Текст книги "Наследница огня"

Глава 22

Похоже, спала она недолго: огонь еще горел. И дождь барабанил по склону холма. Но лес затих, словно в нем вымерло все живое. Любопытные глазки исчезли.

Селена вскочила, сжимая в правой руке деревянную пику, а в левой – кол-кинжал. Осторожно подошла к зеву пещеры. Треск костра и шум дождя мешали ей расслышать другие звуки. Но у нее и так волосы стояли дыбом. Из леса тянуло зловонием. Это не был запах сгнивших листьев или прелой земли. Пахло осклизлой кожей и мертвечиной. На равнине курганов пахло совсем не так. Этот запах был древнее, грубее, и в нем ощущался сильный голод.

Только сейчас она сильно пожалела о разведенном огне. Надо же сделать такую глупость!

Никаких костров. Когда они ехали в крепость, Рован строго соблюдал это правило. И еще: они держались в стороне от дорог. Даже от старых, почти заросших, вроде той, по которой Селена собиралась двинуться завтра.

Тишина стала еще пронзительнее.

Селена устремилась в напоенный дождем лес. Она чуть не падала, цепляясь за корни, ушибала пальцы ног о камни. Постепенно ее глаза привыкли к темноте. Главное, как можно дальше убраться от этой проклятой древней дороги.

Селена успела отойти на достаточное расстояние. Остановившись, подняла голову. На темном склоне холма красной мигающей точкой светился вход в пещеру. Селена никак не думала, что костер будет гореть так долго. Теперь он служил маяком для разной нечисти. Взяв поудобнее свое деревянное «оружие», она собралась продолжить путь. И тут мелькнула молния, выхватив из темноты склон.

Возле входа в пещеру притаились три долговязые фигуры.

Они стояли совсем как люди, но пробудившаяся интуиция и память тела подсказывали Селене: в них нет ничего человеческого. Фэйцами они тоже не были.

Стараясь двигаться бесшумно, Селена сделала шаг. Потом еще один. Непонятные существа по-прежнему толкались возле пещеры. Ростом они были выше людей, а деление на мужчин и женщин у них, скорее всего, отсутствовало.

Ей вспомнились слова Рована в первый день учебы: «Одно время здесь шастали оборотни. Неделями бродили по холмам в поисках человеческой шкуры». Тогда ей было не до вопросов. Она даже не обратила особого внимания на его слова. Селену передернуло. Ее сегодняшняя беспечность могла бы ей дорого стоить. Задержись она в пещере еще немного, и оборотни убили бы ее, содрав кожу.

Вендалин. Земля оживших кошмаров, где легенды далекого прошлого мало отличались от действительности. Селену годами учили бесшумно двигаться. Но сейчас ей казалось, что она не идет, а топает. И вдобавок – выдает себя громким пыхтением.

Под очередные раскаты грома Селена пробежала несколько шагов. Остановилась возле дерева, стараясь дышать как можно тише. Она ждала новой вспышки молнии, чтобы еще раз оглядеть вход в пещеру и склон.

Вот и молния. Трех фигур у входа уже не было, но отвратительная вонь гниющей кожи не исчезла. Наоборот, стала еще острее, словно где-то рядом лежали… человеческие шкуры.

Селена осмотрела дерево, под которым стояла. Замшелый, мокрый и оттого скользкий ствол. По такому не вскарабкаешься. И за ветки не схватишься – слишком высоко. Не лучше были и соседние деревья. Оставалось утешаться тем, что спаслась от удара молнии: те обожают лупить по мокрым деревьям.

Она метнулась к другому дереву, стараясь как можно меньше шуметь и проклиная свою медлительность. И… «Да провалитесь вы в ад!» Ей показалось, что ее настигают, и она побежала по скользкой мшистой земле. Темнота не мешала ей видеть деревья и крупные камни. Но склон оказался крутым. За нею гнались. В этом Селена уже не сомневалась. Сам по себе подлесок у нее за спиной не мог бы так трещать. «Они» были совсем рядом.

Селена неслась вниз по склону. Только бы не упасть. Только бы с размаху не врезаться в дерево и не шмякнуться о валун. Скорее бы оказаться на ровной земле. Не могут же они гнаться за нею до бесконечности. Охотничьи угодья этих тварей наверняка имели границы. Ей надо вырваться за их пределы, а потом… рассвет. Она должна продержаться до рассвета.

Кажется, она бежала на восток. Склон холма никак не кончался и не становился более пологим. Однажды она едва не упала, ухватилась за дерево, резко повернулась, едва не потеряла равновесие и вдруг ударилась обо что-то твердое и неподатливое.

Она успела взмахнуть самодельным кинжалом, но ударить уже не смогла. Другие руки – невероятно сильные – клещами сомкнулись вокруг ее запястий.

Удивительно, что ей еще не сломали кости. Руки обжигала боль. Чужие пальцы держали ее, делая кол и палку вдвойне бесполезными. Селена дернулась, рассчитывая ударить нападавшего ногой, и увидела мелькнувшие клыки… Нет, не клыки. Зубы.

Что-то блеснуло. Нет, не осклизлая человеческая шкура. Серебристые волосы, усеянные капельками дождя.

Рован притянул ее к себе и поволок в дупло соседнего дерева.

Селене не хватало воздуха. Выпустив ее руки, Рован впился ей в плечи и приложил рот к самому ее уху. Треск, сопровождавший ее бегство по склону, стих.

– Слушай внимательно каждое мое слово, – прошептал Рован. – А иначе эта ночь станет последней в твоей жизни. Поняла?

Селена кивнула. Рован отпустил ее плечи. Он выхватил меч. В другой руке появился угрожающего вида топорик.

– Уцелеешь ли ты – зависит только от тебя.

Ее ноздри снова уловили зловоние. Нападавшие были где-то рядом.

– Ты должна немедленно превратиться. Твоя смертная медлительность тебя погубит.

Селена сжалась, однако попыталась найти внутри себя ниточку силы. Ничего. Не было ни ниточки, ни пружины, на которую можно надавить, ни места, подчинявшегося ее приказам… Сквозь шум дождя до ее ушей донесся странный звук, будто камнем водили по металлу. Звук повторился, потом еще. Оборотни точили мечи.

– А твоя магия… – с надеждой прошептала Селена.

– Они не дышат. Я могу убрать весь воздух вокруг, но на них это не подействует. Лед замедлит их продвижение, и не более того. Я сделал так, что ветер дует в другую сторону, относя наш запах. Но и это ненадолго. Превращайся, Аэлина.

Опять это имя. То, во что она вляпалась, не было испытанием или хитроумным трюком, который ей подстроил Рован. Оборотни, эти охотники за шкурами, не нуждались в воздухе.

Вспышка молнии осветила дупло и вязь татуировки Рована.

– Вскоре нам придется отсюда бежать, – прошептал он. – От облика, который ты примешь, зависит наша судьба. Так что дыши и превращайся.

«Не делай этого!» – вопила Селене ее интуиция. Но Селена сделала вдох. Потом другой. Ее легкие раскрылись, наполнились прохладным, успокоительным воздухом. Не магия ли Рована на время отогнала зловоние, позволив ей дышать?

Получалось, что так. Фэец помогал ей. Более того, ради спасения ее жизни был готов пострадать сам. Он не бросил ее в беде. Селена нехотя призналась себе, что одной ей было бы сейчас не выстоять.

Рован тихо выругался и сдвинулся в сторону. Уж не собирался ли он прикрыть ее своим телом? Нет, всего лишь заслонить, чтобы оборотни не увидели вспышку света.

Селена почти не ощутила боли. Вернее, ощутила, но не обратила внимания. Момент превращения обострил все ее фэйские чувства. Зловоние оборотней сделалось нестерпимым. Селена зажала рот, боясь, что ее вытошнит. Ей был хорошо знаком трупный запах. Но боги, ни один труп не распространял такого удушающего смрада, как эти оборотни.

Слегка заостренные фэйские уши позволяли ей слышать каждый их шаг. Они неторопливо спускались с холма. Их голоса были низкими, приглушенными, не мужскими и не женскими, но очень голодными.

– Их теперь двое, – прошипел кто-то из оборотней.

Как они могут переговариваться, когда у них нет легких?

– Откуда-то взялся фэец. Этот будет моим. От него пахнет ураганом и сталью.

Селена снова зажала рот. Зловоние оборотней проникло ей в горло.

– Девчонку заберем с собой. Скоро рассветет. Укроемся где-нибудь и потихоньку спустим с нее шкуру.

Рован вглядывался в лесную тьму.

– Неподалеку, у подножия большой скалы, течет быстрая речка. Отсюда до нее треть мили.

Не глядя на Селену, он протянул ей два кинжала с длинными лезвиями. Селена молча опустила на дно дупла свои деревянные игрушки и сжала в пальцах слоновую кость эфесов, не поблагодарив Рована даже кивком. Как она соскучилась по настоящему оружию!

– Когда я дам сигнал бежать, беги со всех ног. Старайся попадать в мои следы и ни в коем случае не оборачивайся. Если придется разлучиться, беги прямо. Реку найдешь по звуку.

Приказ за приказом, как на поле битвы.

Рован выглянул наружу. Воздух вокруг дерева был полон густого зловония оборотней.

– Если они тебя поймают, убить ты их не сможешь. Оружие смертных бессильно против оборотней. Тогда твоя главная задача – отбиться и убежать. Поняла?

Селена кивнула. Ей в который уже раз стало трудно дышать. Дождь тем временем превратился в настоящий ливень.

– Слушай мою команду, – прошептал Рован, принюхиваясь.

Обострившиеся слух и чутье Селены все равно уступали его восприятию.

– Приготовиться…

Как и Рован, Селена опустилась на корточки.

– Чего уж там, вылезайте.

Голос оборотня раздался так близко, словно он сам находился внутри дупла.

С западной стороны послышались шуршание и треск веток. Казалось, двое опрометью убегали отсюда. Зловоние уменьшилось. Оборотни погнались за несуществующими бегунами, порожденными магическим ветром Рована.

– Бежим! – бросил Селене Рован, выскакивая из дупла.

После превращения она гораздо лучше видела в темноте. И все равно кусты, камни и деревья мешали ей бежать. Рован несся прямо к реке, вздыбленной весенними дождями. Ее рокот был слышен издалека. Рован мог бы бежать еще быстрее, но… он подлаживался под возможности Селены. Он был настоящим фэйцем, а она – всего лишь полукровкой, кое-как совершившей превращение.

Селена поскользнулась, и сейчас же его рука подхватила ее под локоть, не дав упасть.

– Быстрее, – только и шепнул Рован.

Он снова метнулся вперед, огибая деревья с легкостью и изяществом горного льва.

Оборотни разгадали уловку Рована. Селена поняла это по треску кустов и нарастающему зловонию. Помня его приказ, она не оборачивалась и старалась не выпускать Рована из поля зрения. Судя по просвету, лес скоро кончится. До утеса совсем недалеко. Еще немного, и они с Рованом прыгнут в реку.

Из-за кустов выскочил четвертый оборотень. Должно быть, прятался в засаде. Оборотень кинулся к Ровану, протягивая длинные, обтянутые кожей руки, испещренные множеством шрамов.

«Швы это, а не шрамы», – догадалась Селена.

Вся кожа оборотня была сшита из кусков его жертв.

Селена выкрикнула предостережение, но Рован, не замедляя бега, пригнулся и атаковал нападавшего, взмахнув мечом и топориком.

Оборотень лишился руки, а его отсеченная голова запрыгала по мху.

Атака была мастерской. Больше всего Селену восхитило, что Рован расправился с оборотнем, как с докучливой крысой, даже не остановившись. Ей самой тоже нельзя было останавливаться. И все-таки она успела взглянуть на обезглавленное тело оборотня.

Чем-то все это было похоже на торопливо сброшенную одежду. Однако туловище продолжало шевелиться. И отсеченная рука извивалась во мху. Казалось, оборотень ждал, что кто-то снова пришьет ему отрубленные части.

Селена прибавила скорости, стремясь догнать Рована.

Оборотни нагоняли, выкрикивая ругательства. Потом вдруг замолчали. Неужели отстали?

– Что, думала, река тебя спасет? – раздался хриплый хохот, пробравший Селену до костей. – Думала, мы боимся воды, боимся намокнуть? Глупая ты девка. Когда смертных было мало, я наряжался в рыбью шкуру.

Селена мгновенно представила весь хаос, ждущий ее в реке. Оборотни прыгнут вместе с нею и потянут вниз, на самое дно. Если они обходятся без воздуха, то в воде не захлебнутся.

– Рован! – крикнула она, но было слишком поздно.

Рован достиг края утеса и, не останавливаясь, прыгнул.

Погоня приближалась. Селена вдруг почувствовала: оборотни изменили тактику. Они постараются не позволить ей прыгнуть. Кинжалы, оставленные ей Рованом, – прекрасное оружие против смертных. Но оборотням она не сможет отсечь ни руку, ни тем более голову.

У нее внутри открылся колодец. Большой, неподвластный ей и потому страшный. Если оружием смертных оборотней не убить, она попробует другое. Ее оружие.

Лес расступился. Селена выбежала на гранитный утес, вкладывая всю оставшуюся силу в свои руки и ноги. Потом прыгнула.

Она обернулась. Оборотни – три долговязые фигуры – полетели следом за нею. Ночной воздух, напоенный дождем, разносил их хриплые торжествующие голоса. Оборотни предвкушали развлечение.

– Превращайся! – успела крикнуть она Ровану.

Ответом ей была вспышка света. На этот раз фэец не спорил с нею.

И тогда Селена вычерпала все, что было в ее колодце. Вычерпала обеими руками и бурлящим от гнева, потерявшим надежду сердцем. Потом протянула руки к оборотням.

– Получите, – прошептала она.

Окружающий мир превратился в сплошную стену голубого огня.

* * *

Селена сидела на берегу реки. Ее трясло от холода, усталости и страха. От еще не прошедшего страха перед оборотнями и перед тем, что она сотворила.

Превращение спасло Рована от купания в холодной воде. Он стоял неподалеку и смотрел на пылающий лес. Оборотней Селена испепелила. Те не успели даже вскрикнуть.

Лес пылал по обоим берегам. О размерах рукотворного пожара Селена старалась не думать. Она замерла на корточках, обхватив плечи. Огонь был ее силой, ее оружием. Оружием, отличающимся от мечей, кинжалов, стрел и кулаков. И он же был ее проклятием.

– Ты можешь потушить пожар? – не сразу решилась она спросить.

– Ты бы и сама смогла, если бы постаралась.

Селена молчала.

– Мои силы на исходе, – признался Рован.

Однако вскоре огонь вокруг ближайшего утеса погас. Селена не знала, долго ли Рован тушил ее пожар.

– Довольно с нас желающих заглянуть к тебе на огонек, – усмехнулся он.

В другое время она непременно ответила бы на колкость, но сейчас слишком утомилась и озябла.

Они снова замолчали. Сверху продолжал сеяться дождь.

– Почему тебе так важны мои превращения? – наконец спросила Селена.

– Потому что они тебя пугают. Умение управлять ими – первый шаг к умению управлять твоей силой. Без него никак нельзя, иначе ты и себя можешь сжечь.

– Я тебя не понимаю.

Опять его сердитый взгляд!

– Когда ты прикасаешься к своей силе, чем она тебе представляется?

– Колодцем, – почти не задумываясь, ответила Селена. – И по ощущениям похоже на колодец.

– Тебе удавалось почувствовать его дно?

– Разве оно есть? – спросила Селена.

Как ей хотелось, чтобы дно все-таки было.

– Любой вид магии имеет предел возможностей. У магов со скромными способностями колодец быстро истощается, но зато и быстро пополняется. Их зачастую хватает только на один выплеск. Более сильным магам, чтобы достичь дна, требуется несколько часов. Их магическая сила не сразу выплескивается на поверхность.

– А тебе сколько времени требуется?

– Целый день.

Селена даже подпрыгнула.

– Если нам предстоит битва, мы готовимся к ней заблаговременно. Но зато когда мы выходим на поле боя, мы оказываемся самыми сильными. Это не значит, что мы просто сидим и ждем, пока наша сила поднимется. Нет, мы одновременно занимаемся чем-то другим, но некая часть в нас черпает и черпает силу.

– И потом выплескивает одной громадной волной?

– Если мне самому это надо. Или я могу делать выплески поменьше, чтобы хватило на несколько атак. Но когда магическая сила поднялась в тебе, ее очень трудно загнать обратно. Здесь иногда бывает сложно отличить врага от друга.

Это Селена поняла без дополнительных объяснений. Пару месяцев назад она сама оказалась в подобной ситуации, когда вошла в портал. Сила, высвобожденная ею, могла уничтожить не только демона, но и сражавшегося с ним Шаола.

– И долго ты потом приходишь в себя?

– Несколько дней. Иногда целую неделю. Все зависит от способа применения силы и от того, вычерпал ли я ее до последней капли или что-то оставил про запас. Бывает, маги переоценивают свои возможности и, не успев как следует подготовиться, вычерпывают всю силу. Или пытаются слишком долго удерживать ее в себе. Они либо выжигают себе мозг, либо сгорают сами. Вот ты сейчас дрожишь. Ты и сама понимаешь: причина не только в холодной воде. Твое тело говорит тебе: «Больше так не делай».

– Это из-за железа в нашей крови? Оно ослабляет магические силы.

– Да. Если наши противники сами не владеют магией, они стараются окружить нас железом.

Увидев удивленный взгляд Селены, Рован пояснил:

– Однажды я попал в плен. Мы тогда воевали на востоке с королевством, которого нынче уже нет. Меня заковали в железо с головы до пят, и это помешало мне лишить врагов способности дышать.

– Тебя… пытали? – удивленно присвистнула Селена.

– Целых две недели, пока мои солдаты меня не спасли. У них имелись особые пыточные столы.

Он расстегнул защитную накладку на предплечье, закатал правый рукав и показал Селене широкий, зловещего вида шрам, который спиралью шел от плеча к локтю.

– Вскрывали мне руку по кусочкам. Отламывали кости, тоже по кусочкам.

– Я вижу, что́ сделали с твоей рукой, и даже знаю, как это делается, – сказала Селена.

У нее свело живот, но не от шрама на руке Рована. Она вспомнила своего возлюбленного Саэма. Когда его схватили, его тоже привязали к столу и резали по кусочкам. Тот, кто над ним издевался, по своей жестокости не уступал адарланскому королю.

– Это было с тобой или с кем-то? – тихо спросил Рован.

В другое время она бы ответила, что подробности его не касаются.

– Не со мной. Я опоздала. Он не выжил.

Ну зачем, зачем она все это рассказывает? Селена мысленно обругала себя, но вслух сказала совсем другое:

– Спасибо, что спас меня.

Ответом ей было пожатие плеч, словно Ровану было легче выдержать ее ненависть и упрямство, чем благодарность.

– Я связан нерушимой клятвой на крови, принесенной моей королеве. У меня просто не было иного выбора. Я не мог допустить, чтобы ты погибла.

Его слова отозвались тяжестью в ее жилах.

– Но я никого бы не отдал оборотням на растерзание, – добавил Рован.

– Мог бы предостеречь меня… днем.

– Если помнишь, я тебе в первый же день сказал, что в лесах бродят оборотни. Ты пропустила это мимо ушей. А днем ты бы не стала слушать мои предостережения.

Он был прав. Селену снова затрясло, и настолько сильно, что она вернулась в смертное тело. Вспышка света, пронзительная боль. Если ей было холодно в фэйском теле, сейчас ей показалось, что она попала в ледяную пустыню.

– Что на этот раз подтолкнуло тебя к превращению? – спросил Рован.

Можно подумать, что боги постоянно их подслушивали и он нарочно выбрал такое место, где шум дождя и рев реки служили надежной преградой для чужих ушей.

– Ничего особенного, – ответила Селена, растирая безнадежно замерзшие руки.

Рован выразительно молчал. Он рассказал ей то, о чем она не знала, и теперь рассчитывал на ее рассказ. Что ж, вполне честно. Селена вздохнула:

– Скажем там. Меня подтолкнул страх, необходимость и глубоко укорененный инстинкт самосохранения.

– Но что интересно: на этот раз твоя магия была достаточно управляемой. Ты выплеснула огонь, однако он не затронул все то, к чему ты прикасалась: твою одежду, оружие. Даже волосы твои уцелели.

Похоже, Рован только сейчас вспомнил про кинжалы и быстро забрал их назад.

Селене было нечего возразить. Она швырнула магическую силу в пространство, но сама не пострадала. Ни одного волоска не опалила.

– Почему в этот раз все было по-другому? – не отставал Рован.

– Я не хотела, чтобы ты погиб, спасая меня, – призналась она.

– А если бы меня рядом не было, ты бы превратилась ради собственного спасения?

– Твое мнение обо мне во многом совпадает с моим собственным. Так что ответ ты знаешь.

Рован надолго умолк. Может, пытался сложить обрывки представлений о ней в общую картину.

– Ты останешься в крепости, – наконец сказал он, скрестив руки. – Вечернюю работу на кухне я отменяю, но из крепости ты не уйдешь.

– Почему?

– Потому что я так сказал.

Рован расстегнул плащ. Селена уже собиралась ответить ему, что более идиотского довода не слышала и что он – просто высокомерный придурок, хотя и бессмертный. Но он бросил ей свой плащ, сухой и теплый. А потом прикрыл ей колени камзолом.

Когда он встал и зашагал к крепости, Селена пошла следом.

Глава 23

За неделю почти ничего в жизни Маноны и остальных ведьм клана Черноклювых не изменилось. Они по-прежнему каждый день оттачивали навыки полета на драконах и каким-то чудом уклонялись от потасовок с ведьмами других кланов, встречаясь с ними в общем зале за завтраком и обедом. Наследница Желтоногих использовала малейшую возможность позлить Манону, однако Манона обращала на нее не больше внимания, чем на комара, звенящего под ухом.

Все изменилось в тот день, когда наследницам и ведьмам их шабашей предстояло выбирать себе драконов.

Все в том же загоне для упражнений, расположенном в нижней части Северного Клыка, собрались сорок две ведьмы: три шабаша и три предводительницы. На правой площадке, кроме верховных ведьм, не было никого. На левой теснились зрители. Внизу бегали и суетились смертные погонщики, готовясь к церемонии. Принцип отбора был достаточно прост. Драконов будут по одному выводить в загон, где крылатые твари покажут свои бойцовские качества, расправляясь с приманками из числа слабых и больных сородичей. Как и все ведьмы, участвующие в отборе, Манона каждый день пробиралась к клеткам и любовалась могучими зверями. Она по-прежнему хотела заполучить Татуса.

Впрочем, «хотела» – слово из языка смертных. Татус уже был ее драконом. В случае чего, она была готова выпустить кишки любой ведьме, посмевшей заявить на него права. Зная, что может дойти до стычки, Манона утром наточила свои железные ногти. Все ведьмы отряда Тринадцати сделали то же самое.

Однако сама процедура отбора должна была проходить вполне благопристойно. Если какой-то дракон приглянется двум и более ведьмам, они бросят жребий, результаты которого и определят владелицу. Что касалось Татуса, Манона заранее знала, кто попытается оспорить ее выбор. Искара и Петара, наследницы Желтоногих и Синекровных. Она не раз видела, с какой жадностью обе поглядывали на величественного зверя. Если бы Маноне позволили действовать по-своему, она бы вместо вытаскивания прутиков решила спор в поединке. Она даже посмела предложить это бабушке, но та отказалась, заявив, что поединков здесь и так хватает. К тому же это могло подать дурной пример остальным. Споры решит жребий.

Пререкаться с бабушкой Манона не посмела, но разговор испортил ей настроение. Сейчас она стояла у края площадки и смотрела на соседнюю гору. Раздражение Маноны только возросло, когда тяжелая железная решетка поползла вверх. Дракона-приманку привели раньше и приковали к заляпанной кровью стене. Это было увечное, покрытое шрамами животное, размерами своими вдвое меньше самцов. Оно лежало на полу, подобрав крылья. Манона заметила, что ядовитые шипы приманки срезаны, дабы, пытаясь защититься, этот не покалечил бесценных боевых драконов.

Когда решетка ворот застыла под потолком, дракон-приманка опустил голову. В загон на цепях вывели первого боевого дракона. У всех погонщиков были бледные лица. Оставив драконов наедине, смертные поспешили ретироваться и опустить решетку. Только оказавшись по другую сторону, они облегченно вздохнули.

Манона затаила дыхание. Это был не Татус, а один из самцов среднего размера.

На него претендовали три ведьмы, однако Кресседа, глава Синекровных, подняла руку:

– Вы вначале посмотрите, каков он в бою.

Кто-то из погонщиков резко свистнул. Дракон бросился на приманку.

Поединка как такового не было. Все произошло так быстро и с такой откровенной жестокостью, что даже Манона оторопела. Прикованный к стене, дракон-приманка даже не пытался сопротивляться. В считаные секунды боевой дракон зажал его шею в своих мощных острых зубах. Достаточно подать сигнал, и эти зубы перекусят шею слабого сородича.

Погонщик подал сигнал, но совсем другой, низкий и протяжный. Боевой дракон отступил. Новый свист, и дракон послушно сел на задние лапы. Еще две ведьмы захотели его получить. Итого пять претенденток. Кресседа кивком подозвала их и протянула сомкнутый кулак, из которого торчали палочки.

Дракон достался ведьме клана Синекровных. Та радостно улыбалась соперницам, затем улыбнулась своему дракону, которого уводили из загона. Дракон-приманка, зализывая окровавленный бок, уполз в тень и стал ждать новой схватки.

Погонщики вывели второго дракона, потом третьего, четвертого… Все они быстро и свирепо атаковали приманку и находили себе всадниц. Манона и не ждала скорого появления Татуса. Она подозревала, что верховные ведьмы задумали дополнительное испытание, желая проверить, хватит ли наследницам выдержки дождаться лучших драконов, и заодно узнать, у кого этой выдержки больше. Манона одним глазом поглядывала на драконов, а другим следила за соперницами. Те делали то же самое.

Когда вывели первую крупную самку, Петара вдруг вышла вперед и подняла руку. Самка по размерам почти не уступала Татусу. Бросившись на приманку, дракониха вырвала у него клок мяса из бока и не сразу подчинилась приказам погонщиков. Дикая, непредсказуемая, смертельно опасная. Великолепный боевой зверь.

Выбор наследницы Синекровных не оспорил никто. Мать Петары лишь слегка кивнула, словно предводительницы заранее знали, кого выберет Петара.

Астерина выбрала себе свирепую самку-разведчицу с жесткими умными глазами. Двоюродная сестра Маноны сама была превосходной разведчицей. Накануне отбора в отряде Тринадцати произошел обстоятельный разговор, затянувшийся далеко за полночь. Было решено, что и в новых условиях Астерина займется разведкой.

У драконихи была голубоватая шкура. Заявив о своем выборе, Астерина окинула взглядом собравшихся. В ее сверкающих глазах читалась такая жестокость, что никто не осмелился соперничать с нею.

Манона ждала, когда выведут очередного дракона. Неожиданно ее ноздри уловили запах мирры и розмарина. Обернувшись, она увидела наследницу Синекровных. Бдительная Астерина предостерегающе рыкнула.

– Ожидаешь Татуса? – промурлыкала Петара.

Сама она тоже поглядывала на железную решетку в подземелье, где содержались драконы.

– А если и так, то что? – в своей привычной манере ответила Манона.

– Уж пусть лучше он достанется тебе, чем Искаре.

Безмятежное лицо Петары было непроницаемым.

– Я тоже так думаю, – пробормотала Манона.

Ее слова можно было истолковать как угодно, но их разговор с Петарой – это уже что-то.

Если бы они переругивались, это не вызвало бы особого интереса у других ведьм. Но спокойный негромкий разговор всех насторожил. В особенности Искару, которая подошла к Маноне с другой стороны.

– Плетете интриги? Не рано ли?

Синекровная посмотрела на Искару, как на глупого ребенка, вмешивающегося в разговор взрослых.

– Я думаю, что Татус прекрасно подошел бы для Маноны.

