Электронная библиотека » Сандра Браун » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "На закате"


  • Текст добавлен: 26 января 2014, 01:54


Автор книги: Сандра Браун


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 2

Ма не возвращалась до утра. К тому времени фургоны снова тронулись в путь. По лагерю разнесся слух, что миссис Коулмен пока не родила, но настаивает на том, чтобы караван не задерживался из-за нее. Бубба вызвался править фургоном вместо мистера Коулмена, а Зик занял место жены.

В отсутствие матери Анабет как старшая взяла на себя обязанности кухарки. Она же присматривала за младшими детьми да еще ухитрялась помогать Лидии. Ту поразило, что девочка сменила ей пеленку с необычайной ловкостью – видимо, процесс родов не составлял тайны для юной мисс Лэнгстон.

– Мне очень жаль, что тебе приходится этим заниматься, – смущенно пробормотала Лидия.

– Подумаешь! Я и для мамы это делала, когда она рожала Мику. К тому же месячные у меня с десяти лет.

В полдень, когда фургоны остановились, вернулась Ма и с грустью сообщила, что миссис Коулмен умерла полчаса назад, родив перед этим сыночка.

– Уж больно хрупкая была, бедняжка! А как мистер Коулмен убивается, страшно глядеть. Bсe корит себя за то, что взял жену с собой. Правда, она уверяла, что родит только в сентябре, а тогда бы мы уже добрались до Джефферсона. Жаль парня, да и не его вина, что так получилось…

– А ребенок? – спросил Зик.

– Малюсенький, в чем душа держится. Сил не хватает даже кричать – пищит, как мышонок. Не удивлюсь, если и он последует за матерью. – Печально вздохнув, Ма заглянула в фургон. Ее беспокоило здоровье второй пациентки: – Ты-то как, Лидия?

– Прекрасно, миссис Лэнгстон.

– Зови меня просто Ма. Анабет хорошо за тобой ухаживает? Извини, что я тебя бросила, но ведь моя помощь была нужна миссис Коулмен, а теперь во мне нуждается и малыш.

– Конечно. Со мной все в порядке. Вот немного поправлюсь и постараюсь избавить вас от своего общества.

– Еще чего выдумала! А ты вправду хорошо себя чувствуешь? Тогда почему щеки такие красные? – Ма прикоснулась ко лбу Лидии. – Никак опять жар! Скажу Анабет, чтобы сделала тебе холодный компресс.

На самом деле Лидия чувствовала себя неважно, но не хотела расстраивать миссис Лэнгстон, у которой и без того хватало забот. С утра у Лидии сильно болела грудь, и она проспала весь день, поскольку караван – из уважения к мистеру Коулмену – остановился. После вечерней трапезы должна была состояться печальная церемония похорон.

Анабет наскоро покормила Лидию ужином, и больная, блаженно вытянувшись на постели, уставилась в брезентовый потолок. О погребальном ритуале она имела довольно смутное представление – знала только, что там поют псалом во славу Христа. Как ни странно, ей даже удалось припомнить слова. Сколько же лет она не была в церкви – десять, двенадцать? А псалом все-таки остался в памяти… Почему-то это ее обрадовало. Она заснула с улыбкой на губах и проснулась, только когда Лэнгстоны вернулись в фургон.

Следующий день в точности походил на предыдущий, а вот состояние Лидии резко ухудшилось. Груди затвердели и набухли до того, что, казалось, вот-вот лопнут. Воспользовавшись отсутствием Анабет, Лидия заглянула под сорочку и ужаснулась – соски побагровели и растрескались. Прикосновение к ним причиняло жгучую боль.

Ма Лэнгстон, занятая малышом, вернулась в фургон только ночью, когда все уже спали. Одна Лидия беспокойно металась по постели и слабо постанывала.

– Боже милостивый! Что опять стряслось? – участливо спросила Ма, склоняясь над молодой женщиной.

– Простите… Я… грудь очень болит.

Проворно расстегнув пуговицы ночной сорочки, Ма увидела разбухшие груди Лидии.

– Господи! Как же я не сообразила? Конечно, это из-за молока. Ребеночка-то у тебя нет… – Она поспешно осеклась. – Пойдем.

– Куда? – удивилась Лидия. – Мне и надеть нечего.

– Не важно. – Ма помогла ей подняться. – У тебя есть молоко, да нет малыша, а рядом погибает малыш, которому нечего есть. Ты нужна ему.

Лидия догадалась, что миссис Лэнгстон хочет отвести ее к ребенку, который не переставая плакал уже вторые сутки. Значит, Лидию увидит и тот мужчина, что приходил тогда ночью. Он будет разглядывать ее, возможно, даже спросит, как она оказалась в лесу и почему родила ребенка, не имея мужа. В фургоне Лэнгстонов было так уютно, что Лидии вовсе не хотелось покидать его.

Однако Ма была настроена решительно. Накинув шаль на плечи девушки, она помогла ей спуститься.

– Ботинки у тебя совсем развалились, так что иди лучше босиком. Только смотри не наступи на камень!

Коснувшись ступнями земли, Лидия вздрогнула так сильно, что это болью отозвалось в груди. Она сознавала, что выглядит ужасно – в ночной сорочке и шали, босая, непричесанная, немытая.

– Ма, как же я появлюсь на людях в таком виде!

– Глупости! – отрезала та и повела к соседнему фургону – единственному, где горел свет. – Только ты можешь спасти жизнь этому ребенку, а до твоего вида никому и дела нет.

Как раз в этом Лидия сомневалась – слишком часто ее называли «белой швалью». Люди порой бывают так грубы и несправедливы…

– Мистер Грейсон, – негромко позвала Ма, когда они поравнялись с фургоном, и откинула брезентовый полог. – Помогите, пожалуйста.

Она подтолкнула Лидию к фургону, и сильные руки втащили ее внутрь. Следом втиснулась Ма.

В первое мгновение всех охватило замешательство. Седой мужчина и стоявшая рядом с ним худая женщина во все глаза уставились на незнакомую девушку. Лидия потупилась.

– Это мистер Грейсон, наш старший, – показала на седовласого Ма Лэнгстон. Лидия молча кивнула. – А это миссис Леона Уоткинс.

Разговор вели шепотом – из уважения к третьему присутствующему, темноволосому мужчине, который сидел на низенькой скамеечке, обхватив руками голову, и казалось, не замечал ничего вокруг.

Первой заговорила тощая дама:

– Кто она такая… и чего шастает здесь голая? А, это, наверное, та девушка, которую нашли ваши сыновья. Признаться, я поражена, что вы осмелились привести сюда подобную особу, да еще в такое время! Мы только что предали земле тело бедной миссис Коулмен, и кто знает, может быть, скоро и ее дитя…

– Может, да, а может, нет, – возразила Ма, явно не питавшая особой симпатии к миссис Уоткинс. – Мистер Грейсон, позавчера эта девушка родила. У нее есть молоко. Вот я и подумала – если малыш мистера Коулмена может сосать…

– О господи! – Пораженная миссис Уоткинс замахала руками, словно отгоняя злых духов.

Не обращая на нее внимания, Ма по-прежнему адресовалась к седовласому:

– Может, малютка выкарабкается, если Лидия начнет его кормить.

Миссис Уоткинс вмешалась в разговор, не дав мистеру Грейсону и слова вымолвить. Пока шел спор, Лидия украдкой осматривала фургон. Стеганые одеяла, сложенные стопкой в углу, показались ей богаче лэнгстоновских. Одно из них даже украшала атласная лента. Возле ящика, где стоял сервиз из китайского фарфора, Лидия увидела крошечные детские ботиночки.

Затем взгляд Лидии задержался на широко расставленных ногах мужчины, обутых в высокие черные сапоги, немного поношенные, но из хорошей кожи. Деревянные дюймовые каблуки блестели, как отполированные. Судя по размеру сапог, их обладатель был немалого роста.

– Говорю вам, это никуда не годится! – услышала Лидия пронзительный крик миссис Уоткинс, и в следующее мгновение костлявые пальцы вцепились ей в подбородок и заставили поднять голову.

Лицо, представшее взору девушки, не блистало красотой. Особенно выделялся нос, заостренный и длинный, как лезвие ножа. Губы – вероятно, потому, что их часто неодобрительно поджимали, – превратились в узкую полоску, от которой расходилась сеть мелких морщинок. Глаза были под стать голосу – злобные, осуждающие.

– Вы только поглядите на нее! Сразу видно, что за птица. Наверное, обыкновенная шлюха – прости меня, Господи, за такие слова! Сама небось не знает, от кого родила, да и ребенка придушила, чтобы от него избавиться…

Ошеломленная этим потоком несправедливых обвинений, Лидия не сразу нашлась с ответом и лишь через минуту тихо, но твердо возразила:

– Это неправда.

– Успокойтесь, миссис Уоткинс, – миролюбиво заметил мистер Грейсон. По природе человек добродушный, на этот раз он был склонен согласиться с собеседницей. Девица и в самом деле не внушала доверия – какая-то диковатая, неприбранная. Одета черт знает во что, непричесана, к тому же так и сверлит их взглядом. И глаза бесстыжие…

– Вовсе она не шлюха! – вмешалась Ма Лэнгстон. – А коли и так, кто еще, по-вашему, сможет кормить ребенка? Уж не вы ли, Леона Уоткинс?

– Да я ни за что…

– Вот именно, – торжествующе перебила Ма. – Сомневаюсь, чтобы из этих сморщенных сисек удалось выдавить хоть каплю молока…

– Дамы, прошу вас! – взмолился сконфуженный мистер Грейсон.

Глаза миссис Уоткинс сверкали от ярости, однако она лишь молча раздувала ноздри.

– Мистер Грейсон, ваша обязанность – заботиться обо всех, кто с вами едет. Значит, и о новорожденном, – вкрадчиво начала Ма, игнорируя свою противницу. – Вы только послушайте, как он плачет! Единственная наша спутница, у которой есть молоко, уже кормит близняшек. Лидия – последняя надежда этого малютки. Неужели вы позволите ему умереть от голода?

Леона Уоткинс презрительно скрестила руки на груди, давая понять, что снимает с себя всякую ответственность за последствия. Если мистер Грейсон намерен руководствоваться советами Ма Лэнгстон – его дело. Она, Леона, всегда считала эту женщину невыносимо вульгарной и теперь убедилась, что была права.

– Решать должен мистер Коулмен, – подумав, проговорил Хэл Грейсон. – Что скажете, Росс? Хотите, чтобы эта девушка кормила вашего сына и таким образом спасла ему жизнь?

Лидия демонстративно повернулась спиной к присутствующим. Ей было наплевать, что они о ней думают. Вот только поправится и тут же уйдет туда, где ее никто не знает, и начнет новую жизнь. А пока, сама того не сознавая, она осторожно приблизилась к корзинке из яблоневого дерева, обшитой фланелькой, и заглянула в нее. Крошечный розовый комочек сучил ручками и ножками и, не переставая, пищал. Сердце Лидии защемило от жалости. Услышав сзади шаги, она поняла, что к ней подошел отец мальчика.

Лидия стояла спиной к Россу Коулмену, поэтому первое, что бросилось ему в глаза, была копна буйных каштановых локонов, в которых запутались сухие листья, веточки и бог знает что еще. Какая женщина позволит себе появиться простоволосой в обществе незнакомых людей? Только та, которую и женщиной-то назвать нельзя!

Со спины она казалась невероятно худенькой. Из-под ночной сорочки виднелись узкие лодыжки и маленькие ступни. Боже, да девушка к тому же босая и грязная! И подобная особа посмела вторгнуться к нему, Россу Коулмену, когда он только что похоронил жену и еще не пришел в себя от горя!

– Я не желаю, чтобы эта девица прикасалась к моему ребенку, – с отвращением промолвил он. – Прошу всех оставить меня и моего сына в покое. Если ему суждено умереть, пусть хотя бы умрет спокойно.

– Слава богу, что кто-то еще сохранил способность рассуждать здраво!

– Помолчите! – прикрикнула Ма и, бесцеремонно отодвинув миссис Уоткинс, подошла к Россу. – Вы же умный человек, мистер Коулмен. Почему же не хотите попытать счастья? Ведь малыш умирает от голода, а Лидии, может быть, удастся его спасти.

– Да ведь мы уже все испробовали, – нетерпеливо перебил ее Росс, запуская пальцы в свою густую темную шевелюру. – И коровье молоко давали, и воду с сахаром…

– Ему нужно материнское молоко, а у этой девушки оно есть. Груди того и гляди лопнут.

– Боже, что я слышу! – вскричала оскорбленная Леона.

Росс бросил угрюмый взгляд на Лидию. Она стояла против света, так что он прекрасно видел ее тело сквозь сорочку. Тяжелая грудь и впрямь набухла. Росс поморщился. Почему эта девица разгуливает по лагерю раздетая? Даже если она только что родила, это еще не повод показываться людям, особенно мужчинам, в таком виде. Рот его презрительно скривился. Интересно, из какого борделя ее вытащили? Виктория бы в гробу перевернулась, если бы узнала, что ее мужу пришлось иметь дело с подобной особой.

– Я не позволю шлюхе кормить моего сына, – отрезал Росс.

– Вы же ничего не знаете об этой девушке, как, впрочем, и я.

– Да она просто дрянь! – сорвался на крик Коулмен. Безвременная кончина любимой жены повергла его в горе и ярость. Сейчас гнев обрушился на несчастную Лидию. – По вашим словам, вы сами толком не знаете, кто она такая и откуда взялась. Так как же еще назвать незамужнюю женщину, которая родила ребенка?

– Я согласилась бы с вами, живи мы в мирное время. Но сейчас идет война. Вся округа кишит дезертирами, бродягами и проклятыми «саквояжниками»-янки, вообразившими, будто весь Юг теперь принадлежит им. Неизвестно, сколько страданий вынесла эта бедняжка. К тому же два дня назад она потеряла дитя.

Лидия не вслушивалась в спор, всецело сосредоточившись на малыше. Какой он бледненький и крохотный! До позавчерашнего дня она ни разу не видела новорожденных. Сын мистера Коулмена был еще меньше, чем ее ребенок. Неужели такая кроха выживет?

Пальчики младенца, сжатые в крошечные кулачки, казались почти прозрачными. Глаза были закрыты. Грудка неровно вздымалась. Он и плакал как-то отрывисто, как будто в паузах набирался сил для следующего крика. А плакал малыш непрерывно.

От этих жалобных звуков сердце Лидии болезненно сжалось, а в набухших грудях появилось какое-то приятное томление. То был не прилив молока, а неудержимое желание по-матерински приласкать бедного сиротку и накормить его.

Сама не понимая, что делает, Лидия нерешительно коснулась гладкой щечки малыша, потом подсунула ладонь ему под голову. Крошечная головка целиком уместилась в ее руке. Осторожно, стараясь не причинить ребенку боли, она вынула его из корзинки и опустилась на трехногую скамеечку.

Малыш засучил ножками. Крошечные ступни уперлись ей в живот. Лидия положила его поудобнее на согнутую руку, и сморщенное личико оказалось на уровне ее груди. Малыш, как птенец, открыл рот и выжидательно замер.

Повинуясь этому безмолвному сигналу, молодая женщина расстегнула пуговицы и спустила сорочку с плеча. Свободной рукой она приподняла грудь и приблизила к лицу ребенка. Несколько раз беспомощно ткнувшись, он нашел сосок, обхватил губами и начал жадно сосать.

Спорщики, стоявшие у противоположной стены, разом умолкли: их удивило и встревожило, что больше не слышно детского крика. Сердце Росса оборвалось. Решив, что сын умер, он быстро обернулся. Вместо неподвижного тельца он увидел картину, поразившую его до глубины души.

Малыш, лежа у Лидии на руках, жадно сосал ее грудь. Молоко пузырилось на губах и стекало по подбородку. Склонившись над ним, она нежно ворковала. Росс не мог разглядеть ее лица, скрытого каштановыми волосами.

– Ну, что я говорила? – В голосе Ма звучало нескрываемое торжество. – По-моему, мистер Грейсон, вам пора проводить Леону до ее фургона. А об устройстве Лидии я позабочусь сама.

– Вы что, оставите ее здесь, у мистера Коулмена? – негодующе осведомилась миссис Уоткинс. – Но это же неприлично!

– Пойдемте, миссис Уоткинс, – сказал Хэл Грейсон, мечтавший поскорее добраться до постели. Скоро рассветет. Придется выехать пораньше, чтобы наверстать потерянный день. Мистера Грейсона тяготила возложенная на него ответственность, но, как человек честный, он считал себя обязанным оправдать доверие. – Мы все уладим завтра утром, а до тех пор, уверен, ничего страшного не случится. – С этими словами мистер Грейсон увлек за собой упирающуюся миссис Уоткинс.

Украдкой посмотрев на Росса, Ма заметила, что он не сводит с Лидии мрачного сосредоточенного взгляда. «Интересно, что он замышляет?» – подумала Ма. Коулмен всегда казался ей приятным и дружелюбным человеком, а с женой обращался так, будто она царица Савская.

Но что-то в глазах Росса настораживало Ма. Она подозревала, что этот человек не так прост, как кажется. Взгляд его был острым, движения быстрыми. Должно быть, он много повидал на своем веку. Ма догадывалась, что сейчас в душе Росса Коулмена происходит жестокая борьба, недаром он напрягся так, что обозначились все мускулы.

Росса и в самом деле раздирали противоречивые чувства. Его сын успокоился на руках у этой странной девицы и сосал ее грудь. Да как же он, Росс, допустил такое? Что сказала бы Виктория, если бы увидела эту сцену?

Коулмен поморщился, вспомнив искаженное страданием, покрытое испариной лицо жены и ее последний вздох, когда она, дав жизнь сыну, покинула этот мир. Нет, ни одна женщина на свете, тем более девица сомнительного поведения, не имеет права прикасаться к ребенку, рожденному благородной Викторией Коулмен. Это было бы святотатством. Как жить, допустив такое? А как ему жить, если он, цепляясь за принципы, позволит сыну умереть?

Не зная, на что решиться, Росс подошел к скамеечке, на которой сидела Лидия. Его крошечный сын жадно сосал роскошную грудь своей кормилицы. Белоснежное великолепие округлого холмика нарушала лишь сеть голубых жилок. Напоминающие реки на географической карте, они устремлялись вниз, к темному соску. С усилием оторвавшись от соблазнительного зрелища, Росс перевел взгляд на лицо Лидии.

Веки ее чуть дрогнули. Теперь, когда поднялась густая завеса ресниц, Росс увидел ее глаза. Мужчина и женщина смотрели друг на друга с одинаковым интересом, но каждый старался не выдать своих чувств.

Россу казалось, что его обволакивает ее женственность. Она проникала ему в ноздри, в горло. Девушка, сидевшая перед ним, была воплощением чувственности. Сам того не желая и забыв о недавней кончине жены, он наслаждался этим и ненавидел себя за это. Словно пловец, оказавшийся на стремнине, Росс судорожно сглотнул. Когда наконец его дыхание восстановилось, он рассмотрел лицо Лидии.

Цвет ее глаз, обрамленных густыми ресницами с золотистыми кончиками, походил на дорогое старое вино, которое так приятно согревает горло и разливается внутри восхитительным теплом. Столь же необычный цвет распущенных волос указывал на то, что Лидия отличается необузданностью характера.

Ее светлую кожу покрывал загар – видимо, ей часто и подолгу приходилось бывать на солнце. На точеном, чуть вздернутом носике даже выступили веснушки. А вот рот ее привел Росса в полное замешательство. Такие чувственные губы не оставили бы равнодушным ни одного мужчину. Он уже хотел отвести взгляд, опасаясь поддаться очарованию этих пухлых губок, но тут кормилица облизнула их, и у Росса екнуло сердце.

Она же сидела как ни в чем не бывало. Казалось, ее ничуть не смущает, что незнакомец глазеет на ее обнаженную грудь. Пристальный взгляд Лидии, сосредоточенный на Россе, был смел, даже дерзок. Ни намека на скромность, приличествующую порядочной женщине.

«Сразу видно – проститутка», – заключил Росс. Он повидал их на своем веку так много, что быстро распознал призывный огонь в глазах и догадался, что в жилах Лидии течет горячая кровь. Девушка, сидевшая перед ним, была полной противоположностью женственной, утонченной Виктории, и уже одно это внушило Россу ненависть к ней.

Лидия же думала, что, если бы черты лица этого человека были не столь суровы, она могла бы с уверенностью сказать, что никогда не видела такого красивого мужчину. Во всяком случае, забыть такое лицо невозможно. Когда их глаза впервые встретились, у Лидии перехватило дыхание. Она даже сама удивилась – что это на нее нашло?

Россу не мешало бы побриться. Темная щетина покрывала его подбородок, над верхней губой обозначилась густая черная щеточка усов. Поджав нижнюю губу, твердую и властную, он сверлил Лидию взглядом пронзительных зеленых глаз.

Она и не знала, что подобного цвета глаза существуют в природе. Их обрамляли короткие черные ресницы, чуть слипшиеся на концах. Лидии вдруг захотелось дотронуться до них и проверить, действительно ли они такие влажные, какими кажутся. Над глазами нависали насупленные брови, придававшие лицу суровое выражение. Волосы чернее ночи спускались за уши и на воротник.

Росс казался Лидии устрашающе огромным. Мужское тело вообще пугало ее, внушало отвращение, да и тяжелый немигающий взгляд не смягчал этого страха. Прочитав в его глазах скрытую угрозу, Лидия решила, что он обдумывает, как бы побольнее наказать ее. Вот только за что? Этого она не знала. Насмотревшись вдоволь на Росса, Лидия перевела взгляд на малыша, который безмятежно сосал ее грудь.

– Надо поменять. – Необъятная Ма протиснулась между Лидией и отцом ребенка.

– Что?

Кормилица оторвалась от размышлений. Мужчина, высившийся перед ней, смущал ее. Не так, как Клэнси, но все равно смущал. Его мощная фигура заполнила все пространство фургона. Лидии вдруг показалось, что она задыхается.

– Сначала надо дать одну грудь, потом другую. Тогда молоко потечет как следует.

Ма забрала у нее ребенка. Нехотя выпустив сосок, он тут же заплакал и успокоился, лишь схватив вторую грудь.

Эта забавная сценка развеселила Лидию. Откинув назад гриву каштановых волос, она от души расхохоталась. В ее глазах отражался свет лампы, и они искрились, как вино, когда на него падает солнечный луч. Но тут девушка посмотрела на Росса, и глаза ее потухли под его взглядом, исполненным откровенной враждебности.

– Покормишь парня и ложись, – распорядилась Ма, любуясь Лидией и малышом.

– Она здесь не останется. Как только ребенок поест, вы уведете ее, – резко возразил Росс.

Ма обернулась к нему, уперев руки в свои необъятные бедра.

– А вам не приходит в голову, мистер Коулмен, что малыш снова проголодается? Интересно, как вы тогда поступите – помчитесь через весь лагерь за Лидией или, может, потащите младенца к нам? Сдается мне, это только создаст вам лишние хлопоты, не говоря о том, что пострадает ваш сын. Конечно, я бы с радостью приютила Лидию вместе с ее ребенком, если бы несчастный выжил, но что касается вашего… Здесь ему гораздо просторнее и спокойнее, чем в моем курятнике, – решительно закончила достойная матрона.

Росс гордо выпрямился, хотя в фургоне это было непросто.

– Я не нуждаюсь в ваших благодеяниях, и девушка здесь не останется.

– Кстати, ее зовут Лидия, – с нажимом напомнила Ма. – И почему бы ей не остаться? Кто будет ухаживать за ребенком днем – ведь вы или охотитесь, или правите лошадьми? А ну как он расхнычется, тогда как? Вы его и успокоить-то не сумеете!

Коулмен, пожевав губу, выдвинул еще одно возражение:

– Но она же грязная.

– Лидия недавно родила, одна, без всякой помощи, да еще в лесу. Как по-вашему, с чего ей быть чистой? Не мыла же я девушку потому, что у нее началась лихорадка, и я боялась, как бы она не померла у меня на руках. Ну да, у нее еще кровит. Но ведь и с вашей женой, останься она в живых, было бы то же самое. Через день-два все пройдет – уж мы с Анабет об этом позаботимся.

Лидия склонилась над ребенком, щеки у нее вспыхнули. Грубоватая откровенность Ма явно смутила и Коулмена – он умолк. В фургоне повисла напряженная тишина. Исходившая от Росса враждебность обжигала, как жар растопленной печи.

Наконец ребенок насытился и удовлетворенно срыгнул. Лидия прикрыла грудь ночной сорочкой.

Росс наблюдал за ней с едва скрываемой яростью. Неизвестно, скольких мужчин ублажала эта девка в своей постели, и вот поди ж ты – сидит как ни в чем не бывало, кормит младенца, словно порядочная женщина! Его ребенка. Сына Виктории. А что он, Росс, может сделать? Иначе малыш умрет, а это единственная ниточка, связывающая его с женщиной, которую он безумно любил.

Росс громко откашлялся.

– Хорошо, пусть останется. Временно. Пока я не придумаю, как самому кормить малыша и ухаживать за ним. После этого она уйдет. Ясно? У меня тут не благотворительное заведение. Миссис Уоткинс права – вероятно, эта девица проститутка. Может быть, она сбежала от родителей, а может, от мужа. В любом случае я не доверю своего ребенка подобной особе. Если бы речь не шла о его жизни, ее бы здесь не было. Ну вот, я все сказал. Ты все равно согласна остаться? – Последние слова относились к Лидии.

Она подняла глаза:

– Как его зовут?

Росс явно не ожидал такого вопроса.

– Я назвал его Ли.

Лидия улыбнулась ребенку, крепче прижала его к груди и погладила по темной головке.

– Ли, – мечтательно повторила она. – Я буду заботиться о Ли столько, сколько потребуется, мистер Коулмен. Даже если при этом мне придется жить бок о бок с таким, как вы.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации