Текст книги "Степные рассказы"

Степные рассказы
Салтанат Хамзеева

© Салтанат Хамзеева, 2023

ISBN 978-5-0060-3036-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Живи, моя Степь!

Солнце! Как же много солнца, тепла и радости. Степь цветет буйным цветом: прозрачно – зелёная мягкая трава свежа и шелковиста, алые тюльпаны на сопках горделиво красуются, словно девушки вышли на прогулку, стыдливо краснеют маки-подростки от легких поцелуев шального ветра.

Мальчик свистом подзывает свою собаку – белошерстный кудрявый щенок еще мал, чтобы загонять отару овец. Оглядев хозяйским взглядом отару, мальчик гонит ее к речке. Берега степной речушки пологие, и им очень удобно спускаться к воде. Стоя по пояс в теплой воде, мальчик замечает на берегу за ветвями пышно расцветающего тамариска девушку и джигита.

«Ничего себе. Это же наша Баян. С кем это она?». Любопытство подстегнуло мальчика, и он, нагой, забыв обо всем, незаметно подкрался к берегу.

Прекрасная, гордая Баян, дочь славного бия Еламана, предводителя кочевья, стояла во весь рост, почти не скрываясь. Ее огромные красивые глаза безотрывно смотрели на джигита, руки теребили шелковый белый платочек. Слегка пригнувший голову джигит что-то говорил ей быстро, горячо.

Далекий шум заставил мальчика выглянуть из-за кустов, он увидел мчащихся к реке всадников. Кони и всадники показались ему огромными и черными, может быть туча, наползавшая на солнце, усилила его безотчетный страх?

«Эй, бегите» – закричал он девушке и джигиту. Но ветер отнес в сторону его сдавленный крик. И в ту же минуту всадники оказались рядом, сталь яростно блеснула на солнце и окрасилась в алый цвет. Отчаянный крик девушки и стон джигита были последними, что услышал мальчик, падая на землю среди невысоких кустов….

«Вот и хорошо, что очнулся. Посмотри-ка, что я тебе принесла» – величественная светлолицая байбише – старшая жена бия Еламана, прозванная в народе Кумис Ай – Серебряная луна, высыпала на дастархан редкие сладости – разноцветные конфеты, которые вместе с дорогими красивыми тканями, различными украшениями, редкими драгоценностями и чаем привозили проходившие мимо кочевья караванщики.

Мальчик молча приподнялся, обнаружив, что он в одежде, хотя и не своей, облегченно вздохнул, и восторженно оглядел юрту – он никогда не бывал в богатых домах.

Юрта предводителя кочевья была, как и полагается, большая, просторная, из 24 секций, покрытая белым войлоком. Такая юрта устанавливалась первой, как только кочевье определялось с местом стоянки.

Широкие тканные полосы с узлами и кистями из разноцветных шерстяных нитей опоясывали стены юрты, с купола свисали узорные ленты. На стенах красовались шелковистые шкуры рыжих лисиц, корсаков и серобурых волков. Добротные, мягкие войлоки с зелеными, красными, желтыми узорами были похожи на весеннюю степь.

Порог юрты молча перешагнул сгорбившийся бий Еламан, следом, держась на почтительном расстоянии, также молча вошли шестеро его взрослых сыновей, затем с дерзким выражением лица торопливо вошли пятеро подростков. Но одного строгого взгляда старшего из сыновей было достаточно – подростки выскочили за порог, и начали оттеснять любопытствующих. Толпа негромко зашумела, но сразу стихла, как только к юрте направились старейшины. Затем у дальней юрты остановились седые всадники, спешились, передали поводья молодым сопровождавшим, и не спеша, как полагалось в степи, молча направились к Главной юрте. Бегать и скакать по кочевью, вбегать в юрты или спрыгивать с лошади у юрты издревле считалось у кочевников дурным тоном и признаком надвигающейся беды. Разве что смертельно раненый гонец, несущий плохую весть, мог невольно нарушить этот обычай.

«Поешь, ешь быстрее» – заторопила мальчика байбише. Жадно глотая кусок свежесваренного мяса, заедая его вкусным сочным тестом и запивая все это чаем с молоком, мальчик неотрывно следил за другой секцией юрты, где все также молча сидели старейшины.

Наконец, один из сыновей бия подошел к матери, молча поклонился ей и перевел взгляд на мальчика. Байбише ласково погладила мальчика по голове, подтолкнула к сыну.

«Карагым (мой дорогой),» – обратился бий Еламан к мальчику – «не бойся ничего, расскажи, что ты видел?».

«Я пас наших овец. Там была Баян» – нервный вздох и прикушенная губа байбише, быстро опустившей голову, подсказали мальчику, что лучше не упоминать о джигите. Сирота, живущий у дальних родственников, пасущий овец соседей за кусок хлеба, смышлёный не по годам, как и все дети степи, он хорошо знал обычаи и характер людей.

«Она просто смотрела, как я играю с щенком. Потом вдруг появились всадники. Баян закричала, мне стало страшно, я упал» – последние слова мальчик произнес почти шепотом.

Один из старейшин взглянул на мальчика и спросил: «И больше ничего? Может быть, ты видел лица всадников? Вспомни». Мальчик убедительно покачал головой, старейшины только вздохнули.

Потом мальчик снова сидел в другой части юрты, пока старейшины совещались о чем-то. Крепко обнимая его, байбише беззвучно плакала. Баян не была ее дочерью, она родилась от второй жены бия, умершей при родах. Но воспитывала Баян как родную дочь сама Кумис Ай. Шестерых сыновей родила Серебряная луна, и втайне мечтала о дочери. Когда же судьба послала ей такой подарок, байбише сумела сдержать свою радость, чтобы не оскорбить память второй жены и своего мужа. Ее горечь по смерти второй жены мужа была искренней, ей было жаль новорожденную, не успевшую даже попробовать материнского молока. Но как орлица она зорко следила, чтобы досужие языки, якобы жалея, не оскорбили слух дочери, чтобы позже самой рассказать о ее матери. «Моя звездочка, мое сердце, мое золото» – только так обращалась Кумис Ай к дочери. Даже имя ей дала она сама, будучи уважаемой старшей женой и матерью не только своих сыновей – всех детей мужа она считала родными.

Когда-то ее свекровь – властная, под стать мужу, умная женщина, сосватавшая сыну по обычаю еще две жены, завещала ему: «Пока Кумис Ай будет рядом с тобой, я уверена, твой очаг будет нерушим». И бий Еламан убедился, что Серебряная луна действительно Хранительница Очага, редкая по уму и доброте, сплотившая вокруг мужа его детей от всех жен, останавливающая одним лишь мягким укоризненным взглядом вздорных его жен-соперниц, она заслужила уважение своих соплеменников.

Нелегкая задача стояла перед старейшинами – смерть красавицы Баян взбудоражила кочевье. Сыновья бия рвались в бой отомстить за смерть сестры, даже младшие ее братья повадили скулами, дергая за удила своих коней – малолеток, девушки с вызовом смотрели на мужчин, готовые пасть на спины коней, женщины вопросительно заглядывали в глаза старейшин. Кочевье гудело, словно рой пчел.

Вечером старейшины вынесли решение: старший сын бия Еламана возглавит отряд разведчиков, старый, закаленный в боях, военачальник укрепит посты, мальчика же решили отправить подальше от любопытных глаз и ушей – караванщик согласился забрать с собой мальчика.

И никто, кроме верных друзей бия, не знал, что узун кулак -этот степной телеграф – донес весть в Степь – грядут перемены: чужая религия придет на саблях и воцарится на останках степняков, дети забудут язык и обычаи, юрты сожгут до тла, женщин и стариков угонят в рабство. И если напали на девушку не просто грабители или кто-либо из другого племени, а те, которые придут в Степь, всем племенам надо объединиться. Междоусобица сейчас страшнее врага, а молодежь пусть остудит свои горячие головы в поиске обидчиков – отряд разведчиков под руководством Сарыбаса, старшего сына бия, был малочисленным под предлогом мобильности и скрытного ведения операции.

Старейшины же собирались на самую важную встречу представителей всех родов и племен – сохранение мира всегда было главным условием жизни в Степи.

(май,2023)

Степные кентавры

Степная дорога имеют свою душу, она как рассказчик увлекает тебя, убегая за горизонт. Пыльная, иногда в ухабах, иногда с появившимися невесть откуда лужами в самую знойную пору, она то петляет среди холмов, то долго тянется кривою лентой. А кругом стелется разноцветный ковер степи: местами сквозь пожухлую траву прорывается к солнцу молодая зелень, мелкими бусинками рассыпаются белые, синие, желтые цветочки, коричневые стебельки.

Старенький оранжевый ПАЗик, который ежегодно нефтяники Эмбамунаугаз предоставляли археологам в качестве спонсорской помощи, вез нас к загадочному плато Актолагай. Причудливые меловые фигуры, высеченные самой Природой, молчаливые свидетели далеких времен возвышались над степью: здесь и Шахматная Королева, и галерея мужских лиц в профиль, и фигура женщины с ребенком, прозванная Ожидающая, и пригнувшийся хищник – то ли леопард, то ли тигр, глаза которого в момент попадания лучей заходящего солнца вспыхивали как далекие огоньки – это частички соли, осевшие в «глазницах», отражали на короткое время солнечный свет. Фигуру этого зверя прозвали Степной сфинкс.

А внизу, белея от соли, расстилалось дно древнего мирового океана – да, да, именно дно океана: здесь исследователи и археологи находили акульи зубы, отпечатки необычных растений и животных, и даже останки динозавров.

Один из акульих зубов, обнаруженных во время нашей экспедиции, мне подарили на память. Я бы может и не поверила в то, что это зуб настоящей древней акулы, но не поверить археологу с мировым именем было трудно. Это был настоящий шок – незабываемое впечатление от прикосновения к Вечности.

Солнце палило нещадно, но ветерок от мчащегося ПАЗика и беспечная молодость команды археологов, фотографов, журналистов, травящих анекдоты, курящих в автобусные окошки, звуки неумолкающей гитары скрасили дорогу и сократили ее. Солнце стояло в зените, когда мы подъехали к одиноко белеющей в степи юрте. С наслаждением потягиваясь и разминая затёкшие ноги, мы столпились у автобуса, ожидая встречи с давними знакомыми – каждый год нас радушно встречала семья чабана, старого друга археологов. Крепкие, загорелые коренастые сыновья и чумазые внуки бросились радостно обнимать нас:

«Ой, дорогие мои, как вы добрались? Амансындарма» – степенно приветствовал нас аксакал. Профессор Самашев пожал двумя руками в знак почтения руку старика, затем они по-дружески обнялись.

Три снохи старика поклонились по обычаю нашему руководителю, подошли к нам и поочередно обнялись с женщинами нашей группы.

«Эй, байбише, выходи, гости приехали» – на громкий крик старика из юрты вышла с сияющей улыбкой его супруга – невысокого роста, в простом, ситцевом платье и зеленом платке. В руках она держала черпак и миску с холодным кумысом, которую протянула профессору.

Внутри юрты было прохладно, разноцветные корпешки и небольшие подушки манили наши уставшие тела.

Пока мы отдыхали в юрте, снохи старика быстро накрыли дастархан на круглых невысоких деревянных столах – недавно испеченные свежие лепешки с пьянящим запахом, сметана, сбитая вручную, конфеты и печенья из города, легкий салат из огурцов и помидоров были всего лишь перекусом и добавкой к крепко заваренному с молоком душистому степному чаю из кипящего и фыркающего самовара.