«Предостережение», – подумала Манона. Интересно, что́ предводительница Синекровных порассказала Петаре о ней? Какой замысел скрывается за всем этим?

Губы Искары скривились в полуулыбке.

– Посмотрим, как решит Трехликая богиня.

Манона, быть может, и ответила бы наследнице Желтоногих, но в это время из подземелья появился Татус.

Как всегда, стоило ей только его увидеть, все внутри замерло от восхищения его размерами и свирепостью. Погонщики проворно убрались за решетку. Чувствовалось, Татус не прочь закусить кем-нибудь из них. Манону предупреждали: в воздух этот дракон поднимался меньше остальных. Почти никто не отваживался на него садиться. Успешные полеты можно пересчитать по пальцам. Словом, его, как норовистого коня, сначала нужно объездить, и тогда цены́ ему не будет.

Поведением Татус сильно отличался от других. Не дожидаясь сигнала погонщика, он бросился на приманку и ударил хвостом. К удивлению Маноны, уставший, израненный зверь словно предчувствовал атаку и сумел пригнуться. Хвост Татуса ударил по камню.

На дракона-приманку посыпались каменные осколки, и он поспешил отползти. Разъяренный Татус ударил второй раз, потом третий.

Ограниченный цепью, дракон-приманка не мог по-настоящему защищаться. Погонщик свистел не переставая, однако для Татуса не существовало власти смертных. Он делал что хотел. Изящество его необузданности завораживало.

Дракон-приманка заскулил. Манона могла поклясться, что наследница Синекровных вздрогнула. Сама она впервые слышала, как драконы кричат от боли. Когда Татус присел на задние лапы, Манона увидела, куда именно он ударил приманку. Удар пришелся чуть выше покалеченного бока.

Казалось, Татус знал, куда побольнее ударить противника. Смертные утверждали, что драконы отличаются смышленостью. Весь вопрос: насколько они смышлены? И насколько своевольны? Погонщик снова засвистел и даже несколько раз щелкнул хлыстом. Татус продолжал расхаживать перед приманкой, выбирая место для нового удара. В этом не было никакой стратегии. Он хотел помучить обреченного дракона и насладиться этим.

Манону охватила приятная, возбуждающая дрожь. Летать на таком чуде, как Татус, вместе с ним в клочья разрывая врагов…

– Если ты так жаждешь его заполучить, – прошептала Искара, – иди-ка прямо к нему!

Манона только сейчас увидела, что наследница Желтоногих стоит в каком-нибудь шаге от нее. Ни она сама, ни ее ведьмы и глазом моргнуть не успели – Татус заворожил всех, – как железные ногти Искары впились ей в спину.

Крик Астерины эхом звучал в ушах Маноны, но она уже падала с высоты сорока футов прямо в загон. На пути оказался небольшой хлипкий уступ. Манона попыталась за него ухватиться, но лишь ударилась боком. Этот удар замедлил падение и спас ей жизнь, однако Манону ждал каменный щербатый пол загона.

Она упала, вывихнув лодыжку. Наверху раздались крики. Манона не подняла головы, а если бы подняла, то увидела бы Астерину, которая бросилась на Искару, собираясь вцепиться наследнице Желтоногих в горло. Она бы увидела, как ее бабушка махнула рукой, запретив кому-либо прыгать в загон.

Но Манона не поднимала головы. Она смотрела на Татуса.

Татус повернулся к ней.

Дракон стоял между Маноной и опущенными воротами, по другую сторону которых суетились смертные. Похоже, они решали, стоит ли рисковать своей шкурой и пытаться спасти ведьму или дождаться, пока дракон отправит ее себе в пасть.

Татус размахивал хвостом. Его темные глаза впились в Манону. Она выхватила свой верный Рассекатель Ветра. Но что ее меч для такой громадины, как Татус? Ножичек, и не более того. Манона понимала: ей надо пробраться к воротам.

Она впервые посмотрела на дракона без былого восторга. Оценивающе, как привыкла смотреть на противников. Татус присел на задние лапы, собираясь атаковать. Он тоже знал, где железная решетка и почему Маноне так нужно оказаться по другую сторону. Он считал Манону не противницей, а добычей.