Текст книги "Любовь – не чипсы"

– Дома будете разбираться! – всем своим ростом он грозно навис над беззащитной Виолеттой. – А пока – Ваши документы, маде…маде…

Глаза иноземного гостя засверкали, как у охотника перед долгожданной охотой.

– Мадемуазель, месьё! Мадемуазель класть свой сумочка на тротуар, я беру сумочка, а мадемуазель и говорить мне «поделить деньги с Жан-Клод»! Жан-Клод Миро, – представился иностранец и по очереди поклонился всем: и милиционеру, и Борису, и Виолетте.. – Тут приходить ..э…э… merde…месьё Борис и ограблять менья. Я читать такое о журналь рюсс.

Поняв, о чём идет речь, милиционер вмиг перестал обижаться и понимающе посмотрел на Виолетту.

– Пусть он уберет свою ногу с моей сумочки, – взмолилась она. – Он мне все там передавит. Скажите ему!

– На каком языке? – вздохнул капитан милиции. – На человеческом он не понимает. А другого я не знаю.

Она посмотрела на Бориса. Ему давно пора вступиться за честь дамы. Но Борис отвернулся.

– О-о! – Виолетта воздела руки к небесам. – Месьё, ет ву фу?

Иностранец покачал головой.

– Что ты ему сказала? – милиционер приподнял козырек фуражки и почесал мокрый лоб.

– Что он – дурак! – не сдержалась Виолетта.

– Он не дурак! Не дурак! – за спиной иностранца послышались торопливые шаги и, задыхающаяся от быстрого бега женщина, тех же лет, что и иностранец, схватила не-дурака за рукав. – Он опять начудил!? Не иначе.

Дальше у иностранца и пятидесятилетней женщины произошел разговор, содержание которого, немного понимающая на французском, Виолетта перевела бы так:

ЖАН-КЛОД

(по-французски)

Я поймал её, Мари. Помнишь, мы читали

в русском криминальном журнале о подброшенных сумочках.

ЖЕНЩИНА

(по-французски)

О кошельках, мой милый, а не о дамских сумочках. О кошельках! Вместо ложи в театре тебе нужно было купить себе немного ума.

Виолетта улыбнулась последней фразе.

– Именно так и было, – правильно истолковав улыбку Виолетты, сказала женщина. – Жан-Клод купил какой-то «желтый» журнал и начитался глупостей.

– Это не глупость! – в разговор, наконец, вмешался Борис. – Идет себе человек, видит на тротуаре кошелек, поднимает его, проверяет содержимое. Тут появляется кто-то и предлагает поделить содержимое кошелька пополам. Человек естественно соглашается.

– Неестественно! – возмутилась Виолетта.

– Человеческая жадность – естественное чувство! – возразил Борис. – Пятьдесят процентов из чужого кошелька намного лучше, чем проблемы.

Милиционеру, судя по всему, всё это ужасно надоело, и он, чтобы поскорее покончить с глупой нервотрёпкой, продолжил за Бориса.

– Знаем, знаем. Тут появляется третий, кричит о потерянном кошельке, предлагает показать обоих содержимое их карманов и кошельков и опустошает и карманы, и кошельки. А потерпевшие никогда не обращаются к нам.

– Им стыдно, – Виолетта с укоризной в глазах посмотрела на Бориса.

– Э ву, месьё полисмен, всиё знать? – удивился иностранец.

– У нас об этом знают все! Даже дети! – милиционер горделиво выпрямил спину и поправил на животе ремень.

– Плохой все! Плохой все! – сверкающие глаза иностранца вмиг потухли, и он обреченно опустил плечи. – Плохой систем!

– Но-но! У вас самих такая система, что нам ещё догонять и догонять! – прервал его милиционер. – Если у Вас нет претензий к гражданочке, то…

Он нагнулся, поднял помятый клатч Виолетты и потряс им перед крючковатым носом французского подданного.

Француз невольно сделал шаг назад.

– А вот у мадемуазели претензии к вам обоим имеются! – произнес капитан ледяным голосом. – Так что советую поспешить. Скоро третий звонок.

– Да-да, спасибо, – женщина подтолкнула возмущенного иностранца к входу в театр.

Виолетта и Борис последовали за ними.

Оказавшись в фойе театра, Виолетта разозлилась.

– Ты должен был дать ему в челюсть, – сказала она Борису. – Но вместо этого ты стал выяснять, кто принёс билеты и вообще городить какую-то чудовищную чушь.

– А заодно поколотить и его бабу, – глупо сострил Борис.

– Мне не нравятся твои дурацкие шуточки! И вообще, я давно хотела тебе сказать, что мне не нравится ничего… – Виолетта набрала полные лёгкие воздуха, чтобы сразу выпалить всё, что она думает о Борисе, и наконец-то отвязаться от его дурацкого ухаживания.

Но не успела.

К ним подошла женщина, жена иностранца, представилась Татьяной и попросила его и Виолетту в их с Жан-Клодом ложу. И Борис с легкостью принял её предложение. Не спросив Виолетту. Он никогда не считался с мнением других людей. Кроме тех, кто выше его по чину.

«Давали» «Травиату» Верди на русском языке. Виолетте несколько льстило, что главную героиню тоже зовут Виолеттой. Виолетта Валери. К тому же, она знала весь русский текст оперы наизусть и могла пропеть любую арию синхронно с певицей. Не нравился только род занятий мадемуазель Валери. Но законы жанра неумолимы, и прачку в оперу не вставишь.

Мужчины ушли в буфет, а женщины, уютно разместившись в ложе, немедленно взялись за привычное дело – промывание косточек окружающим и жалобы на несправедливость жизни.

– Вышла за француза, – первой начала Татьяна. – Двадцать лет назад. Детей нет. Если не считать самого Жан-Клода.

– Не вышла за него и не собираюсь. – Виолетта мотнула нарядной головой в сторону отсутствующего Бориса. – А он не понимает.

– Не так–то это легко, – посочувствовала Татьяна. – А у Вас, Виолетточка, нет кого-то, кто помог бы в этом вопросе? Другой мужчина, например.

– Увы, нет. – Виолетта пожала плечами. – Да и как я могу подвергать другого человека опасности. Ведь Борис такой грубый и такой бешеный!

– А мне так не показалось, – засомневалась Татьяна. – К тому же, он так внимателен по отношению к Вам.

Виолетта поморщилась.

– Внимательный по отношению к женщине мужчина – это что-то неестественное. И потом, внимательный мужчина – всё равно, что тюремный надзиратель. Он постоянно контролирует все ваши движения и поступки.

– Это вы не обо мне? – внезапно появившийся Борис состроил на своем «одухотворенном» лице нечто вроде улыбки и, словно бы не замечая Виолетту, обратился к Татьяне. – Нет, я когда-нибудь привяжу её к кровати и …

– Ты умеешь испортить вечер! – огрызнулась Виолетта. – Я хочу тебе сказать, что наши с тобой отношения давно…

Но ей вновь помешали, и вновь Борис не узнал, чем ей не нравятся их отношения. На этот раз помешала почтенная публика. Увидев выходящего дирижёра, зал разразился рукоплесканием.

Свет быстро погас. Оркестр, без всяких дирижерских поклонов, принялся за увертюру. Пронзительную и тонкую, как скрипичная струна.

Но едва Виолетта успела блеснуть заранее приготовленной слезой умиления, как блеск мужского восхищения из противоположной ложи вмиг высушил её напудренную щёчку.

Несколько лучиков ослепительного блеска мужских глаз достались и Татьяне.

– У вас, милочка, кажется, завелся поклонник, – восторженно зашептала она и легонько толкнула Виолетту в плечо. – Только будьте осторожны. Часто мужчины принимают нас не за то, что мы есть на самом деле.

– Если бы мужчины принимали нас за то, что мы есть на самом деле, они вообще отказались бы нас принимать! – не поворачивая головы, пробормотала Виолетта и, будто бы не понимая причины мужского восхищения, невинно порхнула накрашенными ресницами.

За одну из ресничек и «зацепился» внешний вид незнакомца из ложи напротив – приятный мужчина в сером деловом костюме, но без галстука, зато и без шейного платка, без материальных проблем, без жены справа, без скучающей провинциальной фотомодели слева, и не без доброй улыбки на чуть полноватом лице. Идеал, не иначе!

Приятный мужчина поклонился. И Виолетта, сама не понимая, как такое могло случиться, кивнула в ответ.

