Текст книги "День греха"

Он работал секретным агентом три года – уже чуть больше, чем следовало. Он устал постоянно оглядываться, всех подозревать, жить двойной жизнью.

В последнее время Хан все чаще подумывал о том, чтобы переехать и сменить работу. Но имелось серьезное возражение. Никакая другая работа не дала бы ему свободного доступа к наркотикам, а это весомый аргумент. Вот в чем главное достоинство его нынешнего положения.

Убедившись, что никто его не преследовал до дома, Рэймонд Хан отпер дверь квартиры, проскользнул внутрь и сразу задвинул засов. Каждый раз, когда по легенде требовалось его арестовать или подержать в тюрьме, Хан долго потом отходил от шока. Он так хорошо вжился в свою роль, что иногда поддавался реальности происходящего.

Он и Берк Бейзил были в одной команде. И все же этот тип его пугал. Рэймонду страшно было представить, что тот сделает, если узнает о его пагубном пристрастии. Ему бы ни за что не хотелось рассердить Бейзила. У него только работа на уме. Прямой, как шлагбаум. Естественно, что остальные ребята в отделе его недолюбливают.

Брать взятки считалось в порядке вещей. Это было правилом, а отнюдь не исключением. Многие полицейские полагали, что в этом сумасшедшем мире можно смотреть сквозь пальцы на мелкие правонарушения и всерьез относиться только к тем преступлениям, которые связаны с угрозой человеческой жизни.

Берк Бейзил думал иначе. Закон есть закон. Он либо нарушен, либо нет. И точка. Бейзил никогда и никому не читал морали – не считал нужным. Но его молчаливого осуждения было достаточно, чтобы полицейские-взяточники его сторонились. А теперь, когда погиб Кевин Стюарт, единственным другом и собутыльником Бейзила считался один Дуг Пату. А если водишь дружбу с начальством, то нечего рассчитывать на популярность у сослуживцев.

Однако Бейзила, судя по всему, это не больно и расстраивало. В этом отношении, подумал Хан, они с Берком чем-то похожи. Рэймонду работа в одиночку была по душе, и Бейзилу явно тоже. Вряд ли его заботила нелюбовь коллег.

Хан разделся в темноте. Его подружка злилась, если он ее будил. Ей не нравилось, когда он поздно приходил или оставлял ее одну. Она была уверена, что он работает бухгалтером и не понимала его частых ночных отлучек.

Их распорядок часто не совпадал, да, собственно, чем реже они виделись, тем было лучше. Их отношения были удобны обоим. Когда она предложила Рэю перехать к ней, ему проще было согласиться, чем объяснять причину отказа. Кроме прочего, им нравились одни и те же наркотики. Под кайфом они лучше ладили друг с другом. В остальное время они тоже жили вполне терпимо, но кроме секса их в общем ничего не связывало.

Рэймонд отдавал себе отчет, что она его терпит за наркотики, которые он приносил. Однако его это не заботило. Он даже подозревал, что она ему изменяет, но всерьез ее не винил: слишком уж часто он уходил по ночам. Не принесла бы заразу в дом, а так – пусть делает что хочет. По телевидению часто предостерегали от связей, подобных той, что была у них; но Хан утешал себя тем, что у него больше шансов получить пулю в затылок от торговца наркотиками, чем заразиться СПИДом.

Хан скользнул под одеяло и с радостью отметил, что она даже не пошевелилась. Он терпеть не мог сцен. Особенно после сегодняшнего ареста, особенно после двух часов, проведенных в тюрьме. Ну и зоопарк!

Его поместили в камеру с двумя братьями-деревенщинами, с головы до ног покрытыми татуировками. Они проломили череп третьему брату во время семейной ссоры. Еще одним сокамерником оказался трансвестит, забившийся в угол и трясущийся от страха. Он так рыдал, выслушивая оскорбления, которыми его осыпали провинциальные бугаи, что его фальшивые ресницы отклеились. Это, в свою очередь, вызвало новый всплеск рыданий и последовавшие за ними новые оскорбления.

Рэймонд всегда засыпал с трудом, а сегодня ночью ему особенно трудно было отогнать мрачные мысли. Он решил скрутить косячок – поможет расслабиться.

Хан перегнулся через подружку и включил ночник.

Он даже не успел осознать того, что увидел, как к нему метнулась тень.

Рэймонд Хан умер с безмолвным криком ужаса, так и не успевшим сорваться с его губ.

Глава 7

Как только Берк прибыл в управление, он сразу понял: что-то стряслось. Стоявшие возле кофеварки сослуживцы поздоровались с ним, стараясь не встречаться взглядами, а когда он подошел налить себе кофе, их уже как ветром сдуло.

Подойдя к столу, Берк снял пиджак, но на вешалку повесить не успел. На пороге своего кабинета появился Пату и вызвал Бейзила. Берк бросил пиджак на стол, а чашку с кофе взял с собой.

Пату закрыл за ним дверь.

– Садись.

– Не хочу я садиться. Я хочу знать, что, черт возьми, произошло!

– Рэймонд Хан мертв.

Берк сел.

– Хана и его подружку обнаружили сегодня утром в их кровати.

Берк отхлебнул кофе.

– Насколько я понимаю, он умер не от сердечного приступа?

– Их убили.

Пату рассказал, что женщина работала кассиром в маленьком отделении банка. Она приходила на работу в шесть тридцать, а в семь открывалось окошко для автомобилистов. Когда она не явилась, напарница отправилась к ней домой, решив, что та вчера вечером слишком много выпила или накурилась. Дело в том, что подружка Хана однажды уже попалась во время медицинской проверки на наркотики и с нее взяли обещание немедленно обратиться к врачу. Напарница вошла в квартиру.

– Там было… нечто ужасное.

– Можешь не опускать детали, – раздраженно заметил Берк. – Я в обморок не упаду.

– А женщина из банка упала. Девица получила несколько ножевых ран. В отчете судебного медэксперта говорится, что каждая из них была смертельной. Убийца не торопился, похоже, он убивал с удовольствием. Она была изнасилована извращенным способом, но не установлено – до или после гибели. Хану больше повезло, если можно так выразиться. У него только одно ножевое ранение, на шее, но точное. Убийца знал, куда бить, чтобы жертва даже не вскрикнула.

Берк встал, взял свой кофе и подошел к окну. Он пил кофе из собственной кружки, на которой были нарисованы разноцветные морские коньки. Барбара купила ее во Флориде в один из редких отпусков. Он даже не помнил, когда это было. Миллион лет назад. По крайней мере, ему так казалось. Берк уже не мог себе представить, как это можно взять и поехать в отпуск, валяться на пляже, покупать дурацкие сувениры. Все развлечения исчезли из его жизни в ту ночь, когда убили Кева Стюарта.

– Следы обнаружены?

– Над этим работает отдел убийств, но, похоже, следов нет. Может, вскрытие чем-то поможет. Анус и влагалище женщины травмированы, но следов спермы на теле не обнаружено.

Лаборатория только попусту теряет время. Никаких следов они не найдут. Бардо предпочитал нож, похоже на его почерк. Он обожал грубый секс, но даже в этом своем мерзком пристрастии был крайне осторожен и всегда пользовался презервативом. И уж, конечно, Бардо не такой дурак, чтобы оставлять отпечатки пальцев. Единственная надежда полицейских – найти частичку кожи или волос.

Всю прошлую ночь Берк продержал Рэймонда Хана в камере. Значит, пока Хан сидел, Бардо изнасиловал и убил его подружку? Или Хан пришел домой и застукал их?

– Следы борьбы?

– Никаких, – отозвался Пату. – Ума не приложу, как он их обоих убил. Прикончил Хана, а потом занялся женщиной?

– Может быть. Или же… – Бейзил задумался. – Или сначала убил ее, а потом дождался Хана. Пату с сомнением покачал головой.

– Когда Хана убили, он был раздет и лежал в кровати.

– Хан пришел домой поздно. Убийца прятался до тех пор, пока бедняга Рэй не лег. Он, очевидно, раздевался в темноте. Я сам так всегда делаю, чтобы не разбудить Барбару. Поэтому Хан не видел, что его подруга мертва. Не видел крови и даже не понял, что что-то не так. – Берк крепче сжал кружку. – Похоже на него.

– На кого?

– На Бардо. Бардо, наверное, решил, что это очень забавно, когда жертва сама запирается в одной комнате с убийцей.

– Почему ты думаешь, что это Бардо?

– Мы арестовали Хана и Сэчела. Дюваль появился в участке в полночь. Нам известно, что Сэчел тайно состоит на службе у Дюваля. Бардо – его наемный убийца. Наш секретный агент убит. Соображай сам. Это не может быть случайным совпадением.

– Очень даже может! – воскликнул Пату. Берк отвернулся от окна, но, прежде чем он успел открыть рот. Пату быстро продолжил: – Тебе, так же как и мне, хорошо известно, что Хан был наркоманом. Женщина, очевидно, тоже. Причина убийства может быть любая: и наркотики, и любовный треугольник, и…

– И то, что Дюваль вычислил Хана как нашего агента и решил вывести его из игры. И одновременно преподать нам урок.

– Ну хорошо, – согласился Пату, поднимаясь. – Но я не хочу, чтобы ты воспринимал это так, словно убийство касается лично тебя одного. Все в отделе чувствуют себя паршиво. Мы – одна команда, Берк. Мы должны работать вместе. Нельзя позволить, чтобы подобные сбои выводили нас из равновесия. Будем продолжать работать по плану.

Подобная демагогия была не характерна для Пату. Обычно он приберегал прописные истины для речей, которые произносил перед всем отделом. Наедине они с Берком всегда говорили откровенно.

– Что еще? – спросил Берк.

– Ты о чем?

– Есть что-то, о чем ты умалчиваешь. Боишься мне сказать?

Пату поморщился. Он был худощав, рано начал лысеть. Сегодня утром он чувствовал себя старше лет на десять.

– Слишком уж ты умный, себе во вред.

– Да, мне это часто говорят, – нетерпеливо перебил Берк. – Так что?

– Сэчел отказался идти на сделку.

– Разреши мне поговорить с ним. Минут пятнадцать, не больше.

– Это ни к чему не приведет, Берк. Он отказался сразу, даже не выслушав, в чем дело. Он категорически отказался от переговоров.

– Он пойдет на судебный процесс?

– Он собирается признать себя виновным. По всем пунктам.

– Сукин сын, – выругался Бейзил. – Это Дюваль с ним поработал.

– Ты недалек от истины.

– Господи, неужели этот подонок неуязвим? – невесело усмехнулся Берк. – Он вертит нами как хочет.

– Дюваль ведет нечестную игру. А мы обязаны соблюдать правила.

У Берка заходили желваки по скулам.

– Может, нам тоже пора забыть о правилах, – пробормотал он.

– А?

– Нет, ничего. Знаешь, Дуг, пойду-ка я отсюда.

– Берк…

– Увидимся позже.

Он закрыл за собой дверь, сгреб в охапку пиджак, по-прежнему лежавший на столе, и направился к выходу. По дороге он столкнулся с Макьюэном.

– Эй, Бейзил, я тебя везде ищу. Надо поговорить.

– Потом.

Ему было не до разговоров, особенно с Макьюэном. Сегодня утром неуемный оптимизм и неистощимая энергия Мака раздражали Бейзила. Не останавливаясь, он бросил:

– Позже, Мак.

– Привет, Берк. Заходи.

Нэнси Стюарт, посторонившись, пропустила его в дом.

После известий о Хане и Сэчеле приход сюда иначе, как мазохизмом, трудно было назвать. Но Берк проездил по городу несколько часов, проклиная всех и вся, и просто уже не знал, что делать. Ему предлагали неделю отпуска, так почему не побездельничать хотя бы один день?

У Стюартов был кирпичный дом, облицованный аккуратно выкрашенными деревянными досками. Лужайка перед домом была уже не так тщательно подстрижена, как тогда, когда Кевин был жив. Он любил возится с косилкой и хвастался, что у него самый лучший газон во всем квартале. Берк заметил, что на одном окне провисли жалюзи. Коврик у входа казался весьма потрепанным, одна лампа в люстре не горела. Как-нибудь надо будет приехать и помочь Нэнси навести в доме порядок, решил Берк.

– Проходи в кухню, – позвала она, оглянувшись через плечо. – Я готовлю ужин. Мы сегодня ужинаем пораньше – в школе вечер. Хочешь чего-нибудь выпить?

– Кофе, если не затруднит.

– Растворимый, не возражаешь?

Он возражал, но согласно кивнул. Кухонька была тесная, но уютная. На самом видном месте висел календарь с обведенными числами: днями техосмотра, визитами к зубному врачу, сегодняшним школьным вечером. К холодильнику магнитами в виде бутылочек с кетчупом и баночек с горчицей были пришпилены детские рисунки и расписания занятий. На столе стояла банка с детским фигурным печеньем.

Проследив за его взглядом, Нэнси предложила ему попробовать.

– Правда, оно покупное. Я редко пеку.

– Нет, спасибо, – отказался Берк. – Хватит одного кофе.

Она продолжала заниматься готовкой, перемешивая рубленую говядину с сухарями. Рядом ждали своей очереди мелко порезанный зеленый перец, лук и банка томатного соуса.

– Котлеты готовишь?

– Откуда ты знаешь?

– Моя мама их часто делала.

– Твоя мама? – Нэнси удивленно посмотрела на него. – Знаешь, Берк, ты в первый раз упомянул о твоей семье. А ведь мы давно знакомы.

Он пожал плечами.

– Не имею такой привычки. Чтоб у них из-за меня не было неприятностей. Да и семьи-то почти не осталось. Отец работал на железной дороге. Когда я окончил третий класс, он попал под поезд. Пришлось матери с нами одной управляться. Тогда семьи с одним родителем еще не вошли в моду, как сейчас. Мать служила в телефонной компании, а несколько лет назад умерла от рака. Так что остались мы с младшим братом. Он живет в Шривпорте. У него жена, пара ребятишек. – Берк сухо улыбнулся. – Мама знала, наверное, не меньше тридцати способов делания котлет.

– Я тоже.

– Как мальчики?

– Хорошо.

Берк отпил кофе, который оказался еще хуже, чем он ожидал.

– В школе порядок?

– Отметки приличные.

– Я не про отметки.

Понимая, что он имеет в виду их психическое состояние, она немного поколебалась.

– Нормально. Более или менее.

– Ну, тогда хорошо. – Берк повертел в руках солонку и перечницу, поставил на место. – Какая теплая погода стоит.

– Да, так хочется, чтобы зима скорее кончилась. Но холода еще будут.

– Ага. В конце марта.

Эта неуклюжая попытка поддержать беседу была все же лучше неловкого молчания. Они избегали говорить о чем-нибудь существенном и важном. И это было странно, ведь самые тяжелые времена остались позади.

Это он, Берк, принес Нэнси известие о гибели Кевина. Дуг Пату предлагал взять на себя эту тяжелую обязанность, но Берк настоял, что именно он должен идти к жене друга. Он подхватил Нэнси, когда она рухнула как подкошенная при страшном известии, он занимался процедурой похорон.

Все последующие месяцы Берк помогал Нэнси оформлять страховку, заполнять бумаги на скудную пенсию, выделенную семье погибшего полицейского, заводить кредит и банковский счет на ее имя, решать неизбежные финансовые проблемы.

Однажды она позвонила и попросила вместе с ней разобрать вещи Кевина. Она отдала Берку лучшую одежду Кева, и он взял ее. Но по дороге домой отвез вещи в приемник Армии спасения. Он никогда бы не смог надеть их.

Осенью он проверил отопление в доме и заменил фильтры. На Рождество привез мальчикам елку и помог ее нарядить. Кев уже почти год как умер, но Берк считал своим долгом раз в две недели приезжать к его вдове и оказывать кое-какую помощь по дому.

Главная трудность заключалась в том, что чем дальше, тем труднее им с Нэнси удавалось найти тему для разговора. С течением времени их беседы не становились более непринужденными, совсем наоборот – напряжение возрастало. Берк никогда не рассказывал о работе и о сослуживцах, с которыми Нэнси была знакома. А поскольку теперь работа являлась для него самым важным в жизни, он не знал, о чем еще разговаривать, кроме погоды и мальчик ков. Так что неловкие паузы то и дело повисали посреди их бесед с Нэнси.

Она встречала его с неизменной приветливостью, но со временем перемены в Нэнси становились все заметнее. Теперь она была куда более сдержанной, чем при жизни Кевина. Прежде она часто смеялась, шутила. Конечно, думал Берк, женщина с удовольствием шутит с друзьями мужа, когда вот он здесь, рядом. Но она не может оставаться прежней, когда муж умер.

Во время процесса над Бардо они виделись очень часто, обсуждали детали, переживали; А сейчас, когда последняя глава этого кошмара закончена, о чем им говорить?

– Э-э…

– Берк…

Она, очевидно, тоже чувствовала неловкость Повисшей паузы, и поэтому они заговорили одновременно. Он с облегчением закивал, но она быстро сказала:

– Нет-нет, ты первый.

Их спасло появление мальчиков. Заметив припаркованную возле дома машину Берка, они с радостными возгласами ворвались в дом. Побросали куртки и рюкзачки и, пыхтя и толкаясь, облепили Берка.

Мальчики быстро переоделись, и Берк, по установившейся традиции, пошел с ними во двор. Навещая Нэнси, он обязательно какое-то время проводил с Дэвидом и Питером. Обычно они во что-нибудь играли. Сегодня мальчики выбрали бейсбол.

– Вот так правильно, Берк? – спросил Питер, младший.

Стойка у него была кошмарная, но Берк ответил:

– Именно так. У тебя начинает получаться, парень. Держи биту покрепче. Теперь посмотрим, как ты бьешь.

Он бросил мяч так, чтобы тот сам угодил в биту.

Питер завизжал и понесся вдоль самодельных баз.

Берк показал ему большой палец.

– Мы будем играть в Лиге юниоров. Может, придешь поглядеть одну игру, Берк? – с робкой надеждой спросил Дэвид.

– Одну? Я собираюсь купить сезонный билет. – Берк шутливо растрепал мальчику волосы такого же медного цвета, как у отца. И улыбки, которыми просияли братья, были точь-в-точь такими, как у Кева. У Берка перехватило горло. Слезы подступили к глазам, но тут, слава Богу, в дверях появилась Нэнси и позвала мальчиков мыть руки.

– Ужин будет готов через пятнадцать минут, – объявила она.

– Пока, Берк.

– Пока, Берк, – повторил Питер, подражая старшему брату, и они понеслись к дому.

– Здорово у тебя с ними получается, – заметила Нэнси.

– А с чужими детьми вообще проще. Это с собственными возникают проблемы.

– Почему вы с Барбарой не завели детей?

– Не знаю. Как-то не сложилось. Всегда находились веские причины отложить это дело. Сначала нехватка денег.

– А потом?

– Потом тоже нехватка денег. – Он хотел пошутить, но вышло довольно плоско.

– Я не знаю, что бы я делала без моих сыновей.

Кевин продолжает жить в них.

Он понимающе кивнул. Потом, поймав себя на том, что сжимает и разжимает правый кулак, быстро сказал:

– Я, пожалуй, пойду. А то они опоздают на школьный вечер из-за разговоров о бейсболе.

– Поужинай с нами.

Приглашение было данью вежливости. Она каждый раз предлагала, а он каждый раз неизменно отказывался.

– Нет, спасибо. Барбара меня ждет.

– Передавай ей привет.

– Обязательно.

– Берк. – Нэнси смотрела на дверь ванной, откуда доносились дикие крики мальчишек, но вдруг, словно решившись, взглянула Бейзилу прямо в глаза. – Я не хочу, чтобы ты приходил к нам.

Он решил, что ослышался.

– Что?

Даже когда она повторила, он не до конца осознал смысл ее слов.

Нэнси сделала глубокий вдох и выпрямилась. Очевидно, она не раз представляла себе этот разговор. Боясь, что у нее снова не хватит мужества, она быстро заговорила:

– Я не могу находиться рядом с тобой, не могу смотреть на тебя и не думать о Кеве. Каждый раз при виде тебя я вновь переживаю эту пытку. После твоих приходов и звонков я плачу несколько дней. Я злюсь, чувствую себя виноватой. Едва я успеваю оправиться от удара, как ты снова приходишь. Она сжала губы и постаралась взять себя в руки. – Я стараюсь научиться жить без Кева. Я говорю себе, что его больше нет в моей жизни. И никогда не будет. Что я должна привыкнуть к этой мысли. И когда у меня чуть-чуть начинает получаться, появляешься ты… – Из глаз ее хлынули слезы. Она полезла в карман за платком. – Ты меня понимаешь?

– Да, понимаю. – Он даже не пытался скрыть горечь. – Тебе неприятно угощать кофе человека, который сделал тебя вдовой.

– Я этого не говорила.

– Тебе и не надо было говорить этого вслух. Он резко встал и стремительно пошел прочь.

– Берк, пожалуйста, пойми меня! – крикнула она вслед. – Пожалуйста.

Он остановился и оглянулся. При виде ее измученного лица его гнев моментально испарился. Что он вспылил? Она не хотела его обижать. Да и вообще дело не в нем, а в ней. Когда она попросила его больше не приходить, в ней говорил инстинкт самосохранения.

– Не переживай, Нэнси, я все понял. На твоем месте я поступил бы точно так же.

– Ты прекрасно знаешь, как много ты значишь для меня и для мальчиков. А мы знаем, как много ты значил для Кева. Но…

Он вскинул руки:

– Только ни в чем себя не вини. Ладно? Ты абсолютно права. Так будет лучше. Она всхлипнула и высморкалась.

– Спасибо, что понял, Берк.

– А мальчикам скажи… – Он старался придумать уважительную причину, почему вдруг он, как и их отец, внезапно исчезнет.

Из ее груди вырвалось рыдание.

– Я что-нибудь придумаю. Они на редкость понятливые ребята. – Нэнси улыбнулась сквозь слезы. – После всего того, что ты для нас сделал, мне невыносима сама мысль о том, как ты обижен. Мне это тяжело дается – надеюсь, тебе от этого легче. Я чувствую себя так, словно отрезаю себе правую руку для того, чтобы спасти свою жизнь. Ты был нам замечательным другом.

– Я им и останусь. Навсегда. Она тихо произнесла:

– Я не смогу начать новую жизнь, пока не освобожусь от этого груза, Берк.

– Я понимаю.

– И ты тоже не сможешь. Когда же ты начнешь жить снова?

Несколько секунд он молчал. Потом сказал:

– Если тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти.