Текст книги "Дом Неба и Дыхания"

Фьюри торопливо загружала себе на телефон страницу электронной газеты «Вестник Города Полумесяца», где успела появиться рецензия на выступление Юниперы. Брайс встала с дивана и подошла к Ханту, оставив подруг разговаривать.

– Что ты хотела сказать? – спросил он, когда Брайс уселась рядом.

– Тебе действительно нравится ходить на эти сборища? – она указала на шумную толпу гостей. Браслет на ее запястье ярко светился. – Тебе не противно?

– Почему мне должно быть противно? – спросил он, складывая крылья.

– Потому что ты вдоволь навидался дерьма и дерьмового отношения к тебе со стороны таких, как они… – Она перекинула волосы через плечо. – Многие из них и понятия не имеют, чтó ты перенес. Или им попросту наплевать.

– Зачем мы тогда ходим на эти сборища, если они тебя раздражают? – спросил Хант, вглядываясь в напряженное лицо Брайс.

– Ну, сегодня мы пошли, чтобы выскользнуть из-под назойливого внимания моей мамочки. – Хант усмехнулся, но она продолжила: – И еще потому, что мне хотелось воздать должное таланту Юны. – Она улыбнулась, взглянув на подругу, воркующую с Фьюри. – Третья причина: Рунн нас пригласил. А вообще… не знаю. Мне хочется чувствовать себя нормальной, но потом появляется чувство вины. Его сменяет злость на всех этих тусовщиков, которым наплевать на вину. Наверное, таблетка, которую ты бросил мне в виски, имеет примесь безнадеги. Иначе не объяснить, почему я вдруг раздумываю обо всем этом.

– Примесь безнадеги? – со смехом переспросил Хант.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я! – вспыхнула Брайс. – Неужели сборища вроде этого тебя не коробят?

– Нет. – Хант обвел глазами беспорядочно развлекающихся гостей. – Мне даже приятно смотреть, как горожане наслаждаются жизнью. Их приход сюда еще не означает, что им на все наплевать. Среди них наверняка найдутся те, у кого весной погибли родные и друзья. Но и фэйцам, и людям иногда требуются встряски, чтобы вновь почувствовать себя живыми. Это сброс напряжения.

Неправильные слова. Уж он-то сбрасывал напряжение не иначе как собственной рукой. Он старался не думать о том, часто ли Брайс открывает ящик в левой тумбочке, где хранит свои игрушки, вернее, так же часто, как он дрочил, стоя под душем.

До Дня зимнего солнцестояния оставалось четыре месяца. Всего четыре.

Брайс кивнула, продолжая думать о предмете их разговора:

– Мне кажется… Иногда я ловлю себя на странном ощущении. Я радуюсь жизни, и вдруг меня охватывает беспокойство: а не слишком ли я радуюсь? Понимаешь? Как будто если я позволю себе быть слишком счастливой, если привыкну к счастью, кто-то придет и отнимет у меня все это.

– Знакомое чувство. – Хант наматывал ее волосы себе на пальцы. Удержаться от этого он не мог. – Со временем мы приспособимся.

Он до сих пор приспосабливался к своей новой жизни. Было непривычно ходить без грызущего чувства в животе и ожидания ужасов, которые принесет очередной день. Было непривычно распоряжаться собой, своим будущим… Если астерии пожелают, они могут все это отобрать. Они позволяли ему жить лишь потому, что он и Брайс приобрели необычайную известность. Убийство их наделало бы много шуму. Астерии выдвинули свое требование: живите, но не высовывайтесь. Никогда. А если высунутся… Ригелус, позвонивший Брайс вскоре после весеннего кошмара, высказался с предельной ясностью: он – Светлая Рука астериев – убьет всех, кто дорог Брайс и Ханту, если только они переступят черту. Значит, придется жить, не высовываясь.

Ханту такая жизнь даже нравилась. Ходить на балет, на сборища вроде этого и делать вид, будто он никогда не знал иной жизни. И что татуировка на спине Брайс не содержит измельченный в порошок Рог Луны.

Но каждое утро, надевая черную форму Тридцать третьего легиона, он вспоминал о своей прежней жизни. После смерти Микая Исайя попросил его помочь в руководстве легионом, и Хант охотно согласился. Он оставался неофициальным командиром Исайи; неофициальным лишь потому, что не хотел обременять себя писаниной и прочей бюрократией, которую влекло за собой официальное вступление в должность.

Все эти месяцы в городе было спокойно. Город Полумесяца залечивал весенние раны. У Ханта не было причин жаловаться.

В кармане черных джинсов Ханта завибрировал мобильник. Он достал телефон, прочел сообщение Исайи и застыл. Сердце ушло в пятки, затем вернулось на свое место.

– Что случилось? – Брайс заглянула ему через плечо.

Хант передал ей телефон. Его рука была на удивление твердой.

– На места Микая и Сандриелы назначены новые архангелы. Новые губернаторы.

– Кто? – У Брайс округлились глаза. – Насколько они отвратительны?

Хант кивком предложил ей прочитать электронное сообщение Исайи. Брайс, на запястье которой до сих пор болтался дурацкий светящийся браслет, согласилась.

«Расстилаем ковровую дорожку для торжественной встречи», – написал Исайя, сопроводив лаконичным комментарием пересланное письмо из имперской канцелярии астериев, извещающее о новых назначениях.

– Они совсем не отвратительны, – сказал Хант, отрешенно глядя на гостей; те сгрудились возле фэйца, выполнявшего стойку на пивной бочке. – И в этом-то вся проблема.

Брайс вчитывалась в каждое слово письма, отправленного имперским секретарем.

– Про Эфраима я знаю. Вроде бы вполне порядочный архангел. Он сейчас вместе с Жакопом управляет Родинией. Но его отправляют на северную Пангеру. А сюда… Слушай, кто эта Селистена?

Хант нахмурился:

– До сих пор она держалась в тени. Руководила Неной. Населения там – тысяч пятьдесят. Под ее командованием находился один легион. Всего один. У нее не было даже триариев. По сути, ее легион управлялся астериями и играл роль сторожевых псов Северного Разлома. Она просто марионетка.

– В таком случае она взлетела очень высоко.

– Все отзывы, какие я о ней слышал, на редкость положительны, – проворчал Хант.

– А вдруг это правда?

– Когда это касается архангелов? Ни в коем случае.

– Знаешь, Аталар, я о ней тоже не слышала ничего плохого, – сказала Фьюри.

– Получается, нам повезло? – простодушно спросила Юнипера.

Хант покачал головой. Такие разговоры не ведутся среди шумного сборища, но он сказал:

– Не могу понять, почему астерии решили назначить ее сюда, когда до сих пор она управляла небольшой территорией. Должно быть, она и впрямь их марионетка.

Брайс наклонила голову и посмотрела на него пристальным всевидящим взглядом, от которого ему свело яйца. Боги, ну какая она красивая.

– Хант, может, нам действительно повезло. Мы так привыкли ко всяким гадостям, что уже не верим в хорошее. Вдруг нам стоит порадоваться назначению Селистены?

– Я усматриваю в этом милосердную руку Урды, – подхватила Юнипера, соглашаясь с Брайс.

Фьюри Акстар промолчала. Судя по сверкающим глазам, она обмозговывала услышанную новость. Наемница была единственной, кто полностью понимал замыслы астериев. Только она никогда не раскрывала подробностей своего сотрудничества с ними.

– Селистена по прибытии хочет встретиться с остатками триариев Микая. Нам наверняка стоит ожидать каких-то пертурбаций. – Хант забрал у Брайс свой телефон. – Об остальном пока можно лишь гадать. Официальное сообщение о ее назначении появится завтра утром. Так что советую не распространяться об этом.

Все трое кивнули, однако он чувствовал, что Фьюри не сдержит обещания. Кому бы она ни подчинялась, каких бы важных персон ни обслуживала, они узнают об этом раньше официального пресс-релиза.

– И когда же Селистена появится в городе? – спросила Брайс, закидывая свои рыжие волосы за остроконечные фэйские уши.

– Завтра вечером, – ответил Хант, и ему сдавило горло.