«Совместимость! Идеальная совместимость, только и всего!» – скажет позже Вадим. Но это позже, а пока…

И в тот же миг, обрадованный мужчина от счастья, чуть не запрыгал в своем кресле и весь засветился – хоть вешай под плафон вместо люстры.

Выставив перед собою ладонь с растопыренными пальцами, он быстро коснулся указательным пальцем другой руки сначала среднего пальца, затем большого, за ним – мизинца, прочертил в воздухе вертикальную черту, воткнул над нею точку и, поджав губы, в восхищении покачал головой.

Виолетта знала правила этой игры. Средний палец указывал на букву «В», большой – на «А», мизинец – на «Д», воздушная черта означала латинскую «i»…

«Вадим», – одними губами произнесла Виолетта и вопросительно тряхнула головой. – «Вадим?»

Мужчина радостно закивал и взмахом ладони попросил представиться Виолетту.

Виолетта, понимая, что на пальцах её имя показать не удастся, кинула виноватый взгляд на сцену и произнесла одними губами: «Виолетта».

«Виолетта?» – прочитав по её губам, сначала обрадовался Вадим, но тут же как-то сразу погрустнел и даже вздохнул.

«Он принял меня за проститутку! – догадалась Виолетта. – Конечно, трудно не принять Вас за девицу легкого поведения, если Ваше имя – Виолетта, Вы сидите на спектакле о блеске и нищете куртизанок, да еще и устроили почти эротическую пантомиму с совершенно незнакомым мужчиной!»

Но она была не из тех, кто обижается на глупые предположения, а потому лишь погрозила Вадиму острым пальчиком и улыбнулась.

И Вадим всё понял! Понял и в отчаянии принялся колотить себя кулаками в грудь, отвешивать себе оплеухи и даже один раз треснулся головой о деревянный поручень ложи, грозя разбить себе лоб и ввести администрацию театра в расходы по ремонту.

Чтобы не засмеяться, Виолетта отвернулась и постаралась всё свое внимание сосредоточить на оперном действии.

А на сцене в окружении хора уже вовсю резвилась Виолетта-сопрано.

                        ВИОЛЕТТА

      Наливайте полнее бокалы!

                  ХОР

      Да, веселье нам силы даёт!

Вдруг из хоровой толпы артист-тенор вытолкнул на обозрение почтенной публики главного героя и затянул что есть мочи:

                  ТЕНОР

      Это мой друг, Альфред де Жермон!

Виолетта слегка скосила взгляд и увидела, как Вадим приподнялся со своего кресла и поклонился, как будто тенор представил не оперного героя, а самого Вадима.

                        ТЕНОР

      Он давно ищет с Вами встречи!

      Он пленен Вашей дивной красой!

Вадим по-восточному, как Синдбад-мореход, поочерёдно приложил пальцы ко лбу и губам. И за этот комплимент Виолетта одарила его самым ласковым взглядом.

                  ВИОЛЕТТА

                  (на сцене)

      Я знакомству с ним рада, не скрою!

Главная героиня продолжила свое изумительное пение.

И так далее, пока певцы и певицы не добрались до красивой песенки, известной всем. И любителям оперы, и любителям промочить горло, и трезвенникам, и язвенникам, и тем, кто пьёт на свои, и тем, кто пьёт на халяву. Музыка Джузеппе Верди, слова Франческо Мария Пьяве: «Так выпьем! Так выпьем, друзья!».

Не иначе, что у этого Франческо были русские корни и любовь к застольным возлияниям.

Стоило зазвучать первым аккордам, как весь партер, а вместе с ним и ложи, и «небеса», все, все, все развеселились, зашевелили губами, замурлыкали и замычали, затянули скромным шепотом и едва слышным фальцетом прелестную итальянскую песенку, мелодию которой знают все люди мира – и страстные любители оперы, и ещё более страстные нелюбители. Знают, но не догадываются о своём знании.

И, разумеется, как это всегда бывает на народных гуляниях, к началу третьего куплета публика перестала стесняться и едва не побежала в театральный буфет, чтобы там, до самой звучной отрыжки, надраться шампанского и «чего покрепче». А затем и угостить оркестровых музыкантов.

Вадим тоже принимал участие во всеобщем хоровом пении. Вероятно, как и Виолетта, он тоже знал весь текст оперы наизусть и мог легко пропеть любую арию синхронно с певцом. Но в отличие от всех, он едва шевелил губами и неотрывно смотрел на Виолетту с самым серьезным выражением лица. Виолетта даже немного испугалась.

                  ВИОЛЕТТА

            (синхронно с певицей)

      Весельем жизнь прелестна!

                  ВАДИМ

            (синхронно с певцом)

      Пока любви не знаешь!

                  ВИОЛЕТТА

            ( уже сомневаясь)

      Любовь не всем известна….

                  ВАДИМ

            (ударяя себя в грудь)

      Известна мне она!!!

Дело едва не дошло до объяснения в любви. Кажется, ради Виолетты Вадим был готов на всё. Но Жан-Клод так громко зевнул, что Виолетта невольно отвлеклась от любовного дуэта.

– Спроси, дорогая, чем занимается Борис, когда не ходит в оперу? – Жан-Клод по-французски обратился к Татьяне и еще раз зевнул. – Бизнес? Политика?

Услышав голос Жан-Клода, дремлющий Борис оживился.

– Мой бизнес? – Борису тоже порядком надоело оперное действие. – У меня своя фармацевтическая компания.

Услышав о фармацевтике, Жан-Клод неожиданно для всех присутствующих вскочил со своего кресла и зашипел, путаясь и в русском и во французском.

– Я, я приехать а ля Рюсси делать бизнес в фармацевтика! – он ткнул себя пальцем в грудь. – Я! Жан-Клод Миро! Вы подстроить наша встреча криминаль!

Затем он вновь обратился к Татьяне на французском языке.

– Я же говорил, что это – русская мафия. Зачем я сюда вообще пришел? Я не понимаю по-русски ни одного слова!

Он резко повернулся и вышел вон. Татьяна последовала за ним.

– Слушай, он – нормальный? – возмутился Борис. – Мафия-мафия! Параноик проклятый!

– Ну и пусть идёт, – равнодушно отозвалась Виолетта и посмотрела в сторону ложи напротив. – Настоящие ценители всего прекрасного не уходят вот так, посредине действия.

Через минуту Татьяна вернулась.

– В последнее время он стал невыносим, – вздохнула она. – Ему постоянно что-то мерещится. Стареет. А может всё это оттого, что у нас нет детей. И не могло и может быть никогда! Природу не обманешь.

Татьяна достала носовой платок и прижала его к мокрым от слёз глазам.

Виолетте стало жаль бедную женщину, и она мягко пожала её безжизненную руку.

– Спасибо, – сквозь слёзы улыбнулась Татьяна. – Но он любит меня! Любит сильнее прежнего! И мучается! Я прошу вас, давайте отужинаем вместе. Пойдём прямо сейчас. Жан-Клод сам об этом просит и стыдится за свой поступок.

На этот раз свое согласие дала Виолетта. Хотя ей вовсе не хотелось уходить до окончания музыкального спектакля. А потому, выходя из ложи, она опустила голову и, словно в недоумении, передернула плечами. Пусть Вадим знает, что уходит она не по собственной воле.

В РЕСТОРАНЕ. УЖИН С ЧЕТОЙ МИРО.

Но до окончательного примирения дело так и не дошло. Поговорили о погоде, о финансовом кризисе и замолкли в ожидании горячего. Как ни старался Борис завести речь о фармацевтическом бизнесе, ничего не получилось и у него. Так молча и отужинали бы, если бы Татьяна, ни с того, ни с чего, неожиданно не залилась бы веселым смехом.

– Кескё сэ? – недовольно буркнул Жан-Клод и поправил на носу массивные очки.

– Теперь я понимаю Жан-Клода! – задыхаясь от приступа смеха, едва выговорила Татьяна. – Скажите, в какой стране мира, кроме России, иностранец пойдёт в театр и встретит бизнесмена его же профиля, а этот русский бизнесмен будет уверять, что встреча не подстроена? А когда все поверят и успокоятся, в ресторане, куда все отправились ужинать, за соседим столиком вдруг окажется мужчина, которого пятнадцать минут назад все видели в противоположной театральной ложе. Как тут не вспомнить о русской мафии, скажите на милость?

И Татьяна кивнула в направлении соседнего столика. Все повернули головы и увидели Вадима, который, глядя в их сторону с улыбкой на лице, машинально соглашался с официантом и кивал головой.

Виолетта слегка покраснела.

– О, я видеть он! – удивился Жан-Клод. – Я ничего не понимать!

Татьяна ласково погладила его по плечу.

– Можешь не волноваться, дорогой, – сказала она. – Не ты ему нужен. Посмотри, он не сводит взгляда с нашей Виолетточки. И смотрит он на неё точно так же, как ты смотрел на меня двадцать лет назад.

Виолетта покраснела еще сильнее. Борис же, наоборот, от злости стал белым, как мел.

– Скотина какая! – прорычал он и решительно поднялся из-за стола. – Но ничего! Я сейчас…

– Оставь его в покое! – попросила Виолетта. – Человек смотрит туда, куда хочет. Что здесь такого?

– Пусть смотрит на свою бабу! – Борис сжал кулаки.

– Кто есть баба? – спросил Жан-Клод и на всякий случай посмотрел в сторону высоченного метрдотеля.

– Баба Яга, – зло сострила Виолетта. – Это такая, знаете ли…

– Я знать, я знать! – успокоился Жан-Клод. – Это рюсский фея из добрый сказка! О, Танья, ты есть мой Баба Яга.

– Он так шутит, – смутилась Татьяна. – Шутит.

А вот Борис и не думал шутить. Не помня себя от дикой ревности, он двинулся к столику Вадима. Вадим поднялся ему навстречу, чтобы поприветствовать своего бешеного соперника.

– Русская коррида! – восхищенно прошептала Татьяна. – Что не говорите, а сегодня нам просто везёт на приключения.

– Только бы они не подрались, – забеспокоилась Виолетта. – Может нужно вызвать кого-нибудь из их службы охраны?

Но они не подрались. Вадим вполголоса, так, чтобы никто не услышал, произнес несколько фраз, и вся решительность Бориса сошла на нет. Его плечи заметно опустились, кулаки разжались, а во взгляде промелькнула нерешительность.

– Какая жалость! – с разочарованием в голосе произнесла Татьяна. – Ну почему, почему современные мужчины так скупятся проявлять свои чувства?

– Чувства они заменили деньгами, – ответила Виолетта. – И потому так называемым современным мужчинам проще купить любовь, чем влюбиться.

– И в этом виноваты сами женщины! – решительно заявила Татьяна. – Только женщины!

Виолетта покачала головой и улыбнулась.

– Нисколько! Просто современным женщинам очень хочется и любить, и быть любимыми, и покупать, покупать, покупать и быть покупаемыми.

– Формула жизни, – Татьяна взглянула в сторону столика Вадима. – А вот и наш Отелло.

Но к своим сотрапезникам Борис вернулся не один, а уже в сопровождении Вадима.

– Вадим, – представился новый поклонник Виолетты и, достав из кармана визитную карточку, протянул её Жан-Клоду.

Жан-Клод карточки не взял, лишь ознакомился с ее содержимым и недоверчиво покачал головой. Вадим усмехнулся, бросил визитку на стол и, достав из кармана какое-то удостоверение, вновь протянул его Жан-Клоду.

Во второй раз это сработало. Иностранец поднялся, представился и взмахом руки пригласил Вадима присесть рядом на соседний стул.

Татьяна восторженно захлопала в ладоши.

– Простите, – усаживаясь на предложенный стул, сказал Вадим, не сводя глаз с совсем растерявшейся Виолетты. – Но вы все говорили так громко, что я невольно… Словом, Вам, мсьё Миро, следует знать, что отрасль, к которой принадлежит предприятие, возглавляемое уважаемым …э-э…

– Борисом! – подсказала Татьяна, всем своим видом показывая, что она полностью на стороне Вадима.

Борис тоже достал визитную карточку и передал её Жан-Клоду.

– И отрасль, и предприятие имеют большие перспективы в будущем, и можно не опасаться за инвестиции, в которых сегодня нуждаются многие. В том числе и он, – Вадим указал на Бориса. – Я был на совещании в Ханты-Мансийске и знаю, о чем говорю. Но если есть какие-то проблемы, то я со своей стороны готов посодействовать их разрешению. Как? Мой институтский товарищ занимает высокий ответственный пост и как-то связан и с фармацевтикой.

Тут Вадим назвал фамилию товарища, услышав которую, Борис побледнел еще больше.

– Вы не знаком с Борис? Но Ваш помощь… – удивился Жан-Клод. – Пуркуа?

– Всё очень просто, – Вадим откинулся на спинку стула. – Мы договорились, что за мою помощь Борис отступится от Виолетты и позволит мне ухаживать за ней.

– Просто сказка! – Татьяна вновь восхищенно захлопала в ладоши.

– О том, как царь Пётр арапа женил, – недовольным голосом произнесла Виолетта.

– Я даже готов немедленно предложить ей, как говориться, и руку и сердце, – насмешливость Вадима сменилась абсолютной серьезностью. – Я не шучу!

Реакция на его слова не заставила себя долго ждать, и за столом воцарилась мгновенная тишина.

– О, загадочный рюсский душа! – первым засмеялся Жан-Клод. – Пуркуа па?

– Руку и сердце, – едва слышно буркнула Виолетта. – Тоже мне НИИ трансплантологии.

– Ни о чем я с тобой не договаривался! – на бледных щеках Бориса выступили красные пятна. – Пошёл ты!

– Но-но, – улыбнулся Вадим. – Нельзя нарушать договоренности. Ты уже получил своё. Мсьё Миро согласен сотрудничать. Не правда ли, мсьё Миро?

Жан-Клод кивнул в ответ.

– Завтра я лететь Франс, – сказал он. – Но и я, и Ваш ошень болшой камарад…

– Плевал я на него и его камарада! – взорвался Борис. – Обойдусь!

– Ревность и бизнес – две вещи несовместные, – Вадим повернулся к Виолетте. – Мне это кажется, или действительно шансы Бориса равны нулю?

– Ну что ты молчишь? – Борис с ненавистью поглядел на Виолетту. – Ну же!

– Оставьте меня в покое. Вы оба, – не глядя на Бориса, произнесла Виолетта.

– Думаешь так просто отделаться от меня? – рассвирепел Борис. – Ошибаешься! Еще придет мое время. Я тебя…

– Полегче, приятель! – Вадим сделал вид, что встает со своего места. – У нас за такое в морду бьют!

Пришла очередь Жан-Клоду хлопать в ладоши.

– Не надо конфронтация! – сказал он. – Арм-рестлинг! Арм-рестлинг! Я ошень люблию спорт.

– Перестань! – испугалась Татьяна. – Они не шутят! Еще немного и они подерутся!

Взбешенный Борис скинул смокинг и, согнув в локте жилистую правую руку, опустил её на стол.

– Я готов! – под тонкой тканью его белой рубашки отчетливо обозначились выпуклые бицепсы и накаченные грудные мышцы.

Вадим остался в пиджаке. Уперев свой локоть в поверхность стола, он вложил свою пухлую ладонь в крепкую ладонь Бориса и произнес: «Поехали!».

– Придурки! – возмутилась Виолетта. – Может, хотя бы из вежливости, спросите меня?

Но её не спросили. И схватка началась.

Для начала со стола чуть съехала скатерть, и на пол полетели и благополучно разбились две тарелки. Затем на плече рубашки Бориса звучно разошелся шов, а на лбу Вадима выступили крупные капли пота.

Услышав звон разбитой посуды, два официанта одновременно рванули на выход. Вероятно за штатным вышибалой. А метрдотель прошел на кухню. Вероятно за сковородой.

Одним словом, напряжение не ослабевало ни на секунду.

– Ставлю на Вадима! – произнесла Татьяна и нервно хихикнула.

– Мерси, мадам Миро, – сквозь стиснутые зубы процедил Вадим. – Ваша поддержка как нельзя кстати.

Вадим издал едва уловимый обыкновенным слухом стон и о! чудо, рука Бориса миллиметр за миллиметром начала опускаться к поверхности стола. Как ни пыжился Борис, как ни старался – до его поражения и унижения оставались считанные секунды. Поняв это, он ослабил хватку правой руки, а кулаком левой руки вероломно двинул в челюсть противника.

Но Вадим увернулся. Как будто знал заранее, что именно так всё и произойдёт. Мало того, он резко дернул правой рукою, зажатой в ладони Бориса, и подавшийся вперед Борис по инерции налетел носом на собственный кулак.

Белая ткань его рубашки обагрилась пятнами крови. Борис вскочил, вцепился обеими руками в горло Вадима, но тут подоспели сотрудники службы безопасности и схватили обоих за руки.

– Ничья! – повернувшись к Виолетте, произнесла Татьяна. – Первый приз не достаётся никому. Так что, пойдемте, Виолетточка, мы довезем Вас до дому.

Уходя, Виолетта оглянулась. Вадим смотрел на неё и во всю улыбался.

– И чего это он так радуется? – с досадой буркнула себе под нос Виолетта. – Вот ты себя и выдал! Счастлив тот, кто любим. Кто любит, тот грустит. Грустит, понимаешь? А ты!

И Виолетта взяла да и расстроилась. С чего бы это?

Всю дорогу от ресторана до дома Виолетты чета Миро бурно обсуждала поведение двух вполне воспитанных людей. Виолетта молчала. Она была в растерянности. Не каждый день из-за тебя мужчины устраивают драку. В итоге: уже открыв дверь в свой подъезд, она обнаружила, что её злосчастный клатч остался в такси, и это такси вот-вот уедет.

Так и оставив дверь в подъезд раскрытым нараспашку, Виолетта побежала назад к такси.

– Может проводить до квартиры? – предложила Татьяна, подавая забытый клатч. – Поздно уже, да и по подъездам шныряют всякие поганцы.

Виолетта вежливо отказалась, сославшись на то, что со всеми местными «поганцами» она знакома с малолетства.

Но, открыв входную дверь, она немного пожалела о своем отказе. Свет во всем подъезде то загорался, то гас, а кнопка лифта была выпачкана какой-то дрянью. Виолетте стало немного не по себе. Но куда деваться бедной девушке?

Собравшись духом, она шагнула в подъезд, металлическая дверь за ней захлопнулась и о! ужас, свет в подъезде совсем погас. Мало того, ей показалось, что в кромешной темноте кто-то невидимый коснулся рукава шубки, а по её озябшим пальчикам скользнуло что-то вроде паутины. Затем послышался звук, похожий на посвистывающее змеиное шипенье.

На своем четвертом этаже Виолетта оказалась быстрее самого быстроходного лифта в мире. Провернула дрожащими пальцами ключ в замке, впрыгнула в прихожую, лязгнула металлической задвижкой, щелкнула выключателем и… прыснула счастливым смехом.

– Вот дура! – громко произнесла она, сняла шубку, повесила шубку на плечики, а плечики на вешалку. – Входишь в подъезд каждый день и ничего. Но стоит связаться с разного рода «можно мы вас проводим?», тут же начинается приступ паранойи.

Виолетта скинула тесные туфли, выключила в прихожей свет и прошла в ванную комнату.

Пол в ванной комнате был с подогревом, и прикосновение ступней к теплым плиткам совсем успокоило, испуганную было, Виолетту. Из шкафчика она вынула ватные диски для снятия макияжа, подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение. Лицо, как лицо. Немного погасло от усталости, но глаза-то светятся. И светятся ещё как!

– Как у Вадима, – вдруг произнесла она и удивилась. – Нет, Виолетточка! У твоего Вадима очень несерьёзный вид!

И тут вновь вспомнилась фразочка из одной комической пьески одного несерьёзного автора: «Для женщины не важен серьезный вид ухаживающего за ней мужчины. Важна серьёзность его намерений».

– И все равно я не отношусь к нему серьезно! – Виолетта, вместо того чтобы снять макияж, подкрасила помадой губки. – Вадим, как все несерьёзные люди, «клюнул» на то, что этим вечером я хорошо выглядела. И весь секрет.

Но вновь несерьезный автор несерьезной пьески, сложив губы трубочкой, эдаким змеем-искусителем, нежно подул в её маленькое ушко: «Женщина должна хорошо выглядеть только перед теми, к кому она относится совсем несерьезно. Серьезным людям, как правило, нет никакого дела до её внешнего вида».

– Но так сразу нагло предлагать руку и сердце… – она кокетливо надула подкрашенные губки. – Мог бы для начала предложить мне свою дружбу.

«Мужчины! – тут же предостерег несерьезный автор несерьезной пьески. – Никогда не предлагайте дружбу ни одной женщине, иначе она подумает, что ни к чему другому вы уже не способны».

– Знаю, знаю! – радостно согласилась Виолетта. – И все же его бешеный напор мог испугать кого угодно, даже…

За дверью раздалось едва уловимое, но уже хорошо знакомое посвистывающее змеиное шипение. В испуге Виолетта опустилась на край ванны и замерла.

Но змеиное шипение и не думало прекращаться.

Пока она приходила в себя, к свистящему шипению прибавился постукивающий металлический стук. Как будто невидимый злодей, в своём злобном предчувствии, лезвием одного острого ножа стучал о лезвие другого, не менее острого ножичка.

Виолетту охватил ужас. Что, если какой-то грабитель забрался в её квартиру? А если это и не грабитель вовсе, а кто-то поопаснее? Вон у Ивановых с третьего этажа вообще вышибли дверь и…

Чтобы защититься от грабителя и насильника, Виолетта схватила с полки маникюрные ножницы. Схватила и тут же положила их на место. Маникюрные ножницы – плохая защита. Хотя, лучше уж маникюрные ножницы, чем сидеть в ванной и ждать пока грабитель сам постучит в дверь.

Необходимо было что-то предпринимать.

Вооружившись шваброй, Виолетта осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Зловещие звуки доносились из прихожей.

На кончиках пальцев Виолетта смело прокралась в прихожую. Но смелость покинула её в ту же секунду, когда она увидела, как что-то огромное и бесформенное зашевелилось в темноте прихожей.

Не помня себя от страха, она принялась махать перед собою во все стороны воинственной шваброй, пока не угодила ею по клавише электрического выключателя. Прихожую залило ярким спасительным светом, но легче от этого не стало. От ужаса у Виолетты на голове зашевелились волосы.

– Помогите! – взвизгнула она и попятилась назад, отбиваясь шваброй от… От кого бы вы думали?

От своей же собственной короткой шубки, которая, как живая, подпрыгивала на стучащих о крючок вешалки плечиках, размахивала мохнатым рукавом, противно свистела и шипела…

– Что такое? – Виолетта перестала размахивать шваброй, заметив, как от рукава шубки куда-то за дверь тянется тонкая, едва уловимая для обычного взгляда, прозрачная нить.

И тут же в её голове мелькнула догадка. Что если это…

Подскочив к двери, она взглянула в дверной глазок. Так и есть. На лестничной клетке, перед дверью в её квартиру стоял Вадим, нагло улыбался и, не переставая ни на секунду, дёргал за тонкую нить.

– Вы что? – возмутилась Виолетта, распахнув настежь дверь. – Вы что себе позволяете?

– Так вот, был я в Ханты-Мансийске, – Вадим, как ни в чём ни бывало, продолжил свою речь, прерванную ресторанной дракой. – И позвали меня на рыбалку. В этом самом пальто. Естественно, в такой одежде, ни о какой рыбалке не могло быть и речи. Если только окочуриться от холода.

Он махнул полами своего тонкого, без подкладки пальто и добавил:

– Но шпулька с леской и крючком осталась в кармане. Вот я и подцепил…

– «Подцепил»? Это так называется на сленге матерого бабника? – возмутилась Виолетта, хотя на самом деле, где-то в глубине души она очень обрадовалась такой находчивости своего рыболовного ухажёра. И особенно тому упорству, с которым он хотел, во что бы то ни стало, понравиться ей.

– Случайно, – стал виновато оправдываться Вадим. – Вы не поверите, но это так.

– Почему же не поверю? – Виолетта совсем успокоилась и о! ужас, принялась кокетничать. – Случайно оказались в театре, случайно в ресторане, случайно спрятались в моем подъезде и случайно прицепили к моей шубе крючок. И всё случайно.

– Нет, в театре я оказался неслучайно, – возразил Вадим. – Мой друг…

– Высокопоставленный фармацевт, – подсказала Виолетта.

– Да, он, – кивнул Вадим. – Только он не фармацевт. Он может помочь тем, у кого бизнес в этой области. И в других областях тоже… простите. Так вот, позвонила секретарша и передала его просьбу встретиться с ним в театре. По делу.

– А заодно и окультуриться, – вновь подсказала Виолетта.

Вадим кивнул головой, на секунду задумался над тем, что сказала Виолетта, и продолжил: