Текст книги "Зависть"

8

Чтобы не попасться на глаза кому-то из знакомых, встречу решено было провести не в ресторане, а в отдельном кабинете на тридцать первом этаже небоскреба компании «Уорлд Вью». Эта просторная, отделанная натуральным деревом комната была обставлена стильной дорогой мебелью. Толстый ковер ручной работы на полу создавал ощущение уюта. На искусно подобранных букетах, стоявших в хрустальных вазах, еще блестели капельки воды; утопленные в стенах лампы струили мягкий, рассеянный свет; высокие панорамные окна, из которых открывался живописный вид на окрестности, были закрыты тяжелыми бархатными портьерами с золотыми кистями.

– Еще кофе, Надя? А вам, мистер Рид? – спросил мужчина, сидевший во главе полированного банкетного стола.

Надя Шуллер кивнула и сделала знак официанту в белых перчатках, который тотчас подошел, чтобы заново наполнить ее чашку. Ной от кофе отказался. Они только что позавтракали холодным супом вишисуаз, салатом из омара и маринованной спаржей. На десерт подали клубнику со сливками и лучший швейцарский шоколад, и он чувствовал себя совершенно сытым, хотя съел не так уж много.

– Благодарю, но я, пожалуй, воздержусь, – сказал он. – Давненько я так вкусно не завтракал.

– Я рад, что вам понравилось, – ответил Моррис Блюм и знаком отпустил официантов.

Ной и Надя переглянулись. Протокольная часть была закончена, начинался деловой разговор.

Кроме Морриса, в кабинете находилось еще пятеро представителей Совета директоров «Уорлд Вью». Почти полгода прошло с тех пор, как Надя Шуллер организовала предварительную встречу Блюма и Ноя. Разговор вышел коротким и откровенным: Моррис Блюм не стал вилять и откровенно заявил, что хотел бы купить издательский дом «Мадерли-пресс».

За это время адвокаты корпорации «Уорлд Вью» неплохо потрудились над проектом поглощения «Мадерли-пресс». Несколько месяцев они потратили, исследуя текущий рынок, анализируя его основные тенденции, прогнозируя возможную прибыль и планируя необходимые изменения в маркетинговой политике. Результаты их трудов – три внушительной толщины папки – легли Ною на стол месяц назад. Сегодня он должен был дать ответ на предложение Морриса.

– Итак, – начал Моррис Блюм, – мисс Шуллер сказала, что вы изучили наши материалы, и мне не терпится узнать, что вы скажете.

Моррис Блюм был высоким и худым, как палка. Впечатление болезненной бледности, постоянно покрывавшей его лицо, еще больше усиливалось благодаря совершенно голому черепу. Еще в молодости Моррис преждевременно облысел, не помогли даже операции по пересадке волос. Редкие тускло-серые волосы продолжали расти у него только на затылке, но Моррис тщательно брил их каждое утро. Одевался он в дорогие костюмы консервативного покроя и всегда только одного цвета – серого, который предпочитал всем другим, что в сочетании с зеленовато-серым оттенком кожи делало его похожим на покойника.

Пять лет назад Моррис Блюм возглавил международный медиа-холдинг, который перешел к нему в результате насильственного поглощения нескольких корпораций. Тогда ему было всего тридцать шесть лет.

Под его руководством «Уорлд Вью» или «УВ», как его любовно называли на бирже фондовых бумаг, существенно расширил сферу своей деятельности, с успехом освоив такие направления, как спутниковая связь, предоставление товаров и услуг через Интернет, волоконно-оптическая связь и некоторые другие. Всего за четыре года активы компании возросли с полутора до шестидесяти миллиардов долларов. Это был неслыханный успех, и акционеры «Уорлд Вью» предпочитали смотреть сквозь пальцы на методы, к которым Моррис Блюм частенько прибегал для управления гигантской корпорацией.

Но почему гигант вдруг обратил внимание на карлика, каковым являлось по сравнению с ним издательство «Мадерли-пресс»?

Именно этот вопрос Ной и задал Моррису.

– Потому что «Мадерли-пресс» существует, – тут же ответил магнат, и все сидевшие за столом рассмеялись. Ной тоже не удержался от улыбки, по достоинству оценив откровенность лысого ублюдка. Он и сам умел быть таким – наглым, напористым, агрессивным.

– Насколько мне известно, не далее чем два месяца назад вы приобрели крупное английское издательство, – сказал он. – Наверное, под тем договором еще не просохли чернила, а вы уже замахиваетесь на новую покупку…

– Вы неплохо информированы, – Блюм с важным видом кивнул. – Мы решили, что издательский дом «Платт и Пауэрс» – хорошее вложение средств. По выпуску периодических изданий он занимает лидирующее положение на Британских островах. «Платт и Пауэрс» занимается буквально всем – от респектабельных политических журналов до самого жесткого порно… – Моррис хищно улыбнулся Наде. – Уверяю вас, мисс Шуллер, что первое направление мне ближе и понятнее, чем последнее, однако бизнес есть бизнес.

– Очень прискорбно, – откликнулась она, глядя на него поверх своей чашки с кофе.

Дождавшись, пока смолкнет смех, Блюм продолжал:

– Кроме всего прочего, в прошлом году «Платт и Пауэрс» выпустил двенадцать бестселлеров в твердых переплетах.

– Тринадцать, – подсказал шефу один из сидевших за столом директоров.

– Да, тринадцать бестселлеров в твердом переплете, – повторил Блюм. – А в бумажных обложках – еще больше. Я уверен, что теперь, когда «Платт и Пауэрс» вошел в состав «Уорлд Вью», нам удастся без труда увеличить это количество и занять все первые строки в списках бестселлеров за текущий год. Для этого у нас есть все – и средства, и умение, и наработанные схемы.

– На днях я беседовала с двумя английскими писателями, которых вы переманили у других издательств, – вставила Надя Шуллер. – Они очень высокого мнения о вашей маркетинговой политике, благодаря которой их книги попали на американский рынок.

– Мы использовали для этого принадлежащие нам средства массовой информации, – объяснил Блюм. – С их объединенной мощью никто не может тягаться…

Он скрестил перед собой белые, бескровные пальцы и повернулся к Ною:

– «Платт и Пауэрс» – прибыльный и процветающий издательский дом, так что наши деньги не пропали даром, но тут есть одно «но»… Британский рынок значительно меньше, чем американский. Он к тому же характеризуется повышенной консервативностью, которая препятствует продвижению на него американской популярной литературы, а следовательно, его перспективность носит ограниченный характер. Отсюда вывод: нам нужно еще одно мощное издательство, способное подмять под себя книжный рынок по эту сторону океана. Мы остановили наш выбор на «Мадерли-пресс».

– И вы можете его обосновать? – поинтересовался Ной.

– Да, – твердо сказал Блюм. – «Мадерли-пресс» выпускает достаточно книг, которые нравятся широкой публике и приносят прибыль. Кроме этого, в вашем ассортименте присутствует и высокохудожественная литература, которая, хотя и убыточна в финансовом отношении, приносит дивиденды в виде издательского престижа. Иными словами, «Мадерли-пресс» подходит нам во всех отношениях. Именно такое – крупное, прибыльное и вместе с тем респектабельное издательство и нужно нашей маленькой компании.

Последнее замечание снова вызвало смешки у представителей «Уорлд Вью», не улыбнулся только Ной. Блюм, внимательно за ним наблюдавший, тоже сделался серьезным и кивнул в знак того, что готов выслушать противоположную сторону.

– Я внимательно изучил материалы, которые вы мне прислали, – начал Ной. – Ничего не скажешь – работу вы проделали грандиозную. Ваше предложение открывает совершенно фантастические перспективы, однако мне они кажутся вполне реальными. При соответствующей подготовке достичь поставленной цели будет нетрудно.

– Что ж, – вставил Блюм, – я рад, что вы так считаете.

– Да, я так считаю, – подтвердил Ной. – Однако, прежде чем мы начнем осуществлять этот план, я хотел бы уточнить пару вопросов.

– Для этого мы здесь и собрались, – ввернул один из директоров «Уорлд Вью».

– Мы готовы вас выслушать, – сказал и Моррис. Ной кивнул.

– Как насчет монопольного законодательства? – спросил он. – Предполагаемое слияние может показаться властям не совсем законным, а мне не хотелось бы оказаться вовлеченным в длительную дискуссию с федеральным правительством.

– Уверяю вас, мы тоже этого не хотим, – заверил его Моррис. – Наши юристы работают в этом направлении, и похоже, что с точки зрения антимонопольных законов никаких претензий к нам быть не может. Вот послушайте, что скажет руководитель нашего юридического отдела. Прошу вас, мистер Хеллфер…

Один из присутствующих поднялся и добрых полчаса объяснял, как и почему в данном случае упомянутые законы не действуют. Он сыпал юридической терминологией налево и направо, но Ной не дал себя запутать и задал юристу несколько вопросов, на которые потребовал обстоятельных и подробных ответов. В конце концов юрист нехотя согласился, что возможность конфликта с законом все-таки существует, хотя и минимальная.

– Придется нам еще над этим поработать, – заметил Моррис Блюм, явно недовольный тем, что его юристы оказались не на высоте. – Впрочем, мне кажется, эту проблему тоже можно будет решить к нашему общему удовлетворению. Что еще вас беспокоит, мистер Рид?

Прежде чем ответить, Ной снял с лацкана пиджака невидимую постороннему глазу пылинку и небрежным щелчком поправил выбившийся из рукава манжет.

– Дело в том, – сказал он спокойно, – что издательство «Мадерли-пресс» не продается…

– И что он на это ответил? – поинтересовался Дэниэл.

– Нечто такое, что и повторять неудобно, – ответил его зять. – Во всяком случае, в цивилизованном обществе таких слов обычно не употребляют.

– Готов побиться об заклад, мистер Блюм поминал выжившего из ума старикашку, который не способен понять собственной выгоды, – улыбнулся Дэниэл. – То-то мне сегодня утром икалось!

– Ну, он не посмел выразиться так определенно, но что-то подобное, несомненно, было у него на уме, – признал Ной с улыбкой.

Вошла Максина, она принесла мужчинам виски со льдом.

– Одна порция – это его предел, – предупредила она Ноя, прежде чем отправиться на кухню.

– Я прослежу за этим, не беспокойся, – откликнулся он, заговорщически подмигнув тестю.

Когда первый стакан был опустошен, Ной подошел к бару и, достав оттуда бутылку, палил себе и Дэниэлу еще понемногу. Принимая стакан, Дэниэл благодарно кивнул.

– Будь добр, подай мне мою трубку.

Ной встал и, взяв со стола трубку и кисет с табаком, протянул тестю, который сидел на низком кожаном диване, положив ноги на журнальный столик. Набив трубку, Дэниэл чиркнул спичкой и выпустил к потолку струю ароматного дыма.

– Если Максина унюхает дым, будет скандал! – предупредил Ной.

– Я присягну на Библии, что это ты здесь накурил, – ухмыльнулся Дэниэл, выпуская изо рта еще один клуб дыма и задумчиво следя за тем, как он поднимается к потолку и тает между рожками хрустальной люстры. – Шавки пока только лают, но у них острые зубы, Ной, – сказал он после небольшой паузы.

– Вы имеете в виду «Уорлл Вью»? – уточнил Ной, пожимая плечами. – Мне кажется, для беспокойства нет никаких обстоятельств. Ведь я же ясно сказал Блюму, что «Мадерли-пресс» не будет продан ни при каких обстоятельствах.

– От него так просто не отделаться, – вздохнул Дэниэл. – Я немного его знаю. Настырный сукин сын!.. И неглупый к тому же.

– Про него говорят – он писает чистым льдом, – вставил Ной, и Дэниэл усмехнулся.

– Что ж, это неплохо его характеризует, но дело не в нем. Даже если Блюм решит, что овчинка не стоит выделки, и отступит, появятся другие – еще более злобные и упрямые.

– Пусть появляются. Я уверен, мы сумеем дать им всем хорошего щелчка!

Услышав это уверенное заявление, Дэниэл не сдержал улыбки. Имя Ноя Рида стало известно в издательском мире десять лет назад после публикации его романа «Побежденный». Книга ворвалась в списки бестселлеров и надолго утвердилась в верхних строках. В Соединенных Штатах не было издателя, который бы не мечтал заполучить эксклюзивные права на новые произведения перспективного молодого автора, но, ко всеобщему разочарованию, книгоиздание интересовало Ноя Рида куда больше, чем карьера преуспевающего литератора. Он лично следил за каждым этапом издания «Побежденного» и – по его собственным словам – получил от этого куда больше удовольствия, чем от процесса написания романа.

Когда Дэниэл впервые встретился со своим будущим зятем, он произвел на него впечатление умного, амбициозного молодого человека с хорошей деловой хваткой. Как было известно Дэниэлу, некоторые высказанные Ноем оригинальные идеи по поводу маркетинга «Побежденного» были с успехом использованы его издателем. Видя, что молодой человек умеет свежо и масштабно мыслить, Дэниэл предложил ему место редактора в своем издательстве и не прогадал. Уже в первый год своей работы в «Мадерли-пресс» Ною в руки попала рукопись одного малоизвестного автора, которая после небольшой доработки и грамотной раскрутки превратилась в один из наиболее прибыльных бестселлеров издательского дома.

В последующие месяцы Ной еще не раз делом доказывал, что является превосходным редактором, однако наиболее ярко он проявил себя в решении деловых вопросов. Его изобретательная и новая маркетинговая политика была столь успешной, что другие издательства без стеснения ее копировали.

Кроме того; Ной умел блестяще вести переговоры. Даже литературные агенты отдавали ему должное, хотя именно они чаще всего страдали от его агрессивной напористости и молниеносной реакции. Однажды Ною удалось предотвратить забастовку на одной из типографий в Пенсильвании, куда Ной отправился лично, чтобы урегулировать конфликт с профсоюзами. Выступив в качестве посредника между профсоюзом и руководством полиграфической компании, он не только сумел устранить все разногласия между рабочими и работодателями, но и добился более выгодных условий на печатание тиражей для «Мадерли-пресс».

Иными словами, Ной Рид был работником весьма квалифицированным, деловым, практичным и дальновидным. Поэтому когда три года назад он явился с новым перспективным предложением, Дэниэл выслушал его с большим интересом. Идеи, которые высказал Ной в том разговоре, были поистине революционными, однако они нисколько не противоречили принципам, на которых когда-то создавалось «Мадерли-пресс», и Дэниэл невольно поймал себя на том, что и новая программа, и ее автор ему по душе.

Была и еще одна причина, которая заставляла Дэниэла склоняться в пользу предложения Ноя. Это было самое обыкновенное тщеславие, хотя он не признался бы в этом даже под страхом смерти. Дела было в том, что, глядя на Ноя, Дэниэл вспоминал себя молодого. Всего полвека назад и он был таким же решительным, агрессивным и самоуверенным (последнее качество Дэниэл тоже был склонен рассматривать скорее как достоинство, а не как недостаток), и это бесконечно ему импонировало.

Он, однако, не дал ответа немедленно, а попросил несколько дней на раздумье. Загвоздка заключалась в том, что для осуществления новой программы ему пришлось бы ввести Ноя – постороннего человека – в руководство компанией, которая на протяжении многих десятилетий управлялась исключительно членами одной семьи. С другой стороны, за последнее время издательский дом «Мадерли-пресс» увеличил производство чуть ли не в несколько раз, и им вдвоем с Марис стало нелегко отслеживать все текущие вопросы. Им необходим был помощник, облеченный соответствующими полномочиями, и Ной вполне мог им стать.

Марис, конечно, была в полном восторге от того, что ей придется работать бок о бок с автором ее любимой книги. До этого она встречалась с Ноем только один раз на каком-то литературном вечере, и он произвел на нее очень приятное впечатление. Одного впечатления было бы, конечно, недостаточно, но Марис вот уже несколько лет была тайно влюблена в «Побежденного», и это решило дело. Именно с ее подачи Дэниэл создал специально для Ноя пост младшего вице-президента компании с правом подписи финансовых документов. И до сих пор он еще ни разу об этом не пожалел.

– Ты все еще придерживаешься своих прежних взглядов? – спросил он сейчас.

– Смотря каких, – осторожно уточнил Ной. – Человек, который с годами не меняется, утрачивает конкурентоспособность.

Дэниэл улыбнулся.

– Я говорю скорее об убеждениях, составляющих философию нашей компании.

Ной наградил тестя убийственным взглядом.

– Я хорошо знаю, как вы относитесь к идее слияния, Дэниел, – сказал он. – В самом начале нашего сотрудничества вы довольно недвусмысленно высказались по этому поводу. Тогда я вас поддержал, то же я думаю и сейчас.

– Теряешь конкурентоспособность? – усмехнулся Дэниэл. Ной поморщился.

– Несомненно, у идеи объединения с сильной корпорацией есть свои плюсы. Мы смогли бы значительно увеличить свои оборотные средства и получили бы больший простор для маркетинга и рекламы.

– Но потеряли бы свою самостоятельность.

– Я как раз собирался об этом сказать. Самостоятельность, независимость от кого бы то ни было, опора на свои силы – на этом фундаменте создавалось вашими предками «Мадерли-пресс». Я заучил этот семейный девиз еще до того, как стал вашим зятем…

Когда Марис начала встречаться с Ноем не только на работе, Дэниэл поначалу встревожился. Беспокоила его не столько десятилетняя разница между ним и дочерью (хотя в отдаленном будущем это тоже могло привести к осложнениям), сколько репутация отчаянного донжуана, которой пользовался Ной. Правда, никаких достоверных фактов Дэниэлу известно не было, однако слухов о подвигах Ноя на этом поприще ходило великое множество. Дэниэл же всегда считал, что дыма без огня не бывает.

Но даже это было не главное. Больше всего Дэниэлу хотелось знать, что Ной думает о своей женитьбе на дочери босса на самом деле и не является ли это событие всего лишь одним из пунктов намеченной им программы карьерного роста. Каждому было без лишних слов ясно, что, породнившись с семейством Мадерли, Ной со временем станет самым реальным претендентом на пост директора и совладельца издательского дома. Правда, Дэниэл давно решил, что при любом раскладе последнее слово должно остаться за Марис – последней из рода Мадерли, однако Ной от этого вряд ли проигрывал. Скорее наоборот.

Разумеется, Дэниэл понимал, что не ему решать, быть или не быть этой свадьбе. Марис очень хотелось, чтобы Ной стал ее мужем, а Дэниэл доверял разуму и интуиции дочери. Безвременная кончина матери заставила Марис рано повзрослеть и набраться жизненного опыта, так что уже в ранней юности у нее сформировалась законченная, целостная система взглядов. Она умела принимать ответственные решения и делала это обдуманно и взвешенно, не полагаясь на одни лишь чувства и интуицию, но поверяя их здравым смыслом и расчетом. Дэниэл сам воспитал ее таким образом, и теперь ему казалось, что он совершит ошибку, попытавшись отговорить дочь от этого брака. Однако его отцовское сердце было не на месте, и несколько раз, не сдержавшись, он попробовал предостеречь Марис, указав ей на возможные скрытые мотивы и побудительные причины, толкавшие Ноя к этому шагу.

Но Марис только смеялась в ответ, и Дэниэл встревожился еще больше, так как ему показалось, что физиология берет в ней верх над разумом.

Успокоил его, как ни странно, сам Ной. Однажды, не сказав ни слова Марис, он приехал к своему будущему тестю и заявил, что если у Дэниэла имеются на его счет какие-то сомнения, то свадьба не состоится. Ной любил Марис всем сердцем (так, во всяком случае, он утверждал), но если, добавил он, Дэниэл не благословит их брак, он расстанется с ней, уйдет из издательства и навсегда исчезнет из их жизни.

В конце концов Ною удалось убедить Дэниэла в чистоте своих помыслов и чувств, и Дэниэл согласился на этот брак почти что с легкой душой. Он, однако, не собирался перекладывать все заботы о дочери на плечи тестя. Дэниэл считал необходимым проявлять неусыпную бдительность, когда дело касалось счастья Марис, и вчерашний разговор с ней неожиданно заставил его вспомнить о своих давних опасениях. Правда, невнимательность Ноя имела вполне логичное обоснование (сюрприз, который он готовил Марис к их второй годовщине), но Дэниэл чувствовал – здесь кроется что-то еще.

И он догадывался, что это может быть. Марис не обмолвилась об этом ни словом, ни намеком, но Дэниэл давно знал, что ей хочется иметь ребенка. Отсюда – неизбежное разочарование в замужестве, которое так и не принесло ей желаемого. Впрочем, Марис была еще молода, да и два года супружеской жизни – не такой уж большой срок, так что волноваться по поводу отсутствия детей было, пожалуй, несколько преждевременно. Сам Дэниэл не сомневался, что со временем у них все получится, тем более что и Ной неоднократно высказывал желание завести детей. У них все было еще впереди, и никакой серьезной проблемы Дэниэл не видел.

Правда, ему и самому порой хотелось понянчить внука или внучку, однако это желание казалось Дэниэлу слишком эгоистичным. «Всему свое время, и каждому – свой срок» – этого правила он старался придерживаться в последние годы, и оно пока ни разу его не подводило.

– Да, скажи, пожалуйста, – проговорил Дэниэл, – от Марис ничего не слышно?

– Ничего, – ответил Ной. – Она уехала сегодня рано утром и с тех пор не звонила… – Он сверился со своими наручными часами. – Теоретически, Марис уже должна быть на месте, если ее ничего не задержало в пути. Будет очень жаль, если она проездит впустую – все-таки Джорджия находится от нас довольно далеко – и если в результате всех ее трудов получится пшик…

– Да нет, вряд ли, – возразил Дэниэл. – Кажется, ей очень понравился этот автор, и она надеется уговорить его отдать права на рукопись нам. Кстати, о писателях… Марис очень довольна твоим подарком, Ной; она сама мне сказала, когда звонила из аэропорта сегодня утром.

– Подарком?..

– Ну, новой квартирой, где мы были вчера вечером. И всем остальным – тоже.

– Ах, вы об этом!.. – Ной улыбнулся. – Марис легко угодить, не так ли?

– Писательский кабинет, который ты там оборудовал, очень много для нее значит, Ной. Вряд ли бы она была счастливее, если бы ты подарил ей кольцо с бриллиантом размером с мой кулак. Марис давно хотела, чтобы ты снова взялся за перо.

Ной нахмурился.

– Надеюсь, она не ждет от меня шедевра, который в считанные недели покорит весь мир? Мне бы очень не хотелось ее разочаровать.

– Пока ей вполне достаточно того, что ты решил попробовать.

– Что ж, как раз сегодня вечером я собирался съездить туда и поработать часа два или три. – Ной поставил пустой бокал на стол и поднялся.

– Может, поужинаешь со мной? А потом сыграем партийку в шахматы…

– Очень соблазнительное предложение, Дэниэл, но я думаю, что, пока Марис в отъезде, мне стоит поднапрячься и выдавить из себя с десяток страниц. Ей будет очень приятно, к тому же существует только один способ писать: он состоит в том, чтобы писать, писать и писать… – Ной улыбнулся. – Может быть, налить вам еще, пока я не ушел?

– Спасибо, не стоит. Мне кажется, Максина измеряет уровень виски в бутылке линейкой.

– Тогда мне пора бежать, пока не разразилась гроза. – Ной надел пиджак и взял в руки кейс. – Могу я сделать для вас что-то еще? – спросил он.

– Вообще-то, да, – сказал Дэниэл. – Когда в следующий раз кто-то предложит тебе продать мой издательский дом, пошли этого человека к чертовой матери. Ной рассмеялся.

– Так и сказать?

– Так и скажи, – подтвердил Дэниэл. – На мой взгляд, это лучший ответ из всех возможных.

Два мартини с водкой почти не успокоили Надю, чьи нервы были натянуты как струна с тех самых пор, как Ной пересказал ей свой разговор с Дэниэлом Мадерли.

– Не доверяю я этому старому барсуку – процедила она сквозь зубы, вытягиваясь на диванчике в своей конспиративной квартире в Челси, предназначенной для романтических свиданий. О ней не знал даже личный бухгалтер Нади. Возможно, будь он помоложе, ему бы тоже посчастливилось здесь побывать, но Альберт Гринуэй был шестидесятипятилетним желчным стариком, который больше всего на свете любил цифры. – Быть может, Дэниэл только притворяется, будто впал в маразм, – добавила она. – Ты уверен, что он ничего не подозревает?

– Мой почтенный тесть не идиот, – ухмыльнулся Ной. – Но, как говорится, хитрил, хитрил, да сам себя перехитрил. Он привык полагаться на меня – я давно об этом позаботился, – поэтому относится ко мне с полным доверием.

– Я не сомневаюсь в твоих деловых качествах, но…

– Нет? – В голосе Ноя прозвучали нетерпеливые нотки.

– Нет, просто я боюсь, что наш план рухнет из-за какой-нибудь нелепой случайности. А мне очень хочется, чтобы сделка состоялась. Ради тебя…

– Я пошел на это ради нас.

Почувствовав, что напряжение понемногу отпускает ее, Надя повернулась к Ною, который расхаживал по комнате из угла в угол.

– Черт бы тебя побрал!.. – проговорила она негромко. – Еще немного, и я… заплачу от умиления!

Ной подошел к ней и сел рядом. Их поцелуй был глубоким и страстным. Одновременно Надя расстегнула его рубашку и, даже когда они разжали объятия, продолжала пощипывать густые волосы на его груди.

– Наверное, – сказала она, – просто нервы разгулялись. Должно быть, все это от того, что Дэниэл Мадерли возглавляет свое издательство чертову уйму лет! Кстати, как давно он стоит у руля?

Ной ненадолго задумался.

– Сейчас ему семьдесят восемь. Его папаша окочурился, когда Дэниэлу было двадцать девять. С тех пор он и возглавляет «Мадерли-пресс».

– Значит, почти пятьдесят лет…

– Я умею считать, Надя.

– Я только хотела сказать, что он ни за что бы не стал живой легендой, если бы был слепым, глухим и глупым, как пробка. И не добился бы успеха, если бы не умел угадывать, что у кого на уме. Он умен, Ной. Очень умен и… опасен.

– Но не настолько, как был когда-то. Эта живая легенда создавалась десять, пятнадцать лет назад, когда Дэниэл Мадерли был в зените славы. Сейчас он просто проживает дивиденды, заработанные когда-то, – ведь репутация самого удачливого, самого хитрого, самого предприимчивого издателя чего-нибудь да стоит. Но годы берут свое – я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, потому что в последние два-три года мне приходится общаться с ним почти постоянно. Его время ушло, и он сам отлично это понимает. Как бы там ни было, это уже не прежний Дэниэл Мадерли, которого все боялись и уважали…

– Может быть. А может быть, он хочет, чтобы ты так думал.

Нои терпеть не мог, когда кто-то критиковал его действия или сомневался в его словах. Отстранив Надю, он быстро встал и вышел на кухню. Там Ной снова наполнил свой бокал ледяными кубиками и плеснул сверху скотча.

– Полагаю, что я знаю своего тестя лучше, чем ты, – холодно заявил он, вернувшись в комнату.

– Я в этом уверена, но…

– Если бы ты была уверена, ты не стала бы ко мне придираться.

Он залпом проглотил виски и, со стуком поставив бокал на столик, на несколько мгновений задержал дыхание, стараясь справиться с приступом острого раздражения. Только потом он повернулся к Наде.

– И вообще, Дэниэл – моя забота. Твое дело Блюм и компания. Ты должна поддерживать в них уверенность, что в конечном итоге все будет так, как мы запланировали.

– Завтра я ужинаю с Моррисом в «Радужной комнате».

– Отлично. Постарайся очаровать этого бледного червя. Вскружи ему его лысую башку! Ешьте, пейте, танцуйте… Пусть Моррис будет счастлив и ни о чем не думает, а я тем временем займусь семейкой Мадерли. Я тесно общался с ними на протяжении трех последних лет и прекрасно их изучил. Мне хорошо известно, как они думают, и я способен предсказать, как они отреагируют в той или иной ситуации. Несмотря на это, наш замысел должен осуществляться со всеми предосторожностями; малейшая спешка может погубить все.

За все время Ной ни на йоту не отступил от намеченного плана; тем более он не собирался торопиться теперь, когда цель была так соблазнительно близка. Впрочем, и менять что-то он тоже не собирался. Ной просто не видел в этом смысла, поскольку пока все шло, как было задумано.

В первый раз он добился своего, когда Дэниэл Мадерли предложил ему место редактора в своем издательстве. С тех пор Ной честно гнул спину на компанию и сумел завоевать доверие старика. Дополнительные очки он заработал, когда сумел жениться на его инфантильной дочери, тем самым еще больше укрепив свои позиции в издательстве и став фактически одним из действующих директоров. Когда же настал подходящий момент, Ной через Надю связался с Блюмом и намекнул ему на возможность слияния. Насколько он мог судить, Моррис Блюм до сих пор пребывал в уверенности, что идея приобрести издательский дом «Мадерли-пресс» принадлежит ему и только ему. На самом деле Ной с самого начала нацелился именно на «Уорлд Вью» как на наиболее перспективную корпорацию, в наибольшей степени соответствующую его амбициям.

До сегодняшнего дня все шло именно так, как планировал Ной. Иного, впрочем, он бы и не потерпел. Золотая птица счастья маячила уже совсем близко, а Ной Рид был не из тех, кто в азарте теряет голову и начинает совершать ошибку за ошибкой на последних метрах дистанции. Он твердо знал: чтобы действовать наверняка, необходимо удвоить осторожность и не допускать поспешных действий, как бы ни соблазнительно было добиться своего одним стремительным рискованным броском.

– Что ты кипятишься? – пожала плечами Надя. – Это Моррис поставил тебе крайний срок, а не я.

Этого Ной действительно не предусмотрел – не мог предусмотреть. И именно потому он был так взвинчен и напряжен. Встречаясь с Дэниэлом, Ной почти не слушал, что говорил ему тесть. Стараясь кивать в нужный момент и отделываясь шутливыми фразами, он вспоминал змеиную улыбку и вкрадчивый тон, каким Моррис сообщил, что дает ему еще две недели на принятие окончательного решения.

При этом Моррис Блюм не преминул напомнить Ною, что у него было достаточно времени, чтобы рассмотреть полученное предложение и либо согласиться, либо отказаться. В ответ Ной напомнил, что его тесть слишком упрям и ни за что не согласится продать «Мадерли-пресс».

«В таком случае, мистер Рид, вы должны предпринять решительные меры, способные заставить его переменить мнение», – заявил ему на это Моррис. А в конце встречи этот червяк не без ехидства добавил, что на «Мадерли-пресс» свет клином не сошелся и что другие издательства будут только рады стать подразделением такой солидной и перспективной корпорации, как «Уорлд Вью».

Самое неприятное заключалось в том что это была не пустая угроза. Ной лучше других знал, что, несмотря на видимость благополучия, многие издательства висят буквально на волоске. Им не хватало ни сил, ни свободных средств, чтобы конкурировать с медиа-гигантами, и каждое из них с радостью променяло бы свою независимость на финансовую стабильность, которую предлагала «Уорлд Вью». Что ж, их можно было понять. В отличие от «Мадерли-пресс», мелкие издательства боролись за свое существование, и им было не до сантиментов.