Текст книги "Хорошая сестра"

Ферн

Утро понедельника. Я помогаю женщине выбрать книгу для ее двенадцатилетней дочери-интроверта, мечтающей стать писательницей, и выбираю для нее экземпляр «Я захватываю замок» Доди Смит; расставляю в переговорном зале стулья для собрания Ораторского клуба; интересуюсь у мужчины, что находится в уборной уже больше часа, не нужна ли ему помощь. (Оказалось, что он уронил свое обручальное кольцо в раковину, и Тому, нашему уборщику, пришлось искать его в изогнутом сливе.) Складываю и перекладываю газеты, затем ложусь на пол, чтобы почитать книжку маленькому мальчику, который не хочет сидеть на стульчике в детской зоне. В общем и целом обычный день в библиотеке.

Я передала Альфи Уолли в 08:45, как мы и планировали. Когда Уолли подъехал к моему дому на своем оранжевом фургоне, я, признаться, почувствовала облегчение. Да, мы договорились, но люди не всегда придерживаются своих договоренностей. Иногда, без видимых причин, они могут их отменить, отложить или и вовсе счесть идеей, а не реальным планом. (Как это часто бывает, когда речь идет о кофе, я заметила. Люди говорят «давай выпьем кофе?», но, когда я достаю ежедневник, чтобы посмотреть, когда это можно организовать, они смотрят на меня озадаченно.) Поэтому я приятно удивилась, что Уолли все же объявился.

Естественно, я была готова: упаковала поводок Альфи, его корм, миску для воды (и две большие бутылки с водой из-под крана, чтобы Уолли мог напоить пса, даже если не найдет кран или шланг). Я также дала ему пачку пластиковых пакетов для собачьих экскрементов и теннисный мяч. Уолли охотно принял все это, и мне это понравилось. Я всегда находила что-то приятное в людях, которые любят собак, и испытывала какое-то недоверие к тем, кто их не любит. Накануне вечером я подумывала сказать Роуз, что поручу кое-кому заботу об Альфи на день, но, тщательного все обдумав, решила этого не делать. После прошлого инцидента мне не хотелось, чтобы она лишний раз беспокоилась, что за ее питомцем будет присматривать незнакомец. (Хотя, судя по текстовым сообщениям, что присылал мне Уолли, гуляя с Альфи в парке, пес получал куда больше внимания, чем получал бы под моим или Роуз присмотром.)

Время близится к обеду. Я как раз просматриваю одно из сообщений от Уолли – он прислал фото с Альфи из кафе: пес сидит у него на коленях и пьет из миски в форме кофейной кружки с надписью «Пес-чино», – когда меня вдруг перехватывает Кармель.

– Ферн, как хорошо, что я на вас наткнулась, – говорит она, хотя мы не сталкивались и в физический контакт не входили. На ней смелое желтое платье, которое не подходит ни к ее цвету кожи, ни к ее характеру. – Я заметила, что вы не вписали свое имя в список игроков в боулинг.

Она делает паузу, будто ожидая ответа, хотя сколько бы я ни повторяла в уме ее слова, не могу найти в них вопрос. Как-то раз, еще давно, Роуз сказала мне, что беседа – это просто ряд вопросов. Один человек задает вопрос, другой отвечает, и так продолжается до тех пор, пока не закончатся вопросы. Это объяснение не раз помогало мне в бесчисленных светских беседах. Но в последнее время, кажется, люди все больше предпочитают вести беседу по типу «утверждение – утверждение». Что, как правило, приводит меня в растерянность. Пока я размышляю над правильным ответом, Кармель продолжает:

– Язык проглотили?

Это выражение не такое уж смешное, как кажется на первый взгляд. Я погуглила его как-то и узнала, что есть две теории его происхождения: первая – отсылка к временам, когда военные брали в плен шпиона или разведчика, и, по легендам, самые отчаянные солдаты откусывали себе язык, чтобы враги не заставили их выдать тайну; вторая теория происходила из Древнего Египта, где лжецам и богохульникам языки просто-напросто вырезали и скармливали кошкам.

– Я могу говорить, – отвечаю я. – Ты права, я не внесла свое имя в список.

Кармель прищурилась; ресницы у нее короткие и редкие, ей не помешало бы пользоваться тушью для объема, как у Роуз.

– Ферн, эти корпоративные мероприятия очень важны. Сплочение команды в социальной среде способствует налаживанию атмосферы и на рабочем месте, – добавляет она как бы между прочим. – Это мероприятие спонсируется библиотекой, так что платить не придется.

И снова вопрос не прозвучал. Оглядываясь, я тяжело вздыхаю – пытаюсь невербально показать, что разговор меня утомил и ей следует изъясняться быстрее.

– Ферн, вы впишете свое имя? – спрашивает Кармель прерывисто, что, честно говоря, немного раздражает, поскольку в данной ситуации это я та, кого раздражает эта жалкая попытка завести разговор. Но по крайней мере она наконец-то задала настоящий вопрос.

– Нет, – отвечаю я. – Не люблю боулинг.

Кармель покраснела как рак.

– Что ж, жаль это слышать. Но мероприятие обязательное для всех сотрудников.

– Правда?

– Да. – Кармель, будто обретя уверенность, активно кивает головой.

– Тогда зачем нужно вносить свое имя в список игроков?

– Ну, потому что… – Кармель уходит, уже менее уверенная в себе.

Я так и не дождалась ответа.

В обеденное время я работаю за компьютером в дальнем кабинете, когда ко мне подходит Гейл. У нее в зубах что-то похожее на шпинат и необычно широкие – взволнованные – глаза. Я с облегчением вздыхаю, что это не Кармель. Я мысленно пометила себе избегать ее, пока эта тема с боулингом не закончится или пока ее навыки общения не улучшатся – смотря что наступит раньше.

– К тебе кое-кто пришел, – говорит Гейл.

Да, это точно шпинат.

Я нахмурилась. Ко мне на работу приходит только Роуз и то в наш день рождения, чтобы пригласить меня на обед в мое любимое кафе, где делают потрясающие сэндвичи. Конечно, это всегда планируется заранее, поскольку сюрпризы я не люблю. Но сегодня не мой день рождения, и запланировано ничего не было.

– Кто?

– Тот парень, что был здесь пару дней назад. У него принтер не работал. – Гейл понизила голос, чтобы это сказать, и пошевелила бровями вверх и вниз. Чего она ведет себя так странно?

– Где он?

– Прямо за дверью, – взволнованно отвечает она.

Я подхожу к двери, и, конечно, там стоит Уолли. Рядом с ним Альфи, на поводке.

– Привет, – говорю я и бросаю хмурый взгляд на Гейл, которая так и стоит у моего стола, и она неохотно уходит.

Когда я снова гляжу на Уолли, то первое, что замечаю, так это то, что на нем больше нет той ужасной шапки! Без нее он выглядит другим. У него прекрасные волосы – густые, черные и расчесанные, с легкими завитками. Я с восхищением изучаю их, а потом замечаю, что и одежда на нем другая. Вместо джинсов и рубашки на нем деловой костюм… с галстуком! Что-то еще изменилось… что-то в его лице. Не могу понять, что именно.

– Мне очень жаль, Ферн, – говорит он, – но кое-что случилось, мне нужно на несколько часов отлучиться, и я не смогу присматривать за Альфи. Я мог бы оставить его у тебя дома, но знал, что ты будешь волноваться, поэтому привел его сюда. У меня… что-то вроде собеседования. Я сам не ожидал, и я… я…

Для человека, обычно столь красноречивого и грамотного, Уолли, кажется, не может и одного предложения сформулировать. Такое впечатление, что он нервничает. Я снова оглядываю его с ног до головы – костюм, галстук. И внезапно понимаю, что изменилось в его лице.

– Ты побрился!

Он потирает лицо и улыбается, опустив глаза.

– Побрился, да.

– Для собеседования?

– Да. Встречаюсь с бывшим коллегой. Мы работали вместе несколько лет назад, и есть шанс, что мы снова станем коллегами.

Он протягивает мне поводок Альфи, я хватаю его и вдруг слышу звук тележки Кармель.

– Ферн! Вот вы где!

– Кто это? – спрашивает Уолли.

Я оцениваю расстояние между мной и Кармель и прихожу к выводу, что убегать уже поздно.

– Мой начальник. Хочет, чтобы я сходила на боулинг. По средам у нас игра после работы, библиотека спонсирует.

– Серьезно? – удивляется Уолли. – Я отлично играю в боулинг.

– Хочешь пойти со мной?

– Конечно, – отвечает Уолли. – Почему нет?

Кармель останавливается рядом с нами и смотрит на Альфи.

– Запишите, что мы придем вдвоем, Кармель, – говорю я.

Кармель отрывает взгляд от Альфи.

– Прошу прощения?

– Вдвоем. На боулинг. Я и Уолли.

– Рокко, – поправляет меня Уолли, глядя на меня хмуро, и протягивает руку Кармель. – Рокко Райан.

Мне казалось, она начнет возмущаться, но вместо этого охотно пожимает ему руку.

– Рокко Райан? – С мгновение она изучает его и качает головой. – Я… э-э-э, хорошо. Впишу вас обоих. Но, Ферн, собаке придется уйти.

Я делаю вид, что не слышу ее.

– Удачи на собеседовании, – обращаюсь я к Уолли.

Мы с Кармель наблюдаем, как он уходит. Ему идет костюм. Судя по странному поведению Кармель, она тоже это подметила.

– С нетерпением жду боулинга! – кричу я ему вслед, осознав, что это правда, хоть по многим причинам и неправильно.

В библиотеке есть один секрет, о котором не знает даже Гейл. Я узнала о нем несколько лет назад, когда начальником была Джанет. В тот день за стойкой регистрации стояла я, потому что Линда и Гейл не работали – у них был сильный кашель, которым переболел весь персонал (чего я избежала благодаря своей склонности не пожимать руки). Заседание совета проходило в круглом зале, а после подали чай с пирожными. Я ненавидела, когда членам совета подавали чай и пирожные, ведь это означало, что кучка толстых лысеющих мужчин среднего возраста слонялась по кругу с чашками чая и пирожными в руках, занимая собой немало пространства как физического, так и эмоционального. Их светские беседы были слышны во всех углах библиотеки, эхом отражаясь от стен и то и дело заставляя меня вздрагивать и сжиматься в комок. Ну и конечно, нескончаемые вопросы типа: «Простите, милочка, где здесь туалет?» и «Не могли бы вы унести тарелку, дорогуша?».

Я бросала на них пустые взгляды и убегала, но куда бы я ни шла, находила еще больше толстых стариков с еще большим количеством вопросов. Что еще хуже, в тот раз один из них обнаружил маленький колокольчик у стойки регистрации, который я спрятала в тумбе, и звонил в него каждые несколько секунд.

Дзинь!

– Извините!

Дзинь!

– Есть кто-нибудь?

Дзинь!

Дзинь!

Дзинь!

Трудно описать, как этот конкретный звук – беспрестанный и назойливый – действовал на меня. Он заполонял мой мозг, подобно душераздирающему крику, доводя меня до слез и заставляя сердце выскакивать из груди. Я пряталась среди книг в секции по туризму, что в дальней части здания, когда меня нашла Джанет, моя начальница.

– Не лучшее место, чтобы спрятаться, – сказала она мне. – Эти мужики воображают себя великими путешественниками, так что скоро они явятся и сюда, будут искать книги о Египте, чтобы похвастаться, где отдыхали последний раз.

– А секция рукоделия? – спросила я.

– У меня есть идея получше, – ответила Джанет. – Пойдем со мной.

Я пошла за ней в самый конец библиотеки, в старую ее часть, где находится отдел архивов. Там, в стене из красного кирпича, была дверь, которую я раньше не замечала. Джанет открыла ее ключом.

– Я обнаружила это маленькое сокровище несколько лет назад, – сказала она, открывая дверь в крошечную комнату без окон, все пространство которой занимало потертое кресло да небольшой приставной столик, а наверх к покатому потолку вела лестница. – Я называю его потайным чуланом. Использую иногда, чтобы позвонить по телефону или проверить ведомости, когда не хочу, чтобы меня прерывали. Но, думаю, тебе нужнее. – Она протянула мне ключ. – Это единственный ключ, насколько я знаю. Теперь он твой.

Я посмотрела на маленький золотистый предмет.

– Используй, когда захочешь, но никому не рассказывай. Слишком ценное местечко, чтобы им делиться.

Сложно было не согласиться. Место и правда было бесценное.

Когда в начале года у Джанет случился обширный инсульт прямо во время нехудожественных чтений в младшей группе, я находилась в потайном чулане. Она умерла до того, как упала на пол. «Идеальное место для ее смерти, – говорили люди. – В окружении книг, в месте, которое она любила больше всего в жизни».

С тех пор я все пытаюсь понять, чувствую ли вину за то, что в тот момент находилась в чулане, или облегчение?

Большую часть дня я прячусь с Альфи в чулане. Он очень счастлив. Я расстилаю газеты и ставлю ему миску с водой, и он довольный лежит там, даже когда мне приходится ненадолго выныривать, чтобы показаться на глаза Кармель. Во время такой вылазки я встречаю Гейл.

– Ферн, вот ты где! К тебе тут человек приходил недавно, но я тебя не нашла.

– Человек? – Это уже более чем странно. – Уолли?

Гейл качает головой:

– Нет, другой.

Я нахмурилась. Я знаю не так много мужчин, кроме Уолли, и уж точно никого, кто неожиданно заявился бы ко мне в библиотеку.

– Ну… а как он выглядел?

Гейл размышляет.

– Привлекательный. Лет тридцать, наверное. Чисто выбрит и хорошо одет.

Я в тупике.

– Уверена, что он меня искал?

– Он спросил Ферн. Сказал, что он твой друг.

Предполагаю, это какая-то ошибка. Наверняка он искал кого-то другого.

– Он не оставил сообщения?

– Нет, сказал, придет в другой раз.

– О! Что ж, значит, увидимся. – Если он действительно искал меня.

Из раздумий о чисто выбритом таинственном посетителе меня выводит Уолли, только что вошедший в библиотеку. Должно быть, он меня не заметил, поскольку спешит мимо прямиком в уборную.

– Как прошла встреча? – спрашиваю я, догоняя его.

Уолли идет не оборачиваясь.

– Не могу сейчас говорить.

Он влетает в уборную, и я замедляю шаг. Днем я туда стараюсь не заходить, так как там становится душно и пованивает. Но сегодня решила отважиться. Уолли оборачивается.

– Ты что, в душ со мной пойдешь?

– Нет, – отвечаю я. – Я подумала, ты остановишься, не дойдя до душа, что ты и сделал, – ухмыляюсь я. – Так как все прошло?

– Встреча не состоялась, ясно?

Я гляжу на него хмуро:

– Почему не состоялась?

– Я планировал поехать в город на поезде, но не смог на вокзале найти место для парковки на весь день. Бесплатная парковка была только на два часа. Так что я не поехал.

Я смотрю на него удивленно.

– Потому что не нашел парковку?

Уолли закатывает глаза.

– Ты представить не можешь, как трудно найти нормальную парковку.

– Ну я бы не сказала, что не могу представить. Перемещать машину с места на место – вообразить несложно.

– Пытаешься меня развеселить?

– Нет, – отвечаю я. – А тебе было весело? – я интересуюсь искренне, но Уолли не отвечает. – Почему ты просто не заплатил за парковку?

– У меня не было денег.

– Я думала, у тебя есть деньги. Ты же не бездомный, так?

Уолли краснеет на глазах.

– У меня не было монет! – он издает что-то похожее на «Уф!» и сжимает руки в кулак, будто сердится.

– Почему ты сердишься, Уолли?

– Я злюсь, потому что пропустил собеседование, понятно? Злюсь, что ты преследуешь меня, когда я хочу побыть один. Злюсь, потому что ты продолжаешь звать меня Уолли!

С самого нашего знакомства я еще не видела его таким расстроенным. Помню случай, Джанет рассказывала, как одна посетительница была очень зла, что книгу, которую она забронировала, еще не вернули. Она долго шла по жаре до самой библиотеки и не собиралась уходить без своей книги. Она стала вести себя по-настоящему агрессивно. Джанет искренне извинилась и предложила лично принести женщине книгу на дом, когда ее вернут. Потом Джанет спросила, может ли она еще чем-то помочь. И в тот момент женщина разрыдалась и рассказала, что то был день годовщины смерти ее сына, и она отчаянно хотела пережить этот день, погрузившись в хорошую книгу. Джанет отвезла женщину домой, но перед этим заехала в книжный магазин, где купила скорбящей женщине не только забронированную ей книгу, но и несколько других.

– Почему ты была так добра к ней? – спросила я Джанет, когда она вернулась в библиотеку. – Она была так груба с тобой.

– Злость – это лишь псевдоним грусти, – объяснила она. – По моему опыту, в девяти случаях из десяти, если проявишь доброту к сердитому человеку, то успокоишь его и узнаешь, что же с ним на самом деле происходит.

– Знаешь что, – говорю я Уолли, – у меня рядом с домом есть парковочное место. Оттуда до железнодорожной станции пять минут ходьбы. Можешь парковаться там, если будет еще собеседование. Ну, или в любое другое время.

Уолли хмурится, выражение его лица снова меняется: менее сердитое, скорее растерянное.

– Это очень щедро.

– Не особо. У меня нет машины, так что парковка просто пустует.

Кажется, Уолли на мгновение задумался.

– Но я все же попрошу кое о чем взамен.

Уолли скрещивает руки на груди.

– Да? О чем же?

Он смотрит на меня, прищурившись. Ресницы у него длинные, темные и изогнутые, как у старомодных кукол.

– Буду очень благодарна, – говорю я, – если позволишь и дальше называть тебя Уолли.

К моему удивлению, Уолли смеется, запрокинув голову. И хотя я не уверена, что именно его так рассмешило, но смеюсь вместе с ним.

В среду вечером я приезжаю в боулинг около 18:30. Точное время определить не могу, поскольку забыла телефон дома. Подобная оплошность мне несвойственна, и я приписываю ее тому небольшому беспокойству, что одолевает меня весь день из-за предстоящей игры. Боулинг-центр, с его шумом, ярким освещением и запахами, определенно вне зоны моего комфорта. Часть меня, бунтарская, взволнована и рада. Другая же часть отчаянно пытается дышать.

Приехала я сюда на автобусе. Уолли предложил меня подвезти, но от разговоров в дороге у меня болит голова, поэтому автобус показался мне более безопасным вариантом. На листовке в комнате для персонала было написано, что сбор игроков состоится в 18:45, а сама игра в 19:00, чтобы все успели подобрать себе подходящую обувь, забрать купоны на еду и жетоны для автоматов для игры в пинбол. (Я была в шоке, когда узнала об этих автоматах. Игры, как правило, громкие и яркие, а я ненавижу шумные и яркие места.) Но я подготовилась, как смогла, и чувствую себя настороженно оптимистично.

Мне приятно знать, что я приехала раньше Уолли, пусть и всего на три минуты. Он трусцой поднимается по пандусу, красная шапка на голове колышется в такт каждому шагу. Он так спешит, что едва не пробегает мимо меня.

– Уолли! – зову я его, когда он уже собирается войти в здание.

Уолли замедляет шаг, неуверенно улыбаясь, находит меня взглядом и начинает что-то говорить.

– У меня затычки в ушах, – говорю я, – так что я тебя не слышу.

Уолли моргает непонимающе. Его губы снова шевелятся.

– Говорю, не слышу тебя! – объясняю я ему громче.

Уолли поправляет очки на носу и показывает мне жестом снять наушники. Неохотно, но я их снимаю.

– Я спросил, зачем они тебе? – повторяет он, указывая на мои глаза.

– Что, очки для плавания? Они лучше защищают от яркого света в таких местах, чем солнцезащитные.

На его губах мелькает легкая улыбка.

– Ясно…

Конечно, я понимаю, что очки для плавания – это не модно, но я надеялась, что люди просто смирятся и примут это за новый тренд.

– Слушай, – говорит Уолли, – раз уж ты вынула затычки, я хотел извиниться, что был так груб сегодня. Такого рода собеседований у меня не было… уже довольно давно. Ты была права, и дело не в том, что я не смог найти парковку. Я не должен был срываться на тебе.

«Ты была права» – эти слова крутятся у меня в голове. «Ты была права». Права не просто в каких-то фактах, речь о сложном и запутанном мире чувств! Не терпится рассказать Роуз.

– Сейчас тебе лучше? – интересуюсь я.

Уолли кивает.

– Вообще-то мне удалось перенести встречу на завтра.

Я легонько хлопаю в ладоши – получилось весьма забавно, поэтому я принимаю решение повторить этот прием попозже.

– Чудесная новость! И припаркуешься сегодня у моего дома?

– Если не возражаешь.

– Не возражаю, – отвечаю я, снова засовывая затычки в уши. Уолли открыл было рот что-то сказать, но я указываю на свои уши, он замолкает, и мы идем внутрь.

Даже несмотря на очки и затычки, мои органы чувств подвергаются жестокой атаке, стоит нам открыть дверь. Внутри пахнет попкорном, хот-догами и сахарной ватой. Все эти запахи словно остаются на моей коже, забивая поры и заполняя меня изнутри будто песком. При каждом шаге кроссовки прилипают к узорчатому ковру, а мигающие неоновые огни прожигают сетчатку глаз. Музыка гремит со всех сторон – из игровых автоматов, на дорожках для боулинга, и, хотя затычки немного заглушают звук, шум все равно стоит оглушительный. Я опускаю голову и пробираюсь вглубь зала. Около дюжины детей толпятся у длинного металлического стола вдоль стены и поют «С днем рождения тебя!» мальчику, которому, судя по цифрам на торте, одиннадцать лет. Все эти люди сосуществуют в одном пространстве совершенно невозмутимо. На дальней стене я вижу табличку «Команда Библиотеки Бейсайд» и веду Уолли туда. Там нас ожидает Кармель, в красной рубашке и с коротким шарфом, повязанным вокруг шеи. Как ни странно, выглядит она довольно мило.

– Вы надели шарф, – подмечаю я.

Она с любопытством изучает меня, потом что-то говорит, но я ее не слышу. Обернувшись, я оглядываю группу подростков, столпившихся у автомата, выдающего карточки с покемонами. С виду им лет десять-одиннадцать. Как-то в их возрасте мы с Роуз ходили в боулинг. Я отнеслась к этой затее с опаской, но как только Роуз предложила нам остаться дома, мама еще больше укрепилась в своем желании отвести нас поиграть.

– Будет весело! – сказала она, пока мы с Роуз не успели начать спорить, что только усугубило бы ситуацию.

Когда мы приехали в боулинг, моя стратегия заключалась в том, чтобы сосредоточиться на игре. Я прочитала книгу о технике игры в боулинг и в тот вечер забила три страйка. Было бы весело, если бы мама и Роуз не препирались весь вечер напролет. «Еда холодная!», «Мне туфли жмут!», «Не твоя очередь!». А когда мы ждали очереди, чтобы сдать обувь, мама сказала:

– Весь вечер испортили! С вами невозможно куда-то ходить. Да что с вами такое?!

Мы с Роуз плакали всю дорогу домой.

Кармель оживленно о чем-то болтает с Уолли, хмурясь, улыбаясь и то и дело кивая головой. Никогда раньше не видела, чтобы Кармель улыбалась. Я заметила, что у нее один зуб серебряный. Пока они разговаривают, Уолли роется в коробке с обувью для боулинга. Он ловит мой взгляд и спрашивает:

– Какой размер?

– Седьмой, – отвечаю я, и в следующее мгновение сажусь на скамейку, пока он подбирает для меня туфли. Странно, когда кто-то обувает тебя, будто ребенка или манекен. Я говорю Уолли, что в этом нет необходимости, но он продолжает, и я не возражаю. На самом деле это довольно мило.

К 18:45 вечера вся команда в сборе, и Кармель собирает группу, чтобы произнести приветствие, которого мне не расслышать. Затем нас делят на команды, мы с Уолли оказываемся в одной команде с Гейл и Линдой, которые, судя по тому, как часто они касаются его плеч и руки, просто в восторге от его присутствия.

Уолли был прав, когда утверждал, что он хорош в боулинге. Справедливо говоря, он непревзойденный игрок. Он забивает три страйка подряд, а я два. Гейл и Линда не выбивают ни одной кегли. Кармель, как я заметила, вообще не играет, вместо этого она бродит туда-сюда между нашими тремя командами, как в библиотеке. В конце раунда Уолли машет руками у меня перед лицом. Я внимательно слежу за его губами.

– Принести тебе что-нибудь выпить? – спрашивает он медленно.

