Текст книги "Баба Нюра. Мистический фольклор"

Протокол № 4. Про Осиново и Воробьиху

Деревня № 1 Информатор № 1.1

– А видел ли ещё кто-то в деревне ту самую тройку с Либежгоры?

– Ну вот Валька наша, я ж говорю, видела.

– А ещё кто-то?

– Ну, говорили люди что-то, я уж и не помню. У нас ведь раньше интересы были совсем другие. Не до этого было. Слышали что-то. В одно ухо влетело, а в другое и вылетело.

– Ну хорошо. А что с этой ведьмой, Воробьихой?

– А что с ней? Она бабу Сашу отколдовала, я ж говорю. Такое только она и могла сделать.

– А почему только она одна? Другие не были такими сильными?

– Да всяких было. Но она-то из осиновских была.

– Что значит «из осиновских»? Это кто такие?

– Ну, с Осиново она была. Осиново. Деревня раньше такая была. В болотах там, за Либежгорой. Там одни колдуны жили.

– Что значит «одни колдуны»?

– Да то и значит. Деревня колдунов там была. Все колдовали там. Вот они с этими… и дружили. Только осиновские и могли вернуть бабку Сашу. За такое больше бы никто не взялся. Они вечно там что-то… ходили да в дыры молились.

– В дыры молились?

– Ну да! У них там своя вера была. Им ещё давно церковь там ставили, да ведь сгорела она. Они там в своё во что-то верили. Я ведь не знаю, я маленькая была. Когда я уже в школе-то училась, не было ведь уже Осиново. Коллективизация. Их в наш совхоз и согнали. А некоторых и по другим совхозам направили.

– Значит, осиновские в этой деревне жили?

– Ну, по большей части да. Я ведь не всех знаю-то, то ещё до меня было. Вот про Воробьиху знаю, её боялись все. Никто с ней дружбу не водил.

– А почему именно боялись?

– Да ты что?! Как не бояться. Она ведь сколько душ сгубила! Кто ей слово поперёк вставит, тот и сгинет сразу же. Один с моста сорвался… Забыла, как его звать-то. Другой с горы свалился и шею свернул. А кто и в лес ушёл да повесился.

– А это не могло быть просто совпадением?

– Да ну, помилуй. Жил человек, не тужил, один раз с ней поссорился – и на другой день его не стало. Оно, может, и совпадение, только вот никто этого проверять не хотел. А кто хотел, тот и сгинул.

– А что ещё о ней известно? Как именно она бабу Сашу вернула?

– А я почём знаю? Слышала только, что <информатор № 1.2 (70803522082)> её видел, когда бабку Сашу искал. Он же охотником был, если не путаю. Вот и искал её со своей ищейкой тогда. С ружьём ходил и говорил, что у Либежгоры Воробьиху и видел. Ходила, говорит, возле холма и руками так по воздуху делала, как паутину плела. Он напугался да и ушел обратно. Это как раз, когда родня-то бабки Саши к ней и ходила. А на следующий день-то её и нашёл тракторист на пеньке. Это тебе с ними бы и поговорить. С <информатором № 1.2> и <информатором № 1.3 (708035203042)>. Они-то постарше будут, побольше моего знают, только тоже ведь старые, тоже ничего не помнят толком.

Протокол № 5. Про колдунов с Осиново

Деревня № 1 Информатор № 1.2 (70803522082) Информатор № 1.3 (708035203042)

– А что, правда, что в деревне Осиново одни только колдуны жили?

Информатор № 1.2: А там такая деревня была. Всё одни колдуны жили.

Информатор № 1.3: Да-да, одни колдуны там были. Могли худо сделать. Могли и любовь свести. А могли и человека.

– А вы откуда о них знаете? Вы их сами видели?

Информатор № 1.3: Да они у нас здесь, в деревне, жили, вон.

Информатор № 1.2: Да ну ты, брось, ещё дойдёт куда-нибудь.

Информатор № 1.3: До кого дойдёт? Последняя ведь тётка Нюша была, умерла.

– А почему вы боитесь об этом говорить?

Информатор № 1.2: Да не боимся уже, это так, к слову. А раньше ведь страшно было. Или сверху придут, или эти достанут.

– Неужели у жителей Осиново была такая плохая репутация?

Информатор № 1.2: Да нет, что ты, что ты! Хорошие ведь люди были.

Информатор № 1.3: Хорошие. А так-то все люди хорошие.

– Значит могли и хорошее что-то сделать?

Информатор № 1.2: Могли. Конечно, могли!

Информатор № 1.3: Но больше худо делали, знаешь. Побаивались их. Особенно стариков их. Те, кто моложе-то, уже всё! Ничего не знали. А старики всякое умели. И про травки знали, и всякое такое, отчего волосы дыбом.

– А что за тётка Нюша? Кем она была?

Информатор № 1.3: Да вон, это она здесь жила. Сашки-то кривого. С Осинова тоже переселена была. Сильная была тетка Нюша. Побаивались её. Это у ней тетрадочку-то Воробьиха и стырила.

– Какую тетрадочку?

Информатор № 1.3: Ну, там всякие эти были… наговоры и прочее. Вот она у неё и взяла. А тетка Нюша ведь не хотела ей передавать. А помирала она как, жуть, волосы дыбом!

– А как она помирала?

Информатор № 1.3: Да ты что! Никак ведь помереть не могла, а в келье лежала, не ходила ведь, не вставала. Зима на дворе. А ей ничего. И в келье у ней всё кто-то ходил да шумел. А потом Воробьиха у неё книжечку-то и стырила. Та и отошла сразу. Но что творилось! Жуть.

Информатор № 1.2: Да и не оттого она померла, не оттого. Её этот, как его и зовут-то забыл, придушил.

– Кто придушил?

Информатор № 1.2: Только ты брось это! Я тебе так-то скажу, но не вздумай кому сказать, а то ведь милиция начнёт… всех тут посадят и разбираться не станут.

Информатор № 1.3: Да брось ты! Сейчас ведь какие уже года? Нет уже больше такого. Да и давно это было, никто и не станет. Нет уже в живых никого.

– А что именно случилось с тёткой Нюшей? Вы можете рассказать подробнее?

Информатор № 1.3: Да, конечно.

Информатор № 1.2: Только ты всё же о том не говори нигде лишний раз, а то начнётся тут…

Протокол № 6. Описание ритуальных практик колдунов с Осиново

С помощью больших усилий мне удалось собрать некоторую информацию о ритуальных действиях, совершаемых осиновскими колдунами. Информатор пожелал остаться неизвестным.

Информация эта носит отрывочный и описательный характер и никаких подтверждений не имеет. К слову, зачастую это всё, что мы имеем при решении тех или иных детективных головоломок.

Согласно сведениям информатора, осиновские колдуны нередко проводили обряды в лесу у холмов. Так, одну пожилую особу, которую считали сильной ведьмой с Осиново, неоднократно замечали за тем, что можно было бы описать как некий ритуал. Персона ходила спиной вперёд вокруг лесного холма против часовой стрелки, что-то приговаривая себе под нос, иногда останавливаясь и совершая непонятные взмахи рукой. Другие же жители Осиново были замечены за тем, что справляли некий праздник в лесу, устраивая хороводы. При этом участники хоровода держали другу друга за руки через белые могильные полотенца, на которых принято обычно опускать гроб в могилу. Чаще всего эти колдуны и ведьмы брались за «чёрные дела» и вредоносные практики, целью которых обычно было разведение влюблённых, тяжёлые физические увечья, порча скотины, смерть, призыв мёртвых, а также защита от них.

Описания разведения влюблённых вполне сходятся с традиционными практиками почти всех славянских и не только народностей, чьи ритуалы были описаны во множестве трудов фольклористов и культурологов. Нередко в данном контексте рассказывают о том, что раньше могли сделать так, чтобы невеста в лесу пропала, чтобы её схватили некие силы. Вернуть её можно было только с помощью определённого откупа.

Упоминается, что во вред такой паре могли сделать так, чтобы их первенца похитила нечистая сила, оставив взамен осиновое полено или же вовсе подменыша.

Разлука влюблённых нередко достигалась и с помощью атаки на мужчину, если таковой не имел дружбы с практикующими колдовство или симпатии к таким. Наиболее распространённым способом было лишение жениха его мужской силы. Среди таких случаев упоминается ритуал, который замыкался замком, а после сам замок бросали в реку. Описывался и метод, при котором гвоздь со специальными заговорами забивался в то место, где недавно справляла малую нужду жертва: забор, столб или дерево. Случалось и так, что для достижения разведения пары выбранную жертву и вовсе справляли на тот свет, не желая размениваться на какие-либо хвори.

Среди колдовских практик, обрекающих жертв на тяжёлые последствия, чаще всего встречаются упоминания о случаях, когда осиновские ведьмы приходили ночью в виде теней и душили спящих, оставляя последним различные болячки. Упоминались и неизвестные способы, после которых жертву нередко разбивал частичный или же полный паралич. Подробностей или хотя бы каких-либо деталей об этих практиках обнаружить не удалось.

Порча скотины – весьма традиционное занятие колдунов почти всех народностей. Стоит отметить, что частенько упоминалось, что ведьмы Осиново могли и возвращать потерявшуюся в лесу скотину. Нередко они заговаривали коров, чтобы те не попали на худой след или их не увёл леший. Текстов заговоров мне раздобыть не удалось, однако полагаю, что они вряд ли чем-то отличаются от традиционных мистических стихов, собранных в других краях. Попадались мне и предания о том, что местные колдуны имели дурной глаз и одним только взглядом могли извести свинью или корову за несколько дней, что тоже вполне укладывается в традиционные представления о мистической силе ведьм.

Практик, которые должны отправить человека в могилу, упоминается много. Среди них весьма необычная ритуальная традиция «делать на дым от самовара». Считалось, что это наиболее сильное колдовство, способное за несколько дней убить человека. Судя по всему, определённые заговоры читались на дым от самовара, что логически вытекает из названия ритуала. Но есть и другая, неочевидная деталь действа: вместо чая заваривалась вода, в которую должны были быть подмешаны капли крови жертвы. Также упоминается «мыльная вода», которая оставалась после омовения покойника. Известно лишь то, что в этой воде нужно было постирать вещи жертвы. Процедура, по всей видимости, дополнялась некоторыми наговорами и дополнительными действиями.

Встречалось и весьма странное упоминание о специальных камнях. Если подложив их под порог дома, можно было дождаться скорого умертвления недруга. Никакой информации о том, как выглядели эти камни и кем они создавались, обнаружить не удалось. Однако некоторые очевидцы упоминали, что осиновские ведьмы сами проговаривались о таком виде подклада, опуская все ритуальные подробности действия. Считалось, что особо сильные ведьмы, завладев личной вещью своего врага, могли опустить её в дыру и тем самым заставить человека пропасть в лесу или же сгинуть при других естественных обстоятельствах.

Подтверждением существования подобной практики является то, что в лесу, вблизи одного из холмов, расположенных неподалеку от деревни, в отверстии, которое ранее служило норой для небольшого зверя, мной были обнаружены старый ржавый ключ и несколько медных монет советского периода. По всей видимости, подобная практика не только существовала раньше, но и даже сумела дожить до недавних времен, хотя никто из опрошенных мной лиц не смог рассказать о подробностях подобного ритуала.

О таком весьма странном фольклорном явлении, как призыв душ покойных, есть лишь два упоминания, и оба они носят сомнительный характер, так как эти упоминания единичны и весьма необычны по своей природе. Вполне возможно, что они могут быть полностью выдуманы или же основаны на искажённом восприятии некоторых архаичных праздников, связанных с почитанием мёртвых предков.

Одно из таких упоминаний гласило, что некая осиновская ведьма пустила по ветру пепел от креста озлоблённого покойника на дом своего недоброжелателя, после чего тот долгое время жаловался, что покойный приходил к нему по ночам и всячески изводил его. Никаких подробностей или подтверждения этой былички у других носителей мифов обнаружить не удалось.

Второй, ещё более странный отголосок мифа гласил, что в Осиново в стародавние времена часто устраивали ритуалы, в которых участвовала вся деревня. Связаны они были с тем, чтобы потревожить сон покойников, вернув их на этот свет. Допускаю, что этот случай как раз мог быть свободной интерпретацией какого-либо архаичного праздника почитания мёртвых, который в соседних деревнях мог быть неизвестен или же попросту забыт. Никаких других подробностей об этом слухе, как и его подтверждения у самих потомков жителей Осиново обнаружить не удалось.

Протокол № 7. Про то, как ведьма умирала

Старики рассказывали, что в деревне когда-то жила старушка, самая настоящая ведьма. Не из тех, что гадали или болезнь какую-то могли отвести, а из таких, которых всегда сторонились. Даже когда она просто выходила на улицу, все сразу же разбегались и предупреждали остальных, в сторону чьего дома она пошла. Как в старой сказке про гроб на колесиках. Говорят, что она могла свести человека в могилу за несколько дней. Вот попросят её подсобить из-за обиды на кого-то, день-другой пройдёт – и человек этот либо упадёт и шею свернёт на ровном месте, либо в колодце по какой-то нелепой случайности утонет. А иногда и сам в лес уйдёт, на Либежгору, чтобы повеситься.

Жила она одна. Из дома почти не выходила, но воды у неё всегда было наношено и еда имелась. Говорили, что у неё, как у той самой Воробьихи, черти есть. Только жила она на много десятилетий пораньше. Да и боялись её сильнее.

Когда пришло время ей умирать, то, как это водится в таких случаях, появилась у неё необходимость кому-то передать свою силу. Иначе те черти не отпустили бы её. По крайней мере, так старики говорили. А сила у неё огромная была.

Из местных никто не хотел брать на себя такую тяжесть, кроме Воробьихи. Но старушка эта, которую звали тёткой Нюшей, Воробьиху не любила и силу свою передавать ей не хотела, хотя они даже состояли по какой-то там дальней линии в родстве. Поэтому к тетке Нюше приехала родня из другой деревни.

Они поселились в её доме, и говорят, после первой ночи те родственники вышли на улицу белые как снег. Но ничего никому не рассказывали: ходили по деревне и тайком выспрашивали, есть ли ещё кто-нибудь из колдунов, кто им помочь сможет. Хотели, чтобы бабушка их с миром отошла. Но никто выполнить просьбу не соглашался.

По слухам, они несколько ночей там провели, а днём старались из избы выходить: в гости к кому наведаться или по хозяйству кому из соседей помочь. Словом, не хотели лишний раз в этом доме находиться.

Подробности тех дней неизвестны, но старики рассказывают, что в последнюю ночь метель сильная поднялась. До самого рассвета мело, и все дороги снегом завалило. А наутро, когда люди-то из домов вышли, обнаружили, что именно дом ведьмы, с её роднёй, снегом до окон завален, так что и дверей не открыть. Начали тогда местные его откапывать, а когда откопали и внутрь зашли, то обнаружили родню забившейся под столом. Все до единого были напуганы до полусмерти.

Когда их в чувства привели, они рассказали, что ночью кто-то ломился из кельи, где бабка лежит, с такой силой, что весь дом трясло. Когда же они туда под утро заглянули, то увидели жуткую картину: ведьма лежала ничком вниз, на полу, мёртвая.

Хоронили её тем же днем, чтобы ночью подле её тела не сидеть. Ведьму в гроб лицом вниз положили, по старому поверью: чтобы назад не воротилась. Потом выкопали могилу, гроб наладили, полотенца белые подвязали – всё как положено. Но когда стали спускать гроб, то он сорвался и боком повалился… Да так, что крышка гроба, приколоченная чудным образом, раскололась. Говорят, что все, кто был на похоронах, увидели, что бабка та в гробу лицом вверх лежала! Глаза у неё были открыты, как это у покойничков бывает, а на лице улыбка лёгкая читалась. Уж так это было или про улыбку им со страха показалось – теперь неясно. Но никто спускаться к ней вниз и поправлять гроб не решился. Закопали поскорее как есть – и всё, пока темнота зимняя не пришла.

В тот же вечер поминки справили. Говорят, один из родственников её, мужик средних лет, покоя найти никак не мог. Пил много и говорил весь вечер, что вернётся она за ним, потому что собаку ей подложил. Мстить будет. А когда напился, порывался даже взять лопату и раскопать её, чтобы кол осиновый вбить. Но его успокоили. Спать отвели. А наутро на месте его не оказалось. Нашли на кладбище повесившимся на дереве, прямо подле могилы старухи. Поползли слухи, что это бабкина месть и была, что мужик этот ночью не выдержал и попросту старуху задушил в надежде, что этот ужас закончится. А кто-то утверждал, что он помог Воробьихе похитить какой-то личный предмет у бабки Нюши, отчего та и умерла сразу же. Но это лишь догадки.

Как оно было на самом деле – теперь неизвестно. Оставшаяся родня той ведьмы восвояси уехала, и больше про тот дом никто и никогда не вспоминал, пока его на дрова не разворовали.

Протокол № 8. Утащили в подпол

Информатор – баба Нюра

– А кто такие эти другие, что в лесу на Либежгоре живут?

– Не знаю, про этих я ничего не знаю. Знаю, что с ними не нужно водиться.

– А как с ними можно водиться?

– Ну, всякое люди делают. Дети особенно часто: старших не слушают, и всякое случается.

– А были случаи, когда дети общались с другими?

– Ну в старину много всякого было. И русалок видели, и всякое рассказывали. Рассказывали, что и с другими водились.

– А как это было? Можете рассказать подробнее?

– Ну, вот играют детишки, на перекрёсток ходят или в лес. Часто бывает, что без спроса уходят, а там всякое случиться может. Или зверь какой утащит. Или и вовсе… эти… другие.

– Были случаи, когда детей утаскивали другие?

– Было, конечно. Раньше времена тяжёлые были. Многие помирали, не доживали. Кто от голодухи, а кто от золотухи. Кого зверь порвёт, а бывало, что и эти к себе забирали.

– Они забирали детей, которые на Либежгоре заблудились?

– Да не только на Либежгоре. Они и дома могли у некоторых водиться. Вот я потому всегда и двери на засов ночью запираю, и окна закрываю. А раньше ведь и ставни ставили на окна, и тоже затворяли их, а то мало ли что.

– Значит, эти другие из леса могли жить и у кого-то в доме?

– Ну могли подселиться, да. Рассказывали про такое. В бане особенно. Баня-то – место некрещёное. Там всякое водится. Вот и другие, если у кого, говорят, водились, то всегда на сенях или в бане селились. А помню, рассказывали, как мальчишку одного в подпол утащили. Не помню, у кого это было, но здесь, в нашей деревне, это случилось. Точно.

– В подпол?

– Ну да. Так рассказывали. Это в старину было, при мне такого уже не случалось.

– А что именно рассказывали об этом случае? У кого это было?

– Вот не вспомнить никак. Наверное, это у Ильяшенко в доме было. Да, наверное, у них. У них вечно там в доме что-то всё шурудило.

– Что именно?

– Ну, рассказывали, что дом у них нехороший был. Этот дом я видела, когда маленькая была. Он одно время пустовал, а потом его продали. Там раньше всегда то на сенях всё слышалось и чудилось, то в баньке.

– А что именно чудилось?

– Говорили, что дверьми там кто-то хлопает. Слышно, как по избе бегают. А в доме никого. И про саму бабку Ильяшенко так же говорили. Думали сначала, что у ней эти… черти есть. А потом сказали, что это с леса у ней подселились. У неё, вроде как, ребятёнка и утащили, мальчика. Вот не знаю, внук это был или сын её.

– А почему в подпол?

– Ну так вот случилось, уж не знаю. Их там несколько было, детей. Они игрались, наверное. К детям часто такое пристаёт. Раньше все стерегли своих, чтобы не утащили. А тут вот они сами в доме завелись. И, видимо, детки играли или что-то там делали. А одного они и утащили. Прямо на глазах у своих в подпол упёрли. Так я слышала. Потом подпол-то открыли, а там никого: только дыра в земле. Стали проверять, по-моему, а туда не залезть. Нора-то маленькая, а дальше всё обсыпано землёй было. Вот так. И не нашли больше его, утащили.

– А кто они такие, эти другие?

– А кто его знает? Как нечистые, но, вроде, нет. Знаю, что с леса они. Так говорили раньше.

– Они и черти – это разные персонажи?

– Разные, разные, конечно. Черти все от нечистого. А про этих я не знаю ничего. Это с леса, вот знаю только это, так рассказывали.

– Но они могут человеку навредить?

– Могут, конечно, могут. Ещё как могут. Могут к себе украсть – и всё! Оттуда не можешь ты уже никак вернуться. Только если к бабке какой, что может отговорить. Были раньше такие. Они знали, как такое сделать. А сейчас уже никто не помнит.

– Может, кто-то остался? Кто-нибудь из ныне живущих в деревне может вернуть человека от других?

– Ой, что ты! Ничего не могут, ничего не знают. Раньше то бабки сильные были, могли и в могилу свести, и любовь отвести. Всякое могли. А эти… эти ничего не могут. Только мелят почём зря.

– А почему они живут на Либежгоре?

– Кто?

– Ну, эти… которые с леса, другие.

– А кто их знает? Да ведь не только там. Много где водились. На Либежгоре там просто место такое, дурное. Можно и заплутать. Там чёрт водит. Может и что дурное случиться. Это место такое, там аккуратно нужно ходить. Я и по молодости туда редко ходила, а сейчас и в лес совсем не хожу. Ноги не ходят уже, тяжело.