Текст книги "Соленый ветер"

– Не знаю, насколько хорошо, но я все сделала.

– Я Уэстри, – протянул он перевязанную ладонь. – Уэстри Грин.

– Анна Келлоуэй, – ответила я, осторожно пожав его руку.

– Еще увидимся.

Он направился к двери.

– Увидимся, – ответила я и вдруг заметила в его левой руке что-то красное. Когда за ним закрылась дверь, я потянулась к уху. Гибискус исчез.

Глава 4

– Во сколько ты вчера вернулась? – спросила я у Китти на следующее утро. Я рано проснулась и читала уже часа два, дожидаясь, пока она расшевелится.

Она посмотрела на часы и снова уронила голову на подушку.

– Поздно, – ответила она приглушенным голосом.

– Уже почти девять, – сообщила я, подумав, что нам очень повезло, что мы приехали на остров в пятницу, накануне выходного дня. – Я не позволю тебе проспать наш единственный выходной. Давай, одевайся!

Она зевнула и села на кровати.

– Неужели уже девять?

– Да, соня, – ответила я, направляясь к шкафу. Я хотела сходить сегодня на пляж, нужно надеть что-нибудь полегче.

Китти быстро вскочила.

– Надо поторопиться, – заявила она. – Ланс обещал свозить меня в город.

Я сразу расстроилась, и Китти это заметила.

– Поехали с нами, – предложила она. – Он пригласил и тебя.

– Быть третьей лишней? Ну, уж нет. Езжай одна.

Китти покачала головой, расстегнула ночную рубашку, и та упала на пол, обнажив две идеальные полусферы грудей.

– Поехали с нами, Стелла и Эллиот тоже едут. Ланс возьмет джип.

– Что? – изумилась я. – Как она его затащила?

– Не она. Ланс.

Я закрыла шторы, чтобы спрятать нагое тело Китти от жадных взглядов.

– А еще кто-нибудь поедет?

Я подумала о Уэстри.

– Думаю, нет, – ответила Китти, заглядывая в шкаф. – Погоди, у тебя кто-то есть на примете?

Она как будто меня поддразнивала. Я покачала головой:

– Просто я вспомнила о Мэри.

Китти не отрывалась от шкафа.

– Я ее вчера не видела, а ты?

– Я тоже, – ответила она, вытаскивая зеленовато-голубое платье с коротким рукавом. – Как тебе это?

– Красивое. – Наряды Китти волновали меня куда меньше, чем безопасность нашей новой знакомой. – Может, поговорить с сестрой Гильдебрандт и убедиться, что с Мэри все в порядке?

Китти пожала плечами, разглядывая пару желто-коричневых туфель на каблуке.

– Да или нет?

– Нет, надень голубые. Потом скажешь мне спасибо.

Она застегнула бюстгальтер и скользнула в белую шелковую комбинацию, а потом начала натягивать платье.

– Расскажи о Лансе, – осторожно попросила я, помогая ей с застежкой. – Он тебе нравится?

– Да, – ответила Китти, хотя в ее голосе мне послышалась нотка сомнения. – Он замечательный.

– Ты вчера танцевала с полковником? – поинтересовалась я, вытаскивая из шкафа простое коричневое платье.

Китти кивнула:

– Да, это было чудесно. Ланс был не слишком доволен, но не мог спорить со старшим по званию.

Я посмотрелась в зеркало на стене. От утренней жары мои щеки порозовели, а волосы казались тусклыми. Влажность победила. Я пожала плечами и закрепила их на затылке. Все равно надену шляпу.

– Готова? – спросила Китти, хватая сумочку.

Я оглядела подругу. Щеки в отличие от моих не покраснели, а лишь слегка порозовели. Волосы вились пуще прежнего – Китти элегантно заколола их набок.

Тропики были ей к лицу.

– Готова, – ответила я, направившись за ней к двери.

* * *

Ланс вел машину слишком быстро. Но это мало заботило Китти – она с радостным видом расположилась впереди, а Стелла, Эллиот и я теснились сзади, словно огурцы в одной из банок Максин. Мои бедра стали влажными от горячего тряпичного сиденья, я придерживала шляпу, а Ланс все давил на газ. Неровная, засыпанная гравием дорога, опоясывающая остров, была не для слабонервных. Поднялась густая пыль, и я жалела, что не захватила шарф.

