Текст книги "Дневник одного гения"

22-е

Пресвятая Дева возносится на небо отнюдь не силой молитвы. Пресвятую Деву поднимает энергия Ее собственных антипротонов. Догмат Вознесения – чисто ницшеанский догмат. В противоположность тому, что ошибочно утверждает великий и достойный всяческого восхищения философ Эухенио д’Орс[84]84
  Эухенио д’Орс-и-Ровиро (1867–1954) – испанский писатель, философ, искусствовед, эрудит, писавший на испанском и каталанском языках. Дали посвятил ему несколько страниц в своей «Тайной жизни».


[Закрыть], Вознесение отнюдь не проявление святой слабости, а пароксизм воли к могуществу Вечной женственности, той воли к могуществу, которую якобы постигли, по их утверждению, последователи Ницше. В то время как Христос вовсе не является, как многие в это верят, сверхчеловеком, Пресвятая Дева всецело является сверхженщиной, которая в соответствии с моим сном о пяти мешках бараньего гороха упадет на небо. И это свидетельствует о том, что Божья Матерь телом и душой остается в раю благодаря своему собственному весу, равному весу самого Бога Отца. Это примерно то же самое, как если бы Гале нужно было войти в дом моего отца.

23-е

Три тысячи слоновьих черепов!

В сумерки ко мне является с визитом некий французский полковник. Когда в беседе мы затронули проблему слоновьих черепов, я сообщаю ему:

– У меня их уже пять штук!

– А зачем столько слоновьих черепов? – изумляется он.

– Мне их нужно три тысячи. Впрочем, они у меня будут! Один из моих друзей, магараджа, привезет мне, как я надеюсь, целый грузовой корабль слоновьих черепов. Рыбаки выгрузят их здесь прямо на мол. Я велю им разбросать черепа по всей планетарной геологии Порт-Льигата.

– О, это будет прекрасно, это будет чисто по-дантовски! – восклицает полковник.

– Главное, это будет лучше всего соответствовать здешнему ландшафту. Сажать тут ничего нельзя, это значило бы загубить пейзаж. И ни в коем случае тут нельзя сажать ели. Результат будет чудовищный. А вот слоновьи черепа будут в самый раз.

25-е

Сегодня день Сант-Яго[85]85
  Сант-Яго (апостол Иаков) – считается небесным покровителем Испании.


[Закрыть], это кадакесский праздник. Когда я был маленьким, моя сухонькая и такая всегда чистенькая бабушка в этот день ни разу не упускала случая продекламировать мне следующий стишок:

 
Двадцать пятое число —
Светлый День святого Яго.
И на площади Быков
Будет праздник, будут флаги.
Все напьются, подерутся
И со зла толпою всей
Жечь монастыри рванутся.
 

В стихотворении этом, как мне кажется, выражена сама суть поразительно непоследовательной души испанца.

В этот вечер у нас, благодаря долгим и чрезвычайно торжественным сумеркам, было предчувствие, что нас ждет одна из тех прохладных, хмельных ночей, какие случаются только летом. Из палатки, которую поставили недалеко от нашего дома, без перерыва неслись одна за другой неизбежные в подобных обстоятельствах песни, начиная с «El Solitero de la Cardina»[86]86
  «Отшельник из Кардины» (исп.).


[Закрыть].

Эти неумелые певцы доставили мне нежданное удовольствие и возбудили в душе какое-то томительное и невероятно чувственное напряжение. С каждой песней передо мною просто-таки с сентиментальной остротой явственно вставали картины моего отрочества, когда я летом с друзьями отправлялся в поход и точно так же разбивал палатку. Вот уж поистине жалкие эти туристы явились сюда, чтобы доставить мне несколько восхитительных мгновений. Будь я всемогущим, я приказал бы дать каждому в наказание по пять ударов палкой! За то, что они не такие, каким был я. Я уверен, они тупые, спортивные и правильные во всем. А я в их возрасте брал с собою в поход Ницше и уже язвил им свой собственный мозг и мозг других.

26-е

Уж коли вы бездарность, то, даже если будете стараться писать хуже некуда, все равно будет видно, что вы – бездарность.

Сальвадор Дали

После изнурительного дня работы я получаю телеграмму, которой меня извещают, что сто две иллюстрации к «Божественной комедии»[87]87
  В 1952 году Дали сделал 102 иллюстрации к «Божественной комедии» Данте для издания, вышедшего в Италии в 1953 году.


[Закрыть] благополучно дошли до Рима. Издатель Джейнз привозит мне книгу «Обнаженный Дали». Мы обедаем и пьем великолепное шампанское, которое я отведываю с пароксизмальным наслаждением. Эти два бокала шампанского единственные, которые я выпил за последние восемь лет.

27-е

Утром из ряда вон выходящая дефекация: всего две маленькие какашки, по форме напоминающие рог носорога. Столь скудный стул весьма озаботил меня. Я-то полагал, что непривычное для меня шампанское произведет слабительное действие. Но не прошло и часа, как мне пришлось возвратиться в кабинет задумчивости, и на сей раз стул был нормальный. Так что те два носорожьих рога были завершением какого-то иного процесса. К этой проблеме, имеющей первостепенное значение, я еще вернусь.

28-е

Весь день мой слоновый череп, как, впрочем, и все остальное, поливал дождь. Во время сиесты раздались два негромких удара грома. Когда я был маленький, меня уверяли, что это на верхнем этаже передвигают мебель. Сегодня же я думаю, как это правильно, что дом защищен громоотводом. Вечером в кухне обнаруживаю большую глиняную миску, полную улиток. Мои глаза вспыхнули от восторга при виде этого влажного лакомства завтрашнего дня. Казалось, будто эти серые спиральные создания покоятся в неких каменистых образованиях из вздувшегося шелковистого крахмала цвета свинца. Тона переходили от приглушенной устричной черноты к молочной белизне, наводящей на мысль о брюшках куропаток.

29-е

живопись его смердит

Пит[88]88
  Имеется в виду голландский художник Пит Мондриан (наст. имя Питер Корнелис Мондриан) (1872–1944), основоположник геометрической абстракции.


[Закрыть]

таланта с блошиный бздюм.[89]89
  Художник-абстракционист, которого Дали давно уже выбрал своей мишенью. См.: «Рогоносцы ветхого современного искусства», изд. Фаскель, а также в приложении сравнительную таблицу художественных достоинств различных живописцев, составленную в соответствии с принципами далианского анализа.


[Закрыть]

Долгий, поистине очень долгий и, не будем скрывать истину, чрезвычайно мелодичный бздюм, который я издал, проснувшись, навел меня на мысль о Мишеле де Монтене. Автор этот сообщает, что святой Августин был незаурядным пердуном и ему удавалось этим естественным способом наигрывать целые музыкальные пиесы[90]90
  …Августин был незаурядным пердуном… – На самом деле Монтень в «Опытах» пишет: «Правда, св. Августин, чтобы доказать всемогущество нашей воли, в ряду других доказательств ссылается также на одного человека, которого он видел и который приказывал своему заду производить то или иное количество выстрелов, а комментатор св. Августина Вивес добавляет пример, относящийся уже к его времени, сообщая, что некто умел издавать подобные звуки соответственно размеру стихов, которые при этом читали ему». Кн. 1, гл. XXI «О силе нашего воображения», перев. А. Бобовича.


[Закрыть][91]91
  Дали крайне редко расстается с одной драгоценной для него записью. Это маленькая граммофонная пластинка, на которой запечатлено шумовое произведение некоего американского клуба пердолюбов, а кроме того, он постоянно перечитывает одно бесценное антикварное издание – «Наука бздюма» графа де Труби, значительный фрагмент которого мы публикуем в приложении.


[Закрыть].

30-е

Огромная радость: я зря поверил словам служанки, которая по ошибке сообщила, что сегодня кончается месяц. Перед самым обедом узнаю, что, оказывается, завтра будет тридцать первое число. А это означает, что я успею дописать в «Вознесении» лицо Галы, которое будет самым прекрасным и самым похожим из всех доселе написанных мною обликов моей

воскрешенной и вознесенной!

Август

1-е

Сегодня вечером я впервые, наверное, за год – не меньше – смотрю на звездное небо. И обнаруживаю, что оно маленькое. Что это значит: я вырос или Вселенная сжалась? А может, и то и другое одновременно? Как это разнится с мучительным созерцанием звезд в пору отрочества. Тогда они подавляли меня вкупе с моим романтизмом, внушавшим мне веру в непостижимость и бесконечность космических пространств. Я был охвачен меланхолией по причине смутности и неопределенности своих эмоций. Теперь же, напротив, мои эмоции до такой степени определенны, что я мог сделать их слепок. И сейчас я как раз решил заказать гипсовый слепок, передающий с максимальной точностью чувство, какое возникает у меня при созерцании небесного свода.

Я крайне признателен современной физике за то, что своими исследованиями она подтвердила это столь приятное, сибаритское и самое что ни на есть антиромантическое представление о «конечности пространства». Мое чувство имеет совершенную форму континуума с четырьмя ягодицами и на ощупь нежно, как плоть самой Вселенной. Уставший после дня трудов, я вплоть до самого момента засыпания стараюсь сохранить неприкосновенным это свое чувство, все больше и больше убеждаясь в собственной правоте и говоря себе, что Вселенная – даже расширяющаяся при всем кажущемся нам изобилии составляющей ее материи – это в чистом виде всего лишь пересчитывание бобов[92]92
  Практически непереводимая аллюзия на каталонскую пословицу, в которой говорится о бессмысленности пересчета бобов как разменной монеты.


[Закрыть]. Я до того рад видеть, что космос наконец-то сведен к столь разумным пропорциям, что даже удовлетворенно потер бы руки, если бы это не был отвратительный типично антидалианский жест. И перед тем как заснуть, я, вместо того чтобы потереть руки, поцелую их с неомраченной радостью, мысленно повторяя себе, что Вселенная, как и любая материальная вещь, выглядит жалкой и узкой, если сравнишь ее с иным челом, написанным кистью Рафаэля.

20-е

Мне наконец привезли гипсовый слепок моего чувства, и я решаю запечатлеть этот континуум о четырех ягодицах на фотографии. Друзья все собрались внизу в саду, а ко мне наверх неожиданно поднялась одна светская дама. Я оглядываю ее – я всегда оглядываю женщин, – и меня вдруг осеняет: у этой особы, что повернулась ко мне спиною, пара ягодиц точь-в-точь как у моего континуума. Я прошу ее приблизиться к нему и сообщаю, что у нее в том месте, где спина теряет свое название, находится мое видение Вселенной. Не позволит ли она сфотографировать мне его? Она самым естественным образом соглашается, задирает платье и, перегнувшись через каменную стенку-балюстраду, чтобы иметь возможность беседовать с друзьями, которые собрались внизу на террасе и ни о чем не подозревают, предоставляет мне свои ягодицы, дабы я мог сопоставить слепок и живое плотское подобие слепка.

Когда я закончил, она оправила платье и протянула мне журнал, который принесла мне в сумочке. Старый, засаленный, рваненький журнал, но в нем я с упоением, можете себе представить с каким, обнаруживаю изображение геометрической фигуры, полностью идентичной моему слепку: поверхность постоянной кривизны, которую получают в опытах по механическому разделению капли масла.

Сразу столько типично далианских событий за такой краткий промежуток времени подтверждают, что моя гениальность достигла апогея.

Сентябрь

1-е

Вознесение – это лифт. Он поднимается за счет веса мертвого Христа.

Я первым поражаюсь тем уникальным и сверхъестественным вещам, что происходят со мной каждый день, но должен признать, что сегодня под вечер после подкрепляющей пятнадцатиминутной сиесты на меня обрушилось самое небывалое событие в моей жизни.

Я попытался опустить «Вознесение», чтобы прописать кое-какие детали в верхней части полотна, но возникли какие-то помехи нормальному функционированию системы блоков, однако я продолжал дергать, и тут картина оборвалась и с трехметровой высоты с грохотом рухнула внутрь конструкции, которая по моему желанию поднимает и опускает ее. Я было решил, что картина вся поцарапана, а может, даже порвана и три месяца работы погублены, ну или в лучшем случае придется потратить бездну времени на кропотливое восстановление повреждений. Заслышав мои отчаянные вопли, прибежала служанка и видит: я стою бледный как смерть! Я уже представляю, как в Нью-Йорке откладывают, если вообще не отменяют, мою выставку. Надо позвать кого-нибудь, чтобы он спустился в эту дыру и извлек оттуда останки моего незавершенного шедевра. Увы, в этот час весь Порт-Льигат предается сиесте. Как сумасшедший я пустился бегом в гостиницу. По дороге потерял одну эспадрилью[93]93
  Эспадрильи – испанские туфли на веревочной подошве.


[Закрыть], но даже не остановился, чтобы подобрать ее. Наверно, выглядел я ужасно: волосы взлохмачены, усы торчат во все стороны. Когда я ворвался в гостиницу, одна молоденькая англичанка, увидев меня, вскрикнула и побежала прятаться. Наконец я нашел Рафаэля, хозяина гостиницы, и попросил его пойти помочь мне. Такой же смертельно бледный, как я, он спустился в яму, и мы с величайшими предосторожностями сумели вытащить картину. Чудо! Она оказалась неповрежденной. Ни одной царапинки, ни одной даже пылинки! Все, кто пытался восстановить случившееся, не могут понять, как это стало возможно, и уверены, что такое могло произойти лишь при непосредственном вмешательстве ангелов[94]94
  У Дали совершенно особые личные отношения с ангелами. В приложении приводится статья Бруно Фруасара, посвященная этой деликатной проблеме.


[Закрыть].

Вот так мне стало ясно, что благодаря падению картины я смогу наверстать весь август! Ведь по причине совершенства моего шедевра я боялся работать с ним, медлил, топтался на месте. Теперь же, после того как она чуть было не погибла, я буду работать быстро, ничего не боясь. За остаток дня я сумел прорисовать обе ноги, правую даже написал и завершил шар, который символизирует Вселенную. Работая, я все время думал о Пресвятой Деве, которая падает на небо под действием собственного веса. Подобное произошло и с моей Пресвятой Девой, сошедшей в могилу. Я смог материально, морально и символически реализовать Ее величественное вознесение. Чудеса такого рода, в этом я совершенно убежден, в мире могут быть сотворены лишь для одного-единственного человека, имя которому Сальвадор Дали. И я смиренно благодарю за это Господа и Его ангелов.

2-е

Самый скверный с любой точки зрения живописец на свете, и это, вне всяких сомнений и колебаний, называется Тернер[95]95
  Тернер Уильям Джозеф Меллард (1775–1851) – английский художник-романтик; для его пейзажей характерны смелые колористические решения в передаче света и воздуха.


[Закрыть].

Сальвадор Дали

Сегодня утром, когда я еще был в сортире, меня озарило гениальное прозрение. Кстати, стул у меня в это утро был беспрецедентно странный, жидкий и совершенно без запаха. Я как раз размышлял над проблемой продолжительности человеческой жизни, и поводом для этих размышлений стал один восьмидесятилетний старик, который тоже занимается этой проблемой и который недавно совершил прыжок с красным парашютом над Сеной. Интуиция моя подсказывает, что если удастся добиться того, что экскременты человека станут такими же жидкими, как текучий мед, то жизнь человека станет дольше, потому что экскременты (по Парацельсу) – это и есть нить жизни, и каждый перерыв в их исхождении, каждое испускание ветров есть отлетание от нее драгоценных мгновений. Во времени это равнозначно щелчку ножниц парок[96]96
  Парки (мойры) (греч., миф.) – три богини человеческой судьбы. Клото прядет нить жизни, Лахесис проводит ее через все превратности, Атропа (Неотвратимая) перерезает ее, обрывая жизнь человека. Отсюда выражение «ножницы Атропы».


[Закрыть], которые таким образом надрезают, перетирают и ослабляют нить жизни. Тайну бессмертия до́лжно искать только лишь в испражнениях, в экскрементах… А поскольку наивысшее предназначение человека на земле состоит в том, чтобы все одухотворять, то прежде и больше всего в одухотворении нуждаются экскременты. Потому я со все большим и большим негодованием отношусь ко всякого рода шуточкам насчет кишечных отправлений и вообще к любому зубоскальству на эту тему. И напротив, поражаюсь тому, сколь мало внимания в философском и метафизическом смысле человеческий разум уделяет бесконечно важной проблеме экскрементов. А уж до чего становится не по себе, когда понимаешь, что выдающиеся люди в большинстве своем отправляют свои естественные надобности совершенно так же, как все прочие. В тот день, когда я напишу всеобъемлющий трактат на эту тему, это будет, стопроцентно в том уверен, потрясение для всего мира. Трактат этот, кстати, будет полной противоположностью памфлета Свифта[97]97
  Свифт Джонатан (1667–1745) – английский писатель, автор «Путешествия Гулливера» (1726) и множества политических остросатирических памфлетов.


[Закрыть] о нужниках.

3-е

Сегодня годовщина бала во дворце Бейстеги. Воспоминание о прошлогоднем третьем сентября в Венеции наполняет меня утонченнейшей тревогой, но я говорю себе, что должен сегодня закончить левую ногу и начать «радиолуарию»[98]98
  Радиолуарии абсолютно точно схожи с известными армиллярными сферами, которые, в частности, представлены в гербе португальских королей.
  Армиллярная сфера – старинный астрономический прибор в виде шара из множества вращающихся колец, изображающего небесную сферу и служащего для определения положения небесных тел.


[Закрыть], ощетинившуюся в носорожьем страхе. Через два дня начну писать в перспективе «ниццоиды»[99]99
  Ниццоиды являются корпускулярными элементами, составляющими Corpuscularia Lapislazulina (Бирюзовый корпускулярий) Дали.


[Закрыть]. И лишь тогда позволю себе роскошь изнурительных ретроспективных фантазий на предмет бала Бейстеги. Мне это будет необходимо, дабы раствориться в сияющих венецианских корпускулах блистательного тела моей Галы.

4-е

Мне приходится постоянно и героически сражаться, чтобы не дать балу Бейстеги завладеть липким потоком моих мечтаний. Мне удается защищаться от образов бала; точно так же в детстве я, изнемогая от жажды, долго кружил вокруг стола, чтобы в сладостных мучениях исступленного и неутоляемого желания истомиться до предела, прежде чем взять с него стакан холодной воды.

5-е

Продолжаю сдерживать свои мечтания о бале Бейстеги, но на сей раз точь-в-точь так же, как удерживаются от мочеиспускания, то есть прыгаю, изобретая все новые и новые па, перед своей картиной. Пока что воздерживаюсь и от «ниццоидов».

6-е

В тот самый момент, когда я позволил драгоценному и столь любимому мною мозгу Сальвадора Дали наконец-то приступить к вожделенным мечтаниям о бале Бейстеги, мне сообщают, что явился какой-то нотариус. Я велел вежливо ему сообщить, что я работаю и смогу принять его только в восемь вечера. Тем не менее установление срока, когда мне придется расстаться со своими столь долго откладывавшимися мечтаниями, вызвало у меня чувство негодования. И тут возвращается служанка и говорит, что нотариус настаивает, чтобы я принял его немедленно, потому что он приехал на такси. Причина эта мне показалась крайне дурацкой, поскольку такси не поезд, может и подождать. Я повторяю Розите, что не смогу оторваться от своих мечтаний и корпускул блистательного тела Галы раньше восьми вечера. Однако нотариус, утверждая, что он мой большой друг, вторгается в библиотеку, отодвигает редчайшие книги по искусству, перемешивает мои математические расчеты, мои неповторимые рисунки, столь бесценные, что никому не дозволено их касаться, и принимается писать нотариальный акт, в коем удостоверяет, что я отказался принять его. Затем предлагает служанке подписаться под ним. Она отказывается, заподозрив неладное, и бежит сообщить мне о происходящем. Я спускаюсь, рву все бумаги, которые он осмелился разложить на моем столе[100]100
  Позже Дали обнаружил, что разорвал заодно и свидетельство нотариуса на ведение дел, акт в неменьшей степени первородный, как и адамов грех, и рассматриваемый как противозаконное деяние.


[Закрыть], после чего вышвыриваю наглеца-нотариуса за дверь пинком под зад – пинком, разумеется, чисто символическим, поскольку нога моя даже не коснулась его зада.

7-е

Погружаюсь в предмечтательное экстатическое состояние, что является подготовкой к мечтаниям о бале Бейстеги. Уже ощущаю некие чисто прустовские связи[101]101
  …чисто прустовские связи… – То есть связанные со стилистикой цикла романов «В поисках утраченного времени» французского писателя Марселя Пруста (1871–1922). Пруст очень любил Венецию, ей посвящены многие страницы его романов.


[Закрыть] между Порт-Льигатом и Венецией. В шесть вечера наблюдаю за тенью на горе, где находится башня. Она, как мне кажется, в точности совпадает с тенью, что удлиняет окна на боковой стене церкви Спасения на Канале-Гранде[102]102
  Канале-Гранде (Большой канал) – основной канал Венеции.


[Закрыть]. Все такое же розовое, как в шесть вечера в день бала около венецианской таможни.

Решено, завтра я начинаю «ниццоиды» и подарю себе мечтания о бале Бейстеги.

8-е

Наконец-то! Я приступил к «ниццоидам», которые пишу в пароксизмально дополнительных цветах. Зеленый, оранжевый, лососевый. Вот, вот они, мои прекрасные корпускулярные «ниццоиды». Но я испытываю слишком большое наслаждение и потому откладываю мечтания о бале Бейстеги на завтра. Утром, отрешившись от всяких мечтаний, при полной свободе мыслей доделаю «ниццоиды», а во второй половине дня, со всем неистовством углубляясь в красочные подробности, предамся мечтаниям о бале. До полного изнеможения, до последней капельки исчерпаю свои томительные воспоминания.

9-е

Сегодня я, вне всяких сомнений, окунулся бы в свободный поток мечтаний о бале Бейстеги, если бы препятствием этому не стала повестка в полицию на одиннадцать часов. Это следствие того самого инцидента с нотариусом, и в полиции объявили, что мне это может стоить года тюремного заключения. Я откладываю мечтания на более благоприятное время, вскакиваю в «кадиллак», и мы едем в Г. к послу М., у которого я прошу совета, что делать. Он проявляет исключительную сердечность и уважение ко мне, и мы звоним по меньшей мере двум министрам.

10-е, 11-е, 12-е, 13-е, 14-е

В один из вечеров, чтобы не отрывать меня днем, мы слушаем чтение некоего бюрократического документа. Все эти дни я потратил на улаживание инцидента с нотариусом! Нет, отныне я буду перед всеми официальными лицами и прочими существами подобного рода расстилаться со сверхзвуковой угодливостью. Впрочем, таким всегда и было мое поведение. И если в этот раз я повел себя иначе, то только потому, что мои возвышенные «ниццоиды» вдохновили меня точь-в-точь как кость вдохновляет собаку. Нет, гораздо сильней. Вдохновение мое было космического порядка, и совершенно очевидно, что какой-то нотариусишко понять это не способен. В тот момент, когда меня прервали, я уже чувствовал приближение корпускулярных контуров экстатического восторга.

15-е

Ужас, обуявший меня из-за возможной годичной отсидки в тюрьме по причине этой истории с нотариусом, пробудил во мне обостренную радость, которую вызывает каждое отлетающее мгновение. Я еще больше, просто немыслимо как обожаю Галу. Притом пишу я сейчас так же легко, как соловей поет. Мой кенарь только что неожиданно – это крайне удивительно, потому что он никогда не пел, – испустил трель. Малыш Хуан спит в нашей спальне. В нем есть какое-то неподдельное смешение Мурильо[103]103
  Мурильо Бартоломео Эстебан (1618–1682) – испанский живописец; у него есть много портретных изображений испанских мальчишек из простонародья.


[Закрыть] и Рафаэля. Я сделал сангиной три рисунка молящейся обнаженной Галы. Мы уже три дня как топим большой камин у нас в спальне. Когда мы гасим свет, нас освещают горящие поленья! Как все-таки прекрасно, что я еще не в тюрьме, прекрасно до такой степени, что завтра я позволю себе еще день отсрочки, прежде чем погружусь в безмерные, изнурительные, возвышенные, сладостные мечтания о бале Бейстеги. Я заканчиваю руки Пресвятой Девы.

16-е

Приступил к первым корпускулам «Вознесения». Пока что в тюрьму меня не засадили, и это дает мне возможность до исступления наслаждаться добровольным заточением в моем собственном доме в Порт-Льигате. Духовно подготавливаю себя к тому, что завтра ровно в половине четвертого начну грезить о бале Бейстеги.

17-е

Ну вот! Мечтания о бале Бейстеги не состоялись. Я потихоньку начал отдавать себе отчет, что трудность вхождения в мечтания, которые уже заранее – при одной мысли о них – доставляют мне такое наслаждение, является результатом чего-то типично парадоксально-далианского, поистине единственного в своем роде. Итак, мне кажется, что у меня слегка побаливает печень, и я отношу это на счет страха, который на меня нагнала история с нотариусом, но обнаруживаю, что у меня, оказывается, обложен язык. Я страшно удивлен, потому что уже несколько лет ничего подобного у меня не случалось. В конце концов я постановляю принять половину нормальной дозы слабительного. Это исключительно мягкое слабительное. И теперь я весьма сомневаюсь, что мечтания получатся и завтра. Тем не менее непонятное обстоятельство, что я оказался не в «состоянии» приступить к величественным, галлюцинативным и столь любимым мною мечтаниям, вполне может объясняться обложенным языком, что совершенно несвойственно мне. Плохое состояние пищеварительного тракта отнюдь не способствует возвышенной эйфории, которая должна физиологически предшествовать любому великому акту безмерного и восторженного воображения.

Гала заходит перед сном поцеловать меня. Это самый нежный и самый дивный поцелуй в моей жизни.