою можешь изложить мне? Обсудим, может, вместе, а?

– Идея для того идея, дорогой Иван Григорьевич, чтобы воплотить её в жизнь, и посему, она должна стать достоянием заинтересованных лиц… В данном случае, для тебя, так как других лиц возле нас нет. Итак, то, что хотели узнать у железнодорожника, к нашему сожалению, этого не случилось. Так? Так, так, можешь не отвечать. Давай-ка испробуем другой, более реальный, осуществимый путь. Может, получится узнать ответ этот вопрос у проводника поезда? Узнать, какой поезд проходил в ночное время через эту станцию и, соответственно, установить, кто сопровождал из проводников его?

– Идея, несомненно, стоящая! – воскликнул на радостях Макаров и тут же предложил, немедленно претворить ее в жизнь. – Едем в посёлок Усть-Донецк!

Я удивлённо уставился на воодушевлённого и радостного Макарова.

– Твой порыв, Иван Григорьевич, я понимаю и с удовольствием согласился бы, но, увы… Как ты представляешь себе это сделать? У нас с тобой, кроме своих, то есть «наших» ног, другого: везущего, летающего транспорта нет, и сегодня негде его взять. На своих ногах, пешим ходом, более ста километров, мне, кажется, фантастика и не более! Не так ли мой дорогой опер?

– Я прекрасно тебя понял, Рудольф Васильевич. Ты совершенно прав. Чего греха таить, как топали пять, десять лет тому назад на своих родных, так и топаем, по сей день. В космос летаем, атомные станции, ледоколы, подводные лодки строим, а мы топаем пешком. Курам на смех, на весь отдел, обслуживаем город и район, – шесть машин и то половина гнилая, только на металлолом годится. А на каких мотоциклах ездят некоторые участковые – одна срамота! Мой мотоцикл не лучше других!

Сюда, на эту станцию, мы с тобой, как добрались сегодня, забыл? Не надо отвечать. На перекладных. Не знаем ещё, как доберёмся домой. Сюда на перекладных добрались, значит, в Усть-Донецк, как-нибудь доберёмся, а? И на лице Макарова изобразилась не очень-то довольная улыбка.

Мы вышли из кассовой комнаты в зал. Нечаянно мой взгляд упал на лист из обыкновенной школьной тетради, висящий на стене. Я подошёл ближе. На листе, от руки чернилами был написан график движения поездов, проходящих через эту станцию.

– Иван Григорьевич, – позвал я Макарова, – посмотри, тут, оказывается, есть даже график движения поездов! Услышав меня, Макаров подошёл. Стал рядом со мной и стали читать вместе.

– Видишь, в сутки через эту станцию проходят четыре поезда, – вслух проговорил я. – Промежуток между поездами примерно шесть часов. Вот, смотри! Поезд Усть – Донецк – Зверево. Прибывает на эту станцию в час сорок ночи. Это то, что надо нашим ворам. Они могли успеть на этот поезд?

– Могли, – уверенно заявил Макаров. – Расстояние от посёлка до станции около километра. Если преступники вышли из посёлка даже в час ночи, вполне могли успеть на поезд за сорок минут. Конечная остановка поезда посёлок Зверево. Можно предполагать, преступники могли поехать в Зверево. Могли?

– Могли, могли, Иван Григорьевич, – поддержал я Макарова. – Смотри, по пути следования, кроме Зверево, других, больших селений нет. В маленьких селениях укрыться, спрятаться сложнее, чем в больших. Они прекрасно это понимали. Значит, по всей видимости, преступников надо будет искать в Зверево. Ты согласен со мной, Иван Григорьевич?

– По всей видимости, так оно и есть, – согласился Макаров после недолгого раздумья.

– Ну что, товарищ опер, ты и сейчас настроен отправиться в путь пешком, или передумал? Может, послушаешь меня, немного старшего тебя по возрасту?

– Ну что ты, Рудольф Васильевич! Я охотно послушаю тебя. Излагай?

– Мы сегодня, конечно, потеряли много времени. Обидно! Но, кое-что, мы всё же узнали. Теперь, насчёт Усть-Донецка? Пешком топать в Усть-Донецк, это не выход. Нам, сегодня, придётся возвращаться домой. Что поделаешь? Другого выхода у нас нет. Добравшись до отдела, я постараюсь добыть транспорт на поездку в Усть-Донецк. Если начальник не даст транспорт, то попрошу помощи у гаишников. Добро?