Текст книги "Перелом в Отечественной войне 1812 года"

Глава 2. Тарутинский лагерь
Тарутинский марш – манёвр

А. Жомини признавал, что в истории войн с античных времен «то отступление, которое совершила русская армия в 1812 г. от Немана до Москвы… не допустив себя расстроить или частично разбить такому неприятелю, как Наполеон… конечно, должно быть поставлено выше всех прочих» не столько по «стратегическим талантам» генералов, сколько «в отношении удивительной уверенности, стойкости и твердости войск».

Найдя после ранения армию на первом же привале после Москвы, поручик Митаревский Н. Е. записал: «Наша рота, после последней с ней встречи, приняла совсем другой вид, она ещё до Москвы была укомплектована. Резервными ротами комплектовали действующие. В нашу роту дали, наместо потерянных, две пушки и два единорога – чистеньких, новеньких, только что выпущенных из арсенала. Переменили попорченные лафеты и колёса, а также помятые ящики. Дали полный комплект людей, лошадей и зарядов; прибавили одного прапорщика. Рота была в совершеннейшей готовности для действия; это меня и товарища моего приятно поразило; только и разницы было, что встречали много незнакомых лиц»1. Свидетельства участников событий ценны деталями. Иногда одна такая деталь характеризует положение дел в целом роде войск или, даже, в армии. Тут из одного предложения Митаревского сразу видно, что руководство армии успело и преуспело в запасных депо для артиллерии.

Оставив Москву, русские войска отступали почти в таком же порядке, хотя обеспечить его теперь было труднее. С потерей Москвы вся армия пережила нравственный шок, который повлек за собою на время упадок морального духа части войск, рост мародерства и дезертирства. Вот что удостоверил адъютант Кутузова А. И. Михайловский-Данилевский: «Побеги солдат… весьма увеличились после сдачи Москвы… В один день переловили их четыре тысячи». Сам Кутузов 6 (18) сентября уведомлял Тульского, Калужского, Владимирского, Рязанского и Тамбовского губернаторов о том, что «мародерство в армии увеличивается и даже распространилось в губернии от театра войны». В тот же день фельдмаршал с тревогой докладывал царю: «Заботу немалую делает мне мародерство… Принимаются все меры»2. И действительно, меры принимались строжайшие. Кутузов приказал «всех нижних чинов», уличенных в мародерстве, «наказывать на месте самыми жестокими телесными наказаниями»3. Только 9 (21) октября он распорядился 11 мародеров «прогнать шпицрутенами каждого через 1000 человек по 3 раза» и еще 14 – «через 500 человек по 3 раза»4.

В таких условиях, когда приходилось ценой больших усилий поддерживать в армии пошатнувшуюся дисциплину, Кутузов осуществил блестящий Тарутинский маневр. На совете в Филях главнокомандующий приказал «отступить по Рязанской дороге». Со 2 (14) по 5 (17) сентября русская армия так и отступала. Но 5 (17) сентября Кутузов, прикрываясь двумя казачьими полками под командой полковника Ефремова, которые продолжали идти к Рязани, внезапно повернул главные силы армии на запад и к вечеру прибыл в Подольск.

Представитель Великобритании при русской армии генерал Роберт Вильсон восхитился этим отвлекающим манёвром и записал в своём «Повествовании»: «Затем весь арьергард последовал за армией, исключая два казачьих полка, кои оставались на Коломенской дороге, дабы заманивать неприятеля в сём направлении, что и было наилучшим образом исполнено полковником Ефремовым, поелику Себастиани не догадался, что преследует лишь тень, пока не дошёл до Biemel, находящегося более чем в тридцати милях от Москвы”5.

Ординарец Кутузова князь А. Б. Голицын вспомнил в своих «Записках о войне 1812 года», что ещё «в Плоцке мне случилось слышать его рассуждение, почему он решил остановиться на Тарутинской позиции. У него в комнате были Паулуччи, Толь и я: «Помимо расчёта во времени, которое я должен был так или иначе выиграть, мне нельзя было и думать миновать Калугу (там располагались секретные военные склады, заведённые ещё до 1812 года – авт.). Куда это привело бы нас? Мне необходимо было оставаться на месте, чтобы укомплектовать армию и не беспокоить особенно Наполеона»6.

«Двигаясь к Красной Пахре, русская армия 6 сентября пересекла Каширскую дорогу, оставив на ней полк Харитонова 7-го. На следующий день она имела днёвку в Подольске на Серпуховской дороге. Затем войска двинулись дальше, оставив на Серпуховской дороге 1-й Башкирский полк. Корпус Раевского замыкал движение русской армии на марше к Красной Пахре. 8 сентября казачьи полки под командой Балабина 2-го были распределены по дорогам следующим образом: один полк (1-й Башкирский) находился у Подольска на Серпуховской дороге, второй (Харитонова 7-го) – во Фроловском Яме на Каширской дороге, два полка (отряд Ефремова) – на Коломенской дороге. Все казачьи полки поддерживали связь между собой»7.

7 (по другим сведениям 9-го) сентября армия вышла на старую Калужскую дорогу у Красной Пахры. А затем пошла по Калужской дороге на юг и расположилась лагерем у с. Тарутино в 80 км юго-западнее Москвы8.

Как пишет к. и. н. Бессонов В. А. со ссылкой на участника событий Радожицкого: «Остерман-Толстой, прикрывавший дорогу на Чириково, уведомил о концентрации войск на правом фланге, со стороны дороги на Серпухов. На этом направлении 15 сентября русские войска отступили, как пишет Радожицкий, на 5 вёрст и заняли позицию при Немчинове. Боевые действия здесь ограничились столкновениями на передовой линии между конными пикетами. При этом, отмечает Радожицкий, особо отличились башкиры, которым противостояли неприятельские фланкеры. Противоборство между ними продолжалось до самого вечера»9.

Карта движения русской армии от Москвы до Тарутино (Тарутинский марш-манёвр)

Весь этот переход с Рязанской на Калужскую дорогу был проделан большей частью в ночные часы, скрытно и так искусно, что французы на 10 дней потеряли русскую армию из виду. «Их передовые части под командованием Мюрата до 10 (22) сентября „ничтоже сумняшеся“ шли за казаками по Рязанской дороге, потом – когда увидели, что обмануты, – нервно рыскали по всем окрестным дорогам (взяв на одной из них в плен министра финансов А. Гурьева, который ехал из Киева в Петербург). Лишь 14 (26) -го они „отыскали“ русскую армию на марше ее к Тарутину. Тарутинский маневр Кутузова существенно повлиял ход войны 1812 г. Сие действие, – писал М. Б. Барклай де Толли доставило нам возможность довершить войну совершенным истреблением неприятеля». Даже Наполеон назвал этот маневр «прекрасным». Действительно, с одной стороны, Кутузов прикрыл от неприятеля Калугу, где были сосредоточены провиантские запасы, Тулу с ее оружейным заводом, Брянск с литейным двором и плодородные южные губернии. С другой стороны, он поставил под угрозу флангового удара основную коммуникацию Наполеона Москва – Смоленск»10.

А главное, Наполеон не мог пойти на Петербург, имея в тылу 100-тысячную русскую армию. Зато Кутузову теперь было удобно взаимодействовать с войсками А. П. Тормасова, П. В. Чичагова, Ф. Ф. Эртеля, мобилизовать резервы, готовить контрнаступление. 20 сентября наша армия вступила в Тарутинский лагерь. Милорадович при отступлении подвергся сильным нападениям Мюрата при Воронове и Спас-Купле. 22 сентября Мюрат в третий раз атаковал Милорадовича у Винькова, но также безуспешно и должен был даже отступить. Милорадович остался на позиции, прикрывая, таким образом, Тарутинский лагерь. Ещё на марше Беннигсен начал требовать нападения на авангард противника, но Кутузов распорядился иначе. Его ординарец Голицын А. Б. отметил: «Выиграть время и усыпить, елико можно долее, Наполеона, не тревожа его из Москвы, – вот чего добивался Кутузов. Всё, что содействовало к цели сей, было им предпочитаемо пустой славе иметь некоторый верх над авангардом»11.

«На подходе к Тарутину князь Кутузов приказом от 16 сентября соединил обе армии в одну и подчинил их Барклаю де Толли; но болезнь и нравственные страдания вынудили его просить об увольнении в отпуск. Одновременно император Александр I повелел соединить Дунайскую и 3-ю Западную армии в одну и подчинить их адмиралу Чичагову. Через три дня Барклай де Толли покинул армию, в которой только что было получено известие о кончине 12 сентября в деревне Симах Владимирской губернии князя Багратиона»12.

Тарутинский лагерь

В Тарутино Кутузов, как видно из его рапорта царю от 23 сентября (5 октября), привел 87035 человек при 622 орудиях. Плюс 28 казачьих полков, то есть еще до 14 тыс. человек, «беспрестанное движение» которых мешало Кутузову подсчитать их с точностью до каждого казака13. Для Тарутинского лагеря была выбрана позиция хотя и довольно тесная, но сильная, с хорошим обзором и естественными укреплениями. Фронт ее прикрывала р. Нара, левый фланг – р. Истья, правый фланг и тыл – высоты, леса, овраги. Кроме того, Кутузов укрепил позицию с фронта семью и справа тремя артиллерийскими батареями14. Беннигсен попытался было разбранить Тарутинскую позицию, но Кутузов не стал его слушать: «Вам нравилась ваша позиция под Фридландом, а я доволен этой, и мы на ней останемся, потому что я здесь командую и отвечаю за все»15.

Армия заняла Тарутино, а Главная квартира заняла Леташевку, 3 км южнее. Леташевка не имела ни помещичьей усадьбы, ни церкви, поэтому высшие чины армии расквартировались более чем скромно: Кутузов – в крестьянском домике, где были оборудованы кабинет, приемная, столовая и спальня; дежурный генерал П. П. Коновницын – по соседству, в курной избе. Один из её обитателей – прапорщик секретной квартирмейстерской канцелярии Главного штаба А. А. Щербинин оставил нам её описанию: «Она была курная или чёрная. Топка печи продолжалась не более часа. В это время густой слой дыма нёсся над головой моей и Коновницына, лежавшего близ дверей в тёмном углу, диагонально против меня. Должно было пережидать дым и потом уже приниматься за работу. Дым выходил в отверстие, закрывавшееся задвижкою по окончанию топки»16. Комендант Главной квартиры С. X. Ставраков удовольствовался даже овечьим сараем. Весь Тарутинский лагерь «неприступностью своею походил на крепость». Закрепившись в нем, Кутузов приказал: «Приготовиться к делу, пересмотреть оружия, помнить, что вся Европа и любезное Отечество на нас взирают»17. Эти слова главнокомандующего стали известны каждому солдату и лучше шпицрутенов подняли дух войск.

Впрочем, и морально и материально укрепить армию, подготовить ее к наступлению удалось не сразу. Наполеон говорил: «Переход из оборонительного положения в наступательное – одно из самых трудных действий». Кутузов понимал это не хуже Наполеона. Но ему мешала тьма обычных для феодального режима препятствий, главными из которых были два. Во – первых, недоставало буквально всего (кроме орудий): питания и одежды, боеприпасов и снаряжения, а главное, людских резервов. Во-вторых, затрудняли подготовку контрнаступления местнические интриги лиц, окружавших Кутузова.

Подобно Барклаю де Толли, Кутузов вынужден был терпеть в Главной квартире высокопоставленных оппозиционеров: герцогов Августа Ольденбургского и Александра Вюртембергского, графа Ф. В. Ростопчина, барона И. П. Анштета, английского представителя сэра Р. Вильсона. Они не имели «никаких обязанностей», но пытались «сплотить вокруг себя всех праздношатающихся», брюзжали, осуждали «бездеятельность» фельдмаршала, жаловались на него, как ранее на Барклая, царю. Правда, Ростопчин провел в армии меньше трех недель и уехал.

Зато решительнее стал действовать Л. Л. Беннигсен, фактически возглавивший оппозицию. Но после Бородина Кутузов поставил Беннигсена в двусмысленное положение. Хотя барон сохранял пост начальника Главного штаба армии, он был оттерт от руководства штабом. Став фельдмаршалом, Кутузов учредил при себе должность дежурного генерала и 7 (19) сентября приказал: «…определяю… дежурным генералом генерал – лейтенанта Коновницына, которого отношения по власти от меня делаемые, принимать повеления, как мои собственные»18. Таким образом, П. П. Коновницын, с молодых лет преданный Кутузову, стал фактическим начальником штаба. Беннигсен, оказавшийся не у дел, был уязвлен и взбешен таким оборотом дела.

Теперь он стал вредить Кутузову еще больше, а Вильсон поддерживал его, доказывая, что «Беннигсен – Аннибал в сравнении с Кутузовым»19.

П. П. Коновницын (1764—1822). Худ. Д. Доу.

Очевидец Митаревский Н. Е. так описал Тарутинский лагерь грозного периода осени 1812 года: «Для солдат шили панталоны; офицеры пошили себе: кто шинель, кто – плащ, кто – бурку; шили сапоги, исправляли конскую сбрую;…плотники и кузнецы были в беспрерывной работе; в близлежащих лесах жгли уголь. Солдаты ходили в потертых шинелях и мундирах. Форменных панталон не было, а носили брюки, и белые, и пестрые. Кивера имели под чехлами, и черными, и белыми… – на это не обращали внимания; строго только смотрели за исправностью ружей, зарядов и всякого оружия. Не было блеска, золота и серебра; редко были видны эполеты и шарфы; блестели только ружья, штыки и артиллерийские орудия. Не видно было богатых и модных мундиров, но только бурки, грубого сукна плащи, запачканные, прорванные шинели, измятые фуражки; не видно было изнеженных лиц и утонченного обращения, но все были закалены трудами и дышали мщением. Между солдатами и офицерами не было хвастливых выходок против французов, только при разговорах о них сжимали кулаки и помахивали ими… Таков был общий, не блестящий, но грозный вид Тарутинского лагеря, занимавшего ничтожное пространство в громадной России: но участь всей России заключалось в нем, и, можно сказать, вся Европа обращала на него внимание. И в самом деле, велико было его значение. И страшна была тогда наша армия не числом, но внутренним настроением духа»20. Кутузов написал в Тулу, чтобы не вывозили оттуда на Ижевский завод оружейников и тяжести. А также послал городскому голове Калуги письмо: «Прошу вас успокоить жителей Калуги и уверить, что состояние армии нашей в благонадёжном положении. Силы наши не только сохранены, но и увеличены, и надежда на верное поражение врага нашего никогда не оставляла нас. Истребление сил его, недостаток в продовольствии и совершенная гибель предстоят ему неизбежно, и затем лета мои и любовь к Отечеству дают мне право требовать вашей доверенности, силою коей уверяю вас, что город Калуга есть и будет в совершенной безопасности»21.

Тарутинский лагерь. Худ. А. Соколов, А. Семенов. 1958 г.

Больше 120 тысяч ополченцев присоединились к регулярным армиям и начали боевые действия уже в Тарутинский период22. Остальные до начала контрнаступления оставались в резерве и выполняли важные охранные функции. «Тульское, Владимирское и Украинское ополчения защищали свои губернии, Калужское – Брянск с его арсеналами, Ярославское и Тверское дорогу на Петербург, Рязанское – на Рязань. С началом контрнаступления вся ополченская армия вместе с регулярными войсками приняла участие в боях. «Сии добрые люди, – писал тогда об ополченцах русский генерал А Ф. Ланжерон, – дерутся, как черти». Позже один из лучших маршалов Наполеона, Ж. – Б. Бессьер, уважительно отзывался о героизме русских ополченцев, «едва вооруженных и обмундированных», в битве под Малоярославцем.

Пеший казаки и егерь, конный казак, воин и обер-офицер Московского ополчения. Раскраш. литографии по рис. Губарева. Сер. ХIХ в.

Другой наполеоновский маршал, Л.-Г. Сен-Сир, отмечал, что в корпусе П. X. Витгенштейна, который 7 (19) октября штурмовал Полоцк, «с наибольшим ожесточением» сражались «бородатые люди», как называли французы ратников ополчения. Денис Давыдов считал, что Витгенштейн «обязан был взятием Полоцка ополчению»23.

Согласно энциклопедии «Отечественная война 1812 года» партизанские отряды впервые применил главнокомандующий 3-й Обсервационной армией ген. А. П. Тормасов. В июле он выслал отряд полковника К. Б. Кнорринга к Брест – Литовску и Белостоку.

Чуть позже, 21 июля (2 августа) М. Б. Барклай де Толли сформировал «летучий корпус» генерала Ф. Ф. Винцингероде. По приказу Тормасова генерал Ф. Ф. Эртель 16 (28) августа выслал к Пинску отряд ген. А. В. Запольского, чтобы «тревожить неприятеля с тылу». Генерал П. Х. Витгенштейн направил 20 августа (1 сент.) к Дриссе отряд полковника М. И. Родионова 2-го, а 29 августа (10 сент.) – отряд подполковника Непейцына24. Напомним, что с июня месяца в подчинении Тормасова в 3-й армии находился 2-й Башкирский казачий полк, под началом Барклая де Толли в 1-й армии – 1-й Тептярский полк. А у Витгенштейна служили 3, 4 и 5 Башкирские казачьи полки. 2-я Западная армия Багратиона, где воевал 1-й Башкирский полк (в летучем казачьем корпусе Платова), в начальный период войны до Смоленска, вся вынуждена была действовать, как один большой партизанский корпус.

Башкирские казаки были хорошо приспособлены для партизанской войны. Генерал Чернов, продолжительное время общавшийся с башкирами, в «Проекте применения правил всеобщей воинской повинности к башкирскому населению» писал: «Башкиры, мещеряки, тептяри и прочие с первой молодости своей не разлучаются с конем. Мальчиками 4-х – 5-ти лет, они уже постоянно ездят верхом… Понятно, что при таком образе жизни инородцы, сидя верхом, не знают усталости. Нередко можно видеть башкир, скачущих возле экипажей различных властей, проезжающих по землям их, в продолжение 3-х, 4-х перегонов без всякого отдохновения; таким образом, они легко проскакивают по 100 и более верст в течение 6—7 часов. Производя все передвижения верхом, башкир не знает никаких препятствий, могущих остановить его передвижение; реки он переплывает верхом; идучи густым лесом, маленькая лошадка его извивается между деревьями без малейшего затруднения; покатостей, невозможных для подъема или спуска верхом, башкир не признает; где человек пройдет пешком, там уж непременно башкир пройдет верхом. Зато и лошадка башкира вполне отвечает его требованиям: легка, вынослива и бесстрашна, а вместе с тем терпелива и дешева – башкирская лошадка».

Башкиры – жители Южного Урала, опытные и выносливые кавалеристы, привыкшие ездить не только по степи, но и по горам и лесам (и имевшие многовековой опыт пограничной службы – авт.), оказались весьма подходящей силой для пополнения партизанских отрядов, действующих в то время на всех путях, ведущих к Москве. Бесстрашными и находчивыми партизанами проявили себя конники Башкирии в отрядах прославленных героев Отечественной войны Давыдова, Сеславина, Ефремова, Кудашева и других»25. В период подготовки наступления русской армии, башкиры, мишари, тептяри, оренбургские и уральские казаки входили в состав подвижных конных отрядов, действовавших в тылу наполеоновских войск. Это находит отражение и в калужских, и в общероссийских источниках: «Описание происшествий 1812 года, случившихся в пределах Калужской губернии, или изображение достопамятных деяний, героических подвигов и отечественных пожертвований Калужского дворянства и всех сословий сей губернии, почерпнутое из достоверных известий Надворным Советником, Доктором философии и Калужской гимназии учителем естественной истории, технологии и проч. Григорием Зельницким26: «Все страны обширной России участвовали в сем великом деле. С отдаленных берегов Урала, Волги, Камы, Дона и Днепра стекались в сию губернию различные народы с различными отечественными приношениями, умножали… … армию». «Казалось, что в сем тесном углу губернии (Тарутино) вмещалась целая Россия…» Надо заметить, что как раз ареал расселения башкир тогда простирался от берегов реки Урал до берегов реки Кама включительно.

Об участии других народов в Отечественной войне 1812 года писал и родной брат Федора Глинки («Письма русского офицера»), Сергей Николаевич Глинка (1775—1847). Он – издатель военно-исторического журнала «Русский вестник», ратник Московского ополчения двенадцатого года, автор многих книг той эпохи, в том числе «Записок о 1812 годе».

Вот что пишет он в главе «Тарутино и берега Нары» вышеуказанных Записок: «…Русские войска с различных краев России как будто бы мощной цепью опоясывали полки нашествия; … рассеянные наши отряды и дружины поселян разили неприятеля боем налетным, на берегах Нары расцветала и жизнь войска, и жизнь Отечества». И далее в главе «Общий взгляд на события 1812 года от октября первого до декабря двадцать пятого» добавляет: «С берегов Урала спешат новые полки на берега Двины. Они уже на берегах Волги…… Кудашев действует по Серпуховской и Калужской дороге…… Кутузов твердою ногою стоит на берегах Нары. Вся Россия в движении, в движении и прежних, и новых сил» 27.

Русская кавалерия (Тарутинский лагерь). Австрийская гравюра. Перв. четв. ХIХ в. (фрагмент). На переднем плане слева направо: калмык, крымский татарин, уральский казак, башкир – батыр, башкир, оренбургский казак, уральский казак. Сидят – донской казак и тептяр (авт.).

«…Тарутинский лагерь наш похож был на обширное местечко. Шалаши выстроены были хорошие, и многие из них обратились в землянки. У иных офицеров стояли даже избы в лагере; но от сего пострадало село Тарутино, которое всё почти разобрали на постройки и топливо. На реке завелись бани, по лагерю ходили сбитеньщики, приехавшие из Калуги, а на большой дороге был базар, где постоянно собирались до тысячи человек нижних чинов. Лагерь был очень оживлен. По вечерам во всех концах слышна была музыка и песенники, которые умолкали только с пробитием зори. Ночью обширный стан наш освещался множеством бивуачных огней…» (Из записок Н. Н. Муравьева).

Заняв выгодную позицию у Тарутина, Кутузов получил возможность укомплектовать свою армию, одновременно истребляя завоевателей. В результате проведенной работы в Тарутино из резервных формирований Лобанова-Ростовского прибыло на укомплектование пехотных полков около 33 тысяч человек. К концу Тарутинского периода Кутузов в течении трех недель увеличил состав конницы более чем в два с половиной раза. Это и обеспечило армии столь необходимую во время наступления подвижность. То есть, Россия извлекла полезные уроки из поражений в войнах с Наполеоном 1805—1807 гг. И наладила подготовку, обучение и замещение убитых не только в регулярных частях, но и у казаков. Вот яркий пример этому: «Донесение войскового атамана Платова Александру I.

Карта «Действия партизан и контрнаступление в 1812 году»

26 июня имел я счастие донести вашему величеству о сделанном генерал-майору Денисову-6 предписании о командировании с Дона оставшихся там служилых чиновников и казаков, составя из них сколько будет полков и команд на укомплектование недостающего количества, на место убитых и от ран умерших, в полках и армиях находящихся.

Четыре таковых полка и две команды, числом 830 человек, прибыв с поспешностью к армии в последних числах сентября, по распределению последних на укомплектование полков, в которых ещё недоставало 150 человек, были в сражении с неприятелем 6 числа сего месяца (октября – авт.), при разбитии оного у деревни Спасской и отличили себя при поражении неприятеля, при котором отбито у него 18 пушек (в Тарутинской баталии – авт.) «28. Подобные ремонтные команды и полки требовали и с остальных иррегулярных казачьих войск. Были созданы и артиллерийские резервы, их материальная часть обеспечивалась главным образом Тульским и Ижевским заводами.

Оренбургский генерал-губернатор Г. С. Волконский пишет своей дочери из Оренбурга 2 октября 1812 года: «Многочисленные полки иррегулярных войск отправлены в армию. Все идут с охотою на защиту Отечества»29.

Вторым источником укомплектования действующей армии являлось ополчение. В 16 губерниях был объявлен набор ополчения. В середине сентября губернии первого округа выставили 123400 человек, которые находились в непосредственном подчинении Кутузова. 25 тысяч ополчения второго округа пошло на укомплектование корпуса Витгенштейна.

Готовя наступление, Кутузов развернул «малую» войну. Он так определил свою задачу в письме к Александру I: «При отступлении Главной армии в крепкую Тарутинскую позицию поставил я себе за правило, видя приближающуюся зиму, избегать генерального сражения, напротив того, вести беспрестанную малую войну; для той поставил я десять партизанов на ту ногу, чтобы быть в состоянии отнять все способы у неприятеля, мыслящего в Москве найти в изобилии всякого рода продовольствие. В течение шестинедельного отдыха Главной армии при Тарутине партизаны мои наводили страх и ужас неприятелю, отняв все способы продовольствия”30.

Для проведения этой очень трудной формы войны Кутузов отобрал смелых и энергичных командиров – Давыдова, Сеславина, Кудашева, Победнова, Чернозубова, Фигнера и др. В сентябре действовало: 36 казачьих полков и одна команда, 7 кавалерийских полков, 5 эскадронов и одна команда легкой конной артиллерии, 5 полков пехоты, три сотни егерей и 22 полковых орудия. Из этих частей формировались отдельные отряды. В отряды вливались партизаны из крестьян, которые вооружались по приказу Кутузова. «Просьбы сих почтенных крестьян, истинных сынов отечества, удовлетворяются по мере возможности, – писал Кутузов, – и их снабжают ружьями, пистолетами и порохом”31.

Казачьи отряды действовали весьма успешно. Одновременно с этим, казаки так ловко дезориентировали Мюрата и его штаб, что заслужили невольную похвалу даже Наполеона: «он посоветовал бы свои послам быть столь же проницательными и ловкими, как эти дикие казачьи офицеры. …А тем временем другие казаки, менее вежливые или неосведомлённые об уговоре, захватывали лошадей, обозы и всё продовольствие, которое король (неаполитанский Мюрат – авт.) и его штаб выписывали из Москвы. Это сердило короля. Ему обещали удовлетворение…«32.

Адъютант Голицын А. Б. записал для потомства слова Кутузова о Тарутинском лагере: «Каждый день, проведённый нами на этой позиции, был драгоценен для меня и для армии, и мы этим воспользовались»33.

«17 сентября в окрестности Любомля прибыл флигель-адъютант Чернышев и вручил высочайшие рескрипты: Тормасову – о назначении его главнокомандующим 2-й армии вместо князя Багратиона, Чичагову – о назначении его главнокомандующим соединенными 3-й и Дунайской армиями»34.

_{1 Митаревский Н. Е. Рассказы об Отечественной войне 1812 года./Отечественная война 1812 г. в воспоминаниях современников. 2-е издан., стереотип. М.: Гос. Публич. Историч. Б-ка России. 2011. С. 267.}

_{2 Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М.: Омега. 2007. С. 327./Подробный журнал исходящих бумаг собств. канцелярии главнокомандующего соединенными армиями генерал-фельдмаршала кн. Кутузова-Смоленского в 1812 г. // Труды МО ИРВИО. М, 1912, т.2. С. 19.}

_{3 Кутузов М. И. Сборник документов. Т. 4. Ч. 1—2. М., 1954—1955. Ч. 1. С. 377—378.}

_{4 Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М.: Омега. 2007. С. 328./Подробный журнал исходящих бумаг собств. канцелярии главнокомандующего соединенными армиями генерал-фельдмаршала кн. Кутузова-Смоленского в 1812 г. // Труды МО ИРВИО. М, 1912, т.2. С 333.}

_{5 Вильсон Роберт Томас. Повествование о событиях, случившихся во время вторжения Наполеона Бонопарта в Россию и при отступлении французской армии в 1812 году. М.: РОССПЭН. 2008. С. 156.}

_{6 Голицын А. Б. Записки о войне 1812 года князя А. Б. Голицына./Военский К. Исторические очерки и статьи, относящиеся к 1812 году. М.: Гос. публ. ист. б-ка. 2011. С. 197.}

_{7 Сапожников А. И. Войско Донское в Отечественной войне 1812 года. М.; СПб.: Альянс-Архео. 2012. С. 282./Рапорт Н. Н. Раевского А. П. Ермолову от 8 сентября 1812 г.//МВУА. Т. 18. С. 33.}

_{8 Кутузов М. И. Сборник документов. Т. 4. Ч. 1—2. М., 1954—1955. Ч. 1. С. 221,. С. 331, 335, 339—341.}

_{9 Бессонов В. А. От Красной Пахры до Тарутино: арьергардные бои русской армии./ Отечественная война 1812 года. материалы ХV Международной научной конференции. Можайск. 2009. С. 157.//Радожицкий И. Т. Походные записки артиллериста 1812 г.: Война в России. Киев.1912. С. 81—82.}

_{10 Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М.: Омега. 2007. С. 328—329./ Коленкур А. Мемуары: Поход Наполеона в Россию. М, 1943. С. 163; Fain А. Маnusсrit dе l»аn 1812. V. 1—2. Р., 1827. Т. 2. С. 96; Барклай де Толли М. Б. Изображение военных действий 1812г. СПб., 1912. С. 38; Жомини А. Политическая и военная жизнь Наполеона Т 5. СПб., 1840. С.363.}

_{11 Голицын А. Б. Записки о войне 1812 года князя А. Б. Голицына./Военский К. Исторические очерки и статьи, относящиеся к 1812 году. М.: Гос. публ. ист. б-ка. 2011. С. 196.}

_{12 Михайловский-Данилевский А. И. Отечественная война 1812 года. —М.: Захаров. 2004. С. 149, 150.}

_{13 Кутузов М. И. Сборник документов. Т. 4. Ч. 1—2. М., 1954—1955. Ч. 1 С. 355—361.}

_{14 Бескровный Л. Г. Отечественная война 1812 г М., 1962. С. 441; Ермолов А. П. Записки. С приложениями. Ч. 1. М, 1865. С. 219.}

_{15 Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М.: Омега. 2007. С. 330./Военский К. А. Отечественная война 1812 г. в записках современников. СПб, 1911. С. 72—73.}

_{16 Валькович А. М. Вступительная статья «А. А. Щербинин». 1812…Военные дневники. —М.: Сов. Россия, 1990. С. 246—247.}

_{17 Михайловский-Данилевский А. И. Отечественная война 1812 года. -М.: Захаров. 2004. С. 149./ Описание Отечественной войны 1812г. Т.1—4, СПб., 1839. Т. 3. С. 19.}

_{18 Кутузов М. И. Сборник документов. Т. 4. Ч. 1—2. М., 1954—1955. Ч. 1. С. 248.}

_{19 Дубровин Н. Ф. Отечественная война в письмах современников (1812—1815). СПб., 1882. С. 247.}

_{20 Митаревский Н. Е. Рассказы об Отечественной войне 1812 года./Отечественная война 1812 г. в воспоминаниях современников. 2-е издан., стереотип. М.: Гос. Публич. Историч. Б-ка России. 2011. С.276—277.}

_{21 Михайловский-Данилевский А. И. Отечественная война 1812 года. -М.: Захаров. 2004. С. 148—149.}

_{22 Жилин П А. Гибель наполеоновской армии в России. 2 изд. М.,1974. С. 232.}

_{23 Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М.: Омега. 2007. С. 367.}

_{24 Энциклопедия «Отечественная война 1812 года». М.: РОССПЭН. 2004. С. 548.}

_{25 Усманов А. Н. Башкирский народ в Отечественной войне 1812 года. Уфа. 1964. С. 40.}

_{26 Зельницкий Г. Москва. В типограф. Селивановского. 1815. С. 87—88.}

_{27 Мы были дети 1812 года. Воронеж. 1989 г., гл. из «Записок о 1812 годе». С. 182.}

_{28 Курбанов С. У. Партизанская война в 1812 году. М.: Вече. 2012. С. 167—168.}

_{29 Вклад Башкирии в победу России в Отечественной войне 1812 года. Сборник документов и материалов. Уфа: Китап. 2012. С. 41./К чести России. Из частной переписки 1812 года. М., 1988. С. 119, 121.}

_{30 Кутузов М. И. Сборник документов. Т. 4. Ч. 1—2. М., 1954—1955. Ч. 1. С. 554./РГВИА, ф. 410, д. 693, №235.}

_{31 Там же, док. №498.}

_{32 Арман де Коленкур. Мемуары: Поход Наполеона в Россию. М.: ОГИЗ. Госполитиздат. 1943. С. 163.}