Текст книги "Надежда рода"

Глава 3
Предзнаменования

Я проснулся посреди ночи. Удивительно, но луны так ярко светили в окно, словно уже наступил рассвет. Я вышел из комнаты, в доме было тихо. Необычайно тихо. Спустился вниз. Мне нужно было вниз, какое-то странное чувство тянуло меня туда. Зов, неслышимый, ощутимый только на уровне эмоций, звал меня в сад, к той качели в вишневом саду, где меня ждала она.

Уже по дороге я понял, что это сон. Очень реалистичный, наполненный звуками, запахами, ощущениями прохлады и стойким чувством осознания всего вокруг: ступеней под ногами, шероховатости перил под рукой, холода железной ручки, когда я открывал дверь. А на улице все тот же яркий лунный свет и запах жасминов. И чувство, заставляющее меня шагать к вишневому саду.

Алисана ждала меня. Она, будто белое привидение, раскачивалась на качели. Конечно, на то привидение она теперь была едва ли похожа, теперь она не была черным призраком, сгустком тьмы. Сходство наблюдалось только в длинном белом шелковом платье, распущенных рыжих волосах и бледной коже. Теперь она выглядела как девушка, молодая, с мягкими милыми чертами лица и бесконечной грустью в глазах.

– Я звала тебя, – сказала она, похлопав рукой по сиденью качели, приглашая меня сесть рядом.

Я сел, оттолкнулся ногами, раскачивая нас.

– Я это понял, – ответил я. – Где мы? В моем подсознании?

– Да, – Алисана грустно улыбнулась. – Теперь я не смогу следить за тем, что происходит в мире.

Я не ответил, лишь вопросительно взглянув на нее.

– Что-то грядет, – вздохнула она, – но теперь мой мир – это медальон. Я не могу видеть то, что видела, когда была призраком. Черпать энергию мне неоткуда, теперь я связана. Тебе нужно быть осторожным. Наш враг пойдет на все, чтобы уничтожить тебя.

– Почему они уничтожили Игал? – спросил я ее. – В чем причина того, что Нага желает уничтожить всех во что бы то ни стало?

Алисана зябко пожала плечами, но через миг ее взгляд стал жестче, а голос тверже:

– Пророчество, это все из-за него. Провидцы Нага два века твердили, что Игал станет причиной их гибели. Это длилось слишком долго, но род Тивара добился своего. Почти добился. И вот они снова начали действовать. Значит, пророчество вернулось.

Я не нашел, что ответить на это. Пророчества, предсказания… Все это казалось мне беспросветным вздором. Одно дело – сверхспособности, они реальны, и совсем другое – зыбкие, ненадежные пророчества. Нельзя знать все наперед. Если бы у кого-то и впрямь была такая возможность, то нас, землян, и том числе меня, тут же вычислили бы.

– Ты мне не веришь, я это чувствую, – грустно улыбнулась Алисана, отталкиваясь ногами и разгоняя качели. – Честно говоря, когда я была жива, то и сама считала это глупостью. Большинство предсказаний имеют множество ответвлений и вариаций развитий, а некоторые никогда не сбываются. После того как Игал присоединились к Сорахашер, между ними возник зыбкий мир, который длился тридцать лет. Нага несколько раз пытались обыграть будущее, заключить союз с Игал. Зуен должен был жениться на Изане Тивара, это изменило бы будущее. Вот только судьба сложилась иначе. Игал пришлось расторгнуть эту помолвку.

– Почему?

Алисана смущенно улыбнулась:

– Мы с Зуеном любили друг друга и понимали, что изза этого договора о помолвке с Тивара нам не быть вместе.

Может быть, все произошло из-за нашей глупости, но мы были молоды и не знали о пророчестве. Тогда для нас было главное остаться вместе вопреки всему. Поэтому мы зачали Азиза. Мой отец был в бешенстве! Еще бы, незамужняя дочь главы клана беременна. Чтобы скрыть позор, нас очень быстро поженили. А у отца Зуена не осталось выбора, как расторгнуть помолвку с Тивара. И вражда вспыхнула с новой силой.

Она замолчала, несколько раз толкнула качели так, что мы взмыли высоко вверх.

– Я тебе доверяю! – неожиданно поразив меня, заявила Алисана. – Я знаю, кто ты, и знаю, откуда пришел, но я тебе доверяю.

– Спасибо, конечно, за такую честь, но к чему ты это?

– Потому что ты другой. Я вижу, что тебя загнали в ловушку. Ты не хочешь того, что тебя заставляют делать. И именно поэтому я позволила тебе взять то, что принадлежало моему сыну.

– А могла не позволить?

– Я могла свести тебя с ума, – сверкнула глазами Алисана. – Если бы захотела. Не веришь?

Я не ответил, лишь усмехнулся и замотал головой.

– Значит так, – решил я подвести итог. – Я вам исполняю вашу месть, а вы мне знатное имя и все, что с ним прилагается. Или что-то еще?

– Конечно, еще. Ты не должен осрамить имя моего сына и наш род!

Я так и не понял, шутит она или всерьез полагает, что я могу их опозорить.

– Ты глупый, – усмехнувшись, заявила Алисана, видимо, снова ощутив мои мысли. – Все, что ты считаешь важным, твоя мотивация, все это не имеет значения. Имя, деньги, власть…

– Месть, – в тон ей добавил я, не скрывая иронии.

– Месть – это другое, – серьезно сказала она. – Месть – это ненависть. От нее, как и от любви, невозможно избавиться. Это то, что укореняется глубоко внутри души, то, что терзает и не дает успокоиться ни на миг. И, как видишь, даже после смерти это чувство не отпускает.

Я молчал, здесь мне нечего было сказать. Что такое ненависть и жажда мести, я знал не понаслышке.

– Но люди, которые пришли с тобой, – Алисана резко застопорила качели, шаркнув ногой и внимательно уставившись на меня, – они другие, не такие, как ты. Они могут уничтожить наш мир. Ты об этом знаешь?

– Нет, – скептично усмехнулся я, снова раскачивая качели. – Им нужна только информация о шакти и технологии создания ваших источников. Им нужны сверхспособности, ваш мир им не нужен.

Конечно же я лукавил. Спецслужбы затевали что-то, иначе зачем Джонсону говорить мне о проходе на Землю, а также посылать меня в имперскую армию.

– Ты ошибаешься. Они несут зло, я это чувствую, – мрачно ответила Алисана. – Твои мысли тебя выдают.

– Люди в вашем мире тоже не нежные фиалки и зла причиняют не меньше.

– Ты должен это исправить. Теперь это твой мир, думай об этом.

– Твой мир, мой мир. У каждого своя правда! – отрезал я, решив прекращать этот разговор.

– Ты должен заплатить за то, что носишь имя моего сына, – снова завела Алисана. – Ты уже придумал, как уничтожишь Нага?

– Что?! – я рассмеялся. – И дня не прошло… Когда бы я успел?

– Думай, – сердито ответила Алисана, не поддержав моего веселья. – Теперь это твоя забота. Род Тивара должен исчезнуть, а вместе с ними и Нага. Земли, которые сейчас занимают Нага и Капи, их источники принадлежат Игал, а значит, тебе!

Она изо всех сил качнула качели, те взмыли так высоко вверх, что, кажется, слетели с петель, и устремились прямиком в небо. И в этот миг я проснулся.

За окном уже рассвело. Ласковое солнце звало меня, приглашая начать новый день. Сэдэо остался в Сундаре, но это далеко не повод пропускать тренировку, поэтому я наспех надел тренировочный костюм и решил начать с пробежки. Во-первых, я давно не бегал, а во-вторых, хотелось поглазеть на свои владения.

Я выскочил из комнаты. В доме было тихо, но стоило мне только переступить порог, как тут же рядом оказался Цай. Да и вообще во дворе была куча охраны. А вчера, помнится, их было только шестеро.

– Доброе утро, свамен. Отличная погода для Шани Амавасья, – сверкая белыми зубами, сказал Цай.

– Доброе утро, – отозвался я и тут же пустился в бег, особо не заботясь, поспевает ли за мной наемник.

Но он не отставал ни на шаг, да и не только он: за мной бежали трое охранников, громко отбивая аллеи тяжелыми подошвами. Оказавшись за воротами поместья, я побежал по единственной дороге, которая тянулась несколько километров через поля в Форхад. Особо любоваться здесь было нечем. Ну, разве что бескрайним синим небом да сочной яркозеленой травой, пахнущей росой.

До города не так уж и далеко, но туда мне пока не нужно, поэтому я решил остановиться здесь, в зеленом поле. Настроение у меня было приподнятое, даже где-то игривое, и я ему поддался. Разулся, ступая по влажной траве босыми ногами. Свобода! Пусть и мнимая, пусть и на миг, но сейчас я ее ощущал в зеленом море травы и бескрайнем небе. И не хотелось думать ни о Нага и мести, ни о спецслужбах с их фотоотчетами и имперской армией.

Охрана в недоумении глазела на мою разминку. А я просто повторял любимые акробатические пируэты, с удовольствием наблюдая, с каким восхищением поглядывают некоторые из ребят. Размявшись, я окинул взглядом свою охрану и спросил:

– Есть ракта?

Они переглянулись и отрицательно замотали головами. Что ж, жаль. Я кивнул Цаю, приглашая на спарринг, а сам встал в стойку. Конечно, я рассчитывал попробовать потренироваться с ракта, но за неимением такового сойдет и Цай. Мне необходимо оставаться в форме. Но только я настроился, как позади послышался голос Симара:

– Может быть, попробуешь со мной?

Я обернулся. Симар был также в тренировочном костюме и, видимо, так же, как и я, вышел размяться. Он дружелюбно улыбался и вопросительно смотрел на меня.

– Да, – кивнул я, хоть и понимал, что Симар мне наверняка наваляет. Самый сильный человек в Империи, как сказала Латифа, особо рассчитывать не на что.

А Симар, словно прочитав мои мысли, сказал:

– Я не буду использовать дар. Просто так я его никогда не использую. Вы уже проходили с Сэдэо приемы урджабоя?

Я отрицательно покачал головой.

– Научить меня? – спросил я.

Симар усмехнулся:

– За один раз нет, но каким-то своим коронным приемчикам могу научить. У каждого ракта свои приемы, свои рабочие боевые чакры, но кое-что, думаю, и тебе пригодится. Я использую чакру души и корневую, например.

– Эти чакры я еще не открыть, – с сожалением пожал я плечами. – Сэдэо говорил, что нужна корневая чакра.

– Да, – задумался Симар. – А у тебя открыта только чакра головы и жизни?

Я кивнул. Симар окинул меня задумчивым взглядом с ног до головы и сказал:

– Что ж. Могу показать, как с помощью шакти и каналов можно незаметно ослабить противника. Если делать это открыто, не сработает, особенно если противник сильнее и умеет блокировать атаки. Я же тебя научу, как это делать незаметно, во время боя.

Я радостно закивал. Хоть что-то путевое.

– Смотри, небольшая хитрость, – усмехнулся Симар, несильно ударив меня в плечо. – На твоих руках есть каналы, каждый канал привязан к определенной чакре.

Я закивал, об этом мне урджа-мастер уже успел рассказать. Симар снова легонько ударил меня, теперь в другое плечо.

– При каждом ударе я бью тебя в канал, по сути, выбивая энергию. Речь идет не о силе ракта, не о шакти, этот прием можно использовать и на тамас. Я говорю о физической силе. Такую атаку можно предотвратить, блокируя. Но во время реального боя об этом мало думаешь, потому что для блокировки нужен самоконтроль, но им во время боя владеют лишь единицы от пятого уровня. Ракта, конечно, быстро восстановится, но, в случае чего, этого времени должно хватить, чтобы убежать. А о тамас и говорить нечего: достаточно десяти ударов, чтобы отправить тамас в глубокий сон.

Я усмехнулся. Без всех этих ухищрений с ударами, отнимающими силы, я знал, как отправить тамас в глубокий сон с одного удара. Но уровень противника может быть куда выше моего, поэтому я вникал. Наверняка и это может когданибудь пригодиться.

– А у тебя какой уровень? – поинтересовался я у Симара.

– Пятый, – хитро сощурился он.

– Покажешь свой дар? – Праздное любопытство на самом деле, но я просто обязан было это увидеть.

– Хорошо, – легко согласился Симар, – но только после того, как покажешь мне то, о чем я только что говорил. На мне, конечно же.

– Как делать? Как лишать энергии? – спросил я.

– Управляй каналами, касаясь противника, представляй, что твои каналы – как молотки, и каждый раз, когда ты бьешь противника, эти молотки выбивают из него силы. Или крюки, выдергивающие силы… Как тебе удобнее.

И снова какие-то абстрактные упражнения, очередная медитация, где нужно использовать не только навыки ракта, но и воображение.

– Погружение в подсознание наполовину, – продолжил наставлять Симар. – То есть никаких закрытых глаз, ты должен следить за боем. Сумеешь?

– Да, – уверенно ответил я.

Тот же прием с открытыми глазами, что я использовал во время перемещения предметов. Симар немного отошел назад, по его напряженным мышцам я понял, что нападать он будет прямо сейчас. Наша охрана с воодушевлением глазела на нас, тихо переговариваясь.

– Я буду только атаковать и отбиваться, силу используешь только ты, – снова повторил Симар и бросился на меня.

От прямого удара я увернулся, но тут же получил под дых. Ответил ему, ударив по ребрам, но совсем позабыл про прием. На самом деле на так уж и просто постоянно представлять, что твои руки имеют крюки, выдергивающие силы из противника.

Ловкий удар по голени выбил у меня почву из-под ног, опрокидывая на траву. Охрана заржала, Симар, улыбаясь во весь рот, подал мне руку. Но я резво вскочил на ноги сам и ударил Симара в плечо. Один удар, второй. Крюки, выдирающие силу. Увернулся от удара в живот и повторил прием Симара, ударив того по голеням, вот только опрокинуть его не удалось.

Молниеносный захват, Симар вывернул мне руку и зажал горло. Я, оттолкнувшись ногами от земли, перекувыркнулся через него и приземлился позади. Несколько ударов, выбивающих силы: один – по ребрам, другой прилетел уже развернувшемуся Симару в живот.

– У тебя выходит, – улыбался Симар. – Только вот этого недостаточно, чтобы лишить меня сил. Ты бьешь вполсилы.

Я пожал плечами. Конечно, я бил вполсилы, осторожничал, не целился в голову или другие важные органы, как и сам Симар.

– Бей сильнее, – сказал он. – Чем сильнее удар, тем больше ты сможешь выбить.

– Ты тоже бей, – ответил я.

На самом деле это бы меня простимулировало, а иначе сильнее я бить не смогу, зная заведомо, что мой противник нарочно поддается.

Симар хмыкнул и бросился на меня с разящими молниеносными ударами, летящими с такой скоростью, что я не то что увернуться, а подумать толком ничего не успел. Он просто мутузил меня безжалостно, так, что я тут же успел пожалеть о просьбе и заподозрить Симара в использовании шакти.

Но что оставалось делать, сам напросился, к тому же это определенно разозлило и придало мне новых сил. Упав на спину от очередного удара, я перекувырнулся и бросился на Симара со всем азартом и драйвом, взорвавшимся внутри и подгоняющим вперед. Теперь я не столько следил за боем, сколько бил и отбивался, не забывая про крюки на каналах и про силу удара. Я буквально чувствовал, как выбиваю из него энергию. А затем увидел сине-серые всполохи в том месте, куда я бил, – будто цветную муку из мешка выбивал.

– Все! – тяжело дыша и согнувшись пополам, Симар выставил перед собой руку. – Достаточно. Иначе на площадь поедешь сам.

Он хрипло засмеялся, выпрямляясь, потягиваясь. Охрана воодушевленно зашушукалась.

– Видели, какой способный у меня племянник? – засмеялся Симар, поддержав их оживленные перешептывания.

Это, конечно же, мне польстило, но виду я не подал. А когда мы зашагали обратно в поместье, я подумал, что одно занятие с Симаром было куда эффективнее многих занятий с Сэдэо. Ну, или просто такой формат тренировок мне больше нравился, чем занудные беседы, которые любил заводить урджа-мастер.

– Показать дар, – напомнил я, победно улыбаясь.

– Ну, теперь придется подождать полчаса, пока я восстановлюсь. А сейчас мы позавтракаем, и пора собираться на площадь. Раздача даров начнется в полдень.

Мы направились обратно к особняку, возле входа Симар замер перед бронированным внедорожником, который, видимо, уже пригнали для нас.

– А ладно, смотри, покажу, – заговорщицки улыбнулся Симар.

Он подошел к автомобилю, подергал его за бампер, будто пробуя, хорошо ли тот прикручен. И вот еще секунду назад автомобиль стоял на земле, и вдруг Симар с легкостью оторвал авто, подняв капот до самой головы, а внедорожник теперь стоял на одних задних колесах.

– Ну как? – довольно улыбался Симар.

Видимо, отвечать не нужно было, все и так отразилось на моем лице.

– Это хорошо! – всего лишь смог сказать я, за незнанием более подходящих слов на вадайском.

Если бы знал, сказал бы: «Впечатляюще! Поразительно! Потрясающе!»

Граница между Империей и ОРМ, Южный утес великой горы Меру

На пологий выступ южного утеса всю ночь стекались презренные со всего юга. Здесь уже высились грузовые контейнеры, которые ночью привезли по океану. Люди в имперской и республиканской форме сооружали сцену, возводили цветастые шатры пунктов раздачи. С серьезными лицами имперские солдаты охраняли периметр и следили за порядком, носились от шатра к шатру республиканские волонтеры. И тянулись отовсюду презренные: спускались с гор, выходили из ущельев, поднимались на утес жители леса.

Каждый год в день зимней Шани Амавасья бессмертный император и Бодхи Гуру Каннон посещали великую гору Меру с гуманитарной миссией. Презренные ждали этого дня. Люди из дальних селений добирались несколько дней к Южному утесу, чтобы получить новую одежду, еду, лекарства, посуду и прочие необходимые вещи.

Сегодня здесь были и сестры из Накта Гулаад. Матьнастоятельница Навиль из Южного монастыря раздавала приказы девушкам в длинных синих платьях. Они относили ящики с игрушками, детским питанием, одеждой и кухонной утварью к стойкам раздачи.

Но Навиль прибыла сюда далеко не ради благотворительности. Еще бы она скакала по горам в ее-то возрасте. В другой раз она отправила бы кого-нибудь из сестер, но не сегодня. Другой такой возможности не представится. Именно сегодня была единственная возможность рассказать хранителям Хемы о возвращении повелителя ракшасов. Потому что только в этот день правителей Востока и Запада можно было встретить вместе.

Император явился первым. Его золотой сурират завис прямо над уже сооруженной большой сценой и эффектно выпустил луч света, а вместе с ним и Амара Самрата. Бессмертный император появился в парадной форме, которая от обычной отличалась лишь большим количеством камней и более пестрой вышивкой.

Презренные радостно загалдели и, толпясь, засеменили к сцене. Несколько минут император молча наблюдал, пока имперские солдаты, стоящие под сценой, оттеснят слишком напирающую толпу. Но и когда оттеснили, а толпа успокоилась, он не спешил говорить. Он ждал, когда подлетевший сурират Каннон выпустит великую Бодхи Гуру рядом с ним.

Каннон же презренные встретили с еще большим восхищением, а ее явление было намного эффектнее императорского. Синее, тонкое, струящееся платье, расшитое серебром, развевалось на ветру, как и ее темные волосы, украшенные серебряными нитями. Вокруг Каннон кружила яркая иллюзия Солнечной системы, где Сатурн находился прямо над головой девушки, а его кольцо, словно нимб, ярко сияло серебристым маревом.

«Сколько позерства в тебе, Бодхи!» – усмехнулся про себя император.

«Просто у тебя нет фантазии, Амар, вот ты и завидуешь», – мысленно ответила Каннон.

Император рассмеялся в голос и, повернувшись к толпе, торжественно вскинул руки, призывая к тишине.

– Жители Меру! – обратился он к ним, его голос усилился в десятки раз и зазвучал раскатистым громом, отбиваясь эхом о скалы утеса и проносясь над морем. – Шани Амавасья – не только день даров. Новолуние Сатурна – не просто космическое событие. Наши создатели чтили Сатурн как покровителя тьмы. Чтили этот день как время очищения кармы, как время открытия родовых каналов, которое дает возможность общаться с предками без преград. Это время для осознания бренности бытия и бесконечного движения души в круговороте сансары.

«Тебе еще не надоело нести этот глубокомысленный бред?» – поинтересовалась у императора Каннон, при этом продолжая сиять и улыбаться.

«Конечно же я предоставлю и тебе такую честь, дорогая», – ответил ей мысленно император.

Бодхи продолжила говорить так же, раскрутив горловую чакру и усилив голос потоками шакти. Ее девичий голос звонко раздавался среди шатров:

– Шани Амавасья – это прежде всего день милосердия. Мы, хранители Хемы, должны помнить об этом всегда и передавать данные традиции каждому поколению, как завещали боги. Милосердие – ничто иное, как путь к просветлению, путь к божественному теплу, к божественной сути. Ваша жизнь, жители Меру, полна трудностей и страданий. Такова участь презренных, таков ваш путь. Но трудности закаляют дух, а страдания и лишения приведут вас к следующей жизни, полной радостей и благ.

«Можно подумать, твоя чушь лучше моего бреда», – мысленно укорил Каннон Амар Самрат, на что Каннон заулыбалась еще шире.

– Мы пришли к вам с дарами, мы пришли с милосердием, – продолжила Каннон. – Мы даруем вам милосердие, чтобы вы дарили его другим. Создатели нам завещали делиться благами, открывать души, становиться сильнее, чище и платить кармические долги сейчас. Примите же дары! Берите!

Толпа взорвалась оглушительными, радостными криками. Люди устремились к шатрам, давя друг друга и толкаясь.

– Сколько в этот раз будет задавленных? – безразлично взирая на беснующуюся толпу, спросил император.

– Надеюсь, что меньше, чем в прошлый раз, – грустно вздохнула Каннон. – Я приказала поставить больше шатров, да и даров в этот раз привезла тоже больше.

– Ты ведь понимаешь, что некоторые подходят по несколько раз и гребут столько, что не в силах потом унести?

Каннон сдержанно промолчала.

– Жадность, – усмехнулся император, – всегда, каждый год я чувствую здесь только ее. И ни разу не видел того милосердия, о котором ты твердишь каждый год. Вот она, человеческая сущность! Животная жажда обладать большим, доминировать, топтать ближнего, рваться вперед. Такими нас создали. А милосердие – это недостижимая утопия.

– Сколько раз я это уже слышала, Амар… – вздохнула Каннон. – Не все такие, смотри, вон там люди, они покорно ждут, когда остальные перестанут толпиться.

– Да, только им ничего не достанется. Смотри туда, видишь того однорукого здоровяка?

Каннон кивнула, она его сразу увидела: косматого, рыжебородого, в теплом не по погоде тулупе.

– Видишь, что он делает?

Однорукий, грубо расталкивая всех, прорывался через толпу, брал коробки с дарами, а затем шагал к небольшой группе женщин, стоявших и охранявших коробки, которых возле них собралось уже немало.

– Я думаю, это наша вина, – сказала Каннон.

– В чем?

– В том, что они каждый год до смерти давят друг друга. И вот в этом, – она указала взглядом на однорукого. – Мы неправильно организовываем раздачу даров. Нужно больше пространства и еще больше шатров. Нужно придумать систему, где в одни руки попадал бы один дар. И где площадки для детей? В прошлом году были площадки для детей!

Каннон принялась озираться, но так и не нашла площадок.

– Рахас! – она подозвала помощника. – Немедленно организуйте игровые площадки для детей с играми и конкурсами. Дети не должны находиться в толпе!

Император усмехнулся и покачал головой.

– Лучше бы помог! – вспылила Каннон.

Император сдержанно, но при этом весьма наигранно кивнул и подозвал старшего Стража. В очень короткий срок имперские солдаты оцепили несколько площадок, а республиканские волонтеры принялись созывать детей и организовывать игры.

Каннон смотрела на собирающихся детей, довольная собой, и улыбалась.

– Теперь ты успокоилась, и мы можем приступить, наконец, к делам?

Каннон будто не услышала этого вопроса, а продолжила говорить о своем:

– Может, мы вообще зря организовываем благотворительную раздачу даров? – грустно спросила она. – Может, это неправильно?

Император фыркнул и рассмеялся:

– Все правильно, дорогая. Мы делаем все правильно. За все нужно платить. Пока они не внемлют словам, которые мы повторяем из года в год, они будут пожинать плоды своей ненасытной жадности. Пятьдесят человек в прошлом году, в этом, думаю, будет больше. Идем лучше в мой шатер, у нас есть одно дело. Точнее, нас кое-кто ждет.

– Ты о ней? – Каннон кивнула Амару в сторону матери-настоятельницы Навиль, стоявшей возле сцены. Она не могла не обратить внимания на ее нетерпеливый взгляд и фонившую тревогу.

– Я ее пригласил. Точнее, она напросилась сама, говорит, что у нее важная новость, и она ее расскажет только нам двоим. Идем же.

Каннон и Амар Самрат направились прочь со сцены к глухому шатру, стоявшему в стороне от толпы в окружении имперских солдат.

– Почему мать-настоятельница не рассказала тебе свои новости? Твои подданные тебе не доверяют? – не скрывая издевки, поинтересовалась Каннон.

– Эти полоумные старухи из Накта Гулаад не доверяют никому, – ответил император, пропуская Каннон в глубь шатра.

Они вошли внутрь, спрятавшись от шумной толпы и любопытных ушей. Император и Бодхи Гуру тут же сели за стол, уставленный фруктами и разнообразными закусками. Каннон снисходительно улыбнулась, продолжив потешаться:

– А ведь когда-то в ордене были самые сильные и мудрые женщины Империи. И почему же ты не берешь все в свои руки?

– Зачем мне это? Чтобы они начали плести интриги у меня за спиной? – оскорбился Амар. – Я и так потратил несколько веков, чтобы вытравить из Накта Гулаад слишком уж рвущихся к власти знатных женщин ракта. А сейчас все хорошо. Знати в ордене нет, а монахини ракта служат исключительно моим интересам, хоть настоятельницы и считают иначе. Главную свою функцию они исполняют – фанатично хранят пророчества Ямины и шпионят для меня за кланами. Что еще нужно?

Каннон окинула неодобрительным взглядом императора.

– Что у нее за новость? Возможно, они, так же, как и мы, нашли темных ракта?

– Возможно, и так, сейчас позовем мать-настоятельницу и узнаем. Можешь мысленно позвать ее?

– Нет, – поморщилась Каннон, – на ней амулет Авара.

– А уже и не нужно, она сама идет, – широко улыбнулся Амар, взмахом руки подзывая Навиль, уже ожидавшую за створками шатра.

Мать-настоятельница нерешительно вошла и, несмотря на приглашение, осталась стоять, нервно теребя свое черное глухое платье.

– Говорите, Навиль, – вежливым жестом пригласила ее за стол Каннон еще раз. – Что за важная новость у вас?

Женщина сглотнула и нерешительно подошла к столу, но так и не села. Она волновалась и долго собиралась с мыслями, прежде чем наконец сказать:

– Повелитель ракшасов Раван вырвался из нараки.

Повисла пауза. Каннон удивленно округлила глаза, император, напротив, сузил и подался вперед, вцепившись хищным взглядом в Навиль.

– И где он? – вкрадчиво спросил император.

– Одна из его личин сейчас находится в Северном монастыре.

Император скептично усмехнулся и скосил взгляд на Каннон.

– То есть сейчас в Северном монастыре находится одна из личин древнего и могущественного асура, правильно я понял?

Навиль торопливо закивала:

– У нас нет сомнений, Великий. Все сходится с пророчеством Ямины о явлении повелителя ракшасов.

– Напомни, пожалуйста, пророчество, – усмехнулся Амар, снова взглянув на Каннон.

Бодхи Гуру же едва ли все происходящее веселило, она с недоумением глядела то на Навиль, то на императора.

– Объясни свои ухмылки, Амар, – потребовала Каннон. – Что именно тебя веселит?

– Подожди, пусть расскажет пророчество. Мы ведь с тобой их так хорошо не помним, как Накта Гулаад, – не переставая потешаться, сказал Амар. – Говори, Навиль.

– Конечно, – закивала монахиня, не чувствуя подвоха. Собравшись с мыслями и прикрыв глаза, она заговорила: – Темный и ужасный асур вернется на Хему. Нет в нем ничего от человека. Повелитель ракшасов во плоти своей. Черный снаружи и внутри. Десять асуров из одного. Десять голов, много рук; он появится из вод морских, на каждой руке его будет целая армия ракшасов, которые заполнят города. Кровожадные людоеды, пожирающие живьем стариков, женщин и младенцев. Ракшасы повсюду! И выпустит его темный ракта. Судный день грядет.

– Это дословно? – спросил император.

– Да, каждое слово я выучила наизусть, – покладисто кивнула Навиль со всей серьезностью.

– Замечательно! – усмехнулся Амар. – То есть вы уверены, что это именно он?

Навиль недоуменно и одновременно оскорбленно захлопала глазами.

– Ну а кто же еще? У того, кого мы поймали, на руке черный браслет, он выпускает темную силу. Ракшасы в браслетах! – возмущенно запричитала мать-настоятельница, вмиг растеряв все величие, став похожей на обычную старуху.

– Чем-то это пророчество напоминает детскую страшилку, – улыбнулась Каннон.

Навиль, не выдержав насмешливых взглядов хранителей, положила на стол бусину.

– Здесь они держат ракшасов! А еще за тремя повелителями мы следим, – добавила Навиль.

Каннон ухватила бусину быстрее императора. С усмешкой взглянула на него, теперь она поняла, почему слова матери-настоятельницы так его развеселили.

– Они идентичные? – спросила Каннон.

– Что идентичные? – не поняла Навиль, решив, что Бодхи Гуру говорит о бусинах.

– Они, ваши асуры, похожи друг на друга, как близнецы? – уточнили Каннон.

– Нет, – часто заморгала Навиль. – Они разные. Но у них черные браслеты. Ракшасы… – Навиль резко замолчала под взглядами хранителей.

– Раван, – сказала Каннон, – был кровожадным асуром-людоедом. Его силы ракта не сравнить с человеческими. Меня тоже немного насторожило то, что вы смогли его поймать. Конечно, нельзя исключать прогресс, сдерживающие амулеты и печати Авара… Но все же.

Каннон улыбалась по-доброму, император же, отобрав у нее бусину, с интересом сжимал, наблюдая, как та выпускает щупальца.

– Я не застала Равана, – сказала Каннон, – я родилась и прожила свою первую жизнь на несколько веков позже, чем повелителя ракшасов отправили в нараку. А вот Амар Самрат видел его. Верно?

– Да, – подтвердил Амар. – Это громадный чернокожий асур, умеющий выращивать прямо на своем теле новые тела.

Создавать клонов. Правда, не больше десяти. А еще он умеет создавать ракшасов, также делением. Это его дар. У вас такой повелитель ракшасов? – Навиль потупила взгляд и ничего не ответила, а Амар продолжал: – С острыми зубами? Нет? Кто же у вас?

Навиль сделала шаг назад:

– Возможно, мы ошиблись, великий император. Но эти люди вызвали подозрения. У них браслеты, и все они болтают странное и непонятное. Под пытками они говорят на незнакомом языке. Мы думали, это асурида, язык асуров.

– Нет. Вы поймали других, но и о них упоминается в вашем пророчестве. Это темные ракта, – крутя в руках бусину, сказал император. – Именно они начало конца. Они несут опасность, причем не меньшую, чем Раван, а возможно, куда большую, потому что пророчество о повелителе асуров, скорее всего, никогда не сбудется. А вот о темных ракта сбылось уже, и их далеко не десять, как вы полагаете. Одного поймали в Республиках Милосердия, другого – мои Стражи, а теперь и вы. Один у вас в монастыре, и за троими вы следите?

– Да, – ничего не понимая, ответила Навиль. – Но такого пророчества у нас нет.

– Зато у нас есть, – сказал император.