Юнипера и Фьюри вновь заговорили о своем. Брайс, угадывая состояние Ханта, сказала, понизив голос:

– Хант, ты теперь свободный ангел. Она не сможет заставить тебя действовать против твоей воли и желания. – Теплые пальцы Брайс сомкнулись вокруг его запястья, там, где когда-то чернели ненавистные буквы «С. И. Н. М.» – Ты добровольно вернулся в Тридцать третий легион. Ты обладаешь правами свободного гражданина. Если Селистена тебе не понравится и ты не захочешь служить под ее началом, просто уйдешь, не называя ей причины ухода. Ее позволения тебе не требуется.

Хант что-то пробурчал в знак согласия, однако проклятый узел в горле не исчез.

– Селистена может сильно усложнить нам жизнь.

Брайс подняла руку. Полился звездный свет, отчего ее кожа стала переливчатой. Какой-то пьяный придурок, оказавшийся рядом, завопил от удивления. Не обращая внимания на его вопли, Брайс сказала:

– Пусть она только попробует. Ты не забыл, что я – сверхмогущественная и наделенная особыми магическими дарами Звезднорожденная принцесса?

Хант понимал – это шутка, однако Брайс добавила сквозь неплотно сжатые губы:

– Я сумею тебя защитить.

– Как я могу забыть, магически могущественная и сверхособая… словом, все твои регалии.

Брайс улыбнулась и опустила руку. Раз в неделю она встречалась с Рунном, чтобы учиться управлять своей магией и способностями, полученными из разных источников. Ее собственная магия проявлялась только как звездный свет. Ни теней, которыми владел Рунн, ни огня, как у ее настоящего отца. Но движущая сила ее магии вобрала в себя крупицы магии всех, кто за долгие годы отдавал частичку своей силы Воротам. И это усиливало мощность ее звездного света. Что-то вроде этого. Брайс пыталась объяснять Ханту, почему ее магия проявляется как фэйский дар, однако Ханта не интересовали подробности. Главное, эта магия ее оберегала.

Магия служила защитой в мире, норовившем ее убить. Желающих хватало, начиная с Короля Осени, явно вынашивающего планы избавиться от угрозы в лице дочери, хотя бы незначительно превосходящей его по силе.

Хант до сих пор не мог понять, каким образом Брайс оказалась могущественнее Короля Осени. Сила самого Ханта превосходила силу Брайс и силу Короля Осени, но если вспомнить о Роге Луны, впечатанном в ее спину… кто знает о настоящих глубинах ее силы? Учитывая приказ Ригелуса залечь на дно и не высовываться, Брайс не могла экспериментировать с воздействием Рога на ее магию. Впрочем, достаточно вспомнить о ее весеннем подвиге… Хант сомневался, что Брайс потянет на подобные эксперименты.

Он поймал взгляд Акстар, брошенный на Брайс, но наемница ничего не сказала.

И тогда Хант продолжил, уже громче, чтобы слышали Юнипера и Фьюри:

– Не знаю, чем вызвана затея с назначением Селистены, но астерии ничего не делают по доброте душевной.

– Для этого им нужно иметь души, – с нехарактерной язвительностью прошептала Юнипера.

– Война на Пангере набирает обороты, – тихо сказала Фьюри. – Вальбара – лакомый кусочек, полный ресурсов. Назначение той, о ком все отзываются на редкость благоприятно, – просто идиотизм.

Юнипера изогнула брови. Не из-за слов об астериях. Скорее всего, Фьюри намеренно упомянула о войне на другом континенте. Наемница крайне редко говорила на эту тему – о том, чем она там занималась и что видела. Хант, достаточно повоевавший на Пангере, хорошо представлял себе то и другое.

– Может, им и впрямь понадобилась марионетка, – сказала Юнипера. – Номинальная правительница, которая не воспротивится отправке вальбарских войск на войну.

Фьюри откинула прядку волос со лба. Внешне Акстар выглядела как человеческая женщина. Но она явно была ваниркой, но какой породы и к какому Дому принадлежала, об этом Хант мог лишь гадать. Скорее всего, к Дому Пламени и Тени. На этом его предположения заканчивались.

– Даже Микай не согласился бы с подобным приказом.

При упоминании имени убитого губернатора Брайс побледнела. Хант подавил желание заслонить ее крылом. Он не рассказывал Брайс о кошмарах, мучивших его по ночам. Ему снова и снова снилось, как Микай издевается над нею. В других кошмарных снах он видел Брайс несущейся по улицам, а над нею кружились тучи демонов, прорвавшихся из нижних слоев Хела. Третьим типом кошмаров было видение Старой Площади и серных ракет, которыми стреляли по Брайс.

– Мы можем всю ночь строить предположения, – сказала Брайс, беря себя в руки. – Но пока Хант завтра не встретится с Селистеной, мы ничего не узнаем. Главное – пойти на эту встречу без предубеждений.

– Ты хочешь сказать, не затевай драку раньше времени, – криво усмехнулся Хант.

– Я хочу сказать, не играй в Испуганного Придурка. – (Фьюри тоже усмехнулась.) – Попробуй другую роль. Скажем, Дружелюбного Придурка.

Юнипера засмеялась. Хант и сам не удержался от смеха. Он все-таки коснулся Брайс крылом и пообещал:

– Хорошо, Куинлан. Поиграю в Дружелюбного Придурка.

3

Вот три момента, в которых Рунн Данаан был абсолютно уверен.

1. Он настолько обкурился «корнем радости», что не ощущает собственного лица. Позор, конечно, поскольку сейчас на его лице восседает женщина.

2. Он влил в себя до неприличия много виски, отчего не знал ни как зовут эту женщину, ни как они оказались в его спальне, ни почему его язык пролез ей между ног.

3. Ему чертовски нравилась такая жизнь. По крайней мере… сейчас.

Рунн уткнул пальцы в нежные пятнистые бока прелестного создания, стонущего над ним, а губным кольцом коснулся места, которое, как он знал…

Да. Он не промахнулся. Стон нескрываемого наслаждения передался его члену, который все еще томился внутри черных джинсов. Рунн даже не раздевался, а сразу повалился в постель вместе с этой милой фавной, застенчиво подошедшей к нему возле стола для пиво-понга. Ему было достаточно заглянуть в ее большие зеленые глаза, окинуть взглядом длинные ноги, оканчивающиеся очаровательными копытцами, увидеть кремовую белизну ее шеи и высокие остроконечные грудки, и он понял, где и как хочет закончить этот вечер.

Хорошо, что фавна разделяла его намерение, о чем без обиняков и поведала Рунну нежным шепотом.

Рунн провел языком по твердому бутончику ее клитора, наслаждаясь душистыми соками. Они пахли полевыми цветами. Фавна выгнула спину, ее бедра напряглись, и она несколько раз хрипло простонала, отчего Рунн едва не кончил прямо в джинсы.

Он обхватил ее голую задницу и позволил женщине гарцевать на его лице и получать волны наслаждения. Он и сам постанывал, водя языком по ее лону и заставляя сжиматься нежные внутренние мышцы.

Черт, это было так горячо. И она была горячей. Невзирая на дурман от наркотика и выпивки, он был готов удовлетворить ее по-настоящему. Достаточно, чтобы ее полные губы прошептали «да», и он мгновенно в нее войдет.

На мгновение, подобно ослепительно-яркой стреле, пронзившей ночную тьму, его мозг прошибло напоминание: вообще-то, он помолвлен. И не с какой-нибудь капризной фэйской девицей, чьи родители возмутились бы такому поведению, а с самой королевой вальбарских ведьм. Правда, они с суженой не приносили друг другу клятв верности. На Встрече и в последующие месяцы они едва общались, но… не переступил ли он некую черту, позволив себе трахаться неведомо с кем?

Рунн знал ответ. Помолвка давила на него тяжелым грузом. Возможно, потому-то он и затащил фавну в постель. Да, он переступил черту, но помолвка была устроена не по его воле. Он вообще не имел права голоса. Да, он уважал Гипаксию Энадор и восхищался ею, на редкость красивой, смелой и умной девушкой. Но до тех пор пока верховная жрица Храма Луны не соединит их руки и на его пальце не появится титановое кольцо, он будет наслаждаться последними месяцами свободы.

Он надеялся, что впереди у него еще остаются месяцы. Гипаксия не намекала его отцу на какие-то временны́е рамки.

Фавна застыла. Ее грудь вздымалась. Рунн прогнал мысли о суженой и проглотил слюну вместе с соками фавны.

– Ктона милосердная, – прошептала фавна, поднимая колени и намереваясь слезть с его лица.

Рунн отпустил ее тугие ягодицы и встретился с нею взглядом. Фавна пристально смотрела на него. Ее выступающие скулы заливал румянец.

Рунн подмигнул ей и провел языком по уголку рта, слизывая последние капли ее соков. Боги, какая же она милашка. У фавны дрогнуло горло, а пульс застучал призывным барабаном.

Руки Рунна скользнули вверх по ее голым бедрам, погладили тонкую талию.

– Хочешь… – успел произнести он.

Дверь комнаты настежь распахнулась. Рунн, прижатый к постели телом фавны, мог лишь повернуть голову и уставиться на вошедшего.

Тристан Флинн и глазом не моргнул. Зрелище наследного принца вальбарских фэйцев, на лице которого гарцевала женщина, было достаточно привычным. Он даже не усмехнулся, хотя фавна, испуганно запищав, спрыгнула с Рунна и спряталась за кроватью.

– Спускайся, – только и произнес Флинн.

Смуглое, с золотистым оттенком лицо его необычно побледнело. Он был на удивление трезв, словно пил только воду. Карие глаза смотрели цепко и жестко.

– Зачем? – спросил Рунн, сожалея, что так и не поговорил с фавной, торопливо подбиравшей свою одежду.

Он уже был возле двери, когда Флинн указал в дальний угол комнаты, где громоздилась груда грязного белья и торчал прислоненный к замызганной стене Звездный меч:

– Меч прихвати.

Хвала богам, к тому времени, когда Рунн добрался до лестницы, его каменная эрекция пропала. Внизу по-прежнему гремела музыка, гости по-прежнему пили, курили, флиртовали – словом, развлекались, как всегда на таких сборищах.

Никаких признаков опасности, ни единого намека на угрозу, кроме…

Вот оно. Покалывание в затылке и ощущение холодного ветра, промчавшегося над верхней частью спины.

– Новая система безопасности Дека засекла какую-то аномалию, – сообщил Флинн, обводя глазами веселящихся. Он был не только трезв, но и предельно собран, как и надлежало бойцу Вспомогательных сил. – Все сенсоры вывело из строя. Что-то вроде ауры. Дек сказал, похоже на бурю, окружившую дом.

– Потрясающе, – пробормотал Рунн, ощущая поясницей прохладу Звездного меча. – Может, какой-нибудь пьяный дятел решил побаловаться магией?

Флинн снова оглядел собравшихся:

– Дек так не думает. Судя по этим кружениям, больше напоминает разведку места.

Их друг и однокашник несколько месяцев разрабатывал систему безопасности, которую разместил вокруг дома, захватив и прилегающие улицы. Эта система могла улавливать появление всяких тварей вроде кристаллоса. Прежде этот вид демонов оказывался слишком быстрым, и электроника не успевала его засечь.

– Тогда посмотрим, понравится ли незваному визитеру, что за ним тоже следят, – сказал Рунн.

Вокруг него заклубились тени. Рунн запоздало сожалел, что так нахлестался и накурился. Услышав его слова, Флинн лишь усмехнулся.

Действие «корня радости» продолжалось, отчего Рунн беспечно посмеивался, подходя к лестнице. Но веселье мигом пропало, когда он стал всматриваться в лица гостей. Хел побери, куда подевалась Брайс? Последний раз он видел ее в гостиной вместе с Фьюри, Юниперой и Аталаром. Но с места, где он стоял, ему было не увидеть сестру.

Рунн помчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Из-под ног выскакивали пустые пивные банки, пластиковые чашки и чей-то полосатый лифчик.

Вдруг распахнутая входная дверь потемнела. Точнее, потемнело пространство вокруг двери. Совсем как весной, когда из ворот в город хлынули демоны.

На месте входной двери обнаружился портал, ведущий прямо в Хел. Рунн потянулся к мечу, кое-как прицепленному к спине. Вокруг другой руки он собирал тени, подгоняя свой недостаточно быстро трезвеющий мозг. Смех, пение и разговоры стихли одновременно с тем, как погас первосвет. Смолкла музыка, будто кто-то выдернул из розетки шнур музыкального центра.

В дверном проеме гостиной появились Брайс и Аталар. Сестра надела бейсболку Аталара. Ангел был вооружен пистолетом, торчащим из-за пояса. Хант был единственным, кому Рунн позволял приходить на здешние сборища с оружием. Пожалуй, еще Акстар, которая куда-то исчезла.

Выхватив меч, Рунн спрыгнул с лестницы, сумев не упасть и довольно сносно приземлиться рядом с сестрой. Тени окружали его левую руку, словно клубок змей.

От Брайс исходил слабый свет. Нет, это светился пластиковый браслет на ее руке.

Из темноты появилась фигура. Прямо из Хела. И тут Рунн осознал еще три момента.

1. Он смотрел вовсе не в портал Хела. Темнота состояла из теней. Знакомых шепчущих теней.

2. Свет исходил вовсе не от браслета Брайс. Переливчатый свет лился из-под ее футболки.

3. Увидев знакомого златовласого фэйца, вышедшего из теней и оказавшегося в фойе, Рунн понял, что его вечер испорчен.

4

– Уймись же, – прошипела Брайс, обращаясь к вспыхнувшей звезде меж грудей.

Вернее, к полоске света, выбивающейся из-под лифчика и выреза футболки. Звезда просвечивала сквозь двойной слой ткани. Если бы не высокий фэец, появившийся из облака теней, она бы задумалась, как и почему звезда вспыхнула снова.

Участники сборища стояли как вкопанные и ждали дальнейшего развития событий. Судя по началу, события намечались дерьмовые.

И какой ушлепок выключил музыку? Для большей остроты ощущений, что ли?

– Какого Хела приперся? – спросил Рунн, подходя к незнакомцу.

Загорелое лицо пришедшего можно было бы даже назвать красивым, если бы не полное отсутствие чувств. Его светло-карие глаза были мертвыми. Вероятно, чувство юмора у него тоже отсутствовало. Тонкий белый свитер, черные джинсы и армейские ботинки на шнуровке подсказывали, что он явился из более прохладных мест.

Толпа гостей почуяла опасность и рассеялась, пока рядом с незнакомцем не остались лишь Хант, Брайс, Рунн и друзья брата. Куда подевались Фьюри и Юнипера, Брайс не знала. Наверное, Фьюри увела Юну в гостиную, разместившись так, чтобы перехватить любую опасность, грозящую ее подружке. Хорошо.

Незнакомец шагнул вперед. Брайс внутренне сжалась. Хант как бы случайно встал между нею и златовласым фэйцем. Этот жест вызвал у Брайс улыбку, которая тут же погасла, когда незнакомец заговорил.

– Меня пригласили, – произнес он с сильным акцентом.

Потом он повернулся к ней и не улыбнулся, а усмехнулся. Сейчас он был похож на дохлую рыбу.

– Прежде мы не встречались, – добавил он и кивнул на освещенную грудь Брайс. – Хотя я, конечно же, знаю, кто ты. – Он скользнул по ней взглядом. – Выглядишь лучше, чем я ожидал. Не скажу, что ожидал многого.

– Какие демоны тебя принесли, Кормак? – прорычал Рунн, подходя ближе.

Меж тем Звездный меч он убрал в ножны.

Златовласый, которого звали Кормак, всмотрелся в ее брата, принюхался и усмехнулся:

– От тебя пахнет, как от женской дырки.

Брайс едва не поперхнулась. Рунн взъерепенился, а Кормак невозмутимо продолжал:

– Я же тебе сказал: меня пригласили.

– Может, и пригласили, но только не в этот дом, – сказал Флинн, вставая рядом с Рунном.

Деклан встал с другого бока. Смертельно опасная троица.

– Ты называешь это домом? – Кормак осмотрелся. – Не думал, что твои стандарты опустились столь низко, господин Хоторн-младший.

– Убирайся прочь, Кормак! – прорычал Деклан.

Рядом с ним встал Марк и оскалил зубы.

Брайс знала: любого другого противника эта группа уничтожила бы не раздумывая, но незваный гость был авалленским фэйцем: сильным, с юности обученным воинским искусствам и безжалостным.

Видя, что Брайс пытается угадать, кто же он такой, Кормак представился:

– Брайс, я – твой двоюродный брат.

Хант-долбаный-Аталар хмыкнул.

– Нет у меня никаких дальних родственников среди фэйцев, – отрезала Брайс.

Ей отчаянно хотелось, чтобы эта дурацкая звезда перестала сиять, а гости продолжили бы веселиться.

– Твой свет говорит об обратном, – с непрошибаемой уверенностью заявил Кормак. – С Рунном у меня, так сказать, двойное родство. Я прихожусь ему родственником по линии его матери. Но род вашего отца, короля Эйнара, еще в давние времена соединился с нашим.

Он поднял руку. Вокруг пальцев вспыхнуло и тут же погасло пламя.

Брайс смешалась. Мать никогда не говорила ей, как зовут Короля Осени. Брайс узнала его имя сама, из новостей, когда подросла и научилась пользоваться компьютером.

– И все-таки зачем ты здесь? – раздраженно спросил Рунн.

Краешком глаза Брайс видела молнии, появившиеся на пальцах Ханта. Один удар, и Хант поджарит этого наглеца.

Услышав вопрос, Кормак лишь улыбнулся и насмешливо поклонился Брайс. В безжизненных глазах мелькнуло презрение.

– Да вот зашел познакомиться со своей невестой.

Эти слова пронзили разум Ханта, загасив молнии, однако Брайс запрокинула голову и рассмеялась.

Ее смех никто не поддержал.

– Забавная шутка, – бросила она Кормаку, перестав смеяться.

– Это не шутка, – ответил Кормак, и его лицо потемнело. – Так было провозглашено.

– Кем? – сердито спросил Хант.

Авалленский фэец презрительно смерил его взглядом. Видно, не привык, чтобы ему задавали вопросы. Избалованный наглец.

– Ее отцом – Королем Осени, и моим – Верховным королем авалленских фэйцев.

Значит, этот кусок дерьма на двух ногах был наследным принцем Аваллена.

– Насколько помню, я не значилась на ярмарке невест, – холодно сказала ему Брайс.

Хант скрестил руки, став стеной мускулов рядом с Брайс. Если только этот Кормак приблизится к ней хоть на шаг, пусть знает, с кем ему придется иметь дело. Теперь щупальца молний вились не только вдоль пальцев ангела. Молнии потрескивали над плечами и крыльями.

– Ты – незамужняя фэйка, – невозмутимо продолжал Кормак. – А это значит, что твоей судьбой распоряжаются мужчины твоего рода, пока они не решат передать тебя кому-то другому. Решение было принято.

Из гостиной появилась худощавая темная фигура. Фьюри Акстар. В опущенной руке она сжимала пистолет. Юниперы рядом не было; скорее всего, Фьюри велела ей где-то спрятаться.

Кормак взглянул на наемницу, и даже его усмешка погасла.

Каждый более или менее влиятельный деятель Мидгарда знал, кто такая Фьюри Акстар и на что способна, если ей досадить.

– Пошел прочь из моего дома! – рявкнул Рунн, указывая Кормаку на дверь. – Мне все равно, унесут ли тебя твои тени или уйдешь ногами.

Кормак лишь взглянул на Звездный меч, выглядывающий из-за широкой спины Рунна:

– Ходят слухи, что и меч признаёт ее моей невестой.

На подбородке Рунна дернулась жилка. Хант не знал, как ко всему этому относиться.

Брайс шагнула вперед. Звезда на ее груди по-прежнему сияла.

– Я не твоя невеста, придурок, и никогда ею не буду. Так что возвращайся в дыру, из которой выполз, и скажи своим королям, пусть они тебе поищут другую кандидатуру. И еще скажи…

– А ты за словом в карман не лезешь, – пробормотал Кормак.

Ханта взбесил одобрительный тон фэйца, но он сдержал бурлящую силу. Даже проблеск молнии, направленной в сторону Кормака, означал бы объявление войны.

Фэйцам была присуща поистине детская капризность, вот только, в отличие от детей, они свои выходки могли продолжать веками.

Брайс учтиво улыбнулась Кормаку:

– Насколько понимаю, ты набиваешься ко мне в принцы-покровители, однако хочу тебя предупредить – больше не смей меня перебивать.

Кормак встрепенулся. Хант подавил усмешку, сознавая: Брайс вела себя в высшей степени непочтительно.

– Мой брат велел тебе покинуть его дом, – продолжала она; кожа Брайс начала светиться. – Не заставляй меня просить тебя о том же.

От этих слов у Ханта зашевелились волосы на затылке. Еще до Нырка Брайс была способна ослеплять противников своим звездным светом. Теперь, когда ее свет подкреплялся внушительной магической силой… Хант не представлял, как это проявится, но отчасти надеялся узнать. И если подопытным кроликом окажется авалленский придурок, он совсем не против.

Хант оглядел Флинна, Деклана и Марка. Все трое были напряжены и готовы ввязаться в драку. А Рунн…

Хант не понимал, почему его удивило явное удовлетворение на лице Рунна. Брайс распоряжалась в доме брата. Это могло бы ущемить мужское самолюбие Рунна. Но лицо наследного принца вальбарских фэйцев светилось гордостью. Казалось, он давно ждал, когда сестра войдет в полную силу, и теперь радовался, что она находилась на его стороне.

Внимание Ханта вновь переместилось на Кормака. Авалленский принц поднял руки и лениво улыбнулся Брайс. Улыбка была такой же мертвой, как и его глаза.

– Я увидел все, что мне требовалось увидеть.

– Что тебе требовалось? – спросил Рунн.

По его плечам скользили тени, резко контрастируя со светом, исходящим от Брайс.

Но тени клубились и за спиной Кормака, более темные и необузданные, чем тени Рунна. Они напоминали табун диких лошадей, готовых вырваться и потоптать всех.

– Я хотел убедиться, что у нее есть дар. Благодарю за показ.

Одной ногой Кормак ступил в пространство теней.

– Встретимся у алтаря, – слегка поклонившись Брайс, сказал он.

Он исчез, и звезда Брайс сейчас же погасла, оставив лишь переливающиеся искры.

Брайс смутно осознавала, как расходятся гости. Они торопились покинуть дом, и каждая пара глаз смотрела на Брайс, которая что-то набирала на телефоне.

– Есть утренний семичасовой поезд, – сообщила она Ханту, стоящему рядом, словно он боялся, что авалленский фэец вернется и похитит ее.

Не просто авалленский фэец. Принц Кормак. Ее… жених.

– Вряд ли твоя мама согласится уехать этим поездом, – сказал Хант. – Если случится чудо и она не заподозрит, что ты торопишься ее спровадить, перенося ее отъезд с полудня на раннее утро… Рандалл догадается.

Рядом с Брайс стояла Юнипера и тоже что-то листала на своем мобильнике.

– Пока социальные каналы пусты, но…

– Хватит одного сообщения, – докончила за нее Фьюри, которая, как и Хант, напряженно следила за входной дверью. – Думаю, я достаточно ясно высказалась о последствиях.

Благослови ее боги, Фьюри умела это делать.

– Если кто-нибудь из вас вздумает поместить сообщение, станет болтать или даже чрезмерно раздумывать о произошедшем здесь, я вас найду и заставлю сильно пожалеть, – тихо и властно заявила она оторопевшим гостям.

Никто не проронил ни слова, но Брайс заметила, как гости на ходу удаляли снимки со своих телефонов.

– Ты хочешь, чтобы родители покинули город на пять часов раньше, ничего не заподозрив и не узнав, – сказал ей Хант. – Затея весьма рискованная, и это еще мягко сказано. – Он склонил голову набок. – А не проще ли рассказать им?

– И сделать мою мамочку неуправляемой? Толкнуть на безрассудные поступки?

Брайс умолчала о том, как поведет себя Рандалл, узнав, что Король Осени угрожает счастью Брайс и пытается вмешиваться в ее жизнь. Если от короля что-то останется после Эмбер, пуля Рандалла оборвет его бессмертную жизнь.

– Я не хочу рисковать.

– Они же взрослые люди, – сказала Фьюри. – Поверь, что они способны принимать разумные решения.

– Ты помнишь мою маму? – не выдержала Брайс. – Применимо ли слово «разумный» к ее поступкам? Она делает фигурки младенцев, лежащих в колыбельках из латука. И как тебе такая разумность?

– Они ведь все равно узнают, – задумчиво произнесла Юнипера. – Так, может, лучше, если из твоих уст? Раньше, чем услышат от посторонних?

– Ни за что, – замотала головой Брайс. – Когда они узнают, я хочу находиться как можно дальше от них. И чтобы они находились как можно дальше от Короля Осени.