Текст книги "Огненный рейд. Книга 1"

Глава 5

– Так-так-так… Егор Гусов… Гусов… Гусов…

Немолодой мужик в неброском камуфляже задумчиво листал паспорт Егора. Скомканный пропуск валялся в корзине для мусора. Нет никакой необходимости хранить билеты в один конец.

– Слушай, а как тебя звали сослуживцы с Кольца? Гусь?

– Гус.

– М-м-м… Ну что ж, так, оно тоже неплохо.

Егор, вытянувшись по струнке, стоял в вокзальной конторе Форпоста. После давки в переполненном броневагоне пригородного поезда болели все мышцы и напрягать их лишний раз не хотелось. Но с новым начальством следовало держать ухо востро. Так что лучше потерпеть. Сам себе отдав команду «Смирно», Егор добросовестно ее выполнял.

Кабинет начальника станции Железнодорожная был поменьше Кабаевского. И стол в кабинете не такой массивный, и бумаг на столе валяется не так много. Но в остальном все очень похоже. Вплоть до расположения мебели и клетчатого узора решеток на окнах.

– Пополнение, значит?

Начальнику станции было под сорок. Или за сорок. Или около того. Точнее возраст определить сложно. Невысокий рост. Плотное телосложение. Обильная седина и отнюдь не только на висках. Худощавое волевое лицо с небольшой окладистой бородкой. Глаза – карие, необычайно спокойные. Понимающие. Немного грустные. Или лучше сказать – обреченные? Но обреченные тою матерой привычной и застарелой обреченностью, которая уже совсем без страха. И чуть-чуть, самую малость насмешливые. Уверенный взгляд этих глаз внушал уважение.

– Так точно, – Егор на всякий случай решил ответить. Ответил четко, по-военному. Хотелось все-таки произвести хорошее впечатление. Вылетать по глупости еще и из Форпоста не хотелось. – Пополнение.

– Пополнение – это хорошо, – кивнул новый командир. – Пополнение – это всегда хорошо…

И неожиданно посерьезнел:

– А вот то, что тебя списали с Кольца за невыполнение приказа, Гус, это плохо. Очень-очень плохо.

Сказано это было как-то странно: вроде бы, без осуждения и упрека. Скорее, с задумчивым сожалением.

– Разрешите обратиться, товарищ… – начал, было, Егор. И запнулся. – Товарищ…

На форме собеседника отсутствовали знаки отличия. Да и формы-то как таковой не было. Камуфляж по нынешним временам – не форма. В таком прикиде сейчас пол-Москвы ходит. А форпостовские – считай, все поголовно. Так какого же звания этот товарищ будет? Товарищ лейтенант? Нет, староват… Товарищ капитан? Товарищ майор?

Собеседник хмыкнул:

– Без чинов и званий давай, ладно? И без этой уставщины. Не люблю… У нас тут все проще, чем у вас на Кольце. Так что расслабься. Вольно, я сказал, боец, вольно.

Егор, опасаясь подвоха, помедлил секунду и лишь после этого немного ослабил мышцы, осторожно перенеся вес тела на одну ногу.

– Пока можешь называть меня Кирилл Васильевич. Или Батя. В бою и операциях, приравненных к боевым, я для тебя – «первый». По-позывному и так вообще…

«Да уж у них здесь, действительно, проще некуда, – подумал Егор, – прямо таки по-семейному. Батяня, блин…»

– Все ясно?

– Так точ…

– Гу-у-ус, – недовольно поморщился новый командир.

– Да, все понятно… Кирилл Васильевич.

Вроде бы знакомство в спокойной обстановке рабочего кабинета не тянуло на операцию, приравненную к боевой.

– Что хотел спросить-то?

– Пояснить. Насчет невыполнения приказа.

– Не надо, – Кирилл Васильевич отмахнулся. – Знаю. Беженцы. Я в курсе, за что тебя сюда сослали. Но если ты думаешь, что мы здесь не стреляем по провинциалам, то глубоко заблуждаешься. А знаешь, почему мы по ним стреляем?

На этот раз Егор предпочел промолчать. Тема была скользкой и опасной.

– Потому что они стреляют в нас, – сам ответил на свой вопрос начальник станции. – И очень часто – первыми. Твоего предшественника, к примеру, убил не интродукт, а пуля беженца. Эти ребята просто звереют, когда их разворачивают от Кольца. Пришлые провинциалы, которых уже поперли из Москвы, но которых еще не сожрали твари, доставляют много хлопот.

Кирилл Васильевич вздохнул:

– В принципе их понять можно. Но это не значит, что им нужно давать себя убивать или уступать свое место в Форпосте. Но это так, к сведению. Чтобы сразу расставить точки над «ё».

Ну что ж, типа, расставили… Егор молча кивнул.

– А теперь самое главное. – Кирилл Васильевич склонился над столом и уперся в Егора долгим немигающим взглядом. – Чтобы мы сработались, Гус, тебе нужно усвоить одну простую вещь. А именно…

Начальник станции выдержал долгую паузу, прежде чем продолжить.

– Наша служба здесь не менее важна, чем та, которую ты нес на МКАДе. Там… – пренебрежительный взмах рукой куда-то в сторону Москвы, – народец слишком трясется над своим Кольцом, забывая о другом. Никакая Стенка не спасет Москву, если по железной дороге перестанут ходить экспедиционные составы. Железка – это сейчас для всех нас дорога жизни. А Форпосты – ворота на эту дорогу. Мы отправляем и принимаем бронепоезда. Мы сортируем и проверяем грузы, без которых столица загнется за пару месяцев. А может, и за пару недель.

Прозвучало все это с изрядной долей пафоса. «Не иначе как, рвется наружу застарелый комплекс жителя маленького пригорода, вынесенного за большое Кольцо?» – подумал Егор, стараясь под пристальным взглядом нового командира не выдать своих мыслей.

– Тебе, должно быть, известно, Гус, как появились Портал, Переносы и интродукты?

Известно ли ему? Егор мысленно усмехнулся. А кому сейчас не известно о провалившимся, нет, какое там! – хуже, чем просто провалившимся эксперименте по телепортации? О Великой Лаже, которую во всеобщей панике даже не пытались скрыть. Впрочем, оно и понятно: трудно соблюсти секретность, когда неконтролируемая аномальная зона, порожденная человеком, разрасталась с такой скоростью. Когда по большому счету вся страна, область за областью, край за краем превращалась в эту самую сплошную аномальщину.

– Да, Кирилл Васильевич, конечно, мне все это известно, – сдержанно ответил Егор.

Сначала происходящее пытались объяснить неизученными природными катаклизмами. Но притянуть за уши к ответственности природу-матушку не удалось. Никто просто не поверил таким абсурдным заявлениям.

Потом во всем обвиняли подлых американцев, китайцев, якобы испытывавших новое оружие, и даже сбой в работе большого андронного коллайдера. Однако и этот номер не прошел. Кто-то из участников неудавшегося эксперимента – какой-то отчаявшийся, и, видимо, хорошо представлявший последствия ученый, наплевал на подписку о неразглашении и выложил в Интернет информацию о засекреченном проекте. Тогда сеть еще работала…

Как обычно, на очередной амбициозный проект были выделены огромные средства. Деньги были благополучно потрачены, распилены, растащены, откатаны, отбашляны, а частично – даже пущены по назначению.

Все началось с вагончика, напичканного секретным оборудованием и загнанного в далекий таежный тупичок на краю географии. Вагончик этот должен был переместиться из пункта А в пункт Б, а если точнее – то в один из подмосковных наукоградов. Однако, злополучный вагон в нужное место так и не попал. Если он и был переброшен куда-то силой научной мысли и новейших разработок, то вовсе не туда, где его ждали.

Вместо того, чтобы телепортировать объект в Подмосковье, самонадеянные экспериментаторы пробили Дыру. Дыру хрен знает куда и хрен знает во что. Из Дыры пришла Хана. Хана с большой буквы. Полная Хана стабильности, устойчивости, надежности и незыблемости привычного мира.