Об этой уникальной привычке казахов и вообще жителей Востока пить горячий чай в самый разгар палящего летнего зноя писали еще в далекие от нас времена исследователи и врачи. Говоря современным языком, горячий чай восстанавливает водно-солевой баланс, уменьшает жажду. Конечно, в наш информационный век об этом знают все, но наши предки сумели сохранить такие знания и передать ее поколениям и без интернета.

Тем временем сыновья аксакала, каждое лето приезжавшие с детьми к родителям, установили недалеко от юрты самодельные очаги – треножники, развели огонь, установили большой и средний котлы, почерневшие от огня и времени, наполнив их чистой водой. Затем отправились в загон и выбрали самого большого барана, мясо которого вполне могло прокормить всю нашу команду и семью чабана.

Послеобеденное солнце будто решило сменить гнев на милость – жара немного спала. Аксакал повел небольшую группу археологов к лощине показать изменение русла реки, некогда бурно протекавшей у подножья холмов. Затем она стала мелеть, и вот уже мелко каменистые отмели стали более привычными взгляду чабанов, пригонявших сюда отары и табуны на водопой. Там, где была большая глубина, появлялись рвы – вода отступала, и земля начинала обваливаться.

«Видно, там, сверху, отводят воду на полив огородов» – вздохнул старик – Вода как рыба – ищет, где глубже. То там появится, то тут. А если под землю уйдет, то где-нибудь озерком появится».

«Ата, ата» – отчаянные крики детей встревожили всех.

«О, чтоб тебя» – чуть не выругался испуганный аксакал.

«Ата, там жеребенок провалился, и мать его сейчас провалится, быстрей» – выкрикнув эти слова, дети, даже не замедлив ход, бросились бежать назад. Там, где обвалилась в реку земля, в вязкой массе отчаянно барахтался жеребенок. Он пытался встать на ноги, но, видимо, не находил опоры. С громким ржанием к нему спускалась со склона мать, скользя копытами по ползущей вниз земле, рискуя провалиться под собственным весом.

«Держи ее, гони прочь» – кричал старик старшему сыну, спрыгнувшему со склона наперерез лошади. Но разве можно остановить мать, спасающую свое дитя. Лошадь мотнула головой, словно собиралась развернуться, уворачиваясь от раскинутых рук человека. Потом нырнула под его руки, чуть подогнув колени, и обманув его, помчалась к жеребенку.

Каким-то чудом ей удалось добраться до жеребенка, она отчаянно толкала его в шею и бок, направляя к берегу. Затем ей удалось вцепиться в его спину, но худенькая кожа жеребенка не давала возможности тащить его. Лошадь сделала вдох (честное слово, она набрала воздух в себя), нырнула головой под брюхо, и рывком почти выкинула жеребенка вверх. Подоспевшие мужчины, схватив малыша за передние ноги, вытащили его на безопасное место.

Тем временем лошадь сама стала проваливаться глубже. Она тщетно рвалась из цепких оков проваливающейся и увлекающей ее за собой массы земли. Явно в том месте был глубокий провал.

Подоспевший водитель нашей группы кинул смотанный аркан стоявшим внизу мужчинам.

«Каш (разойдись)!» – зычным голосом крикнул старик и взмахнул арканом над нашими головами. Многолетний опыт, зоркие глаза и крепкие руки не подвели старого чабана: с большого расстояния он ловко закинул петлю на шею проваливающейся в провал лошади. Другой конец аркана из рук старика подхватил старший сын, и мужчины стали тянуть заарканенную лошадь. Пятеро крепких мужчин перевели дух, когда лошадь, нащупав копытами крепкую почву, встала на нее дрожащими ногами. Но насколько была широка эта опора никто не знал. Вода делала свое дело, размывая все вокруг и перекатывая перед собой уже глину и камни.

Наш водитель и двое парней бросились назад, к автобусу, и вскоре несколько нешироких досок были переданы спасателям внизу. Проложив их перед собой, мужчины дотянулись до лошади, стоявшей по самую спину в грязной воде.

Усталая, дрожащая, обессиленная она готова была сдаться. «Кулыным, жулдызым, не сдавайся» – негромко уговаривал старый чабан, вырастивший ее с малых лет. Он тоже добрался до лошади, дотягиваясь до морды, ласково гладил ее дрожащими пальцами.

Мужчины растерянно смотрели друг на друга – вытащить из бурлящего потока грязи глубоко провалившуюся взрослую лошадь было делом нелегким.

«Тянуть за шею арканом бесполезно, к тому же она крупная» – размышляли вслух выбившиеся из сил мужчины.

И вдруг раздалось громкое ржание вожака табуна, примчавшегося ко рву. Лошади, не обращая внимания на людей, пытались подойти к берегу. Высокий черный жеребец, угрожающее отталкивая людей, старался пробраться к тонущей лошади.

«А, понял, я понял» – радостный крик вечно подпитого тракториста, гостившего у чабана, отвлек на минуту внимание людей от лошади.

«Что еще придумал этот малохольный?» – охнула старуха, отгонявшая от берега своих внуков.

Тракторист притащил залежавшийся под навесом огромный брезент, часть которого волочилась по земле. Дети с шумом бросились помогать ему. Стоявшие на берегу стали быстро складывать брезент по длине под довольный начальственный окрик тракториста.

«Эй, теперь его под брюхом лошади проведите, арканом замотайте» – польщенный вниманием толпы раздавал команды протрезвевший тракторист.

Спасатели, подплыв к лошади, сумели провести брезент под брюхом лошади и укрепить его арканом. Другой конец аркана на берег вытащил уставший и переволновавшийся старик.

«Эх-» – сдвинул кепку погрустневший тракторист – «сил, наверное, не хватит вытащить ее».

И тут случилось самое невероятное для нас, городских, оторванных от Природы и ее законов, от ее таинств и могущества. Черный жеребец и две рыжие кобылы, отделившись от табуна, сбившегося около жеребенка, подошли к старому чабану. Жеребец наклонил голову, и старый чабан, заплакав от пережитого и мудрости животного, накинул петлю на его могучую шею. «Пошел, пошел, умница мой» – старик ласково похлопал жеребца. Две рыжие статные кобылы взялись за аркан зубами. И под восторженные крики людей, бросившихся помогать им, они как степные мудрые могучие кентавры стали отходить от берега и тянуть аркан.

Мне показалось, что даже солнце застыло в небе, чтобы посмотреть на эту величественную картину.

Кобылицу вытащили на берег, она, шумно вздохнув через ноздри, обессиленная упала на горячую землю. С громким ржанием к ней сквозь толпу людей прорвался жеребенок, он радостно тыкался об ее морду. «Тихо, тихо. Отведите его подальше» – приказал внукам старик. Рядом с лошадью прилегли усталые мужчины. Женщины бросились к казанам, а дети к флягам с водой. Каждый ребенок пытался быть полезным, одни приносили чистую воду, другие тащили ведра и тазики, чтобы взрослые могли помыться.

Одна из молодых снох, беременная, почти на сносях, вынесла из юрты небольшие полотенца и передала их через девочек.

Все суетились и радостно шумели, рыжий тракторист протянул шланг, прикрепив его к огромной цистерне с водой, и на радость малышам стал поливать потеплевшей за день водой жеребенка. Младший сын чабана окликнул его, и тракторист вальяжной походкой под громкие детские крики потащил шланг к лежавшей на земле лошади.

«Эй, балбесы, кто ж льет воду на голову лошади. С шеи начинайте, говорю, с шеи» – проворчал старик, не скрывая доброй улыбки. Он подошел к жеребцу, обнял его, и что-то тихо прошептал ему на ухо. Жеребец тряхнул головой, ткнулся в плечо старика – так они и стояли молча, пока нас всех не позвали к столу.

Но едва мы поднесли ко рту вкусный бешбармак – это вечное и невообразимо сладостное блюдо степняков, как из юрты выскочила одна из снох, громко зовя свекровь.

«О, Творец мой, что еще случилось? Иди посмотри» – приказал старик старшей внучке.

«Кушайте, кушайте. Ничего пока не случилось» – пробормотала старуха, метнувшись к снохе.

Мы все застыли, сидя на теплой кошме под открытым небом и за щедро накрытым дастарханом.

«Ма саган (вот тебе на)!» – захохотал догадавшийся тракторист – «Ата, с тебя суюнши будет».

«Ой!» – вскочил смущенный младший сын чабана.

Из юрты выбежала старшая сноха, подбежала к мужу и что-то горячо зашептала ему, показывая на машину.

Теперь уже все вскочили на ноги, поняв в чем дело. То ли срок пришел, то ли от переживаний у младшей снохи начались роды. Было и тревожно, и радостно.

Два сына и старшая сноха, бережно усадив младшую, рванули в город.

«Даст Аллах, утром приедут с хорошей новостью» – успокаивал стариков наш профессор.

Наконец, последние лучи солнца ярко сверкнули на прощание, стало темнеть, и на темнеющем небе появились первые робкие звездочки. Несколько минут стояла тишина, а затем степь стала жить своей ночной жизнью: негромко фыркали лошади, где-то застрекотали сверчки, вдалеке засвистела с перерывами ночная птица. Будто опоздавший школьник, запоздало начал дуть легкий, пока еще не прохладный, ветерок.

Мы снова пили этот древний чудный напиток – густой чай с молоком, и молчали, блаженствуя в ожидании неведомого прекрасного, отдыхая от пережитого за весь день.

А утром нас разбудил громкий крик детей: «Едут, едут». Через всю степь, не разбирая дороги, подпрыгивая на кочках, оставляя иногда за собой клубы белой пыли мчалась машина, издавая громкий непрерывный сигнал. Высунувшиеся из окна братья радостно махали руками, женщина, сорвав с головы платок, размахивала им как флагом. «Суйинши, суйинши» – кричали они, перебивая друг друга.

«Эй, какой вам суйинши. Я же первый попросил его» – подтягивая штаны, перепрыгивая через ноги просыпающихся, громко возмущался тракторист.

«Будет, будет тебе тоже суйинши» – счастливая старушка замахнулась на него шутя.

Все обнимали стариков, поздравляли. «Хвала тебе, Создатель, за милость твою» – благодарно шептал аксакал.

Теперь уже о нашем отъезде на место раскопки и речи не могло быть: снова ставились на огонь казаны, дымились трубы самоваров, снохи и бабушка дарили нам платки, а наш водитель по указанию руководителя группы разгружал продукты – сгущенки, тушенки, макароны, крупы, конфеты, сладости и специи.

«Завтра закажем через нефтяников, купят и привезут продукты» – успокаивал нашего вздыхающего повара профессор.

Старый чабан открыл ворота загона, и табун лошадей потянулся к выходу. Гордо вскинув голову, оглядев все вокруг, бросив на нас молчаливый взгляд умных карих глаз, черный жеребец – вожак повел табун в степь. Они проходили мимо нас торжественно и молча, и мне показалось, что сейчас происходит исторический момент – встреча двух цивилизаций: древней, самой могучей, мудрой и нашей, еще пока неразумной и юной.

Найдется ли среди нас талантливый художник, чтобы запечатлеть этот высокий миг для будущих наших поколений? – мелькнула с сожалением мысль в моей голове.

И только щелчок фотоаппарата нашего неугомонного фотографа Касыма успокоил меня.

«Я назову эту фотографию «Степные кентавры» – прошептал завороженный Касым.

А лошади уходили в даль по цветущей степи, к горизонту – казалось, они возвращались к себе домой – в Вечное Синее Небо.

(июль, 2023)

 
___________________________________________________________________