И правда, пить хочется. Я изучаю барную стойку, вокруг которой визжат оравы детей, на предмет того, что у них есть в наличии. За стойкой работает женщина в комбинезоне в бело-розовую полоску, а у нее за спиной висит вывеска с надписью «Спрайт».

– «Спрайт» был бы очень кстати, спасибо, Уолли.

Он кивает и уходит в сторону бара, оставляя меня размышлять о том, как же здорово, когда о тебе заботятся и предлагают попить. Я отмечаю, что Уолли лучше, чем просто среднестатистический парень для свидания. Линда и Гейл, похоже, тоже так думают, судя по тому, как они выскакивают передо мной, стоит ему исчезнуть из виду.

– Я вас не слышу! – напоминаю я им.

Они жестом показывают мне, чтобы я вынула затычки из ушей. Тяжело вздыхая, я соглашаюсь.

– И ты все это время скрывала! – восклицает Линда.

– Они познакомились в библиотеке, – отвечает ей Гейл.

– Мне нравится его шапка, – говорит Линда. – Что-то напоминает.

– Да, ты права, – поддерживает Гейл.

Не знаю, зачем они попросили вынуть затычки, ведь они разговаривают между собой. Я оглядываюсь в поисках Уолли с напитками, но он куда-то запропастился.

– Где Уолли? – спрашиваю я.

– Точно! – как в унисон кричат Линда и Гейл. – «Где Уолли?», вот кого он напоминает.

Зал утопает в шуме. Кто-то ликует, какой-то ребенок плачет, шар для боулинга ударяется о полированную дорожку. Я обхватываю себя руками.

– Вы все, дамы? – интересуется Кармель.

– Взяли перерыв, пока Рокко принесет выпить, – отвечает ей Гейл.

Наконец я его увидела – склонившись над барной стойкой, он делает заказ. Он оглядывается на меня, и на мгновение наши глаза встречаются.

– Напомните, Ферн, как вы с ним познакомились? – спрашивает Кармель.

Я хотела было ответить, как вдруг игровой автомат начинает издавать громкую мелодию, а в ушах звенят пронзительные крики победивших и проигравших мальчишек.

– Они встретились в библиотеке, – отвечает ей Гейл. – Так, Ферн?

Неподалеку автомат для жетонов выдает кучу монет. Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь! Я чувствую, как ко мне прижимаются люди, уступая дорогу человеку в инвалидном кресле.

– Эм-м-м, что?

– Ты встретила Рокко в библиотеке, – повторяет Гейл громче. Кармель и Линда засыпают меня вопросами, а шум вокруг только усиливается. Я будто оказалась в мчащемся поезде, с которого не сойти. Я снова затыкаю уши, закрываю глаза и начинаю раскачиваться тихонько, затем более энергично.

– Ферн! – зовет кто-то.

Я открываю глаза. Все смотрят на меня с тревогой, переглядываясь между собой. Уолли нигде нет.

– Что? – спрашиваю я, но, должно быть, я сказала это слишком громко или слишком тихо, потому что они выглядят потрясенными.

Я раскачиваюсь сильнее. Музыка в стиле диско играет так громко, что даже с затычками я могу разобрать мелодию. Дыхание перехватывает, голова болит.

– А вот и выпивка! – выкрикивает Уолли, улыбаясь и неся поднос с напитками.

Кажется, я вот-вот закричу. Наверное, я уже закричала, потому что все собираются вокруг меня. Это невыносимо. Я сжимаю руки в кулаки.

Уолли касается моей ладони, но я отдергиваю руку. Кивнув, он говорит:

– Ферн, иди за мной.

Он выжидает с мгновение, чтобы убедиться, что завладел моим вниманием, и шагает вперед. Я иду за ним, сохраняя дистанцию, пока он расталкивает людей, формируя для меня проход. Автоматические двери открываются, я вдыхаю прохладный успокаивающий воздух. Мы выходим и направляемся на парковку.

– Ты как? – спрашивает Уолли, когда мы оказываемся вдали от шума, толпы и ярких огней.

Сердце по-прежнему бешено колотится.

– Я думала, что справлюсь, – отвечаю я не то Уолли, не то самой себе. – Думала, все получится.

Уолли кивает.

– Знаю, преодолевать свои страхи бывает очень страшно, – говорит он.