Текст книги "Бессилие власти. Путинская Россия"

Руслан Хасбулатов
Бессилие власти
Путинская Россия

Введение

Я бы отметил следующие два фактора в истории современной России, связанные с деятельностью Путина в качестве президента России. Собственно, эти обязанности во многом он выполнял и в последующие годы своего премьерства, в качестве ведущей опоры дуумвирата верховной власти.

Первый. Владимир Путин остановил неуклонно идущий процесс гибели России как единого государства (первый раз он были остановлен деятельностью Верховного Совета после августа 1991 г. и вплоть до конца самого тяжелого 1992 г.). Из разлагающегося, деморализованного и распадающегося на глазах, тяжело больного, с ускоренно развивающимися феодалистскими процессами, удивительно напоминающего агонизирующую Веймарскую Германию после Первой мировой войны, президент Путин энергично преобразовал «недогосударство Ельцина» в «государство Путина» (4-ю Республику).

Второй. Владимир Путин приостановил развитие гибельной тенденции непрерывного ухудшения положения трудящихся масс, которое развивалось в эпоху Ельцина. К концу его правления, к началу 2000 г., уровень жизни населения ухудшился по сравнению с уровнем последнего года социализма, 1990 г., в два с половиной раза. А ведь общество позволило нам, тогдашним руководителям России, изменить социализм на капитализм (правда, в его «мягкой», социальной форме, без мошеннического обогащения узкого слоя нуворишей), поверив нашим обещаниям, что мы будем добиваться таких изменений в государстве и обществе, которые обеспечат и большую социальную справедливость, и благосостояние всех и каждого, – то есть осуществим реально те самые лозунги, которые при социализме оставались только лозунгами.

Эти два выдающихся достижения сами по себе заставляют с уважением относиться к Владимиру Путину и как к личности, и как государственному деятелю. Конечно, его успехи и успехи страны были бы куда более впечатляющими, если бы он сумел отойти от тупиковой модели ельцинского «курса реформ», навязанного еще в начале 90-х МВФ и Министерством финансов США (в рамках «Вашингтонского консенсуса»). Но, возможно, это не его вина – скорее, он не мог избрать другую политику, в том числе в силу наличия той политической «среды», которая оказывала первоначально огромное влияние на его политику. А также его откровенно слабой кадровой политики, ориентацией на заведомо слабых и малоподготовленных людей, которых он щедро одарял властью и безграничными возможностями. В то время как эти «новые кадры» оказались неспособны к качественным позитивным преобразовательным процессам и не стали настоящими государственными деятелями, даже бравируя тем, что они всего лишь «чиновники». Если министр считает, что он только «чиновник», зачем такой министр стране? А между тем наследие Путину досталось исключительное тяжелое – страна буквально находилась накануне рокового коллапса – полного распада (или ухода из цивилизации). Свидетельство того – известный августовский дефолт 1998 г., который был не просто финансовым кризисом, а кризисом всей политической системы «недогосударства Ельцина».

Мои прогнозы конца 90-х относительно мрачных перспектив недалекого будущего России базировались на главных синтетических индикаторах – весь вектор движения «ельцинской» России, ее политический, экономический и социальный курс, деятельность в области национальных отношений, международная политика, – все это в своем сложном сочетании прямо и непосредственно формировали динамичные процессы разложения ельцинского псевдогосударства, его механизмов. Само существование такой страны как единого государства становилось невозможным. Неразрешимой проблемой для Системы стала искусственная природа ельцинского «недогосударства», сформированного путем насильственного отсечения демократических институтов, при нарушении внутреннего закона системы – равновесия, отсутствие противовесов, при этом неспособность привести в созидательный режим все основные факторы производства. Отсюда – начало быстрого процесса разложения и отмирания всей ельцинской Системы, созданной исключительно «для него» и «под него». И, соответственно, – закономерная трансформация ельцинского «недогосударства» в направлении ускоренного саморазрушения Системы в силу внутренней ее деградации. Таким образом, к концу 90-х гг. XX в. ельцинское «недогосударство» переживало свой смертельный недуг – его политический режим «умирал», так же как и сам основатель – отяжелевший, глубокий старик, который вызывал лишь жалость всех, кто видел его на картинках TВ.

Живительная динамика факторов производства быстро «затухала» – сплошная приватизация (как в свое время «сплошная коллективизация») привела к коллапсу весь былой огромный хозяйственный комплекс страны. Соответственно, все производство стало «неприбыльным», государственный бюджет едва превышал 20 млрд долл. (это было меньше, чем соответствующий годовой бюджет Финляндии на 1998 г.).

Министр финансов что-то беспомощно лепетал о необходимости «делиться», обращаясь к олигархам, которые беззастенчиво грабили страну, посмеиваясь над президентом, которому казалось, что он правит. Разуверившееся в своих силах и равнодушное ко всем проделкам «президента» общество перестало вообще реагировать на события, происходящие в «верхах», в том числе в Кремле. Но что интересно – с деградацией политической системы Ельцина одновременно возвышается административная бюрократия, военно-полицейское чиновничество, различного рода переплетающиеся и дублирующие друг друга спецслужбы. Последним становятся выгодными режимы «чрезвычайного положения», «управляемые региональные военные конфликты», войны и террористические нападения «неизвестных лиц» и групп «определенной национальности» и т.д.

Политическая жизнь носила хаотический характер, разного рода партии яростно дрались между собой при полном равнодушии народа, который находился в тяжелейшем шоке от расстрела Парламента, первой кремлевско-чеченской войны, дефолта 1998 г. Бедность и нищета для 80% населения – вот это осталось от всех обещаний Ельцина, «реформ» его приспешников, коррупция чиновничества приобрела огромный размах, она стала носить системный характер. Преступность захлестнула города и села страны. Конечно, это псевдогосударство было обречено на исчезновение с политической карты мира. Для этого нужно было всего год-два, не более. Так я размышлял, переживая и не в силах что-либо сделать.

И все эти и иные реальные признаки умирания Системы развивались на общем фоне непрерывно происходящего обеднения общества, его морально-нравственной и культурной деградации; в условиях, когда одновременно возрастают финансовые расходы на содержание дворцовой бюрократии и военно-полицейских, репрессивных сил и быстро сокращаются на социальные цели. И, что исключительно важно, – на фоне обнаружившейся неспособности государства выполнять свои штатные (базовые) функции в силу нехватки финансово-ресурсного обеспечения. Это означает уже прямой путь к разрушению государства (функции ему служат для его собственного сохранения в том числе).

Слабое гражданское общество, которое стало на путь саморазрушения, поддержав мятежный Кремль, оставалось равнодушным к судьбе распадающегося Отечества, терзаемого нуворишами ельцинского политического режима, обслуживающего интересы презренной группки мошенников, обеспечивших «славную победу» осенью 1993 г. при беспристрастном «молчаливом большинстве», и еще одну «победу» – в 1996 г. (на президентских квазивыборах).

Я предполагал, что сам процесс разрушения ельцинского недогосударства – уже в отчетливых, организационных его формах – может интенсивно начаться в конце XX – начале XXI столетия – т.е. в течение 2–3 лет послеосуществленного мной прогноза. Предчувствие близкого конца было настолько ощутимо и реально, что оно проникло и в сознание даже весьма ограниченной в интеллектуальном смысле семьи президента. – Настроения пессимизма и отчаяния охватили в целом правящие круги – начался лихорадочный поиск «варианта» решения «проблемы», при котором «никто не сел бы в тюрьму» за совершенные тяжкие преступления. Именно уверенность прогнившего насквозь режима в неотвратимости близкой гибели ельцинского недогосударства продиктовала необходимость досрочного ухода в небытие Ельцина 31 декабря 1999 г. Высшая дворцовая бюрократия – семейный клан Ельциных и кремлевские олигархи, – в которой самую видную роль играл олигархат, «двинули» в президенты Владимира Путина – предварительно заручившись всеми гарантиями неприкосновенности в отношении бывшего правителя. Началась эпоха Путина.

Глава 1
Россия в условиях постъельцинского переворота

Кризис власти

После «избрания» Ельцина на второй президентский срок в 1996 г. дела в стране покатились стремительно вниз, по наклонной, экономика окончательно рухнула, большая часть предприятий вообще не действовала, повсюду – растущая забастовочная борьба, намного превышающая ее масштабы 1989–1991 гг. Казна – пуста, новые собственники не платят налоги, не оплачивают труд работников, сельское хозяйство разорено; свирепствует тотальная преступность, на улицах городов развертываются целые сражения между бандами, организованные преступные группировки (ОПГ) не только захватывают заводы и фабрики, но и «делят» власть с милицией и мэрами городов, «вводят» «своих людей» в органы власти (даже на посты губернаторов); развиваются процессы феодализации регионов, кремлевская власть приобретает иллюзорные черты.

Незабвенный Чубайс, после всех своих бесславных афер, разоривших страну, ставший к этому времени первым заместителем у Черномырдина, предлагает Ельцину свой новый «проект спасения» – передать самые крупные государственные промышленные и иные производственные объекты – верным Кремлю «олигархам», обеспечившим «победу» Ельцину на президентских выборах во втором туре (1996). Это, как общеизвестно, все те же Березовский, Гусинский, Ходорковский, Вексельберг, Абрамович, Потанин и прочие. Они и другие скупали предприятия, включая ВПК (например, вертолетный завод со всеми цехами, зданиями и пр. оценивается в 200 тыс. долл.), нефтяные промыслы и нефтеперерабатывающие заводы, предприятия по добыче и переработке железных руд и цветных металлов, гигантские промышленные объединения с десятками тысяч работающих, машиностроительные, электротехнические, химические заводы, колоссальные промышленные объединения на Севере и в Сибири, перерабатывающие разные виды цветных металлов, являющиеся когда-то уникальными в мире по объему производства и перечню производимой промышленной продукции; они буквально захватывали банки, телеканалы, радиочастоты, журналы и газеты. Разграбление России принимает огромный размах, сюда слетаются авантюристы всех мастей со всех концов мира, перед которым настежь открываются двери в самых высоких кабинетах российской власти. Рычаги управления страной распадаются по «группам влияния», в центрах которых находятся «олигархи». А вокруг последних, как бы вкруговую, «нанизываются» члены правительства, кремлевские деятели, генералы (армии, МВД, спецслужб), различного рода «политологи» и иные «группы влияния». Все они в свою очередь жестко конкурируют между собой за «доступ к телу» одряхлевшего президента (им все еще нужны его подписи под указы, приказы и пр.). Парламента – способного контролировать ситуацию, власть в стране, фактически выпавшую из рук больного правителя, легитимность которого, кстати, сомнительна, – не существует. «Дума – не парламент, это всего лишь – «дума!», – метко заметил раздосадованный царский министр, граф Коковцев, когда, приглашенный на заседание думы в 1906 году, был «закидан» язвительными вопросами и замечаниями «думцев». Именно такой, какой она была по представлению графа Коковцева, «думой – но не парламентом», и оказалась порожденная ельцинистами «дума» – новый российский парламент.

Августовский дефолт (1998), бедность, нищета, роющиеся в мусорных свалках пожилые учительницы – это картинки из той, окончательно опускающейся на «дно» общественно-экономической жизни ельцинской России, находящейся в судорогах, казалось бы, накануне своей гибели. Отказ правительства Кириенко (назначенного, очевидно, чтобы «свалить» на него проблемы кризиса государства) платить иностранные долги, стремительное бегство капитала из страны, инфляция, мизерные зарплаты и пенсии, брошенные на улицы миллионы подростков – все это реальное доказательство не просто порочности избранной модели «реформы», а ее глубокого преступного замысла, ведущего к уничтожению того, что еще осталось в понятии «Россия». Глубокое уныние и паника в правительственных и кремлевских коридорах власти, увидевшей, наконец, свою позорную гибель.

Как свидетельствует история государств на протяжении тысячелетий, в периоды упадка накануне гибели дворцовые склоки, интриги, заговоры и мини-перевороты – это типичное явление. Назначаются и свергаются премьер-министры, «двор» и «ельцинская семья» прогоняет премьера Примакова, затем Степашина, а после дефолта – и Кириенко, – все они представляются «недостаточно надежными» для обеспечения «гарантий» Ельцину, которого с очевидностью готовятся «заменить» другим, способным продолжить «его дело», – ждать президентских выборов до июня 2000 г. – это обречь на полное поражение, и, скорее всего, – оказаться в тюрьме. «Надо опередить события» – так рассуждают заговорщики. В такой обстановке делается попытка вернуть Черномырдина – но здесь неожиданное упрямство показывает несколько осмелевшая на фоне падающего в пропасть Кремля Государственная дума. На первый план в грядущем дворцовом перевороте выходит «тройка»: «Березовский – Чубайс – семья». Они выдвигают премьером Владимира Путина. И здесь – весьма «уместное» вторжение сброда Басаева с территории Чечни на Дагестан, завязываются бои. Происходит идеологическая мобилизация российского общества под патриотическими лозунгами «Отечество – в опасности!». Призыв премьера – «Будем мочить (агрессора) даже в сортирах!» – находит отзвук в сердцах граждан страны – он становится самым популярным кандидатом в президенты. Он также – надежная гарантия неприкосновенности экс-президента (за совершенные им тяжкие преступления). 31 декабря правитель, тяжелый и обрюзгший, едва ворочая языком, произносит с телеэкрана: «Я – ухожу...» В общем, Ельцин ушел «добровольно» и «красиво» – так уверяют апологеты. Но по сути и форме – это был классический дворцовый переворот («мини-переворот»). Так же «добровольно» и «красиво» ушел и Михаил Горбачев 25 декабря 1991 г. Начиналась эпоха Владимира Путина. Это ознаменовало становление нового политического режима, хотя и на базе ельцинской конституции.

Боясь потерпеть поражение на президентских выборах, Ельцин в конце 1994 г. начал бесславную войну в Чечне... и проиграл. К власти пришел сброд, который начал войну с собственным населением и всячески провоцировал российский генералитет на ответные действия. «Перемирие» длилось два года и перед своим «уходом» Ельцин начал «вторую Кавказскую войну» с Чечней – на этот раз конкретный повод дали псевдоруководители этой республики, начав агрессивное вторжение в братскую Республику Дагестан. Отметим и то, что дагестанские и чеченские флибустьеры действовали сообща – до сих пор не выяснены многие стороны этого разбойничьего «похода». Кто был конкретным его заказчиком? В обеих республиках широко распространено мнение о том, что «командиры» этого сброда действовали не самостоятельно, – их «ввели в большую игру» могущественные силы в Москве, с целью оказать влияние на политическую ситуацию. Трудно сказать, так ли это, или эти суждения отражают какие-то иллюзии, рождающиеся всякий раз, когда нет достоверной информации.

Но факты таковы: вся Чеченская Республика превратилась в сплошные развалины, она была отброшена в каменный век. Бомбили с воздуха, расстреливали с тяжелых артиллерийских орудий и ракетных минометов, танки утюжили дома. Все полыхало и горело в этом металлическом огненном смерче. Никакой жалости к мирным жителям не проявлялось, война велась предельно жестокими методами и средствами.

Динамика политического процесса в России после первой кремлевско-чеченской войны (1996– 1999)

Правом на бесчестье всего легче русского человека за собой увлечь можно...

Достоевский. «Бесы». Из монолога П. Верховенского

В августе 1996 г. подписанием далеко не лучших для установления прочного мира известных Хасавюртовских соглашений между генералом Александром Лебедем, бывшим в тот период Секретарем Совета безопасности России, – с одной стороны и сепаратистским руководством Чеченской Республики (Ичкерией) – с другой стороны, завершилась тяжелая война, начатая Ельциным в декабре 1994 г. Десятки тысяч убитых, еще больше раненых и искалеченных физически и душевно, неизлечимые психологические травмы, целое детское и юношеское поколение, выросшее в условиях напряженности и военных действий, впитавшее военную психологию, полностью разрушенная экономика некогда цветущей республики, тотальная безработица – вот то, что осталось на месте Чечни. Был уничтожен Грозный – красивейший город Кавказа, заложенный в далеком 1818 г. генералом Ермоловым.

Неисчислим экологический ущерб, нанесенный войсками вторжения. Почти вся территория Чечни была заминирована, во многих случаях не было карт минирования, и люди, особенно дети, подрывались на них ежедневно. Были уничтожены леса, искорежены гусеницами танков горные дороги. В результате нанесенных мощных бомбовых ударов с воздуха в высокогорных районах начались оползневые процессы. Многие реки и озера буквально засыпаны осколками снарядов, в том числе неразорвавшимися. Войска вторжения варварски относились к окружающей среде, практически вели на всей территории республики типичную экологическую войну... Могучие Кавказские горы, сотрясаемые взрывами тяжелых бомб и артиллерийскими снарядами, плакали, роняя каменные слезы в пропасть. Они за миллионы лет своей жизни никогда не видели таких чудовищно грязных дел, совершаемых человеком. Когда-то в этих горах, прикованный цепями, смотрел на мир Прометей...

Война оставила страшные, незаживающие раны, а пиррова победа на поле брани вызывала сакраментальный вопрос: «Почему это случилось с нами, за что Кремль так жестоко и несправедливо покарал нас?» А чего добились всесильные кремлевские вожди и рабски покорные их воле генералы, сеявшие смерть и разрушения в прекрасной стране – славы, бессмертия? Они навечно связали свои имена с позором, деяниями Герострата. Возмездие настигает всех, кто так или иначе содействовал тому, чтобы в маленькой стране заполыхала война и в ее адском пламени погибли тысячи невинных.

А что получила Россия в результате двухлетней войны? Тысячи убитых солдат и офицеров, те же искалеченные судьбы сотен тысяч молодых мужчин, воевавших с народом, многие из которых, несомненно, будут пытаться применить приобретенные навыки к убийствам в российских городах, плачущие солдатские матери, немыслимый экономический ущерб, униженная армия, падение политического престижа государства и очевидная несостоятельность лидеров. Аномальное поведение носителей власти, их готовность к самым жестоким действиям – первый бесспорный вывод из этой войны, вывод, способный вызвать шок в любом здоровом обществе. Но в России война и ее результаты не вызвали этого шока, поскольку общество больно, – диагноз этой болезни – рабская психология. Этот вывод был бы смертелен для лидеров любой нормальной страны и нормального общества.

Лидеры России обладали огромными возможностями, чтобы не допустить войну; ошибочно решив ввести в республику войска и поняв допущенную оплошность – они могли остановить войну. Наконец, могли ее вести в каких-то цивилизованных формах, не пытаясь сократить численность населения, не проводя откровенную политику геноцида. Войну вели в самых беспощадных формах, не страшась ни Божьего, ни человеческого суда, пытаясь убить как можно больше людей, даже младенцев, и преследуя откровенную задачу полностью разрушить экономику, объекты культуры, образования и здравоохранения Республики.

Быть лидерами народов, больших или малых, очень непросто. Не просто понимать, чувствовать свою ответственность за решения, прямо или непосредственно влияющие на судьбы миллионов людей. Эта ответственность лидерства осталась непонятой российскими государственными деятелями не в меньшей мере, чем «вождями» Чеченской Республики – и те и другие бездумно стремились только к одному: личному самоутверждению на фундаменте, составленном из трупов десятков тысяч мирных людей, убитых по их преступным приказам. Не думаю, что им снятся кошмары – людоедам это не свойственно.

Вседозволенность власти, отсутствие реального народного контроля над ее деятельностью – одна из причин двух российско-чеченских войн. Войны и их последствия, экономическая разруха, богатство и блеск нуворишей и нищета общества – это закономерная расплата за глухоту, слепоту и молчание общества, его терпимость к преступлениям высшего государственного чиновничества, манипулирующего государством по велениям капризов правителя. Развязыванию обеих войн способствовала также стремительно нарастающая тотальная коррупция в системе власти, во всех ее звеньях без исключения, включая представительную и правоохранительно-судебную, – разлагающая всю рыхлую, едва создаваемую новую политико-административную систему, а бесшабашный авантюризм, сочетающийся с невежеством, стал главным методом для действий «новых управляющих».

