Текст книги "Новогодний сюрприз"

– Рудольф Васильевич, это что, продолжения не будет? На этом история заканчивается что ли? Как жаль, не такого исхода ожидала я!

– Напрасно так подумала, Валентина Петровна. История не закончена. Продолжение есть этой истории, и даже очень интересный конец.

– Правда?! – радостно воскликнула Валентина Петровна, сверля меня своими требовательными глазами. – Тогда жду продолжения!

– Мы от Виктора уехали во втором часу ночи. Подъезжаем к территории Водоканала, и тут под свет фар нашей машины попадается снова наш, уже знакомый, парень. Парень, пока мы были у Виктора, успел преодолеть приличное расстояние. Спал точно так же, как и возле двора Виктора.

Голова и руки на узле, а остальная часть тела на земле. Евгения Мальцева мне говорит:

– Рудольф, ты бы хоть фамилию этого парня выяснил, на всякий случай. Как-никак, парень с вещами, ночь на улице, мало ли непорядочных людей. Нападут на него, заберут вещи, к тому же могут ещё покалечить. Потом поступит заявление, тебе же придётся заниматься. Будет лишняя работа, волокита. Ты согласен со мной?

Доводы Мальцевой мне показались убедительными и справедливыми.

– Пожалуй, ты права, Евгения, – сказал я. – Хорошо, поговорю.

Я попросил водителя остановиться, вышел из машины и подошёл к парню. Разбудил его.

Хочу заметить, на этот раз парня долго не пришлось тормошить. Когда он открыл глаза, я спросил: «Как тебя звать? Как фамилия твоя?» Он посмотрел на меня сонными глазами и говорит: «А, это ты опять, но ты достал меня! Отвяжись!» Прикрепил к своим словам пару матершинных слов.

Я настойчиво стал требовать. Видимо, надоела моя настойчивость, он не выдержал, назвал фамилию и имя. Для верности я попросил адрес его проживания. Благо, что он и адрес свой назвал. После мы уехали, а парень остался ночевать.

– Это всё, конец истории? – расстроенно воскликнула Валентина Петровна. – Я ожидала, что концовка этой истории будет более загадочной.

– Ребята, – сказал я, – что-то в горле у меня першит, замочить бы надо. Ну-ка, плесните в стаканы! – Ребята дружно поддержали меня. Закусили, и я продолжил рассказ:

– На следующее утро я раньше других пришёл на работу. Нужно было подготовить уголовное дело для направления его прокурору для утверждения обвинительного заключения. Только зашёл в кабинет и не успел сесть за стол, открывается дверь кабинета, и заходит дежурный по отделу Ищенко Иван Михайлович. Я стою и смотрю на него удивлённо. А он говорит:

– Я хотел было послать за тобой машину. Вижу, ты прошёл в кабинет. Нужно срочно выехать на квартирную кражу. Оперативная группа уже в сборе, тебя ждут.

– Адрес? – спросил я машинально. Услышав от дежурного адрес, я почувствовал, что пол из-под моих ног куда-то уходит, и я как будто проваливаюсь в пустоту. Дежурный продолжал говорить, но я его уже не слышал.

Вдруг у меня в голове всплыла картина вчерашней ночи и парень с вещами…

– Рудольф Васильевич, с тобой всё в порядке? – сквозь туман услышал я голос дежурного. Я вернулся в реальность.

– Всё нормально, спасибо за беспокойство! – сказал я, успокаивая удивлённого дежурного. Глаза его продолжали сверлить меня.

– Ты уверен, что с тобой всё в порядке? – вторично с сомнением переспросил Ищенко. Сам ещё пристальнее всматривался в меня. – Когда я сказал адрес, откуда похищены вещи, ты как-то странно повёл себя. Мне показалось, что тебе стало плохо. Но раз всё нормально, ребята ждут тебя, торопись. – Закончив говорить, дежурный повернулся, чтобы уйти.

– Хорошо. Я готов! – твёрдо сказал я. Быстро взял папку и вместе с дежурным вышел из кабинета.

Приехали к дому, где была совершена кража. Я подошёл к хозяйке дома. Ей примерно сорок-сорок пять лет, привлекательной внешности. Увидев её, я вспомнил рассказ парня. Он говорил, что его бывшая жена молодая, а этой женщине более сорока лет. Я спросил у неё: «Вы замужем?» Женщина удивлённо уставилась на меня и сказала: «Да». Теперь подошла моя очередь удивляться. Я тогда спросил у неё: «А Вы разве не развелись вчера?»

Услышав от меня такое, женщина не на шутку рассердилась. Мне даже причудилось, ещё чуть-чуть – точно ударит меня рукой. Я, на всякий случай, сделал шаг в сторону.

– Простите за некорректность, – сказал я, стараясь сгладить свою оплошность. Женщина глянула на меня уже более добродушным взглядом. Заметив, что женщина смягчилась, я решил задать ей вопрос. – Вы можете перечислить наименования украденных вещей?

Как только женщина стала перечислять наименования вещей: зимнее пальто такого цвета, осеннее пальто, кофты и так далее – я понял, что этот парень, на вид простоватый, с нагловатым поведением, на самом деле оказался настолько хитрым и наглым, что так легко и просто обманул нас. Представляете!

Простительно другим присутствующим, которые были со мной, но я – я, старый волк, съевший в таких делах пуд соли, – клюнул на его наживку. Нужно было срочно исправлять ошибку, пока не поздно.

– Наталья Ивановна, – так звали хозяйку дома, – скажите, у Вас в доме есть спиртное?

Хозяйка снова удивлённо посмотрела на меня.

– Почему Вы спрашиваете?

– Наталья Ивановна, Вы не ответили на мой вопрос.

– Ну, есть! И что?

– Вы не могли бы посмотреть, на месте ли оно?

Хозяйка направилась к серванту, открыла дверцу нижнего отсека, посмотрев на полки, сказала, что нет двух бутылок водки, марки «Столичная».

«Понятно, откуда у него взялась водка, чтобы «нализаться»! – мысленно отметил я. – Нужно проследить его путь движения, может, найду пустые бутылки».

Закончив осмотр, я взял с собой участкового Колесника, и мы пешком пошли по предполагаемому пути движения парня. Мы дошли додома Виктора, но пустых бутылок не нашли. Я стал размышлять: «Другого пути к дому Виктора нет. Как же он попал сюда?» Вероятно, увидев нас, со двора вышел Виктор. Он поинтересовался, что мы тут делаем. Я рассказал ему о краже. Виктор спросил, почему мы находимся возле его двора. Я ответил, что ищем пустые бутылки из-под водки «Столичная». Пока мы их не нашли.

Виктор задумался и вдруг говорит: «Вы попробуйте поискать в соседском дворе или на огороде. Соседский двор пустует, никто там не живёт. Может, он через соседский двор уходил, вы проверьте». Я поблагодарил Виктора за подсказку, и мы быстро вернулись назад. Увидев нас, опер Дмитриченко спросил: «Нашли бутылки?» Я ответил: «Нет».

Тогда я сказал: «Пойдёмте в соседский двор, поищем там». В соседском дворе, под старой грушей нашли одну пустую бутылку, а вторую – разбитую.

Мы изъяли пустую бутылку и поехали к дому, где должен был жить мой ночной гость, то есть Орлов. Такая была его фамилия. На наше счастье, Орлов был дома. Спал. Кроме него в доме был мужчина в возрасте. Он оказался отцом Орлова. Пока Орлов спал, мы, с разрешения отца, осмотрели комнаты и шифоньер. Узла с вещами мы в доме не обнаружили.

– Джек Фёдорович, – обратился я к Дмитриченко, – пойдём, разбудим Орлова. Помни, как только он проснётся, тут же накинь на него наручники. Парень очень уж шустрый и ушлый!

– Думаешь, сбежит?

– Ещё как!

Услышав моё предупреждение, Дмитриченко изумлённо посмотрел на меня и спросил:

– А что, приходилось, что ли, тебе сним встречаться? Скажи-ка, ты откуда вообще его знаешь? И почему ты решил, что он украл у этой женщины вещи?

– Приходилось.

Мне стыдно было признаться Джеку Фёдоровичу в ночном происшествии, и поэтому ответил ему отвлечённо, на ходу придумывая сказку.

– И что же он совершил такого, что ты решил, что кражу совершил он?

– Как-то он пытался залезть во двор Виктора. Виктор – брат моей жены. Я случайно оказался там. Я схватил его за руку, но он вырвался и убежал. Не смог его догнать. Очень шустрым и быстрым оказался.

– Что-то украл он у Виктора?

– Да нет. Не украл. Точнее, не успел. Видимо, я помешал ему.

– Рудольф Васильевич, – сказал Дмитриченко, пристально и требовательно посмотрев на меня, – вещей мы не нашли в доме, зачем его будить, пусть себе спит. Мы зря время тут тратим. Вообще, почему ты решил, что кражу совершил он? У тебя есть какие-то основания?

Я сделал невинный вид и настойчиво потребовал:

– Джек Фёдорович, буди его.

После первого же толчка Орлов вскочил, как будто он ждал этого толчка. Мгновенно оценив обстановку, молниеносно сделал шаг от кровати, резким движением руки оттолкнул от себя Дмитриченко. Джек Фёдорович качнулся от толчка и стал падать на кровать. Но при падении он – или случайно, или успел сообразить – раскинул левую ногу. Нога Орлова зацепилась за ногу Дмитриченко, видимо, тоже случайно, и он со всей силы грохнулся на пол. Орлов дёрнулся было, чтобы подняться, но опер быстро вскочил с кровати, всем телом навалился на Орлова и быстрым движением руки защёлкнул наручники. Всё это так быстро произошло, что я даже не успел оказать помощь Дмитриченко. Поняв, что попался, сначала Орлов сделал обиженный, невинный, жалобный вид. Даже попробовал всплакнуть. Но это длилось недолго. Видимо, понял, что крепко попался. Он быстро взял себя в руки и проявил твёрдый, требовательный характер.

– На каком основании проникаете в частное домовладение и насильно надеваете наручники на невинного человека! – выкрикнул Орлов своим немного писклявым, своеобразным голосом. – У вас есть основания на принудительные действия? Покажите санкцию прокурора, иначе вы очень об этом потом пожалеете!

«Куда делся вчерашний наивный, простоватый парень, глянь, как он ощерился, как злой пёс нацепи!» – отметил я про себя, глядя на разбушевавшегося Орлова. Вот так-то!» Нервы опера при виде разбушевавшегося Орлова, по-видимому, сдали, и он не сдержался:

– Ты, парень, меньше болтай языком, лучше скажи, куда спрятал похищенные ночью вещи? – и он резко дёрнул Орлова за плечо. От резкого толчка Орлов не удержался на ногах, повалился на кровать и руками прикрыл лицо, наверняка, ожидая удара. Грозный вид и угрожающий тон опера Дмитриченко явно не пришлись по душе Орлову, и он злым, ненавистным тоном запищал:

– Вам нужны вещи, вы и ищите! Я тут при чём? Я не похищал никаких вещей!

От такой наглости меня прорвало.

– Ты что, решил поиздеваться?! На этот раз твой номер не пройдёт, запомни! У меня достаточно доказательств, чтобы закрыть тебя надолго. Добровольно не хочешь выдать вещи, пусть будет по-твоему. Джек Фёдорович, прикрепи-ка его к той трубе, пусть отдыхает. Сейчас приведу понятых, и перевернём весь дом и двор. – Я направился было к калитке, чтобы выйти на улицу на поиски понятых, но неожиданно подал голос Орлов.

– Вы думаете, понятые помогут найти вещи? – В голосе появился нагловатый тон, и снова, как ночью, лукавый огонёк блеснул в его глазах.

«Сейчас твой ночной номер не пройдёт, Орлов!» – мысленно отметил я, глядя на него. Вслух сказал:

– Орлов, не осложняй своё положение. Вещи мы непременно найдём. В этом я ничуть не сомневаюсь. Они в этом домовладении. И учти, если добровольно не отдашь, после, когда я запру тебя, поблажек от меня не жди. Подумай об этом!

Мои слова, по-видимому, дошли до него. Он серьёзно задумался. Через какое-то время послышался писклявый голос:

– Если так нужны вам вещи, я скажу, где они. Но только есть у меня условие. – В глазах его снова блеснули лукавые искорки.

Тут уж не сдержался Дмитриченко.

– Я сейчас покажу тебе условие! – и с гневным видом двинулся было на Орлова. Не успел он сделать и двух шагов, как испуганно выкрикнул Орлов:

– Под сеном, на огороде!

– Вот теперь, слушатели, кажется, всё! А дальше, как шло следствие, это уже не так уж интересно. Ну, как, довольна, Валентина Петровна?

– Очень! Получила огромное удовольствие. Ну, везучий же ты, Рудольф Васильевич! – не то с грустью, не то с завистью проговорила Валентина Петровна.

– Какое тут везение, просто помог случай. Ну, может быть, чуть-чуть и везение. Так давайте друзья, наполним, как говорят, бокалы, и выпьем за то, чтобы всем нам в наступившем Новом году немного-то везло!

* * *

Ночь… Безмятежное холодное небо без единого облачка. Миллионы холодных ярких звёзд смотрели с высоты неба на покрытую снегом мёрзлую землю. Я с детства любил смотреть на ночное, загадочное небо. Какие только мечты не возникали при взгляде на него! Жаль, что теперь такая возможность выпадает редко. Всё некогда. Всё спешим. Вот, как и в данный момент. Мороз крепчал. Луна только что взошла, и сразу же стало светлее вокруг. Сейчас она хозяйка в этом загадочном звёздном мире.

Из заброшенного здания, расположенного в десяти метрах от заводского забора, где я и Бобов наблюдали за нишей, надеясь на приход преступника или преступников за крадеными вещами. При свете Луны хорошо стала просматриваться ниша и прилегающая к ней местность. Насквозь дырявое здание, в котором мы находились, удобное для слежки, не защищало от холода. Становилось всё холоднее. Время как будто бы остановилось. Кажется, прошла целая вечность, а прошло всего два часа, как мы сменили ребят.

«Если и дальше мороз будет крепчать, то через два-три часа мы превратимся в ледяные мумии, – подумал я, поглядывая на Бобова. – Ему тоже, наверное, холодно, но не подаёт виду, упорно держится. Что заметно – молчит, не жалуется». Я посмотрел на часы. Они показывали без пяти минут двенадцать ночи.

– Как долго тянется время, – вполголоса пробормотал я, оборачиваясь лицом к Бобову, чтобы он услышал меня. – Холод давит, а преступники что-то не спешат к нам. Не кажется ли тебе, Николай, что они вовсе забыли про нас?

– Я, Рудольф, придерживаюсь противоположного мнения, – неожиданно прозвучал слегка дрожащий голос Николая.

«Значит, ему тоже холодно, но скромничает, не жалуется», – отметил я мысленно.

– Не кажется ли тебе, что мы тут, в этом дырявом здании, где со всех дырок тянется холод, зря замерзаем и теряем драгоценное, нужное для отдыха, время?

– Может и зря, – ответил я, – но своё дежурство мы должны отдежурить, как положено, и уверен – додежурим.

– Хочешь знать, что я думаю? – неожиданно спросил Николай.

– Говори!

– Преступники, как я полагаю, наоборот, учитывая наше невыгодное положение, преспокойно спят в тёплых хатах. Или, распивая спиртное, также в тёплых хатах, посмеиваются: пусть, мол, менты сторожат их добычу и помёрзнут, как надо, чтобы пропала у них охота поймать их, – не скрывая своего дрожащего от холода голоса проговорил Бобов.

– Ты гений, Николай, великолепную картину изобразил! – тоже, дрожа от холода, прошептал я. – Ты сам всё это придумал или сверху тебе подсказали?

– Если ещё немного мороз прижмёт, то не такое ещё придумаешь! – шуткой на шутку отпарировал Николай.

– Ты вот, Николай, только что про спиртное вспомнил, как будто бы преступники распивают его в тёплых хатах. Ненароком не прихватил с собой бутылочку? Как бы оно сейчас пригодилось. Не так ли?

– Так-то, оно так, но… – только успел произнести Николай. И тут вдруг послышался в тишине скрип снега. Один, второй, третий… Мы мгновенно умолкли. Затаились. Стали слушать и ждать. Пауза затянулась. Я не выдержал:

– Николай, ты слышишь? – шёпотом спросил я.

– Слышу! – также шёпотом ответил Бобов. – Кажется, кто-то идёт?

– Ты его видишь?

– Не вижу! – последовал ответ Николая.

Я напрягся. Превратился весь в слуховой аппарат. «Вот она, удача!» – обрадованно воскликнул я мысленно.

От сильного напряжения и ожидания, мне показалось, я перестал дышать. Сердце застучало так часто и сильно, что, кажется, бьётся в горле и вот-вот вырвется наружу. В одночасье мне стало жарко и душно, как будто нет на улице мороза. Я глянул на Бобова, вижу, он тоже весь в напряжении и ожидании. Я вслушивался в тишину и всматривался.

Скрип… скрип… – всё ближе и ближе. Но в пределах видимости никого не было видно.

– Николай, – шёпотом обратился я к Бобову, – ты кого-нибудь видишь? Вопрос мой остался без ответа, завис в воздухе. По-видимому, Бобов не успел ответить, так как неожиданно из-за бугра стал вырисовываться тёмный силуэт человека. Он двигался в нашу сторону. Приближался.

Неожиданно он остановился.

«Заметил наши следы! – молниеносно сработал мой мозг. – Всё пропало! Стоп! Или что-то насторожило его?

Неужели заметил нас? Не мог заметить. Никак не мог! Мы не высовывались. Громко не разговаривали. Находимся в тёмном помещении. Что же тогда насторожило? Всё же следы! Заметил следы! Вчера по неосторожности, по невнимательности наделали следов возле ниши, да и вокруг. Что делать теперь? Добежать к нему не успеем, расстояние приличное. Он сразу же нас заметит и убежит. Мы ведь местность плохо знаем, а он знает, как свои пять пальцев. С другой стороны, зачем гнаться за ним. Мы же незнаем, кто он: преступник или просто какой-то бомж?»

Я посмотрел на Бобова и хотел посоветоваться, но в этот момент человек чиркнул спичкой и стал закуривать. У меня аж отлегло от сердца. Вся тяжесть, свалившаяся на моё тело, неожиданно куда-то исчезла, растворилась. Исчезло напряжение. Стало легко и свободно. Я задышал свободно и успокоился.

Человек воровато посмотрел по сторонам. Затянулся и не спеша, смело направился к нам. Мы продолжали следить. Он дошёл до ниши. Снова посмотрел по сторонам. Спустился в канавку. Сдвинул решётку и, чуть пригнувшись, вошёл в нишу. Исчез с наших глаз.

«Полез в нишу! – радостно воскликнул я про себя. – Теперь он наш!» У меня от радости всё тело затрепетало, а душа ликовала.

– Рудольф, – шёпотом обратился ко мне Бобов, – не пора ли взять этого долгожданного, ночного гостя? Возьмём тёпленького, ничего не подозревающего. Вот будет нам подарок! Ну, скажем, новогодний сюрприз! Как?!

Даже в сумеречном здании я увидел, как от удовольствия и радости лицо Бобова расплылось в улыбке. Его состояние передалось и мне.

– Николай, – отозвался я также шёпотом, – не лучше ли будет, если мы возьмём его, когда он выйдет из ниши с вещами? Мало ли, он может выкинуть какой-нибудь номер, если его возьмём в нише. Ну, например, откажется от вещей. Скажет, не мои вещи, зашёл сюда переночевать от холода. Найдёт немало причин и доводов. У нас ведь против него, то есть против этого, неизвестного человека, ничего конкретного нет. Ты сам знаешь, сколько бомжей, алкашей располагаются на ночлег на теплотрассах завода. Мы с тобой видели, какие условия в этой нише. Приличное пространство внутри, проходит теплотрасса. Температура внутри такая, что можно спать, раздевшись. Рай подземный! Если он матёрый преступник, ни в жизнь не признается, пока не прижмёшь фактами нуликами. Вот когда он выйдет с вещами, отойдёт немного от ниши, тогда он не выкрутится. Если он пришёл за вещами, мы уж точно его не отпустим. Пусть пока посидит, отдохнёт. Мы к этому времени подойдём к нише и будем ждать его с двух сторон возле ниши. Согласен?

– Пожалуй, ты прав, Рудольф. Поступим так, как ты предлагаешь. Поймаем с поличным. Ему уж точно тогда не выкрутиться. Время есть, подождём! – согласился Бобов и сел на доску в дверном проёме. По примеру Бобова, я тоже приготовился было присесть около него и вдруг…

– Что это!? – невольно вырвалось у меня, когда я увидел два тёмных силуэта на снегу, на том же месте, где появился ночной гость.

– Где? – встревоженно спросил Бобов, недоумённо обратив свой взор на меня.

– Как где? Смотри туда же, где появился ночной… Подожди, Николай, ты видишь кого-нибудь впереди, или у меня галлюцинация? Посмотри в сторону бугра, видишь? Кажется, эти тени движутся в нашу сторону!

Николай мгновенно вскочил на ноги и стал пристально всматриваться в сторону бугра. Через секунду-две промолвил:

– Вижу! Постой, постой! Так это же люди! Их двое. Они движутся в нашу сторону, – полушёпотом сказал Бобов. – Глянь, воровато поглядывают по сторонам, осторожничают! Вот те на! Встретили одного, а теперь нужно встретить ещё двоих. Не многовато ли для нас двоих, как ты считаешь, Рудольф?

– Много ли, мало ли, не бежать же нам отсюда, как последним трусам, – твёрдым и решительным голосом сказал я, чтобы у Бобова не осталось никаких сомнений. – Будем стоять до конца, какой бы исход ни был. Меня интересует сейчас совсем другое. Смотри, они как будто соблюдают осторожность, но почему-то идут во весь рост? Не кажется ли тебе странным их поведение? – сказал я, обратив свой взор на Бобова. Рука моя машинально полезла в карман за пистолетом. Всё моё тело вновь напряглось, но мозг продолжал работать чётко и уверенно. Вдруг заговорил Бобов:

– Рудольф, ты следишь за ними? Ты не заметил, куда они делись? Я вроде бы постоянно следил за ними, но они неожиданно куда-то исчезли. В яму провалились, что ли? Будто бы поверхность снега ровная, гладкая, а их нет.

– Как нет! – расстроенно воскликнул я. Я напряг зрение, но никого не увидел впереди. Было пустынное пространство. Белел снег. Больше ничего.

– Куда же они делись? – не на шутку заволновался Николай, осматривая пустое пространство вокруг. – Как сквозь землю провалились. Вероятно, они притаились за бугром и ждут сигнала от ночного гостя. Умно они придумали. Сначала послали в разведку специально человека…

– Тс-с… – резко прервал я Бобова. – Смотри, смотри, снова они появились. Идут! Двое.

– Вижу! – шепнул Бобов. – Идут сюда. Что будем делать, Рудольф? Вдвоём, осилим ли троих? Не исключаю, у них тоже может быть оружие. Давай, решай!

– Упустить их нельзя, Николай. Всех троих, может, задержать не удастся, но при любых обстоятельствах попытаемся задержать хотя бы двоих. Если возникнет нештатная ситуация, то будем стрелять по ногам. Смотри, только по ногам. Лишние проблемы нам не нужны. Хорошо?

– Понял, – поспешно ответил Николай.

– Знаешь, у нас на заставе кинолог Шамиль со своей собакой Трезором, будучи даже сам раненым, сумел задержать троих, до зубов вооружённых нарушителей границы. Не забывай, мы имеем преимущество перед преступниками. Мы защищаем наше народное достояние, социалистическую собственность. Закон на нашей стороне. Как бы ни было, преступники боятся – это наш главный козырь! Давай готовиться. Поступим так: пусть они идут себе, пропустим их в нишу, а когда они будут выходить с вещами, мы тут их…

Неожиданный громкий смех Бобова заставил меня вздрогнуть, и я замолк. Я резко обернулся к нему, чтобы отчитать за безумство, а он поднялся со своего места во весь рост и ещё пуще залился смехом. Я не выдержал и строго проговорил:

– Что ты делаешь, Николай! Ты же провалишь нашу операцию! Ты этого хочешь? Подумай о последствиях!

Бобов как будто не слышал меня, продолжал громко смеяться.

Неожиданно смех его оборвался, и он всем корпусом тела резко повернулся ко мне.

– Так эти двое – наши! – радостный возглас Бобова прозвучал в тишине. Я недоумённо уставился на него, не понимая, о чём он толкует.

– О чём ты говоришь, Николай? Какие наши, у тебя что, со зрением не всё в порядке?! Или холод заморозил твои мозги?!

– У меня со зрением всё отлично. Я говорю же тебе, что те двое, что идут сюда, эти наши ребята. Я их узнал. Иванченко и Бакланов. Я Иванченко издалека узнал – по его росту. Он в отделе самый высокий. Видишь, он идёт чуть впереди, а второй – Бакланов. Неуклюжий, сутулый, полтора метра роста, короче говоря, колобок! Приглядись лучше! Узнал?

Я внимательно посмотрел на идущих и через секунды две вымолвил:

– Правда, эти двое: Иванченко и Бакланов! Что они тут делают? Как они тут оказались? Николай, ты что-нибудь понимаешь?

Я направил вопрошающий взгляд на Николая.

– Понятия не имею, – последовал неопределённый ответ Бобова. – Я знаю только, что они должны сменить нас через два часа. А сейчас время – только двенадцать.

Когда расстояние достигло метров десять до нашего наблюдательного пункта, мы вышли из укрытия и направились навстречу идущим. Увидев нас, Иванченко, ещё не доходя до нас, на ходу спросил:

– Вы заметили тут человека? Он шёл в вашу сторону, вы не могли не заметить?

– Видели, – ответил Бобов.

– Куда он делся? Мы за ним целых полчаса следили, пока не потеряли из виду. Неожиданно, он исчез. Там, – рукой показал назад Иванченко, откуда они пришли, – примерно в метрах пятидесяти отсюда, крутоватый бугор. Мы пока поднялись на вершину бугра, человек исчез.

– Так, – сказал я строгим тоном, – Николай Иванович, что за самодеятельность? Почему вы оказались здесь? Мы график дежурства для чего составили, для галочки, что ли? Ты ведь сам, лично согласился. Вы ведь могли сорвать операцию! Мальчишество!

– Так получилось, Рудольф Васильевич! – виновато проговорил Иванченко. – Мы хотели помочь вам…

– Хотели, не хотели, – перебил я его, продолжая злиться на них, – порядок должен быть во всём и для всех! Хотели они! Ты же с Баклановым через два часа должны сменить нас. И что теперь будем делать? Ребячество – другого слова не могу подобрать. Честное слово, детскую игру вы затеяли! Всыпать бы вам по самое первое число!

Иванченко и Бакланов спокойно, внимательно, без возражений выслушали меня, и, улыбаясь, Иванченко сказал:

– Рудольф Васильевич, успокойтесь. Не переживайте Вы так, всё будет в норме. Нет у Вас оснований для беспокойства. Мы с Баклановым добровольно решили пожертвовать отдыхом ради благого дела. Хотели помочь вам. Смену свою мы отдежурим, не подведём.

– Ладно уж, поезд ушёл, что после драки руками махать! – примирительно-спокойным тоном сказал я.

Я прекрасно понимал Иванченко и Бакланова. Ими двигало желание помочь, чувство помощи и чувство патриотизма. Сам такой был в первые годы службы. Иванченко молодой, ему двадцать два года. Работает в милиции третий год. Работу свою любит и относится честно, добросовестно. За лучшие показатели в работе поручили ему центральный участок, самый тяжёлый и сложный. Бакланов, правда, по сравнению с Иванченко, патриарх отдела. Давно работает. Работу свою знает и выполняет тоже добросовестно. Сам, конечно, он не решился бы на такое. Подчинился старшему. Это прекрасно, когда ребята переживают задело! Хорошие работники!

– Раз так вышло, хочу дать вам небольшой совет: если заступите на дежурство, то дежурьте лучше в самой нише. Там теплее и удобнее. А теперь, друзья, наконец-то, наступило долгожданное, необходимое время проведать нашего ночного, важного гостя. Что-то наш гость не спешит с выходом. Неужели ждёт нас? – «Может, услышал наш разговор и затих?» – подумал я. – Кстати, Николай Иванович, пока не забыл, исповедай-ка, как на духу, откуда сей ночной гость держал путь и в каком месте преодолел заводской забор?

– Человек шёл со стороны, если так образно можно выразиться, со стороны посёлка Юркин Кут. Шёл он вдоль реки Малая Гнилуша. Мы находились в пределах видимости заводского забора. Спрятались за большой куст шиповника, недалеко от реки. Не доходя до нас, он свернул в сторону заводского забора. Забор в том месте, где перелез человек, чуточку разрушен, и высота не более метра. Свободно можно перелезть безо всяких усилий.

* * *

Первым полез в нишу Бобов с фонариком. За ним я. После меня последовали Иванченко и Бакланов. Места всем хватило. Внутри, несмотря на крепкий мороз на улице, было тепло. Две приличного размера теплопроводящие трубы, которые отапливали в центре города жилые дома, хотя были обмотаны теплоизолирующим материалом, выделяли обильное количество тепла. Это пространство, где мы находились, по всей видимости, сооружено для обслуживания теплотрассы. Тут находились большие вентиля и какие-то ещё устройства.

– Где же человек? – послышался разочарованный голос Бобова. В этот момент, в глубине ниши, справа от нас, вспыхнул огонёк сигареты. Бобов направил свет фонарика на огонёк. Примерно в трёх метрах от нас мы увидели человека, сидящего на трубе в полусогнутом состоянии. Он из горлышка бутылки пил вино марки «Агдам». Человек, заметив, что Бобов стал приближаться к нему, оторвал бутылку ото рта и поставил её на пол, между своих ног. Осоловевшими, полусонными глазами уставился на свет фонаря.

Перед нами сидел мужчина, на вид примерно лет тридцати пяти – сорока, – хотя из-за большого количества морщин на лице, пожалуй, он выглядел намного старше – с копной неухоженных черных волос на голове. Одет в поношенное, сморщенное, тёмное, грязное пальто, явно не его размера. «По всей видимости, где-то подобрал», – мысленно отметил я. Лицо небритое, немытое…

– Вот так встреча! – неожиданно прозвучал радостный возглас Бобова. – Ну, здравствуй, Ткачук! В ответ мужчина что-то буркнул. Я не понял. – Вот где, оказывается, скрываешься ты от справедливого возмездия за неуплату алиментов! Неплохо, неплохо, на мой взгляд, ты тут обосновался: бесплатная квартира с приличным количеством тепла, тоже бесплатно, полный покой. Живи, радуйся, наслаждайся, чем не жизнь! Никаких забот! Не надо думать, каким образом хлеб насущный зарабатывать. Семью кормить, одевать. Ты тут давно так наслаждаешься данной Богом жизнью и жильём? Не ожидал, небось, встретить меня здесь, так ведь, Ткачук? Я тебя более трёх месяцев ищу. Ты как в воду канул. Я в розыск тебя объявил. Людей тревожу, а ты тут, под носом, жизнью наслаждаешься. Слушай, Ткачук, что ты так поздно пришёл на своё место обитания, вечер ведь давно наступил, или что забыл тут?

На некоторое время в нашем убежище установилась немая тишина. Но она длилась недолго.

– Вы сами только что сказали, что я скрываюсь от вас в этом убежище, вот и скрываюсь от доблестной нашей милиции, – набрав наглости и смелости, проговорил полупьяным голосом Ткачук. – В холодные ночи, как, например, сегодняшняя ночь – это убежище – моя квартира. Она мне не даёт замёрзнуть. Чувствуете, как тут тепло и уютно, не так ли? Не стесняйтесь, устраивайтесь. Места всем хватит. Ха-ха-ха!

Пьяная, довольная улыбка озарила морщинистое, небритое, грязное его лицо. Продолжая показывать свою как бы наглость, демонстративно взял правой рукой бутылку с вином, стоящую между ног, поднёс ко рту и с таким наслаждением сделал несколько глотков…

– Хватить изображать из себя шута горохового! – как гром среди ясного дня прозвучал в нише рассерженный громовой голос Бобова. – Не ровен час, я превращу тебя из шута в моржа, понял? А теперь, шут гороховый, скажи-ка быстро, без всяких там «ме-ме», как часто ты бываешь здесь? Например, вчера ночевал здесь?

От неожиданности Ткачук чуть было не выронил бутылку, но вовремя подоспела вторая рука, и бутылка осталась невредимой. Красные, полупьяные глаза беспокойно забегали, как бы ища помощи у нас.

Разгневанный Бобов решительно пошёл в наступление.

– Что, язык прикусил? – наступал грозно на Ткачука и сделал шаг к нему.

– Н-н-ет… – успел некнуть Ткачук, как тут же прозвучал следующий вопрос.

– Где ночевал? Отвечай быстро! – продолжал давить на него Бобов.

– Н-ночевал у дружка, – трясясь и заикаясь, проговорил Ткачук.

– Фамилия, имя и адрес дружка?

– Гнилорыбов, звать Серж. Мы зовём его «Серый». Адрес: Приречный переулок, номер, кажись, восемь. Точно не помню. Показать могу.