Текст книги "Стеклянный трон"

С семидесяти ярдов разноцветные кольца выглядели колечками, а глазок – крошечной черной песчинкой. Селена почти не различала эту песчинку. Недаром даже Кэйн не сумел туда попасть. Правая рука заныла от напряжения. Селена еще немного оттянула тетиву и выстрелила.

Стрела угодила прямо в черный глазок, и он перестал существовать. Смех прекратился.

Никто не сказал ни слова, когда Селена повернулась и швырнула лук с пустым колчаном в тележку. Шаол встретил ее хмурым взглядом. Еще бы! Девчонка, поражающая дальнюю мишень точнее, чем ближние, поневоле привлекает к себе внимание. Зато Дорин ободряюще улыбался. Она не ответила ему улыбкой, а встала поодаль.

Состязание закончилось. Брулло придирчиво сверял результаты. Худшим оказался не Пелор, а один из солдат королевской армии, который и выбыл из дальнейших состязаний. Селене хотелось насладиться своей победой, но что-то мешало. Какое-то странное чувство напрасно потраченных усилий.

16

Селена сбила дыхание и теперь была вынуждена глотать воздух ртом. Шаол бежал рядом. Он умел дышать почти бесшумно и никогда не показывал, что устал. Селена видела это по капелькам пота на лбу и темных пятнах, расплывающихся по его белой рубашке.

Они бежали к вершине холма, скрытой утренним туманом. У Селены подкашивались ноги, а живот подкатывал к горлу. Она громко выдохнула, привлекая внимание Шаола, потом остановилась и обхватила ствол дерева.

Дыхание ртом не помогало. Начались знакомые позывы к рвоте, и ее вывернуло прямо возле дерева. Селена ненавидела теплые слезы, хлеставшие из глаз. Но сейчас она даже не могла их смахнуть. Видимо, желудок вытряхнул не все, и она снова нагнулась, держась за ствол. Шаол стоял поблизости и просто смотрел. Селена уперлась лбом в ствол, пытаясь успокоить дыхание и избавиться от паршивого привкуса во рту. Прошло всего три дня после первого испытания и десять – с момента ее приезда в Рафтхол, а она до сих пор не обрела прежнюю силу. Четыре дня пролетят быстро, а там – вторая проверка, и опять кто-то покинет ряды претендентов. Упражнения продолжались своим чередом, однако Селена начала просыпаться еще раньше и до прихода Шаола успевала взмокнуть от своих упражнений. Она не позволит себе уступить ни Кэйну, ни Ренальту, ни кому-нибудь еще.

– Полностью очистилась? – спросил Шаол.

Селена подняла голову, собираясь наградить его сердитым взглядом. Не получилось: голова закружилась, а вскоре появились знакомые позывы. Третья волна.

– Говорил я тебе: нельзя есть перед бегом. Могла бы потерпеть до возвращения.

– Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной?

– По-моему, это ты издеваешься над собой, выворачивая кишки наизнанку.

– Тебе повезло, капитан. В следующий раз это может случиться так неожиданно, что меня вывернет прямо тебе под ноги.

– Ты сначала меня догони. Или ты думаешь, я буду покорно стоять рядом и ждать, когда ты осчастливишь меня этим месивом?

Селене отчаянно захотелось сбить ухмылку с капитанского лица, но едва она сделала шаг, как почувствовала слабость в коленях. Пришлось в который уже раз обхватить древесный ствол. Краешком глаза Селена заметила, что Шаол пристально разглядывает ее спину. Нижняя рубашка задралась, и часть спины была голой.

– Тебе никак нравится глазеть на мои шрамы?

Шаол слегка прикусил нижнюю губу, будто вопрос застал его врасплох.

– Когда они у тебя появились?

Селена понимала: речь идет о трех отвратительных шрамах, тянущихся вдоль спины.

– А как по-твоему, когда они могли появиться?

Он не ответил. Селена подняла голову, разглядывая последние листья, еще ухитрявшиеся держаться на ветках. Налетевший ветер качнул их, и два листочка сорвались вниз.

– Этими шрамами меня наградили в первый же день моей эндовьерской жизни.

– А что ты сделала, чтобы их заработать?

– Заработать? – грубо захохотала Селена. – Их не зарабатывают. Удары плеткой раздаются даром и в любом количестве. Скотину бьют, когда она упрямится, а рабов – просто потому, что у надсмотрщика запор, или потому, что вчера он проиграл в кости месячное жалованье.

Шаол попытался что-то сказать, но Селена махнула рукой.

– Если спросил, так слушай… Я едва успела оказаться внутри поселения, как меня поволокли куда-то и привязали между двух столбов для порки. Двадцать один удар плетьми. Для острастки.

Селена не видела ни капитана, ни пепельно-серого неба над Рафтхолом. Точнее, небо она видела, но не это, а темно-синее, почти черное небо Эндовьера. В ушах засвистел ветер, и к нему добавились вздохи и стоны рабов.

– Это случилось прежде, чем я успела познакомиться хоть с кем-то из узников.

– Подожди, тебя, что же, едва привезли в Эндовьер и сразу потащили к столбам?

Селена замялась.

– Ну, не сразу. Один слюнявый надсмотрщик увидел, что я свеженькая, и полез меня лапать. Я хоть и в кандалах была, но показала ему, что я не девка из таверны… Всю ночь я стискивала зубы, чтобы не стонать. Раны начали воспаляться. По сути, меня бросили умирать: либо от воспаления, либо от потери крови. Я это понимала.

– И тебе никто не помог?

– Только утром. Эти псы удивились, что я еще жива. Нас выстроили, чтобы отвести на завтрак. Пока стояли в цепочке, какая-то женщина незаметно сунула мне жестянку с мазью. Я ее даже поблагодарить не успела. В тот же день четверо надсмотрщиков изнасиловали и убили ее.

Селена стиснула кулаки, чувствуя, как слезы жгут ей глаза.

– Когда я решила бежать, я сначала зашла в ту часть шахты, где толкались эти четверо, и расквиталась с ними за мою спасительницу… Они не верили, что умрут. Я их убедила.

– В Эндовьере не так уж много женщин, – тихим, каким-то не своим голосом произнес капитан. – Неужели больше никто…

Он замолчал, будто не знал или боялся выговорить нужное слово.

– Ты хочешь спросить, неужели никто не пытался завалить меня, как ту несчастную? Когда я, едва появившись, сломала нос их дружку, они кое-что поняли. А после неудавшегося побега надсмотрщики не осмеливались приближаться ко мне. Одного, который пытался относиться ко мне почти по-человечески, быстро убрали. Начальство боялось моего влияния. Вдруг я сумею обмануть караульных и снова попытаюсь бежать?

Ветер набрасывал ее волосы на все еще мокрый лоб. Капитану было незачем знать о ее догадках. Селене не раз казалось, что Аробинн сумел каким-то образом подкупить стражников, и те потом больше кричали на нее, чем били.

– Каждый выживает, как умеет.

Селену удивило, с каким участием смотрел на нее капитан, молча кивая ее словам. Не особо раздумывая о причинах, Селена повернулась и побежала вверх по склону, к вершине холма, где лучи солнца разгоняли туман.

На следующий день Брулло собрал претендентов в кружок и зачем-то стал рассказывать о том, чем одни виды оружия отличаются от других. Все это Селена усвоила еще в детстве и с тех пор хорошо помнила. Тем более что Аробинн был более впечатляющим рассказчиком, нежели Брулло.

«Интересно, можно ли научиться спать стоя и просыпаться в нужное время?» – зевая, думала Селена.

Неожиданно ее внимание привлекла тень, промелькнувшая невдалеке от стеклянных дверей, что вели в сад. Может, собака забежала? Селена повернулась и увидела, как один из претендентов – разжалованный солдат – сбил с ног караульного, и тот рухнул на пол. Падая, караульный сильно ударился головой о мраморные плиты и замер. Селена не посмела шевельнуться. Остальные претенденты тоже оцепенели. Мятежник, рассчитывая на внезапность, метнулся к стеклянным дверям, намереваясь распахнуть их и скрыться в саду.

Но Шаол и его гвардейцы оказались быстрее. Беглец даже не успел выскочить в сад. Стрела застряла у него в горле, когда он распахивал дверь.

В зале установилась пронзительная тишина. Одни гвардейцы окружили претендентов, держа оружие наготове. Другие, включая Шаола, бросились туда, где почти рядом лежали бездыханный стражник и убитый претендент. На галерее поскрипывали луки. Находившиеся там караульные держали под прицелом едва ли не каждого претендента. Селена замерла. В паре шагов застыл Нокс. Сейчас это было самым правильным. Одно неверное движение – и какой-нибудь перепуганный солдатик всадит тебе стрелу в глотку. Даже Кэйн старался дышать бесшумно.

Селена видела, как Шаол склонился над раненым караульным, пытаясь понять, жив ли тот. Никто не решался дотронуться до убитого беглеца, рука которого и сейчас еще тянулась к стеклянной двери. Селена помнила его имя – Савен, но не знала, за что его выгнали из армии.

– Боги небесные, – едва слышно прошептал Нокс. – Они же его… убили.

Селена хотела сказать ему, чтобы заткнулся, но боялась шевельнуться. Остальные претенденты опасливо перешептывались, и только. Сделать хотя бы шаг не отваживался никто.

– Я знал, что караульные всегда настороже и побег отсюда невозможен, но… – Нокс выругался и искоса взглянул на Селену. – Мой благодетель обещал мне: даже если я проиграю состязание, я не вернусь в тюрьму. А ему можно верить, моему благодетелю.

Селена поняла: речь вора обращена не столько к ней, сколько к самому себе. Произнеся еще несколько бессвязных фраз, Нокс замолчал. А ей было не оторвать взгляд от убитого Савена.

Что заставило бывшего солдата так рисковать? И почему сейчас? До второго испытания оставалось еще три дня. Наверное, Савен и сам не понимал, что́ толкнуло его к дверям. Дурная внезапность – вот как это называется. Разве в тот день, когда Селена пыталась бежать из Эндовьера, она думала о свободе? Она что, готовила побег? Нет, все случилось неожиданно. Убив надсмотрщика, она поняла, что перешла какую-то черту. Все ее дальнейшие действия были сплошной импровизацией. Она рвалась к стене, но не верила, что побег удастся.

Сквозь стеклянные двери светило солнце, превращая брызги крови в подобие витража.

Возможно, Савен трезво оценил свои шансы и понял: ему не выиграть состязания и не стать королевским защитником. Даже такая смерть виделась ему лучшим исходом, чем возвращение в те места, откуда его доставили сюда. Если он действительно хотел бежать, он бы наверняка дождался темноты и нашел бы иное место, где меньше караульных. Нет, Савен просто хотел доказать себе, что способен на это. Кто-кто, а Селена очень хорошо понимала его отчаянный поступок. Ее ведь тоже остановили совсем рядом со стеной.

И вдруг она поняла, что́ двигало Савеном сейчас и ею тогда. Они оба хотели доказать себе и окружающему миру, что были и остаются людьми. Адарланский король мог отнять у них свободу, бросить на каторгу, издеваться, унижать, придумывать глупейшие состязания. Они не были невинными жертвами, но, даже будучи преступниками, они оставались людьми. Савен не захотел быть пешкой в королевской игре и выбрал смерть.

Окоченевшая рука Савена указывала на недостижимый горизонт. Селена молча прочла молитву о его душе и пожелала ему удачи в мире ином.

17

Дорин Хавильяр восседал на троне и отчаянно боролся со сном. Музыка и гул разговоров действовали усыпляюще, и наследный принц то и дело растирал отяжелевшие веки. И зачем мать требовала его присутствия на придворных ассамблеях? Хорошо, что один раз в неделю, но и эти несколько часов были для него мучительны. И все же лучше сидеть на троне, чем разглядывать труп Глазопожирателя. Шаол был вынужден заниматься этим несколько дней подряд. Спасибо капитану, а то ведь пришлось бы наследному принцу самому разбираться, что да как. Только зря Шаол столько возится. Скорее всего, Глазопожиратель нарвался на пьяных гвардейцев. Сказал им что-нибудь обидное или посмеялся. Понятное дело: никто из этих бравых ребят с повинной не явится.

А сегодня – новая история. Один из претендентов вдруг решил сбежать. Естественно, стража остановила его навсегда. Дорин мысленно представил себе картину побега, и его передернуло. Какое счастье, что опять Шаолу, а не ему приходится копаться во всей это мешанине, начиная с тяжелораненого гвардейца и кончая советником, выставившим убитого претендента. И о чем только думал его отец, устраивая свое дурацкое состязание?

Дорин взглянул на мать. Их троны стояли рядом. Королеве ничего не сообщили о происшествиях. Она бы пришла в ужас. А тут было от чего прийти в ужас. Георгина по-прежнему оставалась красивой, хотя на лице прибавилось морщин и не все их можно было скрыть под пудрой, а в каштановых волосах появились серебристые пряди. Сегодня королева нарядилась в пышное, с длинным шлейфом, платье из зеленого бархата, накинув поверх несколько золотистых воздушных шалей. Лицо Георгины скрывала вуаль. Похоже, королеве хотелось отгородиться от придворного мира, соорудив нечто вроде шатра.

А в зале, как всегда, сновали придворные: одни двигались степенно, другие – вприпрыжку, перебегая от одной группки к другой. Всё как всегда: пустые разговоры, соперничество, флирт, сплетни. Оркестр, расположившийся в углу, лениво играл менуэт. Некоторые придворные танцевали, остальные предпочитали сидеть, и вокруг них плясали слуги, порхая с серебряными подносами и хрустальными бокалами.

Дорин ощущал себя живой куклой. Еще утром мать прислала ему наряд, и он послушно облачился в голубовато-зеленый бархатный камзол с дурацкими пышными белыми рукавами. К счастью, панталоны оказались светло-серыми. А вот замшевые башмаки каштанового цвета выглядели чересчур новыми, и это несколько ущемляло мужскую гордость принца.

– Дорин, мальчик мой, ты совсем засыпаешь.

Он встрепенулся и ответил извиняющейся улыбкой.

– Вчера я получила письмо от Холлина. Он передает тебе наилучшие пожелания и пишет, что любит своего старшего брата.

– А о чем-нибудь более интересном он пишет?

– Только о том, что школа ему ненавистна, он спит и видит, как вернется домой.

– Это у него в каждом письме, – зевнул любимый старший брат Холлина.

Королева вздохнула.

– Если бы твой отец не запрещал, я бы давно вернула нашего малыша в Рафтхол.

– Школа ему на пользу. Там есть хоть какие-то вожжи.

С Холлином – как и с отцом: чем дальше они от замка, тем лучше.

– Ты, когда рос, не доставлял мне столько хлопот, – сказала Георгина, глядя на старшего сына. – Не ссорился со слугами, не дерзил учителям. Бедняжка Холлин. Обещай мне, что, когда я умру, ты будешь о нем заботиться.

– Умрешь? Мама, да тебе только…

– Я помню, сколько мне лет, – прервала его королева, взмахнув рукой, унизанной кольцами. – И потому ты должен жениться. Как можно скорее.

– Жениться? – переспросил Дорин, едва не скрежеща зубами. – Зачем мне жениться?

– Не забывай, ты – наследный принц. Тебе уже девятнадцать лет. Неужели ты хочешь стать королем, у которого не будет наследников? Согласен уступить трон Холлину?

Дорин молчал.

– Иногда мне кажется, что тебе и королем-то не хочется быть, – печально вздохнула Георгина. – Вокруг тебя столько прекрасных девушек из хороших семейств. Неужели ты не можешь выбрать себе достойную жену? Конечно, предпочтительнее было бы жениться на принцессе.

– Ты сама знаешь: принцесс не осталось, – с заметной резкостью ответил Дорин.

– Кроме принцессы Нехемии, – улыбнулась королева, дотрагиваясь до руки сына. – Не надо мне возражать. Я же не принуждаю тебя на ней жениться. Удивительно, что твой отец позволил ей сохранить этот титул. Но девчонка она высокомерная и своевольная. Я послала ей роскошное платье, а она отказывается его надевать. Слыхано ли такое?

– Наверное, у принцессы есть на то свои причины, – осторожно заметил матери Дорин, рискуя вызвать поток ее язвительных замечаний. – Я с нею немного поговорил. Знаешь, мне она не показалась высокомерной. Живая, непосредственная девушка. Не то что здешние жеманницы.

– Раз ты ее хвалишь, почему бы тебе на ней не жениться? – засмеялась королева, не дав сыну ответить.

Дорин вяло улыбнулся. Он до сих пор не понимал, почему отец вдруг согласился, чтобы дочь короля Эйлуэ отправилась к адарланскому двору изучать язык и нравы Адарлана. Судя по отзывам посланников, Нехемия была не лучшим выбором. До принца доходили слухи о ее помощи эйлуэйским мятежникам. Кроме того, Нехемия усиленно добивалась упразднения каторжного поселения в Калакулле. Побывав в Эндовьере и увидев, чту соляные копи сделали с Селеной Сардотин, Дорин не упрекал принцессу за стремление помочь соплеменникам. Однако даже короткий разговор с Нехемией оставил у него ощущение, что у нее имеются и какие-то иные, тайные мотивы приезда в Рафтхол.

– Как жаль, что на госпожу Кальтену уже имеет виды герцог Перангон, – продолжала королева. – Такая замечательная девушка и такая благовоспитанная. Быть может, у нее есть сестра.

Дорин скрестил руки на груди, стараясь не показывать своего отвращения. Кальтена находилась в дальнем конце зала и оттуда пожирала глазами принца. От долгого сидения у Дорина одеревенела спина, и он стал ерзать на троне.

– А что ты скажешь про Элазу? – спросила королева, кивком указывая на юную блондинку в платье лавандового цвета. – Она такая милая, а временами бывает очень игривой.

«Это, мамочка, я и без тебя знаю».

– Элаза нагоняет на меня скуку.

– Дорин, ты рассуждаешь, словно тебе десять лет, – укоризненно покачала головой Георгина. – Только не говори, что собираешься жениться по любви. Любовь хороша в романах. Прочного и счастливого брака по любви не дождешься.

До чего же ему все это надоело! Каждый раз одни и те же разговоры с матерью под мелькание учтиво улыбающихся мужских и женских лиц. Скука, скука на каждом шагу.

Принц думал, что поездка в Эндовьер расшевелит его и он будет считать дни до возвращения домой. За эти месяцы ничего в замке не изменилось. Те же придворные дамы, которые по-прежнему смотрят на него умоляющими глазами. Те же смазливые служаночки, озорно подмигивающие ему. Те же советники, вручающие свои длиннющие законы и уложения с уничижительными просьбами «выкроить минутку» и прочесть их стряпню… И отец, одержимый завоеванием все новых и новых земель. Король не успокоится, пока над каждым континентом не будет развеваться флаг Адарлана. Даже эти состязания за титул королевского защитника превратились в тягомотину. Дорину и так было ясно, что под конец останутся только Селена и Кэйн. Все остальные претенденты его ничуть не занимали.

– Только что ты был готов уснуть, а теперь хмуришься. Мальчик мой, ты чем-то расстроен? Есть какие-нибудь известия от Рузанды? Бедный мой малыш – она разбила твое сердце!

Дорин не знал, куда сбежать от материнских причитаний и трагических жестов.

– Но ведь это случилось больше года назад…

Принц молчал. Он не хотел думать ни о Рузанде, ни о том мужлане, которого она предпочла наследному принцу и ради которого сбежала из замка.

Оркестр заиграл другую мелодию, и желающих танцевать стало больше. Придворные закружились, выделывая замысловатые па. Среди танцующих было достаточно ровесников Дорина, но ему казалось, что он смотрит на них откуда-то издалека. Нет, принц не ощущал себя ни старше, ни мудрее. Просто он чувствовал… чувствовал…

Он чувствовал, будто внутри его живет совершенно другой человек, которому претят и придворные забавы, и откровенное нежелание его сверстников что-либо знать о мире за стенами замка. Тому, другому, не было никакого дела до титула наследного принца. Подростком Дорин очень любил балы и шумные компании, но постепенно стал понимать, что живет в двух мирах. И ведь никто этого не замечал. Да, он не такой, как остальные. Но он же наследный принц… Если бы не Шаол, Дорину было бы очень одиноко.

Королева прищелкнула белыми пальцами, подзывая фрейлину, и сказала сыну:

– Я знаю: отец оставил тебе множество поручений. Но я надеюсь, что у тебя все же найдется время подумать и обо мне. И тогда ты внимательно изучишь вот это.

Припорхнувшая фрейлина сделала глубокий реверанс и подала принцу сложенный лист плотного пергамента, скрепленный ярко-красной материнской печатью. Дорин тут же вскрыл печать, и у него свело живот от длинной вереницы имен девиц из знатных семей, достигших брачного возраста.

– Что это? – спросил Дорин, борясь с желанием изорвать лист в клочья.

Королева торжествующе улыбнулась.

– Список тех, кому бы ты мог предложить руку и сердце. Каждая из них достойна руки наследного принца. И каждая, как мне говорили, способна произвести на свет крепких и здоровых наследников.

Дорин торопливо запихнул список в карман камзола. Скука, сопровождаемая непонятным беспокойством, ничуть не уменьшилась.

– Я подумаю, – бросил он матери и, не дав ей раскрыть рта, сошел с трона.

Принца тут же окружила стайка юных придворных дам. Одна предлагала ему потанцевать, другая справлялась о его здоровье, третья спрашивала, намерен ли он посетить бал-маскарад, который состоится через месяц, в ночь Самуинна. Их щебечущие голоса сливались в один. Кто эти трещотки? Дорин не мог вспомнить имени ни одной из них.

Вон, поскорее вон отсюда! Дорину стало душно. Если он сейчас же не уйдет, то задохнется. Его губы произносили заученные слова прощания, а ноги несли его прочь. Заготовленный матерью список невест казался ему головешкой, грозящей прожечь камзол и добраться до тела.

Засунув руки в карманы, Дорин бродил по коридорам замка. Псарни опустели. Часть гончих король забрал с собой, а остальных гвардейцы пустили по следу, все еще надеясь отыскать убийц Глазопожирателя. Принц хотел было зайти на псарню и взглянуть на одну из беременных сук. Но что толку смотреть на ее вздутое брюхо и гадать, каким будет помет? Раньше чем щенки родятся, этого не скажет никто. Он надеялся на чистоту помета, хотя мамаша была склонна сбегать со псарни. Дорин гордился этой гончей – самой быстрой из всех, однако никакая дрессировка так и не смогла побороть ее необузданную тягу к свободе.

Дорин не знал, куда и зачем идет. В движении ему было легче. Дурацкий камзол! Принц расстегнул верхнюю пуговицу и тут услышал звон мечей. Он сам не заметил, как подошел к залу, где состязались претенденты. Но почему они до сих пор занимаются? Неужели Брулло заставил?

Дорин остановился возле дверей и вдруг заметил Селену. Точнее, сначала он заметил колышущиеся волны ее золотистых волос. Меч казался продолжением ее руки. Селена вела поединок сразу с тремя караульными, ловко лавируя между ними.

Слева кто-то несколько раз хлопнул в ладоши, и поединок прекратился. Селена и караульные тяжело дышали. Будущая королевская защитница улыбалась. По лбу и щекам текли струйки пота, а синие глаза весело сверкали. Сейчас она была просто красавицей, но…

На мгновение принц забыл о Селене. К участникам состязания медленно шла принцесса Нехемия. Вместо привычного белого платья на ней была темная блуза и просторные штаны. В руке принцесса держала красивую резную палку.

Нехемия одобрительно похлопала Селену по плечу и что-то сказала. Селена засмеялась. Дорин взглянул по сторонам. Где Шаол? Где Брулло? Почему одна из опаснейших адарланских убийц находится здесь вместе с эйлуэйской принцессой. И почему у нее в руке меч? Им что, мало неудавшегося побега?

Дорин вошел в зал. Он с улыбкой поклонился принцессе. Нехемия ответила едва заметным кивком. Ничего удивительного. Дорин взял Селену за руку. Ладонь пахла потом и металлом, тем не менее принц поцеловал ее.

– Здравствуйте, госпожа Лилиана.

– Здравствуйте, ваше высочество.

Селена попыталась высвободиться, но принц крепко сжимал ее мозолистую ладонь.

– Позвольте вас на пару слов, – сказал принц.

Не получив ее согласия, он отвел Селену на несколько шагов.

– Где Шаол? – сурово спросил Дорин.

Селена встала в свою любимую позу – скрестив руки.

– Это вы так разговариваете со своей защитницей?

Но чувствовалось, что принцу не до шуток.

– Где капитан?

– Я не знаю. Если б мне пришлось биться об заклад, я бы поставила на то, что он сейчас разглядывает изуродованный труп Глазопожирателя или отдает распоряжение о тайном захоронении тела Савена. И потом, Брулло после занятий сказал, что я могу оставаться здесь и упражняться, сколько пожелаю. Завтра у нас – второе испытание. Надеюсь, вы помните.

Это Дорин помнил.

– А почему здесь находится принцесса Нехемия?

– Она посылала за мной. Фалипа ей рассказала, где я, и принцесса пожелала сюда прийти. Ее-то вам нечего опасаться.

Селена насмешливо глядела на него, покусывая нижнюю губу.

– По-моему, ты никогда не отличалась разговорчивостью.

– Вы же не удостаивали меня разговорами. Да и капитан не был склонен к беседам.

– А когда мне было удостаивать тебя разговорами? – усмехнулся принц.

– Пусть ваше высочество припомнит такой пустяк, как наше совместное путешествие из Эндовьера. И потом, я уже две недели нахожусь в вашем замке.

– Но я же послал тебе книги, – словно в оправдание, пробормотал он.

– И не потрудились спросить, прочла ли я их.

Дерзкая девчонка! Она что, забыла, с кем говорит?

– Постой, один раз я с тобой говорил. Вскоре после нашего приезда.

Селена пожала плечами и отвернулась, намереваясь отойти. Рассерженный и немного заинтригованный таким поведением, Дорин схватил ее за руку. Бирюзовые глаза Селены вспыхнули. Она посмотрела на свою плененную ладонь, затем перевела взгляд на лицо Дорина. У него заколотилось сердце. Даже сейчас, в этой потной блузе, Селена была прекрасна.

– Вы меня не боитесь? – спросила она, косясь на пояс с мечом. – Или вы столь же умело сражаетесь, как капитан Эстфол?

Принц шагнул ближе и еще сильнее стиснул Селене запястье.

– Еще лучше, – шепнул он ей на ухо.

Она заморгала и покраснела.

– Знаете ли, – пробурчала она, но момент был упущен.

Этот поединок принц выиграл.

– Никогда бы не подумала, ваше высочество. Приму к сведению.

Дорин церемонно поклонился.

– Делаю то, что в моих силах. Ты можешь упражняться здесь хоть до ночи, а вот принцессу я с тобой не оставлю.

– Это почему же? С какой стати мне убивать единственную женщину, у которой есть мозги? Я по горло сыта придворными дурами.

Наверное, мысленно она добавила: «И дураками». Может, и их с Шаолом эта взбалмошная девчонка считает таковыми?

– Чего вы боитесь, принц? Вы забыли о ее телохранителях? Да они измолотят меня раньше, чем я подниму руку на их госпожу.

– Это нарушает этикет. Она приехала изучать наши традиции, а не состязаться.

– Она – принцесса и может делать все, что пожелает.

– А ты, как я вижу, решила обучить ее искусству поединка.

– Вы просто меня побаиваетесь, – сказала Селена, насмешливо вскинув голову.

– Я провожу принцессу в ее покои.

– Черт вам в помощь, ваше высочество!

Дорин поправил волосы и подошел к принцессе. Нехемия стояла, уперев руки в бока. Принц подал знак ее телохранителям приблизиться.

– Ваше высочество. Мне очень жаль, но я вынужден препроводить вас в ваши покои.

Принцесса всем своим видом показывала, что не понимает его слов. И тогда Селена заговорила с ней по-эйлуэйски. Едва ее дослушав, принцесса ударила палкой о мраморный пол и начала что-то быстро говорить Дорину. Речь ее напоминала шипение рассерженной змеи. Принц с грехом пополам еще понимал медленную эйлуэйскую речь, но из этого фырканья не понял ни слова. Селена услужливо перевела ему слова Нехемии.

– Принцесса говорит, что вам лучше вернуться к вашим танцам и мягким подушкам, а мы здесь найдем чем заняться.

Дорин крепился из последних сил, сохраняя серьезное лицо.

– Объясни принцессе, что ей по статусу не положено участвовать в таких состязаниях.

Селена произнесла несколько фраз. Нехемия махнула рукой и отошла на дюжину шагов к оружейной стойке.

– Что ты ей сказала? – насторожился Дорин.

– Я сказала, что вы с радостью согласились быть ее первым партнером по учебному поединку. Ваше высочество, не упрямьтесь. Не разочаруйте принцессу.

– Я не буду с ней состязаться.

– А со мной?

– Возможно. В твоих покоях, – сказал принц. – Сегодня вечером.

– Я буду ждать, – улыбнулась Селена, кокетливо наматывая локон на палец.

Принцесса стояла, быстро и умело вращая своей резной палкой. Приемов против этого оружия эйлуэйцев Дорин не знал. Ему вдруг показалось, что изящная Нехемия не только выбьет меч из его руки, но с такой же легкостью вышибет из него дух. Дорин направился к оружейной стойке и выбрал два деревянных меча.

– А может, для начала воспользуемся этим? – спросил он.

Принцесса не упрямилась. Свою грозную палку она отдала телохранителю и взяла у Дорина деревянный меч для учебных поединков. Селене не удастся выставить его дураком!

– Вставайте там, – сказал он принцессе, а сам занял оборонительную позицию.