Текст книги "Десять правил обольщения"

– Почему вы ушли от меня вчера в студии?

Такого вопроса она не ожидала.

– У меня нет времени прохлаждаться с вами в студии, лорд Николас. У меня слишком много дел.

– Должен ли я напомнить, что это вы попросили меня позаботиться о вашей коллекции? Так почему же вы сбежали из студии?

– Я… у меня не было выбора.

Она думала, что он продолжит наседать на нее, но в ее тоне, должно быть, проскользнуло что-то, от чего поток вопросов прекратился.

Наступило довольно продолжительное молчание, после чего он сменил тему.

– Я думаю, вам следует рассказать, почему вы ремонтируете крышу.

Она слегка пожала плечами.

– Я уже говорила, милорд. Она течет. Что очень неприятно, когда идет дождь. И поскольку мы в Британии, дожди здесь не редкость.

Он обхватил рукой согнутое колено и оглядел простирающиеся вокруг земли, не обращая внимания на ее отчужденный тон.

– Вы нарочно делаете вид, будто не поняли моего вопроса. Вижу, что у меня нет выбора, кроме как использовать единственно доступное мне средство. – Он вздохнул и процитировал: – «Волюптас, дочь Купидона и Психеи, изготовлена из розового мрамора из Мергоццо, территории в Альпах, получившей известность именно благодаря этому».

– Эта статуя не розовая. И она не итальянская.

Он перевел на нее взгляд, и она утонула в сверкающей голубизне его глаз, прежде чем заметила конвульсивное подергивание мышц на его щеке и задумалась, что бы это могло значить.

– Статуя сделана из розового мрамора из Мергоццо, – медленно повторил он, словно она была умственно отсталой. – Розовый мрамор не всегда розового цвета. И эта скульптура не итальянская. Она римская. Это римская богиня.

Изабель поняла, что он делает – вынуждает ее ответить на вопрос о крыше с помощью сведений о статуе.

Если он прав, ей придется все ему открыть.

– Должно быть, вы ошибаетесь, – сказала Изабель, не заботясь о том, что обижает его этими словами.

– Уверяю вас, это так. Волюптас почти всегда изображают увитой розами. К тому же ее лицо ясно подтверждает это.

– Вы не можете определить богиню по лицу, высеченному из мрамора, – усмехнулась Изабель.

– Волюптас легкоузнаваема.

– Я никогда даже не слышала об этой богине, а вы знаете, как она выглядит?

– Это богиня чувственных наслаждений.

У Изабель округлились глаза. Она так и не нашлась что ответить.

– Ее лицо выражает так много. Наслаждение, блаженство, страсть, экстаз…

– Да, понимаю, – прервала его Изабель, заметив смешинки в глазах. – Вам очень весело, не правда ли?

– Невероятно. – Он улыбнулся, и Изабель с трудом удалось сдержать ответную улыбку. Она хмуро посмотрела на него, и он рассмеялся. Его смех звучал вполне доброжелательно.

– Ну же, давайте, леди Изабель, садитесь рядом со мной и расскажите мне повесть о крыше, которая требует ремонта.

Она не смогла устоять и сделала как он просил.

Когда она уселась, он не взглянул на нее, а продолжал смотреть на палисадник перед домом в направлении дороги. После продолжительного молчания он тихо спросил:

– Почему вы сами ремонтировали крышу? И никто, кроме дворецкого, не помогал вам?

Изабель глубоко вздохнула. Теплый летний ветерок мирно овевал их, свободный от оков здесь, высоко на крыше, где ему не мешали деревья или здания. Отметив нарастающую влажность в воздухе, предупреждающую о надвигающейся грозе, девушка пожалела о том, что тучи еще не подошли и у нее нет возможности избежать ответа на его прямой вопрос. Оставалось только сказать правду.

– Я не могу позволить себе нанять кровельщика, – просто сказала она, глядя вниз и сметая воображаемую пыль с одной из теплых черепичин под ними. – У меня нет средств пригласить опытного мастера. У меня нет надежного мужчины, которому я могу доверять.

– А как же лакеи?

«Ну что ж, милорд, начнем с того, что все они женщины».

– Они заняты выполнением собственных обязанностей. – Она слегка пожала плечами. – Я сама могу научиться чинить крышу не хуже любого другого.

Он долго молчал, и она, в конце концов, посмотрела на него, отметив понимание в его глазах – проницательных глазах цвета ясного летнего неба. Этот дурацкий журнал оказался прав. Их цвет был изумительно красив.

– Большинство леди вашего ранга, однако, не учатся чинить крышу. Им как-то ни к чему…

Она смущенно улыбнулась при этих словах:

– Действительно. Но большинству леди моего ранга не приходится делать многого из того, чем вынуждена заниматься я.

Он посмотрел на нее, и она уловила восхищение в его взгляде.

– Охотно верю. – Он покачал головой. – Определенно во всем королевстве не найдется другой графской дочери, столь же бесстрашной, как вы.

Изабель отвела взгляд. «Не бесстрашной, а отчаявшейся».

– Ну, я бы сказала, что, если бы нашелся второй такой граф, как мой отец, вполне возможно, была бы еще одна графская дочь, подобная мне. Можете поблагодарить каждого из богов в коллекции, что такой граф-расточитель был всего один.

– Значит, вы осведомлены о делах своего отца?

– Не в деталях, конечно, но, даже находясь в глуши Йоркшира, ребенок кое-что слышит.

– Мне очень жаль.

– Не стоит. – Она покачала головой. – Он покинул нас семь лет назад; Джеймс его едва знал, а я с тех пор с ним больше не виделась.

– Тогда мне еще больше жаль. Я знаю, каково это – терять родителей по иной причине, чем смерть.

Изабель встретилась с ним взглядом и поняла, что он говорит правду. На мгновение мелькнула мысль: что это за история?

– Отсутствие отца вовсе не было для нас большой потерей. Нам гораздо лучше жилось, когда он не торчал здесь, подавая дурной пример.

Лорд Николас наблюдал за ней довольно долго, так что ей стало неловко под его все понимающим взглядом и она переключила внимание на темнеющее небо.

– Не буду отрицать, что какие-то средства пришлись бы весьма кстати.

– Он вам ничего не оставил?

Изабель замкнулась. Она готова была признать свое тяжелое финансовое положение, но не обсуждать его. Она не хотела, чтобы ее жалели. Похоже, он относился к тому типу мужчин, кто станет требовать большего. Захочет помочь.

А она не могла позволить себе пойти на это.

Изабель провела пальцем по изгибам черепицы, чувствуя ломоту в плечах. Вновь вернулась тревога, оставившая было ее в последние несколько минут, на тот краткий момент, когда она поделилась своими трудностями – когда ей показалось, что это вполне уместно.

Но ее бремя не из тех, что можно разделить. Она твердо усвоила главный урок – обнищавшее поместье и полный дом неудачниц вряд ли способны вызвать интерес у светских джентльменов, не говоря уже о желании принять участие в их делах.

В особенности у богатых успешных лордов, проездом оказавшихся в Йоркшире.

– Коллекция стоит больших денег, Изабель.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить его слова, далекие от ее мыслей.

– В самом деле?

– Без сомнения.

– Достаточно, чтобы… – Она умолкла. Было столько вариантов закончить фразу… Достаточно, чтобы купить дом? Чтобы заботиться о девушках? Отправить Джеймса в школу? Восстановить доброе имя Таунсендов, после того как долгие годы разгула и распутства повергли его в грязь?

Изабель не могла упомянуть ни об одной из этих задач, не открывая своих секретов, поэтому промолчала.

– Достаточно, чтобы починить эту крышу, и намного больше.

Она судорожно вздохнула, испытав почти невыносимое облегчение.

– Слава Богу.

Ее шепот был едва слышен, затерявшись во внезапном раскате грома, заставившем ее вздрогнуть и теснее прижаться к сидящему рядом мужчине, здесь, на самой высокой точке Таунсенд-Парка. Чувствуя тепло его тела, она повернулась и взглянула на него. Он пристально смотрел на нее. В его изучающем взгляде читалась опьяняющая смесь опасности и любопытства. От этого пульс ее участился, словно Николас мог заглянуть к ней глубоко в душу и обнаружить все, что она так долго скрывала.

Возможно, это было бы не так уж ужасно.

Она понимала, что это признак слабости, но не могла отвести от него взгляд. Его глаза были такими голубыми, понимание в его взгляде так притягивало… Почти достаточно, чтобы заставить ее забыть все свои правила.

У нее не было шанса устоять перед искушением.

Но тут небеса разверзлись и вмешались высшие силы.

Глава 7

Летом в Йоркшире дождь начинается не постепенно, а обрушивается внезапно, словно в порыве мести, как будто вся округа чем-то провинилась, заслужив суровое наказание. Но именно в этот день Ник точно знал, кто навлек на них эту ярость небес.

Это сделал он. Когда всерьез рассматривал возможность поцеловать леди Изабель Таунсенд у нее на крыше, сразу после вынужденного признания девушки в бедности.

Она смотрела на Николаса своими огромными карими глазами, и он понимал, что она позволит поцеловать себя. Но не по какой-то другой причине, а чисто из благодарности за его помощь.

А благодарность недостаточно веское основание для романтической встречи на крыше. К тому же когда сверкнула молния, зеленая и смертоносная, Ник осознал, что если они останутся на крыше усадьбы, то не только промокнут до нитки, но и рискуют быть убитыми.

Эта мысль подтолкнула его к действию. Обвив рукой плечи Изабель, он помог ей встать и под проливным дождем повел к чердачному окошку. Но когда они уже подошли к нему, она вдруг обернулась.

– Наша кровельная мастика!

Вывернувшись из-под его руки, она поспешно направилась к тому месту, где они с Джейн занимались починкой. По мокрой черепичной крыше под проливным дождем, где каждое мгновение могла ударить молния! Ник почувствовал, что теряет остатки терпения.

– Изабель! – Ее имя прогремело над крышей так же грозно, как раскаты грома, непрерывно грохочущего над ними, и она замерла, обернувшись назад, широко раскрыв глаза, в которых застыла неуверенность. – Оставьте ее!

– Не могу! – Она покачала головой и, повернувшись, двинулась вниз по склону крыши; слова ее слабо доносились до него по ветру, обжигавшему лицо. – Мы потратили много времени, чтобы ее приготовить!

– Сейчас же остановитесь и вернитесь! – крикнул он.

Она оглянулась через плечо, глаза ее блеснули.

– Вы мне не опекун, милорд.

Она не проверила прочность опоры, прежде чем поставить ногу.

И это было серьезной ошибкой.

Ступив на незакрепленный кусок черепицы, девушка поскользнулась, столкнув ее с места, и та покатилась по скату крыши и свалилась вниз, а Изабель, потеряв равновесие, пошатнулась. Ник заметил страх в ее глазах, когда она начала падать, и сразу же бросился к ней.

Она потянулась, пытаясь ухватиться за крышу, но сильный удар выбил еще несколько черепичин, и те посыпались на землю, видневшуюся далеко внизу. Изабель пробовала карабкаться вверх, охваченная страхом и отчаянием, но движение только увеличивало неустойчивость ее положения.

Ник уже оказался рядом и крепко ухватил девушку за руку, остановив скольжение. Он ничего не сказал, когда их глаза встретились, но гнев в его взгляде мгновенно изгнал отчаяние из глаз Изабель.

Он ничего не сказал, когда она обрела равновесие и прочно встала на ноги, позволив помочь ей подняться и поддерживать, пока она глубоко дышала, чтобы успокоить сердцебиение.

Он ничего не сказал, когда, подняв ее на руки, пронес по крыше несколько футов к чердачному окну.

И только поставив ее перед открытым входом, Ник заговорил:

– Может, я и не ваш опекун, Изабель, но раз уж вы не можете нести ответственность за собственную безопасность, кто-то должен сделать это за вас. – Он указал на чердачное окно. – Спускайтесь. Немедленно!

То ли из-за его грозного тона, то ли из-за дождя, то ли из-за врожденного чувства самосохранения, но она сделала как он сказал. Просто чудо.

Ник проследил, как она влезла на чердак, убедился, что она в безопасности, и вернулся назад за чертовой мастикой, которую она так ценила.

С ведром в руке, он окинул взглядом всю территорию вплоть до конюшни, где мальчик-грум, которого они встретили накануне, пытался закрыть ворота, налегая на них всем своим весом. Затем он побежал к дому; дождь и ветер били ему в лицо. Мальчик низко опустил голову, защищаясь от ветра, и кепка слетела с его головы, открыв волосы.

Очень длинные волосы.

Ник застыл, наблюдая, как грум повернулся, чтобы подобрать кепку, которая катилась по земле, гонимая йоркширским ветром. Волосы его развевались за спиной длинными рыжими прядями, мгновенно намокшими под дождем. И когда мальчик снова повернулся лицом к дому, у Ника не осталось сомнений, в чем состоит тайна Таунсенд-Парка.

Он перебрал в уме здешних слуг: грум, женоподобный дворецкий, пестрая компания миниатюрных лакеев.

Оказывается, у нее полон дом женщин.

Вот почему она была на крыше, едва не угробив себя. Потому что больше не было никого, кто бы сделал это за нее.

Ник грубо выругался при этой мысли; слова затерялись в вое ветра, его свирепых порывах. Пусть у нее полон дом женщин, все равно нет прощения ее полному и абсолютному пренебрежению осторожностью. Ее следует запереть в комнате ради сохранения рассудка. Его рассудка.

Раскаты грома над головой поторопили его вернуться назад к чердачному окну, где стояла Изабель, молча глядя на него. Вода ручьями стекала по ее лицу. Он протянул ей ведро с мастикой.

Изабель взяла его и отошла от окна, а Ник последовал за ней на чердак. Он плотно затворил за собой окно и запер его на задвижку, чтобы внутрь не просочился дождь, барабанивший по стеклу. Затем обернулся к ней, промокшей до костей и по виду очень несчастной.

Осторожно поставив ведро на пол, она поколебалась, а затем заговорила взволнованным шепотом:

– Со мной все было бы в полном порядке…

В досаде он зарылся пальцами обеих рук в мокрую шевелюру, и этот жест заставил ее замолчать. Слава Богу. Потому что он вполне мог бы придушить ее, если бы она продолжала молоть чепуху.

Она была единственной женщиной из всех, кого он встречал, способной до такой степени вывести его из себя. Она опасна для себя самой и окружающих. Силы небесные, она едва не убила их обоих!

Ну, с него хватит!

– Вы не должны больше выходить на крышу. – Он произнес это негромко, однако таким грозным тоном, который остановил бы и убийцу, занесшего кинжал над своей жертвой.

Но кажется, только разозлил Изабель.

– Прошу прощения?

– Очевидно, годы, которые вы провели в этой глуши, в Йоркшире, управляя поместьем, не добавили вам здравого смысла. Впредь вы больше не будете подниматься на крышу.

– Я не просила вас меня спасать, лорд Николас, – сказала она, повысив голос.

– Ну что ж, если учесть, что я дважды спасал вам жизнь за те два дня, что мы знакомы, можно предположить, что в следующий раз вы меня об этом попросите. Так мне кажется…

И тут она, выпрямившись во весь свой немалый рост, дала волю раздражению, похоже, ничуть не заботясь о том, что кто-то еще может их услышать.

– Я была в полной безопасности на этой крыше, пока вы не заявились! И как вам могла прийти в голову нелепая мысль, что я поднялась на крышу, только чтобы спрятаться от вас?

Признание сорвалось с языка, удивив их обоих, прежде чем она сообразила, что говорит.

– Спрятаться от меня?

Она не ответила и нарочито отвернулась от него, задыхаясь от возмущения.

– Вы пригласили меня сюда! Разве не так?

– Ну и что? Достаточно сказать, что я начинаю жалеть об этом, – проворчала она.

– Почему вы прятались от меня?

– Думаю, это и так ясно. – Когда он не ответил, она продолжила, желая заполнить тишину: – Меня поразил… один момент… в студии. Я не ожидала…

Он отметил нервные движения ее рук, приглаживающих брюки. Затем она скрестила руки, и белый батист ее рубашки туго натянулся на грудях, искушая его их совершенной формой, с их восхитительными темными вершинками. Внезапно он осознал, что они совершенно одни на полутемном чердаке ее дома. Дождь снаружи заглушает все звуки. Теплое тесное пространство смыкается вокруг них. Это было идеальное место для тайного свидания.

Изабель глубоко вздохнула, глядя на потолок довольно продолжительное время. Капелька воды медленно стекала по ее шее. Ник наблюдал, как она свернула, добравшись до груди, и исчезла за воротом рубашки.

Он всерьез позавидовал этой капельке. Йоркшир явно оказывал разрушающее влияние на его рассудок.

– Я никак не ожидала, что меня будет так… – попыталась она снова, но, встретившись с ним взглядом, осеклась. И в конце концов вздохнула, сдаваясь: – Так… тянуть к вам.

Он сделал еще один шаг к ней:

– Вас влечет ко мне?

Ник никогда не встречал леди, которая созналась бы в этом. Столь откровенное признание его ошеломило.

Изабель отступила назад, и он увидел, как щеки ее от смущения залились ярким румянцем. Она торопливо, сбивчиво заговорила:

– Я уверена, что это временное явление. Думаю, вам лучше всего уехать. Я найду другой способ продать коллекцию…

Ее волнение возбуждало его.

Ник протянул руку и кончиками пальцев погладил нежную кожу на виске, мгновенно прервав поток ее слов. Он убрал длинный влажный локон с лица, заправив его за ухо, и провел тыльной стороной пальцев по щеке.

Ее глаза широко раскрылись при его прикосновении, и он коротко улыбнулся ее изумлению. Подняв свободную руку, он обхватил ладонью ее лицо и запрокинул назад, чтобы лучше разглядеть в полутемном помещении.

Ему не следовало ее целовать. Он отчетливо понимал это.

Но она не походила ни на одну из тех женщин, которых Николас когда-либо знал. И он хотел выведать все ее секреты. Более того – он хотел ее.

Его губы прильнули к ее губам, и она оказалась полностью в его власти.

В отличие от редких случаев с другими мужчинами поцелуй Николаса Сент-Джона не стал для Изабель очередным экспериментом. Один краткий миг она боролась с бурей странных, тревожащих чувств, вызванных этим человеком, а уже в следующий он властно завладел ее губами в обжигающем поцелуе, лишив дыхания, всех мыслей и благоразумия.

На мгновение она застыла, наслаждаясь ощущением его губ на своих губах, его ладоней, бережно касающихся лица, его пальцев, едва дотрагивающихся до шеи и поглаживающих щеки, заставляя их пылать. Он крепко прижимал ее к себе, играя губами, посылая по телу волны удовольствия, захлестывающие ее одна за другой. Эта ласка укрощала, завораживала. Он оторвался от ее рта и лизнул нижнюю губу. Его язык был теплым и шершавым, и она изумленно ахнула от нахлынувшего чувства, такого незнакомого и смущающего.

Такого изумительного.

Он снова завладел ее ртом, настойчиво пытаясь проникнуть в него языком, пока она неуверенно не приоткрыла губы. Изабель не знала, что нужно делать. Она боялась пошевелиться, прикоснуться к нему, сделать что-нибудь не так и положить конец его ласкам и удовольствию, которое они дарили.

Похоже, Николас прочел ее мысли, и, легко скользнув в сторону, его губы проложили дорожку по щеке к уху, он ласково зажал мочку зубами, вызвав дрожь удовольствия во всем ее теле.

– Обними меня, Изабель.

Вот почему женщины теряют голову из-за мужчин. Эта головокружительная смесь силы… и беспомощности опьяняла.

Ей не следовало прикасаться к нему. Изабель это знала. Но его слова в соединении с чувственной лаской раскрепостили ее. Она положила ладони ему на грудь и, пробежавшись по торсу, обняла за плечи. Это подстегнуло его, и он, обхватив руками, тесно прижал ее к своему жаркому твердому телу. Откинув голову, он встретил ее взгляд из-под густых ресниц, словно хотел убедиться, что она хочет этого так же сильно, как и он, и снова завладел ее ртом.

Изабель захлестнули незнакомые чувства. Она упивалась движениями его языка, ощущением близости прижимавшегося к ней крепкого тела, его особым запахом. Она начала робко отвечать на его ласки, возвращая поцелуи с невинной страстью, что еще больше возбуждало его. Запустив пальцы в мокрые волосы, она поднялась на цыпочки, чтобы ближе подобраться к его губам. Он позволил Изабель насладиться поцелуем, а затем слегка отстранился, предоставив инициативу ей. Она осторожно провела кончиком языка по его полной нижней губе, и его невольный стон пробудил в ней такое чувственное удовольствие, какого она не испытывала никогда прежде.

Затем он прервал поцелуй, восстанавливая контроль над ситуацией, и, вдыхая ее аромат, пробежался губами по шее туда, где начинается плечо, и нежно куснул, слегка прихватив зубами кожу. Она ощутила новую волну пронзительного удовольствия. Дыхание ее участилось, и она почувствовала, как его губы, касаясь ее горла, изогнулись в улыбке. Изабель и не видя догадывалась, что эта улыбка полна порочного обещания.

Он поднял голову. Его голубые глаза потемнели от полыхающего в них жара. Его губы приоткрылись, и девушка зачарованно смотрела на них, ожидая, что он станет делать дальше.

– Изабель?

Этот оклик вторгся, как нечто чуждое, в ее сознание, и в первый момент она не могла понять, откуда он исходит. Она была полностью сосредоточена на Нике, который отпустил ее и отступил назад, отодвинувшись на возможно большее расстояние. Внезапно ей стало очень холодно без его тепла, девушка ощутила его уход как невосполнимую потерю. Она поднесла руку к губам, словно искала подтверждения тому, что они действительно считанные секунды назад держали друг друга в объятиях.

– Изабель!

Когда Джеймс окликнул ее во второй раз, девушка словно очнулась, мгновенно осознав их местонахождение, сомнительность сложившейся ситуации и их действий. Ее охватило жгучее желание немедленно бежать от стыда через окно снова на крышу. И даже поселиться там. На некоторое время хотя бы. До тех пор пока лорд Николас не уедет.

Но вместо этого она посмотрела на него широко распахнутыми глазами и прошептала:

– Это мой брат.

– Я уже догадался, – сухо сказал он. – Вам не кажется, что следовало бы ему ответить?

– Я… – Он был прав, разумеется. – Джеймс! – отозвалась она, торопливо подбегая к лестнице. – Я здесь, наверху.

– Изабель! Кейт тебя ищет!

Упоминание о конюшем – пол которого мало подходил для этой работы – встревожило Изабель. Она оглянулась на Ника, остро переживая все, что только что произошло между ними, но помня о секретах, которые она вынуждена утаивать от него.

Теперь все значительно усложнялось.

Не зная, что сказать, не представляя, как принято завершать подобные встречи, она выпалила первое, что ей пришло в голову… единственное, что могло облегчить их ситуацию:

– Вы должны уйти.

– И как вы предлагаете это сделать? Спрыгнуть с крыши?

Изабель глубоко вдохнула, отчаявшись обрести хотя бы отчасти ту выдержку, которой она всегда так гордилась.

– Конечно, нет. Можете воспользоваться парадной дверью.

– Как великодушно с вашей стороны, – сказал Николас, но она проигнорировала поддразнивание и начала спускаться с лестницы. Но не успела ступить на вторую ступеньку, как его слова заставили ее остановиться.

– Вы не можете показаться внизу в таком виде.

Она отмахнулась от его слов.

– Все они видели меня в мужском костюме. Так что никто не удивится.

– Я говорю не о вашей одежде, Изабель.

Она оглянулась при этих словах, встретив пронзительный взгляд его голубых глаз, которые видели, судя по всему, так много. Слишком много.

– Тогда о чем?

– О том, как вы выглядите.

Она подняла руку к волосам нервным жестом.

– Что вы имеете в виду? Как я выгляжу?

– Как женщина, которую только что целовали.

Щеки ее мгновенно покрылись густым румянцем. Она прижала ладони к лицу, желая унять жар, затем гордо выпрямилась и самым холодным тоном произнесла:

– Вы должны уехать. Немедленно.

И с этими словами поспешила вниз по лестнице, готовясь мужественно встретить любые невзгоды, которые приготовила ей судьба.

– Что ты имеешь в виду? Что значит: «Они не могут уехать»?!

Кейт отжала свои длинные мокрые волосы и оперлась о дверцу денника одной из двух оставшихся в конюшне Таунсенд-Парка лошадей.

– Только то, что я сказала. Они не могут уехать. Ливень затопил почтовую дорогу. Теперь в город не проехать.

– У них нет выбора! Они должны уехать!

Кейт нахмурила брови на этот отчаянный крик.

– Изабель, я не знаю, чего вы хотите от меня. Я не могу управлять погодой.

– Просто мы должны тщательнее прятать девочек, – сказала Джейн, как всегда практичная, со своего места у входа в конюшню. – Нам приходилось делать это и раньше.

Изабель отвернулась в приступе разочарования и, прижав кулаки к вискам, несколько раз глубоко вздохнула.

Снова обернувшись к женщинам, она смерила их суровым взглядом.

– Лорд Николас не дурак. Он быстро сообразит, что что-то в Таунсенд-Парке совсем не так, как кажется. Его друг тоже. Они заметят, что здесь нет мужчин.

– Надеюсь, они будут слишком заняты, чтобы обращать внимание на недостаток слуг, – заметила Гвен, водя пальцем по изгибу седла, висевшего на дверце неиспользуемого денника. – Они не видели многих из нас… мы можем просто спрятать девочек и… ну, будем надеяться на лучшее! – закончила она с улыбкой, что ничуть не утешило Изабель.

– Семь лет ты охраняешь девочек и само существование Минерва-Хауса, и твое решение – надеяться на лучшее? – Гвен радостно кивнула, и Изабель с подозрением прищурилась. – Чему ты так радуешься?

Гвен открыла рот, чтобы ответить, но не успела произнести и слова, как Кейт разразилась громким – и явно притворным – кашлем. Рот Гвен мгновенно закрылся. Она покачала головой и отвела взгляд. Джейн подошла и погладила длинную морду ближайшей лошади. Лара, похоже, целиком сосредоточилась на одной из своих лайковых перчаток. Кейт задумчиво разглядывала потолок конюшни.

Что-то явно было не так.

Изабель переводила взгляд с одной женщины на другую.

– В чем дело?

Когда никто не ответил, она попыталась выяснить это снова.

– Вы никогда ничего от меня не скрывали. Что случилось?

Гвен больше не смогла сдерживаться.

– «Жемчуга и мантильи», – подчеркнуто произнесла она, – утверждают, что самый верный способ привлечь интерес лорда – это держаться с ним рядом! А что может удержать его рядом лучше, чем добрый ураган с ливнем, который не собирается утихать в ближайшее время? Да ведь нам даже не пришлось изобретать способ удерживать вас в его мыслях! Природа сделала это за нас!

Изабель удивленно подняла брови.

– И вы полагаете, что я жажду привлечь интерес этого мужчины? Единственное, чего я хочу, – это чтобы он проявил интерес к моей коллекции! – Снова обратившись к Кейт, она сказала: – Действительно нет никакой возможности отправить их в Данскрофт?

Кейт отрицательно покачала головой:

– Ни малейшей. Думаю, что дорога станет проходимой только к утру, если дождь прекратится ночью, но я бы не отправила лошадей в такую погоду – тем более чужаков, не знакомых с местностью.

– Скорее всего, – вступила в разговор Лара, – теперь у наших гостей появится дополнительное время для работы в студии! Возможно, такой поворот событий значительно ускорит весь этот процесс!

Изабель сильно в этом сомневалась.

– И вы упустили самый важный момент, – добавила Джейн.

– Какой?

– Пока дорога затоплена, нам не угрожает визит виконта Денсмора.

Изабель обдумала эти слова. Джейн не ошиблась. Конечно, неотлучное пребывание лорда Николаса в Таунсенд-Парке не входило в их планы, но появление сэра Денсмора было бы еще хуже.

– Может быть, лорд Николас сможет сообщить нам что-нибудь о виконте? – Громкий шепот Гвен эхом разнесся по конюшне.

– Я бы предпочла не посвящать лорда Николаса в наши трудности, – сказала Изабель. – Достаточно скверно уже и то, что мы с ним столкнулись.

Особенно для нее.

– Похоже, они славные люди, – заметила Лара и сразу привлекла всеобщее внимание.

– В самом деле? – спросила Гвен.

– Ну, я совсем не много времени провела с лордом Николасом… – уклончиво сказала Лара, – но мистер Дурукхан… кажется, очень обаятельный мужчина.

– Обаятельный, – повторила Кейт.

– Да. Обаятельный. Ну, скажем, довольно милый. Достаточно хорошо воспитанный по крайней мере.

Все озадаченно уставились на Лару и некоторое время молча смотрели, пока она не отвернулась, переключив внимание на одну из лошадей, прибывших вместе с героями их обсуждения. Это выдало ее с головой, и женщины многозначительно переглянулись, довольные, что их подозрения подтвердились.

– Лара, – спросила Изабель, радуясь возможности отвлечься от собственных неприятностей, – неужели этот гигант удостоился твоей благосклонности?

Та обернулась, глядя на них широко раскрытыми глазами.

– Я этого не говорила.

– Вам и не нужно было говорить, – заметила Кейт. – Все сказал румянец на ваших щеках.

И это действительно было так. Увидев, как Лара открыла было рот, но тут же его закрыла, Изабель сразу поняла, что переживает ее кузина. Она по опыту знала, каково это – потерять голову из-за мужчины, которого встретила всего день назад.

– Я слышала вчера, как лорд Николас называл его Рок, – сказала Кейт.

Лара немного подумала, а затем произнесла:

– У него добрые глаза.

Изабель усмехнулась при таком описании огромного турка, невольно задумавшись, много ли потребуется времени их гостям, чтобы околдовать всех женщин в этом доме. Ведь они разительно отличались от тех мужчин, с которыми привыкли иметь дело обитательницы Минерва-Хауса. Оба были очень привлекательны. И умны.

Не говоря об умении неподражаемо целоваться.

Нет. Она не будет останавливаться на положительных качествах этого мужчины, чтобы сохранить хотя бы подобие здравомыслия. Пока Николас находится в Минерва-Хаусе, угрожая погубить все, ради чего она трудилась так долго, ей следует помнить только его невероятную заносчивость, дерзкие выходки и абсолютно недопустимое поведение на чердаке.

Ее опыт общения с мужчинами был весьма скромным. Кроме городских лавочников и викария, она не видела почти никого из представителей противоположного пола – в особенности неженатых заносчивых лондонцев с широкими плечами, крепкими как сталь руками и проницательными глазами невероятной голубизны.

Она вела замкнутую жизнь, избегая богатых обаятельных красавцев из высшего общества, прожигателей жизни, притягивавших к себе взоры всех окружающих женщин искусно завязанными галстуками и обольстительными улыбками. Мужчин, получавших удовольствие, лишая других счастья.

Мужчин, подобных ее отцу.

Мужчин, которые в конечном итоге все разрушали. Превращали свой брак в фарс. Делали из наивных мечтательных женщин, которых угораздило их полюбить, отчаявшихся, полных ненависти мегер.

А затем появился лорд Николас Сент-Джон, красивый лицом и высокомерно-заносчивый, и она ожидала, что он один из них. Но вместо этого он согласился помочь ей. Он рисковал собой, чтобы уберечь ее от опасности. Убедил, что ее проблемы можно решить, – и все это за какие-то несколько часов.

Неудивительно, что он заставил Изабель так нервничать. В этом мужчине было столько необычного, ранее ей не встречавшегося.

И теперь он застрял в ее доме. Он ее гость. Среди двух дюжин женщин, скрывающихся от множества бедствий, которые могут в любой момент обрушиться на их головы.