Несомненно, что большие деньги, растоптавшие Совесть, Честь, понятие Долга, Верности, Дружбы, любви к Отечеству, деньги, сделавшиеся всеобщим палачом, – играли огромную роль на всех этапах войны и в ее ходе, причем для обеих воюющих сторон в равной мере: вначале деньги использовались в Чечено-Ингушетии для развращения людей «законными» партийными властями республики и их покровителями в «центре», позже – теми, кто выдворил их и занял их место, дудаевцами. Таинственной силе этих денег, получаемых через откровенные формы хищений государственных средств и распродажу народного достояния, спекуляции оружием, захваченным у бывших советских гарнизонов и поделенным между генералами в Москве и дудаевской челядью, – были подчинены экстравагантные лозунги самых «пламенных борцов за чеченскую независимость». Странно, но до сих пор не выявлено из дудаевско-масхадовского близкого окружения ни одно лицо, действовавшее бескорыстно, без того, чтобы не иметь в виду личное благо.

Пытаясь сохранить или захватить власть, которая использовалась не для общего блага, а во имя доступа к дьявольскому желтому металлу, ослепляющему своим всесилием низменные души олигархата, – они и начали войну, и вели ее – вот причина того, что завершение 1-й войны и вывод российских войск не дали мира народу республики и не прекратили насилия над людьми. Уже после вывода Российских вооруженных сил в 1996 г. в Чечне появились новые тысячи вооруженных людей, сколоченные в бандитские группы, начавшие террор против мирного населения, похищения людей с целью их продажи родственникам. И все эти бандитские группы оказывались неуязвимы, а руководство сопротивления, успешно воевавшее с одной из самых могущественных армий мира, оказалось бессильным, не странно ли это? Не потому ли, что бандитизм, работорговля, деятельность этих уже совершенно не объяснимых с точки зрения интересов Чеченской Республики новых отрядов боевиков – тоже связаны со звоном желтого металла или шелестом зеленых купюр? А этот звон уничтожал слабых – их честь, и совесть, и хваленую горско-чеченскую этническую общность, со всеми существовавшими на протяжении столетий обычаями и традициями.

Война с обеих сторон во многом велась на этой презренной денежной базе, хотя всячески маскировалась под высокие государственные цели и нравственные принципы. Но трагедия заключалась в том, что по обе стороны воевали и гибли конкретные люди, далекие от финансовых соображений, в то время как первые, то есть зачинщики войны, не пострадали (за исключением безумного Дудаева). При этом сильнейшая сторона, вооруженная всеми видами военной техники, убивала все живое и мертвое – даже реки, озера, горы, растительный и животный мир; солдаты расстреливали кавказских горных орлов...

Проблема войны и мира необычайно сложна, она имеет много пластов и каждый пласт рожден «своими» причинно-следственными связями, таит узлы, в которых переплетены самые мелкие, меркантильные, субъективные мотивы влиятельных и сверхвлиятельных деятелей, с глубинными политическими и экономическими интересами быстро растущих предпринимательских групп, все более выступающих как энергичные хозяева страны и властно требующих проведения не только определенной политики, но и конкретных военно-политических и идеологических акций. В этом плане важны метаморфозы, происшедшие в системе российской власти, которые непосредственно связаны как с войной в Чечне, так и с другими важными сторонами жизни государства, без выяснения которых невозможно понять механизмы осуществления политического процесса в сегодняшней России, включая начало войны и зигзаги военной политики в Чечне.

Один из наблюдательных журналистов-аналитиков ельцинской эпохи написал как-то в своей газете, что наиболее яркая черта российской политической системы проявляется в том, что творцы политики не могут остановиться вовремя. Одержав победу над противником или оппонентом, используя при этом все средства, самые грязные, они непременно стараются его уничтожить, добить – и физически, и морально. Меткое замечание умного и тонкого наблюдателя.