Текст книги "Мужская солидарность (сборник)"

– Здравствуйте, – прозвучал в трубке голос незнакомца.

– Я сейчас ни с кем не хочу говорить! – закричал срывающимся голосом Марат Альбертович и дал «отбой».

Марат Альбертович довольно-таки убедительно сыграл роль человека, получившего страшное известие. В общем-то, это сыграть не столь сложно было, поскольку его долгое ожидание помогло ему: поначалу представить эти предлагаемые обстоятельства, а затем, и вжиться в них. Причем, за это время он искренне нервничал и не находил себе место и, можно сказать, все получилось у него само собой, без игры, а потому – без фальши.

Он продолжал вышагивать по номеру. Прошел час, когда раздался новый звонок – на его мобильнике высветился номер телефона Семы.

– Ты успокоился? – спросил его Сема.

– Да, – тяжело ответил Марат Альбертович.

– С тобой хочет поговорить капитан Фролов.

– Невтерпеж, да? Ну, передай ему трубку.

– Вы можете говорить? – спросил капитан.

– Да, – трагично ответил Марат Альбертович.

– Вам надлежит приехать и дать показания. Когда вы сможете приехать?

– Завтра я буду.

– В полдень сможете быть?

– Да.

– Приезжайте в двадцатое отделение. Вы знаете, где это?

– Знаю, бывал когда-то.

– Тогда до свидания. Да, двадцать первый кабинет.

«Ласково поет, – выронил Марат Альбертович. – Интересно бы знать, что ты там накопаешь?»

Он повалился на кровать, чувствуя себя выжатым лимоном.

Рано утром Марат Альбертович поедет домой, и что ему будет уготовлено там, он не знал. У него было лишь одно желание, чтобы все быстро закончилось – благополучно для него или нет, по большому счету ему было уже не важно. «Пропади все пропадом!» – сказал он, уткнувшись в подушку.

* * *

Марат Альбертович домой не заехал, а сразу же поехал в отделение полиции и к двенадцати часам был на месте. Он жаждал скорейшего финала, любого, каким бы он ни был для него.

В только что отремонтированном здании полиции было необыкновенно светло и чисто и, тем не менее, это не вызвало у Марата Альбертовича положительных эмоций. Это все равно, что прийти в морг, где так же светло и чисто. По ощущению, отметил он, не будет никакой разницы.

Он без труда нашел двадцать первый кабинет, где за столом сидел одетый в гражданскую одежду молодой человек, рыжий, худенький, с раскосыми глазками. В нем явно присутствовала кровь азиата.

Представившись, Марат Альбертович спросил:

– А вы капитан Фролов, если не ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, – ответил молодой человек.

Капитан предложил ему присесть и подождать, а сам торопливо вышел.

Через пару минут в кабинет вошел в форме полковника мужчина средних лет, высокий, крепкого телосложения. В глаза Марата Альбертовича бросились его мощные с вздувшимися венами руки, которые выглядели как кувалды. Он присел за стол вышедшего капитана.

– Добрый день, – сказал он, пристально вглядываясь в лицо Марата Альбертовича. – Меня зовут Олег Валерьянович, и я начальник полиции вашего района. Хочу лично на вас посмотреть.

– С чего бы это? – беспечно спросил Марат Альбертович, но внутри весь сжался – появление самого полковника не сулило ему ничего хорошего.

– У меня к вам вопрос: как вам удалось незаметно покинуть гостиницу, совершить убийство, и так же незаметно вернуться обратно?

Марат Альбертович опешил от такого начала. Неужели он где-то наследил?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Какое убийство?! Я ни какую гостиницу не покидал, – ответил он, чувствуя, что его пробирает дрожь. И он боялся, что через минуту-другую ему не совладать с ней.

– Через окно, наверно, – продолжил полковник. – А дальше вам сопутствовала удача. Так бывает. Вас действительно никто не видел и вы не оставили никаких следов. Но вся беда для вас вот этой вещице. – Он достал маленькую кассету. – Ваша жена свои утехи со своим любовником записывала на видеокамеру, а вы не учли этого. На ней все видно: и сам половой акт вашей жены с любовником, и как вы ворвались, и как их убивали, и как потом инсценировали ограбление. Хотите посмотреть?

У Марата Альбертовича все внутри оборвалось. Эта дрянь, судя по тому, что выкамаривала со своим котом, вполне могла все это и записывать. И тогда в гостиной он видел эту видеокамеру, да не придал ей значение. А ведь она никогда не стояла там. Марат Альбертович опустил голову и весь как-то съежился. Мгновенье, и он не понял, как сорвался.

– Мне незачем еще раз смотреть на свою шлюху! – выкрикнул он и тут же осознал, что этим гневным порывом невольно признал свою виновность.

– Я так и думал, что вы не захотите заново это пережить, – улыбнулся полковник.

Привыкший находить выход из безысходных ситуаций, Марат Альбертович решил, как-то исправить свое безнадежное положение.

– Можно оформить это, как то, что я сам пришел с повинной? – спросил он для начала.

– Увы, нет, – ответил полковник.

– Значит, как говорится, получу срок на всю катушку? Может, все-таки можно что-то сделать? Я готов заплатить любые деньги. – Он посмотрел в глаза полковника, где увидел блеск самодовольства. – Скажите, сколько?

– Мне ваши деньги не нужны, – ответил он, постукивая друг о дружку кулаками. – Идите, вы и так свободны. И забудьте о вашей причастности к убийству.

Марат Альбертович подумал, что ослышался.

– Что вы сказали?

– Я сказал, что вы свободны.

– В смысле? Пока свободен?

– Почему пока? Навсегда.

– Как так? – недоумевал он, решив, что этот здоровяк в мундире просто над ним издевается. – Это ваш черный юмор?

– Нет, это не юмор.

– Вы хотите сказать, что сейчас я могу встать и ехать домой?

– Да.

Марат Альбертович склонялся к тому, что есть какой-то подвох, который он никак не поймет. Он спросил:

– Может, объясните: почему вы это делаете?

– Из-за мужской солидарности, если хотите, – ответил полковник. – Я был на вашем месте и знаю, что испытывает мужчина, когда узнает, что его жена форменная шлюха.

Марат Альбертович отказывался ему верить, решив, что над ним продолжают издеваться неведомым ему способом: сейчас он встанет, чтобы уйти, а полковник ехидно рассмеется и велит кому-нибудь надеть на него наручники.

– Ну, что вы сидите? – со всей серьезностью произнес милицейский начальник. – Кстати, возьмите свою кассету. Она действительно с вашей видеокамеры. Но только там нет никакой записи. Я блефовал. Знаете, профессиональная болезнь. Доказать таким образом, когда нет улик, – дорогого стоит.

Должно быть, с ним не шутили. Пожалуй, он точно самый удачливый человек на земле. Однако подобная развязка не вмещалась в его голове. Одурманенный финалом, Марат Альбертович привстал и хотел что-то спросить у своего благодетеля, но не решился. Он опять присел и тут же встал. Наконец, он произнес:

– А скажите, вы, тоже свою…

– Что?

– Ну, того…

– Что того, убил? Нет, я не смог это сделать тогда, а хотел. Это сделали вы, наконец.

– В смысле? – совершенно не понял его Марат Альбертович.

– Вашу и в том числе свою лицемерную шлюху я хорошо знал. В прошлом Лиана была моей женой, – произнес полковник и, привстав, протянул на прощание ему руку.

Марат Альбертович плюхнулся на стул. Эта невероятная новость его буквально парализовала и он не смог пожать самую дорогую ему руку – руку кувалду, которую готов был и целовать.

Лучшая мелодрама

В просторной гостиной за большим столом сидела Анастасия Родионовна, уверенная в себе пожилая женщина и истинно благородным лицом. Постукивая по столу указательным пальцем, на котором красовался старинный брильянтовый перстень, она сверлила глазами своего единственного сына Алексея. Она, властная женщина, пользовалась у него непререкаемым авторитетом, и последние события стали для нее полной неожиданностью. Вернее, одно событие, никак не укладывающееся в ее голове. Первый раз в жизни ее сын, уже немолодой мужчина, которого она, можно сказать, держала до последнего дня в ежовых рукавицах, не хотел ее слушать. Его словно подменили.

Алексей сидел напротив нее и ел, опустив голову.

– Ты, почему не завтракаешь? – спросил он, не поднимая головы. Анастасия Родионовна картинно удивилась:

– Тебя это волнует?! Я ночами не сплю, а он спрашивает, почему я не ем.

– Напрасно, – вытирая губы салфеткой, сказал Алексей. Он откинулся на спинку стула. – Ты делаешь из мухи слона.

Надменно восседая, продолжая постукивать по столу, Анастасия Родионовна покачала головой:

– Сорок лет, финансовый воротила, и так облажаться!

Алексей улыбнулся.

– Мама, ты меня удивляешь. Раньше я не слышал от тебя таких слов.

– Скажи спасибо, что еще такие слова говорю.

– И что, по-твоему, как ты выразилась, «облажаться»?

– Ты сам прекрасно знаешь. Кстати, у нас всегда было принято сидеть за завтраком всем вместе.

– Света гладит мне рубашку, которую я хочу надеть.

– Показухой занимается. У нас есть домработница.

Алексей помрачнел.

– Я так не думаю. Это далеко не показуха. Просто ей приятно услужить любимому человеку.

– Не смеши меня, – усмехнулась она. – Ты сам-то веришь в то, что говоришь? За несколько дней и уже любимый. Впрочем, ты прав: любимому толстому кошельку можно и услужить.

– Опять двадцать пять, – тяжело вздохнул Алексей.

– А что ты думал? Привести в дом девчонку. Она тебе в дочери годится. Ничего, она еще поставит тебе рога с каким-нибудь молоденьким мачо. Я знаю этих провинциалок. И чем же она так окрутила тебя?

Алексей нервно схватил сигареты:

– Это ужас, какой-то!

– Не смей дома курить! – рявкнула она.

Алексей понуро подчинился.

– Я не понимаю, – сказал он, – почему у тебя такое предвзятое к ней отношение. Неужели ты не видишь, что она необыкновенная девочка.

– Ой, так уж и девочка! – насмешливо воскликнула она.

Алексей наградил свою мать осуждающим взглядом.

– Ты бы тише говорила, мама. Да, весело ты меня провожаешь в дорогу.

– А что же она не едет с тобой, с любимым? – с нескрываемой иронией отметила она.

– Ты же знаешь, у нее институт.

– Ах да, я забыла, она готовится в институт. Наконец-то, в двадцать лет.

Алексей насупился.

– Ты невыносима, мама. Вот поживешь с ней и уведешь, какая она.

– Ничего нового я для себя не увижу. Я не понимаю, есть такая девушка как Вероника, с хорошей семьи, сохнет по тебе. Она сохла по тебе еще тогда, когда ты не был богат.

– Опять Вероника, – протянул Алексей сморщившись. – Она действительно хорошая баба, но… Ох, что говорить.

– Да, говорить тут нечего.

– Кстати, замечу тебе. Поначалу Вероника тебе тоже не нравилась. Что скажешь на это? – Анастасия Родионовна не нашла слов для ответа. – Молчишь. Наверно, не следовало бы оставлять Свету с тобой на целую неделю.

– Не бойся, я ее не съем.

– Послушай, мам. Будь поласковей с ней, ведь она еще не отошла от горя. Сама понимаешь, похоронить мать – это не шутка.

– А ты не боишься похоронить свою мать?! – в гневе бросила Анастасия Родионовна.

– Оставь. – Алексей встал. – Ты меня не проводишь?

– Тебя есть, кому провожать, – сказала она как отрезала.

Алексей подошел к матери и поцеловал ее в лоб.

– Мне пора. Света проводит меня в аэропорт, а потом оттуда Николай отвезет ее в институт. Тебе сегодня машина нужна?

– Нет.

– Точно?

– Точно.

Алексей вышел из гостиной, а Анастасия Родионовна даже не посмотрела ему вслед.

Изысканно непроницаема, с ледяной холодностью в лице, она осталась неподвижно сидеть за столом. Она стала понимать, что по большому счету ее власть над сыном уже закончилась. Он женится на этой девчонке, как ни прискорбно ей было сие признавать. Но она не была бы Анастасией Родионовной, если бы оставила все как есть и не попыталась этому помешать.

Хлебнув глоток остывшего кофе, она резко встала и подошла к окну, которое смотрело в сад. Увидев, что водитель Николай разговаривает с двумя ее садовниками, она открыла окно.

– Может, делом займетесь! – крикнула она садовникам.

Садовники вмиг растворились в кустах, а Николай, мужчина в почтенном возрасте, виновато пожав плечами, показал ей жестом, что, дескать, он тут совсем не причем и не его это вина, что садовники решили потрепаться с ним языками.

Анастасия Родионовна перевела взгляд на фонтан и расположенную рядом с ним утопающую в зелени беседку – ее любимый уголок, где в погожие дни ей нравилось сидеть в уединении за чашкой чая и читать всякого рода мелодрамы. Уже в разгаре была весна, и стояли прекрасные солнечные дни, а она в сад так ни разу не вступила. Ее сын преподнес ей такой сюрприз, что она была не в себе, и ее великолепный цветущий сад стал ей немил. Она не могла смириться с тем, что очень скоро эта девчонка, нищенка, невесть откуда, станет полновластной хозяйкой этого дома. Да что там дома, всего богатства ее сына.

Видя, что Анастасия Родионовна продолжает стоять у окна, водитель Николай скрылся в машине, так, на всякий случай, чтобы не маячить перед хозяйкой, тем паче, когда она находилась не в духе.

Едва он уселся в автомобиль, из дому вышли Алексей и Светлана. Ему тут же пришлось выйти из автомобиля обратно, чтобы уложить чемодан хозяина в багажник. Пока он это делал, Света подбежала к фонтану и подставила свои ладони под струи воды. Щурясь от солнца, она улыбалась и что-то говорила себе под нос, а Алексей, стоя как вкопанный, не спускал с нее влюбленного взгляда. Собственного сына Анастасия Родионовна не узнавала. Она так тряхнула головой, будто происходящее у нее на глазах это не что иное, как кошмарный сон, от которого ей захотелось немедля избавиться.

Нежна, с личиком смиренного ребенка, Света была по-своему хороша, скрепя сердцем, уже не в первый раз отметила для себя Анастасия Родионовна. «Но так ли ты невинна, как и выглядишь? – задала она себе вопрос. – Но я узнаю, чем ты дышишь. Как мне не нравится, что ты всегда прячешь от меня глазки. Не уж-то ты такая скромница?»

Взирая на сына и на его влюбленные глаза, обращенные к своей юной избраннице, Анастасия Родионовна была уверена, что о своем отъезде он напрочь забыл. «Так и будет стоять, как истукан, пока я не потороплю его», – выронила она себе под нос.

– Ты опоздаешь на самолет, Ромео, – прошипела она ему, да так, чтобы ее услышала и Света.

Ее скрытый зловещий тон заставил Свету затрепетать и она, испытывая неловкость за то, что стала виною задержки, быстро прошмыгнула в машину. Алексей последовал за ней, махнув матери на прощанье рукой, этак небрежно, не взглянув в ее сторону.

Анастасия Родионовна, рассерженная на сына, отошла от окна и присела в кресло, запрокинув ноги на журнальный столик. Таким образом она сидела в кресле всегда.

Застыв с минуту в раздумье, она взяла мобильник и позвонила своему племяннику. Звали его Андреем. Это был молодой человек, сын ее младшей сестры, которого она считала красавцем, впрочем, так оно и было: высокий, стройный, обладатель веселой ироничной улыбкой и всегда одетый с иголочки, он с легкостью разбивал девичьи сердца. Анастасия Родионовна нежно любила его, хотя и относилась к нему, как к человеку очень несерьезному. Одним словом, сущий «сорванец», как она любила его называть.

– Здравствуй, дорогой, – сказала она в мобильник.

– Здравствуй, тетка, – весело ответил он.

– Чем занимаешься?

– Спортом.

– Наверняка постельным. Ты мне срочно нужен. Быстро ко мне.

– Лечу!

Бросив мобильник на столик, Анастасия Родионовна позвала домработницу Нину Петровну. Она была ворчлива, грубовата в словах, но душой и сердцем – добрейшим и безобидным человеком. Анастасия Родионовна всегда ладила с ней, и к этой уже достаточно пожилой женщине у нее не было никаких нареканий.

– Чего звали? – спросила она, войдя в гостиную.

– Нина, – сказала Анастасия Родионовна, – я хочу, чтобы ты недельку отдохнула.

– О, чего это я буду задницу отсиживать? Вот те на! – возмутилась Нина Петровна, положив руки на свои широкие бедра.

– Почему отсиживать? Проведай своих внуков. С ними не отсидишь.

– Уж не надоела я вам? Гоните что ли?

– Не говори глупости. Если бы я хотела это сделать, я бы так и сказала.

– Добро, так и быть, если желаете. Завтра и поеду.

– Сегодня. Так надо.

– Сегодня, так сегодня, – сказала Нина Петровна и, пробурчав что-то себе под нос, пошла прочь.

– Подожди, – крикнула ей вдогонку Анастасия Родионовна. – Куда поплелась? Деньги возьми. Отпуску – отпускные положены.

– Да зайду еще, – не обернувшись, буркнула она.

Исчезнув с глаз Анастасии Родионовны, она через секунду объявилась вновь.

– Не убивайтесь вы ради Бога, – забасила она. – Девка-то ладная, хорошая. А что молоденькая, так это хорошо. Родит вам здоровых внуков. А то, что получается…

– Нина! – не дав ей договорить, вскрикнула Анастасия Родионовна.

– Это не твое дело!

Нина Петровна махнула рукой и, в очередной раз пробурчав что-то себе под нос, исчезла. Но тут же вернулась обратно. Едва она хотела открыть рот, чтобы снова что-то проворчать, Анастасия Родионовна, опередив ее, сказала:

– Нина, иди, собирайся!

– Иду – иду, – недовольно произнесла она и, уходя, продолжила бурчать себе под нос.

До Анастасии Родионовны ее бурчание еще долго доносилось с кухни, куда она ушла, чтобы закончить там свои дела.

Андрей приехал очень быстро. У ворот он столкнулся с Ниной Петровной. Недолго думая, он решил подшутить над ней:

– Вы куда, теть Нин? На свиху спешите? Ай-яй-яй!

– Да, к своему хахалю бегу ненаглядному, – ответила она хохоча. – Уж больно соскучилась по нему.

– Ах вы, блудница! – бросил он. – Смотрите, при встрече с ним не задушите его в своих объятиях.

С лоском одетый, с сияющей улыбкой на лице, Андрей бесцеремонно вошел в гостиную к Анастасии Родионовне. Некая блудливость так и выпячивала из него и, казалось, зная о ней, он еще и кичился ею.

– Это ты, сорванец, – грустно улыбнулась Анастасия Родионовна. – Очень мобильно, очень.

– Еще бы, – произнес он усаживаясь. – Ведь любимая тетка позвала. Что за спешность?

– У меня к тебе дело, племяш. Хочу поручить тебе кое-что.

– Тетя Аня, – удивился Андрей, – вы же всегда говорили, что мне нельзя поручать никакого дела.

– Это дело как раз по твоей части. Уж я надеюсь, что с этим делом ты справишься как никто другой.

– Я слушаю, тетка моя, – играючи выпалил он.

– Хватит паясничать. – Она сложила руки на груди. – Ты знаешь новости?

– Какие? Надеюсь, хорошие.

– Очень. Твой братец решил жениться.

– Ха, так давно пора! – радостно воскликнул он.

– Пора-то, пора. Но на ком?! На девчонке!

– Ну, правильно. Не на мальчике же.

– Очень остроумно. Он решил жениться на невесть какой соплячке!

– Сколько же ей лет? – спросил Андрей.

– Двадцать. – Андрея брови поползли вверх. И она добавила: – Да-да, двадцать лет.

– Но хоть хороша собой?

– Какое это имеет значение. Не дурна, скажем так. В пол смотрит. Скромницу из себя строит.

– Может, так оно и есть.

– Жди! Вот ты и должен доказать, что она не та, за кого себя выдает.

– Я?! Каким образом? Что-то я не ловлю.

– Что тут не понятного? Не ловит он… Ты должен ее соблазнить.

– Как соблазнить? – поразился Андрей.

– Может, мне еще научить тебя как? Что-то я тебя не узнаю.

– Соблазнить-то для меня не проблема. Просто я имею в виду последствия.

Ничего себе, перейти дорогу брату.

– А ты не знал. Ты ее увидел, она тебе понравилась, и все дела.

– Это ясно. А если у меня не получится, и она выйдет за него? Как я буду выглядеть, когда пожалую на их свадьбу?

– Опять же, ты не знал – это, во-первых. Во-вторых, как это у тебя не получится?! И, наконец, в-третьих, так или иначе, свадьбы не будет! У тебя есть неделя. Алексей сегодня уехал и будет через неделю. До его приезда ты должен решить эту задачу. Я бы сказала, задачку.

Сосредоточенно размышляя, Андрей впился взглядом на свою родственницу.

– Неделя, – сказал он. – Бывают такие крепкие кадры, что нужно больше времени. А соблазнить всех можно. Если очень захотеть, конечно. Найти слабые места, надавить на них, и все.

– Вот это уже мне нравится. Ты должен управиться за неделю. Да я уверена, что для нее и неделя много. Ты быстро ее сломаешь. Это будет хорошим уроком для Алексея. Есть такая девушка как Вероника, и возраст у нее подходящий, а он рехнулся. Это в сорок лет!

– Ему разве сорок?

– Нет, пятнадцать. Будто ты не знаешь!

Андрей игриво посмотрел на Анастасию Родионовну.

– Ох, тетка, на что вы меня толкаете.

– На благородное дело.

– А где эта ваша скромница?

– Здесь. В этом доме.

– Как здесь? – всполошился он. – Она же увидеть меня может!

– Я имею в виду, что она живет здесь. А сейчас она в институте. В том же, где ты учишься и который ты никак не можешь окончить. У нее там сейчас какие-то курсы. Каждый день ее возит туда наш Николай. Завтра я лишу ее этой возможности. Ну, как, ты готов?

– А что мне будет при удачном для вас исходе?

– Ах, ты, засранец! Избаловала тебя твоя мать вконец. Что же ты ждешь от меня? У тебя же все есть.

– Все равно, должен быть определенный интерес, я бы сказал, стимул.

– Стимул – моя любовь.

– Это стоит того, тетка. Кстати, вы баловали меня больше, чем моя мать.

– Потому что ты засранец, как это не парадоксально. Сорванец.

– Потому что ваш сорванец, – он заговорщески подмигнул ей.

– Завтра утром в девять будь у института. Она выйдет из нашей машины.

Это и будет она.

– Есть тетка!

– Только очень постарайся.

– Не сомневайтесь. Только учтите, если вдруг так получится, что из-за всего этого Алексей решит меня побить, вы станете на мою защиту.

– Встану – встану. Да он еще и спасибо нам скажет, что мы ее разоблачили. Ну а теперь иди. Она может скоро появиться. Не хватало, чтобы она застала тебя здесь. Да, когда все получится, надо это как-то зафиксировать. Для доказательства! – Анастасия Родионовна подняла вверх палец, на котором был одет перстень. Перстень засверкал своими камнями, и Андрей обратил на него внимание. Кивая на перстень, он спросил:

– Тетя Аня, скажите: почему фамильные драгоценности у вас сохранились, а у мамы нет?

– Потому что твоя мать круглая дура, – ответила она улыбаясь.

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно. Это непросто старинные драгоценности, но еще и память о предках, что для меня свято. А твоя мать относилась к ним совсем иначе и поэтому без сожаления все свое пустила на бизнес.

– Но ведь успешно.

– Да, но это никоем образом не оправдывает ее.

Андрей поцеловал Анастасию Родионовну, пожелал ей здоровья и тотчас удалился, сияя в улыбке.

Проводив взглядом племянника, Анастасия Родионовна открыла книгу с недочитанной там мелодрамой. Анастасия Родионовна была страстной любительницей мелодрам, и когда они попадались ей талантливо написанные, она получала истинное удовольствие. Но в последнее время стоящие произведения ей встречались крайне редко.

Прочитав несколько страниц, до нее дошло, что ее глаза читают безотчетно, ибо из прочитанного ее мозг ничего не воспринял. Ее мысли были заняты другим, и она поняла, что в продолжение ее любимого занятия нет никакого смысла.

Анастасия Родионовна закрыла книгу и бросила ее на журнальный столик. Включила телевизор и тут же отключила его. Ей захотелось на ком-то сорваться, но, к ее сожалению, в доме она находилась одна. В очередной раз Анастасия Родионовна застучала пальцем по столику.

Света заняла ее мысли.

У нее была неделя, чтобы раскусить эту молодую особу. Отъезд Алексея оказался как нельзя кстати, и она порадовалась этому удачному для нее стечению обстоятельств. В противном случае, отчего она содрогнулась, ей бы ни за что не удалось распознать эту новоявленную невестку. Во всяком случае, сделать это было бы весьма трудно. Бесспорно, – как бы еще раз подтверждая свою мысль, отметила для себя Анастасия Родионовна, – в присутствии Алексея, когда эта девчонка могла бы прятаться за его спиной, вывести ее на чистую воду было бы делом проблематичным. В принципе, это и происходило все то время, как она стала жить в их доме. Вот уж воистину, все что ни делается, делается к лучшему, заключила она и еще раз испытала некоторую радость относительно отъезда Алексея.

Ее несколько приподнятое настроение было омрачено приездом Светланы.

Войдя в дом, Света скрылась в отведенной для нее комнате, а привезший ее Николай прошел к Анастасии Родионовне.

– Я вам не нужен? – спросил он. – Мне Алексей сказал, что я не нужен буду вам, но я все-таки решил у вас спросить, на всякий случай. Вдруг изменилось что.

– Нет, не нужен, – беспечно ответила она.

Николай кивнул головой, намереваясь уйти, но Анастасия Родионовна, остановив его жестом, сказала:

– Николай, завтра отвезешь эту… как ее… Свету, а потом поставь машину на профилактику.

– Зачем? – удивился Николай.

– Что за глупый вопрос? Зачем ставят машину на профилактику?!

– Так я уже ставил ее, – ответил он, – и не так давно.

– Значит, поставь еще раз, – с металлом в голосе произнесла она. И после секундной паузы очень мягко добавила: – А потом, до приезда Алексея, отдохни.

– А как же Света? – спросил он вдруг. – Как она будет добираться до института?

«Еще один поддавшийся ее чарам», – подумала она и выпалила:

– Это не твоя забота, Николай. Не барыня, доедет на общественном транспорте.

– Тогда ей придется вставать ни свет, ни заря, чтобы вовремя попасть в институт.

– Тебе-то что, я не пойму!? – взревела Анастасия Родионовна.

Николай опомнился и от греха подальше с виноватым видом промолвил:

– Ничего, все ясно. Я могу идти?

– Иди.

Николай с облегчением удалился, а Анастасия Родионовна бросила гневный взгляд в сторону комнаты, где поселилась Света. Интересно, подумала она, когда эта кукла соизволит выйти из своего гнездышка? Решив не дожидаться ее появления, Анастасия Родионовна сама пошла к ней – стремительно, как молодая львица.

Постучав в дверь ее комнаты, она громко сказала:

– Я жду тебя на кухни. Два часа, обедать пора.

Света что-то прокричала ей в ответ, но она уже не слышала ее. А точнее, не захотела, ибо, как только Света подала голос, она тут же отошла от двери и захлопала в ладоши. Специально! Ну не хотела она слышать ее в эти секунды!

На кухне раздраженная Анастасия Родионовна взяла себя в руки. Ей удалось успокоиться как раз к тому времени, когда появилась Света, «скромница, смотрящая в пол». Милая и трогательная она встала у порога в замешательстве. Анастасия Родионовна недовольно на нее покосилась, от чего Света совсем растерялась. Она выглядела, как провинившаяся школьница и, как ни странно, этим своим видом заставила Анастасию Родионовну сжалиться над ней. «Но меня, девочка, этим не купишь», – тем не менее, подумала она.

– Что стоишь, присаживайся, – со снисхождением, подобно царице, произнесла Анастасия Родионовна.

Света присела, озираясь вокруг. Она задерживала взгляд на чем угодно, только не на Анастасии Родионовне, которая в свою очередь пожирала ее глазами. Анастасия Родионовна не без чувства удовлетворения наблюдала, как Света мучается от того, что находится не в своей тарелке. Повисло тяжелое молчание – тишина, которую нарушала хозяйка, постукивавшая пальцем по столу.

– Нина Петровна заболела, – наконец сказала Анастасия Родионовна. – Теперь тебе самой придется справляться по дому.

– Я с удовольствием, – с подкупающей искренностью произнесла Света, и впервые за все время нахождения на кухни посмотрела на Анастасию Родионовну. – Я и обед могу приготовить. Все что хотите. Я все умею готовить, даже пирожки могу печь. Вы любите пирожки? Мне нравиться готовить. Я с семи лет готовлю. Я и шить могу и вязать. Вот видите на мне эту кофточку, это я сама связала.

Анастасия Родионовна была несколько удивлена, когда Света умолкла. Но ни тем, что Света такая мастерица на все руки, а тем, с каким энтузиазмом она откликнулась на ее предложение, а точнее будет сказано, указ. Словно она предложила ей поучаствовать в празднике, а не в тяжелой, по ее мнению, работе по дому.

– У тебя времени будет мало, – произнесла Анастасия Родионовна со скрытым издевательством. – У тебя институт, а тут еще Николай ставит машину на профилактику. Тебе придется туда и обратно ездить на автобусе или электрички. Не знаю, что там едет, не ездила.

– Это не страшно, – также воодушевленно сказала Света. – Я все успею. Вы не волнуйтесь. Вы и не почувствуете, что нет Нины Петровны.

– Посмотрим, – вставая с места, произнесла Анастасия Родионовна.

– Кушай без меня, мне пока не хочется. – Она вышла из кухни и на ходу, не оборачиваясь, добавила: – Да, завтра Николай еще отвезет тебя утром в институт. Только утром!

Анастасия Родионовна прошла в свою комнату и прилегла на кровать. Дневной сон был для нее законом. С мыслью о том, что нечего себя изводить, а дождаться когда Андрей поставит все на свои места, Анастасия Родионовна безмятежно заснула.

* * *

События последующих дней развивались в разрез предполагаемого сценария Анастасии Родионовны. Такое она не могла представить себе даже в смелых фантазиях. Подобное разве что могло присниться ей. Ну, никак не ожидала Анастасия Родионовна, что в итоге Света сможет ее очаровать. Но Анастасия Родионовна не торопилась признаваться в этом. Ей мешало ее чрезмерное самолюбие и еще, самое главное, ее звериное чутье. Когда Анастасия Родионовна чего-то не знала или не понимала, то она всегда полагалась на чувство, и чтобы оно подвело – такого случая не было в ее жизни.

Казалось бы, все хорошо, если не одно НО. Анастасии Родионовне не давали покоя Светины глаза, которые не могли скрыть некое испытываемое ею чувство какой-то вины перед ней или вообще – перед кем бы то ни было.

Света показала себя прекрасной хозяйкой и, в сущности, невооруженным глазом было видно, что дом для нее не просто дом, а нечто большее. Ту любовь, какую она проявляла к дому, нельзя было сыграть, как нельзя было сыграть и то ее теплое отношение, какое она проявляла к ней самой. Да еще тут в придачу Андрей, который никак не мог выполнить ее поручение, что тоже говорило о многом в пользу Светланы.

Был еще один сильный аргумент в пользу Светланы, если не сказать, главный. Как ни странно, он крылся в мелодраме, которую читала Анастасия Родионовна. Уж очень ее история была схожа с той, что развивалась в романе, где одними из главных его персонажей были старая женщина и терроризируемая ею ее молодая невестка, представлявшая собой привлекательную и порядочную девушку. Свекровь так неоправданно изводила ее, что бедная – в прямом и переносном смысле – невестка была готова бежать от нее, куда глаза глядят. Читая об этом, Анастасия Родионовна возненавидела эту старуху, и стала переживать за девушку, желая ей в ее дальнейшей истории благополучный исход. Не желая походить на умалишенную старуху мелодрамы, а именно так она представлялась ей из-за своих маразматических действий против своей невестки, Анастасия Родионовна невольно стала смотреть на Светлану другими глазами.

Короче, первоначальные ожидания Анастасии Родионовны разбивались в пух и в прах. Она была крайне растерянна и совершенно не знала, что ей делать дальше.