Электронная библиотека » Сандра Браун » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Буря в Эдеме"


  • Текст добавлен: 4 октября 2013, 01:39


Автор книги: Сандра Браун


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Она до сих пор помнит его и чувствует, как ей недостает его. Он был врачом, которым восхищались все его пациенты, мужем, которым восторгалась жена, отцом, которого так сильно любила дочь. У них сложились очень редкие по тем временам отношения – открытые и доверительные. Мать Шей всегда была сдержанной и неохотно обсуждала с дочерью некоторые подробности интимной жизни человека. Отец же был предельно откровенным и всегда прямо отвечал на все ее вопросы, даже самые пикантные, причем делал это подробно и обстоятельно. Более того, он всегда ценил ее способность проявлять любознательность и задавать самые разные вопросы, считая это естественным проявлением человеческого любопытства и интереса к жизни. Тем же, кто постоянно упрекал Шей в не совсем правильном поведении, он всегда отвечал, что это нормальное проявление открытости, откровенности и честности. Она все время ощущала его защиту и покровительство.

Более всего Шей ненавидела тех узколобых, ограниченных людей, которые считали себя вправе поучать других, навязывать им собственные стереотипы поведения. Она всеми фибрами души ненавидела ханжество и показную добропорядочность. Теперь она уже нисколько не сомневалась, что Ян Дуглас принадлежит именно к такой категории людей. Жаль, что это так. Человеку с такой внешностью не подходит роль, которую он старательно пытается играть. У него такие чудесные глаза, такой красивый волевой подбородок. Ей казалось, что совершенно невозможно ненавидеть человека со столь красивым телом и лицом, что Нарцисс заплакал бы от зависти.

Вдруг ей пришла в голову мысль, что она сама становится слишком требовательной к человеку, которого только что встретила, и слишком строго судит его, не зная истинных причин его поведения. Эта мысль неприятно поразила ее, и она тут же отбросила ее в сторону.

– Ну его к черту! – раздраженно выкрикнула Шей, брызгая на себя соблазнительно ароматными духами. – Я не просила его высказывать свое мнение о проблемах морали. Мне наплевать, что он обо мне думает. Как только этот дурацкий уик-энд останется позади, я тут же забуду о нем и никогда его не увижу.

С этими мыслями она спускалась вниз по лестнице. Джон и Ян сидели в удобных креслах и потягивали белое вино из больших хрустальных бокалов в форме тюльпана.

– Шей! – воскликнул Джон, поднимаясь со своего кресла. – Выпей с нами немного вина.

Она одарила его лучезарной улыбкой, не обращая внимания на сердито хмурившегося сына.

– Нет, Джон, спасибо, – вежливо отказалась она. – Я думаю, что мама нуждается в моей помощи на кухне.

Резко повернувшись, так что ее короткая юбка взметнулась, она исчезла за дверью кухни.

– Чем я могу тебе помочь? – спросила Шей, оглядывая кухню. Ее мать склонилась над духовкой, пытаясь вытащить оттуда тяжелый противень.

Ее лицо раскраснелось от жара, шедшего от духовки. Селия повернулась к дочери, посмотрела на ее одежду и тяжело вздохнула от разочарования.

– Единственное, чем ты можешь помочь мне в данный момент, так это подняться наверх и надеть бюстгальтер, – проворчала она, все еще стоя у плиты. В своем ярком фартуке она совсем не походила на строгую и требовательную мать, к образу которой привыкла Шей.

– Зачем? – удивленно спросила Шей и подошла к большому подносу, чтобы попробовать оливки.

Селия долго искала нужные слова:

– Затем… Затем, что я прекрасно вижу твои… твои… капли росы.

Шей чуть было не подавилась оливкой, а поняв, что имела в виду мать, рассмеялась. Она и представить себе не могла, что существует такой образ.

– Капли росы? – переспросила она, вытаращив на мать глаза. – Это называется соски. Соски. Пора бы уже знать это. У каждой женщины со времен Евы есть соски на груди. Это своеобразная часть женской анатомии. Их создал Господь Бог, мама, и совершенно бессмысленно стесняться этого.

– Но и не стоит открыто демонстрировать их, – сердито сказала Селия и снова тяжело вздохнула. Она в очередной раз подумала, что в поведении дочери проявляется ее всепобеждающий прагматизм. – Что подумают о тебе Джон и Ян?

Веселая улыбка исчезла с лица Шей, и она нахмурилась. Подойдя к окну, она смотрела на свежую зелень, но ее уже так не радовал удивительно красивый ландшафт. Сама того не желая, мать обезоружила ее самым эффективным способом. Она напомнила ей о том внутреннем конфликте, который всегда раздирал душу Шей на части. Она долго пыталась примирить себя с собой, но из этого ничего не вышло. За всю свою жизнь она так и не сделала ничего такого, что могло бы заставить близких гордиться ею.

– Ты стыдишься меня, мама? – спросила она тихим голосом.

– О, Шей! Конечно же, нет, дорогая! – воскликнула Селия с нескрываемым сожалением. Она быстро подошла к дочери и обняла ее за талию. – Это все из-за того, что я хочу весело провести этот уик-энд. Я хочу, чтобы у нас все было спокойно и хорошо. Понимаешь? Я не хочу, чтобы мы все испытывали ненужное напряжение. У тебя уже была стычка с Яном. Кстати, что между вами произошло?

– Ничего особенного, – уклончиво ответила Шей. – Мы просто не понравились друг другу. Это всего лишь неприязнь – глубокая, тотальная и неисправимая. – Шей не стала объяснять подробности случившегося, полагая это излишним.

– И ты, конечно, не считаешь себя виноватой. – Селия отошла от дочери и продолжила готовить ужин. – Когда же ты научишься вести себя? Шей, я всегда говорила твоему отцу, что он толкает тебя в пропасть своими собственными руками, когда позволяет тебе видеть и слышать все то, что ни одна порядочная молодая леди не должна видеть и слышать. Он был слишком свободным в своих мыслях, и это передалось тебе.

– И я благодарю Бога за то, что так случилось, – сказала Шей, сдерживая себя. Ее голос прозвучал довольно резко, и она постаралась смягчить его, увидев страдальческое выражение на лице матери. – У нас сегодня будет чудесный ужин, мама. Твои цыплята просто превосходны, если мой нос не обманывает меня. – Она подхватила большой поднос и направилась в столовую. – Я постараюсь не опозорить тебя в глазах твоего мужа и своего сводного брата, – добавила она, выходя из кухни.

Селия по праву могла гордиться своим ужином. Все керамические и металлические приборы и предметы сияли так, что казалось, они были изготовлены из фарфора и серебра. В центре стола она поставила большую хрустальную вазу с огромным букетом живых весенних цветов. Что же касается самих блюд, то они были непревзойденными. В последние годы, когда она жила в одиночестве, никто не мог по достоинству оценить ее кулинарное мастерство. А такой талант у нее действительно был, и он полностью раскрылся сегодня вечером. Шей посмотрела на мать с гордой улыбкой.

Ужин начался после того, как Джон попросил Яна извиниться за все то, что произошло между ним и Шей. Если бы не этот Ян и его сердитый взгляд, то Шей насладилась бы отменным ужином. Джон был джентльменом в полном смысле слова. Он внимательно следил за разговором и часто вставлял фразы, которые резко меняли его направленность.

– Твоя мать сказала мне, что какую-то часть рабочего времени ты проводишь в галерее, – вежливо осведомился он.

– Да, – сказала Шей и, вытерев губы бумажной салфеткой, отодвинула от себя остатки клубничного кекса. – Наши клиенты – люди с большим вкусом, но с маленькими доходами. Мы выставляем и продаем неплохие произведения искусства для тех, кто хоть немного в нем разбирается.

– Должно быть, ты неплохо знаешь тонкости художественного творчества, – заметил Джон, прикуривая ароматную сигару от свечи канделябра.

– Похоже на то, – смеясь ответила Шей. – Я провела немало времени в студиях известных художников.

– Да? Интересно, в каком же качестве?

– Она работала с лучшими художниками, – вмешалась в разговор Селия, нервно потирая руки. – Она… Говорят, что лучше ее… Ее…

Шей бросила быстрый взгляд на Яна, который сидел молча, подперев голову ладонью. Из-за тусклого света свечей его темные волосы казались еще темнее. Он уставился куда-то в пространство, и было совершенно очевидно, что его не интересует предмет разговора.

Шей гордо вскинула голову и решила уточнить обстоятельства своей профессии:

– Моя мать все ходит вокруг да около, не решаясь сказать вам, что я работаю моделью. Я модель высочайшего класса. – Она сделала паузу, которая лишь подчеркнула всю драматичность наступившей тишины. – Я позирую обнаженной.

Она повернулась к своему сводному брату, чтобы увидеть, какой эффект произведет ее смелое заявление. Она нисколько не сомневалась в том, что ее слова будут ему ужасно неприятны. И она не ошиблась. Он посмотрел на нее осуждающим взглядом и опустил голову. Она поняла, что ее заявление потрясло его до самой глубины души, и восприняла это как личный триумф.

Но затем случилось неожиданное. Он поднял голову и, посмотрев на нее изумительно голубыми глазами, сказал:

– А я священник.

2

В течение нескольких секунд Шей смотрела на Яна, а затем перевела взгляд на мать, как бы пытаясь удостовериться в том, что он не шутит.

– Я… я думала, что уже говорила тебе о том, что именно Ян обвенчал нас, – прошептала Селия едва слышно.

Шей почувствовала, что ее щеки начинают полыхать огнем. В ушах загудело, и голос матери она слышала как во сне.

– Нет, – выпалила она. – Нет, ты не говорила мне, что Ян священник.

Что она сказала этому человеку? Что она наделала? Черт возьми! Он вовсе не похож на тех священников, которых ей доводилось видеть. В его облике ничто не указывало на его принадлежность к этому сословию. Она предполагала, что священники должны носить определенную одежду, а их манеры должны соответствовать их сану. Это нечестно, что он одет, как обычный светский человек. Она подумала, что он только поджидает удобного случая, чтобы уличить кого-то в греховном поступке.

От этих мыслей чувство смущения стало переходить в неконтролируемый гнев. Почему он с самого начала не сказал ей, кто он такой? Из-за него она выглядит как настоящая дура, это он выставил ее на посмешище. Она почувствовала себя оскорбленной. Но не было смысла набрасываться на него сейчас. Ее мать еще больше расстроится из-за нее. Шей взяла себя в руки, мило улыбнулась и, повернувшись к нему, сказала:

– Надеюсь, что моя профессия не очень шокировала вас, ваше преподобие.

Он невозмутимо потягивал кофе.

– Чем бы ты ни занималась, это не может шокировать меня.

Она почувствовала скрытую скорбь в его словах и обиженно сжала губы. Она хотела что-то ответить ему, но в разговор вмешалась мать.

– Мне бы очень не хотелось, чтобы вы превратно поняли профессиональные занятия Шей. Она не позирует для вульгарных журналов, которые предназначены специально для мужчин, – сказала Селия с нервным смешком.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты защищала меня перед ним, – довольно резко заметила Шей и посмотрела на Яна.

– А я и не пытаюсь этого делать, Шей, дорогая, – дипломатично ответила ее мать. – Я просто хотела объяснить нашим мужчинам сущность твоей профессии. – Она повернулась к своему мужу и добавила: – Она работает с самыми лучшими современными художниками, скульпторами и фотографами и помогает им создавать замечательные произведения искусства, которые никто не посмеет назвать непристойными.

Шей глубоко оскорбили умоляющие нотки в голосе матери.

– О, мама, оставь это, ради бога! – раздраженно воскликнула она и встала, с шумом отодвинув от себя стул. – Пока вы все трое будете здесь молиться за мою грешную душу, я помою посуду. – Не сказав больше ни слова, она повернулась и пошла на кухню.

Некоторое время спустя она с остервенением драила тарелки, окуная руки в горячую мыльную воду. Ее юбка была прикрыта кухонным полотенцем, которое она использовала вместо фартука. Когда раздался стук закрываемой двери, она даже не повернулась. Ей пока не хотелось говорить с матерью. Но когда за ее спиной послышался низкий мужской голос, она вздрогнула от неожиданности.

– Хочешь, я помогу тебе?

– Нет, – коротко отрезала Шей, стараясь не задумываться, отчего так сильно забилось сердце. – Почему твой отец не установил на кухне посудомоечную машину, когда строил дом? – сердито спросила она, чтобы скрыть от него внезапно охватившую ее нервозность. Ее безразличие к происходящему было показным, а на самом деле ее очень огорчало то, что она вела себя в его присутствии неподобающим образом.

Он поставил на стол стопку грязной посуды и рассмеялся.

– Мне кажется, что сейчас она ему совсем не нужна. Он и твоя мать с превеликим удовольствием сами занимаются этим делом. Каждый вечер после ужина они приходят на кухню и с упоением моют и чистят. При этом они весело болтают и строят планы на будущее. Они так близки друг другу в этот момент, что я даже немного завидую им.

Несколько успокоенная тем, что он не обиделся на ее слова, Шей повернулась к нему и с любопытством посмотрела в глаза:

– Ты единственный ребенок в семье?

– Да.

– Я тоже. Мне кажется, что большинство детей в маленьких семьях чувствуют себя забытыми, заброшенными, когда их родители заняты собственными интимными вопросами. У них возникает чувство, что они вторглись в чужую семью.

– Ты знаешь это по собственному опыту?

Она резко повернула голову, подчиняясь защитному рефлексу, но выражение его лица было мягким и понимающим.

– Да, думаю, что это так, – призналась она и снова повернулась к раковине, когда он вышел из кухни за очередной стопкой посуды.

Через некоторое время он вернулся, и она задала ему вопрос, который не собиралась задавать. Он просто сорвался с ее губ:

– Почему ты не сказал мне, что ты священник, прежде чем я выставила себя на посмешище?

Он снова рассмеялся.

– Обстоятельства вышли из-под контроля, – сказал он. – Я просто не успел этого сделать.

Он взял старомодный веник и стал тщательно подметать пол на кухне.

– Как ты думаешь, когда я мог сделать такое признание? Когда стоял совершенно голый перед тобой, открыв от удивления рот? Или ты считаешь, я должен носить на шее табличку с надписью, что я священник?

Ей стало совершенно ясно, что он насмехается над ней. Она сжала зубы, помолчала несколько секунд и сказала сдавленным голосом:

– Ты вполне бы мог сказать о своей работе, когда мы с тобой беседовали до приезда родителей.

– Что? Лишить тебя возможности наброситься на меня со своими идиотскими упреками и прекратить твои попытки соблазнить меня?

Она бросила тарелку в раковину, выплеснув на себя горячую воду.

– Я вовсе не хотела наскакивать на тебя! – закричала она, повернувшись к нему лицом. – И не предпринимала никаких попыток соблазнить тебя!

– Ах так, значит, ты бегала здесь без нижнего белья просто ради интереса?

– Я сделала это только потому, что не люблю носить смешные приспособления, придуманные викторианцами. – Она тут же позабыла о своем гневе и хитро посмотрела на Яна. – Я так понимаю, что ты все-таки обратил на это внимание, хотя ты и священник.

Его голубые глаза скользнули по всем изгибам ее упругого тела, этот взгляд совершенно явно говорил о возбужденном желании. Затем он снова посмотрел ей в глаза и равнодушно пожал плечами.

– Я должен был быть совершенно слепым, чтобы не обратить на это внимания.

Он взял сухую тряпку и наклонился вниз, чтобы вытереть насухо только что вымытую кастрюлю. Шей гневно дернула головой и повернулась к раковине.

– Ты очень категоричен в своей критике одежды, которую носят другие люди, – сказала она, продолжая мыть посуду. – А ты сам во что одет? Я никогда еще не видела, чтобы священник носил слаксы и спортивную майку.

Про себя она отметила, что в этих слаксах и оксфордской майке он был скорее похож на чиновника из Манхэттена, который приехал в Коннектикут, чтобы немного отдохнуть и отвлечься от городской суеты.

– Никто не смог бы догадаться, что ты священник, если бы судил по твоей одежде.

Это замечание немного позабавило Яна. Он повернулся к сушилке и поставил туда несколько тарелок:

– А как же, по твоему мнению, должны выглядеть священники?

– Не так, как ты, – упрямо сказала она, не вдаваясь в подробности.

Разумеется, она могла сказать, что священники обычно старше и толще. По ее мнению, у них должно быть доброе, умудренное опытом лицо и серебристые от седины волосы и еще, наверное, большие очки в металлической оправе. Во всяком случае, у священников просто не должно быть такого милого лица и угольно-черных волос, которые у любой женщины могут вызвать желание протянуть руку и погладить их. У них не должно быть таких изумительно голубых глаз, взгляд которых пронизывал собеседника насквозь, проникая в самые потаенные уголки души. А если они и бывают у священников, то ни в коем случае не должны так напряженно смотреть на женщину, как бы раздевая ее. К тому же у священника не может быть такого совершенного тела, высокого и стройного, упругого и сильного, местами гладкого, а местами поросшего темными волосами, еще более увеличивающими соблазнительность тела.

Ян взял со стола полотенце и стал быстро вытирать насухо посуду, которую она сложила на столе. В течение нескольких минут они молча занимались своим делом. Во всем доме было очень тихо, и только звяканье посуды нарушало тишину.

– Что случилось с нашими родителями? Где они? – озабоченно спросила Шей.

Его улыбка могла бы показаться ей умопомрачительной, если бы она не знала, какой он строгий судья в вопросах морали.

– Они пошли прогуляться вокруг дома, – весело сказал Ян и многозначительно подмигнул. – Очевидно, они хотят немного растрясти свой ужин. А если говорить откровенно, то я думаю, что они решили воспользоваться возможностью оторваться от нас и заняться поцелуями. Мне кажется, что это вполне простительно для молодоженов.

– А почему бы им в таком случае не пойти наверх и не уединиться в своей комнате?

– Это было бы слишком откровенно.

Шей засмеялась:

– Я совершенно не могу представить свою мать в качестве невесты.

– Дети очень редко думают о своих родителях как о мужчине и женщине, а тем более как о сексуальных партнерах.

– Ты что-то имеешь против? – спросила Шей и посмотрела ему в глаза. При этом немного подняла голову и почувствовала, как ее локоны упали на лицо.

Возникла довольно продолжительная пауза, в течение которой он внимательно изучал ее.

– Против? Против чего? – спросил он наконец, не скрывая своего удивления.

– Я спрашиваю, ты не против того, что твой отец женился на моей матери? – пояснила Шей. – Я помню, что ты очень тепло отзывался о своей матери и о том времени, когда вы все вместе жили здесь. У вас была хорошая и крепкая семья.

Он повесил полотенце себе на шею и осторожно втиснул тарелки в сушилку.

– Отец очень сильно любил мою мать, – сказал он грустно. – То же самое Селия говорила мне о твоем отце. Она ведь тоже любила его, не правда ли? Говоря языком статистики, они относятся к той категории населения, которая вступила во второй брак после смерти одного из супругов. Твоя мать и мой отец любят друг друга в данный момент, но это вовсе не означает, что они забыли свое прошлое, забыли все то, что было у них до этого брака.

Шей задумалась над его словами:

– Мне очень нравится твой отец. И не только потому, что он очень приятный человек. Для меня самое главное то, что он дал счастье моей матери. Я никогда не думала, что она сможет быть такой счастливой, умиротворенной и радостной после смерти моего отца.

– Ты не обижаешься на него? – спросил он, внимательно вглядываясь в ее глаза. – Ты не воспринимаешь его как постороннего человека, который пытается занять место твоего отца?

Шей грустно улыбнулась ему и сказала, отвернувшись:

– Это очень глубокое наблюдение. Ты знаешь, я восхищалась своим отцом, и, когда я узнала о замужестве матери, у меня появилось горькое чувство обиды. Я действительно не хотела, чтобы кто-то пытался заменить моего отца. Но сейчас я так не думаю. Как только я увидела их вместе, обида исчезла. Было бы слишком эгоистично лишать ее такой радости и тем более оспаривать ее право на счастье. – Она рискнула посмотреть на него снова. – А ты? У тебя был счастливый брак?

– Очень.

– Но ты же не спешишь снова жениться.

Его голубые глаза пронзили ее своей чистотой.

– Нет, не спешу. И никогда не стану предпринимать подобной попытки.

Ну ладно, подумала она, он явно дал ей понять, что не желает говорить на эту тему. Ну что ж, придется поговорить о чем-то другом.

– Мне интересно узнать, когда у человека возникает желание посвятить свою жизнь церкви?

– А мне не менее интересно узнать, когда у человека возникает желание позировать нагишом, чтобы заработать себе на жизнь?

– Черт бы тебя побрал! – воскликнула она и, резко повернувшись, шутливо ударила его кулаком в живот. – Я прилагаю немало усилий, чтобы быть доброжелательной и не портить уик-энд своей матери и твоему отцу. Я изо всех сил стараюсь наладить нормальный разговор, а ты при каждом удобном случае пытаешься оскорбить меня.

Он быстрым движением перехватил ее руку и дернул ее так сильно, что она невольно наскочила на него.

– Никогда не пытайся ударить меня и тем более не произноси проклятий в моем присутствии. – Он стиснул зубы, а в глазах появился оттенок решительности. – Что же касается моих вопросов, то это просто попытка узнать правду и не более того. Я действительно хочу знать, что заставляет такую симпатичную женщину продавать себя? Неужели ты не могла устроить свою жизнь по-другому?

Если бы он не сжимал ее руку как тисками, она, вероятно, попыталась бы влепить ему пощечину. Если бы у нее хватило для этого храбрости. Сейчас она в полную меру ощутила силу его характера и темперамент. Он был одновременно устрашающим и сдерживающим, как и его железные пальцы, которыми он держал ее руку.

– Потому что я очень неплохо выгляжу – вот почему, – по-детски наивно сказала она. – Я получила от родителей то, что многие люди считают почти совершенными формами тела, удивительно пропорциональными, как они говорят. У меня на теле нет никаких пятен, шрамов, прыщиков и прочих естественных недостатков. Мое тело производит на людей гораздо более сильное впечатление, чем мое лицо. Поэтому многие художники часто используют в качестве модели мое тело, а лицо срисовывают с других женщин. – Она затаила дыхание, почувствовав, что ее грудь уперлась в его мощную грудную клетку. – Это своеобразный товар, и я продаю его тем, кому он необходим. Но моя работа не имеет абсолютно никакого отношения к моему внутреннему миру, к моей духовной жизни. Нужно уважать человеческое тело. Это творение Господа. Наиболее значительные произведения искусства во все времена посвящались обнаженному телу. Даже Ватикан забит такими скульптурами. Подумайте об этом, преподобный Дуглас.

Наконец ей удалось выдернуть руку из его цепких пальцев и отступить на шаг назад.

– Все, что ты сказала мне, правда, – уступил он. – Но как ты можешь смириться с мыслью, что какие-то… какие-то извращенные люди могут считать тебя объектом своих фантазий? Они могут смотреть на твое тело и представлять себе, что ты находишься в их постели, они могут трогать тебя, удовлетворяя свои сексуальные потребности.

– Я не могу отвечать за действия каких-то извращенцев! Люди, о которых ты говоришь, крайне редко интересуются настоящим искусством. А мои фотографии, как правило, не продают на улицах и перекрестках. Я тебя уверяю, что тебе никогда не предложат купить мои фотографии, говоря: «Хочешь купить соблазнительные картинки?» Как совершенно верно заметила моя мать, я никогда не позирую для эротических изданий. – Она выпалила это так гневно, что даже не заметила, что при этом выпятила грудь и прикоснулась к нему. – К тому же это вовсе не похоже на переспевшие арбузы, которыми можно соблазнить искушенного гедониста, не правда ли?

В этот самый момент Шей поняла, что допустила большую ошибку, сказав эти слова. Она виновато потупилась и приняла такую позу, которая скрывала округлость груди. Но она сказала ему правду – ее грудь была небольшой, но при этом совершенно зрелой и тугой, как только что надутые мячики. А самое главное заключалось в том, что она была прекрасной формы и безупречно симметрична. Яну понадобилось немало времени и усилий, чтобы оторвать взгляд от ее груди и изобразить на лице полнейшее равнодушие.

– Ну хорошо, – примирительным тоном сказал он. – Ты очень внятно объяснила свою позицию.

– Не совсем, – прервала она его.

Она уже почувствовала азарт и решила до конца высказать свое отношение к собственной профессии. Действительно, очень немногие понимали смысл ее работы. Почему это так, для Шей оставалось загадкой. В особенности когда люди начинали задавать ей каверзные вопросы о ее моральных принципах. Она всегда относилась к таким узколобым обывателям с некоторой степенью снисходительности, считая это проявлением бескультурья или необразованности. Но ханжеское отношение Яна покоробило ее, вызвав неконтролируемый гнев. Более того, он глубоко задел ее самолюбие, вынудив ее защищаться.

К тому же Ян оказался почти таким же, как и все остальные. Ведь не случайно же он обратил внимание на ее грудь? Как бы он ни выпендривался, но в душе он все равно остается мужчиной.

– По твоему мнению, что я делаю, когда позирую фотографу или художнику? – игриво спросила она, не рассчитывая на его ответ. – Ты, наверное, думаешь, что я кручусь перед ними, выпячиваю все свои прелести? А может, ты думаешь, что я занимаюсь с ними чем-то неприличным после того, как вышла перед ними обнаженной?..

– Прекрати, Шей! – воскликнул он, поворачивая ее к себе лицом.

Он сделал решительный жест руками и застыл, глядя ей прямо в глаза. Наступила гробовая тишина. Шей не знала, что ее поразило больше – его гневная реакция на ее слова или то, что он назвал ее по имени. Она стояла перед ним неподвижно, затаив дыхание.

Если бы он не был священником, то она бы нисколько не сомневалась в том, что он проворчал про себя самые грубые ругательства. Ян резко отвернулся и провел рукой по волосам.

– Нет, я так не считаю. Я не думаю ничего плохого ни о тебе, ни о твоей работе, – запротестовал он. – Если ты считаешь меня таким идиотом, то ошибаешься. Это несправедливо с твоей стороны, Шей. – Он снова повернулся к ней и посмотрел в глаза. – Но что же я должен был думать о твоем поведении, когда я увидел тебя в первый раз? Что я должен думать о женщине, которая заглядывает в ванную и пялит глаза на незнакомого мужчину, когда тот стоит перед ней в чем мать родила? И при этом не обнаруживает абсолютно никаких признаков смущения.

– Ты считаешь себя незнакомым мужчиной?

Этот вопрос почему-то рассердил его. Его пальцы сжались в кулаки, хотя руки остались неподвижными. Она окинула его оценивающим взглядом с ног до головы:

– Единственное, что удивило меня, это то, что ты напевал старомодную и давно забытую всеми мелодию. Зная теперь твою профессию, я бы сказала, что «Рок столетий» более подходит для тебя, чем «Приятные волнения».

Шей сняла кухонное полотенце и небрежным жестом поправила несколько прядей волос, спадавших на шею. Тем самым она хотела показать, что его гнев совершенно не волнует ее.

– Когда-то я очень любил группу «Бич Бойз», – сказал он тоном оправдания. – А также «Битлз», «Би Джиз» и «Блонди». А теперь позволь мне сказать, чего я никогда не любил.

– Я не хочу…

– Я никогда не любил тех женщин, которые настолько лишены женственности, что часто берут на себя роль мужчины. Я готов поверить в то, что у тебя прекрасное тело, но ты была права, когда сказала, что твоя профессия не имеет отношения к твоему духовному миру. Да, ты была права. Но, мне кажется, это потому, что у тебя нет никакого духовного мира. Ты напоминаешь мне прекрасную ракушку, в которой ничего нет. Она совершенно пуста. У тебя нет женской души. Ты так увлеченно играешь роль значительной личности, что до сих пор не знаешь, кто ты такая и чего хочешь от этого мира.

Шей чуть не задохнулась от возмущения.

– Пошел ты!.. – выкрикнула она, но вовремя остановилась, вспомнив о его предупреждении. Но охватившая ее злость все же оказалась сильнее защитной реакции страха. – Пошел ты к черту!

После этого она выбежала из кухни, хлопнув дверью. Удар был настолько сильным, что звук разнесся по всему дому. Джон и Селия, которые стояли на веранде, нежно обнявшись, резко отодвинулись друг от друга. На их лицах застыло выражение стыда и вины.

– Боже мой! – воскликнула Шей, выходя из дома. – Ради всего святого, пойдите в свою комнату и перестаньте вести себя как свихнувшиеся влюбленные! Почему бы вам не отправиться спать?


Она надеялась, что обычная вечерняя процедура – принять холодный душ, причесаться и почистить зубы – поможет ей избавиться от тягостного впечатления, которое осталось после разговора с Яном. Она укроется теплым одеялом и быстро уснет, позабыв всю ту чушь, которую он наговорил ей.

Ей не следовало спускаться вниз, не следовало испытывать его терпение и провоцировать его гневную реакцию, а самое главное – ей не следовало чертыхаться в его присутствии. Подумать только, послать к черту священника! Какое ей дело до его мнения? Почему она затеяла этот глупый разговор? Неудивительно, что он так плохо думает о ней.

Она пыталась забыть все те грубые слова, которые он сказал ей, но они продолжали звучать в ее ушах, как водопад, эхом отдаваясь во всех уголках сознания. Но самым невыносимым для нее было то, что слова Яна были правдой. Она это чувствовала и не могла убедить себя в обратном.

Вдруг Шей услышала, что кто-то осторожно открыл и закрыл дверь в соседней спальне. «Снова он», – раздраженно подумала Шей. Она несколько раз повторила про себя, что ей совершенно наплевать на все, что он делает, но любопытство оказалось сильнее. Она стала прислушиваться к шорохам в соседней комнате, догадываясь о том, что он готовит постель ко сну. Через некоторое время дом снова погрузился в тишину. Она несколько раз ударила кулаком по подушке, наказывая ее за то, что не может уснуть.

По какому праву какой-то сельский священник лезет к ней в душу да еще пытается указать на ее недостатки? А она? С какой стати она должна выслушивать его нравоучения и принимать так близко к сердцу все его глупые слова? Нет, ее задело не то, что он сказал, а то, что это было похоже на правду. Именно это раздражало ее больше всего.

Она действительно играла эту роль, роль значительной личности. В течение многих лет она ощущала невыносимую пустоту в душе. Шей не могла определить, почему возникла эта пустота, но была почти абсолютно уверена в том, что ее нечем заполнить. Ее тело, красовавшееся на многих картинах и фотографиях, было весьма ценным товаром, но не более того. Фактически оно ей не принадлежало. Ее муж, который, как ей сначала казалось, любил ее, больше всего был озабочен тем, как она выглядит и что она делает, но не тем, что она при этом чувствует и думает.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации