Текст книги "Графиня на неделю"

Глава 5

До конца дня Арабелла занималась домашним хозяйством. Перед ужином, когда им с Рэндольфом предстояло снова встретиться, она боялась, что будет испытывать неловкость. Однако он ни словом не обмолвился об их предыдущем разговоре и говорил с ней дружелюбно и участливо. Вскоре она успокоилась.

Ужинали в столовой. Граф сидел во главе стола; ей отвели место по правую руку от «мужа». В канделябрах горели свечи. Сначала Арабелла заподозрила, что это Рэндольф распорядился так посадить их, но, судя по отеческой улыбке, какой наградил ее Миви, она решила, что дворецкий все устроил сам.

Им удалось найти безопасные темы для разговора, которые нравились обоим, – она рассказывала о мелких домашних хлопотах, из которых состоял ее день, он же распространялся о планах на будущее. Лишь позже, когда сняли крышки с горячих блюд, Арабелла вспомнила, почему оказалась в Девоне. Рэндольф рассказывал что-то смешное, но она вдруг виновато замолчала.

– Ах, подумать только! Как я могу сидеть здесь и… и радоваться, ведь мне еще предстоит отомстить за бедного мужа! Мне нужно что-то делать!

– Сейчас, вечером?

– Нет, конечно, не сию минуту. – Она раздраженно махнула рукой. – Но радоваться кажется мне… неправильным.

– В самом деле? А вот я рад. – Он улыбнулся. – Я радуюсь тому, что вам сейчас хорошо, и думаю, что ваш муж не был бы против. Едва ли он хотел, чтобы вы были несчастны.

– Но мы ни на шаг не приблизились к разгадке!

– Терпение! – возразил он. – Я попросил Джозефа Миллера завтра съездить в Тависток. Посмотрим, что удастся выяснить там. А потом мы нанесем визит леди Меон. Постараемся узнать, кто еще гостил у нее одновременно с вашим мужем.

Она кивнула:

– Верно, но я не могу здесь надолго задерживаться. С каждым днем возрастает вероятность того, что меня разоблачат!

Рэн понимал, что она права. Конечно, его разоблачения не затрагивали. Никто не осудит графа, который привез в Бомонт любовницу. Зато, если узнают, кто такая Арабелла на самом деле, она погибла. Нужно было сразу отправить самозванку домой. Но, видя, как она расстроена, он решил ей помочь. Глупое рыцарство! Его губы невольно скривились в насмешливой улыбке.

– Прошу прощения, – негромко сказала Арабелла. – Вы ведете себя поистине безупречно, хотя происходящее никак вас не касается. Наверное, мне лучше всего вернуться в Линкольншир и наводить справки оттуда. Или нанять сыщика с Боу-стрит.

Ее слова настолько совпадали с мыслями самого Рэна, что он изрядно удивился, когда понял, что пытается ее разубедить.

– Да, вы, конечно, можете вернуться в Линкольншир, – медленно заговорил он, – но вы уже зашли достаточно далеко. По крайней мере, стоит проверить, не удастся ли нам что-нибудь узнать. Жаль будет, если ваши усилия окажутся потраченными напрасно, верно?

– Вы правы, милорд. Спасибо!

Он подумал, что пути назад нет, и неожиданно ощутил странное волнение. Приключение, возможно, ему понравится.

– Рэндольф, – поправил он. – Или Рэн, как называют меня близкие друзья.

– Спасибо, Рэн.

– Так-то лучше! – улыбнулся он. – Что ж, еще рано. Может быть, сыграем в бакгаммон или в карты? Вы, кажется, говорили леди Меон, что хотите научиться лучше играть.

В ответ она широко улыбнулась.

– В таком случае давайте сыграем в бакгаммон! Боюсь, моя неопытность в карточных играх станет суровым испытанием для вашей доброй воли, ми… то есть Рэн!

Они перешли в гостиную. Вскоре им поставили у камина столик, и они провели час за беззаботной игрой. Первая партия прошла в напряженной борьбе, и Рэндольф выиграл с трудом. Когда он предложил еще партию, Арабелла с готовностью согласилась.

Они вместе расставили фигуры, но, ставя последние шашки на место, Рэн поднял глаза и заметил, что Арабелла за ним наблюдает.

– Вас что-то озадачивает, – с улыбкой заметил он. – Что же?

Она ответила не сразу.

– Вы не выпили вино, когда к нам приезжала леди Меон, и почти не притронулись к вину за ужином. По-моему, это необычно. Почти все мои знакомые джентльмены вели себя совсем не так… правда, я знакома совсем с немногими! – Она лукаво улыбнулась. – Мой муж никогда не выпивал меньше трех бутылок за один присест. И вот что пришло мне в голову: может быть, вы воздерживаетесь из-за меня?

– Да, в некотором смысле. – Рэн ждал подобного вопроса в той или иной форме, и ответ у него уже был готов. – Избыток вина притупляет мозги, а они мне еще понадобятся, если я захочу победить вас в следующей партии.

Ему показалось, что такой ответ ее удовлетворил, и он вздохнул с облегчением, бросая кости. Арабелла пробудет в его доме не вечно. Ей ни к чему знать все его тайны.

* * *

Следующие два дня лили проливные дожди. Никто не выходил из дому без веского повода. Хотя Арабелла была недовольна из-за необходимости сидеть в четырех стенах, она понимала, что ехать в Меон-Хаус попросту опасно: экипаж может перевернуться. Джозефу тоже пришлось отложить поездку в Тависток.

Нельзя сказать, что время тянулось мучительно медленно. Вынужденный оставаться дома, Рэндольф просмотрел счета и принялся вникать в управление небольшим имением. Арабелле он позволил изображать хозяйку дома и по своему вкусу навести порядок в комнатах и буфетах.

– Я проведу для вас учет, – заявила она, вооружившись бумагой и карандашом. – Примерно этим должна заниматься молодая хозяйка.

– За что молодой хозяин будет ей очень признателен, – с улыбкой согласился Рэн. – Но только если задача не покажется вам ужасно скучной.

– Ах нет. Ничто не понравится мне больше, чем играть роль хозяйки. Я очень жалею, что мы с Джорджем после свадьбы не зажили своим домом, но он уверял, что неразумно жить отдельно, ведь он так часто бывает в разъездах. Этому не суждено было случиться, и мне не следует жаловаться.

За ужином на второй день оба признались, что очень довольны своими успехами.

– Мои здешние земли находятся в хорошем состоянии, – сообщил Рэн, когда они вечером сели за стол. – Правда, сейчас дела страдают из-за того, что управляющий год назад вышел в отставку и его никем не заменили. Напишу Чизлетту – пусть обо всем позаботится. Налить вам вина? – Он огляделся в поисках графина.

– Я велела Миви не подавать вина, – ответила Арабелла. – Лично я предпочитаю воду, как и вы, поскольку вода в Бомонте чистая и свежая. – Вид у нее был немного смущенный, но Рэн не стал оспаривать ее решение. Больше по этому поводу не было произнесено ни слова, и разговор продолжался.

Они вполне могли бы оказаться настоящей семейной парой, подумал Рэн в середине ужина. Им было легко друг с другом; они обсуждали, что можно улучшить в парке и в доме, перешли к искусству и даже затронули обстановку в Англии за последние шесть лет. Арабелла дразнила его за невежество и вкратце рассказала о главных, по ее мнению, событиях.

– Вы неплохо пересказали мне главные новости, за что я вам очень признателен. Стыдно признаться, но до того, как покинуть Англию, я никогда не интересовался чем-либо помимо собственных развлечений. Однако теперь мне приходится заниматься имуществом Уэстреев. Я должен лучше разбираться в сельском хозяйстве.

– Но ведь можно все поручить управляющему, – заметила она.

– Да, конечно, но мне бы хотелось добиться успеха в своей новой роли.

Какое-то время она молча смотрела на него, и вдруг ее лицо осветилось улыбкой.

– По-моему, вы превосходно справитесь с новой ролью!

От ее уверенности в нем настроение у Рэна поднялось. Внезапно он почувствовал себя великаном, способным на все. Пьянящее ощущение! С трудом подавив желание широко улыбаться, он бросил салфетку и отодвинул стул от стола, хладнокровно предложив:

– Пойдемте. Позволим Миви убрать со стола.

В гостиной горели свечи. В камине весело пылал огонь. Дождь прекратился, по лунному небу неслись облака. Резко похолодало, и Рэндольф задернул шторы, чтобы в комнате стало теплее. Предыдущие вечера они играли в бакгаммон; на низком столике уже стояла доска с расставленными на ней шашками. Однако Арабелла не стала садиться.

– Сегодня я, пожалуй, просто посижу у камина, если вы не возражаете.

– Вовсе нет. – Рэн придвинул кресло ближе к огню. – Вы какая-то задумчивая, – заметил он. – О чем вы думаете?

– Я чувствую себя немного виноватой. – Она неопределенно взмахнула рукой. – Последние два дня я очень мало думала о бедном Джордже.

– Ничего страшного, – тут же ответил он. – Так как мы ничего не можем с этим поделать, думая о нем, вы бы только злились, что ничему бы не помогло.

– Да. – Арабелла плотно сцепила руки и посмотрела на огонь. – И все же мне не следует о нем забывать.

Рэн придвинул себе еще одно кресло и сел напротив.

– Если хотите, поговорите о нем со мной.

– Что же мне вам рассказать? Я не знаю, с чего начать… – Она испуганно усмехнулась.

– Попробуйте начать с самого начала. С ваших детских воспоминаний.

Рэн скрестил руки на груди и сел поудобнее, приготовившись слушать. Арабелла заговорила с трудом, запинаясь, но постепенно, по мере того, как она погружалась в прошлое, ей стало легче. Рэн изображал заинтересованность, хотя, когда она перешла от безмятежного детства к последним дням мужа, ему все больше делалось не по себе. Арабелла описывала не настоящего молодого человека из плоти и крови, а какое-то безупречно красивое, богоподобное существо. Созданный ею образ был добрым, великодушным и совершенно без изъянов!

– Образец всех добродетелей, – произнес он наконец.

– Да, он таким и был. – Она просияла, не услышав скептицизма в его ремарке. – Все его обожали.

Рэна так и подмывало сказать, что Джордж, судя по ее рассказу, был святым, однако он вовремя прикусил язык. Если она и дальше намерена расследовать обстоятельства смерти Роффи, она очень скоро обнаружит недостатки своего кумира… Он мысленно обругал себя за трусость. Он должен что-то сказать, предупредить ее! Но Арабелла уже встала.

– Поздно, пора спать, – сказала она. – Завтра мы поедем в Меон-Хаус, если не будет дождя, да?

Рэн встал.

– Я обещал, что мы поедем.

– Спасибо. – Она протянула ему руку. – И благодарю за то, что вы сегодня выслушали мою болтовню. Вы, по-моему, настоящий друг.

Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку, а затем вышла из комнаты. Рэн долго смотрел ей вслед.

Арабелла бегом спустилась по лестнице и, задыхаясь, проговорила:

– Прошу прощения, милорд! Я не собиралась заставлять вас ждать.

Утром у нее ушло больше времени, чем она думала, на то, чтобы одеться. Зеленое муслиновое платье, которое она выбрала для поездки в Меон-Хаус накануне вечером, вдруг показалось ей слишком бледным и скучным. Она попросила Рут достать темно-синее дорожное платье с муслиновыми рюшами по подолу. А поскольку день был промозглый, она распорядилась найти и пеструю индийскую шаль, которую можно было накинуть на плечи.

Граф, стоявший у дверей, принял ее извинения с улыбкой.

– Ожидание того стоило, миледи.

Его слова отчего-то смутили Арабеллу. Когда она взяла его под руку, чтобы идти к экипажу, она вынуждена была признать, что переоделась вовсе не ради того, чтобы произвести впечатление на леди Меон. Ей нужно было одобрение Рэндольфа. Она отогнала неуместную мысль, не желая задумываться об этом.

Пока они ехали по проселочным дорогам, она спросила, вернулся ли Джозеф Миллер из Тавистока.

– Еще нет, – ответил Рэн. – И очень жаль, потому что я надеялся, что он расскажет нам что-нибудь полезное. Пока же нам придется выяснить все, что можно, о домашних приемах леди Меон. Мы должны каким-то образом навести ее на эту тему.

Как выяснилось, задача не потребовала от них вообще никаких усилий. Леди Меон самой не терпелось включить графа в свой список завоеваний. Не успела Арабелла усесться, как хозяйка дома заговорила о том, что планирует снова позвать к себе гостей.

– Думаю, к тому времени погода значительно улучшится. Лорд Уэстрей, в такое время вам приятно будет вернуться в Бомонт.

– Мы, кстати, еще не решили, что будем делать в следующем году, – ответил граф, стоявший за креслом Арабеллы. – Единственное, о чем мы уже договорились, – Рождество мы проведем в Оксфордшире.

Его слова вызывали в воображении образ сельского пристанища для счастливых супругов, и Арабелла подавила внезапно поднявшуюся в ней волну сожаления. Они с Джорджем никогда не делили подобных радостей.

Длинные пальцы Рэндольфа легко сжали ей плечо, и она задумалась: понял ли он, как она несчастна? Нет, ведь не умеет же он читать ее мысли! Тем не менее его поддержка утешила ее, и она испытала благодарность. Ей захотелось потереться щекой о его руку. С трудом удержавшись от неприличного жеста, она все же коснулась его пальцев.

– Уэстрей-Прайорс, – продолжал граф, садясь на диван, откуда мог видеть и Арабеллу, и леди Меон. – Там моя главная резиденция, с которой мне только предстоит ознакомиться.

– Оксфордшир… – Хозяйка дома состроила изящную недовольную гримаску. – Мне он не подходит. Если позволите так выразиться, тамошние пейзажи очень скучны по сравнению с Девоном. А весной у нас лучше всего.

– А я думала, весной здесь очень сыро и грязно, – не сдержалась Арабелла.

– Возможно, но мы ничего не имеем против. – Леди Меон усмехнулась и стрельнула в графа глазами из-под полуопущенных ресниц. – Значит, милорд, мне не удастся заманить вас в Девоншир в мае?

– Возможно, я и приеду, – ответил он. – Если общество будет занимательным.

– О, насчет общества не беспокойтесь! Я уже получила согласие от сэра Осгуда и леди Фингелл, а также от лорда Кейверсфилда. И теперь в любой день ожидаю получить ответ от моего брата. Он всегда привозит с собой одного-двух своих друзей.

– Значит, – как бы между прочим произнесла Арабелла, – они все часто гостят у вас в Меон-Хаус?

– Чарльз – конечно, – ответила хозяйка. – И Фингеллы тоже гостили у меня прошлым летом.

Рэндольф сокрушенно покачал головой:

– Увы, мадам. Ни с кем из них я не знаком.

– Конечно, – промурлыкала леди Меон. – Вы ведь… были в отлучке, верно, милорд?

Арабелла выпрямилась, встревоженная намеком, содержавшимся в невинных на первый взгляд словах. Она сама удивилась тому, как ей хочется броситься на защиту графа.

– Да, мадам, вы совершенно правы, – ответил он как ни в чем не бывало. – В Сиднейской бухте вы не найдете представителей светского общества.

Арабелла почувствовала огромное облегчение. Его безмятежность показывала, насколько мало он нуждается в ее поддержке.

– Вы поживете в столице перед тем, как поедете в Оксфордшир? – спросила леди Меон. – Если так, вам стоит нанести визит моему брату, Чарльзу Теддингтону.

Арабелла едва не задохнулась, но постаралась не выдать своего состояния. Ей удавалось изображать вежливый интерес.

– Он живет в меблированных комнатах на Лестер-стрит, – продолжала хозяйка. – Кажется, намерен провести там зиму. Навестите его и назовите мое имя. Лондон очень изменился с тех пор, как вы там были, милорд. Не сомневаюсь, брат с радостью представит вас всем знакомым.

– Благодарю, я запомню ваш совет, – негромко ответил граф, наклоняя голову.

Арабелла передвинулась на край кресла; ей не терпелось уйти. Она посмотрела на часы, а затем на Рэндольфа. Он ее не разочаровал.

– Дорогая, – произнес он, вставая, – нам пора. Мы не должны отнимать у леди Меон весь день.

Арабелла встала, как послушная своему долгу жена, и произнесла все приличествующие случаю вежливые фразы. Скоро они снова сидели в экипаже. Как только они тронулись с места, Рэндольф повернулся к сидевшей рядом Арабелле.

– Ну, мадам, судя по тому, как вы ерзали в кресле, я решил, что вам не терпелось уехать.

– Неужели все настолько очевидно?

– Нет, – рассмеялся он, небрежно проведя пальцем по ее щеке. – Я просто вас дразню! Вряд ли наша хозяйка что-то заметила по вашему поведению. Но вы действительно узнали какие-то имена?

– Только одно. Чарльз Теддингтон. Это он был шафером Джорджа на нашей свадьбе. – Она нахмурилась. – Джордж не говорил мне о том, что Теддингтон связан с Меон-Хаус. И мистер Теддингтон не упоминал об этом, когда приезжал в Ривсби-Холл на похороны. Что очень странно.

– Чер… да, очень подозрительно, я бы сказал.

Она не удержалась от смеха.

– Рэндольф, не стоит сдерживаться из-за меня. Джордж никогда не сдерживался… – Она перестала улыбаться. – Что же касается того, что его друг не упоминал о Меон-Хаус… Возможно, я просто не слышала. На похоронах я была сама не своя и едва могла говорить с гостями.

– И все же странно! Почему муж не сообщил вам, что Теддингтон – брат леди Меон? Зато теперь нам есть с чего начать, – заявил Рэндольф и коснулся ее руки. – Узнаем, что выяснил Джозеф в Тавистоке, а потом решим, что делать дальше.

Он улыбался ей, и было невозможно не ответить, не улыбнуться в ответ. Вдруг ей всем сердцем захотелось, чтобы происходящее было не фарсом, чтобы она в самом деле оказалась леди Уэстрей и они поехали в Оксфордшир на Рождество… Вместе. Как муж и жена.

Последняя мысль потрясла Арабеллу до мозга костей.

Приблизившись к Бомонту, они заметили фигуру в высоких сапогах, которая направлялась от конюшни к дому.

– А, Миллер вернулся! – Рэндольф спрыгнул на землю и подал руку Арабелле. – Посмотрим, есть ли у него новости для нас. – Они ждали на аллее, пока Джозеф подошел к ним.

– Ну, старина, узнали что-нибудь любопытное?

– Да, милорд, по-моему, узнал.

– Хорошо. В таком случае пойдемте в дом.

Они проследовали в гостиную. Рэндольф попросил принести по маленькой кружке пива для себя и камердинера и бокал вина для леди Уэстрей.

– Итак, Джозеф?

– Милорд, мои ожидания оправдались. В дождливые дни люди сидели дома, зато сегодня в городе было очень оживленно. Стоббинг, главный конюх леди Меон, пригнал к кузнецу лошадей, чтобы подковать, и я разговорился с ним. Похоже, он считает, что никто, кроме него, не умеет что-то сделать как надо. Поэтому-то я так поздно и вернулся. Мы с ним… м-м-м… беседовали.

– Несомненно, в пивной. – Рэндольф криво улыбнулся. – Что же вы выяснили?

– Многое. Судя по всему, весной и летом хозяйка дома регулярно принимает в Меон-Хаус гостей. Главным образом джентльменов.

– Тех, которые любят играть в карты и кости, – с многозначительным видом кивнула Арабелла. – Джордж так мне и говорил.

– Ну, не только… – Джозеф осекся, заметив, что Рэндольф, глядя на него, едва заметно покачал головой.

– Что же конюх рассказал вам о гостях дома? – спросил Рэн.

– Каждый год хозяйка несколько раз приглашает к себе друзей погостить. Посторонних туда не допускают. Пока ее друзья живут в Меон-Хаус, она не приглашает к себе никого из местных. Слугам хорошо платят, чтобы они держали язык за зубами, поэтому к соседям просачивается очень мало сведений, хотя, разумеется, ходят разные слухи. Гости сорят деньгами, когда выходят из дома, поэтому тамошним торговцам не на что жаловаться. – Джозеф широко улыбнулся. – Разумеется, Стоббинг все рассказал мне под строжайшим секретом после пары больших кружек пенного.

– Молодец, – негромко заметил Рэн.

– Знает ли он имена хотя бы кого-то из гостей? – спросила Арабелла. – Может быть, он называл некоего Фредерика Летчмора?

Миллер покачал головой:

– Нет. Такого имени я не помню.

– А Чарльза Теддингтона?

– Да, его он упоминал. – Глаза Миллера сверкнули, и он покосился на графа. – Хотя ничего существенного я не припоминаю.

– По словам леди Меон, ее брат в Лондоне живет в меблированных комнатах, – вмешался Рэндольф. – Наверное, его нетрудно будет разыскать. – Он посмотрел на Арабеллу, но та его не слушала. Крохотная складка образовалась у нее на лбу, и Рэну показалось, что она не сразу отвлеклась от своих мыслей, когда он спросил, все ли в порядке.

– Да, конечно. Мне пора переодеваться к ужину. Благодарю вас, мистер Миллер. Очень вам признательна за труды. Очень!

Рэндольф дождался, пока Арабелла выйдет, и снова развернулся к камердинеру.

– Ну, Джозеф, теперь рассказывайте то, что вы не могли произнести при Арабелле.

– Для начала, милорд, Стоббинг терпеть не может братца леди Меон. Он называет Теддингтона жуликом и мошенником, который заманивает простаков на эти приемы для узкого круга друзей. Только, по-моему, в Меон-Хаус и заманивать никого не приходится – все они едут туда по доброй воле. – Джозеф потер подбородок. – Насколько я понял, все они любят кутить и сорить деньгами, но при этом не болтают, если вы понимаете, о чем я. Ничего не рассказывают родным и друзьям, которые наверняка бы их осудили.

«И своим невинным юным женам».

Рэн нахмурился.

– Продолжайте!

– Игра и кутеж продолжаются допоздна. – Миллер поджал губы. – По словам Стоббинга, гости почти не выходят из дома, точнее, не вылезают из постели, судя по тому, что он слышал от слуг, которые работают в доме. Из Лондона привозят дамочек для… ну, для развлечения, а жены, которые приезжают вместе с мужьями, ведут себя не менее вольно. Если я правильно понял его кивки и подмигивания, сама леди Меон очень падка на красивых молодых джентльменов.

Вспомнив собственные разговоры с этой дамой, Рэн охотно поверил словам камердинера.

– Полагаю, они играют по-крупному, – сказал он.

– Очень по-крупному. Карты, кости, местные скачки, все, как обычно. – Джозеф подлил себе в кружку эля из кувшина. – Милорд, Стоббинг не называл имени Джорджа Роффи, а я, разумеется, не спрашивал, но он рассказал, что слуги были не очень довольны теми, кто гостил в доме в июне… – Он мрачно добавил: – Все они опиумисты.

Рэн нахмурился.

– Этого я и боялся. Богатые молодые люди при деньгах, у которых нет истинной цели в жизни.

– А другие охотно помогают им расстаться с деньгами, – кивнул Миллер. – Похоже, за шесть лет здесь мало что изменилось.

– И вряд ли изменится, – буркнул Рэндольф. – Очень жаль! Не намекал ли он на что-либо противозаконное?

– Нет, сэр. Стоббинг очень весело обо всем рассказывал. Называл их состояние «приподнятым настроением», но мы-то знаем, куда такое может завести.

Рэндольф не ответил, и последние слова Миллера повисли в воздухе.

Джозеф допил остатки эля и, не поднимая головы, продолжал:

– Послушайте моего совета, сэр. Не связывайтесь ни с леди Меон, ни с ее друзьями.

– Я и не собираюсь, но я обещал помочь миссис Роффи. – Рэн заметил, что камердинер осуждающе смотрит на него, и покачал головой. – Проклятие, Джозеф! Мы ведь оба понимали, как рискованно возвращаться в Англию, в светское общество. Вам это известно.

– Да, но, может быть, именно то общество особенно опасно для вас. – Он допил пиво и вышел, оставив Рэна предаваться своим мыслям.

– Итак, хозяйка, что вы узнали? – набросилась Рут на Арабеллу, как только та вошла в свои покои.

– Мы почти ничего не узнали, – осторожно ответила Арабелла.

– А леди Меон?

– Она каждый год устраивает приемы и приглашает погостить молодых джентльменов. – Арабелла всплеснула руками. – Признаюсь, она мне не нравится!

– Никогда нельзя доверять господам, которые живут в такой глуши! – буркнула Рут, помогая Арабелле снять платье. – Их трудно назвать порядочными людьми.

Несмотря ни на что, Арабелла хихикнула.

– Ривсби-Холл тоже в глухомани, но сэр Адам и леди Роффи – люди в высшей степени порядочные! Впрочем, легко могу себе представить, что леди Меон приглашает к себе доверчивых молодых людей, чтобы избавить их от их состояния. А еще мне кажется, что она охотно угощает их настойкой опиума, чтобы притупить их ум. Только с Джорджем она зашла слишком далеко. Но как это доказать? Вот в чем трудность. Едва ли она сама мне во всем признается!

– Может быть, его светлости удастся выяснить больше, – ответила горничная, расправляя платье и вешая его на спинку кресла.

– По-моему, мы слишком навязываемся лорду Уэстрею.

– Не говорите так, мисс Белла! Разве он намекал, что хочет, чтобы вы уехали?

– Нет. – Арабелла села за туалетный столик и посмотрелась в зеркало. – Но я оказалась здесь под ложным предлогом. Рано или поздно меня разоблачат.

– Предоставьте дело графу. Не сомневаюсь, он позаботится о вас.

Арабелла покачала головой. Почему Рут так потворствует графу? В глубине души она понимала: ей приятно жить с графом под одной крышей, притворяясь его женой и деля с ним все, кроме постели. Так было до сегодняшней поездки из Меон-Хаус… Когда он взял ее за руки, ею неожиданно овладело желание. Она поняла, что граф начинает нравиться ей гораздо больше, чем следует. Больше, чем безопасно. После того она всерьез задумалась о своем положении.

Она во что бы то ни стало положила найти убийцу Джорджа, и решимость настолько ослепила ее, что она рискнула принять помощь от постороннего человека. Рэндольф спас ее от унижения, прискакал, как рыцарь в сверкающих доспехах, и буквально защитил силою своего имени. Он добр, мягок и силен. И красив – своеобразной, суровой красотой. Словом, такой, каким рыцарь и должен быть.

А еще она находила его опасно привлекательным.

При этой мысли она вздрогнула. Ей стало стыдно, ведь она вдовеет немногим больше четырех месяцев. Чувства к Рэну – всего лишь бледная имитация той всепоглощающей любви, какую она испытывала к мужу. Она обожала Джорджа с самого детства! Однако теперь не оставалось сомнений: когда Рэндольф смотрит на нее, дразнит ее, она опасно близка к тому, чтобы поддаться его чарам.

Арабелла посмотрела на ярко-синее уличное платье. Она не могла себя обманывать; ей хотелось, чтобы Рэн восхищался ею, смотрел на нее с теплой, одобрительной улыбкой в глазах. Но почему? У них все равно ничего не получится. Он опасен – и не только из-за своего обаяния. Он преступник!

Рут достала алое вечернее платье из-под пресса, и Арабелла едва удержалась, чтобы не приказать убрать его на место. Она предпочла бы надеть одно из своих черных платьев, как и подобает вдове, но остальные слуги считали ее женой графа. Если она вдруг появится в трауре, пойдут ненужные сплетни.

Она пошла на компромисс, накинув на голые плечи тонкую кружевную косынку и заколов ее золотой брошкой, которую Джордж подарил ей после свадьбы. Если уж это не напомнит ей о том, кому она должна хранить верность, значит, она недостойна искупления.