Даже сама Дыра, связывающая эту реальность с пресловутым иным измерением, оказалась крайне нестабильным феноменом. Пробитая брешь между мирами появлялась и исчезала. А после – появлялась снова, хаотично перемещаясь по непредсказуемой траектории. От Портала, который, не мудрствуя лукаво, так и окрестили Блуждающим (впрочем, чаще его все же предпочитали именовать Блуждающей Дырой), как круги по воде шли Переносы – стихийно возникающие недолговечные телепортационные зоны, не имевшие связи с параллельным миром, но способные перебрасывать любой движущийся объект за сотни километров в этом измерении. Так что кое в чем ученые, затеявшие опасные опыты, добились успеха. Высоколобым ребятам удалось-таки запустить телепортационный процесс, но вот контролировать его им оказалось не под силу.

Вскоре мир перестал быть таким, каким он был раньше. Мир стал похож на дырявый сыр, или, скорее, на бурлящую жижу, где очередной пузырь мог надуться и лопнуть в любом месте и в любое время.

Передвигаться по этому миру было все равно, что ездить под бомбежкой или ходить по минному полю. В любой момент тебя могло накрыть телепортационной аномалией и зашвырнуть куда угодно. И не один раз зашвырнуть и не два, и не десять. А поскольку и компас, и навигационное оборудование в этом новом мире буквально сходили с ума, захваченному Переносом человеку можно было навсегда забыть о возвращении.

Но неконтролируемые Переносы – это еще полбеды. Из Блуждающего Портала, с Той его стороны, в огромных количествах поперли неведомые, немыслимые, невиданные ранее монстры и монстрики, единственной целью которых было только одно. Жрать!

Интродукция – распространение чужеродных видов на новом месте – шла с чудовищной скоростью. Переносы разносили хищную заразу из параллельного измерения (а может быть, и из нескольких измерений сразу – кто знает?) как ветер разносит чуму и пожары. Твари-интродукты захватывали новые ареолы обитания, решительно карабкались на вершину пищевой цепочки и бесцеремонно спихивали с эволюционной лестницы человека, оказавшегося, увы, не способным противостоять такому напору.

Приведенные в боевую готовность армейские части на расширяющейся территории телепортационных аномалий были бессильны. Военных еще на марше расшвыривало Переносами, авиация и ракеты исчезали с радаров, дальняя связь отказывала, навигация отключалась, а противник, принимая самые разнообразные формы, возникал из ниоткуда и атаковал отовсюду сразу, не считаясь с потерями. Армия не была готова к встрече с таким врагом и не умела воевать в подобных условиях.

Конечно, все происходило хоть и быстро, но не мгновенно. Имелось время и ужаснуться, и взять себя в руки, и осмыслить происходящее, и попытаться найти хоть какое-то противодействие надвигающейся беде. Но более-менее эффективную защиту удалось организовать только в Москве, где оказалось достаточно финансовых, интеллектуальных, технических, силовых и административно-властных ресурсов.

За пару месяцев расширяющаяся волна Переносов, среди которых, как помешанный метался Блуждающий Портал, докатилась до Подмосковья. Но столица уже успела подготовиться. Ученые – в том числе и те, кто прежде работал над телепортационным проектом, – с грехом пополам сумели создать локальную защиту от своего же детища. Поставленные по МКАДу новейшие антителепортационные генераторы и спецотражатели, прикрыли Москву от Переносов и отбросили Блуждающий Портал. Это, правда, спровоцировало активизацию аномалии в соседних областях, но себя и свои ближайшие пригороды столица все-таки защитила.

Разумеется, отражатели не способны были сдержать расползающихся индукторов. Но на пути тварей уже стояла Стенка.

А чуть позже выяснилась еще одна немаловажная деталь. Выходившие из зоны действия отражателей люди, вылетавшие самолеты и вертолеты, выезжавший автомобильный транспорт и выплывавшие по Москве-реке суда, попав в Перенос, терялись безвозвратно. А вот железнодорожные составы и дрезины, отправленные на разведку ближайших территорий, возвращались довольно часто. Даже после Переносов. Если не натыкались на интродуктов, конечно.

По непонятной причине узкая полоска пространства, ограниченная железнодорожными рельсами, давала реальные шансы на возвращение. Меняя направление движение на противоположное, поезда вновь попадали в Переносы, перебрасывавшие их в точности на то же самое место, с которого они уже были телепортированы аномалией.

Необъяснимо, но факт… Впрочем, не так уж и необъяснимо. Объяснить феномен пытались многие.

Согласно одной из теорий, неудавшийся эксперимент с вагоном на железнодорожном полотне каким-то образом повлиял на всю связанную между собой сеть железных дорог. Или, наоборот, железка оказала влияние на развившуюся телепортационную аномалию. Физические, химические или электромагнитные свойства углеродистой стали, протянутой на тысячи километров, каким-то образом частично нейтрализовали и стабилизировали действие Переносов.

Было объяснение и попроще. Сторонники другой теории утверждали, что возвратиться в исходную точку после Переноса можно, только если двигаться назад, в точности следуя предыдущей траектории своего движения. Тогда, якобы, непременно случится обратный Перенос. Однако вести, к примеру, машину тютелька в тютельку по своим следам не получится ни на шоссе, ни на грунтовке, сколь бы не был опытен водитель и как бы он не старался. Минимальный «люфт» протекторам все-таки будет обеспечен. Вода в этом плане – еще менее надежная стихия. Даже автопилот самолета не гарантирует стопроцентного, до сантиметра повторения маршрута. Воздушные потоки хоть немного, но собьют машину с курса.

А вот железная дорога – совсем другое дело. Поезд, движущийся по рельсам в одну сторону, обратно покатится тем же самым путем. Абсолютно тем же самым.

Так или иначе, но железнодорожный транспорт стал, по сути, единственной связью Москвы с внешним миром. А подмосковные пристанционные Форпосты эту связь всячески берегли и поддерживали.

– Ну, раз ты в курсе событий, Гус, значит, должен гордится новым местом службы и не жалеть о старом, – торжественно объявил Кирилл Васильевич.

«Есть гордиться», – со вздохом подумал Егор, не чувствуя, впрочем, никакой гордости, зато ощущая щемящую тоску и сожаление об утраченном теплом местечке в гарнизоне МКАДа.

– Служить будешь во втором взводе станционной роты, – Кирилл Васильевич перешел на деловой тон. – Сейчас тебе дадут краткую вводную, потом пройдешь инструктаж, получишь оружие и встанешь на довольствие. Сегодня обустраивайся, а с завтрашнего дня займешься делом. Для начала поработаешь кондуктором-охранником на пригородных поездах. Правила, как я уже говорил, у нас простые. Тварей-интродуктов мочить, при необходимости – отбивать атаки провинциалов, но боеприпасы зря не транжирить. Выполнять все приказы командира. Подчеркиваю – все. За неповиновение – расстрел на месте. Без трибунала. Наши офицеры таким правом обладают. Да и еще: если покалечат, – пеняй на себя: виза автоматически аннулируется, и ты вылетаешь за Форпост. Иждивенцы здесь на фиг никому не нужны. У нас с этим, даже строже, чем в Кольце. Все. Свободен, боец.

Глава 6

Поднялись нависавшие над путями внешние и внутренние шлагбаумы. Лязгнули, соединяя разомкнутые рельсы, железнодорожные стрелки. Завыли приводы воротного механизма, раздвигая тяжелые металлические створки. Открылись массивные ворота столичной Стенки, выпуская за Кольцо бронированный железнодорожный состав.

И как только поезд выехал – закрылись снова. Оборонительная линия МКАДа осталась позади.

Прильнув с калашом в руках к правой тамбурной бойнице, Егор наблюдал за заброшенными пригородами. Легкое покачивание вагона и мерный перестук колес успокаивали и расслабляли. Но спокойствие это было обманчивым. И расслабляться нельзя было ни на минуту.

Как только поезд выезжал за пределы Кольца, могло произойти все, что угодно. Неохраняемые перегоны между столичной Стенкой и укрепленными Форпостами ближнего Подмосковья были защищены бетонной оградой, колючей проволокой и минными заграждениями на подступах к путям, но, как показывала практика, ни первого, ни второго, ни третьего было недостаточно, чтобы обеспечить безопасность пригородного сообщения.

Именно поэтому поезда сопровождала вооруженная охрана, а снаружи на вагоны подмосковных электричек крепились бронелисты. Такие уж времена: без брони за городом сейчас – никак.

Собственно, небольшие составы, связывавшие Кольцо с пригородными Форпостами если и назывались электричками, то больше по старой привычке. На самом деле с электропоездами недавнего прошлого они имели мало общего. Электричество нынче – слишком дорогое удовольствие. Да и внешне опять-таки…

Сейчас это были, скорее, легкие бронепоезда. В обиход даже вошло новое словечко: бронетричка. Броня, три… Егор мысленно представил монстра, в нутре которого находился.

Три автономных сегмента по три пассажирских вагона каждый. На внешней броне – не очень длинные (чтобы не зацепить встречный состав), но очень острые шипы – дополнительная защита от интродуктов. В середине поезда, на крыше одного из вагонов центрального сегмента – спаренный пулемет на универсальной турели, который при необходимости можно использовать и в качестве зенитного орудия против летающих тварей.

Вместо электровоза состав тянет добрый старый коптилка-тепловоз, также защищенный шипастыми бронепластинами. Перед собой локомотив толкает грузовую платформу с балластом. На передней части платформы торчит массивный ножевидный выступ, похожей на нос боевого античного судна. Снизу подвешен косой отвал для очистки рельс.

Беженцы, не пущенные за столичную Стенку, уже неоднократно пытались отомстить. Провинциалы совершали диверсии на пригородных перегонах, и головная платформа была хоть какой-то страховкой от самодельных мин и фугасов. Кроме того, она выполняла функцию тарана на тот случай, если к железнодорожному полотну прорвутся интродукты. Тварей, которые порой достигали весьма солидных размеров, все-таки предпочтительнее спихивать с путей специально оборудованной балластной платформой, а не локомотивом.

Посты кондукторов-охранников располагались в служебных тамбурах, проход в которые открывался только на остановках. Очень удобно, кстати: вагонная толкотня не отвлекала и не мешала нести службу во время движения состава.

В каждом тамбуре дежурили двое: по человеку у бойницы, прорезанной в бронированной двери. Теоретически, этого было достаточно, чтобы перекрестным огнем сбить интродукта, рвущегося к бронетричке. Но, увы, теория, не всегда совпадала с практикой.

Поезд ехал не так, чтобы очень быстро, но и не медленно. Спешка, как и излишняя медлительность, на неохраняемых участках дороги могут дорого стоить. Безопаснее всего было придерживаться среднескоростного темпа движения.

Вагон покачивался. Колеса стучали…

Поездка в узком пенале тамбура была относительно комфортной. Во всяком случае, места на двоих хватало. Не то что в вагоне…

Егор на секунду оторвался от бойницы и заглянул в пассажирский отсек через решетку заблокированной двери. Вот бедолаги, а! Вагон был набит людьми до отказа. Что и неудивительно. Пригородные поезда сейчас ходят редко.

Сидений внутри нет: так помещается больше народу. Окна тоже отсутствуют. Проще и дешевле оказалось наглухо закрыть их стальными листами, чем вставлять бронестекло в неприспособленные для этого рамы.

В вагоне – темно и душно. Воздуха в вентиляционные отверстия попадало мало, а света почти не было вовсе. Тусклые диоды и энергосберегающие лампочки в запыленных плафонах работали в эконом-режиме. Впрочем, об удобствах пассажиров никто не думал. Да и сами пассажиры не особенно заморачивались по этому поводу. Главное было доехать в целости и сохранности на работу и вернуться живым с работы. А с этой задачей бронетрички пока худо-бедно справлялись.

Егор снова повернулся к бойнице. Надолго отвлекаться нельзя. На карте маршрута, прикрепленной у тамбурной двери, он отмечал слабые места заграждений. Бреши, прорехи, дыры появляются на защищенных перегонах каждый день. И их нужно своевременно латать. После поездки все отметки на маршрутных картах будут сверены и проанализированы. Затем на указанные начальством участки отправится бронепоезд ремонтной бригады.

А работы у ремонтников будет немало.

Вон сбиты листья и ветки. Видимо взорвалась осколочная мина. Может, не одна. Саперам придется заложить новые заряды. Вон порвана колючка над оградой. И там вон тоже проволока сильно провисла. Вон между покосившимися бетонными плитами зияет щель. Наверное, кто-то пытался прорваться. А может быть, и прорвался, но не найдя для себя ничего интересного, вернулся обратно. Или не вернулся? Или затаился где-то под насыпью и ждет?

– Реутов! – прохрипели динамик переговорного устройства – приготовиться к выходу!

Поезд замедлил ход. Остановился…

Неминуемая задержка. Реутов, как и любой Форпост за пределами столичного Кольца окружен своей Стенкой. Пока откроют ворота, пока впустят состав.

– Внимание, поезд! Из Москвы! – доносился откуда-то из-за ворот усиленный громкоговорителем голос диспетчера.

Егор внимательно следил за зеленкой над грязно-серым забором ограждения. Вряд ли твари решатся напасть в светлое время суток, прямо под Реутовской Стенкой, но если это все же случится, неподвижный состав окажется более уязвимым, чем поезд на ходу.

Ворота открылись. Бронетричка дернулась. Въехала на охраняемую территорию. Ворота закрылись…

Теперь можно перевести дух. Полмаршрута без приключений – не так-то и плохо.

Забросив калаш на плечо, Егор отворил наружную бронедверь со своей стороны. Напарник по тамбуру – молчаливый русоволосый здоровяк Андрей – проделал ту же операцию с левого борта. На его стороне посадочной платформы не было, но на такие мелочи давно уже никто не обращал внимания. Главное – поскорее десантировать пассажиров.

Егор отпер вагонную дверь. Отступил, пропуская людей.

В два потока вышли около полутора десятков человек. Вошли трое. Если в вагоне и стало немного просторнее, то заметно это не было.

Андрей молча проверил билеты и документы.

– Проходим-проходим, не задерживаемся, – поторопил Егор тормознувшую в тамбуре троицу, гадая про себя, кому и зачем понадобилось ехать из одного Форпоста в другой.

Наверное, кому-то нужно. Зачем-то…

Потом как обычно: закрыть вагонную дверь, захлопнуть тамбурные. Предупреждающий гудок локомотива. Поезд тронулся.

На промежуточной Реутовской станции бронетрички долго не стоят.

За Реутовым тоже все было спокойно. Признаков жизни не наблюдалось. Ни человеческой жизни, ни нечеловеческой. За оградой тянулась сплошная стена деревьев.

Брешь в этой зеленой стене появилась внезапно. Чуть впереди, по ходу поезда. Кроны раздвинулись, будто отведенные чьей-то рукой. Словно внезапный порыв ветра пригнул деревья к земле. Вверх и в стороны полетели листья, сломанные ветки и сучья. И…

Кусок леса оторвался от зарослей. Бросился на пути через бетонную ограду, колючую проволоку и минные заграждения.

Что-то большое, зеленое, не отличимое от листвы и хвои, что-то, до последнего момента неподвижно таившееся среди густых крон и еловых лап, оттолкнулось от гибких стволов. Прыгнуло к составу, разворачиваясь из плотного клубка в подобие паруса.

Тварь легко и стремительно спланировала (да, это был не полет, а именно прыжок-парение) над преградой, отделявшей железку от леса…

Краем сознания Егор отметил, что бросившееся на поезд существо отдаленно походило на гигантскую белку-летягу. Только такая «белочка» будет пострашнее любой горячки. Размером с самосвал. С камуфлированной под цвет листьев шерстью. Вот только хвост – длинный и тонкий, как у рептилии, с широкими, чуть загнутыми, плоскими и острыми, как ножи пластинами на конце плохо вязался с образом прыгучей белки. Наверное, такой хвост можно использовать не только как руль в полете, но и как оружие в ближнем бою. А значит, ближнего боя лучше не допускать.

Егор нажал на спусковой крючок автомата, даже не разглядев толком тварь. Сначала стреляй, потом любуйся – таково было золотое правило выживания за пределами Кольца.

От выстрелов в замкнутом пространстве тамбура заложило уши.

Остро пахнуло порохом.

– Нападение! С правого борта! Интродукт! – истошно орал кто-то из динамика внутренней связи.

Из соседних вагонов ударили автоматы других кондукторов-охранников. Загрохотал пулемет в середине состава.

Однако, пулеметчики, контролировавшие верхнюю полусферу, все же немного запоздали. Автоматчики, державшие на прицеле ограду, тоже не успели вовремя поднять стволы.

Тварь перепорхнула опасную зону перекрестного огня.

Несколько пуль вырвали клочья пуха и кожи из растянутых между растопыренными лапами «крыльев», но, видимо, торс и голову не задели. Во всяком случае, полученные раны зеленую «белку» не остановили.

Балластная страховочная платформа и локомотив проскочили мимо твари. Пара пассажирских вагонов тоже благополучно избежали столкновения с ней.

Тварь обрушилась на третий вагон. На тот, в котором ехал Егор.

Вагон основательно тряхнуло. Не будь на нем броневой обшивки, делавшей поезд более устойчивым к воздействию извне, состав мог бы сойти с рельс. А если бы поезд одновременно атаковали не одна а две-три такие твари, тогда, наверное, от крушения не спасла бы даже броня.

Впрочем, и так мало не показалось никому.

Егора отбросило от бойницы, и он упал на грязный пол тамбура. Пассажиры в вагоне повалились друг на друга. Испуганные крики людей смешались с пронзительным воплем раненного интродукта.

Молчун-Андрей оказался проворным малым. Он перепрыгнул через упавшего напарника, подскочил к бойнице в правой двери и попытался срезать тварь автоматной очередью.

Попытка закончилась неудачно. В ответ на выстрелы «летяга» будто хлыстом щелкнула по амбразуре своим длинным, гибким и голым, как у крысы хвостом. Удар оказался на удивление точным: упругий кожистый бич вошел в прорезь на тамбурной бронедвери.

Острые пластины на конце хвоста пилой полоснули по бойнице. По тамбуру брызнула кровь. Теперь уже Андрей, выронив автомат, с воплем грохнулся на пол. Пальцы на левой руке были срезаны, лицо – рассечено от виска до виска. Глаза – выковырнуты. Нос – перебит. Напарник Егора – слепой, и беспомощный бился в судорогах и орал от боли.

Судьба Андрея была решена. Даже если бедняга и выживет, ему уже не служить. Парню аннулируют рабочую визу и вышвырнут из Форпоста. А это – верная смерть. Тем более, для инвалида.

Однако и у интродукта не все было гладко. Искалечивший Андрея хвост легко прошел в бойницу, но вот обратно… Загнутые назад пластины-наросты застряли в узкой прорези как зазубрины гарпуна. Тварь снаружи яростно верещала и дергалась, но выдернуть хвост не могла. Теперь даже если сбить «летягу» с вагона, она все равно будет волочиться за составом.

Егор вскочил на ноги. Нажал кнопку переговорного устройства, доложил по внутренней связи:

– Первый тамбур, третий вагон, первая сцепка! Повторяю: первый третьего первой! Снаружи тварь. Тяжело ранен кондуктор…

Андрей уже не кричал. Из глотки несчастного вырывались лишь слабые хрипы. А еще через пару секунд стихли и они. Похоже, в плоских ножах-наростах на хвосте твари имелся сильнодействующий яд.

Егор нагнулся к раненому и попытался прощупать пульс. Пульса не было.

– Кондуктор мертв… – уточнил Егор в переговорник.

И отключил микрофон.

Подняв автомат, он повернулся к бойнице.