– Сначала в центр, – объявил Ланс, словно заправский гид, – а потом – на пляж.

Китти восторженно взвизгнула, а Стелла посмотрела на Эллиота, чей взгляд был сосредоточен на дороге.

– Ты часто бываешь в городе? – ласковым голосом спросила она.

Он не ответил.

– Я СПРАШИВАЮ, – повторила Стелла на этот раз громче, пытаясь перекричать мотор, – ТЫ ЧАСТО БЫВАЕШЬ В ГОРОДЕ?

Эллиот посмотрел на нас, сначала испуганно, потом смущенно, словно не мог понять, которая из нас к нему обратилась и почему мы так кричим.

– Нет, не часто, – коротко ответил он и снова уставился на дорогу.

Стелла надулась и скрестила руки на груди. В воздухе витал неизменный запах соли, а также влажной после дождя земли вперемешку с каким-то незнакомым сладковатым цветочным ароматом.

– Вон, видите? – произнес Ланс, указав на огороженный забором участок слева. Он замедлил ход, и я была рада отпустить шляпу хоть на несколько мгновений – рука уже начинала болеть.

– Плантации ванили. Почти всю ваниль в мире производят на этом острове.

Я сомневалась в правдивости этих слов, подозревая, что Ланс просто пытается произвести впечатление на Китти, но возможность увидеть настоящую, действующую плантацию ванили была весьма увлекательной. Я подумала о Максин. Счастлива ли она, проживая день за днем в Уиндермире, редко слыша от моих родителей что-либо кроме «спасибо, Максин» или «больше ничего, Максин»?

– Плантацией владеет американец, – продолжил Ланс, – он женился на островитянке.

Стелла сделала страшные глаза:

– Я думала, они все каннибалы.

Эллиот оторвался от дороги и многозначительно посмотрел на меня, прежде чем снова уйти в себя.

Ланс двинулся дальше. По краям дороги под сочными зелеными пальмами стояли деревянные домишки. Периодически мы замечали петуха, или курицу, или голого ребенка перед одним из строений, но взрослых видно не было – а мне не терпелось посмотреть на аборигенов, о которых говорила сестра Гильдебрандт.

Дорога вилась вдоль северной части острова, мимо маленькой бирюзовой бухты с кораблем, стоявшим на якоре. Он словно сошел со страниц «Робинзона Крузо». Вскоре Ланс съехал на обочину.

– Приехали, – объявил он.

Я ступила на пыльную землю и вгляделась в оживление, царившее впереди – никогда и не скажешь, что в нескольких милях от берега идет война. Здесь тянулись ряды столов, заставленных экзотическими фруктами и овощами, украшениями ручной работы, пачками сигарет и бутылками кока-колы. Едва одетые продавцы с оливковой кожей и загадочными глазами со скучающим и сонным видом сидели за столиками, а солдаты сновали вокруг, тратя заработанные нелегким трудом деньги на всякие безделушки.

– Смотрите, – изумилась Стелла и указала на направляющуюся к нам аборигенку. Волосы, заплетенные в косу, покоились между голых грудей. Отрезок зеленой материи, намотанный на бедра, держался угрожающе свободно. Я заметила за ее левым ухом цветок. Она подошла к нам, словно мы были знакомы. Я попыталась отвести взгляд, но груди с темными сосками магическим образом приковали мое внимание. Такой же эффект ее присутствие произвело на Стеллу, Китти и особенно – на Ланса.

– Мистер Ланс, – поздоровалась девушка, опуская на землю свою сумку. Голос с сильным акцентом оказался нежным и мягким. На вид ей было лет восемнадцать, может, даже меньше. Груди соблазнительно качнулись, она наклонилась к сумке и достала упаковку «Лаки Страйк».

– Ваши сигареты, – сказала она, протягивая ему пачку.

Откуда Ланс знает эту девушку, скорее даже девочку?

– Спасибо, – поблагодарил Ланс. Китти наблюдала, как он засовывает пачку в карман рубашки.

– Только Атее удается раздобыть мои любимые «Лаки Страйк». Каждый четверг она откладывает для меня пачку.

Атея с гордым видом стояла рядом, ничуть не стыдясь своей нагой груди. Ее глаза сияли. Она не видела никого, кроме Ланса.

– Ты сегодня придешь? – спросила она, словно не замечая неловкости ситуации.

– Не сегодня, Атея, – ответил Ланс, отпуская ее самоуверенным кивком. – Будь хорошей девочкой, постарайся раздобыть мне еще. Я вернусь через несколько дней.

Он вложил в ее руку монету и взял Китти за руку.

– Пойдем, посмотрим рынок.

– Странное дело, – заметила Стелла, наклонившись ко мне.

Странное, но я не собиралась обсуждать это с ней, особенно когда нас могла услышать Китти.

– Что странного в том, что Ланс покупает сигареты у женщины?

Стелла ухмыльнулась и отправилась дальше, к столу с яркими бусами.

– Все в порядке? – спросила я у Китти, пока Ланса не было рядом.

– Конечно, – заверила она. – А в чем дело?

Хорошо. Происшествие ее не расстроило. Значит, и мне нечего об этом задумываться.

– Ни в чем, просто хочу убедиться, что ты нормально переносишь жару.

Она глубоко вдохнула влажный воздух острова и улыбнулась.

– Все просто чудесно, – радостно сообщила подруга.

* * *

Стелла разложила на песке одеяло, заняв место рядом с Эллиотом.

– Есть хочется, а тебе? – попыталась она завладеть его вниманием, но он только улыбнулся и пробормотал:

– Я хорошо позавтракал.

Потом он прислонился к большому куску древесины, выброшенному на берег, и пресек продолжение беседы, положив на лицо шляпу.

Мы поехали на другую сторону острова, неподалеку от базы. Наша компания расположилась на пикник в тени пальмы, но песок все равно обжигал ноги. Китти достала хлеб, яркую связку маленьких бананов и кусок сыра – наш импровизированный обед, купленный на рынке.

Сначала мы ели молча, наблюдая, как волны бьются о берег. Потом Китти показала на море и озвучила наши общие чувства:

– Сложно поверить, что где-то там война. Этот уголок слишком прекрасен.

Я кивнула и потянулась за очередным бананом. На вкус они были совсем другие, чем дома, – немного кислее, с привкусом лимона.

– Но война все-таки продолжается, – прозаично заметила я.

– И весьма серьезная, – добавил Ланс. – Только вчера японцы подстрелили три наших самолета.

Стелла заволновалась:

– Думаешь, боевые действия могут развернуться и здесь, на острове?

– Думаю, могут, – серьезно подтвердил Ланс, – но полковнику Донехью так не кажется. Дурак. Говорю вам – мы все будем спать на койках, когда прилетят японцы и забросают нас бомбами в самый неожиданный момент.

Китти испуганно посмотрела на него, потом покачала головой:

– Полковник Донехью защитит остров.

Ланс пожал плечами.

– Как скажешь, – ухмыльнулся он и добавил: – Я бы справился с ситуацией лучше даже с завязанными глазами.

Слишком хвастливое заявление для двадцатипятилетнего парня, но на Китти, очевидно, его заносчивость произвела впечатление – она положила голову ему на колени. Судя по улыбке, он был доволен.

Эллиот захрапел. Стелла скучала.

– Пойду, прогуляюсь, – сказала я, поднимаясь. Китти прикрыла глаза, изображая дремоту. Я поправила шляпу и сбросила обувь.

– Скоро вернусь.

Вряд ли кто-нибудь обратил внимание на мое обещание.

Я прогуливалась по пляжу, время от времени останавливаясь, чтобы разглядеть камень или ракушку или полюбоваться пальмами, наклонившимися в сторону моря. С годами ветер и тропические штормы нагнули их стволы, но мне нравилось думать, что они выгибаются, потому что их зовет море. Мне вспомнились слова Уэстри о том, что остров меняет людей. Смогу ли я противостоять его силе?

Я ускорила шаг. После рыночной суеты было приятно оказаться наедине со своими мыслями и тихим шумом волн. Одинокий пляж, казалось, уходит в бесконечность. Я подошла поближе к воде, наслаждаясь прохладным, влажным песком. Каждый шаг оставлял глубокие следы.

Раздался крик морской птицы, сидящей на камне, и вскоре я заметила еще одну цепочку следов – уже менее четких, но относительно свежих. Чьих?

Глупо идти по незнакомым следам, подумала я. Что, если это следы аборигена? Каннибала? Я покачала головой. Я одна. Нужно идти назад. И все же следы манили, они тянулись вдоль пляжа и дальше, за поворот. Еще несколько шагов.

Следы закончились у мятого бежевого покрывала, закрепленного на песке книгой. Я сразу узнала ткань – такое же одеяло лежало на моей кровати в женской казарме. Но кто здесь?

В густом кустарнике под пальмами у кромки пляжа послышалось шуршание, я резко обернулась.

– Привет, – поздоровался парень, появившись словно из ниоткуда. Большой пальмовый лист скрывал его лицо, но когда он отодвинул лист в сторону, я увидела, что это Уэстри.

– Привет, – откликнулась я немного удивленно, но с облегчением: мне удалось избежать более угрожающей встречи.

– Ты меня преследуешь? – шутливо спросил он.

Я почувствовала себя глупо, потом рассердилась.

– Разумеется, нет! – гордо выпалила я. Нельзя допустить, чтобы он думал, будто я за ним бегаю. – Я гуляла, и, кстати, мне пора идти. Меня ждут друзья.

Уэстри улыбнулся.

– Не уходи, – попросил он, воткнув пальмовую ветвь в песок и усевшись в ее тени. – Смотри, отличное укрытие. Может, присядешь? Хоть на минутку?

Перед его улыбкой было не устоять. Я замешкалась, потом почувствовала, как уголки моего рта сами ползут вверх.

– Хорошо, – согласилась я с невольной улыбкой, – на минутку.

– Отличный денек, – сказал он, откидываясь на локти.

– Вполне, – подтвердила я, натягивая на ноги подол.

– Что привело тебя на мой пляж?

– Твой пляж?

– Да, – невозмутимо отозвался он, – я его нашел.

Я засмеялась:

– Впечатляет.

– Это девственное побережье, – объяснил он. – Конечно, здесь хозяева аборигены, и пляж всегда будет принадлежать им. Но остальному миру он неизвестен. И сейчас это мой личный кусочек рая… Ну, хорошо, наш. Дарю тебе половину.

– Очень щедро с твоей стороны, – подыграла я.

– Знаешь, чем я собираюсь заняться, когда кончится война?

– Чем?

– Куплю этот пляж, – убедительно заявил Уэстри, – хотя бы несколько квадратных метров. Построю дом и заведу семью, прямо здесь. Мы с женой будем каждый день любоваться закатом прямо с крыльца, а каждую ночь – слушать, как волны бьются о берег.

– Невероятно романтично, но, по-моему, ты не совсем искренен. Неужели ты действительно захочешь жить здесь после того, как закончатся военные действия? – Я указала на океан, где в любую минуту могли появиться японские корабли. – После этого всего? После войны?

Уэстри кивнул:

– Конечно. Здесь просто рай.

Был рай, подумала я.

– Разве дома тебя ничего не ждет?

– Нет, – не раздумывая, ответил он. – А тебя ждет.

Это было утверждение, а не вопрос. Он видел кольцо на моем пальце.

– Да, – честно призналась я.

– Любишь его?

– Что за вопрос?

– Простой вопрос, – с усмешкой ответил Уэстри – Итак, каков вердикт?

– Конечно, люблю, – ответила я, отводя глаза. Почему он так на меня смотрит?

– Он хороший человек?

Я кивнула:

– Я бы не согласилась выйти замуж за плохого.

Волны подбирались все ближе к одеялу, заставив Уэстри встать, я последовала его примеру.

– Придется немного передвинуть лагерь, иначе старик океан нас проглотит.

Я улыбнулась:

– Мне действительно пора. Меня ждут друзья.

Уэстри кивнул:

– Я провожу тебя.

На обратном пути берег выглядел иначе – возможно, теперь я смотрела на него глазами Уэстри. Я представила себе его жизнь на острове много лет спустя, с домом, женой и двумя или тремя босоногими детишками, и улыбнулась.

– Как рука? – поинтересовалась я.

Он поднял ее, и я взяла ее в ладони, почувствовав глубоко внутри трепет, на который приказала себе на обращать внимания.

– Думаю, выкарабкаюсь, – усмехнулся он.

– Запачкалась, – проворчала я. – Когда вернемся, нужно будет поменять повязку. Есть опасность инфекции.

– Да, сестра, – последовал игривый ответ.

Вскоре Уэстри указал на густые заросли пальм. Мы подошли поближе и остановились там, где заканчивался пляж и начинались деревья. Под тенистым покровом зеленых растений и огромными листьями пели птицы и кричали животные – именно так я всегда представляла джунгли.

– Видишь?

– Что?

– Присмотрись.

– Нет, – прошептала я, – ничего не вижу.

Уэстри протянул мне руку, и я взяла ее, потому что боялась засады. Мы прошли несколько шагов вглубь, и я наконец увидела: бамбуковая хижина с соломенной крышей, прямо в чаще. Она была построена небрежно, как дома вдоль дороги, но с каким-то особенным шармом. В стене были прорезаны окна, из которых открывался вид на океан. Маленькая дверь раскачивалась от малейшего сквозняка и тихонько поскрипывала.

– Может, не стоит сюда заглядывать? – прошептала я.

– Почему бы нет? – с озорной улыбкой возразил Уэстри. – Раз мы ее нашли, давай посмотрим, что внутри.

Я не успела ничего возразить, а Уэстри уже ступил на маленькую ступеньку у двери. Дерево скрипнуло под его ботинком, перепугав меня, и я сразу отпрыгнула назад.

Он снял болтающуюся дверь с единственной петли и поставил ее на песок, а потом вгляделся внутрь и подмигнул мне:

– Все чисто.

Уэстри помог мне войти, и мы молча оглядели домик. Внутренние стены были сделаны из плетеных пальмовых веток карамельного оттенка, образующих красивый узор. Они служили отличным фоном для стула из красного дерева и маленького стола с выдвижным ящиком. Уэстри открыл его и достал книгу, французские монеты и счета, а также лист бумаги, пожелтевший и закрученный от влажности. Он протянул его мне.

– Умеешь читать по-французски?

Я покачала головой:

– Нужно было лучше заниматься в школе.

– Мне тоже, – отозвался он, опуская бумагу обратно в ящик.

Одноместная кровать выглядела аккуратно, несмотря на толстый слой пыли – словно обитатель проснулся утром и заправил белье, рассчитывая вернуться, но так и не возвратился.

Я окинула взглядом комнату, а потом посмотрела на Уэстри. Я, помолвленная девушка, оказалась в спальне, наедине с почти незнакомым солдатом.

Но задумчивость улетучилась, как только из-под стола выполз паук величиной с ладонь и поспешил к открытой двери, заставив меня в ужасе вскочить на кровать.

– Ты видел? – завизжала я, ожидая, что в любую минуту появится еще один.

– Они безвредны, – с ухмылкой сообщил Уэстри, – к тому же едят москитов, так что их стоит поблагодарить.

Я осторожно спустилась с кровати.

– Как думаешь, кто здесь жил?

Уэстри смотрел на море.

– Самое правдоподобное? – Он повернулся, внимательно осмотрев бунгало. – Моряк, потерпевший кораблекрушение.

Я кивнула. Похоже на правду.

– А что стало с кораблем?

– Может, утонул.

– А где тогда он взял бумагу и… – я открыла ящик стола и достала книгу с темно-коричневым кожаным переплетом, – и эту книгу?

Уэстри прикоснулся указательным пальцем к подбородку, словно обдумывая судьбу несчастного моряка.

– Может, у него был рюкзак с самым необходимым. – Он указал на лампу, стоящую на столе. – Фонарь, эта книга, банка с печеньем. А может быть, он в море нашел обломок дерева, чтобы добраться до острова.

– Книга бы намокла.

– Может, она и намокла, – предположил Уэстри, – а он высушил ее на солнце. Видишь?

Он пролистнул страницы, они действительно были в разводах.

– Но куда он направлялся? Он явно был французом.

– И к тому же бедным, – добавил Уэстри, указывая на скудный запас монет в шкафу.

– Может, он пират?

Уэстри покачал головой:

– Вряд ли пират стал бы так обустраивать свой дом.

Я оглядела истрепанные занавески на стенах, сохранившие насыщенный бордовый цвет – словно ткань погрузили в вино.

– Хорошо, это был бедный французский моряк, который потерпел кораблекрушение и любил читать.

– И пить, – добавил Уэстри, подняв пыльный сосуд из зеленого стекла с запечатанной пробкой. – Красное вино.

– И ценил искусство, – отметила я, убрав кусок мешковины с картины над кроватью. На полотне был изображен изумительный пейзаж – бунгало, очень похожее на то, где мы находились, притаившееся среди роскошного пейзажа: невероятно голубой воды и ярко-желтого куста гибискуса. Вдалеке виднелись две фигуры.

– Боже мой, – ахнул Уэстри, – как красиво.

Я кивнула:

– Ты разбираешься в искусстве?

– Немного, – ответил он. – Дай, посмотрю поближе. – Он забрался на кровать и принялся разглядывать рисунок. – Мне она что-то напоминает.

Мама гордилась, что учила меня разбираться в живописи французских импрессионистов, но я все равно боялась, что мои познания в искусстве удручающе поверхностны. Но я тоже почувствовала, что мы сделали настоящее открытие.

– Думаешь, художник жил здесь?

– Возможно, – ответил Уэстри, не отрывая взгляд от картины. – В каком году издана книга?

Я проглядела первые страницы книги в поисках даты.

– Нашла. 1877 год.

– Это мог быть кто-то из импрессионистов.

– Не может быть, – благоговейно изумилась я.

– Почему же? Все возможно, – с улыбкой ответил Уэстри. – Я почти уверен, что видел в альбомах этот рисунок или что-то очень похожее. А все эти острова были очень популярны среди французских художников. Возможно, здесь побывал кто-то из великих. – Его глаза заблестели от восторга. – Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

– Что?

– Мы должны сохранить это место.

– Но как?

– Мы его восстановим.

– Здесь нужно как следует прибраться.

– И поставить новую дверь.

– И занавески совсем истрепались, – добавила я. – Я сделаю новые.

– Так ты в деле? – Он посмотрел на меня озорным взглядом.

Почему нет? Так я смогу скоротать часы, пока Китти проводит время с Лансом.

– В деле, – ответила я. – Но будет ли у нас время? И как мы будем сюда добираться?

– Пешком, – просто ответил он, – до базы меньше полумили по берегу. Иногда можно ускользнуть, и никто даже не заметит твоего отсутствия. Здесь есть тропинка к дороге, инструменты и древесину я, разумеется, привезу на джипе. Придется все как следует обдумать, но мы справимся.

Уэстри направился к двери, и слабая половица заскрипела и прогнулась под его ногой. Он опустился на колено и вытащил ее, открыв маленькую нишу.

– Вот, – сказал он, – это будет наш почтовый ящик. Я буду оставлять тебе письма, когда буду приходить сюда один, а ты можешь отвечать мне.

Мое сердце зашлось от восторга – бунгало, художник, спрятанные под половицами письма, и особенно – этот человек!

Уэстри завернул картину в мешковину и осторожно засунул ее под кровать.

– Еще одно условие.

– Какое?

– Мы никому не расскажем про это место.

Мне очень не хотелось скрывать столь великолепную находку от Китти, но я не могла представить ее в этом бунгало, которое уже стало для меня особенным, даже священным местом – всего лишь за несколько минут. Я прикоснулась к булавке Китти и почувствовала укол совести. Я не права, что хочу утаить это местечко для себя, особенно после того, как мы поклялись не держать друг от друга секретов.

– Что скажешь? – продолжал Уэстри.

Я кивнула.

– Честное слово, – пообещала я, пытаясь убедить себя, что Китти не нужно об этом знать, во всяком случае пока. – Я никому не скажу.

– Отлично. Тебя проводить?

– Да, – ответила я, – наверное, они решили, что я утонула.

– Или тебя съела акула, – засмеялся Уэстри.

Красота острова не ограничивалась бирюзовыми водами и изумрудными холмами. Это была только поверхностная красота. Истинная прелесть заключалась в историях. А они скрывались за каждым поворотом береговой линии.